Вопреки Богам

Высадившись на берег Англии, Ивар окончательно убеждается в том, что дорога, которой он идет, была предначертана ему. После смерти родителей, почувствовав сильные изменения в себе, он больше не сопляк, попускающий дерьмо, он – воин, наконец вступивший на путь своего величия. Как и завещал ему его легендарный отец. И путь этот всесжигающим пламенем пройдется по всем его врагам. Побережье Нортумбрии встречает норманнов широкой песчаной дюной, плавно истекающей в холмистые леса, ярким прохладным осенним солнцем, освещающим бравый путь праведной мести. - Это будет воистину великий поход! – восклицает Хвитсерк, сгружая с очередного драккара тяжелые тюки с провиантом и оружием. - Именно, брат! Как же давно я здесь не был… - Бьерн мечтательно оглядывается, распрямляя затекшие после долгого сплава плечи. Ивар, уже успевший высадиться, задумчиво разминает ноги, расхаживаю туда-сюда, бороздя костылем песок. Их войско настолько велико, что у Короля Эллы не будет и шанса, если он выступит против них в одиночку. До запланированного места их стычки около двух дней пути. Однако, за Нортумбрией стоит Уэссекс и Мерсия под предводительством Эгберта, что может усложнить порядок дел. Бескостный отрывается от мыслей, мельком задевая взглядом знакомый силуэт, ловко соскакивающий с кормы корабля. Агния почти падает на землю, пройдя пару метров, очевидно, девушка пережила своё первое дальнее мореплавание также неблагополучно, как и он своё. Княжна и впрямь чувствует себя не ахти, расправляя смявшийся шерстяной жакет по швам, она много спала, плывущая, к своему великому огорчению, в отдалении от Ивара, морской горизонт наскучил ей на второй же день, не сменяющий своей картинной перспективы, девушку постоянно тошнило, укачивая в болезненную дремоту, не давая возможности ни пить, ни есть. Оказавшись на материке, Агния еле сдерживается, чтобы не начать целовать землю. Ко всему прочему, она с надеждой ждёт Аскольда, что так и не объявился после своего отбытия из Каттегата, пропав уж как почти на месяц. Вспоминая брата, княжна засматривается на водные блики, миражом отблескивающие о влажные борта флотилии. - Вам помочь? – раскатистый бас заставляет её вздрогнуть, едва отпрянув от источника звука. А источником, собственно, является мужчина, с досадой оглядывающий её невзрачный лик, побито скукожившийся в толпе бравых и опытных моряков, обдаваемый неугомонно несущимся с моря соленым ветром. - Меня зовут Николай Мэстом, а как ваше имя? Могу ли я вам чем-то помочь? Незнакомец сыпет фразами в гудящий разум Агнии, без того перегруженный новыми впечатлениями. Синие глаза блестят в лучах светила, умостившегося в самом своем зените. Синие, словно ночное море, проглатывающее охапку в даль заплывших кораблей. Медлительное озарение пронзает её ватную голову. Бескостный с недоумением наблюдает за резко изменяющимся с удивленного до узнавающего взглядом жены, ловя в мозгу заторможенную паузу, словно проваливаясь в калейдоскоп странных, давно не ощущаемых им эмоций. Где-то вдали слышится звяканье посуды в широком зале отчего Каттегата, где Аслауг накладывает себе горячий сытный завтрак, пока Маргретте ублажает одного из её сыновей в крохотном сеновальном амбарчике неподалеку, сминая льняное серенькое платьице, пружиня полными бёдрами, растягивая гибкую спину в истомном изгибе.   - Ах это вы! Извините, мы тогда столкнулись! – она в смятении отступает на шаг назад, инерционно дистанцируясь. - О нет, нет! Скажите, как вас зовут? Считайте это лучшим извинением! – Агнии кажется, что такое наречение и постановку фраз, она уже где-то слышала. - Агния. Меня зовут Агния. - Ох, я так и знал! Вы славянка? – мужчина подступает чуть ближе, заинтересованно наклоняясь, рассматривая лицо. У Ивара дергается скула, когда княжна расцветает в улыбке. В голове все те ночи, что он проводит до отплытия в общем доме, больше так и не вернувшись в маленькую халупу, умостившую в себе их сокровенное единение, поделенное на двоих, сменившееся на дурные сны, посторонний храп, таящую в руках ненависть, чёрной змеёй сочащуюся по ногам. В той одичалой темноте, он много раз будет говорить с матерью, просить снизойти ему своей мудростью отца, и всего пару неудачно вытесненных раз, он пожалеет, что никто не осушит ему соленые слезы пламенем витиеватых волос. - Верно… откуда же вы, что можете отличить кто есть кто? – девушка больше не отодвигается, вторя бесхитростному любопытству, до дрожащего в улыбке подбородка соскучившись по простой, незамысловатой болтовне, так не свойственной некоторым представителям норманнского рода. - Я путешественник, человек мира! – он щёрится, обводя рукой дрейфующие волны. – Однако не был на Руси, зато был здесь, в Англии, во Франкии и ещё полным-полно где. - Что вы забыли среди викингов? - Я приплыл сюда на своих кораблях, чтобы разделить этот великий поход и добротный пир, меч и свет. - Звучит, однако! – княжна хихикает, поднося руку ко рту. Викинг отворачивается, слыша воодушевленные вскрики, ища глазами братьев. Он давно выбрал свою политику в сторону этой женщины, и почти безукоризненно придерживается её, смещая весь свой интерес и пыл в область собственного благополучия. В день столкновения с Королем, Агния со своим отрядом стоит в рядах воинов вестфольдского конунга Харальда Прекрасноволосого, с которым она успевает познакомиться ещё в Каттегате. Харальд со своим братом Хальвданом оказываются приятными в общении староверческими викингами, прибывшими из соседних краев. Мужчины с интересом рассматривают её дружину, стройно стоящую на конях за своей главой. - Ну и огромные же они у тебя. – добродушно улыбается Хальвдан, тыча локтем бок брата, - Да и ты так уверенно держишься на лошади. Что за народ у вас такой? - Да не знаю… я в седле с четырех лет, а мужчины у нас все крупные. – она отвечает ему зеркальной радушностью, скрепя влажными ладонями о поводья, натягивая улыбку. Они отвлекаются, видя Ивара, несущегося мимо в своей колеснице, он встает во главе войска, вместе с остальными Рагнарссонами. Викинги кричат, бьют мечами о щиты, угрожающе, полыхая воинственностью и свирепостью. - Рагнар! Рагнаааар! – слышится со всех сторон, оглушая. По линии позвоночника княжны бегут мурашки, когда она сливается в едином кличе, воспевая память воина, с которым ей так мало случилось пообщаться. Ярополк, стоящий слева тоже кричит, вторя норманнскому диалекту, зазывая витязей присоединиться. Столкновение происходит быстро, к всеобщему удовольствию, войска саксов разбиваются молниеносно, словно детская конница, столкнувшаяся со стадом двухтонных тягачей. Агния тяжело дышит, взбираясь на Тихого, давшая себя слегка спустить пар в сражении на мечах, незаметно юркнувшая в самую гущу, вспоминая с каким осуждением Ивар относился к её выходкам. Бок княжны саднит от пореза, не замеченного ей в яростной агонии битвы, она поддевает пальцами доспех, приподнимая металлические чешуйки. Кровь тонкой струйкой сочится по разрумяненной воспалением коже, девушка цыкает, стараясь не касаться ранение грязной рукой, ощущая небольшое головокружение, сминая жёсткий конский волос. В сумерках того же вечера, Бескостный мчится к месту жесткой расправы над своим отцом, таща по земле привязанного на длинную веревку к перекладине колесницы Короля, чья спина, стёртая до мяса, сочится кровью. - Ты и так возглавил наш поход, вопреки желанию отца, так дай же мне самому казнить Эллу. – викинг обращается к Бьерну, стоящему в окружении остальных сыновей великого конунга. - Да будет так. – старший сразу соглашается, не видя смысла в сопротивлении. – Покажи нам, где умер наш отец! – Железнобокий обращается к саксу, хлестко ударяя его по лицу. Дождь стеной окропляет мрачную опушку среди лиственного леса, размывая грязевую почву под ногами. Агния плетется в конце вереницы воинов, идущих по указаниям захваченного правителя. Флоки, в угоду мобильности, несёт Ивара на спине, идя спереди. В тусклых лучах закатившегося светила, бликами просачивающихся сквозь кроны деревьев, девушка замирает недалеко от того самого места, где Рагнар скоротал свои последние мучительные часы. Она скрупулёзно гадает о мыслях, что последними посещали светлую голову конунга данов, прежде чем тот устремился в необратимое путешествие к вратам Вальхаллы. - Как захрюкали бы мои родные поросята, зная каково сейчас мне – старому кабану. – Бьерн гневно окидывает толстого монарха взглядом. - Сколько золота и серебра вы хотите, чтобы сохранить мне жизнь? – тот плачет, окровавленный, с ужасом осознавший своё неизбежное будущее. - Ты ошибаешься. – Ивар выплевывает слова, смотря надменно, презрительно. – Жизнь моего отца стоила куда больше серебра и золота. Ты заплатишь другую цену! Свет факелов рассякается каплями крови, брызжущими из сальных запястий, пригвождённых к размашистым бревнам, лицом в которые, истошно вопя, обливаясь потом в иступленной агонии, лежит Король. Ивар, зашедший к нему за спину, заносит остро наточенный раскаленный до красна тесак, оголяя покатую спину от стесанных лохмотьев когда-то шёлковой блузки. Княжна в толпе старейшин стоит чуть позади Флоки, опасливо смотря на озверевшее лицо мужа, что с иступленной тщательность прорубает позвоночник недруга, окропляя себя алыми следами. В её глазах он - мясник, режущий кусок отборной говядины, пойманной им утром. Он - голодная рысь, отыскавшая наконец в ледяной пустыне забредшего на водопой исхудалого самца косули. То, что происходит потом, Агния предпочтет забыть, но так и не сможет, пытаясь сбежать от ночных кошмаров всё ближайшее время, следующих за ней в любые места ночлежек и привалов. В какой-то момент Бескостный находит взгляд испуганных изумрудных глаз, немигающе смотрящих на него. Он улыбается, чувствуя, как кровь окрашивает десну и зубы, хищно облизывается, улавливая на секунду передернувшиеся плечи. Агния выглядит объятой страхом девчонкой, прячущейся за плечом сильного взрослого. Ивару хочется вымазать её веснушчатое лицо в алой сукровице, подвести за руки к мученику, которого он только что освежевал, выпустить своих диких демонов, адских псов, что так долго сидели на привязи, сорвать с них тяжелые цепи, натравить прямо на неё, чтобы за секунду остановить, показывая кто здесь главный, в этой чертовой забытой богами дыре. В их этой придуманной ей же комнате, в которой они вечно вдвоем. Он, она и его бесчисленные демоны, снующие по податливым девичьим рукам. Только там он всегда разрешает им встретиться, вопреки реальности и собственным планам.   Эту ночь она не спит, сидя у реки, по направлению которой они планируют пойти в Уэссекс, бросая скользящие по водной глади маленькие камушки. Она отыскала в закромах походного тюка заживляющую мазь и обработала неглубокую рану, пока Ярополк и остальная дружина, мирно спящие сейчас неподалеку, слушал её рассказ об обряде, что провёл её муж. - Не хуже, чем у нас… - вспоминает конюх жертвоприношения своего народа, уплетая мясо, свежесваренное на костре.  - Ахах… - девушку коробит эта фраза, хотя она видела всякое. - Да ну ладно тебе, Агния. – бородач неспешно отмахивается, сладко причмокивая, - Нашла чего противиться. Таким не брезговать надо, а гордиться. Твой мужик вон какой чести удостоился. Ты коль не понимаешь, что это значит, таки я тебе объясню. - Не надо… - она потягивается, шикая от всё ещё неутихающей боли. Лагерь встает с питухами, когда солнце только начинает расплавлять горизонт. Так и не уснув, рыжая седлает коня, потирая уставшие глаза, под которыми залеги темные круги. Дружинники же, хорошенько отдохнув, присоединяются к строю воинов, сонно плетущихся по узкой дорожке. - Госпожа! – Алекша, один из витязей, окликает княжну, замыкающую стройную вереницу. - Чего орешь? – она недовольно зевает, вздрагивая от резкого окрика, привлекающего внимания окружающих. -  Сокол! В небе! – парень тычет в небосвод пальцем, словно дрессировщик, заставляя войско вскинуть головы. Княжна приглядывается, видя силуэт знакомой птицы. Это он. Сокол-сапсан Аскольда, Скиф, пёстрый молодой красавчик, снующий вблизи кроны деревьев, почти касаясь веток, специально привлекает к себе внимание, заходя на петлю. - Скиф! – девушка призывно свищет, спешно разматывая с ноги тряпичные онучи, умащая их на руку плотной прокладкой. Птица снижается, заходя на резвый вираж, проносясь над головами Рагнарссонов, поднимая ветряные снопы, жёстко приземляется на тонкую руку, крепко сжатую в кулак. Агния ухает, чувствуя давно забытое ощущение тяжести, цепких режущих когтей, мясистых крыльев. - Ну и? – Бьерн обращается к княжне из головы строя, смотря с ожиданием. - Аскольд здесь! Я вернусь за ним и прискачу обратно! – она кричит в ответ, чувствуя, как дрожит голос, преисполнившийся облегчения. Ивар, стоящий рядом со старшим братом, кротко улыбается, предзнаменуя долгожданное возвращение друга. Он искренне рад, ведь чем больше у него здесь союзников, тем более реалистичен в исполнении его план. Княжна срывается с места, пришпоривая коня, с ней отправляется пара рослых дружинников, резво уносящихся следом в даль, меся отсыревшую грязь подковами. Агния встречается с Аскольдом через сутки быстрой конной езды, уставшая ещё больше, голодная, почти слетающая с распаленного и вспотевшего скакуна. - Ты вернулся! – она спешивается, бросаясь в объятия брата, повисая на крепких руках. Аскольд скалится от солнца, всклочивая до колтунов пушистую макушку девушки, сжимает её в сильных объятиях до ломоты костей. - Ранена? – спрашивает, слыша тихие болезненные стоны. - Пустяки. – она зарывается в пахнущий домом кафтан, едва обхватывая широкую спину. - Как успехи? - Король Элла казнён Иваром… он его нахер распял, на собственной коже подвесил в воздухе на крюки! – она ежится, отстраняясь. - Красавчик! Значит наш Бескостный преуспел… Это просто отлично! – он натягивает улыбку, оборачиваясь к импровизированным стойлам, - Ну и куда же мы едем? Уэссекс? - Именно! Как дома? – девушка с полу слова понимает взгляд Аскольда, снова забираясь на Тихого. - Ну, как тебе сказать… - он в смятении закусывает губу, и Агния замечает рассеченную бровь, судя по зарубцевавшейся ране, достаточно недавно, - Он в гневе от всего произошедшего. Поэтому я здесь, а не помогаю Ярославу в Переяславле собирать войско, чтобы от Печенегов оборону держать. - У Ярослава проблемы? - Ну куда без этого… - Но если мы преуспеем здесь, то сможем прийти на помощь к нему! - Правильно мыслишь. Так что, если всё будет благополучно, то давай ка ты берсерка своего пригласишь на пир? В честь успешного отмщения и захвата новых земель. - Ну конечно! Я изначально об этом думала… - княжна отряхивается, замечая дорожную пыль, заполонившую потерявшие лоск доспехи, - Поехали тогда скорее! - Постой! – он хитро прищуривается, смахивая темно-русый завиток со лба, указывает тонким пальцем на корабль позади, - Смотри кого я привёз! С самодельного трапа, стеная и неловко переваливаясь, сползает шатенка, раздражённо поднимая подол тяжелого слоеного платья, держась дрожащими пальцами за скользкое гибкое дерево. - Улада! – рыжая подрывает скакуна навстречу, разметая золотистый песок. - Агния! – подруга окончательно теряет равновесие, соскальзывая в прохладную тёмную воду, взмывая вокруг целый шквал брызг. - О боги… - Аскольд сзади качает головой, сворачивая скакун в лесополосу, - Поторопитесь! Девушка выныривает, провалившись по макушку, дрожа и глубоко отдыхиваясь, пока Агния встревоженно соскакивает с коня, прокладывая себе путь по вязкому берегу. Они торопливо выползают на сушу, где Улада ругает всё, на чём свет стоит, отжимая отяжелевший подол. Путники с дружиной отправляются в след за великой армией, сильно продвинувшейся в сторону своей главной цели. Агния время от времени обеспокоенно смотрит на брата, нервно прикусывающего нижнюю губу. Она догадалась, что Олег снова избил его. Любил отец приложиться к её братьям за плохо исполненные приказы. Да и, что греха таить, Агния и сама время от времени получала то словесную взбучку, то оскорбительные пощечины. Олег строгий, даже деспотичный родитель, воспитанный великим вождем, возымевший из-за этого не менее великое чувство неполноценности, отыгрывающийся на своих детях. Из-за того, что Агния девушка, ей повезло чуть больше остальных, и Великий князь не был с ней так суров, но он взращивал в ней другое и по-другому, изо дня в день заставляя истекать потом и кровью на тренировочных полигонах, дерясь наравне с мужчинами, учить военную грамоту и картографию, отправлял в каждый чёртов поход, снаряжая десятикилограммовыми доспехами, в то время как её братьев он дрючил на порядок больше. Из-за этой разницы они и считали её более избалованной, хотя каждый из них сносил ровно в меру своих возможностей, а Агнию время от времени прикрывала сердобольная Беляна, ещё с рождения дочери пожалевшая о том, что родила третьей девочку этому неуемному мужчине. Однако, в отличие от Лодброков, что находятся в постоянных стычках друг с другом, Рюриковичи сумели объединиться под началом двух старших братьев, Ярослав был добрым и справедливым лидером, несущим своей волевой рукой покровительственный свет и миролюбие младшим, Аскольд расчетливым и спокойным стратегом, остужающим пыл любого из членов семьи. Агния же, выделяясь белой вороной на фоне своих старших братьев, неустойчивая, вспыльчивая, смелая и хитрая, славящаяся порой радикальными решениями проблем, так сильно напоминала всем своего отца, что подпускал её ближе всех, доверяя самые тонкие и тайные свои дела. Младшие, Мстислав и Любим, занимали нисходящую доселе роль, более детей, чем взрослых. Спустя пару суток, компания наконец воссоединяется со своими норманнскими собратьями, ожидающими их неподалёку от Уэссекса. Обширный лагерь кипит жизнью, звеня оружием и дымя кострами, возвещая своего врага о скором столкновении. Земля потряхивается, заряженная распаленными после победоносного боя викингами, пыль и камушки отскакивают от сапог и подков, оседая на окровавленных доспехах и тканях. - Ты ещё не показывала себя в бою? – Улада, нерасторопной рысью заходит в толпу воинов, ритмично обтекающих поток свежеприбывших всадников, не обращая на тех внимания. - Не-а. Я пока избегаю этого. – Агния озирается, следуя впереди, прямо за своим братом. - Слушай, ну ты просто перекрываешь дыхание источникам своей энергии! Уладе кажется, что подруга стала бледнее обычного, проведя все эти месяцы бок о бок с викингами, почти не видясь с родными, не живя своей обычной, боевой и ритмичной жизнью. - Может и да. – рыжая равнодушно оглядывается, дёргая плечом, она больше увлечена сейчас обстроенными отношениями Ивара с его братьями, чем собственной значимостью. Вдалеке виднеется рой знакомых макушек, восседающих у костра. Кажется, мужчины снова о чём-то спорят, Агния улавливает обременившийся вздох брата, подводящего коня к Ярополку, радостно приветствующему его. Подойдя к обедающим лидерам достаточно тихо, чтобы быть незамеченными, Рюриковичи застают подтверждение свои ожиданием, очередную словесную перепалку. - Хотя бы раз послушай своего старшего опытного брата! – Уббе подсовывает Ивару пинту с напитком, прерывая того, - Те люди, которые убегают, они же не воины, не они встретят нас и будут сражаться за своё королевство! - И свою честь! – вступается Сигурд, отпивая брагу, стоя бок о бок с Бьерном, - Ибо какой воин без чести? - Не знаю, это ты мне скажи, брат! – Ивар вытирает ухмыляющиеся губы, с иронией смотря на блондина, - И напомни, в скольких битвах ты уже сражался? Княжна замечает настороженный и печальный взгляд старого корабельщика, сидящего неподалеку. Флоки отстраненно восседает на низком бревнышке, неторопливо прихлебывая чем-то съестным из каменной плошки. - В стольких же, в скольких и ты, брат. Вот только я не разъезжаю на колеснице! - Ты должен понять, Ивар, что, если ты отвернешься от своих братьев, нам не победить. – Железнобокий прохладно и обстоятельно пресекает препирательства, внемля к голосу разума, - Если ты хочешь дальше задирать братьев и ныть, как маленькая девочка, лучше уйди. Ты нам не нужен. - Уууу… - Аскольд не выдерживает, качает головой, подходя из-за спины Бескостного, осуждающе смотря на великого воина и обращая наконец на себя и своих спутниц внимание. – И это говорит великий стратег, Бьерн Железнобокий? Ивар, слыша знакомый голос, улыбается, не оборачиваясь, смотрит на старшего с вызовом. Превосходство. Он чувствует именно его, пазл в его голове наконец складывается. Самоценность этого брака внушительна сейчас, именно в данный момент. Отличные союзники, его тыл. Он может не любить княжну, но само её присутствие – преимущество. - Нееет, я нужен вам! Наш отец сказал, что именно я буду представлять его и прослежу, чтобы он был отомщён! - Здесь ваша армия едина, но, когда вы возвратитесь назад, неужели ярлы не захотят вернуться в свои владения, забрав всё нажитое? Кто же тогда останется с тобой, с вами? Кто будет править Каттегатом? – княжна обходит брата, становясь рядом. - Моя мать, воительница Лагерта, правит Каттегатом. Она и только она, по праву. – Бьерн смотрит на девушку с пониманием, но одновременно, к его великому сожалению, близится час, когда они наконец окажутся по разные стороны баррикад. - Надолго ли? – Ивар с улыбкой смотрит на супругу, постукивая пальцами по древесине под собой, довольный и самоуверенный. - Так вот о чём захрюкали его поросята… - Флоки с отвращением отбрасывает пищу, рывком поднимаясь с насиженного места, осматривая с презрением всех присутствующих, уходит, удрученно согнувшись. Агния, к удивлению Бескостного, взаимностью к нему не блещет, хотя и отмечает про себя очаровательное сияние его белозубой клыкастой улыбки, таким редким явлением мелькающей в их совместной биографии. Княжна хмуро отворачивается, провожая взором косматую фигуру, прячась в закинутую на плечо руку брата, с контрастным дружелюбием смотрящего на окружающих. Неужели из-за казни Эллы она так резко взъелась на него? Или что-то ещё произошло в её взбалмошной рыжей голове? Но ни смотря на это, она поддержала его, а это главное, и, пожалуй, единственное, что ему нужно. Прибыв к месту грядущей битвы, Ивар решительно склоняет братьев к стратегии, придуманной им накануне, отправляясь вместе с Бьерном и Аскольдом осмотреть местность, на плоскости которой им предстоит сражаться. Солнце светит им, снижаясь в краснеющее марево, когда они возвращаются обратно в лагерь, запыхавшиеся, на уставших взмыленных конях, голодные и воодушевленные, словно молодые волки, отследившие путь своей долгожданной и такой желанной добычи. - Нам нужно быть предусмотрительнее, когда будем выполнять твои маневры. – рассудительно вторит Бьерн, собираясь покинуть парочку друзей, и отчалить в ближайшую палатку для ночлежки, уже порядком растерев заспанные глаза, опрокидывая по-дороге стакан чего-то горячительного, прихваченный с мимолетного стола. Мужчины замолкают, останавливаясь у небольшого костерка, одиноко горящего среди пустынной стоянки. Все страждущие разбрелись, чтобы встать спозаранку, любовно наточить мечи и топоры, и бодро пуститься в новый день, новый бой, а может и к вратам самой Вальхаллы. - Я знаю, что ты хочешь править всем, хочешь мести… - начинает Аскольд, дождавшись, когда Железнобокий скроется из виду. - И? – Ивар навеселе, воодушевленный собственной прозорливостью. - Но помни, что у всего есть предел. Есть границы, приступая которые, ты не сможешь вернуться, друг. - Не держи меня за дурака. – викинг резко останавливается, круто разворачиваясь лицом к парню, - Ты думаешь, я не знаю границ? Не знаю или не предвижу перспектив? - Я не это хотел сказать… - князь осторожничает, видя, как быстро начинает вспыхивать собеседник, - Я лишь напоминаю тебе, что мы не всесильны, будь осторожен. - Пхах! – Ивар смеется, трепля шатена за плечо, в секунду сменив эмоцию на милость, продолжает путь. Князю кажется, что он ошибся. Что Бескостный ещё безумнее, чем его сестра. Что говорит он здравые вещи, но чего от него ожидать, известно только Богам. Или безумие несравнимо? Он так много людей повидал за свои двадцать с хвостиком лет, разъезжая по разным городам и селениям, что, казалось бы, его не удивить деспотичными правителями, возомнившими себя невесть кем. Его мысли прерывает смех, басистый, гортанный, вперемешку со звонким, воробьем, взмывающим в воздух. Рыжая сидит на земле, подстелив под попу кафтан, замызганный до неузнаваемости, обнимает одной рукой заснувшую на плече подругу, второй активно жестикулирует, почти касаясь яркого пламени перед собой. По другую сторону мужчина, Аскольд думает, что он таких красивых ещё не видал. Утонченный, с яркими глазами на аристократичном изящном лице. Будь он женщиной, непременно бы влюбился до беспамятства, да прыгнул бы в объятия. Он ловит взгляд сестры, добродушно смотрящий на красавца, открытый, дружелюбный, самую малость… игривый? - Если сделает это, лук и колчан – ваши. – мужчина азартно улыбается, краем глаза замечая движение. - Сарацины, говорите? – Агния слегка наклоняется вперед, заботливо укладывая шатенку позади себя, сползая на землю, почти вплотную к костру. - Агния? – Аскольд косо поглядывает на викинга, что слегка толкает его, проходя вперёд, смотря с узнаванием, не останавливаясь. Княжна вздрагивает, отрываясь от диалога, поднимает всё ещё сияющие глаза, замирает, погашая при виде мужа ослепительную улыбку. Ивар же наоборот, расцветает, источая нечто странное, чего Аскольд не чувствовал до сего момента. - У кого-то вечер складывается не менее интересно, как я посмотрю. – он радушно протягивает незнакомцу руку, подходя ближе, - Ивар Бескостный, ярл Вестленда, сын… - Рагнара Лоброка… О да, я знаю кто вы. – мужчина лукаво улыбается, сжимая широкую кисть. – Николай Мэстом, мореплаватель, торговец, да и просто богатый человек. - Какой обширный послужной список. Что же вы здесь делаете, торговец? – Ивар продолжает стоять, вопреки прильнувшему бок о бок к княжне Аскольду, напряженно шепчущему той что-то на ухо. - Реализую всё вышесказанное. А вы присаживайтесь, ну что вы вовсе? В ногах… да и, впрочем, неважно. Присаживайтесь, это великая честь общаться с не менее заслуженным воином. Княжна, выслушав короткую, но обещавшую своё продолжение, реплику о благочестии, встаёт, дёргано отряхиваясь, ловя любопытный взгляд синих глаз, неловко обходит родственника, задевая того тонкой лодыжкой, айкая, задушено чертыхаясь, подскребается с недовольным лицом к Ивару, уже открывающему рот в ответе. - Как-нибудь в другой раз, торговец. – викинг тянет уголок губ вверх, кивая в знак прощания, одаривая того долгим непроницаемым взглядом. Агния плетётся вслед за удаляющимся мужем, кротко махнув рукой новому приятелю, вспоминая про забытый под Уладой кафтан, когда порыв влажного ночного ветра продирает до дрожи в позвоночнике. Ивар неторопливо, не прерывая благоговейной тишины, добредает до размашистого шатра, который он велел разбить накануне для личного пользования. - Я не исчезну, если ты продолжишь так яростно испепелять мою спину взглядом, женщина. – он оборачивается, смотрит сверху вниз, почти дружелюбно, но не настолько, чтобы чуткая рыжая перед ним не распознала плотоядные нотки, - Проходи. Она молчит, въедается глазами в распахнутую на груди безрукавку, капельки пота, озаренные бликами факелов, короткие завивающиеся волоски на груди, сбрасывая с ног кожаные полусапожки. Нагибается, переступая порог, в голове вертится мысль, что сегодня чёртово видение снова не даст ей уснуть, окровавленный человек в небе улыбнется, с его головы слетит золотая корона, прямо под её озябшие ноги. Она распахнет глаза, как в другие ночи, после того события, которые она провела не в седле, так и не пошевелившись, не от того, что не хочется, а от того, что не получается. Тело замрёт, примерзнув к промятому спальнику, пока мозг будет метаться в агонии, пытаясь вернуть контроль над несговорчивыми нервными центрами. И глаза, дремучие безжизненные колодцы, будут наблюдать за ней из сумеречной темноты, безмолвно и беспощадно. - Раздевайся, ложись. – сухой тон, прогоняющий по поджилкам мурашки, заставляет беспрекословно слушаться. Мужчина почти отворачивается, когда на устеленную шкурами землю летит сорочка, замечая затемнившийся участок кожи на боку девчонки. - Это что? Она спешно накрывает место пальцами, попутно застилая грудь остальной рукой, стоит в одних портках, остолбенев, подрагивая. - Я задал вопрос. – он нагоняет в два шага, резким движением разворачивая лицом к себе, замечая стремительно краснеющие белки глаз. – Не тебе ли только что было весело? Что, испортил тебе дивную беседу с тем очаровательным странником? - Н-нет… - взгляд не поднимает, сильнее сжимая руки. - Что. Это. Блядь. – рычит, вздергивая пальцами подбородок, борясь с желаниями переместить их на шею, и как следует сжать в назидание. - Упала с лошади. - На меч? – безжалостно улыбается, сминая порозовевшую под подушечками кожу. Разум Агнии вспыхивает последней праведной искрой, подрывая ту на самое верное движение, на что способно её помутившееся от страха сознание. Княжна молниеносно преломляет небольшое расстояние между ними, обхватывая руками сгорбившийся силуэт, почти впиваясь свежеискусанными ногтями в скользкую спину. - Он мне снится… этот король. Ивар не отстраняется, продолжает внимательно и настороженно осматривать княжну, с каждой секундой вжимающуюся в него всё сильнее. И всё же, отчасти то, что с ней происходит, связано с кровавым зрелищем, свидетельницей которого она стала. Рыжая зарывается носом под подбородок, щекочась от жёстких волосков, горячие слезы увлажняют щеки, оставляя размазню на грязной шее викинга, сейчас, в эту секунду, назойливые тени кажется исчезают, уступая место более грозному и реальному существу. - Я просил тебя не лезть в пекло, княжна. – голос смягчается на порядок, пальцы невольно откидывают волнистые пряди с обнаженных плеч, оголяя прижавшуюся к нему грудь, ключицы, шею. - Я… я не могу спать. – словно в бреду, княжна захлебывается, сотрясаясь в рыданиях, не слыша ничего, кроме своих собственных стенаний. Бескостный вздыхает, понимая, что нотации излишни, и истерящих женщин вразумлять бесполезно, обхватывает в кольцо, стискивая, нажимая над подреберье, проходясь губами по дрожащим ресницам. - Ложись. Нам обоим нужно выспаться. - Не уходи! – она вздрагивает, резко поднимая голову, почти сталкиваясь носами. - Да не уйду я, это мой шатер. Он почти сдержал слово, данное себе тогда. Не спать с этой безумной женщиной. Почти сдержал, если бы не этот чёртов торговец, назойливо маячивший рядом, первоклассно ловящий улыбку, которую он так и не получил ни разу за последние дни, если бы не гребанный Аскольд, усомнившийся в его благоразумии, которое он тщательно и скрупулёзно взращивает в себе, усмиряя небывалое количество эмоциональных штормов, роящихся внутри головы, что скоро разорвется от количества событий, если бы не бесящие его старшие братья, надоедливо выпячивающие перед ним свои великосветские задницы, так и норовя показать, что они лучше просто по праву рождения. Как же всё это раздражает, вымораживает, выбивает почву из-под и без того неустойчивых ног. Агния отступает на шаг, прикрывая наготу руками, сминая выпирающую, словно подоспевшее тесто, грудь, шмыгая, переминаясь босыми ногами на прохладной почве. Мёрзнет, дрожит, но смотрит прямо, с нотками страха и ропота, надежды и отчаяния. Ивар снимает безрукавку, оборачиваясь, беря сложенную неподалёку длинную сорочку. Княжна подходит сама, не дожидаясь, забирает вещь, впопыхах натягивая ту на позвякивающие зябко кости, садится, подгребая спальник и пару шкур, гнездясь, пока воин расчехляется неподалеку, безмолвно смотря в одну точку, ловя долгожданное опустошение. Наконец-то. Он снова уснет, как младенец. И рыжая под боком будет мирно посапывать, то и дело закидывая на него свои неуемные конечности, и чёртов король не потревожит её. - Ты попала в мир, в котором ты ни раз увидишь нечто и похуже, чем казнь этого ублюдка. - Я видела вещи и ужаснее… но дело не в этом, - она заныривает под шкуры, ожидая подползающего викинга, приподняв их, чтобы укрыть и его. – Он приходит ко мне, с его головы соскальзывает корона, прикатываясь к моим ногам… а потом он смотрит за мной по ночам. Это даже не сны, это видения. В которых я не могу пошевелиться, лежа ночью с открытыми глазами. Она дожидается, когда Ивар укладывается на спину, задумчиво подкладывая руку под голову, устраивается ему под бок, умащая подбородок на грудину, наблюдая за умиротворенным и созидающим лицом. - Моя мать видела много видений. Чаще всего они исполнялись. У тебя что-то подобное? - Не знаю. И да, и нет. Иногда мне снится будущее, завуалированно представленное в мистических образах и метафорах, иногда прошлое, погружающее меня в события, как-то связанные с моим настоящим. – девушка сонно зевает, сваливаясь в мужскую подмышку темечком, сворачиваясь в калачик.  Бескостный молчит, краем уха слушая умиротворяющееся дыхание княжны, затихающий в ночи шум люда, окружающего их со всех сторон. Завтра будет большой день, может они все умрут, а может станут королями, восславив свои богов. Он планирует, так самонадеянно и амбициозно, но нет ничего более неотвратимого и ироничного, чем судьба. Судьба, сопящая под боком, свернувшись сумасбродной кошкой, судьба, погибшая от змеиного яда, судьба, получившая стрелу в спину, судьба, родившаяся калекой в семье сильнейшего из воинов. Мы – есть судьба, но никогда нам не познать её замысел заранее.