does it bother anyone else, that someone else has your name

Пробуждение вышло более, чем неприятным — очнулся он на дороге, вдавливаясь щекой в мелкие камешки асфальта, и с жуткой дезориентацией, как будто его только что выдернули из привычного мира и небрежно швырнули в другой, не дав ему времени на осознание происходящего. Так оно, в сущности, и было. Первым, что Дарк увидел, когда, наконец, хотя бы немного отошел от перемещения, было доброжелательное лицо склонившегося над ним седого старичка. Ну вот опять — не успел прийти в себя, а уже людей беспокоит. Дедушка, кстати, показался смутно знакомым, но он бы не смог со всей уверенностью сказать, кого он напомнил — 3D версия окружающей реальности, очевидно, имела бы существенные различия со своим оригиналом из аниме. Возвращаясь к насущным вопросам, хотелось бы знать, где он вообще. Если это не Каракура, знания канона ему не помогут, а если это Каракура, то… — Можешь встать? — участливо спросил неопознанный старик, и Дарк с огромным удовольствием обнаружил, что понял его фразу полностью, а не начал ассоциировать ее со своими скудными знаниями, почерпнутыми, преимущество, из сёненов с их пафосными «Вставай», «Поднимайся», «Поднимай свою задницу» и далее по списку. То есть, на слух он японский воспринимает, уже хорошо. Может ли говорить на нем — другой вопрос. Дарк пробубнил что-то, призванное отдаленно напоминать «да», и для верности утвердительно помахал головой, от чего в ней зазвенело. Дедушка махнул в его сторону раскрытой ладонью не терпящим возражений жестом, приглашая на нее опереться, и он решил, что принять предложение будет меньшим проявлением неуважения к старшим, чем беседа со старичком прямо с асфальта. И все-таки почему он кажется знакомым? В руке что-то хрустнуло, когда Дарк собрался протянуть ее старшему, и в ней обнаружилось письмо, которое до этого он сжимал, видимо, слишком сильно, раз даже не заметил после пробуждения. Старик заинтересованно покосился на бумагу конверта, но ничего не сказал. — Знаешь, у меня ощущение, словно я уже где-то тебя видел, — вместо этого произнес он, даже не представляя, как это взаимно. — Возможно… — протянул Дарк, разглядывая кандзи на конверте и походя отмечая, что как минимум односложные фразы может воспроизвести вслух. К его удовольствию, каждое слово было подписано хираганой — наверное, чтобы упростить бывшему хозяину тела доставку письма верному адресату. В графе отправителя значилась некая Ёшиаки Джурэй, а в графе получателя… о нет. Катагири Канаэ. Он не был уверен, каких эмоций в нем было больше, когда он поднял глаза на Исиду Сокена — а теперь он точно знал, что это именно он, — но он точно не сумел скрыть ни одну из них, особенно, когда из-за спины деда выглянул мальчик в белой накидке и с интересом на него посмотрел. Одна половина мыслей Дарка в этот момент пыталась доказать второй, что «нет-нет-и-еще-раз-нет, мы не будем в это ввязываться, мы знаем, что для нас это плохо кончится, мы хотим жить, успокойся», а вторая ничего не доказывала, и просто состояла из нечленораздельных счастливых звуков и навязчивого желания полезть обниматься, и он бы не удивился, если бы выражаемую им эмоцию охарактеризовали, как «истерическую радость», признали бы ее симптомом тяжелого психического расстройства и упрятали бы его в ближайшую лечебницу. — Итак, значит, это ты тот самый сын Рокуши Рэйджи и Ёшиаки Джурэй, о котором я столько слышал от невестки? — наконец, выдернул его из мыслей голос Сокена. Вопрос хороший и своевременный, жаль, только, что ответа на него у Дарка нет. Он попытался изобразить как можно больше растерянности — хоть тем фактом, что Сокену известны имена его предполагаемых родителей, хоть тем, что он слышал об их сыне, хоть тем, что они знакомы с его невесткой, хоть тем, что у него вообще есть невестка. Главное, чтобы ему поверили и позволили реализовать невероятный в своей абсурдности план, пока он еще выезжает на энтузиазме от фанатских чувств к маячащему за спиной старика мальчику, а не пытается спрятаться за ближайший кирпич от ужаса перед социальным взаимодействием с незнакомцами. — Я… Я не помню, — выдавил Дарки для убедительности шмыгнул носом с как можно более несчастным видом, сохранять который удавалось с огромным трудом, потому что взгляд то и дело соскакивал на мальчика в белом. Возможно, выбирать наиболее «гипер» из всех «фиксаций» было плохой идеей. — Не помнишь? Совсем ничего? — Почти, — он неопределенно поднял глаза к небу, словно пытаясь что-то вспомнить, на деле же лихорадочно соображая, что делать дальше: ситуация, как минимум, сюрреалистичная и либо полностью сфабрикована, либо Система даже не пытается прикрыть наглость с которой проталкивает его поближе к будущему сюжету. — Да, ничего. — В таком случае, предлагаю, наконец, познакомиться, — старичок снова протянул руку. — Исида Сокен. Мальчик снова высунулся из-за его спины и улыбнулся: — Меня зовут… О, Дарк знает, как тебя зовут, парень, не утруждайся. А вот свое имя он бы узнал с удовольствием. — … Исида Урю. Я квинси. Судя по неопределенному взгляду Сокена, брошенному на внука, Дарку либо не стоило знать об этой части их жизни, либо, напротив, предстояло прикинуться ее активным участником. И это, пожалуй, единственный раз, когда он надеялся, что верным окажется первое предположение. — Твое письмо адресовано Катагири Канаэ. Она мама Урю и жена моего сына, моя невестка, — сообщил Сокен. — Именно от нее я узнал о вашей семье. Насколько мне известно, она близко дружила с твоей матерью и несколько раз навещала вас. Так что, может, ты захочешь увидеть ее? Дарк поверить не может: он, что, вот так просто приглашает домой незнакомого мальчишку? Ах да, он же якобы «сын маминой подруги», действительно. Разумеется, это просто обязано кардинально изменить положение дел. Не говоря уже о том, что его засунули в так удобно подвернувшееся тело пацана, в чью амнезию поверили моментально — слишком быстро для обычного излишне великодушного японского старика, которым Сокен ему представился. Ну не мог он просто так наткнуться на косвенно знакомого мальчишку без сознания и тут же проникнуться к нему настолько глубоким сочувствием, чтобы позвать к себе в гости, где, наверняка, случайным образом окажется ждущий его обед с личным комплектом приборов и отдельная постель в персональной комнате. Не то чтобы у Дарка вообще был какой-то выбор — ну наплетет он ему про недоверие к незнакомцам, а дальше что? где жил ребенок, чье тело он занял, ему неизвестно, как связаться с хоть кем-то из ответственных за него взрослых, он понятия не имеет; да он даже до ближайшего отделения полиции не дойдет. Имя: Рокуши (-Ёшиаки) Акира Статус: мертв Возраст: 4 года Раса: человек (эхът квинси) Уровень: *заблокировано* Здоровье: 10/100 Мана: 0/100 Сила: 0 Выносливость: 0 Ловкость: 0 Интеллект: 0 Удача: — 10 Системное уведомление: Базовый возраст аватара приведен в соответствие с конечным возрастом персонажа. Системное уведомление: Критический уровень здоровья, необходимо лечение. Системное уведомление: Возможность повышения уровня заблокирована. Завершите сюжетный квест, чтобы разблокировать. Системное уведомление: Для упрощения взаимодействия с окружением базовый язык воспроизведения сменен на японский. А, ну то есть, он сейчас резко помолодел на шестнадцать лет чисто номинально или при «приведении в соответствие» интеллектуальные возможности не принимались во внимание? Или местный «Рокуши Акира» живет хорошо и может себе позволить мозговую активность, как у двадцатилетнего в свои четыре? Допустим. Не хотелось, правда, делать очевидные и неутешительные выводы о том, чего в таком случае ожидать от эмоционального состояния приобретенной личности. Или это его собственная должна через какое-то время стремительно откатиться к началу и переживать все прелести тревожного и сверхчувствительного ребенка заново, пока он не вспомнит, каким магическим способом пришел к почти полному отрешению от эмоций и смиренному принятию необходимости видеть некоторое дерьмо? И что еще за «язык воспроизведения»? Это, что, получается, если он будет говорить, как ему кажется, на своем родном, звучать для остальных будет все равно как японский? Распространяется ли это правило исключительно на его речь или, например, на музыкальные композиции или дубляж фильмов, которые изначально существуют на его «базовом» при условии, что включать их будет он на персональных устройствах (если те у него вообще есть или планируются в обозримом будущем)? Хороший вопрос, кстати. Все верно. «Язык воспроизведения» — язык, на который автоматически переводятся речь и медиа-вставки Игрока. Предположим. Остальное выглядело ни разу не вдохновляюще и более, чем непонятно, но, стоило надеяться, что этому имелась веская причина, о которой Дарк бы узнал при выполнении основного квеста. Последнему, судя по большинству фанфиков с попаданцами, самое время появиться и как минимум намекнуть, что ему делать со сложившейся ситуацией — он совершенно не против продолжать изображать слабого полумертвого ребенка, которым, в общем-то, и являлся, а заодно позволить каноничным персонажам утянуть его еще глубже в неизбежную близость к сюжету, где почти все действующие лица представляют из себя души давно мертвых людей с неоспоримо огромным военным потенциалом, совершенно не меняющим того факта, что они все уже мертвы, а значит и он мог бы присоединиться довольно быстро, хоть выданная ему Системой Раса и обнадеживала. Кстати, об этом. Складывалось ощущение, что утягивать его уже, считай, некуда, раз его Статус чуть ли не прямым текстом намекает, что он очередная жалкая пародия на протагониста с его кучей расовых принадлежностей, большинство из которых обусловлено банальным генным наследованием от родителей. Возможно, у него хотя бы мать будет шинигами, а не отец — иначе совсем плагиат получается. С другой стороны, в данный конкретный момент у него нет пока никаких связей с героями, которые было бы жалко терять, кроме глубоких фанатских — хорошо, возможно, не только — чувств к некоторым из них, а сам он более, чем напуган необходимостью социально взаимодействовать с еще большим количеством людей, поэтому вариант стремительного тактического отступления тоже выглядит довольно заманчиво. Вопрос только в том, куда он собирается сбегать. Если Дарк в максимально ближайшие сроки не выяснит, есть ли у него какое-то имущество в Каракуре или хотя бы какого черта он делал на дороге, вряд ли он все еще будет готов его рассмотреть. А если Система не выдаст ему, наконец, основной квест, на который он сможет отвлечься от стремительно растущей в груди тревоги, он, наверное, все-таки позорно завоет и впадет в приступ паники, что лишит его и первого варианта тоже. Доступен основной квест: Начинающий Арчер Притворитесь тем, чье имя получили, и заставьте окружающих поверить в Вашу подлинность. Награды за выполнение: вариативное повышение уровня удачи, вариативное повышение уровня статов Наказание за провал: конец Игры Если он правильно помнит, графа «Наказания» была персональной фишкой некоторых фанфиков с попаданцами, вроде него — в играх-то все было проще: не хочешь развиваться и получать бонусы — твое дело, топчись на месте сколько угодно. В его случае все становилось одновременно и проще, и сложнее. С одной стороны, алгоритм действий, о котором он так отчаянно просил, в итоге ему предоставлен: конец Игры слишком очевидно обозначал смерть, чтобы он хотя бы собрался о нем задуматься. Нет, он, конечно, хотел держаться подальше от главных героев и иметь больше свободы действий, но это было до того, как он оказался в безвыходной ситуации в непосредственной близости от них. В этом случае он бы предпочел отложить возмущения отсутствием свободы выбора и пойти на поводу у Системы. Вопрос теперь только в том, как это сделать. Итак, он достиг комедии — ему нужен алгоритм выполнения алгоритма. Что, в целом, логично, учитывая, чего от него требовало первое же задание, которому полагалось быть одним из простейших. Если мимикрия под абсолютно незнакомого человека считается самым легким квестом, Дарк больше не хочет знать, что будет на уровень выше. Наруто учил не сдаваться, но он не Наруто. Это должно было быть историей о герое, а не о жалком отбросе вроде него. Но над его головой чуть ли не неоновой вывеской мигало издевательски-яркое «неудачник», и сделать с этим он ничего бы не смог. Разве что усугубить и без того ужасную ситуацию, чем, видимо, сейчас и займется, раз Система требует прикинуться тем, кого он никогда в жизни не видел, в отличие от как минимум одной женщины, для которой и будет разыгран весь спектакль с амнезией в качестве жалкой попытки вывернуться хоть как-то. Оставалось надеяться, что женщина тоже увидит его первый раз и в любом случае изобразит узнавание, следуя сценарию, выданному Сокеном за правду, в который Дарк все еще не может окончательно верить — слишком просто, слишком удобно, слишком в стиле сененов для самых мелких, где все положительные герои приторно-добродушные, чуть ли не соревнующиеся в желании угодить незнакомому главному герою и осыпать его заботой со всех сторон. Или можно было просто проигнорировать наличие квеста как такового и позволить ИИ убить его. Но тот, скорее всего, выбрал бы слишком болезненный способ, чтобы он был готов на него согласиться. — Итак, ты не помнишь ничего из своего прошлого, Аки-кун? — в третий раз уточняла стройная брюнетка с ласковым взглядом и водопадом темно-каштановых волос, словно от количества повторов вопроса ответ мог бы измениться. Дарку остается только кивать с испуганным видом, который даже изображать не пришлось — от стремительной смены остановки он ошалел и до сих пор не очнулся от шока. Вариант наврать про амнезию видится все более выполнимым — ему не привыкать и, наверное, не придется даже особенно много усилий прилагать для «забывания» любой информации: еще в прошлой жизни его воспоминания как будто исчезали быстрее, чем он их приобретал, он бы вспомнил отдельные моменты, если бы поднапрягся, возможно, даже смог бы наскрести в общей сложности воспоминаний дня на четыре за двадцать лет. Судя по тому, что он уже начал забывать, что произошло до его превращения в типичного попаданца — этим же утром, вообще-то, — можно было сказать, что он выбрал лучшую стратегию из возможных: он ужасно врет, но врать он и не будет. Рядом с ним скромно толчется сильно уменьшенная копия матери в круглых очках и то и дело заинтересованно косится, отворачиваясь каждый раз, как он оглядывается в ответ. Выглядит глупой детской игрой, но, кажется, это помогает освоиться: как минимум он всегда может пристроиться к Урю, обозначив свое стремление прилепиться к наименее социально опасному члену семьи желанием подружиться. — То есть мы знакомимся заново, — мягко улыбнулась Канаэ, а это была именно она, невесомо проводя рукой по его волосам, чуть взъерошивая. — Меня зовут Исида Канаэ, мы с твоей мамой были хорошими подругами, и я иногда заходила к вам в гости. В письме, которое ты мне передал, она просит позаботиться о тебе и разрешить тебе с нами остаться. Минуточку. То есть у Дарка все-таки есть возможность заиметь базовую точку сохранения, не прилагая особых усилий? Ну, в смысле, ему же не обязательно должны хотеть навредить, хоть перспектива прийти на все готовое и несколько настораживала, но он слишком привык видеть Канаэ жертвой беспощадной системы феодального дворянства и чисто физически не мог ожидать от нее подвоха. Или он просто как-то незаметно регрессировал в наивную доверчивость, потеряв по дороге здравый смысл. Что наиболее вероятно: верить Исидам хотелось; хотелось верить, что они действительно просто до абсурдного дружелюбны, пусть даже под влиянием Системы. Хотя не стоит забывать о профессии и парочке ученых степеней супруга Канаэ. Значит, нужно очень постараться и впечатлить его как минимум актерской игрой, если с располагающим поведением не получится. Для этого, правда, нужно сначала перестать нервно трястись и вздрагивать от каждого звука. Или не стоит, если он соберется давить на жалость. Хотя все-таки стоит — это не сработает, зная Рюкена. — … Я думаю, нам стоит подождать моего мужа — сына Исиды-доно, с которым ты уже знаком, — чтобы принять окончательное решение, а пока вы с Урю могли бы пойти поиграть, что думаешь? Разумеется, он думал, что это отличная идея с точки зрения того, что ему удастся пообщаться с детской версией любимого персонажа. С точки зрения взаимодействия с реальным ребенком, будучи таким же реальным ребенком, идея была не такой уж отличной, скорее, почти ужасающей. Тем не менее, он неловко кивнул, попытавшись изобразить улыбку и отметил, что Урю, кажется, был его ответом доволен. По крайней мере со стула он соскочил довольно резво, пригласительным жестом протягивая ладонь, за которую Дарк с готовностью уцепился. «Исида-доно», хах? Канон не раскрывал глубины отношений служанки семьи Исида с ее главой, но, кажется, они были не теплее, чем его с супругой. И тем не менее, Канаэ продолжает общаться с бывшим работодателем — назвать кого-то ее «хозяином» язык не повернется — спустя несколько лет после свадьбы с его сыном, за что обоих могли были изгнать с позором из общества знати, чего, судя по всему, не случилось: Сокен привел их с Урю к довольно величественно выглядящему поместью, принадлежащему, видимо, лично Рюкену, наличие или отсутствие коего в каноне не обыгрывалось никак, и Дарк понятия не имел, надлежит ли ему восхититься и исполниться уважения. — Хочешь посмотреть, как я стреляю? — непосредственно улыбается мальчик, и он не может не улыбнуться в ответ, согласно кивая. Еще бы он не хотел. В следующую секунду его утягивают на плоскую площадку на крыше, обличительно тычут в полощущиеся в небе над ней геометрические фигуры воздушных змеев и обещают сбить самый дальний: — Дедушка говорит, что квинси стреляют сердцем, а значит, я сам управляю дальностью полета стрелы, — деловито заявляет Исида, и Дарк не может с ним не согласиться. Он застывает на безопасном расстоянии и с интересом наблюдает, как тот встает в четко выверенную и, наверняка, заранее установленную позу, щурится от солнца, поднимая к нему лицо, раздраженно шипит на бликующие очки и двигается левее, не меняя положения тела. Вытягивает вперед правую руку, целясь «пистолетиком» пальцев в треугольную фигуру где-то наверху, плавно ведет левой кольцо крепления на кресте, собирая духовные частицы в голубоватый лук, натягивая тетиву, накапливая энергию для создания тонкой и яркой стрелы, а затем отпускает ее. Бледно-синий росчерк взмывает в небо и безошибочно бьет по полотну змея, намеренно задевая удерживающую его ленту, и рассыпается искрами света. К их ногам падает пробитая цель, и Урю радостно оборачивается к Дарку, гордо и широко улыбаясь, а затем разражается легким смехом — наверное, тот выглядит совсем ошарашенным, что, в целом, неудивительно: сколько бы раз он не видел этого на экране, вживую выглядело намного красивее. — Акира, боже мой, только не говори, что тебя не учили стрелять, — фыркает мальчик, и Дарк окончательно выпадает в осадок. — Ну, ты же квинси и довольно сильный, насколько я понял, — поясняет он таким тоном, словно это очевидная вещь. — Погоди, ты о чем? — ладно, стоит продолжить притворяться не понимающей ничего в этой жизни тапочкой с амнезией. — Ой, точно! Ты же не помнишь. Прости, — господи, ну нельзя же выглядеть так очаровательно, когда извиняешься перед человеком, который тебя разводит. — Да все хорошо. Я понимаю, что для тебя это, наверное, привычная ситуация и что для меня она должна быть такой же. Я про рейрёку в общих чертах помню, но не очень понимаю, как она относится лично ко мне. Может, ты мог бы пояснить, почему назвал меня квинси? — А, конечно. Все очень просто на самом деле. Ты ведь помнишь про цвет лент и про уровень сил? — Помню. Белые — люди, красные — шинигами. У квинси и шинигами уровень духовных сил на порядок выше, чем у обычных людей, как и у Пустых, устранение которых входит в обязанности и тех, и других, — Урю довольно ободряюще кивает, и Дарку становится еще более стыдно его обманывать. Но так нужно, это квест, а не его личный выбор, и проще будет не спорить с Системой. — Именно. Так вот, твоя рейрёку белая и удивительно сильная. Вывод очевиден же, да? — Да… — тянет тот, стараясь звучать убедительно-удивленно, словно не прочитал с час назад в Окне персонажа, к какой расе принадлежит. А потом у него подкашиваются ноги, крыша стремительно приближается, и он не успевает даже вскрикнуть, падая в темноту. Черт бы побрал уровень Здоровья. Первое, что видит Да- Акира, — стоило начать именовать себя новым именем и начать привыкать к тому, что оно теперь его настоящее, — открыв глаза, — фигура мужчины в строгом костюме рядом с кроватью, на которой, как оказалось, сам и лежит. Ну конечно, куда ж без него. Мужчина косится на него, отмечая движения и попытки выпутаться из одеяла, сканирует на предмет повреждений и, видимо, удовлетворенный результатом, лениво машет ладонью в сторону двери, подзывая стоящего за ней человека. — Аки-кун, как ты себя чувствуешь? — Канаэ осторожно присаживается рядом, вплетает пальцы мальчику в волосы, убирая со лба отросшую челку, которую он опознал по цвету, как рыжую, и тот осознает накатившую слабость, не дающую даже раскрыть рот, чтобы ответить. — Эй-эй, не торопись, не нужно вставать. — Канаэ, — сначала он даже не верит, что голос принадлежит Рюкену: в нем очевидно слышатся мягкие нотки, словно он старается обратиться к супруге как можно ласковее. — Я могу попросить тебя позаботиться о мальчике? — Конечно, дорогой, — та лишь улыбается, так и не выпустив чужие волосы, продолжая прогонять пряди сквозь пальцы, будто вообще о них позабыв. Акира различает за дверью легкий топот, а затем в проеме возникает уже знакомая голова их четырехлетнего сына, который тут же подлетает ближе, поймав его взгляд. Рокуши с удивлением отмечает, что его желание высказаться, рассказать какую-то невообразимую сплетню, считывается запросто, и в очередной раз отгоняет навязчивые мысли о том, что именно превратило его в оживший кусок льда, которым он был в самом начале сюжета. Он знает, что. Вернее, кто. Но сейчас его собственное состояние напрямую от этого «кто» зависит, не говоря уже об успехе квеста, поэтому ему лучше прикусить язык и смириться. В целом, он этим всю прошлую жизнь занимался — не должно быть слишком уж сложно. — Акира, представляешь.! — не представляет, но, смеет надеяться, Урю намерен продолжить. — Папа сказал, что твоя потеря памяти не страшная, она не- — Спасибо, Урю, я пока еще в состоянии озвучивать свои реплики самостоятельно, — нежность в его голосе заменяется сталью, и каждое его слово слышится, как плевок. — Прости, — бурчит Исида-младший, и Акира понимает, что все-таки не сможет игнорировать происходящее. От того, как Рюкен посмотрел на сына — с холодным безразличием, почти граничащим с брезгливостью, — у него возникло ощущение, словно его пнули в грудь тяжелым сапогом прямо в сугроб, и его затошнило. Акира видел этот взгляд тысячи раз. Он знал, что чувствует его сын. И, кажется, смотрел на него с той же горячей яростью, которая выжирала его изнутри, — сместив взгляд на него, Рюкен показался вполне удивленным. Впрочем, недолго. Стоит отдать ему должное, он справился с изумлением за секунду, возвращая лицу бесстрастное выражение и, похоже, успев даже сделать для себя определенные выводы относительно его скромной фигуры, потому что в следующий миг на него он смотрел с аналогичным разочарованием. — Рюкен, — от кого Рокуши не ожидал стальных ноток, так это от Канаэ, но именно они слышались вплетенными в легкий укор, когда она притягивала к себе сына, кладя ладонь ему на макушку и неодобрительно смотрела прямо в глаза мужу. — Аки-кун очень устал. — В таком случае, оставляю его на тебя, — к облегчению всех присутствующих, Исида-старший, наконец, покидает палату, а Акира осмысливает тот факт, что это именно она и была. — Итак, Аки-кун, — кивает женщина. — Думаю, я могу положиться на Урю в вопросе разъяснения ситуации. Верно, солнце? — дождавшись утвердительного кивка, она привстает с кровати и виновато улыбается. — А мне стоит поговорить с Рюкеном, я думаю. Надеюсь, вы меня извините. Стоит ей покинуть помещение вслед за супругом, до этого стеснительно уткнувшийся в ее кофточку Урю тут же оживает и деловито вползает к Акире под одеяло, разворачиваясь на боку, и продолжает начатую ранее мысль: — Так вот. О твоей амнезии. — Ага, — на большее его не хватает, но ему достаточно и того, что он звучит, как курильщик со стажем лет в шесть. — Папа сказал, что она не ммм… не физическая, а… Короче, это из-за моральной травмы. И должно пройти со временем, когда у тебя там какие-то блоки вроде бы исчезнут. Проще говоря, будь он настоящим Рокуши Акирой, он бы в самом деле потерял память от нервного потрясения и был бы вынужден ждать ее возвращения после того, как оправился бы от него хотя бы наполовину. Он не был уверен, что психика работает именно так, но раз Рюкен так сказал, значит, оно либо так и есть, либо его уже раскрыли, и стоит ждать смерти в максимально ближайшее время, либо он просто хреновый врач. Акира очень надеется, что верным окажется первый вариант — третий не видится достоверным, а второй ему просто субъективно не нравится — он предпочитаем сам решать, когда и как умирать. — А еще! Ты теперь мой брат. Здорово, правда? — глядя в довольно блестящие глаза своего новоявленного сиблинга, Рокуши просто не мог найти в себе достаточно сил для отрицательного ответа, поэтому просто утвердительно помычал. — Конечно, здорово, Рю-чан. Расскажешь побольше? — прозвище вышло как-то само, он даже не успел оборвать себя прежде, чем выдать его, но мальчику, кажется, либо понравилось, либо было абсолютно без разницы, как исковеркают его имя. — А, разумеется. Ну, во-первых, ты очень долго спал — почти сутки. И мама с папой успели сходить подать документы на усыновление. Мне сказали, тебя могли забрать в детский дом, если бы мама не показала какую-то бумагу, — вроде бы, завещание, — которую твоя мама отправила ей в письме и в которой назначала ее твоей законной опекуншей, если с ней что-то случится. Кажется… — Урю неловко замялся, хмурясь и вздыхая, — кажется, что-то случилось. — Кажется, — эхом повторяет Акира, прикрывая глаза. Он понятия не имеет, что там «случилось», но, подозревает, что оказался в том самом сюжете с мертвыми родителями. Будет неудивительно, если он либо получит месть за их смерть, как основной личностный двигатель, либо узнает, что они ему были вовсе и не родителями, а сам он вообще какая-нибудь мистическая древняя хтонь. Самое обидное, что ему от их возможной смерти ни жарко ни холодно — он их не знал. Квест завершен: Начинающий Арчер Притворитесь тем, чье имя получили, и заставьте окружающих поверить в Вашу подлинность. Награды за выполнение: Удача +1, Интеллект +1. Разблокировано повышение уровня. Уровень повышен. Исида Рюкен не верил в судьбу. До этого дня. До дня, когда на пороге его дома появился легкомысленный рыжий мальчишка квинси, зовущий его сына «Рю-чаном». Совсем, как Масаки. К сожалению, ему было прекрасно известно, что с ней случилось. А значит, Акира никогда не прикоснется к кресту и никогда не станет квинси. Одного сына он удержать не смог, но второго остановить пока еще может и просто обязан.