ID работы: 12240404

Рейвен: дело 01040

Гет
NC-17
Завершён
262
автор
Размер:
336 страниц, 36 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено в виде ссылки
Поделиться:
Награды от читателей:
262 Нравится 278 Отзывы 45 В сборник Скачать

[Мона] Приговоры | 18+

Настройки текста
Примечания:
            — Девятнадцатое октября, четыре часа и девятнадцать минут. Полицейский участок Дасквуда. В допросной присутствуют шеф полиции Алан Блумгейт и мисс Ханна Донфорт. Мисс Донфорт, вы хотите что-нибудь рассказать?       Я наблюдала за происходящим в допросной через зеркало Гезелла. После долгих обсуждений и борьбы с желанием Алана и других агентов запихнуть меня на обследование вместе с остальными, разрешение на наблюдение за ходом допроса было получено. И теперь мы с детективомами Биггсом и Морганом здесь, через стекло смотрели за Ханной и еë хныканьем... Мне даже налили стаканчик растворимого кофе с несколькими кусками сахара. Заботливые. И теперь допрос наконец-то начался — после нескольких уточнений, готова ли Ханна к ночному разговору.             — Рассказать что, мистер Блумгейт? — Ханна всхлипнула, сложив руки на груди. — Я думала... Вы всë знаете сами... Раз нашли меня там.       Алан держался уверенно, хотя под глазами залегли тени, а на скуле ещë пестрела чëрная полоса — напоминание о походе по туннелям шахты в Гримроке. Может, даже нашëл что-то важное, раз ему так не терпелось допросить Ханну. Обвинение в сокрытии тела Дженнифер могло подождать и до утра.             — Слушай, а ты серьëзно с бюро? — прозвучал голос Моргана за спиной. Сомневался, конечно. Кто я без своего значка.             — Так точно, офицер, — я даже не отвернулась от зеркала. — Ш-ш, не мешай.       В допросной разворачивалась настоящая драма. Ханна была такой же, как у шахты — лохматая, бледная, завëрнутая в синий плед. Она громко всхлипывала, закрыв лицо ладонями, тряслась всем телом. А Алан — спокойный старый пëс. Он сидел напротив, постукивая пальцами по столу, и ждал. Смотрел спокойно и строго, с привычной усталостью. Опыт никуда не деть, и еë слëзы оставляли шефа полиции равнодушным.             — Что-то я не пойму... Чего Алану от девчонки нужно? — детектив Биггс, упорно просивший звать его Эриком, выпрямился. — Она же не в себе.       Я не понимала другого: что здесь делал человек из местной кибербезопасности. Я-то по уши влезла в дело, которое далеко ушло от привычного хакерства и краж данных. Всë это похищение, угрозы... И никакой техники. Во всяком случае, ничего, что напрямую связано с Ханной. Но озвучивать мысль не хотелось. Если Алан позвал его, значит видел в этом какой-то смысл. Он лет двадцать в структуре — куда уж моему опыту!             — Поймëшь... Погоди. Чуть-чуть ещë.       Мы втроëм придвинулись к зеркалу и стали ждать. Наконец-то Алан заговорил.             — Мисс Донфорт, вы же видели агентов бюро безопасности там, в лесу?             — Д-да... — Ханна бормотала, не отнимая рук от лица. — Они... С ними что-то не так?             — А знаете ли вы, что — в целях безопасности и для контроля обработки обращений — звонки в Бюро записываются?       Руки Ханны опустились на колени, закрывая порванные на колене джинсы.             — Вот как... — голос звучал неожиданно спокойно для девушки, рыдавшей полминуты назад. — И теперь вы знаете, кто их вызвал?             — Кто вызвал и почему. Они были так расстроенны, что никакого Эдварда Блэкмуна не было поблизости от Гримрока... Думаю, тоже захотят задать вам пару вопросов позже, мисс Донфорт.       Имя заставило вздрогнуть. Эдвард Блэкмун... Этого ублюдка я знала, даже если расследованием его дела занималась другая команда. И в основном другой отдел, что уж там. Он выбирал молодых женщин, — если подумать, Ханна как раз подходила под типаж. Все, кто с ним связывались, садились в машину — каждый раз разную — и таинственно исчезали. Изувеченные выпотрошенные тела находили позже, недели или месяцы спустя, на пустырях, свалках и на лесных участках. Раны различались, он находил новые и новые способы, которые даже опытных агентов не оставляли равнодушными, но одно оставалось неизменным: на внутренней стороне бедра каждой жертвы был вырезан полумесяц. За три года за ним числилось уже семь жертв, агентам удалось отыскать имя, но сам маньяк оказывался на шаг впереди, несмотря на усилия убойного. Неудивительно, что они расстроились.             — Ой... Буду рада им рассказать. Эдди — такой придурок, если честно... Ха-ха.       Сначала она плакала, потом успокоилась, а теперь хохотала — отчаянно, громко, откинувшись на спинку стула. Странная смена настроений Ханны застала врасплох нас троих: Эрик резко выпрямился, Морган крепко ругнулся, а я глаза потëрла — уж не привиделось ли от усталости? Слишком неожиданно сменился образ от затравленной жертвы к человеку, который уж точно не в себе. А Алану хоть бы что. Конечно, еë обыскали, оружия нет, а голыми руками она мало что сделает. Опасаться ему, наверное, нечего. Но неприятные мурашки от этого представления никуда не делись.             — Мисс Донфорт, об этом потом. У меня есть ещë вопросы.             — Ах, конечно... — затихла и снова вернулась к образу тихой обиженной Ханны. — Что вы хотите знать?             — Например, о Дженнифер Хэнсон.             — Дженнифер Хэнсон... — она отозвалась эхом. — Я слышала это имя, но очень давно. Почему она?       Спокойствие Алана впервые дрогнуло: он поджал губы и немного отклонился от неë. Конечно, он знал достаточно...             — Мисс Донфорт, мистер Миллер передал нам ваш телефон, и нашему техническому отделу удалось найти одну очень интересную переписку. Между вами и мисс Белл Льюис.             — Эми? Да, мы часто общались в последнее время. Она так переживала... Но я не понимаю. При чëм тут Дженнифер? Еë мы не обсуждали.       Алан разблокировал планшет, что-то выбрал и показал ей, но Ханна невозмутимо пожала плечами.             — Ах, этот разговор. Ну да. Мы сбили косулю на повороте. Неподалёку от выезда из города, ну и Ричи помог спрятать еë. Это тоже плохо, я знаю, мне очень жаль бедное животное... — Ханна как специально повернула голову к зеркалу, чтобы слëзы в еë глазах заметили наблюдатели. Мы. — Но не Дженнифер.       И правда, чëрт возьми. Мы сделали выводы на основе того, что знали раньше, но в их переписке не было имени. Мы знали наверняка, но ни запись разговора с доктором Барретом, ни заметки Ханны нельзя приложить к делу. Но Алан не растерялся.             — Косулю, да? Любопытно... Знаете, мисс Донфорт, я хочу показать вам кое-что.       На этот раз Алан достал тонкую тетрадку, обклеенную стикерами с принцессами Диснея. А вот это уже неожиданно. Ни о каких детских тетрадях до сих пор речи не шло.             — Это ещë что?       Эрик пожал плечами, поправив очки в чëрной роговой оправе. Морган наоборот улыбнулся во весь рот, показывая широкую щербину между передними зубами.             — Время шоу, ребята! Мы такую штуку нашли во время осмотра вещичек той блонди.       Я поморщилась, попытавшись немного отодвинуться от него. Бесцеремонные мужчины вокруг — это норма, один такой вырос у меня на глазах. Но даже Белоснеж... Хотя нет, он такой же. Снова уставилась на драму за зеркалом.             — Во время осмотра квартиры покойной мисс Белл Льюис в шкафу был найден небольшой закрытый сейф... Код доступа там очень интересный. Знаете? — Ханна покачала головой. — Восемь, пять, три, девять.       Алан называл каждую цифру отдельно, делая большие паузы между ними и наблюдая за реакцией. К «девять» она наконец-то изменилась в лице — усмехнулась.             — Ах, вот что там стояло... Стоило догадаться.             — Так-так. Эти цифры значат что-то для вас, мисс Донфорт?             — Для меня... Может, что-то и значат. Девчачьи секреты, детектив Блумгейт.             — Очень хорошо, — пауза. — Возвращаясь к косуле... Позвольте зачитать отрывок вслух. Зачитывается часть личного дневника, на обложке значится «Собственность Ханны Донфорт». Запись от первого ноября две тысячи десятого. «Сегодняшний вечер Я снова провожу на Мëртвом лугу... вороны вьются в округе. Говорят, вóроны чувствуют смерть. Может, они не так уж глупы... Ведь теперь Мëртвый луг действительно мëртвый. Две недели назад мы с Ричи и Эми убили человека. Ха-ха. Формально, сбила ту девчонку только Я... Казалось бы, что такого? Ну сбили двунугую косулю, велика беда!»       Алан зачитывал с каменным выражением лица, только дневник немного дрожал в сильных пальцах.             — Ну не ëбнутая, а? — спросил Морган. В его пальцах разломился пополам карандаш.             — Вообще да, но при даме смягчай хотя бы до «чокнутой», Бенж.             — Да ладно, Эрик. Я не дама, а агент, и Морган вообще-то прав.       Поговорили и снова вернулись к зеркалу, наблюдая за происходящим. Хорошо, что Джейк отдыхал в больнице и не видел. Его бы удар хватил.             — Ладно, ха-ха, полагаю, у вас достаточно мозгов, чтобы всë сопоставить. Ну вот, теперь мне немного интересно. Давайте поговорим откровенно.       Теперь Ханна не играла встревоженную жертву. Совершенно спокойная, она откинулась на спинку стула, запрокинула ногу на ногу. Ты смотри...             — Начинайте, мисс Донфорт.             — Начинать, начинать... С чего бы начать? Ах. Ну да, конкретно эта история началась с Дженнифер. Как и ваши догадки — с номера еë дела... DW-8539, — номер Ханна произнесла тягуче, с мечтательной улыбкой. — Это было так волнующе. Мы хотели прокатиться в Гримрок, Эми забыла там какую-то ерунду, а аттракцион с повозками уже не работал. И такси ждать долго и дорого. Хотели, чтоб Ричи отвëз, но он такой правильный, знаете... Отказался, потому что пробку от пива понюхал на фестивале, просто ключи дал. Я-то алкоголь ненавижу, он знал это. Машина, конечно, то ещë ржавое неуправляемое ведро: еле завелась, пыхтела, еë заносило на каждом повороте. А тут эта двуногая косуля! О-ха-ха, еë та-а-ак подкинуло, она упала на капот, потом снова на дорогу скатилась. Было круто, но за чиханием машины и визгом Эми я почти не слышала хруста костей... Жаль. Было весело, но Эми почему-то смотрела на меня так, словно что-то ужасное случилось. Ну, она всегда странненькой была. Поэтому мы вернулись к Ричи, уломали его помочь спрятать тело... Ах, ну и знаете, что самое весëлое? Она вроде как живой была. Смотрела на нас, умирала прямо на глазах, пока Ричи засыпал еë землëй. В тот момент она казалась даже красивой.             — Мисс Донфорт, — прервал Алан. Слава богу. Меня начинало мутить от рассказа. Вернее от того, как бодро и с какой улыбкой она говорила всë это. — Скажите, у вас есть хоть какие-то сожаления?             — Сожаления... Может, стоило забрать браслет сразу. Он симпатичный, — Ханна подняла руку, показывая тонкое запястье. — Мне бы подошëл, правда?       На мгновение Алан закрыл глаза, помолчал. Его коллеги были менее сдержаны — Морган грязно выругался, спокойный Эрик сломал карандаш. Да уж, местный канцелярский обогатится на полицейском управлении — с такими-то привычками!             — Мисс Донфорт, продолжайте. Вы знаете, кто стоял за вашим похищением?             — М? Конечно. Ричи — отстойный преступник, я сразу поймала его, когда он начал следить за мной и Эми в своей дурацкой маске. Ему повезло, что он не был один, а действовал вместе с этим сумасшедшим, Хэнсоном.       Я достала телефон и напечатала то, что Ричи рассказывал про преследования. Кто из них говорил правду — вопрос, но пусть знает обо всех деталях. Он прочитал, кивнул будто сам себе и продолжил.             — Вы понимаете мотив мистера Роджера?             — Ну... Да. Знаете, это длинная цепочка. Всë началось с Эми. Месяца полтора назад она явилась ко мне под вечер, ныла про браслет и совсем не хотела слушать, что раз уж никто не узнал про нас, когда нашли тело косули, никто не найдëт и теперь. Ну, я и предложила ей съездить к Айрис... Я-то знаю, что вы сказали ей. Знаю, что когда Майкл пропал, вы... — она широко улыбнулась, так и не закончив фразу. — Она ничего не знала, но Эми паниковала. Мы ещë и новую машину повредили, представляете? Обидно. Пришлось к Ричи заехать, оставить. Он бы обиделся, узнав, что я обратилась в ТТ, а он знал слишком много, чтобы допустить это... А он вон как распаниковался сам, когда увидел нас вместе. Хуже Эми. Она боялась, но не хотела докладывать полиции, а этот слабак... «давайте расскажем, мы виноваты...» Разве что не плакал. Понимаете, Алан? Десять лет жил нормально, а тут совесть проснулась. Сразу бы и рассказывал, раз такой честный. Пришлось притворяться, что тоже хочу. Но Ричи совсем с ума сошëл. Он преследовал Эми, просто по пятам ходил. Но был слишком неосторожен, чек потерял. Я не стала говорить ей, впервые за долгое время в этом городишке происходило что-то интересное... Потом Эми написала мне, попросила встретиться у дома Майкла. Предложение странное, но я пошла. Только вместо Эми пришëл Ричи. Подкрался со спины, надеялся быть незаметным, но от него так воняло маслом... Он потом и рассказал, что Эми убилась.             — Как ваш дневник оказался в сейфе у мисс Белл Льюис?             — Ричи потом положил. Дневник был у меня во время похищения, я ведь знала, что они хотели сделать... То есть сначала знала. Я отдала его, попросила положить в сейф и закопать, Ричи же профи в этом... Странно, что он только спрятал его в сейф. Ничего доверить нельзя.             — Вы сказали, что понимали, что они хотели сделать.             — Ну да... Сначала мы игрались. Они думали, что я чокнулась и вижу человека без лица...       Ханна остановилась на полуслове, будто вспомнив что-то.             — Ты не чокнулась, ты... — начал Морган, но Эрик, проявив чудеса реакции, зажал ему рот рукой. Представление получше наших. Я притворно закашлялась, пряча смешок.             — Мисс Донфорт?             — А? Ах, да. Просто вспомнила... Майкл не хотел играть. Он развëл Ричи, как ребëнка, ему нужна была месть. Я поняла это, попыталась вырубить его и поиграть в сбежавшую жертву. В его телефоне был только один номер, по нему я и позвонила... В дасквудской полиции работают женщины? Она сказала, что из полиции.             — Не имеет значения. Мисс Донфорт, вам будет предъявлено обвинение в связи с ДТП, повлëкшим смерть потерпевшего, со скрытием тела Дженнифер Хэнсон. Советую вам связаться с адвокатом.       Когда Ханну увели, поникший Алан вышел из допросной. Он ничего не говорил: потëр виски, схватил со стола бутылку воды и сделал несколько больших глотков.             — Ну и ну, спустя десять лет... — протянул Эрик.       Алан неопределëнно пожал плечами, кивнул. Казалось, сам не понимал до конца, что думать и делать. Ханна... странная. Всего несколько минут назад она сидела в допросной и с хвастовством описывала, какой красивой считала Дженнифер в момент смерти. В единственный момент...             — Уверена, ей назначат медицинскую экспертизу.             — Ну так...             — Мы в курсе, Морган! — в этот раз прервали мы втроëм.       По небольшой тëмной комнате наконец-то пронëсся смех.             — Ладно, Эрик, Бенджамин, вы свободны, — кивнул Алан. — А у меня ещë Майкл.       Детективы пытались возразить — «подожди до утра, чего ты» — но шеф полиции явно ставил работу выше всего остального. В конце концов мы остались вдвоëм: Эрик ушëл, махнув рукой, Бенджамин — театрально поклонившись.             — Забавные у вас сотрудники, — я провела кончиком пальца по стаканчику из-под кофе. Алан снова кивнул. Уходить он не торопился.       В голове роились мысли о результатах расследования. Пару часов назад я лично надела наручники на Джейка и объявила о завершении операции «Р-01040», их с Ричи увезли на скорой — как особо пострадавших. С ожогами и, кажется, доломанной ногой. За обоими сейчас присматривали врачи и полиция, беспокоиться не о чем. Но как же... Живущее в груди тяжëлое чувство тянуло и медленно, по кусочкам, разрывало на части. Как хищник, пытавшийся разломать клетку. Ком в горле хотелось сглотнуть, но он оставался на месте.             — Какие планы, Мона? — Алан опëрся на стол. Джейк так же делал...             — Вернусь в столицу, буду выяснять все обстоятельства своего дела... Вы знаете, для меня это тоже ещë не конец.       Хотя желание схватить Мэнди в охапку и поехать в больницу, проверить нашего хакера рвало на части. Но я знала — нельзя. Иногда нужно вырвать эмоции, свернуть в тугой ком и засунуть так глубоко, что ни один человек не вытащит. Это больно. Оставляло рваные раны. Их сложно излечить, они ныли и всегда оставляли широкие грубые шрамы. Такие, которых не видно на ежегодных медицинских тестах, потому что работе не мешали. Забавно. Раны на душе ничем не лучше физических, они так же кровоточили, а тугие повязки не спасали даже на несколько минут. Я знала. Проходила.       Это больно, но всë ещë нужно. Чтобы оставаться профессионалом.             — Знаю. Мы закрыли только одну из многих дверей, — Алан молчал, повернув голову и глядя мне в глаза. Наконец-то на что-то решился. — Было приятно с вами поработать, даже если очень недолго.       Я улыбнулась и пожала протянутую грубоватую на ощупь и очень сильную руку.             — Взаимно, Алан.       Пора прощаться. Дело об исчезновении Ханны завершено, с Майклом и Ричи Алан разберëтся сам, не просто так шеф полиции Дасквуда. А меня ждали хакеры, шантажисты, кибермошенники и остальные замечательные люди. Просто конец очередной операции. Просто прощание. Ещë одно, таких десятки за прошедшие годы. Но я продолжала сидеть в маленькой тëмной комнате, крутя в пальцах бумажный стаканчик, пока не зазвонил телефон. Я по привычке сунула руку в карман, забыв, что мой разбился и наверняка сгорел в шахте под Гримроком.       Алан почти не говорил: выслушал, сдержанно сказал, что да, она здесь, пообещал передать что-то и сбросил вызов. Снова взглянул на меня.             — Сейчас у дежурного собралась пëстрая компания, которая жаждет увидеть Рейвен Грин.             — Что ж... Теперь правда пора. Одна просьба, мистер Блумгейт. Фил Хокинс... Думаю, теперь понятно, что он не причастен ни к Майклу, ни к Ханне.             — Конечно. Юристы подготовят документы, его освободят в ближайшее время.       Спуститься, посмотреть в глаза Джесси и остальным. Забрать Мэнди. И уехать, перевернув страницу с Дасквудом... Всë так, как планировалось с самого начала, но пальцы деревенели при попытке коснуться холодной дверной ручки.             — Мисс Райс, — голос Алана ударил в спину у самой двери. — Спасибо, что дали увидеть сына.             — Мистер Блумгейт, спасибо за сына.       Мы разошлись в середине длинного коридора, но я ещë несколько долгих минут не могла заставить себя повернуть в холл, где дежурного атаковала группа инициативной молодëжи, уверенная, что полиция наверняка знала, где я... Пора собраться.             — Боже мой, Рейвен!!!       Стоило выйти в холл, и на меня налетел рыжий ураган «Джесси». Обхватила руками, прижала к себе с силой и бормотала на ухо о переживаниях. Волновалась, что я на несколько часов исчезла пропала из сети, потом объявилась у водопада и пропала вновь. А там ещë Алан Мэнди привëз...             — Привет, Джесси...             — Что с тобой, Рейвен?       Видок у меня, конечно, тот ещë: оборванная подкоптившаяся штанина, чëрный синяк на колене и длинная красная царапина через половину лица. Ещë и обувь, превратившуюся в аллигаторов, пришлось выбросить в первую подходящую мусорку. Разве что умыться успела, на остальное не было ни времени, ни места.             — По горам лазила... Увлекательное занятие. Извини.       Немного отстранив Джесси, я обняла Мэнди. Хотя бы она в порядке... Уже хорошо.       «Пëстрой компанией» оказались далеко не все: меня ждали только Джесси и Мэнди. Дэн заявил, что у него аллергия на полицию, — и неудобная коляска тут наверняка ни при чëм, да-да, — и остался во дворе. Клео извинилась и пообещала довезти его до дома и проследить, чтобы он никуда не полез. Кто бы говорил, мисс Клео Гартен... Лили и Томас приехали ради Ханны и сейчас пытались понять, почему еë забрали и не давали видеться с ней. Ну и ладно, так лучше.       Мы втроëм вышли из участка — Джесси тут же схватила меня за руку и потянула вперëд, как оказалось, к своему дому. Я едва успела схватить Мэнди.       По дороге Джесси говорила. Долго, активно и много. Рассказала про то, как приезжал Алан и спешно уехал, как они с Мэнди болтали вечером у костра, как дозвонились до аварийной службы и разобрались с подпорченными колëсами, как ехали обратно, пытаясь выведать у полиции, куда в итоге делись мы с Ханной. Так вот чьи звонки Алан постоянно сбрасывал по дороге в участок.       В маленькой светлой квартире — входная дверь до сих пор была отмечена красным знаком ворона — Джесси первым делом отправила меня в ванную — переодеваться. Не стала слушать даже возражения на тему, что мы вообще-то живëм в Дасквуде, своя одежда есть.       Еë белая оверсайз футболка и джинсовые шорты неплохо подошли, хотя фигуры у нас не очень похожи. Пока переодевалась и пыталась заплести волосы, закипел чайник, Джесси приготовила Мэнди чашку сладкого какао, а нам — по бокалу вина. Может, после всего и стоило немного расслабиться...       В гостиной негромко играла музыка. Я не вслушивалась в слова, но покачивала головой в такт музыки.             — Что это за песня?       Я взглянула сначала на Мэнди, моя малышка удивительно хорошо разбиралась в музыке, но в этот раз пожала плечами. В первый раз.             — Эта? — Джесси глянула в плейлист, улыбаясь. — I like me better. Всегда включаю еë, чтобы расслабиться.       С названием всë стало яснее. Восемнадцатый год, Мэнди не слушала таких новых песен... В гостиной было темно, только россыпь желтоватых огоньков на белой стене спасала от ползучей темноты.       Мы втроëм сидели в тишине, прижавшись друг к другу. После Гримрока не хотелось ни говорить, ни двигаться, ни думать. Но Мэнди и Джесси там не было. Им хотелось знать. Я видела застывший в грустном взгляде дочери вопрос про Джейка, но она тактично молчала. Потому она и взрослее нас.             — Несколько часов назад... — начала Джесси. Она смотрела на россыпь россыпь огоньков, и жëлтый свет придавал коже нездоровый оттенок. — Ричи появился в сети. Он сказал так мало. Написал, что это он Ханну... И сказал, что ты расскажешь.             — Мэнди, моя фея, надень наушники, — она глубоко вздохнула, но послушно подключила наушники и запустила свою музыку. Старую. Прости, малышка, но тебе лучше не слышать. — К сожалению, это правда, Джесси. Ричи работал вместе с Майклом Хэнсоном, похитил Ханну. Слышала про шоковую терапию? Это то, что они пытались сделать, чтобы избавить еë от образа человека без лица, но в конце концов... Так или иначе, Ричи спас Ханне жизнь. Это про неë. Когда он написал тебе, в шахте начался пожар, нас отрезало от выхода. Мне прижало ногу камнем, он пытался помочь и сначала хотел позвать на помощь, но связь внизу... Телефон отрубило от сети после пары сообщений.             Пусть хотя бы в еë глазах Ричи останется хорошим, просто заблудившимся человеком, а не бесхребетным трусом.       Пока рассказывала детали, мелодия сменилась на Für die Liebe.       На Джесси было страшно смотреть. Обычно такая жизнерадостная, она снова плакала, закрыв лицо ладонями. Конечно... Ричи — не случайный человек для неë. Начальник, друг. Может, даже близкий. Сложно признать, что он обманывал их так долго. Человек был рядом столько лет, он был их Ричи — открытым, ярким, немного наивным, но таким родным. Потом жуткое «нападение» на него — очередная фальшивка — и правда, что этот знакомый и тëплый Ричи десять лет назад закопал тело сбитой Ханной девушки, теперь правда о похищении... Раньше у Джесси была надежда, что всë это ложь, но теперь она разбилась и осыпалась мелкой стеклянной крошкой. Что-то почти незримо поменялось в еë раскрасневшихся глазах.             — Я совсем не видела его. Он... жив?             — В больнице. Но с такими ожогами обычно выживают.       Не выживали с другими — когда не хотели покидать центр полыхающего пламени, превращая себя сначала в живую свечу, а после — в скелет с редкими ошмëтками почерневшей кожи, и отравляя всю округу запахом смерти: смеси костра, сожëнных волос и плоти и почему-то резины. Только Джесси достаточно знать позитивную часть, без моих воспоминаний о Свидетелях.       Я обхватила трясущиеся плечи руками, прижала еë к себе. Поменялись. Джесси громко всхлипывала у меня на груди. С другой стороны тихонько прижалась Мэнди — в наушниках, не слыша нашего разговора, она беззвучно плакала. И даже по моим щекам скользили слëзы. Нормальная, обычно позитивная девушка, маленький взрослый ребëнок и опытный агент спецслужб. Мы разные. Очень. Но этой ночью в небольшой больнице неподалëку от крошечного Дасквуда осталось что-то большое и значимое для каждой из нас.       Упаднические настроения медленно убивали, заставляли творить то, что мы никогда бы не сделали в обычном состоянии. Я — точно. Поэтому хотелось отстраниться, сказать что-то хорошее... Для разнообразия. Удалось зацепиться за одно доброе воспоминание.             — Джесси, Фила скоро выпустят. Он не виноват.       Она наконец-то улыбнулась — сквозь слëзы.

***

11.17.20, Форствиль, исправительное учреждение при бюро безопасности

      Махнув рукой строгому усатому Маркусу Крэмпсу, — он смерил меня суровым взглядом старого вояки — прошла через рамки. Ко мне вопросов не было, и Маркус сдержанно кивнул, отхлебнул чая — по запаху он больше напоминал разбавленное виски — из железной кружки. Странный выбор, но его особые вкусы давно известны по всему бюро.             — Опять не по форме, Сноу, — резкий голос за спиной.       Белоснеж часто получал словесный выговор от Маркуса, потому что запросто мог явиться в рваных джинсах, майке и мятой рубашке нараспашку. Вот как сейчас. Даже начальство махнуло рукой на мальчишку, который только с недавнего времени работал официально.             — Ну прости, дядь Марк, как-нибудь исправлюсь.       Но его это не волновало. Отмахивался от Маркуса, бежал — снова нарушение, кстати, — вперëд и всë повторялось снова.       Белоснеж догнал меня в узком светлом коридоре, где шаги гулко отражались от стен и в ответ усиленно били по ушам.       Офисная юбка-карандаш была пошита неправильно, и при ходьбе часто поднималась выше колена. Приходилось одной рукой поправлять, второй держа объëмную папку с копиями допросов, ордерами и записями сетевой активности. Всë то, что всë-таки удалось восстановить.       Около двери в допросную ждали двое. Крепкий, но ещë совсем молодой охранник поигрывал тонкой дубинкой, и от каждого движения тихо звенели наручники на поясе. Я не могла вспомнить ни имени, ни лица. Может, новенький... Второй — долговязый и с широкой челюстью Лиам Джонс — только и делал, что поглядывал на прямоугольные Реверсо Дуофейс. Зачем оставаться, если так спешил? Мы пришли вовремя, а он всë равно поджал губы. И даже сухого «добрый день» мы не дождались.             — Воау, сам шеф подразделения здесь! — Белоснеж протянул руку, и Лиам, скорчив недовольное лицо, быстро пожал еë. — Здрасте.             — Агент Райс, агент Лэйн передал мне отчëт по вашей работе. Поздравляю с завершением расследования по делу «Р-01040». Вы неплохо себя показали. Прошу прощения, что вызвал в законный выходной. Преступник готов дать показания только вам. Мистер, — это слово было выплюнуто, как горькая таблетка, — Сноу. Очень попрошу обойтись без фокусов.       Теперь перекосило Белоснежа.             — Все в порядке, агент Джонс. Мы доведëм дело до конца.       Главное правило разговора с начальством — не показывать эмоций.             — Арчи, открывай, — приказал Лиам и ушëл.             — Плешивый зануда, — тут же фыркнул Белоснеж. — Когда он наконец в отставку?       Ради своего же блага отвечать ему никто не спешил.       У камер и кабинетов тюрьмы бюро сложная система защиты: сначала открыть должен охранник — физическим ключом, потом замок считывал код на личном ID агента, а от IT-команды приходил специальный код. Считалось, что такая многофакторная аутентификация снижала риск побега. Пока ни одному преступнику и правда не удалось сбежать.       Внутри квадратная комната была светлой и почти пустой. Голые стены, металлический стол — каждый угол защищали специальные наконечники — в центре, три простых стула и яркая лампа под потолком. Большего для допросов и не надо.       Джейк — ещë больше исхудавший и с заметной щетиной — уже сидел на стуле слева, низко склонив голову. Даже глаз за отросшей чëлкой не разглядеть. Руки скованы наручниками... Это я быстро исправила.             — Не по правилам, агент Райс, — плюхнувшийся на дальний стул Белоснеж передразнил ворчливую интонацию Лиама. И уже от себя добавил: — Ай-яй-яй, Мона.       Я отмахнулась от него, а Джейк наконец-то поднял голову и улыбнулся.             — Агент Райс?.. — повторил он. — Красиво звучит.             — Пфф, ты типа даже фамилию еë не знал?             — Да, не довелось спросить. Были немного заняты: людей спасали.             — Замолчите оба. Я включаю запись, — щелчок диктофона, потом камеры. — Итак. Джейкоб Натаниэль Блейн, год рождения — тысяча девятьсот девяносто второй. Верно?             — Всë так. Надо же. Вы нашли мои данные... В архивах сейчас, наверное, очень пыльно?       Джейк вëл себя поразительно спокойно. Мягко улыбался, смотрел в стену за моей спиной, почти не шевелился. Только тëр покрасневшие запястья.             — Очень. Продолжим. В ноябре две тысячи шестнадцатого вам было предъявлено обвинение в краже персональной информации Чарльза Винтерса, в то время занимавшего должность главы округа Плаут. Раскрытая информация в итоге использовалась убийцей. Двадцать седьмого октября того же года тело мистера Винтерса было найдено в собственном доме.       На стол легла старая фотография с осмотра место преступления, заботливо предоставленная другим отделом. Грузный Чарльз распластался в кресле в гостиной с простреленной головой. Навечно заснул у потухшего камина. Там было разбито окно, убийца даже не пытался замаскировать преступление под суицид.             — Подождите, агент Райс, я сам. Убийцу нашли, он сослался на личную неприязнь, а потом решил сотрудничать со следствием и сдал того, через кого выведал всю информацию об этом... Чарльзе. Всë верно?       Джейк держался уверенно. Мне казалось, что под арестом он мог нервничать, но он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Будто всë это — тоже часть плана.             — Вы знаете удивительно много, мистер Блейн.             — Конечно. Было интересно, что на меня повесили, чтобы объявить в федеральный розыск. Странно, что самого убийцей не объявили. Им такое под силу.       Краем глаза я видела, как заëрзал на стуле Белоснеж. Подался вперëд, будто пытаясь разглядеть лучше. Ещë бы попкорн взял...             — Хотите сказать, вы не имеете к этому отношения?       Расслабленная поза Джейка сменилась, и он наконец-то напомнил хакера, взломавшего моë правильное отношение к делам. Облокотился на стол, закрываясь руками, ставя условный барьер. Не хотелось говорить, значит... А придëтся. И он понимал это тоже. Только не мог решиться. Мне хватало терпения, но Белоснежу — нет.             — Ну и?! Чего там?       Он почти подскочил со стула, пытаясь оказаться ещë ближе, услышать больше. Только любопытство кошку сгубило. И лису тоже — ему не стоило забывать. Потому что речь Джейка явно переставала ему нравиться. Просто так он не цеплялся за рукава рубашки.             — Я... И да, и нет. Я совершил ряд взломов, это правда. Среди моих целей был и Чарльз Винтерс, его личная почта. Но я никогда не выдавал и тем более не продавал его данных! Мне хотелось справедливости, а не суда Линча.             — Что, по-вашему, сделал мистер Винтерс?       Джейк тихо рассмеялся, но его отрывистый нервный смех больше походил на то, как захлëбывались люди.             — Винтерс... Он не сделал ничего. Лично — нет. Он просто покрывал кучку ублюдков, в то время заполонивших весь Плаут, и я честно не знаю, что хуже. Доказательства всего этого сохранены на моëм сервере, так просто вам не добраться туда. Но я поделюсь... В конце концов, меня до сих пор не убили.       Точно, он говорил раньше об этом. Что пытались убить и попытаются снова, когда окажется в тюрьме. Поэтому я старалась сделать всë, чтобы его могли посетить только мы с Адамом и Снежем и Джонс. Коллеги ещë посмеивались — хищница защищает свою добычу. Но это того стоило.             — Мистер Блейн, — пауза, чтобы собраться с мыслями, — что вы нашли?       Джейк глубоко вздохнул. Помедлил ещë немного, будто готовился, подбирал нужные слова. Позади Белоснеж нетерпеливо ëрзал на стуле.             — Агент Райс, это... Сложно объяснить. Мне было двадцать три, после стажировки я смог остаться в крупной фирме. Всë это хорошо, но... Однажды я нашëл карточку, которую обронил начальник, проверяя работу сотрудников. Я еë, конечно, вернул, но успел запомнить. Карточка была простой, чëрной, на ней золотым тиснением было выведено «Клуб Камелия», а ниже белым цветом — «номер гостя 154» и РДВ. Это было странно. Вроде бы визитка, а нет ни телефона, ни адреса, ни сайта. Когда считал вас Рейвен, агент Райс, я говорил, что любопыство привело меня к федеральному розыску. Это как раз тот момент. Я стал искать — из дома, конечно же, — этот клуб, но не нашëл ничего. «Камелии» встречались других видов и написаний, РДВ тоже не приводило к реальным результатам, только к... определëнным сайтам, — бледное лицо Джейка густо покраснело, он понизил голос.             — Но вас это не остановило?             — Остановило! — он сдержанно рассмеялся. — Неудача только разожгла любопытство. Я стал искать глубже, потом ещë... Меня с детства учили люди из полиции, и я знал, как получить доступ. Даже сам иногда пользовался, чтобы сдавать некоторых... Особенно жестоких. Но это...       Джейк замолчал. Зажмурился и несколько секунд сидел так, массируя виски. Будто ему слишком сложно говорить об увиденном. Но хакера, возомнившего себя цифровым детективом, должно быть сложно впечатлить так. А он вот... даже дрожал.             — Мистер Блейн, вы в порядке? Мне позвать врача?             — Не надо. Я в порядке, просто... Это жестоко, — глубокий вдох и снова длинная пауза. — «Клуб Камелия» был... скажу мягко, чем-то вроде тайного общества извращенцев. Они расположились в отдалëнном уголке Плаута и предоставляли... как бы это сказать... определëнные услуги.             — Вы пытаетесь сказать про что-то вроде BDSM-клуба?       Сзади громко закашлялся Белоснеж, впереди ещë сильнее покраснел Джейк. Похоже, у этих двоих аллергия на называние вещей своими именами.             — Н-нет... Если бы. Это тоже странно, но вроде ещë законно и добровольно. А тут... Они предоставляли развлекательные услуги для самых обеспеченных людей страны. Рестораны, казино... Всякое. Звучит неплохо, да? Только «работали» там только дети и подростки. Подкидыши, собранные с улиц, из неблагополучных семей. Те, кого не искали. И чем необычнее внешность, тем больше шанс оказаться там. Конечно, вся плата за работу шла в карман организаторов. Я бы назвал это чем-то вроде современного рабства. А сами дети... Что было с ними, лучше расскажет он.       Джейк махнул рукой в сторону Белоснежа. Тот дëрнулся, вскочил со стула. Попятился. Взгляд дикий, как у затравленного животного. Он упëрся спиной в стену, глядя на нас, но будто не видя, от частого дыхания тяжело вздымалась грудь. С ним такое бывало... Но не на допросах.             — Я-я?! С чего бы?!       А Джейк даже в лице не изменился. Только чуть наклонился вперëд.             — Все дети там были помечены татуировкой, чëрным треугольником на запястье. Прямо как у тебя.             — Я... Хотел бы назвать это совпадением, но... — Белоснеж успокоился так же быстро, как вспылил. С громким скрежетом, от которого волосы дыбом вставали, подтянул стул к столу и снова плюхнулся на него. — Я... Я был там, — схватившись за рукав рубашки, дëрнул вверх и показал нам свою «чëрную метку» — контурный треугольник на запястье. — И надеялся забыть об этом.             — К сожалению, придëтся забыть позже. Один из вас должен рассказать.             — Ты... думаешь, такое забывается? — грустная улыбка искривила губы Белоснежа. — Там было... скажу честно, хуёво. Я был подкидышем в их цирке, сценическое имя «Даггер», метатель ножей. Там не было животных, только странные дети вроде меня, но держали нас в больших клетках. А чтобы не сопротивлялись, местные доктора кололи нам редкостную дрянь... От неë так ломало первое время, тело горело и не ощущалось, становилось чужим, — он говорил и остервенело тëр татуировку, возможно, пытаясь избавиться от неë совсем, соскрести. — А потом возвращалось, только мозг затухал. Я просто превращался в куклу и делал всë, что говорили. Даже если самому мерзко. А эти жирные волосатые дядьки, отборно отстойные, считающие, что имели право на это... Нас могли арендовать, как вещь, а потом вернуть избитыми в кровавое месиво. Или не вернуть вообще... И тогда маленьких могил там, за шатрами, становилось больше. Там редко кто доживал до шестнадцати.             — Достаточно.       Я перехватила правую руку, когда на припухшем запястье выступили багровые капли. Белоснеж глянул на меня с отстранëнной улыбкой, всë ещë находясь в воспоминаниях о детстве. Эмоции рвались из-под контроля, но пока удавалось сдерживать и запихивать их вглубь души, затыкать ими прежние раны. И пусть потом будет больно до крика и хрипа. Сейчас нужно оставаться профессионалом.       Но Белоснеж не остановился. Его трясло, с руки капала кровь и, глядя куда-то сквозь меня он бормотал, как ненавидел их. И у меня перед глазами отчëтливо вставали картинки — дети с метками, под наркотой и в клетках... Жестокость ради жестокости, больные развлечения чьи-то извращëнных умов.       «Твари», — одними губами произнесла я. Но Джейк увидел и кивнул.             — Именно. Пытки, насилие, убийства... Они делали ставки, вели трансляции. Я перехватил несколько записей, на которых видно сами ситуации и тех, кто в этом участвовал. Люди из очень высоких кругов. И этот Чарльз, судя по переписке, прикрывал их. Вот так... Понимаете, как они заволновались, когда речь зашла об огласке. Тогда я... Не знал, кому могу доверять, поэтому хотел опубликовать. Но я мало что успел, — он сделал паузу, взглянув на Белоснежа. — Может, стоит позвать врача для мальчика?             — Нет, хуже будет. Продолжай...те, мистер Блейн.             — Мне больше нечего сказать. Просто... Я нашëл их ночью и опубликовал только крошечную часть. Утром мой дом был окружëн полицией. А я сбежал чудом, через балкон соседа, — он посмотрел в потолок. — И вот уже почти пять лет...             — Преступления, о которых вы говорите, очень серьëзны. Вы готовы передать бюро доказательства ваших слов.             — Готов, — Джейк пожал плечами. И тут же улыбнулся. — Забавно. У вас под носом несколько лет находился свидетель бесчеловечных преступлений, а лучшие следователи страны даже не заметили...             — Потому что никто даже не знал, что искать. Закончим на этом.       Я уже собиралась выключить камеру и диктофон, когда Белоснеж поднял голову. Белки глаз покраснели.             — Агент Мона, — пробормотал он, впервые в жизни попытавшись вести себя так, как требовал регламент, — когда мы встретились... помнишь синяки?             — Конечно.       Когда голодный мальчишка оказался на пороге дома, который мы снимали, его спина была похожа на один большой плотный багрово-чëрный синяк. Белоснеж мог лежать только на животе, но постоянно переворачивался во сне и просыпался с криком. Только в эти моменты он показывал нам свою боль, днями дразня Адама совершенно невыносимой манерой речи и неуважительным отношением.             — Это из-за них. И я расскажу про это. И М... Элизу попрошу. Еë шрамы от порезов тоже и не зажили, и мы... Будем достаточно полезны. Живые доказательства...             — Свидетели, Снеж, — поправила я. — Спасибо.       Он усмехнулся, возвращаясь к привычному себе. Вскочил с места, подошëл к камере.             — Восемь часов и тридцать девять минут утра. Опрос обвиняемого завершëн, — объявил он и выключил запись. Я тут же щëлкнула кнопкой диктофона. — Камеры эти... Бе. Давайте уже просто так.       Что он имел в виду, я не знала. Наверное, впервые за время знакомства, не было ни одной идеи. Но Джейк почему-то понял его слишком хорошо.             — Мона... Ты так и не ответила на один мой вопрос... veux-tu m'épouser, une agente?       Французский... Снова. Он говорил так в моменты, когда эмоции не давали подобрать нужных слов на родном английском. Я не знала язык, но сейчас не сомневалась в воросе, который Джейк задал. И впервые — в своëм ответе.             — Sí, mi amor.       В первое мгновение Джейк то ли не понял, то ли не поверил. И во второе тоже. В третье его лицо озарила широкая улыбка, глаза засверкали, и он дëрнулся, как если бы хотел сорваться с места. Но удержался, остался на стуле. Мы просто смотрели.             — Amoure!.. — прошептал Джейк с предыханием. И замолчал снова.       Я не находила даже таких простых слов, собирая документы и фотографии со стола. Пора уходить, а то у Джонса возникнут вопросы. Но руки двигались медленно, пальцы не гнулись, а взгляд возвращался к Джейку.             — Бож, да поцелуй его наконец, — проворчал Белоснеж. — Всë, отвернулся!       И правда — отвернулся. Притворился, что рассматривает камеру. Может... Я подошла к Джейку — на секунду его взгляд задержался на ногах — наклонилась. Он замер. Полностью. Даже дыхание замерло. Только кончики волос щекотали кожу. Джейк ждал, а я... не могла. Смотрела на сухие приоткрытые губы, заострëнный подбородок и впервые в жизни не могла заставить себя шевельнуться. Бежать вперëд, спасать кого-то, влезать не в своë дело — это про меня. Но в этой небольшой камере — и где угодно рядом с ним, какая уж тут тайна, — я нарушала правила бюро и свои, сложившиеся годами упорных попыток сделать мир вокруг себя местом, где можно жить, а не цепляться за жизнь. Коснулась кончиками пальцев необычно тонкой для мужчины шеи, провела линию к уху и снова замерла. Нет. Не могу. Поцеловать его сейчас — запечатать наше обещание, а это...             — Блин, ну мне тя толкнуть или что, Мона? — ворчливый голос за спиной.       — Ты вроде бы отвернулся? — спросила я, не в силах отвести взгляда от сияющих стальных глаз Джейка.             — Но мне надоело ждать!             — Не ссорьтесь, пожалуйста, — мягко вклинился в разгоравшийся спор Джейк. — Позвольте мне.       Большая тëплая ладонь надавила на спину, и я больше склонилась к нему, замерев всего в паре дюймов от лица. Дыхание на щеке, движение кончиков пальцев вдоль позвоночника — от шеи к пояснице. От сильных, но нежных касаний уже я забывала дышать, подкашивались ноги, и от одного настойчивого рывка я оказалась у него на коленях. Джейк обхватил руками талию, пытаясь помешать подняться. Наивный, если бы я правда хотела... Но его прикосновения приятны. Даже короткие жалящие поцелуи губ, покрытых мелкими шрамами.             — Последний раз, — пробормотал он, и шëпот иглами впился в кожу.       Лицо Джейка расплылось перед глазами и только теперь, от лëгких касаний к щекам, я поняла, что виной всему слëзы. Как тогда, в маленькой ванной номера мотеля, я плакала перед ним. С одной крошечной разницей: теперь это не звонок, он рядом, живой и тëплый, родной и совершенно чужой... Человек, которого я неправильно любила и, возможно, видела в последний раз. Его костлявые плечи были опорой, спасательным кругом, не давшим утонуть в глуби моря эмоций от долгого и горячего поцелуя и крепких объятий.       Такой хрупкий, тонкий, он был рядом и не давал шевельнуться. Прижатая к груди, приникшая губами к пылающей шее, я не могла — и не хотела — отстраняться даже на секунду. Чувствовала себя другой, юной Моной, которая ещë верила в чувства. И пусть внутренний голос тоненько вопил, что это опасная ошибка...       Его руки на бëдрах, мои — на шее. Мы вцепились друг в друга, не выпуская, наслаждаясь близостью до мелких мурашек на шее и цветных мушек перед глазами и тянущей боли в животе. Мы привыкли к сражениям друг с другом, но сейчас проиграли оба.       Джейк отстранился первым. Прошептал низко и хрипло:             — Пора, любимая... А то будет сложно держаться.       Мне не хотелось, но Джейк прав. Чертовски прав.       Слëзы опасно падали на наручники, когда я застëгивала их.       Когда охрана увела Джейка, мы с Белоснежем вышли в коридор. До поворота шли, не проронив ни слова. Потом я решилась. Тронула его за плечо, останавливая. Лучше поговорить раньше, чем Маркус сможет нас видеть и слышать.             — Почему? Мне казалось, он тебе не нравится.             — Ну, — Белоснеж пожал плечами, странно дëрнув головой. — Не нравится. По-человечески. Но какая наф разница, если он те нравится?             — Раньше ты за любой знак внимания готов был покусать.             — Раньше на тя не смотрели так, сис.

***

12.30.21, Дасквуд

      Город и лес завалило снегом. Я положила буквет розовых азалий прямо на сугроб и взглянула в глаза острокогтому ворону. Он, нахохлившись, взгромоздился на надгробье и следил за всем глазами-бусинами.             — Что, приятель, совсем замëрз?       Вопрос — молочные облачка пара вырвались изо рта с каждым новым словом. И ответ — громкое утробное карканье, шумный взмах широких крыльев. Чëрные перья полоснули по щеке, ворон закричал вдали, скрываясь в темноте леса. Видимо, это «да»...       Мэнди не захотела возвращаться в Дасквуд даже на день, осталась с Белоснежем и Элизой — они особенно сблизились после суда, и теперь посреди заснеженного леса остались только мы: я и незримая тень Дженнифер Хэнсон. Она будто до сих пор жила в лесу, с тоской разглядывая каждого, кто подходил к старой могиле. И с каких пор я мыслю такими категориями?             — В общем... Они теперь наказаны. Все трое. Если тебе станет легче... Ханна, бывшая за рулëм, в лечебнице. Кажется, это не было первым еë преступлением. Ричи, тот, который тебя закапывал, осуждëн. А Эми... Может, она где-то там, рядом. Не знаю, как это работает.       Вдали снова каркнул ворон, на пару мгновений всë стихло. С ветки на щëку упала, тут же растаяв, снежинка. Казалось, теперь даже еë тень растворилась. Теперь осталась только я.       Ненадолго.       Снег заскрипел за спиной, сминаясь под тяжëлыми шагами, но мне не хотелось оборачиваться. Наоборот — натянула шапку сильнее, поправила волосы, пытаясь скрыть лицо. Если просто прохожий, человек пройдëт мимо. Но...             — Жаль еë. Такая молодая была... Майкл места себе не находил.       Алан... Голос ничуть не изменился с нашей последней встречи.             — Бедняжка.       Алан не уходил. Положил перед надгробием букет из мелких бледно-жëлтых цветов и выпрямился, каменной статуей застыл рядом. Долгая неловкая пауза, и наконец-то он не выдержал.             — Как он?       Конечно... Отца не могла не волновать судьба ребëнка. Настоящего — нет. И не важно, связаны они кровью или нет.             — Старалась, как могла, но... Его посадили на полтора года. Факт взлома всë равно был... Сами знаете.             — Это очень мало, учитывая его дела... Он справится. Всего полгода осталось.       Как будто спокойный Алан разглядывал пасмурное небо. Тихо сверху срывались снежные хлопья, заметая наши следы. Руки краснели от холода. И тут уже не выдержала я.             — Знаете... Ваш сын сделал мне предложение.             — Он что? — Алан поднял присыпанные снегом брови. — Никогда бы не подумал, — пауза. — Не поймите меня неправильно, Мона, вы хороший специалист и, я верю, человек. Но представить вас парой... Непросто. Я пожала плечами. Что уж тут... Он прав.             — Мне тоже. Но... Джейк всë ещë мне нравится, и я хочу посмотреть, чем всë закончится. Уголки губ Алана приподнялись в хитрой усмешке.             — Хотите попросить его руки у меня, Мона?             — Почему бы и нет, — Я тоже улыбнулась, отводя взгляд. Где-то вдали снова закричал ворон. — Шучу. Обойдëмся без перевëрнутых традиций, — глубокий вдох. — Странные у нас разговоры для такого места.             — Правда. Давайте проедем в другое место.       Сам город меньше завален снегом. Мощëнные дорожки к этому часу давно расчистили, только на крышах остались большие белые шапки. Алан уверенно вëл меня по светлым улочкам, и с каждым поворотом мне всë меньше казалось, что путь лежал в полицейский участок. Всë стало ясно, когда он толкнул дверь под вывеской «Аврора» и прошëл внутрь.       Бар был таким же уютным, как раньше, и явно только что открылся: у барной стойки сидел один мужчина и в зале, за угловым столиком устроилась пара. За стойкой — спиной к нам — крутилась рыжая девушка, ловко собирая коктейль для гостя. Сначала я не узнала еë, но стоило подойти ближе, стоило ей поднять голову, отдавая коктейль...             — Алан, добрый вечер, — Джесси широко улыбнулась. Как раньше. — Вам как всегда, кофе с шоколадом?       Кофе вечером... Сумасшедший.             — У вас хорошая память, мисс Хокинс.             — Я записываю, — засмеялась она, перевела взгляд на меня и на мгновение замерла. — Божечки, Рейвен! Ты куда так пропала? Весь год в сети почти не было. Ты как здесь? И где малышка?       Джесси Хокинс и еë пулемëт вопросов... Странно признаваться, но мне этого не хватало.             — Так, мимо проезжала. По работе. А Мэнди дома. Только Джесси... Не Рейвен. Мона.       Она в недоумении моргнула, мотнула головой.             — У меня к тебе очень много вопросов... Но сначала напитки!       Пока она сосредоточено готовила, я успела заметить тонкий светлый ободок кольца с маленьким прозрачным камнем в середине.             — Дэн? — спросила я, когда она закончила и поставила чашки ручками к нам.             — Дэн! — Джесси просияла. — Оказывается, он такой милый, всë время был со мной рядом после... ну и мы не стали тянуть слишком долго. Теперь копим.             — И ты теперь в «Авроре»... А Фил?             — Ой, он в кабинете! Мы вместе теперь, как семья... — она немного помедлила. — «Гараж» временно закрылся, когда Ричи арестовали... — на пару мгновений она замолчала, снова попыталась улыбнуться, но вышло натянуто. Как у меня в последнее время. — Может... Хочешь поговорить с ним?       Я покачала головой. Фил... Смысл? Я сдержала слово, он на свободе. А больше нам обсуждать нечего. Он написал мне однажды, больше года назад. Простое, но искреннее «спасибо, Рейвен». Я ответила смайликом в стиле Джейка, и на этом всë закончилось.             — Нет, вроде как не о чем. Главное, что он в порядке. Извините, я на минуту.       Застëгивая на ходу куртку, я выскочила из бара на улицу. Неподалëку от ступеней курил молодой человек — от горького дыма даже на расстоянии першило горло, и пришлось отойти в другую сторону. Возвращаться не хотелось, я перевела деньги за недопитый кофе, ещë раз глянула на курильщика.       Телефон завибрировал почти сразу.

Фил|онлайн

Фил: М? В смысле «за кофе», Рейвен? :) Перепутала меня с кем-то? [19:23]

Рейвен:

Нет, всё верно. Кофе из «Авроры». Я думала, что вернусь, но не смогу. Извини.

[19:23]

Фил: Так ты в Дасквуде... :) Я тебе отчасти должен Заглядывай, если нужно поговорить [19:24]       От морозного воздуха краснели щëки, кололо кончики пальцев, и я спешила дальше, к мотелю. Но вместо этого свернула на тихой улице и оказалась у озера. Водная гладь покрылась коркой льда, и теперь особенно походила на тëмное зеркало, из которого смотрело тусклое существо, отдалëнно напоминавшее агента Мону Райс.       В выходные хотелось снова оказаться в Дасквуде, с которым связано так много воспоминаний. Казалось, здесь станет немного легче. Не стало. Наоборот. Наша первая ночь на берегу. Домик, где мы жили семьëй. Здесь всë напоминало Джейка, воскрешая его слова и касания, поцелуи...       «Он справится», — прозвучали в голове слова Алана. А я?.. Конечно. Через боль и слëзы, замерзающие на ресницах.             — Я скучаю по тебе, мой хакер. Знал бы ты...       И почему-то казалось — он знал.

***

05.28.22, Нью-Таун

      Его освободили этим утром. Я считала дни до нужного срока, оставляя метки в календаре, и потому знала точно. Тягучие полтора года наконец-то закончились, и теперь всë... Что теперь?       Мы с ним не говорили. Ни разу за это время. Казалось, все странные чувства остались в Дасквуде, осыпались пеплом вместе с ударом судейского молотка. Я поступила так, как должна была: засадила за решëтку всех нарушителей закона. И Джейка, и тех тварей, имевших отношение к «Камелии». Джейка мне так и не простили. Да и он не должен был. Как нормальный свободный человек поехал домой и... Всë. Финальная точка должна быть поставлена в этом моменте. Тогда, в камере, и правда был последний раз.       Я верила в это, впервые за много лет уходя из отдела почти вовремя. Но Джейк не был нормальным. Он... Мой хакер.             — Агент! — громкий оклик за спиной заставил обернуться.       Я не сдержала улыбки. Он не уехал домой, вместо этого несколько часов провëл в поезде и приехал сюда, прямо к штаб-квартире. И ждал тут. Рабочий день закончился, я уже не агент, а просто Мона Райс... И внутри у просто Моны в этот момент что-то сломалось.       Я обнимала его, гладила по лицу, отросшая щетина колола кожу. Джейк смял в объятиях в ответ — что-то разлапистое прижалось к спине, заставив отстраниться от неожиданности. Хотя бы реакция повеселила... Хрипло смеясь, он протянул букет белых хризантем. Необычные цветы для такого времени года, но Джейк во всëм уникален.             — Я не был уверен, что тебе нравится и нравится ли. Просто...       Он отвëл взгляд и замолчал, не закончив фразу. Но всë понятно и так. Кое-как постриженная борода, самая простая одежда из супермаркета, ему нужен был билет, а он ещë и на это потратился... Чудак.             — Мне больше живые цветы нравятся, но, — я приподнялась на цыпочках, только чтобы прижаться к шершавой щеке, — но я очень ценю твой жест. Не представляешь насколько.       Джейк вновь прижал меня к себе. Без слов. Без лишних движений. Его желания ощущались в тяжёлом дыхании и разгорячëнной коже, но он держался стойко, просто стоя рядом и играясь с волосами. Но выносить его близость сложно даже мне.             — Мона... Не надо, пожалуйста.       Достаточно увести его в машину, припаркованную на в паре сотен ярдов от штаб-квартиры, достаточно провести ладонью по груди, чтобы у него потемнел взгляд и совсем охрип голос. Но Джейк держался, щипая себя за руку и зажмуриваясь.             — Почему?             — Мне страшно, — в ожидании объяснений я вскинула брови, но руку убрала. Голос Джейка охрип до едва слышного шëпота. — Страшно сделать что-то слишком резкое. После такого перерыва... Легко сорваться.             — Забавный ты... Ну давай прогуляемся немного.       Джейк сейчас казался комком оголëнных нервов, и меньше всего мне хотелось, чтобы он встречался с Мэнди в таком состоянии. Он пытался держаться и оставаться привычным нам человеком. Но если эта нервозность очевидна мне, моя малышка точно не обманется видимостью.       Мы не говорили — снова. Джейк отвернулся к окну и рассматривал проплывавшие мимо силуэты зданий и огни темнеющего города. Что он, что Мэнди... Вот уж точно семья. Даже обижались одинаково. Она в такие моменты рисовала в планшете, полностью игнорируя моë существование, он царапал руку отросшими ногтями. Длинные отметины покрыли уже всë предплечье, но он не успокаивался.             — Пройдëмся по парку? — спросил он, когда мимо мелькнула цветная вывеска.       Близился ежегодный исторический фестиваль, и парк Виолет Хилл традиционно преображался из просто приятного места для прогулок в место проведения ярмарки: разворачивались аттракционы и исторические реконструкции, торговые палатки, деревья покрывались яркими огнями. Мэнди любила бывать здесь — во всяком случае, Снеж рассказывал об этом. У меня вечно не было времени. Но что тут делать Джейку?..       Оставив машину на ближайшей парковке, прошли к запутанным аллеям. Отсюда — за шумом средневековой музыки и грубыми криками рабочих — почти не слышно шума дороги. Даже не знаю, что лучше... Не говоря ни слова, дошли до небольшого огороженного пруда. Так пытались запретить кормить уток, но к ним всегда прорывался хоть один человек с маковой булкой.             — Когда мы с мамой переехали сюда, фестиваль как раз был в разгаре, — Джейк опëрся на ограждение. — До сих пор помню эту музыку и сладкий кукурузный хлеб...             — Ты раньше не рассказывал.       Хотелось коснуться его плеча, но помня о его просьбе, я наблюдала, как утки задорно ныряли под воду, поднимая перепончатые лапы.             — А ты не спрашивала, — глубокий вздох. — К тому же раньше я был хакером в розыске. А теперь вот... Свободный человек.       Он говорил тихо, неотрывно глядя куда-то вдаль. Губы изогнуты в улыбке, но такой, что душу наизнанку выворачивало. Солнце закатилось за горизонт, сумерки поглощали город и собравших вещи рабочих, музыка стала тише. Остались только размытые световые пятна, ложившиеся на его лицо неровными бликами. Игра света искажала картину реальности ещë больше, делала грусть преувеличенно тревожной и горькой. Пару мгновений казалось, что по его щекам сбегали слëзы. Качнула головой — видение исчезло. Ничего. Просто стоял и молчал... Вспоминал о чëм-то?             — Тебе не нравится быть свободным?             — Что?.. Нет, я рад, просто... Так, мелочи, — он отвернулся, проследив взглядом за ещë одной уткой с красноватым оперением. Таких я видела только в этом парке. — Как крол... Мэнди?             — Рисовать стала ещë лучше, недавно призовое место на городском конкурсе заняла, — я не сдержала улыбки. — С Элизой подружилась, пока Снежа в больницу отправляли. Кажется, это еë первая подруга. На меня до сих пор обижается и... тебя ждëт.       От последней части фразы Джейк вздрогнул, но ничего об этом не сказал. Подался немного вперёд. Мне немного страшно стало: вдруг потеряет равновесие и упадëт лбом прямо в пруд? Дëрнулась, снова вспомнила просьбу не прикасаться и осталась на месте. Но он удержался. Повернул голову, несколько длинных секунд смотрел прямо в глаза — теперь тонула уже я.             — Как будто отчитываешься.             — Привычка.       Я улыбнулась, надеясь на такой же ответ от Джейка, но он остался невозмутим. Теперь спокойный — почти безразличный — и совсем не похожий на мужчину, которого я полюбила вопреки всем установкам и обещаниям «никогда больше». Его хотелось схватить за плечи, встряхнуть, разбудить наконец-то. Но мы стояли и смотрели на уток.             — Много лет назад... На берегу Блэкуотер я встретил Джессику.             — Она Джесси.             — Тогда еë только Фил так звал. Мы после этого подружились... Все трое. Неандолго. Но врмея было ярким.       Джейк говорил тихо и короткими фразами, так быстро, что иногда путался в словах. Он сел прямо на землю, опëрся спиной на ограждение — то сразу зашаталось — и опустил голову.             — Джейк, да что с тобой?       Я присела на корточки перед ним, коснулась ладонью острой коленки, но он даже взгляд не поднял. Будто призрак какой.             — Не знаю, Мона. У тебя бывают моменты, когда понимаешь, что надо радоваться, а внутри всë перемолото в стеклянную крошку и?..       Не договорил. Вцепился длинными пальцами в верх футболки, сжал. Ну что с ним делать... Сжав его подбородок указательным и большим пальцами, приподняла, заставляя смотреть точно на меня. И теперь уже не игра света — в серых глазах блестели замершие слëзы. Вспомнились слова Мэнди про грустные глаза. Он что, и тогда так выглядел?..       «Моменты, когда понимаешь, что надо радоваться...» — мысленно повторила вопрос и отвела взгляд. В голове снова ожили образы ритуалов в Свидетелях, получение запрета на приближение, первые дни в академии, арест и...             — Бывают. Даже сейчас ощущение, что что-то закончилось, осталось там, в Дасквуде. Но знаешь что? — Джейк не прерывал, смотрел и слушал, ловил каждое слово. — Когда что-то заканчивается, что-то другое начинается.       И сегодня началась новая глава в нашей с ним истории. Не про хакера и агента, а про нас и нашу маленькую семью. История, которая началась с долгих взглядов, двух идиотов, влажного поцелуя и полного помешательства.       Машина, лифт, прихожая в маленькой тëмной квартире остались в памяти разноцветными пятнами — вспышками от касаний рук.             — Терпимо? — хриплый шëпот прямо над ухом.             — Да-а...       Край кухонного стола давил на бëдра, узорная салфетка прилипла к животу. Я дала ему выиграть эту битву и, прижатая костлявым телом, не жалела ни секунды. Джейк сегодня не нежный и медленный. С каждым резким неритмичным движением он сильнее впивался ногтями в кожу. Тяжëлое хриплое дыхание оставляло россыпь мурашек на шее.             — А так? — снова шëпот.       Одной рукой он прижал плечо, другой схватил за волосы, потянул — не сильно, но достаточно, чтобы приглушëнно вскрикнуть и замереть. В грубых попытках казаться резче он напомнил того, кого вспоминать не хотелось.             — Hostia... Да. Но не надо.       Он отпустил. Сразу. Без заверений, что это ради любви и нужно только потерпеть. Только тихое «прости» и поцелуй в макушку. И даже в своих попытках быть резким он оставался мягким трепетным Джейком.       Быстрые грубые толчки мешались с нежными касаниями и мягкими поцелуями плеч и макушки. Шумное дыхание, громкие полустоны, прилипшие ко лбу влажные волосы... Стол опасно шатался под нами.       Особый момент, особые ощущения. Ноги подкосились, когда Джейк замедлился. Сделав пару резких движений, с тихим рыком замер. Я спиной ощущала вес его тела и то, как выступающие рëбра. Он замер. Только горячее хриплое дыхание пыталось в волосах. Губы тронули горбинку позвоночника у самой шеи.             — Ничего, что я?.. — прохрипел Джейк.             — Ничего, и без резинки не страшно, — я улыбнулась. Даже если в такой позиции он не увидит. — Вставай, я с тобой ещë не закончила.       Джейк нехотя сполз, и я вскочила следом, осмотрелась. Узкая красная полоса на бëдрах, следы ногтей на талии, рассыпанные по плечам укусы... Сегодня он на себя не похож почти во всëм. Разве что красные щëки всë те же. Я подтолкнула его к столу, но Джейк вскочил, едва коснувшись края тощими ягодицами.             — Подожди, — негромко рассмеялся он, — стол не мы, второго раунда не выдержит.       Мне тоже стало весело — от его улыбки, расслабленных движений и ярких искр во взгляде. Даже от того, как легко он упал в единственное здесь кресло.             — Ты когда успел квартиру арендовать?       Джейк снова рассмеялся.             — Это моя. Купил для одной леди незадолго до своей находки про «Камелию». Как видишь, она отказалась.       Упоминание о «леди» заставило хмыкнуть, Джейк от этого расхохотался в голос. Протянул руки, зазывая в тëплые объятия, но пока для этого рано. Я опустилась на колени между широко расставленных ног, обхватила ещë мягкий член губами — Джейк шумно выдохнул.       Я ласкала языком головку и чувствительную венку внизу, собирая крошечные капли смазки и наблюдая за реакцией Джейка. Каждый вздох, прикрытые глаза, красные щëки... Эта чувствительность не нова, но его довольное лицо снова и снова рождало приятно расползавшееся в груди тепло.             — Fais chier...       Его голос едва слышно, но сбитое дыхание и то, как он запрокинул голову, говорили больше незнакомых слов на французском. Ему приятно. Но этого мало, нужно больше. Я подвинулась ближе, провела языком вдоль выпуклых венок от головки до чувствительных яичек. Пальцы Джейка путались в волосах, он шептал на дикой смеси английского с французским — тем беспорядочнее, чем глубже в глотку член проникал с каждым толчком. Пока...             — Хватит.       Голос тихий и хриплый, но такой строгий и резкий, что желание противиться рассыпалось пеплом в тот же момент, что появилось.             — Что такое? — голос совсем сиплый, едва слышный. — Ты ещë не...       В его глазах — лихорадочный блеск, такого не было даже на берегу Блэкуотер, когда над головой светилась луна. У меня дыхание перехватило: чертовски красив, просто невыносимо. Этот взгляд, тяжело вздымавшаяся под футболкой грудь, возбуждëнный член с новой каплей смазки на конце.             — Снова хочу тебя, — сбитое дыхание, шелест шëпота. — Не так, полностью... Можно?       Смысл его слов ускользал чуть менее, чем полностью, но мне нравился голос, тон, это желание в глазах... Джейк не заставлял. Ждал. Давал мне решить.       Только я давно решила.       С улыбкой поймала указательным пальцем поймала каплю смазки с набухшей головки, поднесла к губам, лизнула... Медленно. Чтобы оценил каждое мгновение, каждое движение. Джейк прикусил ворот рубашки.       Всë на своих местах. Как надо. Я обнимала его, медленно двигаясь, Джейк придеживал за бëдра, осыпая быстрыми поцелуями шею и грудь. Пока мир не замер на мгновение, чтобы разлететься искрами перед глазами.             — Какой же ты... joder... — сидя у Джейка на коленях, я прижалась к нему, уткнулась носом в шею. Двигаться нужно, но не хотелось. — Совсем измотал.             — Мне, — тихий, с хрипотцой, смех, — тоже понравилось, Мона.       Горячая ладонь легла на ногу, змейкой поднялась от колена к бедру. Я тут же перехватила пальцы и поднялась. Он не держал.             — На сегодня всë. И так задержались.             — Да я не спорю.       В ванной у Джейка не было... А почти ничего и не было. Даже полотенец. Зеркало и безнадëжно просроченная ещë в семнадцатом году зубная паста. Странно. В квартире нет затхлого запаха и паутины по углам, но не похоже, что тут кто-то жил всë это время. А вода и электричество есть, за них платили... Он или кто-то ещë? Нет, последние полтора года точно кто-то другой. Интересно...             — А полотенец нет в ванной или вообще? — наскоро приняв душ, я подошла к двери.             — Вообще. Я не жил здесь, — голос звучал близко, будто Джейк ждал под дверью. — Прости.       Пришлось натянуть платье на влажное тело.             — Это поправимо. Иди, твоя очередь.       Но в ванную он не торопился. Стоял под дверью и думал о чëм-то, казалось, даже не заметил моего появления. Пришлось коснуться щеки ладонью — вздрогнул, поднял голову и во взгляде мелькнуло узнавание.             — Слушай. Я знаю много времени прошло, многое поменялось, да и ты агент и... — пауза. Он будто сам потерялся в мыслях. — Но... «мы» ещë существуем? Это не было прощанием или...             — Джейк, ну ты же умный человек, — я улыбнулась. — Не тупи, а?       Он был потерянным в мыслях и смущëнным, не знал, как понять такой ответ. Пришлось подсказать, смяв его сухие губы в поцелуе.

***

            — А Мэнди не будет волноваться, что ты так поздно вернулась?       Джейк достал из машины купленную в круглосуточном кафе пиццу. Огляделся, получше изучая наш район, полный не современных высоток, а аккуратных двухэтажных домов.             — Вряд ли. Я часто поздно возвращаюсь.       Стоило подойти к двери — она распахнулась прямо перед нами, будто Мэнди дежурила у двери. Краем глаза я заметила низкую табуретку в прихожей. Она и правда...             — Мистер Джейк! Мама!       Улыбаясь, Мэнди бросилась обнимать Джейка. Тощий и хрупкий, он пошатнулся, но устоял на ногах. И в ответ обнял еë свободной рукой.             — Крольчонок... Выросла как, меня скоро догонишь.       Мэнди звонко смеялась, Джейк обнимал еë, не давая увидеть навернувшиеся на глаза слëзы, а я наблюдала за ними, пряча улыбку в букете белых хризантем.       Безымянный палец легонько сжимало самодельное кольцо из проводов. Наша новая история начиналась в этом моменте. Даже если она будет короткой и неудачной... Сейчас хотелось попробовать.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.