Your weakness

На Рождество мы должны были лететь к моим родителям. Я как раз собрался духом, решив познакомить Еву с ними, но разбушевавшаяся норвежская непогода испортила все планы: поездку пришлось отложить на более спокойное время. Утром двадцать пятого декабря мы с Евой мирно спали в гостиной. Узнав о переносе рейса во время просмотра «Гринча», мы приняли эту новость как данность, понимая, что не в наших силах повлиять на природу, чуть позже продолжив кино-марафон. После, я полагаю, ещё трех или четырёх фильмов мы и уснули в обнимку под небольшим рождественским пледом. Когда я проснулся, на часах было около девяти. К слову, из сна меня выдернул не луч внезапно появившегося солнца, выглянувший из-за незадёрнутой шторы, а звонок уважаемого Вильяма. Я осторожно высвободился из тёплых и родных объятий будущей миссис Шистад, стараясь её не разбудить. — Доброе утро, многоуважаемый, — прошептал я, — что тебе нужно, — напрямую поинтересовался, — в такую-то рань? У меня Ева спит. — Доброе-доброе, я очень ценю сон Евы, но у меня тут такое предложение, от которого ты просто не сможешь отказаться! — А конкретнее? — Может, отпразднуем вместе? У вас с Евой нет планов? — Вообще-то были, но как раз-таки «были». Я вкратце пересказал наше несостоявшееся знакомство Евы и моих родителей. — Вот, чёрт, неприятно вышло… И всё же, что ты думаешь о моём предложении? — я еле слышно рассмеялся: нетерпеливость была весьма в духе лучшего друга. — Да. Я думаю, да, мы сможем отпраздновать Рождество вместе. Тем более, что и Ева давно хотела встретиться с Нурой, но из-за учёбы мы не всегда успеваем поесть, поспать и душ принять… ну, в общем, сам знаешь. Да и мы с тобой давненько не собирались. — И не говори… После недолгой паузы Вильям произнес: — Приезжайте к нам к семи часам, хорошо? — Ахах, договорились. Время стукнуло почти десять. После непродолжительного диалога с Магнуссоном, я принял душ и направился готовить завтрак Еве. Она всегда просыпалась в одиннадцать, даже если отходила ко сну очень рано. Пробуждаться к обеду было в её природе. Зная, что Мун непременно захочет смочить горло, я оставил бутылку минеральной воды на кофейном столике, а сам вернулся на кухню. Я оглядел содержимое холодильника: его скудное наполнение подсказывало, что приготовить удастся только оладьи и, быть может, Евин любимый апельсиновый сок! Это не может не радовать, потому что, признаться честно, я не ожидал увидеть там ничего, кроме нескольких яиц, остатков молока, бекона и ещё чего-то в дальнем углу полки (кто-то туда вообще заглядывает?). Впрочем, это не было удивительно: мы собирались как минимум на неделю покинуть дом, отправившись в небольшое путешествие, и набивать холодильник, стало быть, очень глупо. *** — Доброе утро, принцесса, — оставив нежный поцелуй на бархатной щёчке Евы, а затем и на её слегка шершавых губах, я пододвинул тарелку со свежими оладьями, политыми кленовым сиропом. — Ешь. Ева неохотно взяла панкейк, а я смутился… Она была слегка встревоженной и даже любимый завтрак не вызвал абсолютно никакого восторга. Ева не сказала ничего. Я не услышал: «Спасибо, Крис!», «Вкуснотища. Ты готовишь лучше меня…», «Оуу, Кристофер, ну это пальчики оближешь». Она молча смотрела, как кленовый сироп стекает по горячим оладьям, не проронив ни слова. — Так, — настойчиво бросил я, — выкладывай, что расстроило тебя, мисс Мун. Немного колебавшись, она произнесла: — Пр… просто я думаю, что некрасиво вышло… Мы обещали твоим родителям приехать, а в итоге всё… сорвалось, — я улыбнулся тому, как она переживает из-за этой неурядицы, — ещё вчера я восприняла все с холодной головой, а утром меня осенило. — Солнце, — сдерживая улыбку прошептал я, понимая, что здесь важна «правильная» реакция, ведь для Евы тема не была пустяковой, — родители всё понимают, не расстраивайся… — утешающие слова не действовали успокоительно и я перешёл к козырю. — Быть может, тебя это обрадует: мы вечером едем в гости к Магнуссонам, — в только что расстроенных глазах мелькнула надежда, — два часа назад Вильям пригласил нас на Рождество, а я не смог отказаться, да и лишить тебя возможности наконец-то найти время на лучших друзей было бы просто кощунственно. — Во сколько? — более бодро, но все так же еле слышно, спросила Ева. — В семь. *** В выборе подарков Ева была дотошна. Со словами: «Нура Амалие и Вильгельм должны получить лучшие подарки» — Мун потянула меня в самый популярный, оттого и многолюдный, торговый центр Осло. Не то, что бы я не любил ходить на шопинг… Да что там греха таить! Я это ненавидел, как Ева ненавидит хоккей, но, натянув радушные улыбки, мы всегда друг другу уступали. Так остались позади десятки магазинов, пока Мун не нашла «те самые подарки». Вильяму мы отыскали презент почти сразу. Не спрашивайте как, но однажды Ева наступила на любимый спиннинг Магнуссона, переломав удочку пополам. Конечно, она слёзно извинялась и обещала возместить ущерб, но в то время с финансами у нас было не очень, поэтому о компенсации на время забыли. Сам Магнуссон, разумеется, простил Мун, да и уже самостоятельно собирался приобрести новенький спиннинг, но руки всё не доходили. С Нурой же всё сложнее: у Сатре было почти всё, а чего не было — о том не горевала, того и не желала. На все вопросы: «Что тебе подарить?» — она отвечала простое и лаконичное: «Ничего. Слушай, давай лучше в боулинг сходим на выходных?» — и говорила белокурая это вовсе без притворства, ведь, действительно, для неё лучший подарок — это время, проведённое вместе. *** Дома, совсем разочаровашись тривиальным ассортиментом магазинов, я нашёл большую коробку с полароидами за 2015–2017 года. То прекрасное школьное время, когда жизнь кипела, бурлила, как зелье у ведьмы. На доли секунд я погрузился в воспоминания: наши банды, тусовки, разборки, автобусы, выпускные, похождения, приключения на задницы. Всё это было так весело, так увлекательно, так… незабываемо! Голос Евы вырвал из плена ностальгии. — Может, поверх плёнки в альбомах нарисовать всякие забавные очки, усы и прочую дребедень? Думаю, это будет прикольно смотреться. — Хорошая идея, кстати. Секунду… Я мигом сбегал за небольшим набором перманентных маркеров. К слову, без понятия, кто его однажды мне подарил, потому что я, человек далёкий от творчества, сам купить набор не мог. Вручив половину маркеров Еве, а половину оставив себе, мы начали творить, полностью отдавшись фантазии и креативу. Мы изобразили шляпы и усы, губы, цветные волосы, жестяные банки с пивом, где-то даже, выражаясь литературным языком, мужские половые органы. Прошу заметить, инициатором был не я! Взглянув на наш шедевр с расстояния вытянутой руки, я удовлетворительно кивнул. — Ну как тебе? — спросил я у строгого критика Евы Квиг Мун. — Прелестно! — искренне выкрикнула она. — Зная Нуру, подарок ей непременно понравится. Оригинально, мило и есть частичка души! Все, как любит наша белокурая подруга. — Да. Кстати, думаю, Вильгельм тоже спиннинг оценит, потому что после того случая, — Ева неловко почесала затылок, будто она совершенно не знала или не помнила о той ситуации годовалой давности, — мы с Магнуссоном ни разу не были на рыбалке! — В новом году обязательно исправитесь. *** Как пунктуальные друзья и гости, мы приехали ровно в семь. И ни минутой позже, что удивительно, ведь подарок Нуры едва не подвёл. Нас встретил не только Магнуссон, но и чарующий аромат имбирного печенья. Увидев мою реакцию, Вил рассмеялся, сообщая, что мы отведаем ещё и вкуснейшее риббе (прим. автора: риббе — запечённая свиная грудинка на рёбрышках)! «Тебе чем-то помочь?» — с кухни послышался голос Евы, пока я прятал подарки в гостиной: мы решили, что вручим их после праздничного ужина, а пока мне было поручено надёжно запрятать спиннинг и альбом. *** — Воу, Нура, полегче, — игриво начал я, заходя на кухню, — иначе тебя на шоу Гордона Рамзи позовут. Сатре рассмеялась. — Крис, не льсти мне. Это всего лишь небольшой рождественский ужин. Чтоб вы понимали, насколько сильно Нура лукавила со своим «небольшой»: представьте ужин на большую прожорливую семью. Из-за спины выглянул Вильям. — Она с самого утра готовит, — прошептал он, — с того самого момента, как узнала, что у вас получится приехать. Я, конечно, уговаривал сбавить обороты, но Нура наотрез отказалась. «У ребят должен быть лучший ужин, Магнуссон. Лучше пойди картошку почисти». Взгляд упал на глубокую чашу с начищенными, но так и не приготовленными овощами. — И, видимо, ты перестарался. — Слегка. *** Только около девяти мы сели за стол. Не сказать, что Сатре долго готовила — с печеньем она расправилась достаточно быстро, просто мы с Вильямом вспомнили, что давно не соревновались в видеоиграх, а Нура решила продегустировать конфеты с вишней в коньяке, подаренные Евой, и как человека непьющего белокурую унесло быстро. — Ахах, 3:1, чувак, не пытайся отыграться, — смакуя победу, ликовал Магнуссон, отпуская мне третий щелбан за вечер. — Ай, — я тихо выругался, не желая принимать поражение, — не в моих правилах сдаваться, Вилли. Пойдём лучше поужинаем. Я вспомнил тот неплотный завтрак, и мой желудок неприятно свело, ведь с одиннадцати утра боле я ничего не съел. За исключением бокала виски, который Вил прямо-таки насильно в меня впихнул! Праздничный ужин, представший перед нашими глазами, был поистине великолепен! Стол украшали изумительные красные салфетки с интересными узорами, завитушками и снежинками, были и свечи, канделябры, еловые ветки, шишки, тарелки, расписанные рождественским орнаментом. А блюда! Блюда оказались такими восхитительными, словно мы очутились в мишленовском ресторане. Нура приготовила не только обещанное Вильямом риббе, но и шикарную индейку. На столе также были кекс с цукатами, имбирное печенье, золотистая поджаренная картошка в качестве гарнира и прочее, прочее… От изобилия разбегались глаза. — С ума сойти, — на выдохе произнес я, понимая, что боле мой желудок не вместит, — спасибо за такой тёплый приём. Мы давно так не собирались. Могу сказать, это лучшее Рождество за последние годы, не считая того, что мы с Евой провели в Праге. — О, да! Незабываемое путешествие… — Я помню. Вы нам звонили по фейстайму. — Точно, Вил, — я отодвинулся от стола. — Настало время подарков! Я мигом сбегал в гостиную, стараясь не томить ожиданием друзей, но притом проверив сохранность подарков. — Ну что, кто первый открывает? — Давайте Вильям. Он мне за весь вечер все уши прожужжал своим: «А что там, как думаешь?» Как я и рассчитывал, Вильям был очень рад. Будь он таким же сентиментальным, как Ева, плакал бы в унисон с ней. Сатре тоже несказанно удивилась такому оригинальному подарку. Мы ещё долго рассматривали фотографии из альтернативного школьного альбома, вспоминая подростковые годы. Славное было время. — С Рождеством, родная, — прошептал я, наткнувшись на фотографию нашего первого совместного Рождества, когда мы ещё даже не встречались, но уже были влюблены. Я уж точно…