***
С того времени, как завуч озадачила нескольких учителей Hartvig Nissen, прошло три дня. И вот уже понедельник, а у меня, вероятно, из-за нервов всё идёт наперекосяк. Сначала невкусный утренний кофе, потом дождь, вредный водитель и промокшая одежда. Конечно, я одарил парочкой любезных слов того «распрекрасного» человека, из-за которого мне пришлось вернуться домой, чтобы переодеть совершенно новое чёрное пальто! «Катись к чёрту», — пробубнил себе под нос, мысленно проклиная этого шофёра. Несмотря ни на что, на работу удалось прийти вовремя. Правильнее будет сказать — раньше всех. Уже в более спокойной обстановке я начал доставать необходимые принадлежности для предстоящего урока. Замечаю, что некоторые вещи поменяли своё расположение, хотя в этом кабинете, обычно, никого нет, кроме меня и миссис Брегман. Эта чудесная женщина поставлена в известность, что не стоит ничего трогать на моем рабочем столе, поэтому передвинуть предметы она точно не могла. «Да что ж это такое», — с небольшим грохотом стакан с канцелярией все же встаёт в нужный угол, когда я слышу незнакомый мне женский голос: — Ну, не знаю, мне кажется, брать оттуда канцелярию вовсе неудобно. «А это ещё кто?» — мысль проскакивает в моей голове, и я спешу уточнить личность этой рыжеволосой девушки, хотя и догадываюсь о том, кто она. — Мисс, прошу извинить меня, но вы кто? — Мистер… — Шистад, — подсказываю я той. — Ах, да! Мистер Шистад, должно быть, вас предупредили, что я — студентка факультета прикладной лингвистики и буду преподавать английский язык у вашей группы, — она протягивает мне руку. — Ева Мун, будем знакомы, — сверкнув белоснежной улыбкой, она удаляется за дверь, а я так и стою в недоумении. Ева Мун, значит. Ох, не люблю же я делить рабочее пространство с кем-то еще. Во время отсутствия этой мисс Мун передвигаю все вещи туда, где они были в последний раз, и, садясь за стол, открываю конспект. За пять минут до звонка студентка-практикантка возвращается в кабинет английского языка и достаёт, по-видимому, свой конспект для урока. — Мисс Мун, — девушка отвлекается от усердного листания тетради, устремляя свои зелёные глаза на меня, — хочу поинтересоваться, каков ваш план урока? Откладывая конспект, она уверенно произнесла: — Я думаю, сегодня мы познакомимся, уделим немного времени английской литературе, а в конце урока я задам эссе. Не столь большое, всего две или три страницы. По окончанию монолога мисс Мун звенит звонок на урок, и кабинет наполняется учениками. По прошествии трёх минут они наконец-то занимают свои места, перестают шуметь, опаздывать, и я позволяю себе начать. — Доброе утро, господа, — всегда любил приветствовать ребят в такой торжественно-официальной форме. — Что ж, сразу хочу заметить, что с сегодняшнего дня и ближайший месяц наши уроки будут проходить в необычной форме, — я пропустил Еву вперёд, давая ей право слова. — Hi everyone, — начала она. Меня зовут Ева Мун, — мисс Мун прошла к доске, размашистым почерком написав свое имя. Она развернулась обратно к классу. — Я студентка факультета прикладной лингвистики и буду некоторое время преподавать у вас английский. Действуя по своему плану, мисс Мун продолжила урок. Размеренными шагами, измеряя класс, или вовсе стоя на одном месте, неподалёку от учительского стола, где, наблюдая за происходящим, сидел я, Ева размышляла на тему обыденного Шекспира и его «to be or not to be». — А какая ваша любимая книга английского автора? Или, может, вы читали какое-либо произведение в оригинале? Руку подняла блондинка Нура Амалие Сатре. Я хорошо запомнил эту девушку, потому что она довольно неплоха в знаниях иностранных языков. Идеальная грамотность в норвежском, отличная успеваемость по английскому и испанскому, а также частое участие в разного рода лингвистических викторинах и олимпиадах. — Yeah! — мисс Сатре активно жестикулировала руками, сопровождая этим свою бурную и живую речь. — Совсем недавно я закончила читать «Портрет Дориана Грея». Неоднозначная книга, но есть, над чем подумать. Сейчас же перешла к детективам Агаты Кристи, — Нура глубоко вздохнула, намереваясь продолжить, но Ева добродушно остановила порыв девушки: — Thank u, miss… — Сатре, — я вновь подсказал рыжеволосой. — Мисс Сатре, большое спасибо за отзыв. Я разделяю вашу любовь к Агате Кристи, но, если хотите, то мы можем обсудить её детективы после уроков. Совсем скоро Ева Мун объяснила, какого плана ученикам стоит придерживаться в работе над эссе, и отпустила ребят на длинную перемену. — Вы хорошо держитесь, мисс Мун, — в переводе с моего языка это значило: «Урок получился весьма интересным». — Спасибо, мистер Шистад, — лучезарная Мун достала из своего среднего по размерам рюкзака небольшое жёлтое яблоко, совсем как утром, ослепительно улыбнулась и покинула кабинет. Недолго думая, я взял свой пиджак, висевший на стуле, поправил выбившуюся из брюк рубашку, слегка взъерошил волосы, и вышел из кабинета английского, предварительно открыв окна, так как здесь стало чрезвычайно душно. В этот длинный перерыв я очень надеялся пообедать, живот урчал дико, ведь позавтракать так и не вышло. Выбор пал на какую-то фруктовую кашу и чашку крепкого чая (с кофе отношения не заладились с самого утра). Взяв в руку ложку, я уже был готов зачерпнуть немного овсянки, как на телефон пришло уведомление. Сочтя его важным, прервал трапезу, открывая диалог. «Вильям», — чёрт, я же обещал ему посидеть сегодня в баре… Вильям Чувак, ну что? Сегодня пойдём в наше место?Вы Прости, Вилл. Сегодня не выйдет. Много работы.
Вильям Ох и доберусь же я до тебя! Все выходные просыхать не будешьВы Мне грустить или радоваться? :)
К сожалению, я совсем ничего не могу поделать с тем, что меня так нагружают. Завуч убеждена в том, что лучше меня никто не сделает эти отчёты. Оглядывая кафетерий, я заметил приближающуюся фигуру Евы Мун. — Вы не против, если я сяду здесь? — рыжеволосая указала на свободный стул передо мной. — Нет, не против, — безучастно подал голос я. Мы молча поглощали свои ланчи. Эва, видимо, не решалась подать голос, потому что мы были почти не знакомы, а у меня, после воспоминания о том, что я опять никуда не смогу пойти с другом, совсем пропало настроение. — Мистер Шистад, — все же промолвила девушка, — это, конечно, не моё дело, но, может быть, у вас что-то случилось? — Нет, ничего, — я глубоко вздохнул. — Просто работы много. — Может, вам требуется моя помощь? Что нужно делать? — Не думаю, что вам стоит здесь задерживаться. Не беспокойтесь, я сам со всем справлюсь. — Я все же настаиваю, — Ева не сдавалась. Она сверлила меня своим настойчивым взглядом, и я не смог ей отказать. — Хорошо. Обычно на мне бумажная волокита, однако сегодня что-то вроде разнообразия, — я усмехнулся всей обречённости сложившейся ситуации. — Мне нужно навести порядок в кабинете английского. В переводе с языка миссис Блю — это значит, что нужно вытряхнуть все шкафы и утилизировать ненужную макулатуру. — И вы это должны были сделать совсем один? — Ева всплеснула руками. — Да, — я немного помолчал, а после добавил достаточно забавный факт. — У миссис Блю есть одна замечательная отговорка… Якобы, если я учился в этой школе, то должен знать все её архивы наизусть. — Вы учились в этой школе? — Мун прервала мои тирады. — Да, тринадцать лет. И вот уже два года терплю выходки миссис Блю. Снова! Истерический смех вылетел из моих уст. — Господи, какая глупость с этой макулатурой! В школьные годы я занимался вовсе не школьными архивами. В глазах Евы читалось каверзное: «А чем же?», — но я постарался ответить быстрее, чем она успеет озвучить свои мысли. Я ухмыльнулся, произнеся: — Но эту историю я поведую вам в другой раз. Прозвенел звонок. Мы поспешили на уроки, перед этим договорившись собраться в кабинете английского после окончания рабочего дня. Вернувшись в класс, я заметил несколько новых горшков с цветами (когда Ева успела принести их сюда?), стоящих на подоконниках, и ободряющую записку, написанную уже знакомым почерком мисс Мун: «Хорошего вам дня, мистер Шистад!» — еле заметная полуулыбка скользнула у меня на лице.***
Отведя последний урок, обессиленно падаю на мягкое кресло. Как хотелось сейчас сбросить с себя эту деловую одежду, к которой так и не удаётся привыкнуть уже второй год, и расслабиться в горячей ванне с пеной. Подумать только! Будучи шестнадцатилетним мальчишкой, совсем как мои ученики, я не мог и допустить мысль, что когда-то буду учителем! Смотря на мою репутацию, хотелось заплакать, несмотря на, в принципе, хорошую учёбу и любовь учителей. Все же беспорядочные связи давали о себе знать, но, став преподавателем, у меня не было даже ни одного намёка на роман с ученицей. Однако, признаться честно, каждая из них мысленно успела меня раздеть. Первое время было неуютно, но мне удалось разграничить работу и личную жизнь. — Мистер Шистад, не помешала? — мягкий голос Евы разрывает звеняющую тишину класса. — Нет, мисс Мун. Входите, — откликаюсь я, нехотя поднимаясь с удобного кресла. — Вы меня простите за такой несобранный вид. Очень устал за сегодня, — я поправил галстук, надеясь, что это придаст мне небольшой собранности. Ева немного смутилась, будто хотела прокомментировать мою вовсе не неопрятную форму, но в итоге произнесла совсем другое: — Пустяки. Я понимаю вас, ведь, если ты студентка, то даже не всегда успеваешь перекусить, — Мун посмотрела мне в глаза, а затем перевела взгляд на свои руки, в которых была картонная подставка с двумя стаканами кофе. — Уборка предстоит масштабная. Небольшая доза бодрости из моей любимой кофейни не помешает. — Мисс Мун, — я с радостью принял напиток из слегка прохладных рук девушки, — это очень кстати. Утром я выпил отвратительный кофе и разочаровался в баристе, который был одной из причин испорченного начала дня. Ева искренне рассмеялась, чем вызвала улыбку у меня, и подсказала адрес кофейни, которая уж точно не испортит настроение. Мы обсудили базовые вещи, вроде погоды на улице или впечатлений за минувший день, и приступили к работе. — Так, давайте на мне верхние шкафчики, а на вас нижние, — я одобрительно кивнул, выгребая из трёх нижних шкафов весь хлам. Как можно было накопить столько мусора? — Как долго здесь не убирали? — изумлённо прошептала Ева. — Разделяю ваше негодование, — я перетащил бюст Эдварда Грига на подоконник и задался вопросом: «Какого чёрта бюст композитора делает в кабинете английского языка?» Ева кинула стопку бумаг на парту и устало произнесла: «По какому принципу будем что-то выбрасывать?» — Документации XX века есть в архивах школы, как и начала XXI, поэтому оставляем только за ближайшие семь лет. Рукописи утилизируем. Мун сдержанно кивнула и приступила к уборке. Первые двадцать минут прошли достаточно уныло. Мы просто доставали все из полок, и это монотонное занятие едва не заставило меня заснуть. — Мистер Шистад, эта бумага датируется 2015, но здесь написано про какой-то конкурс «Джентльмен года», где вы одержали победу, — меня сразу же привлекли слова Мун и я поспешил ознакомиться с текстом. Ева несказанно удивилась, услышав мой нервный и слегка прерывистый смех. — Так, — я позволил себе рассмеяться от души, потому что в конце дня стало сложновато сдерживать эмоции, — такие бумаги точно на выброс. Не дай бог это найдёт кто-то другой… Мун расплылась в улыбке, бросая компромат на меня в коробку с остальной макулатурой. — Расскажете? Я колебался. С одной стороны, наверное, не стоит нарушать субординацию, а с другой… Ева не похожа на того человека, кто будет болтать лишнего. И все же я произнёс: — Почему нет? В 2015 я был на третьем курсе, это был выпускной год, потому важной составляющей социальной жизни являлось участие в конкурсах. «Джентльмен года» — название, достаточно, обманчивое. На самом же деле парни из Nissen просто надели классические костюмы и поставили номера. Я превосходно станцевал, чем удивил по большей части женскую половину зала. — Ого, не думала, что вы умеете танцевать, — вспоминая былое, мы сами и не заметили, как оказались на полу, сидящими возле громадных пустых шкафов. — Немного. Родители — бальники. После этих слов свет в школе погас. Я выругался про себя, сдерживаясь изо всех сил, чтобы окончательно не потерять контроль над собой. — Мистер Шистад, — голос мисс Мун дрожал, и я заподозрил что-то неладное, — я панически боюсь темноты, — Ева дышала тяжело, будто с отключением света кислород покинул помещение. Я судорожно постарался вспомнить, что делать, когда у человека начинается паническая атака. Мой голос оставался спокойным, хотя внутри бушевало беспокойство не меньше, чем у мисс Мун. — Тише, Ева, — мелодично шептал я, — все хорошо. Давай вместе, — неожиданно я перешёл на «ты», слегка приобняв девушку за плечи, — вдох и выдох, — Мун дышала нервно, но глубоко. Спустя пару минут её голова мирно покоилась на моём плече. Ева все ещё дрожала. — Простите, — Мун решила поднять голову, в темноте случайно коснувшись своим носом моей щеки. Моё тело покрылось мурашками. Я повернул голову одновременно с Евой. Даже в кромешной темноте, имея лишь свет луны, падающий из окна неподалёку, я видел её прекрасные зелёные глаза. Они бегали, словно боялись хоть на долю секунды задержать свой взор на мне. Степень неловкости возрастала, но почему-то никто из нас не решался отвернуться. Я задавался вопросом: «Откуда такая химия? Мы знакомы едва день». Моя рука неволей потянулась к её бархатистой щеке. Кожу покалывало от таких запретных прикосновений и поглаживаний, а лицо обжигало горячее дыхание Евы. Грудь Мун вздымалась от волнения, руки похолодели и были словно у мертвеца, она нервно теребила подол своего платья. Я тяжело сглотнул, оттянул галстук, провёл ледяной рукой по лбу, на котором выделилось несколько капелек пота, и все же вернул взгляд на нежную Еву. Она молчала, и я тоже. Помещение давило вовсе не из-за беспорядка, нам просто было слишком тесно наедине с друг другом. Или тесно по отдельности? Господи, о чем я думаю?! Мне передалось волнение Евы. Я не мог вздохнуть, будто на грудь положили что-то крайне тяжёлое, не мог оторвать глаз от Мун, которую увидел сегодня впервые, и едва держался, чтобы не упасть. Спасало лишь сидячее положение. Ева первая поняла, что делать. Она воплотила ту мысль, которую я отгонял и считал неправильной. Мне нельзя, но необходимо. Мун притянула меня за подбородок. Её пухлые губы завладели моими. Я углубил поцелуй, услышав жалобный стон Евы, пересадил её к себе на бёдра. Поцелуи становились всё более рваные, влажные и желанные. Я целовал каждый сантиметр её тела, изучая его, стараясь не упускать из виду не один миллиметр. Деловое платье мисс Мун полетело вдаль класса, и она осталась лишь в одном белье, которое так шикарно подчёркивало аппетитные формы рыжеволосой. Багровые пятна обещали завтра появиться на нежной коже шеи Евы. Острые ногти Мун проникали ко мне под рубашку, сжимая и царапая кожу спины, оставляя там синяки и ссадины. Я кусал и зализывал небольшие раны на губах девушки. Проходился языком по её разгорячённой коже, а чуть позже освободил Еву от, конечно, красивого, но совершенно ненужного сейчас бюстгальтера. Я посасывал поочерёдно каждый сосок Мун, надеясь доставить ей удовольствие. И, судя по всему, у меня отлично получалось, потому что приходилось закрывать рот Евы рукой, чтобы её стоны не услышала вся школа. Мун нетерпеливо снимала мои брюки и расстёгивала белоснежную рубашку, открывая себе вид на мой неплохой торс. Я ловко помог Еве освободить меня от брюк, предварительно достав оттуда презерватив, бросая их к платью рыжеволосой, куда спустя доли секунд отправились и боксёры. Взгляд Евы был полон желание. Уже лёжа подо мной, я видел, что Мун на исходе. Скорее справившись со средством контрацепции, я вошёл в Еву в несколько толчков. Её хриплые стоны едва не раздались на всю школу. Я шепнул тихое: «Подожди», — доводя рыжеволосую до оргазма. Она обессиленно рухнула на пол. Я наклонился, поправил прилипшие к мокрому лицу Евы волосы, чтобы поцеловать её губы и сказать: «Какая же ты красивая, мисс Ева Мун».