* * *
2014 год Торонто, Канада Следующим утром после незабываемого похода в ресторан Хью решил заняться уборкой своего скромного съёмного жилища, чтобы хоть немного отвлечься и не возвращаться мысленно к произошедшему вчера, хотя давалось это с трудом. В памяти невольно всплывали картинки того, что произошло на заднем сидении автомобиля, ощущения рук Мадса на своём теле, вкус его губ, его запах, такой родной и манящий, прикосновения их самых интимных частей тела друг к другу. Эти воспоминания заставляли сердце британца биться чаще, а бегущие по спине мурашки оседали где-то в районе поясницы, приятным теплом пробираясь к низу живота, что не могло не отвлекать от рутинной домашней работы, которой Дэнси пытался занять себя. Поэтому, когда раздался телефонный звонок, Хью вздрогнул от неожиданности, но увидев, кто звонил, не смог сдержать тёплой улыбки. — Привет, Мэсс. — пожалуй, его голос звучал даже слишком радостно, поскольку датчанин, по всей видимости уловив это, не преминул подколоть и смутить брюнета в своём излюбленном стиле: — Хьюстон, привет. А не обо мне ли ты сейчас, случайно, думал, потому что звучишь ну уж очень довольным? — это прозвучало, скорее, как утверждение, чем вопрос, но британец решил не сдаваться так просто этой нахальной и самоуверенной датской заднице и поддержал шутку: — Конечно, милый. — ласково проворковал он в трубку. — О ком же ещё мне думать? На другом конце послышалось какое-то хмыканье и короткий смешок: — Kæphøj dreng. — Не знаю, что ты там сказал, Мэсс, но для твоей же безопасности, надеюсь, что ничего пошлого. — не выдержав, рассмеялся Дэнси. — Ммм, и чем же мне грозит ослушание? — вошедший в кураж датчанин понизил голос на пару тонов. — Накажешь меня? — Мэсс… Чёрт… — Хью аж задохнулся от такой явной провокации, а щёки немедленно стали пунцовыми. — Хорош! Признаю, ты победил. — Знаю, я чертовски хорош! — самодовольно протянул Миккельсен. — Но попытка засчитана. — Премного благодарен! — брюнет решил всё же хоть немного вернуть себе позиции. — Обращайся. — казалось, победить Мадса в этой словесной дуэли было невозможно. —Ладно, слушай, я чего звоню. У тебя на ближайшую неделю есть какие-нибудь планы? — Да нет, особо ничего не планировал. — Хью пытался понять к чему клонит датчанин. — А что? — Тогда будь готов завтра в девять. — уверенный тон Миккельсена не давал ни малейшего шанса отказаться, что бы тот ни предложил. — Возьми одежду на неделю, желательно, тёплую. Я планирую похитить тебя отсюда и увезти подальше. Британец в шоке промычал в трубку что-то нечленораздельное, пытаясь выдавить из себя хотя бы пару связных слов. — Не бойся, Хьюстон, в мои планы не входит убивать тебя и есть. — Мадс рассмеялся, услышав замешательство друга. — Хотя… Попробовать тебя на вкус я всё же планирую. — добавил он, понизив голос до игривого шёпота. От этой двусмысленно недвусмысленной фразы Дэнси покраснел ещё сильнее и смог только сдавленно фыркнуть: — Кто бы сомневался. — и тут же зажал себе рот рукой, поняв, ЧТО он только что ляпнул. На его счастье, датчанин, видимо, решил, что сегодня с Хью уже хватит потрясений, но от позабавленного смешка не удержался. — В девять я уже буду у тебя. Будь готов к этому времени. — напомнил он, справедливо полагая, что из-за всех этих шуточек с двойным дном, брюнет вполне мог и упустить основную информацию. — Кстати, у тебя есть тёплая куртка? — Только та, в которой сейчас хожу. — британец ответил на автомате, ещё не до конца придя в себя после последнего красноречивого намёка Миккельсена. — Понял. Принял. — голос Мадса стал тёплым. — До завтра, Хьюстон. — До завтра, Мэсс.* * *
Хью превзошёл самого себя в пунктуальности и без двух минут девять уже стоял у подъезда с собранной сумкой. Повлиял ли на это их вчерашний телефонный разговор с Мадсом или это было просто тайное желание поскорее его увидеть — об этом история умалчивает. Но ровно в девять ноль ноль к подъезду дома, где проживал британец, подъехал чёрный внедорожник Миккельсена, и брюнет шустро уселся на пассажирское сиденье, предварительно закинув сумку в багажник. — Так что, куда едем? — вместо приветствия осведомился он. — Я снял нам шале в горах. — ухмыльнулся датчанин, пропустив мимо ушей эту маленькую грубость со стороны друга. — Думаю, перед всеми этими интервью, фотосетами и фан-встречами нам с тобой не помешает отдохнуть от людей и побыть наедине… — тут он сделал театральную паузу и добавил, — с природой, конечно. — после чего неожиданно наклонился и чмокнул Хью в губы. — Согласен. — ошалевший от неожиданности Дэнси не стал акцентировать внимание на очередной двусмысленной фразе датчанина, и тем более, на таком «приветствии», только пристегнулся и выжидающе взглянул на водителя. — Поехали. Перед выездом из города парни заехали в продуктовый, чтобы затариться хотя бы на пару дней, так как шале — это всё же не отель и не предполагает «all inclusive», ну и не забыв, соответственно, про алкоголь. Дорога оказалась длинной. В пути они болтали, шутили, спорили, обсуждали литературу, кино и спорт. Хью даже успел задремать в последний час их поездки. Когда Мадс заметил, что друга клонит в сон, то потянулся за пассажирское сиденье и выудил оттуда дорожную подушку под шею. По неоторванному ценнику брюнет понял, что подушка новая и была куплена специально для него, что не могло не отозваться теплом в сердце. Он почти уже начал привыкать к этой оберегающей заботе, хотя иногда это ещё и казалось ему чрезмерным и смущающим, но, безусловно, приятным. В этом совсем не было навязчивости и, тем более, назойливости, а лишь искреннее желание Мадса окружить согревающим комфортом дорогого ему человека, что определённо не могло не отозваться нежным трепетом в сердце брюнета Британец проснулся, когда они уже подъезжали к месту, где проведут последующие семь дней, и по мере приближения его глаза становились все больше: это был не просто небольшой деревянный домик, который Дэнси привык понимать под термином «шале», а огромный двухэтажный фахверк с панорамными окнами почти во весь фасад и просторным балконом на втором этаже. Сочетание дерева и стекла, классики и современности просто завораживало, даря ощущение уюта и умиротворения. Внутри дом поражал не меньше, чем снаружи: огромная гостиная с камином, совмещённая со столовой и кухней единым пространством. А на втором этаже размещалось несколько спален и санузлов. Это действительно было очень красиво! — Так, Хью, располагайся в любой понравившейся спальне, а я пока принесу наши вещи из машины. — с этими словами Миккельсен вышел из дома и направился к автомобилю. Британец поднялся на второй этаж и, по очереди заглянув во все три имеющиеся спальни, выбрал одну из гостевых, справедливо полагая, что хозяйскую, то есть самую большую спальню с панорамным окном и видом на горы, должен занять Мадс, который, собственно, и снял этот дом. Но датчанин в очередной раз удивил его. Принеся сумки и увидев, которую из комнат облюбовал Дэнси, Миккельсен расположился в соседней с ним гостевой спальне. На удивлённый взгляд Хью и невысказанный вслух вопрос, повисший в воздухе, тот лишь пожал плечами: — Большая спальня будет только «нашей», в том случае, если ты этого захочешь. — это прозвучало и как предостережение, и как обещание. Разложив вещи, Дэнси спустился вниз, где датчанин уже вовсю хозяйничал на кухне, раскладывая продукты. Брюнет молча присоединился к нему и, зная, что в отличие от киношного Ганнибала, Мадс не силён в готовке, решил сделать им пару сэндвичей на ланч. Перекусив, ребята решили прогуляться по окрестностям, чтобы размяться после многочасовой поездки и хоть немного узнать местность, где им придётся провести ближайшие семь дней. Перед выходом Хью уже было собирался надеть свою куртку, но друг остановил его жестом и ушёл в свою спальню, на ходу велев подождать немного. Спустя пару минут, Миккельсен вышел оттуда с двумя тёплыми куртками в руках. Оказалось, что он купил их вчера, так как бирки все ещё висели. Зелёный пуховик он положил на банкетку у выхода, а синий взял за плечики и встал позади брюнета, предлагая примерить. — Я не знал твоего точного размера, но надеюсь, что угадал. — тихо произнёс Мадс, аккуратно надевая куртку на плечи британца и срывая бирки. — По крайней мере, этот цвет тебе точно идёт. — Мэсс, не нужно было… — Дэнси не знал, куда деваться от смущения, но не смог отказаться, боясь обидеть друга. Да и слишком уж приятно было ощущать такого рода беспокойство и заботу со стороны датчанина. — Я верну тебе деньги за неё. — Если хочешь, чтобы мне было неприятно, то — конечно. — хмуро проворчал Мадс. — Это подарок, Хьюстон. Не думай о деньгах, я сделал это для тебя и от чистого сердца. — Спасибо, Мэсс. — Хью понял, что продолжать настаивать было бы весьма грубо и неправильно по отношению к другу. Куртка села идеально, а правильно подобранный цвет действительно подчеркнул его глаза, сделав их более выразительными. Даже тут датчанин не прогадал. Выйдя на улицу, они направились вглубь леса по узкой протоптанной тропинке. Вокруг темнели деревья, сумрак вечера потихоньку вступал в свои права, а небо становилось ярче, всё больше раскрашиваясь звёздами и лунным светом. Через некоторое время мужчины вышли на край обрыва, с которого было видно горы, окружавшие их, а так же замёрзшее озеро внизу. И это было так потрясающе красиво в своей дикой первобытности… Хью замер на краю и не мог оторвать взгляда от открывшейся ему первозданности природы. Мадс же незаметно подошёл со спины и обхватил британца руками за талию, оперевшись подбородком о его плечо так естественно и непринуждённо, как будто это было совершенно будничным действием, и они делали это уже много раз. Дэнси слегка вздрогнул, но не отстранился, а, напротив, вынув руки из карманов, накрыл ими ладони мужчины, скрестившиеся в замок в районе его живота. — Я и не думал, что это может быть так красиво. — тихо произнёс брюнет. — Даже не представляю, каково тут летом, когда озеро не покрыто льдом — Я покажу тебе, — так же тихо ответил Миккельсен, — если позволишь. Хью повернул голову и легко коснулся губ Мадса, вкладывая в поцелуй всю нежность и благодарность за столь прекрасный подарок. И хоть эти касания были такими трепетными и целомудренными, но всё же кружили голову не хуже самых страстных поцелуев. Постояв в этом умиротворении ещё какое-то время, мужчины направились обратно к домику. Из-за узкой дорожки датчанин шёл немного впереди, а Хью следовал за ним. Неожиданно в затылок Миккельсену прилетело что-то холодное и мокрое, что немедленно сползло за воротник куртки и поползло вниз по спине. Обернувшись, он увидел озорной взгляд британца, который уже лепил второй снежок, с явным намерением тут же его запустить. Мадс не растерялся и тут же сгрёб в руки снег с обочины, формируя в ладонях увесистый шарик. От следующего «снаряда» он легко уклонился и одновременно запустил свой, попав Дэнси в плечо. Заливистый смех брюнета разнёсся по ночному лесу, вызвав на лице датчанина ответную улыбку. Парни бесились, смеялись и перекидывались снежками, как дети, почти до самого шале. Когда они уже почти подошли к дому, датчанин с разбегу налетел на Хью и повалил его в сугроб. Между ребятами завязалась шуточная борьба, которая закончилась тем, что снег был у них буквально везде, а сами они тяжело дышали, но веселье и озорство их всё же не отпускало. В конце концов, Миккельсен оказался сверху, прижав к снегу обе руки над головой брюнета, и, даже толком не отдышавшись, впился в чужие губы жадным поцелуем. Дэнси ответил на ласку не задумываясь, наслаждаясь этим чистым и незатуманенным счастьем. — Ладно, пошли в дом, а то замёрзнешь. — неожиданно оторвавшись от британца и вмиг став серьёзным, сказал Мадс. — Не хватало ещё, чтобы ты заболел. — поднявшись на ноги, Миккельсен подал руку Хью и легко вытянул того из сугроба, — К тому же, у меня есть идея, как нам согреться. — Мадс игриво подмигнул и направился в шале. К тому времени, как Дэнси вошёл в прихожую, датчанин уже был у задней двери, ведущей в небольшой дворик, и прямо оттуда крикнул: — Хьюстон, раздевайся и прихвати тёплый халат. А потом тащи сюда свою милую британскую попку. — и скрылся за дверью. Брюнет ничего не понял, но привык доверять Мадсу, поэтому спустя пятнадцать минут в халате и шлёпках уже открывал дверь на задний двор, в котором с удивлением обнаружил тёплую деревянную купель с расположившимся в ней Миккельсеном, лениво потягивающим пиво. — Ого, нихрена себе! — британец не смог скрыть удивления. — Именно. — датчанин расплылся в самодовольной улыбке. — Присоединяйся. Тут офигенно. Хью скинул халат, оставшись в одних боксерах, и уже было направился к купели, когда его остановил голос Мадса: — Эй, ты чего это удумал? Тут тебе не общественный бассейн. — казалось тот и правда был возмущён. — Это практически баня, а в бане одежды не носят. — Мэсс… — брюнет покраснел до кончиков ушей. — Я не думаю… — А тут нечего думать, Хьюстон. — голос датчанина стал тягучим, как мёд, а на губах играла лукавая улыбка. — К тому же, если ты не забыл, пару дней назад я уже всё видел и, более того, даже трогал. Или ты всерьёз думаешь, что я, как прыщавый малолетка, накинусь, стоит увидеть тебя без штанов? — на этих словах его правая бровь вопросительно вскинулась вверх. — Блять, Мэсс, не неси ерунды. Конечно, я так не думаю. — смутившись ещё больше, Дэнси быстро стянул трусы и забрался в воду, которая оказалась очень тёплой, тут же согревая и расслабляя замёрзшее тело. — Просто… неудобно… Мадс протянул ему банку пива и британец, щёлкнув колечком, с наслаждением пригубил холодный напиток. — Неудобно, когда соседские дети на тебя похожи, — весело подмигнул Миккельсен, — и спать на потолке, потому что одеяло падает. Хью не выдержал и рассмеялся: всё же Мадс Миккельсен — уникальный человек. Он мог разрядить шуткой любую напряжённую ситуацию, так же, как и создать эту самую ситуацию своими двусмысленными фразочками и приколами с двойным дном. Брюнету это безумно нравилось в датчанине, с которым абсолютно всегда было легко и комфортно, но не стоило слишком расслабляться. Так же как разрядить ситуацию, он мог и подколоть в любой, даже самый неожиданный момент. Какое-то время мужчины неспешно потягивали пиво, греясь в тёплой воде, которая создавала приятный контраст с окружающим холодным воздухом, и разговаривали на отвлечённые темы. Вдруг Мадс взял руку Дэнси и легко потянул на себя: — Иди сюда. — с этими словами он поставил пиво и, притянув растерявшегося от неожиданности Хью, усадил себе на колени боком, одновременно обняв за талию, словно не давая «включить заднюю». Британец на автомате перекинул вторую руку и обнял Миккельсена за шею, потому что так сидеть было удобнее. Их губы оказались так близко, что поцелуй был самым естественным действием, которое могло произойти в данный момент. Брюнет поймал себя на мысли, что целовать датчанина стало уже настолько обыденным, что он делал это, абсолютно не задумываясь о правильности или неправильности сего поступка. — Хью, давай начистоту. — Мадс вдруг стал необычайно серьёзным. — Скажи мне, что именно тебя так смущает? Почему ты каждый раз закрываешься от меня? Ты ведь уже знаешь, что я не стану тебя ни к чему принуждать, если ты сам этого не захочешь. И между нами уже было то, что не укладывается в рамки дружбы. Так в чём проблема? Я же вижу, что ты не можешь расслабиться. Хью какое-то время молчал, переваривая вопрос и пытаясь подобрать верные слова: — Мэсс… Пойми, что для меня это всё ново и непривычно. — он запнулся, подыскивая правильную формулировку. — Не то, что бы я был против… Но, чёрт, я не то, что опыта не имел, но даже не интересовался никогда… Роли в кино и театре не считаются. Так что, я не могу вот так взять и перестроиться. И эта неизвестность… Она пугает. — Ок, я понял. — датчанин на секунду задумался, а затем продолжил: — Давай тогда разберёмся, что именно тебя пугает. Когда я тебя целую вот так, — с этими словами он нежно коснулся губами шеи британца, легонько проведя языком по жилке, где бился пульс, — тебе страшно? Или дискомфортно? — Неееет… — Дэнси непроизвольно откинул голову, давая лучший доступ к шее. — Это приятно. Пугает то… — тут он замолчал, пытаясь сформулировать свои мысли, — …что будет в итоге… Ну, то есть, логическое завершение всего этого. Если ты понял, о чём я. — Понял, Хьюстон. — Миккельсен не прекращал свои ласки, скользя губами по столь желанному и любимому телу. — А теперь нам с тобой нужно выяснить причину этого страха. Чего именно ты боишься? Боль? Неизвестность? Или что-то ещё? — Не боль. Нет. Физическая боль меня не пугает. — брюнет охотно поддавался ласкам мужчины, пытаясь не потерять нить разговора. — Скорее, это неизвестность и тот факт, что я буду… снизу. Это как-то… обескураживает. Сбивает с толку. Я не знаю, как правильно это объяснить. Ты не подумай, я тоже этого хочу, просто не торопи, пожалуйста. Мне надо привыкнуть. — Хью, у тебя есть столько времени, сколько тебе понадобится. И то, что между нами происходит, не делает тебя геем, если это то, о чём ты переживаешь. — Мадс оторвался от его шеи и серьёзно посмотрел в глаза. — Я тебе обещаю, что мы не будем торопиться и я никогда не сделаю того, чего ты не захочешь и о чём ты сам не попросишь. — Договорились. — расслабившись и осмелев, Хью повернулся к Миккельсену лицом, перекинув ногу и буквально оседлав его колени. — Так значит только то, что я захочу? — Именно. — Тогда я хочу вот этого. — с этими словами Дэнси взял в руку полувставший член датчанина и, глядя ему в глаза, принялся осторожно поглаживать всю длину, вызывав у Мадса сдавленный стон. Сначала все его движения были робкими и нерешительными, но почувствовав, как эрекция твердеет в руке, приветливо отвечая на каждую ласку, Хью стал действовать более решительно, то ускоряя, то замедляя темп в попытке сорвать с губ датчанина очередную порцию задушенных и чертовски возбуждающих звуков. И у него получилось. С каждым новым всхлипом, которые то и дело слетали с губ бывшего друга, Дэнси чувствовал себя всё более и более уверенным. Как ни странно, доставить Мадсу удовольствие оказалось не то, что не страшно, но и совсем не сложно. Признаться честно, Хью был весьма хорошо знаком с «ручной техникой» лет так с 10-ти, разница была только в том, что датчанин был немного больше и необрезан. На удивление — это вызывало у Дэнси лишь любопытство и неподдельный интерес. Он экспериментировал, прислушиваясь к дыханию партнёра, чтобы понять, какая из ласк Миккельсену нравится больше всего. Хью не боялся, то и дело оттягивая крайнюю плоть, чтобы обнажить крупную, порозовевшую от возбуждения головку, играя с ней точно так же, как любил это проделывать с самим собой. Он обводил её по чувствительному ободку большим пальцем, лаская подушечкой самый центр, слегка задевая ногтем расширившуюся от возбуждения щёлочку уретры, каждый раз вызывая в ответ на эту шалость не просто стон, а полноценный грудной рокот датчанина, который, казалось, совершенно потерял связь с реальностью, закрыв глаза от истинного потока удовольствия. Дэнси невероятно возбуждала мысль, что именно он сейчас управляет процессом, что этот невероятный мужчина плавится под его прикосновениями, позволяя ему вести. Но ещё больше британца заводило то, что он и сам может точно так же отдать этот контроль, получив в ответ полнейшее обожание, покорность и преданность. К его собственному удивлению мысль о том, чтобы полностью вверить себя в руки мужчине напротив, совершенно не пугала, потому что этот человек, который с неподдельным блаженством принимает каждую из его ласк — никогда не стал бы его обижать, уж тем более, не сделал бы больно. С ним действительно можно позволить себе полностью расслабиться и отпустить ситуацию, ведь брюнет был уверен, что Мадс сделает всё, чтобы доставить ему удовольствие или сделать его по-настоящему счастливым. Как и ожидалось — Миккельсен не остался в долгу и вскоре ответил на неожиданную, но чертовски сводящую с ума ласку партнёра, обхватив его налившийся член крепкой, но нежной хваткой своей широкой ладони. От внезапности этого действия Хью заскулил и рефлекторно выгнулся в спине, словно пытаясь придвинуться к датчанину ещё ближе, как будто от этих нескольких несчастных сантиметров дистанции зависила вся его жизнь. Довериться кому-то на сто процентов, отдать полную власть над собой, подчиниться… Это было страшно и, несомненно, ново для него… Но британец решил, что это того сто́ит. С Мадсом — сто́ит! Хью закрыл глаза, откинул голову назад, открывая Миккельсену доступ к уязвимой шее и полностью расслабился, позволяя себе срываться на громкие, жалобные стоны, смешанные с невнятными просьбами или даже моленьями о чём-то большем. В ответ на эту провокацию, Мадс тут же воспользовался предложенным участком чувствительной кожи, чтобы оставить на ней дорожку из поцелуев, чувствуя, как движения руки партнёра на его возбуждении становятся всё менее и менее скоординированными, уступая место отчаянным беспорядочным фрикциям. Мужчины ласкали друг друга, полностью отдавшись процессу, словно наконец, спустя столько времени, дорвались до шанса утолить накопившийся за все эти годы голод. Они целовались, чередуя нежные касания губами с жёсткими поцелуями-укусами, оставляющими собственнические метки на их коже, будто в попытке заклеймить друг друга, желая оставить на партнёре знак неподдельной и очевидной принадлежности. Их стоны, рычание и жалобные всхлипы заполнили всё окружающее пространство, разносясь по ночному лесу, который надёжно хранил их тайну, даря ощущение полной безопасности и спокойствия. В этот раз Дэнси чувствовал нечто большее, чем просто физическое удовольствие. Он принял в себе желание полностью довериться и отдаться другому человеку, передать контроль и подчиниться… И, как ни странно, ощутил себя более смелым и решительным, чем когда-либо, ведь осознал, что именно это даёт ему небывалую уверенность и силу, которой он никогда прежде в своей жизни не испытывал. Хью кончил первым, с глухим звуком излившись в горячую воду купели, чувствуя нежную руку датчанина, ни на миг не перестававшую поглаживать всю длину его пульсирующего члена. Брюнет знал, что и сам Мадс уже находится на пределе, судя по его прерывистому и, местами, даже полностью отсутствующему дыханию, поэтому, набрав в лёгкие недостающего воздуха, ускорил движение руки, пока не добился того, чего так сильно жаждал. Спустя несколько быстрых фрикций, Миккельсен последовал за британцем, отдавшись волне всепоглощающего наслаждения при этом уткнувшись в шею партнёра и прорычав что-то на датском. Несмотря на чувство лёгкой усталости, вызванной всплеском умопомрачительной эйфории, ребята продолжали самозабвенно целоваться, то легко чмокая, то прикусывая губы друг друга, словно ни одному из них не хотелось заканчивать этот момент. Просидев в купели ещё какое-то время, в попытках прийти в себя и отдышаться, лениво нежась в объятиях друг друга, Мадс всё же отстранился, приняв решение вылезти из воды. Он покинул купель и, протянув руку Хью, помог ему выбраться следом. — Пошли, Хьюстон. — отдышавшись сказал Миккельсен. — Нам нужно сполоснуться. Дэнси молча кивнул, накинул на себя тёплый махровый халат и направился в душевую на первом этаже, при этом так и не отпустив руку датчанина. Несмотря на то, что они и зашли в душевую вместе, Мадс никоим образом не пытался «приставать» к Хью, хотя последний, вопреки уверениям Миккельсена, безотчётно ожидал подвоха. Однако, датчанин держал слово и не предпринимал никаких поползновений в отношении Дэнси. Он целомудренно ухаживал за брюнетом, намыливая ему голову и растирая пену по телу, легко массируя плечи, безо всякого сексуального подтекста. И это был новый, уникальный и совершенно замечательный опыт в жизни британца, когда о нём заботились просто так, не прося ничего взамен. Закончив банные процедуры, Миккельсен укутал Хью в тёплый халат, и, пожелав друг другу спокойной ночи, мужчины разошлись по своим спальням.