***
Эксперимент не дал удовлетворительного результата. Вообще не дал результата. Пользуясь отсутствием брата, Даня звёздочкой плюхается на кровать. Жаль, на потолке звёздочек нет, скучно лежать. Поэтому Данила решает провести мозговой штурм. Ваня ведёт себя странно уже несколько месяцев, но всё это время Даня списывал его действия и фразочки на природную тупость. Однако если бы это и правда была она, то не вызывала бы столько подозрений. Пришло время мысленно составить рейтинг загадочных, необъяснимых поступков Вани. Четвёртое место: странный флирт. Раньше всё находилось в пределах нормы, Ваня периодически предлагал прыгнуть к нему в кроватку, и стабильно раз в месяц шлёпал Даню бананом по жопе. Специально покупал гроздь бананов, заносил на кухню, отрывал один, садился вальяжно на стул и ждал момента. В первый раз это произошло случайно, и они чуть не подрались, но потом так же случайно стало традицией. Смешной, естественно. Сейчас совсем не смешно. Шутки про кроватку исчезли, а бананы начали использоваться только по назначению. Но их заменили ещё более странные вещи. «Доброе утро, сладкий» низким тоном, «Папочка против» как аргумент в спорах, куча воздушных поцелуев, подмигиваний и пошлых ухмылочек. Впрочем, даже это всё пугало не так сильно, как следующий пункт. Третье место: странный взгляд. Казалось бы, ну залип человек, с кем не бывает? Вон, даже Дане иногда требуется перезагрузка, и ничего странного в этом нет. Но Ваня как-то умудрился стать исключением из этого правила. Вначале он ещё слабовато отшучивался после прихода в себя, но потом превратился в ночной кошмар Дани. Серьёзно, однажды ему приснилось, как Ваня сидит напротив, долго, очень, очень долго смотрит на него в упор, не моргая, а затем неожиданно встаёт и душит его. Проснулся Даня в холодном поту. И несдержанно заорал, потому что Ваня тоже не спал, лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Тот самый, скучный, без звёздочек. Что он там нашёл посреди ночи? Так вот, теперь после этих залипаний Ваня перестал говорить что-либо, в какой-то момент он просто молча выходил из комнаты. Совсем не жутко, ни разу. Пока что Даня не обосрался. Пока что. Второе место: странные извинения. Ванюша, тот самый славный добрый Ванюша, который шутил как только нельзя, вдруг начинает извиняться после совсем уж обидных приколов. А потом вообще после любых. Какая реакция у Дани? Наверное такая же, как у хозяина, которому кот ссыт теперь не во все ботинки, а только в одну пару. Радости полные штаны, и непонимания столько же. И ладно бы он извинялся тоже в шутку, так нет, стоит с серьёзным лицом, и так искренне раскаивается: «Прости, братан», «Извини, всё, закрываю рот», «Сорян, я не знал, что тебя цепляют шутки про рост, больше не буду, правда. Это слишком низко даже для меня». Ладно, последний пример плохой, но в такие моменты Ваня смотрит неподдельно чисто, открыто, без придурковатой улыбки (кроме последнего примера, да), и ему не получается не верить. Скорее всего, он тайно ходит на курсы актёрского мастерства. Других логических объяснений нет. Он же не мог изменить себя или своё отношение к объектам своих шуток. И первое место: странные прикосновения. Это волновало Даню очень сильно, но он ещё не определился, что сильнее — непривычные извинения или беспричинный телесный контакт. Нет, определился. Извинения вводят в заблуждение, а прикосновения выводят из душевного равновесия. Так что они заслуженно на первом месте. А касания, на первый взгляд, безобидные — проведёт ладонью по спине, проходя мимо, в шутку поцелует руку, похлопает по ляхе в знак похвалы или одобрения, невозмутимо обнимет за плечи, когда разговаривает с родителями и уверяет их в своей адекватности. Словно «Вот, Данёк подтвердит». Данёк может подтвердить только свою давно висевшую мысль, что с Ваней что-то не так. Первой догадкой стала банальная зависимость. Добыть наркоту не так уж и сложно, а Ване тем более, поэтому Даня какое-то время очень пристально следил за внешним видом брата, подслушивал телефонные разговоры, которые в большинстве состояли из интима с различными девушками. Но по признакам наркомана Ваня не вычислился, поэтому версия пролетает. Вступил в секту. Это звучало как-то пореалистичнее, и выглядело так же. Взять хотя бы зависания на одной точке, отдаление от мира сего. И мирное, почти не вызывающее поведение. Значит, пока у него там всё гладко. Но как это проверить, Даня не знал, а взламывать телефон брата он не собирался, он же не чмо аморальное. Подслушка не считается. Версия с сектой не отметается, однако рядом с ней становится другая, абсурдная в понимании Данилы. Ваня влюбился. Два слова, а уже столько вопросов: В кого? Что? Где? Когда? Почему? Как? Слишком мало ответов. Эту версию Даня ещё не проверял, да и не знал каким способом. Не спрашивать же прямо «Ну чё, Ванёк, зацвели помидоры?» Мерзость, это даже в голове отвратительно звучит. Но догадка самая правдоподобная на данный момент: часто погружён в себя, думает; опять же, мирно ведёт себя, плюшится от влюблённости. Сюда не вписываются только все эти прикосновения. Блять, как Даня сразу не подумал о самом очевидном, буквально на поверхности лежащем ответе. Правдоподобная влюблённость идёт в мусорку нахуй. У Вани точно недотрах. Вот тут всё на лицо: флирт, который теперь очень похож на флирт, пустой взгляд, напоминающий об ущербности его положения, куча безотчётных касаний. Извинения, правда, никуда не влепишь, но можно оправдать тем, что у Вани уже кукуха течёт. И не только она. А что теперь, когда Даня догадался? Помочь брату по-братски? А как, ходить и спрашивать у каждой встречной девушки «Не хотите ли переспать с моим братом? Успейте, пока бесплатно!»? Легче сайт создать. Но в любом случае, устраивать секс Ване он не собирается, принципы и мораль всё ещё с ним. А что, хороший аргумент. — Что? Даня подрывается на кровати и взвизгивает. А потом замечает в проёме голову Вани. Вспомнишь говно — вот и оно. Вспоминал его Даня очень долго, так что неудивительно, что это сработало. — Ничего! Ты дурак меня так пугать?! — возмущается он. — Ты сказал, что это хороший аргумент, и мне теперь интересно, — Ваня чересчур официально проходит к дивану, и плюхается на него, странно расставив руки и ноги в стороны. Внутри Дани что-то быстро стучит. Это от испуга. А ещё он случайно сказал последнее предложение вслух, и теперь совсем не уверен, что всё остальное звучало только в мыслях. — Ты вообще зачем сюда пришёл? — Даня переводит тему. Улыбка Вани снова пропадает. — А, да, точняк, — он чешет затылок для искусственной паузы. — Короче, давай с нами. — Я же сказал… — Да это Элька меня прислала, ты чё думал я ебобо? Нет значит нет, я вообще-то понимаю это. Данила не может сдержать своего удивления. — Ты? Понимаешь? — Данёк, ты сам-то руссиш языкиш понимаешь? — огрызается Ваня. — И я не об этом, так что не слезай с… темы. — «С темы»? Ты точно это слово хотел сказать? — опять цепляется Даня. — Нет, я хотел сказать «с хуя»! И ещё чтобы ты пососал, потому что заебал уже доёбываться! — неожиданно взрывается Ваня. После минутной тишины Даня продолжает. — Я бы пососал, да некому, — наигранно грустно вздыхает он. Теперь он удивляется сам себе. — Да что ты говоришь, — с явным сарказмом сочувствует Ваня. — Так я могу помочь, по-братски. Данилу передёргивает от фразы, пугающе похожей на его недавнюю мысль. Обычно такие шутки быстро заканчивались. Эта же рискует выйти за грань. — Я буду только благодарен, мой любимый родной брат. Так что не стесняйся, я приму твою помощь, какой бы маленькой она ни была, — серьёзно отвечает Даня, но внутри ликует от своего подъёба. Как говорится, пошутить про размер члена — done. Ваня тут же подскакивает с дивана и хватается за резинку шорт. Смотрит в упор с вызовом, и это страшнее его зависаний. Но Даня не чувствует страх, тот остался за гранью. Напоминает скорее какой-то сон. Вот сейчас он моргнёт, или упадёт, или закричит, или покажет язык, и проснётся. А этого дня не будет существовать. — И чем вы так долго тут занимаетесь? Решили повторить без повязок? — приступ дереализации пресекает Эля. Ваня поразительно быстро приходит в себя и натягивает на лицо привычную улыбку. — Да я предложил, а Данёк ломается, как целка, не хочет, видите ли, — он незаметно перемещает руки на пояс, словно так и стоял. — Фу, Вань, — морщится Эля и опирается плечом о дверной косяк. — Дань, ну правда, пошли, разве ты хочешь один тухнуть? Данила глубоко вздыхает. Его всё ещё не отпустило чувство, что он где-то не здесь. — Ау, Да-ань? — Эля машет рукой перед лицом. Когда она успела подойти так близко? —А? Да, — бессознательно отмахивается Даня и мотает головой из стороны в сторону. Эля беззвучно взмахивает кулаком в победном жесте и вприпрыжку выходит из комнаты. — Жду тебя внизу! — добавляет напоследок, не сдерживая улыбку в голосе. — Ух, Данёк! — тоже радостно восклицает Ваня и быстро обхватывает Даню руками. Но так же быстро и неловко отстраняется и криво выбегает вслед за Элей. А Данила сидит и пытается осознать, в насколько вонючее дерьмо он вступил.***
Когда он спускается, то видит, что все свечи зажжены, а лампы как были, так и выключены. Теперь не так мрачно, но уютнее не становится. И ещё возникает некоторый вопрос. — Вы что, свечки в темноте поджигали? — Нет, с чего ты взял? — Ваня суетится вокруг стола и передвигает свечи в положение, понятное только ему одному. — Лампы выключены, и я подумал… ладно, глупая мысль. — А, так мы телефонами подсвечивали, — Ваня наконец отрывается от свечей и, потирая руки, подходит к пакету с доской. — Вопросов стало больше, так что попробуй объяснить мне без них, — Даня встаёт перед опустившимся на колени Ваней. Тот молчит, пока достаёт доску, планшетку-указатель, поднимается. — Не понимаю, о чём ты, — отвечает он и с наслаждением улыбается. — Вань, хватит издеваться, — раздражённо просит Даня и складывает руки на груди. — Ну а чё ты хочешь? Реально не понимаю, — он обходит Данилу, оставляет доску на столе и оборачивается обратно. Вместо продолжения этого бессмысленного диалога Даня цокает и пытается включить ближайшую лампу. Потом второй раз, третий, но ничего не получается. — Где свет? — взволнованно обращается он к Ване, который лыбится ещё довольнее. — Вот, — он разводит руки, указывая на стол, весь уставленный свечами. — У нас что, вырубилось электричество? — допытывается Данила, игнорируя то, что Ваня против него использовал его же оружие. — Благодаря мне, да. Он ждёт, что его похвалят? — Ты, дурак, электричество выключил? — Ага. — Придурок, зачем?! — Да чтобы атмосфернее было, не догоняешь? — всё-таки теряет спокойствие Ваня. Даня уже собирается разгонять эту перепалку, но их снова прерывает Эля. Спасибо ей огромное. — Я загуглила, как этим пользоваться, так что усаживайте свои жопы, потом помилуетесь, — опять подстёбывает она и без предварительной договорённости занимает место папы Антона. Ладно, так даже лучше. Ваня и Данила рассаживаются по бокам от неё. — Значит так. Первое — без шуток, — строго предупрежает Эля, и все понимают, кому адресовано это предупреждение. Пока Ваня соображает, что бы такого ответить, Эля продолжает: — Надо выбрать лидера, который будет задавать вопросы. И ещё, Даня тогда испугался не зря, приносить доску в дом не советуется. — Что?! Так, всё, заканчиваем, пока не начали. И я не испугался, а забеспокоился, и, как ты сказала, обоснованно. Так что не знаю как вы, а я не хочу играть в русскую рулетку! — истерично раскидал по фактам Данила. Он подорвался с места и испуганно замер. Света нигде нет, и спасения тоже, пока доска в доме. Хотя они ещё никого не призвали, идти наверх одному совсем не хотелось, но принимать в этом участие он тоже не планировал. Его вообще заставили обманом, поэтому умная голова придумывает максимально выгодную в этой ситуации позицию. — Я посижу с краю. — Ну Данёк, чё ты распсиховался, всё нормально будет. Садись обратно. — Да ты задрал уже с этим! Мне пиздец страшно, ясно вам?! — визгливо выпалил Даня. Это получилось не специально, но видимо он действительно уже не соображает от страха. Что на уме, то на языке, как говорится. В воздухе ощущается молчаливое понимание. — Если что-то пойдёт не так, мы попрощаемся и закончим эти беспорядочные связи, — аккуратно успокаивает Эля. — А, и ещё планшетку нужно убирать с доски. Запомнили? Они не сговариваясь кивают одновременно. Призывательное настроение неопределённо повисло над ними, не решаясь улетучиться. — Ладно, — тяжело выдавливает из себя Даня и садится обратно. — Тогда кладите руки на планшетку. Говорить буду я, вы молчите. Но думаю, ничего страшного не произойдёт, если вы тоже зададите вопросы, — Эля останавливается, что-то вспоминая. — Только не про смерть, болезнь и тому подобное. — И ещё, для особо одарённых — не надо двигать планшетку и пугать остальных. Без. Шуток. — Погоди-погоди, а чё, ты типа капитан по умолчанию? Я за такое не голосовал, — Ваня пытается поднять бунт, но поддерживает его примерно никто, поэтому он вздыхает как лошадь и затыкается. — Ну что, если всех всё устраивает, то я начну. Она набирает побольше воздуха. — Дух, приди. Дух, приди. Дух… Ваня давится смешком, и Эля стреляет в него гневным взглядом. А потом бьёт ногой под столом. Даня возьмёт это на заметку, если руки будут заняты. — Приди. Дух, ты здесь? Все напряжённо смотрят на указатель, однако не происходит ничего. Даня уже хочет оторвать пальцы от планшетки, но она вдруг двигается в сторону «да». — По своей ли воле ты здесь? — спокойно спрашивает Эля, но Даня замечает, как она нервно сглатывает. Указатель остаётся на «да». Беззвучное облегчение. — Тогда назови себя. Данила слышал эту фразу только в фильмах про одержимость, поэтому у него происходит разрыв шаблонов, так как атмосфера вокруг явно не одержимая. Указатель движется к букве «а», «к», потом ещё раз туда-сюда, и в конце скользит по буквам «и», «й», отъезжая от алфавита. Пока Эля тормозит, Ваня сникерснит. — Шубу нашёл? — он и не пытается говорить серьёзно, весь вопрос буквально пронизан стёбом. Эля снова лупасит Ваню по ноге, а Даня пытается отойти от культурного шока. Этот, казалось бы, неразумный человек шарит за «Шинель» и культуру согласия, если Данила не преувеличивает. — Извинись, — сквозь зубы шипит Эля. Ваня поражает ещё больше, когда кивает головой. Это становится страшнее чем вызов призрака. — Прости, Акакий. Шутка, само вырвалось. Я больше так не буду. Дане на секунду кажется, что перед ним Ваня извинялся более искренне. А сейчас, как бы он ни старался, получилось на отъебись. — Акакий, ты прощаешь его? Указатель не двигается никуда, но Даня не спешит радоваться. «Да». Пизда, блять. — Тогда, Акакий, ты ответишь на наши вопросы? Указатель так и остался на положительном ответе. Лучше бы ты двигался, сука. — Я откушу тебе язык, если ещё раз высрешь непонятно что. Задавай, — Эля передаёт слово Ване. Его лицо красноречиво выражает ахуй. Затем по нему становится ясно, что Ваня собирается задать какую-то хуйню. В конце концов, побеждает взявшееся из воздуха уважение к Эле. — Кхм, ну, это, какая погода завтра будет? Планшетка пару секунд остаётся на месте, а потом Акакий неспешно начинает набирать ответ. «Дождь». — Лаконично, — кисло замечает Эля. — А что, какой вопрос, такой и ответ, — осмеливается подать голос Данила. — Ну если так, то сам и придумывай вопрос. Даня не успевает ответить, потому что указатель снова двигается. «Согреете друг друга». — Э, я как бы не такой вопрос задавал, но почему бы и нет, — ухмыляется Ваня. — Правило «молчать» что, шутка для вас? — Эля пытается призвать к тишине, но Ваня придумал что-то поинтереснее. — Слушай, Акакий, а тебя там кто согревает? — игриво спрашивает он и светит этой улыбочкой. «Шуба». А этот Акакий не такой уж и скучный. — Всё, перекинулись шутками, а теперь давайте серьёзно. Акакий, ответь мне, пожалуйста, — Эля выглядит обеспокоенно. Она кусает губу, хмурясь, и наконец задаёт свой вопрос. — Взаимно? Нет, вот это максимально лаконично. Кажется, Акакий решает побить рекорд Эли и отвечает ещё более интригующе. «Втроём устроит»? — Ты можешь объяснить? — без надежды уточняет Эля. «Нет». — Из-за них? Планшетка сдвигается на нейтральный кусок доски. Если перед началом всего этого Даня был уверен, что вопросов у него нет и не будет, то теперь в голове стоит целый вагон, специально для Эли. И он обязательно задаст их, после вызова. У Вани чувства такта не хватило. — Намечается тройничок? Пригласишь? — МЖМ устроит? — мрачно улыбается Эля. Ваня тормозит секунд пять, и только потом скручивает лицо в отвращении. Он не знал как это расшифровывается, или к чему была заминка? Все молчат. Планшетка так и не сдвинулась с того нейтрального места, но просто уйти нельзя, нужно попрощаться. Однако никто почему-то не спешит. Эля слишком глубоко в себе. Ваня, на удивление, тоже. А Даниле нечего сказать духу. Он начинает считать секунды. На триста двенадцатой подаёт голос Ваня. — Акакий, ты на связи? Планшетка не двигается дольше обычного. Спустя время (двадцать семь секунд) она резко мчится к «да». — Супер, скажи тогда, мне… Точнее, ответишь на мой вопрос? Указатель начинает дёргаться из стороны в сторону, видимо, обозначая ещё одно «да», но Даню это озадачивает. Раньше Акакий так не делал. Эля, конечно же, ничего не замечает. — Мне стоит… — Ваня сидит скручившись и зажмурившись, пока Данила тихо не толкает его ногой. Они встречаются взглядами, и Даня взволнованно указывает глазами на планшетку. Указатель мелко дрожит. И неожиданно начинает ползти по рядам алфавита. Туда-сюда. Ускоряется. — Э, братан, тебя походу кто-то головой по клаве водит, так что наверно давай в другой раз, ага? — Ваня очень хорошо скрывает свой страх сейчас, хотя обычно у него хуй что получится скрыть — всё на лице написано. Опять странный. Но совсем не это волнует Даню сейчас. Он пинает и Элю тоже, пытаясь быстрее привлечь внимание. Планшетка проезжается по ряду с цифрами и замирает на центре, прежде чем начинает безумно вертеться. Эля видит, как на доске раз за разом вырисовывается восьмёрка. — До свидания! — выпалила она и кивнула Ване с Даней. — До свидания! — синхронно повторяют они. Явно не Акакий игнорирует прощание, елозя по всей доске, обходя фразу «до свидания». Даню трясёт и знобит, внутри всё сжимается, он каким-то чудом держится на ногах и не отрывает пальцы от обезумевшей планшетки. Эля соображает хладнокровнее всех, и Даня согласится, что она прекрасная лидерка, но чуть позже. — До свидания, — настойчивее, чем в прошлый раз, проговаривает Эля и тащит планшетку на себя, чтобы удержать её на «до свидания». Ваня быстро догоняет и упирается в планшетку с другой стороны. Половина свечей резко тухнет, словно на них кто-то дунул. Даня зажмуривается, поскуливая. Хватит, хватит, хватит. — До свидания, — ещё раз прощается Эля после того как удаётся остановить указатель. Секунды тишины оглушают. Поэтому когда Эля сбрасывает планшетку с доски, Данила вздрагивает и понимает, что по щеке течёт слеза. Он оседает на пол, обнимая себя руками. Кто-то пытается прикоснуться к его плечу, но Даня резко дёргает им, отползая в сторону. — Не трогайте. Меня нет, — сдавленно произносит он. — Я пошла, — буднично уведомляет Эля, хотя наверняка сейчас бледнее трупа. Собственно, как и Данила. — Стоп-стоп, куда? Ты типа бросаешь нас? — кажется, Ваня бежит за ней, пытается остановить. — Вас хотя бы двое, долбоёбы! — Ты забыла посчитать доску и двух конченых призраков! — Акакий не был конченым! Он нормально отвечал на вопросы и был мирным! — Серьёзно? А чё он тогда после твоих вопросов позвал своего дружка?! — выкрикивает Ваня и почему-то замолкает. — Точняк, твои вопросы. Чё это было? — спасибо Ване за чтение мыслей. Хотя глупо так это называть, всё-таки вопросы тогда появились у всех, кроме Эли и Акакия. Или это был уже не Акакий? Сука, нестерпимое желание расщепиться на атомы. — Не твоё дело, — предсказуемо отрезает Эля. Даня слышит быстро отдаляющиеся шаги. — Я всё равно ничего не узнала, так что делать мне здесь нечего, — на последних словах её голос дрогает. — С призраком мы попрощались, он не мог сюда попасть, — тяжело убеждает Эля и открывает дверь. Либо уже за полночь, либо дождь решил начаться сегодня. — Зонтик позаимствую, — не ожидая ответа, Эля выхватывает из подставки зонт и быстро исчезает в шуме и темноте. — Я тоже ничего не узнал, и чё теперь, — говорит в пустоту Ваня. Какое-то время они молчат, и Данила улавливает барабан дождя по стёклам. Ваня подскакивает неожиданно. — Данёк, ты как? Чё случилось? Поднимайся, — он берёт его под руки и тянет вверх. Получается плохо, потому что Даня скрученная какашка, которая не может держаться на ногах. — Бля, скажи что-нибудь, — просит Ваня, параллельно удерживая его в положении буквы «г». — Ты тяжёлый, соображай быстрее, — пыхтит он. Даня не говорит ничего. Он дышит. Плотно прижимает руки к себе. Ваня вздыхает, и неуверенно, с кряхтением, подхватывает его под ноги, поднимая на руки. Быстрым шагом несёт к дивану. Плюхаются оба. Данила всё ещё находится в мерзком состоянии кролика, когда тебя пугает каждый пук и кряк. Поэтому он дёргается и извивается под Ваней, чтобы скинуть его. В таком положении он не может убежать, здесь небезопасно. — Да успокойся ты! — вскрикивает Ваня и падает на пол. Он быстро поднимается на ноги и судорожно оглядывается. Никого нет. Или кажется, что нет. Ваня осторожно возвращается взглядом к Дане, готовый в любом момент рвануть. Хотя Данила не уверен, он закрыл голову руками и плохо через них видит, а в темноте тем более. Но чужую ладонь перед лицом трудно не заметить. — Давай, — шепчет Ваня. Данила молчит. Ладонь исчезает. Ваня ещё раз оглядывается и теряется из поля зрения. Паника хватает за горло с новой силой. Душит. И отпускает, когда Ваня садится на край дивана. Поджимает ноги под себя. Короткими и незаметными рывками ползёт ближе. Внутри всё сщепляется в одну точку, Даня стремится к ней. Он хочет успокоиться, правда, но мозг словно блокирует все попытки. Чем чаще Данила пробует выскользнуть из этого панического пузыря, тем сильнее его зажимают в тиски. На плечах чужие руки. Первая и инстинктивная реакция — вырваться. Убежать. Забиться в безопасный угол. Руки обвивают крепче. Ваня всё ещё молчит, и это так на него не похоже. Полный сюр, сон, очень реалистичный сон. Он чувствует тепло, быстрый стук сердца, чужие кудряшки скользят по лбу. Ваня громко дышит через нос, раздвигает ноги, чтобы можно было плотнее прижаться к его груди. На пол ступни не спускает. Точно сон. Данила обхватывает себя за плечи и зарывается носом Ване под мышку. Пахнет потом. Тело до сих пор скованно. Ваня притягивает его ещё ближе, кладёт руки на спину, поглаживает ладонями. Мягко. Щекотно дышит в шею. Даня неосознанно концентрируется на этих ощущениях, желая проверить их существование. Но как бы он ни старался, осознание всё равно покидает его. Его нет в этом моменте, в этой комнате, в этих мыслях. И не будет никакой Эли, которая вытащит отсюда. Где-то. Это невозможно назвать пустотой. Когда ты пустой, ты это понимаешь. Даня не понимает ничего. Он царапает своё левое плечо, кусает губу и не замечает этого. Если бы не Ваня, мешающий двигаться, Данила и пальцы себе отгрыз. Глаза закрываются. — Данёк, спишь? Даня вздрагивает и отстраняется, заглядывая брату в лицо. Ваня. — Что? — откликается Ваня. Видимо, Данила случайно сказал имя вслух. Опять. — Нет, ничего, прости, — он трёт глаз и оглядывается, — сколько мы тут сидим? Ваня подтягивает к себе руку с часами и щурится. — Часа два. Он открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но быстро передумал. Даня тоже оставил эмоцию удивления при себе. — Ладно, пошли наверх, — безразлично бросает он и встаёт с дивана. Становится холодно. Ноги предательски дрожат, и Данилу заносит в сторону. Ваня тут же подскакивает к нему и подхватывает. Даня незамедлительно вырывается. — Отстань, чего ты прилип ко мне?! — раздражается он. Ваня, и до этого казавшийся чересчур неуверенным, сейчас совсем смутился. Первая реакция настоящая, дальше — фальшь. И Ваня криво натягивает эту искусственную беспечность. — Да ты себя видел? Ходячий зомби, ещё бы башку разъебал, а мне потом кровь вытирать. — Он складывает руки на груди и усмехается, глядя Дане за спину. — Ну стол точно придётся вытирать. Данила оборачивается и сам убеждается в этом — половина свечей превратилась в разноцветную лужу. Но убирать он не будет, даже если Ваня хорошо попросит — пошёл нахуй. — Ну так вытирай, — фыркает Даня и идёт к лестнице. Какое-то время он слышит только свои шаги, но скоро к ним прибавляются чужие. Ваня идёт рядом, не сбоку и не сзади. Что-то между. Почему-то ассоциируется с призраком — не видишь, но знаешь, что он всегда неподалёку. Даня отмахивается от этих мыслей и скорее заходит в комнату. Луна освещает её через незакрытые шторы, но этого недостаточно. Данила нащупывает выключатель, однако после щелчка ничего не происходит. Прямо как с лампой. — Бля, света нет, — озвучивает мысли Ваня так огорчённо, словно он никак не причастен. — Как и твоих мозгов, — гневно пыхтит Даня. — Ну мы можем спуститься и… — Можешь не продолжать, я всё равно отвечу «нет». Ладно, темнота сейчас — меньшее из зол. Вероятность того, что призрак остался здесь, давит на Данилу со всех сторон. Он растерянно трёт предплечье и оглядывается на свой диван. Прямо напротив двери, замечательно. Ни капли не напрягает. Ваня пожимает плечами и плюхается лицом на свою кровать. Даня чуть ли не взрывается от раздражения и страха и резко закрывает за братом дверь. Похоже, тот родился не в роддоме, а в лифте. Никакой реакции на хлопок не следует. Данила быстрым шагом подходит к дивану и запрыгивает на него. Уже «в безопасности» он размышляет над тем, снимать ли одежду и стелить постель. Ответ очевиден — лучше не рисковать. Поэтому Даня заползает под плед, еле сдерживаясь, чтобы не укрыться с головой. Его самого тошнит от этой беспочвенной паранойи. Дёргаться от любого шороха и пугающей мысли уже порядком заебало. Но Данила всё ещё не знает, как с этим действенно бороться. Он моргает, обращая внимание на то, что лежит с открытыми глазами. Уснуть так точно не получится, а вот надумать себе страшилок на ночь как два пальца обоссать. Даня собирается закрыть глаза и погрузиться в иллюзию умиротворения, но по потолку проскальзывает тень. Данила садится на диван и оборачивается к окну. Занавеска шевелится. Дыхание учащается. Невозможно оторвать взгляд. Поэтому Даня всё смотрит и смотрит, как складка перекатывается в разные стороны и увеличивается. Язык неожиданно оживает. — Вань, — коротко выдыхает Даня, чтобы привлечь внимание. — Вань. — М? — слышится возня, кажется, Ваня переворачивается на спину. — Чего? — да, теперь его голос звучит чётче. — Вань, что с окном? — Даня напряжённо следит за занавеской и надеется, что Ваня сделает то же самое. Тот опять возится, кровать продавливается. — А. Так я окно открыл. — Что? Когда? — Даня не может утверждать наверняка, но оно же было закрыто, когда они пришли. — Когда я спрашивал, можно ли его открыть, — устало раздражается Ваня, — а ты меня вообще не услышал, игнорщик. Даня не затрудняется что-то ответить в своё оправдание. Даже не уделяет себе время поразмыслить о том, как пропустил мимо ушей слова Вани и его хождения по комнате. Он присматривается к окну и видит через занавеску, что оно действительно открыто на проветривание. — Закрой. Пожалуйста. Ваня шевелится на кровати, но так и не встаёт. — Нет, вот давай если тебе надо, то ты и закроешь, — отказывает он, но не как всегда. Обычно Ваня ничего не делал из-за нескрываемого нежелания, а сейчас его не слышно в голосе совсем. Только непонятная обида. Это всё путает ещё сильнее, а окно закрыть надо. Даня тяжело сглатывает, считает до четырёх (элемент неожиданности) и бежит к окну. Путается в занавеске, становится на носочки, чтобы придавить ручку. Бежит обратно и запрыгивает на диван. А потом думает, зачем он вообще закрывал окно. Звуки улицы и дождя заглушились, а нагнетающая тишина обволокла со всех сторон. Можно конечно ёрзать по обивке дивана или царапать её пальцами, но долго продержаться не получится. — Заебал дрочить, — укоряюще буркает Ваня. — Я не… — начинает оправдываться Данила и сразу затыкается. Ему плевать, что там подумает этот извращенец. Тем не менее, он перестаёт возиться на диване. Принимает одну позу и потерянно смотрит в потолок. Закрыть глаза страшно, это выше его сил. Когда веки почти смыкаются сами, Даня слышит шум. Причём непонятно, откуда донёсся звук. Это пугает ещё сильнее тени, Данила опять садится и крутится, осматривая всю комнату. Особенно опасной кажется задиванная часть комнаты. Он напряжённо вглядывается в полумрак и понимает, что лечь обратно не удастся. Даня буквально на секунду включает рациональное мышление и приходит к выводу, что надо сменить спальное место. Желательно на соседнюю кровать. Да, между ними всего полтора метра, и всё равно здесь Данила чувствует себя более уязвимо. А кровать большая, на ней даже трое могут поместиться, наверно. Даня не проверял, и думать не хочет, проверял ли Ваня. Лучше думать над тем как бы помягче прыгнуть в чужую постель и не получить пиздюлей. Данила быстро смиряется с тем, что этого не избежать, учитывая ещё и резко опустившееся настроение Вани, поэтому собирается с духом, считает до одиннадцати (элемент неожиданности благодаря медленному собиранию с духом) и перепрыгивает на кровать. Не касаясь пола. Очень хорошо для человека с тройкой по физкультуре. Но не успевает Даня прийти в себя после прыжка, как получает толчки в плечи и охуевший взгляд. — Ты чё, блять, долбоёб конченый?! — красноречиво визжит Ваня. Обосрался. У Дани тоже в штанах неспокойно, однако он берёт себя в руки и максимально сдержанно, насколько это возможно сейчас, перехватывает Ваню за предплечья и придавливает их к одеялу. — Прости, прости, Вань. Я не хотел тебя так пугать, правда. — В жопу засунь свои извинения, — огрызается тот и как-то нехотя выворачивает руки из захвата. — В чью? Ваня на автомате хочет рыкнуть что-нибудь в ответ, но быстро соображает, к чему это приведёт, и затыкается. Кажется, Данила пропустил тот момент, когда они поменялись ролями. В любом случае, заводить прикольнее чем заводиться. Блять, даже в голове двусмысленно. — Чё ты тут забыл? — грубо уточняет Ваня, однако в глазах буквально читается «Давай, я слушаю». Это как заусенец сорвать, нужно делать резко. Опустим тот факт, что Даня никогда не срывал заусенцы. Он незаметно вдыхает-выдыхает, и устраивает элемент неожиданности для самого себя. — Я-полежу-с-тобой-ладно? — пулемётной очередью выдаёт Даня и опускает взгляд на правую руку Вани. Теперь это ещё и угадайка, что сейчас сделает брат. Заорёт от злости или от смеха? Или промолчит? Или промолчит и уебёт. Или будет осуждающе прожигать в нём дыру, пока Даня не пробубнит извинения и не выйдет в окно от позора. Почему-то звучит как реально возможный исход. Хочется заглянуть ему в глаза и попытаться понять хоть что-то. О чём он сейчас думает? Время словно замедлилось в шесть раз, и Даня в шаге от того чтобы добавить глупое «мне страшно». Все с первого раза это поняли, хватит уже. — Ладно, — так же неожиданно, как и Данила, выдаёт Ваня и ложится обратно, только теперь двигается в сторону. Лучше бы уебал. Стало ещё более неловко и непонятно. Даня скованно занимает самый край, не залезая под одеяло. В практически уличных штанах как-то некрасиво. А без штанов неприлично. Противоречие, однако. Эта мысль обретает логическое завершение, а решение — нет, но на её место всё равно приходит паника. Около края внизу темно, опасно, а под одеялом безопасно. Похоже, это замкнутый круг. Зато теперь Даня может гордо назвать себя белкой, а не кроликом. Плюсов это не даёт, но Даня выдвигает хитроумный аргумент самому себе, что разница-то есть, а это уже считается. — Тебе холодно? — Ваня поворачивается к нему на бок и складывает ладони под щёку. Данила пытается понять, забота это или насмешка, и приходит к выводу, что второе. Хотя по глазам так и не скажешь. По ним вообще ничего не скажешь, потому что Ваня лежит спиной к окну. — Очень смешно, — нудит Даня, заранее зная, что тот ответит. — Я тут твоим самочувствием интересуюсь, а ты всё хиханьки-хаханьки! — наигранно возмущается Ваня. И несмотря на это он хватает Даню за руку и тащит к себе. — Снимай штаны. На контрасте с дурачеством это звучит настолько серьёзно, что Данила испуганно сжимается. — Не смешно, — выдавливает он. Ваня продолжает смотреть. Даню передёргивает от воспоминаний о плохом сне и залипаниях брата. Бёдер касаются чужие руки. Сказать, что Даня побелел, посинел, онемел и пустил душу в пятки — ничего не сказать. Его буквально парализовало, и желание увернуться от всех прикосновений бесполезно скакало внутри мозга. Почему он превращается в бревно при опасности? (Не) к месту вспоминается драка с Петровым, из которой можно извлечь только рак, для жопы Дани. Сейчас, без того налёта паники, он почти может понять, что Ваня всё время шатался рядом в качестве поддержки и советчика. Почти, потому что внешние раздражители не исчезли и это очень сильно отвлекает. И пугает, конечно же. Ваня засовывает пальцы под резинку штанов, оттягивает её и резко отпускает. Несдержанно улыбается. — Братан, видел бы ты своё лицо, — и ржёт. — Идиот, — Даня сглатывает и наконец отталкивает его. — Прости, прости, — между приступами смеха вставляет Ваня. Если Данила снова застыдит его фразой «Очень смешно», то повторится. Но на ум ничего другого не приходит, поэтому Даня раздражённо хмурится и отворачивается. Скорее всего, повернуться к такому брату спиной являлось ошибкой. Как говорится, время покажет. — Время пришло, и ты в моей кроватке, — смешно шепчет Ваня, и Данила не может сдержать улыбки. Но Ваня её не увидит, поэтому пусть мучается с чувством вины и накручивает себя и из-за этой шутки тоже. Даня не скажет ничего. — Да ладно тебе, Данёк, чё ты, реально одетый спать будешь? А, ты же так привык. Данила поджимает губы. Подъёб засчитан, теперь он будет молчать ещё усерднее. Опять приходит осознание, что он лежит с открытыми глазами и пялится в темноту, и мурашки слабо охватывают кожу. Повернуться обратно пока что не позволяет гордость. А Даня верит, что она всё-таки сильнее любого его страха. И, разумеется, сильнее бога, которого он сегодня, кстати, ни разу не вспомнил. — Данёк, — в спину начинают тыкать пальцем, — я серьёзно вообще-то. Давай, долой трусы, свободу письке! Звучит настолько тупо и провокационно, что Даня не может сдержать накатившую волну сарказма. — Хочешь сказать, ты сейчас без трусов? — он медленно оборачивается с лицом «вот ты и попался, извращуга». У Вани лицо ничуть не хуже. Губы растягиваются в зловещей ухмылке, а глаза, вопреки законам физики, блестят. — А ты лучше руку засунь, проверь, вдруг я напизжу? Есть несомненный плюс в этом положении — хуй увидишь тупой помидорный румянец. Хуй увидишь, тупой помидорный румянец. Сила запятой. Великий могучий русский язык. Тянуть время — это тоже искусство. Гигант мысли. — Зассал? — зачем-то подначивает Ваня. Похоже, Даня тянул время мысленно и только для себя. — Я не поведусь на твои глупые розыгрыши, — грязная ложь. Однако Ваня ведётся, и уже хочет вздохнуть, выражая свою глубочайшую обиду, но получается резко и с намёком на стон. Данила просто положил ладонь на его бедро. И слабо провёл вверх, ощупывая ткань семейников. Ваня вздрагивает. — Всё на месте, вы свободны, — удовлетворённо шепчет Даня и не спеша убирает руку. — Тут ты, — Ваня откашливается, — тут ты прав — я свободен. Он стряхивает невидимые соринки с одеяла и поправляет его в области паха. Перестаёт возиться. Наступает тишина. Каждый в своих мыслях, не здесь. Даня искренне не понимает, когда успел превратиться из спокойного гения в безмозглого провокатора. В его жизни никогда не было столько пошлятины, до знакомства с Ваней. И ладно бы это исходило только от брата, так нет, большинство таких шуток срываются с шаловливого языка Дани. Уже с этим трудно смириться, а как справляться с безотчётными поступками? Сначала делает, потом думает. Похоже, это заразно и передалось от Вани. Который, наоборот, в последнее время очень, очень много и подозрительно молчит. И хотя Данила пришёл к выводу, что у брата недотрах, что-то не складывалось. Ваня никогда себя так не вёл, когда хотел ебаться. Исключительная активность и никаких зависаний в своих мыслях. Даня как можно более незаметно поворачивает голову в сторону Вани. Смотрит на профиль его лица. Он чётко видит красивый изгиб носа, щёку, которую изредка изнутри покусывает Ваня, его губы, больше всего страдающие, когда тот нервничает. Короткие ресницы. Моргает. Данила понимает, что он делает, но если Ваня сейчас что-то спросит, то он вряд ли сможет ответить сразу. Нехотя отворачивается. И отмечает для себя, что в штанах уже неудобно. Но ничего наподобие удивления или шока не испытывает. Без лишних движений стягивает штаны и оставляет их сбоку. Молча забирается под одеяло. Почему-то сегодня ни одно действие не анализируется. Может получится завтра? Опять тишина. Даня поворачивает голову обратно и замирает. Ваня смотрит в ответ нечитаемым взглядом. В свете луны его волосы кажутся голубыми и мягкими. Если бы он перекрасился, ему бы подошло. Даня бессознательно опускает взгляд на чужие губы. Ваня словно нарочно облизывает их и возвращает свой взор в потолок. Данила повторяет за ним. — У тебя были парни? — неожиданно спрашивает Ваня. — В смысле? — Даня думает, что ему послышалось. — Ну, с девушками же у тебя ничего не было, вот я и подумал, может это из-за того, что ты педик? — Г — логика, — цокает Даня. — «Г» от слова «гей»? — он слышит улыбку в голосе Вани. — Тебе лучше знать, — переводит стрелки Данила и ёрзает под одеялом, заглушая паузу. И задумывается. — А ты сам… — неловко начинает он и запинается. — Что? Дрочу? Ну, знаешь, иногда могу с чьей-то рукой помощи, — пользуется заминкой Ваня и хитро облизывается, Данила видит. — Тебе нравятся парни? — твёрдо заканчивает он свой вопрос. Было бы глупо из-за одного подкола не продолжать интересующую тему, уже проверено. — Мне? Ну… — «задумывается» Ваня и смотрит на него с подозрительным прищуром, — а зачем тебе? Даня возмущённо распахивает рот. Ваня тянет к нему руку, чтобы засунуть туда палец, но Данила шлёпает по ней и недовольно отворачивается. — Уже незачем, — буркает он. — Тогда спокойной ночи, пидорок, — слащаво желает Ваня и, сладко зевая, отворачивается тоже. — Я же сказал, что не пидор! — Ничего ты не сказал, малыш. И на твоём месте я бы проверил память, а то знаешь, как… Даня хватает его за плечо, разворачивая к себе. — Я. Не. Гей, — чётко проговаривает он. Ваня растерянно скользит взглядом по его лицу и сглатывает. А через секунду растягивает губы в очень довольной ухмылке. — Ну так докажи. Засоси меня. Данила недоверчиво смотрит на чужие губы, задумывается буквально на пару секунд. Однако это уже значит наполовину согласие. — Нет, нет, — он запоздало идёт на попятную. Ваня строит победное выражение лица. Даня закипает. — Да тут даже логики нет! «Если не гей, засоси мужика»? Ты, блять, серьёзно?! А дальше что, вагоны подрисовывать?! — громко распаляется Даня. — Да чё ты раскричался. Я просто предложил обычную проверку, все так делают, — как отсталому, спокойно объясняет Ваня, — ты откуда знаешь, что не гей, если ни с кем не сосался? Данила в шаге от того, чтобы начать рвать волосы на голове. Они-то отрастут, а нервные клетки — нет. Вдох-выдох. — Понимаешь, Вань, — ещё вдох-выдох, — необязательно с кем-то пососаться, чтобы понять свою ориентацию. Можно обойтись и без этого. — А, да? — Ваня слишком реалистично изображает удивление, и Даня почти ведётся. Почти. — Извини, что просвятил тебя так поздно, — устало подыгрывает он. Прошло не больше пятнадцати минут всего этого продуктивного диалога, а Данила уже устал. Кажется, это рекорд. А, нет, иногда Ване удавалось вывести его из себя меньше чем за пять минут. В первые дни знакомства, например, когда тот заклеил его ноутбук, ещё чуть позже, измазав единственный на тот момент костюм Дани, и после тоже, совершая много других мелких пакостей. Общение с ним — один сплошной стресс, и Данила снова убеждается в этом. Однако нельзя не заметить, что теперь его хватает на большее время, чем почти год назад. Похвально. — То есть ты не сосался, но всё про себя знаешь? — глупо уточняет Ваня. — Да, — нет. Совсем недавно оказалось, что Даня вообще себя не знает, но Ване об этом пока не стоит знать. — То есть сосаться не будем? — А ты что, хочешь что ли? — не выдерживает Даня. Вместо ответа Ваня натянуто улыбается и отводит взгляд. Ложится обратно, и только спустя полминуты находит слова. Правда, не те, которые ожидал услышать Данила. — Да я пошутил про всё это, расслабься. Спокойной ночи. Подозрение, что Ваню подменили пришельцы уже не кажется бредовым. Дане ничего не остаётся, кроме как лечь и попытаться уснуть. Невыполнимая миссия, когда ты умеешь думать и не умеешь не думать. А что, если поцелуй действительно помогает разобраться? Самоанализ самоанализом, а вот реальные эксперименты явно эффективнее теории. И сейчас можно проверить не только это утверждение, но и некоторые сомнения. Насчёт своих увлечений. Романтических. А может и сексуальных. Нет. Ни в коем случае нельзя рассуждать об этом всерьёз. Но когда рядом лежит доступный объект для опытов, так трудно устоять. С чего Данила взял, что Ваня доступный — вопрос открытый. С другой стороны, он же просто думает. А между думать и делать очень большое расстояние, по крайней мере, у Дани. Да и вся аура храбрости и вседозволенности отвернулась от него вместе с соседом по кровати. Момент уже упущен. А мысль всё равно продолжает давить на мозг. Меняет реальность. Словно не сделал — струсил. Какая разница, хотел или нет? Отказался — значит проиграл. Даня безотчётно вертится туда-сюда и не может найти себе места. Похоже, его легко взять на слабо. Не даёт покоя ещё и чувство, что Данила был бы не против поцеловаться. Не только в качестве проверки. Это очень трудно признать, поэтому Даня отмахивается от этих мыслей. И, скрепя сердце, тянет Ваню за плечо. — М? — бодрым голосом отзывается тот. Кажется, он тоже не спал. Данила не может решить, хорошо это или плохо. — Может, ну… Ваня, как назло, молча ждёт окончания вопроса. — Давай проверим, геи ли мы, — выдыхает Даня и обречённо опускает голову. Какое-то время он обливается холодным потом в тишине, пока Ваня насмешливо не переспрашивает: — Мы? — и закусывает губу, явно сдерживая смех. — Ну да, а что? Ты же тоже… — Даня запинается. Потому что понимает, что Ваня так ничего и не сказал насчёт себя. Ваня понимает, что Даня понимает. Многозначительно молчит. — Ты гей? — в лоб стреляет Данила, чего уже стесняться. — Не-ет, — хитро тянет Ваня и кладёт руки под голову. Даня не спешит задавать следующий вопрос, и не зря. Прогрессивность Вани теперь не просто удивляет, она убивает всё привычное бытие совместной жизни с ним. И приходится рожать новое. — Я, знаешь, свободно плыву по течению этой волшебной реки под названием «Влечение», огибая все ярлыки и рамки. И, поверишь, это доставляет мне неописуемое удовольствие. После взрыва мозга на пепелище приходит неловкость. С Ваней разобрались, хорошо, замечательно. Хотелось бы сказать, что теперь можно спать спокойно, но это нихуя не так. У Дани ещё есть он сам, и после откровения Вани проверять с ним свою ориентацию как-то странно. А предложение-то уже было озвучено, и остаётся стыдливо ждать, когда брат о нём вспомнит. В секундах выходит сто тридцать одна. — Так как проверять предлагаешь, я-не-гей? — дразнится Ваня тем, что минут десять назад так горячо утверждал Данила. — Как обычно, как все делают, — пытается непринуждённо Даня, — ты сам же предлагал. — Я? — поразился Ваня и сразу же добавил: — А. Ну да. Я. — Ну так что? — раздражённо поторопил Данила. — Да чё ты, — Ваня спокойно поднимается на руках, сокращая расстояние между их лицами до нескольких сантиметров, — нервный такой? Даня, словно под гипнозом, смотрит на чужие губы. — Ничего. — Тогда давай. Даня не даёт. Он всё так же сидит, боясь пошевелиться. Ваня замечает это и немного опускается, чтобы поймать его взгляд. — Да или нет? Брови Данилы непроизвольно складываются домиком от жалости к себе. Он сжимает губы и тихо дышит через нос, пока не находит силы выдавить из себя «да». Ваня слышит это и легко тянется к нему, мягко касаясь губ. В раздевалке было совсем не так. Жаркое дыхание, напор, возбуждение вызывают контраст с тем, что он чувствует сейчас. Ваня успокаивающе кладёт руку на плечо, слабо гладит. Немного наклоняет голову и нежно обхватывает нижнюю губу. Даня пытается отвечать. Но в какой-то момент зачем-то высовывает язык и глупо тыкает им в Ваню. Низкий поклон ему, конечно, за то, что не рассмеялся и сразу подстроился. Ваня впускает язык в свой рот и ласково трётся о него собственным языком. Закрывает глаза. А Даня смотрит. Видит каждую ресницу, пору на щеке, две родинки и всё это так близко. Ваня с чмокающим звуком всасывает его губу, тяжело вдыхая через нос. Даня отстраняется. Ваня неосознанно ещё тянется за ним, но открывает глаза и быстро приходит в себя. Выжидающе смотрит на Данилу. — Ну как? Даня неопределённо качает головой и отворачивается. Ваня больше ничего не спрашивает. Они ложатся обратно, лицом к потолку. В какой-то момент Данила исподтишка бросает взгляд на Ваню. Просто так. Тот хмурит брови и кусает губу. Основываясь на годовых наблюдениях, он делал так только тогда, когда сильно нервничал, и сегодня Даня замечал это за ним чаще обычного. — То есть ты не разобрался? Или мне лучше не спрашивать? Данила молчит несколько минут, прежде чем ответить. — Лучше не спрашивать. «Пока что.»