Локдаун

2020 год Торонто, Канада Мадс сидел на балконе и неспешно выпускал струйки дыма в серое небо. Промозглая погода заставила поёжиться и плотнее закутаться в тёплую толстовку, когда дверь на балкон открылась, и Ханне, бросив недовольный взгляд на полную пепельницу и все ещё дымящего супруга, позвала его: — Мэсс, продукты заканчиваются, нужно съездить в магазин. Мужчина затушил окурок и поднялся с кресла: — Да, конечно, Ханне. Я отвезу тебя. — обычно продуктовыми закупками занималась жена, а он лишь отвозил её в супермаркет и затем забирал, помогая с пакетами. — Съезди в этот раз сам, пожалуйста, у меня через полчаса очень важный тренинг. И это прямой эфир, так что я не могу сейчас уйти. — Ханне развернулась и пошла в квартиру, что-то ворча себе под нос о том, что он развёл свинарник на балконе и теперь там невозможно даже посидеть и выпить кофе. — Хорошо. — ответил Миккельсен вслед удаляющейся супруге. Мысленно он даже немного обрадовался возможности выбраться из дома одному, ведь это означало, что есть маленький шанс поговорить с Хью… Если тот тоже будет один. Хотя, сильно рассчитывать на это не приходилось. Мадс быстро переоделся и направился к двери. — Список продуктов лежит на комоде у входа! — крикнула из кухни Якобсен. — Ок, взял! — захватив листок, мужчина обулся и вышел. В последнее время, они с Ханне разговаривали очень мало и, в основном, на бытовые темы. Сказывалось напряжение от постоянного нахождения наедине в закрытом пространстве. Недовольство, копившееся у обоих годами, того и гляди, готово было выплеснуться. Долбаный локдаун. Датчанин радовался любой возможности вырваться из дома, особенно одному! Хотя бы пару часов он не будет слышать раздражённое бурчание жены, которое за несколько недель сидения взаперти, уже успело начать выводить его из себя, даже несмотря на его миролюбивый характер. Проезжая по улицам Торонто, он автоматически отмечал про себя те места, где они гуляли с Хью, бары, в которых бывали, отели, в которых снимали номера… Мадс припарковался у магазина и достал телефон: — Хьюстон Сообщение-шифр отправлено, теперь нужно дождаться ответа. Прикурив, он вышел из машины, так как там теперь тоже курить было нельзя. Жена каждый раз, садясь в прокуренное авто, театрально вздыхала, морщилась и неодобрительно смотрела на него, поджав губы, однако, напрямую ничего не говорила, так как понимала, что ничего этим не добьётся. А вот нарочито показывая ему свои «страдания и дискомфорт», у неё были все шансы воззвать к совести мужа, что, собственно, и случилось — он перестал смолить в салоне автомобиля, дабы не нагнетать и так неспокойную обстановку между ними. Спустя долгие пятнадцать минут и три сигареты, телефон завибрировал в кармане. Мужчина достал его и на экране высветилось: — Приём. У Мадса потеплело в груди от мысли, что они могут пообщаться. — Говорить можешь? — Да. — Сейчас наберу. Такие разговоры были крайней редкостью за последние полтора месяца и оттого ещё ценнее и желаннее. — Мэсс, привет! — Хью чуть не кричал в трубку. — Не представляешь, как я рад тебя слышать! — Представляю, Хью, — датчанин улыбнулся, услышав восторженный и такой родной голос, — очень даже представляю. Как ты оказался один сейчас? Где Клэр? — Ей нужно было в больницу с Саем, а я остался с Рованом. Вот только уложил его. — Надеюсь, ничего серьезного? — в голосе Мадса промелькнуло волнение. — Нет, не переживай. Обычный плановый осмотр. — Хорошо. Как ты? — У меня скоро крыша поедет от постоянного сидения дома. — Хью устало вздохнул в трубку. — Я понимаю, что должен бы радоваться такой возможности провести время с семьёй, с детьми, но я просто схожу с ума от этого непрекращающегося шума. Двое маленьких детей 24/7, для меня это, похоже, слишком. — Понимаю, Хьюстон, мои тоже в детстве шороху наводили. Спасала только работа. — Мадс прикурил очередную сигарету. — Хотя, сейчас я бы не отказался, чтобы они опять стали маленькими и отвлекли внимание Ханне на себя. — Всё так плохо? — сочувствующе спросил Хью. — Терпимо… Но терпение уже на грани. Не думал я, что этот карантин ТАК отразится на моём браке. — вымученно ответил датчанин. — Мы почти не разговариваем, чтобы не усугублять. — Клэр тоже дает жару. Недавно опять зацепилась за какую-то мелочь, и в итоге разругались. — в голосе Дэнси послышалось раздражение. — Пару ночей уже на диване в гостиной сплю. — Похоже, это сложное время для всех, — Мадс вздохнул и уже более весело добавил. — хотя… Как думаешь, если бы мы с тобой оказались вместе в локдаун, мы бы так же собачились? — Насчет собачились не знаю, но из постели я бы тебя не выпускал. — Хью мгновенно повеселел, и Мадс почувствовал, что тот улыбается. — Эй, жеребец, пожалей старика, мне уже не 20 лет! — Ну, конечно, старик! На комплимент опять нарываешься? Ты любому студенту фору дашь. — Хью уже откровенно веселился. — Вспомни, что было после того интервью, где ты меня куснул, и как я на следующий день еле ноги передвигал. — Ты сам нарывался. — Мадс хохотнул в трубку и тут же включил «голос Лектера». — Уилл, не следовало вести себя так вызывающе в моём присутствии. Это, определённо, заслуживало наказания. Весёлый хохот британца заставил и Мадса широко улыбнуться. Он очень скучал по этому заразительному смеху. — Мэсс, выключай Ганнибала! Мне его на съёмках хватило. — отсмеявшись, сказал Хью. И уже более серьёзным тоном добавил. — Знаешь, я иногда думаю… Что было бы, если бы мы тогда рискнули и наплевали на всё? — Хьюстон, пожалуйста… Уже поздно что-либо менять, ты сам знаешь. Мы сделали то, что должны были. Альтернативой было только полное прекращение наших отношений… — датчанин горько усмехнулся, — а этого мне бы хотелось меньше всего на свете. Мадс прекрасно помнил тот их разговор, когда они расставили все точки над «и» и приняли, как им тогда казалось, единственно верное решение: встречаться тайно, чтобы никто и никогда об этом не узнал. На карте стояло слишком многое: их семьи, карьеры, общественное мнение и публичное унижение, чтобы вот так похерить их жизни из-за обычной влюбленности, которая могла пройти после завершения съёмок. Никто из них тогда и не предполагал, что это будет не просто мимолётное увлечение коллегой по площадке, а перерастет с годами в нечто настоящее, сильное, живое, такое, ради чего стоит жить. — Никогда не поздно, Мэсс…

* * *

2013 год. Торонто, Канада Последние несколько месяцев Хью чувствовал себя комфортно, как в жизни, так и в работе. Их отношения с Мадсом вернулись в прежнее русло и, казалось, ничто больше не напоминало о том «нелепом случае», как окрестил его для себя британец, так смущавшим его первое время и заставлявшим неловко себя чувствовать в присутствии датчанина. Они всё так же четко и сработанно действовали на площадке, отыгрывая все нюансы непростых и запутанных отношений психотерапевта и профайлера, изобилующие двусмысленностями и недосказанностями. А по вечерам могли опять зависать в барах когда с кем-то из каста, а когда и вдвоём. Миккельсен, казалось, и вовсе забыл про ту неловкую ситуацию, ни единым мускулом не выдавая, что между ними было, пусть и несколько секунд, но что-то большее, чем просто работа и дружба. Дэнси это вполне устраивало и, после первых дней нервного напряжения от ожидания «разговора начистоту», он наконец расслабился и поверил, что между ними всё как раньше. Хотя, маленький червячок сомнения всё же поселился в голове у британца. Он уже начинал понимать, что его неоднозначная реакция на близость Мадса в виде зашкаливающего пульса и сбивающегося дыхания в сценах при отыгрывании злосчастного броманса, не объясняется глубоким «погружением в роль». Но признавать это отчаянно не хотелось. Тем не менее, в особо близких сценах, где присутствовали неоднозначные и очень личные касания или взгляды глаза в глаза, сердце британца каждый раз упорно сбивалось с нормального ритма, по коже пробегали полчища мурашек, а заученный текст начисто вылетал из головы. Он не единожды срывал дубли из-за этого, неловко пытаясь перевести всё в шутку, но его невербальные реакции выдавали его с головой! Взгляд то и дело соскальзывал на капризно изогнутые губы, и Дэнси одергивал себя, заставляя сосредоточиться на роли. Периодически он ловил себя на том, что нервно подёргивал рукой или коленом, глядя на Мадса, и отчаянно надеялся, что это можно будет списать на нервозность Уилла. Удивительно, что никто до сих пор этого не заметил… Или заметил? Датчанин в такие моменты как-то странно на него смотрел: со смесью любопытства и… чего-то ещё. Только Хью никак не мог понять, чего. И от этого еще больше терялся и путался. Сегодня они снимали последний эпизод 2 сезона. Сцена драки между Ганнибалом и Джеком была отснята раньше, и оставалась только финальная сцена на кухне, где Ганнибал оставляет Уиллу свою «метку». Блять. Это чуть ли не самая интимная сцена, что им придётся играть. Твою же мать! Дэнси успокаивал себя тем, что это крайний день съёмок. Потом будет Рождество, и он наконец сможет увидеть семью: свою Клэр и маленького Сайруса. И всё встанет на свои места, всё будет как раньше, когда в его мыслях была только его любимая жена и сынишка. Конечно, будет ещё озвучка, промо-туры, различные мероприятия и интервью для раскрутки сериала, где понадобится их присутствие. Но всё это казалось таким далеким… А сейчас ему надо было пережить всего один грёбаный съёмочный день! Британец призвал всё своё самообладание и профессионализм, только бы не налажать. Он зазубрил свои реплики так, что, разбуди его кто ночью — текст будет отлетать от зубов. Даже пытался медитировать непосредственно перед дублем, чтобы расслабиться, но быстро плюнул на эту затею, ибо не помогало ни разу. Успокаивало одно — сцена очень эмоциональная и все его возможные реакции вполне можно будет списать на «психологическое состояние персонажа»… Он очень на это надеялся.

* * *

И вот, прозвучала команда: «Мотор! Начали!» Дэнси погрузился в роль. Он хорошо отыграл реплики с Кейси и повернулся к Мадсу: — Ты должен был уехать… — Мы не могли уехать без тебя. Расстояние между ними едва ли полметра, Мадс в образе Ганнибала, взгляд глаза в глаза… и Хью не выдержал, на долю секунды опустив глаза на его губы… Блять! Он изо всех сил надеялся, что этого не будет заметно в кадре. Затем Ганнибал погладил его по щеке, взял за шею и «вскрыл», при этом одновременно обняв. Так крепко и так нежно. Так близко, что Хью почти не приходилось изображать боль — дыхание сбилось, пульс зачастил. Он вцепился в Мадса, пока тот свободной рукой удерживал его голову, нежно поглаживая волосы… пока, в какой-то момент не сжал их в кулаке. От такого собственнического жеста у британца тут же пробежала дрожь по телу, а руки ещё крепче вцепились в чужую спину. Он рвано задышал, уткнувшись подбородком в плечо датчанина, почувствовав, что в нос ударил ЕГО запах, тот самый, который он чувствовал тогда от куртки… Возбуждение накатило непрошенной волной, завязавшись тугим узлом где-то внизу живота. Ноги подкосились сами собой, и он медленно и обессиленно осел на пол. Как удачно, блять! Прям по сценарию! Радовало только то, что слов у него тут немного. И полулежать, зажимая рукой живот, было не так уж сложно. Когда они закончили, Хью с облегчением выдохнул. Наконец-то!