It's All Just Temporary

Интерлюдия Эйджи I Эйджи прекрасно знал Эша. Это пришло не сразу, но он помнит, как все это началось. Его первое впечатление? Мальчик был пугающим. Эйджи было страшно. Это глупо на самом деле. Эш был тем парнем, у которого была внешность, чтобы стать популярным, хитрые глаза, которые казались почти змеиными. Взгляд острый и проникновенный. Эйджи чувствовал… ну, он чувствовал себя незащищенным. Сначала его испугал этот взгляд. Пока он не подошел ближе. Пока он не увидел, как сияли глаза мальчика, таким глубоким внутренним огнем, что Эйджи даже не мог определить откуда он исходит. Светлые ресницы, которые заставили его на (слишком долгую) долю секунды подумать, везде ли его волосы такие светлые. Эйджи разглядывал форму подбородка мальчика, такую резкую, но в тоже время мягко изогнутую, что говорило о зрелости. О мальчике, который повзрослел слишком быстро. Это было что-то, о чем Эйджи сразу начал догадывался, но только намного позже получил возможность установить контекст. Нет, истинное первое впечатление Эйджи сложилось, когда он посмотрел налево, на мальчика, который выглядел таким чужестранцем, но в то же время именно таким, как он ожидал от американца, и увидел, как он быстро отвел свои нефритовые глаза. Румянец залил его щеки. Тогда он протянул руку. «Я Эйджи Окумура!» — уверенно заявил японец. Это что-то в том, как он ведет себя, что-то, что заставляет Эйджи чувствовать себя более открытым, чем когда-либо. «А ты?» «Я Эш». Спокойный. Уверенный голос. Всего два слова, и Эйджи уже влюблён. Даже тогда, когда он оглядывается назад и видит, что этот мальчик «Эшу» все еще пялится на него. Он не может найти какую-либо часть себя, которая была бы недовольна этим. Он чувствует себя почти… особенным? Стоящим внимания? Вместо чувства тревоги и беспокойства, которые обычно приходили, когда кто-то его рассматривал. Он не чувствует себя отвергнутым, осмеянным, изгнанным. Рядом с Эшем он чувствует себя как дома. И именно поэтому он проводит следующие три-четыре будних дня, повизгивая от радости в пределах своей (не очень) звуконепроницаемой спальни. Это головокружительное чувство, которое он испытывает всякий раз, когда разговаривает с Эшем, заставляет Эйджи искать с ним встречи день за днем. И один раз, только однажды после школы. Он всего в нескольких футах от входной двери, едва успевает толкнуть ее, чтобы выйти наружу, когда видит Эша. Он открывает рот, чтобы крикнуть ему вслед, поздороваться, но тут к его другу слишком близко подходит невысокий коренастый мужчина и кричит, чтобы тот сел в машину. Убегай от него. Беги. Эш, уходи оттуда. Он не может сдержать эти безудержные мысли, которые роятся в голове, пока его ноги приросли к земле. Он собирается выйти, или позвать учителя, или просто… просто сделать что-нибудь. Когда мистер Варишиков проходит мимо него, кладя руку на плечо Эйджи. Семь слов, пока он проходит мимо, даже не взглянув: «Иди домой, Эйджи. Это не твое дело». Эйджи смотрит, широко раскрыв глаза, как он выходит, и видит, как Эш падает на землю. Как его тянут за волосы. Эйджи наблюдает, как мистер Варишиков прогоняет другого мужчину. И наконец, думает Эйджи, Эш в безопасности. Но тут мистер Варишиков подхватывает Эша и уносит его. В свою машину. Он смотрит, как его учитель уезжает. Он ничего так и не сделал. Нога Эйджи зажила много лет назад, но он до сих пор не может найти в себе смелости пошевелиться. Хотя, может быть, он просто слишком много думает? Может, Эш и мистер Варишиков родственники? В тот день Эйджи идет домой, поднимается по лестнице в свою с Ибэ квартиру. И плачет. … На следующий день Эш не в порядке. Он остается после занятий, чтобы поговорить с «Бланкой». Это прозвище пугает Эйджи. Господин Варишиков пугает Эйджи. … Темноволосый мальчик решает, что с этого момента он будет более наблюдать. Он улыбается и смеется, но никогда не поворачивается спиной к мистеру Варишикову. Его глаза никогда полностью не закрываются более чем на секунду или две. Он никогда не уходит с урока раньше времени. Теперь нет. … Тот самый ужасный четверг, когда Эйджи встречает Шортера. Эйджи, конечно, знал, кто такой Шортер. Он провел много времени, любуясь мальчиком на расстоянии. Так вы восхищались бы кем-то, кого не знаете, но хотели бы узнать. Социальные науки — это класс для смелых и креативных мыслителей. Тех, кто не боится спорить. Шортер спорить не боялся. Заявлять с такой уверенностью перед учителем, которому не наплевать, что Валуиджи действительно самый горячий персонаж игр про Марио. Эйджи, который никогда раньше даже не слышал о Валуиджи (невежа, как его поддразнил Шортер), каким-то образом поймал себя на мысли, что соглашается. Да, Шортер определенно был интересным человеком. И Эйджи солгал бы себе, если бы сказал, что не влюбился в мальчика с самого начала. Он чувствовал потребность познакомиться с ним. Но Эйджи был просто… самим собой. Он был прост как божий день. А Шортер весь такой общительный и уверенный в себе. Он знал, что это несбыточная мечта - даже предположить, что Шортер знает, кто такой Эйджи. Вот почему для мальчика было таким шоком, когда Шортер выбрал именно его для первого крупного задания в этом году. «Ты показался мне умным», — сначала пошутил Шортер. Когда Эйджи набрался смелости спросить, почему. Однако намного позже, глубокой ночью, на слишком ярком экране телефона, он прочитал, что на самом деле дело вовсе не в оценках. «Я видел, как ты тусуешься с Эшем, когда однажды проходил мимо вашего класса. Я видел, как он улыбался тебе. Я видел, как он смеялся». Эйджи волнуется в момент тишины между сообщениями, возможно он переступил границы. Возможно Шортер хотел, чтобы Эйджи отступил. «Эш заслуживает больше друзей». Прислал он. «И мне нужно, чтобы кто-то был рядом… кто-то был рядом с ним». Эйджи решил, задолго до того, как Шортер даже напечатал эти слова, что он уже согласен. «Хочешь достать Эша сегодня?» — Шортер ухмыляется вокруг ластика карандаша, прижатого к его губам. Эйджи, в полной боевой готовности с прошлого четверга (и, откровенно говоря, все еще не оправившийся от тех 3-5 будних дней безостановочного хихиканья), вряд ли имеет причину сказать «нет». Эйджи все еще кажется, что он должен был отказаться, когда он реально стоит у двери мальчика. Джессика открывает дверь. Высокая женщина с длинными платиновыми волосами. Он бы подумал, что она и Эш биологические родственники, если бы Эйджи не слышал, как мальчик постоянно жаловался на то, что его «приемные» родители чертовски милы. Такой она была. Позволила им взять больше печенья, чем была их доля по справедливости. Печенья, добавил он, которое было даже не для них. Эш сорвал джекпот. С такой мамой, как она. И Эйджи не мог не радоваться за него. (Не обращая внимания на небольшую зависть, расцветающую в его груди, когда он думает о собственной матери.) Говоря о счастье, Эйджи был бы счастлив, если бы смог каким-то образом забыть, что плакал, как полный идиот, перед своим лучшим другом. Лучший друг? …Друг? Эйджи слишком смущен, чтобы волноваться об этом. Потому что любой человек, который видел, как Эйджи плачет безо всякой причины, сразу получает звание лучшего друга в глазах Эйджи. Хотя это странно. Он уже пытался плакать об этом раньше. Обо всем, что было. Всем том, что он заставляет себя иногда вспоминать, просто чтобы оправдать себя. Может быть, чтобы посмотреть, сможет ли он вызвать реакцию в себе? Что-то другое, кроме оцепенения, которое обычно охватывало его. …но именно поэтому он сейчас в Америке. Вот почему он принимает так много таблеток. И это помогает. Эш помогает. Вот почему Эйджи чувствует, как будто его предали, после того поцелуя. Он обдумывает это позже. Эш не был похож на тех других мальчиков, он сделал это не для того, чтобы причинить мне боль. У Эша действительно были… чувства ко мне? Это все еще кажется неправильным, когда он вспоминает. Эш был не в порядке. Но это было после инцидента на лестнице. Не так ли? Эйджи понял, почему Эш сделал это, когда Шортер наконец описал ему этого человека. Эйджи не озвучивает, как бы он хотел увидеть это своими глазами. В конце концов, Эйджи не настолько наивен. Иногда он может так себя вести, но он прекрасно понимал, что происходит, когда девочки из его старой школы садились в машины мужчин постарше. Он предполагал, что происходит в тех любовных мотелях. Его мать водила туда мужчин раньше, и она тоже не умела это скрывать. Но это никогда не выводило его из себя, то, насколько слабо она пыталась это скрывать от него. Как легко она изменяла больному мужу, лежащему в больнице. Но он никогда не забудет то чувство ярости, которое возникло, когда его младшая сестра Мики узнала об этом. Эйджи не наивен. И он понимает, что Эш не в порядке. А значит он понимает, почему Эш столкнул того человека с лестницы. Чего он не понимает, так это почему «Марвин» — Шортер случайно проговорился — не выдвигает обвинений. Эш не приходит в школу на следующий день. Видимо временно отстранен. Вот почему он просит у Шортера номер телефона мальчика. Эшу (^_-)-☆ Так он записал этот контакт. Улыбаясь про себя всякий раз, когда видел его. Такой резкий контраст с тем количеством самоограничений, которые приходилось соблюдать при обмене сообщениями с Эшем. Сколько раз эта надпись «печатает» всплывала и исчезала. Сколько раз Эйджи беспокоился, что сказал что-то не то. … Хотя потом стало легче. Разговоры с Эшем. За ту неделю, пока его не пускали в школу. Все… изменилось, когда они снова увидели друг друга лично. Эйджи был в таком восторге, но Эш выглядел еще более сдержанным, чем он помнил. Не таким не уверенным в себе. И тем не менее, более уверенным? Более уверенным в том, чего он хочет. Это было странное противоречие. Эйджи пожал плечами. Это все еще был Эш. В любом случае, он больше улыбался, и это всегда было хорошо. Вот тогда и произошел поцелуй. Теперь Эйджи вспомнил. У Эша был такой взгляд, так сильно отличавшийся от того огня, который бушевал, когда Эйджи впервые встретил его. Его глаза были холодными, остекленевшими. Расфокусированными. Отчаянными. Эйджи прощает Эша, как же иначе? Он не имел в виду ничего плохого, этот факт был очевиден. И Эш, конечно же, корил себя за это больше, чем Эйджи. Затем Эш приходит в школу в очках. Сердце Эйджи почти трепещет. Каким-то образом мальчик перед ним выглядит красивее, чем он когда-либо видел. Эш выглядит взволнованным из-за них. Это так мило, Эйджи никогда не видел его таким взволнованным. Но Эйджи не делает ему комплиментов. Эш улыбается, так ярко, так по-детски. Как Эйджи мог подавить это? Как он мог молчать? Но он молчит. Он молчит слишком долго. Он даже не знает почему. Он просто… Каждое слово застревало у него в горле. Как он мог разрушить этот восторг у Эша? Но что-то в конце концов испортило веселое настроение Эша, и не обязательно в этом виноваты темноволосые мальчики. Но это первый из последних гвоздей в гроб мистера «Бланки» Варишникова. Эйджи так крепко держит руку Эша, пронзая взглядом затылок этого жестокого человека. Он ругается про себя. Кричит на него. Как он мог причинять боль Эшу? Как он мог? Эш благодарит его тихим голосом. И Эйджи приходит в себя, быстро ослабляя хватку, чтобы Эшу было не так больно. Он причинил Эшу боль. И Эш поблагодарил его. Эйджи только говорит: «без проблем». Эш снова остается с Бланкой после занятий, а Эйджи околачивается прямо за углом у двери. Наблюдает, как Бланка вручает Эшу его табель успеваемости. Оценки выше, чем в прошлый раз, Эйджи не может не заметить. Ему больно. Ему больно понимать, что этот человек делал с Эшем, когда двери были закрыты. Ему больно осознавать, что он сам предпочитает ничего не делать, чтобы помочь Эшу. И несмотря на всю боль, которую эта ситуация причиняет Эйджи, Эш, безусловно, чувствует все это намного сильнее, чем когда-либо мог Эйджи. … Эш не в порядке в пятницу. Он выглядит обеспокоенным. Гораздо более взволнованным, чем Эйджи когда-либо видел. Шортер спрашивает его, все ли с ним в порядке за обедом, заговаривает об этом раньше, чем Эйджи успевает это сделать. Эш почти не отвечает. Просто смотрит вперед и кивает. Потом отрашивается в туалет. Шортер и Эйджи говорят шепотом. Шортер волнуется. Эйджи очень старается. Он так старается заговорить с ним на уроке английского. Эш выглядит опустошенным, и то, как он ерзает на своем месте. Эш напуган. Эйджи видел мальчика рядом с ним обеспокоенным, он видел его встревоженным. Но он никогда не видел его таким испуганным. … Эш не отвечает на сообщения Эйджи. Он посылает их миллионы. Каждое более отчаянно нуждающееся в ответе, чем предыдущее. Ответь. Пожалуйста, ответь. Звучит эхом в его ушах без остановки всю неделю. Его дыхание так напряжено. Ибе начинает подозревать. Отводит Эйджи в сторону. «Что случилось?» — спрашивает он, подняв брови. Он беспокоится обо мне. «Ты в таком состоянии уже несколько дней». Эйджи сидит напротив своего наставника. Что-то в его скрученных внутренностях высвобождается. И Эйджи плачет. Рыдает на плече своего наставника, радушно принятый в теплых объятиях. Позже Эйджи думает, что он вел себя как ребенок, ему должно быть стыдно за себя, но в этот момент весь стресс от попыток поддержать своего друга вырывается наружу в виде задыхающихся всхлипов. Ибэ не требует объяснений. По крайней мере, пока нет. Он знает о прошлых… привычках Эйджи. Что мальчик не сможет вечно пускать все на самотек. Даже если он сейчас решил промолчать. … Шортер написал ему, вспоминает Эйджи. Однажды поздно ночью.

__________Шортаааа__________ Сегодня - 2:47

Не знаю, не спишь ли ты, но Эш приходил ко мне сегодня вечером Я подумал, что было бы несправедливо заставлять тебя волноваться Я не могу рассказать тебе подробности, потому что я не думаю, что Эш хотел бы этого Ему было нехорошо, когда он пришел, но он успокоился, и я думаю, что ему лучше По крайней мере сейчас

Сегодня - 2:28

Он в порядке???

･:*+.\(( °ω°))/.:+

Если он ответит на любое из твоих сообщений, дай ему знать, что я думаю о нем и надеюсь, что с ним все в порядке.

о (^-^) о

Обязательно, чувак! Мне, наверное, пора спать Споки!

Спокойной ночи!!!

____________________

Эйджи вздохнул с облегчением. Но Шортер прав. Они понадобятся Эшу утром, так что лучше им поспать. Эйджи мечтает об Эше. Он надеется, что это правда. Что Эшу лучше. … Эш не приходит в школу на следующий день. И на следующий. В понедельник Шортер сообщает ему, что семья Эша заставила его остаться дома. По причине психического здоровья. Эйджи думает, что это хорошо, хотя Эш так и не ответил на его сообщения. Но он просто рад видеть своего друга. Эш приходит в школу. Наконец-то. Он выглядит опустошенным. Это единственное слово, которым Эйджи мог описать это. Он улыбается и шутит, но что-то… не так. Эйджи в ужасе. … Эш вздрагивает. И это последняя капля. С Эйджи достаточно. Он делал вид, что все в порядке. Что Эш в порядке, когда это явно не так. Поэтому Эйджи идет в класс и кричит. Мужчина говорит, что не делал этого. Но это не имеет значения. Четыре года. Или даже больше. Четыре года Эшу приходилось страдать. Эйджи становится плохо от этой мысли. … В течение нескольких недель не было ничего, кроме беспокойства, а теперь это. Эйджи становится хуже. Ибе мог почувствовать это на расстоянии. «Пойдем пофотографируем. Только ты и я, где-нибудь в глуши». Говорит он в тот день, когда Эйджи приходит домой из школы, разбитый после столкновения с человеком, который сидел и ничего не делал, пока Эшу было больно. Эйджи устало кивает. «Никаких телефонов, — говорит Ибэ, и Эйджи закатывает глаза, готовый возразить, — Ты приклеился к этой штуке с тех пор, как пошел в школу. Всего… час. Не более». «Ничего плохого не произойдет в течение часа». Эйджи соглашается, хотя и не хочет. Он может понадобиться Эшу. Его разум спорит сам с собой. Но Эйджи нужна передышка. Он не может продолжать так себя истязать. Он улыбается. Прошло много времени с тех пор, как ему было чего ждать с нетерпением. … «Готов идти?» Эйджи кивает и берет камеру со стола. Ничего плохого не случится. Играет мантра у него в голове. Он выбрасывает все это из мыслей. Закидывает сумку с фотоаппаратом на плечо, сунув ноги в обувь. Ибэ открывает ему дверь, и они выдвигаются. Эйджи следует за своим наставником, когда они спускаются по лестнице. Машина Ибэ крошечная, одна из тех умных машин. Дешевая и не очень быстрая. Но… да, это дешево, так что стоит того. Он помнит, когда только приехал, чтобы остаться у Ибэ. Как мужчина хвастался машиной. «Посмотри на это», — сказал он, включив кондиционер, и Эйджи зачарованно наблюдал, как машина загудела и значительно замедлилась. Затем, когда он щелкнул обратно, машина снова ускорилась. Эйджи вспоминает, как Ибэ смеялся. Как он тоже смеялся. Это было два месяца назад. Или больше. Эйджи уже плохо помнит. Машина набирает скорость, и Эйджи вспоминает, где находится. Взглянув на Ибе, он говорит: «Спасибо, что взял меня пофотографировать». Ибэ улыбается: «Ну, твой приезд нельзя было бы считать «обучением работе с камерой», если бы я время от времени не брал тебя с собой, чтобы пофотографировать». «Действительно». Эйджи смотрит в окно. Когда его охватывает внезапный импульс. Он не может понять, но кажется, что случилось что-то плохое. Как будто он что-то забыл. Он открывает свою сумку с фотоаппаратом и, конечно же. «Вот дерьмо», — шепчет он, и Ибэ слегка поворачивает голову в сторону Эйджи. «Все хорошо?» «Я забыл вставить новую SD-карту в камеру». Ибэ поворачивается к нему, когда машина останавливается на перекрестке, выдыхая со смехом. «Ты всегда был забывчивым, — говорит он, задумчиво улыбаясь, — все хорошо, мы никуда не торопимся». Ибэ заезжает на парковку, делает разворот и возвращается назад. Сколько прошло? Десять минут с тех пор, как они ушли? Эйджи все еще неловко тратить время своего наставника. Он оставляет свою камеру в руках Ибэ, открывает дверцу машины и мчится в квартиру. Вверх по всем ступенькам. Через одну. Открыв дверь квартиры запасным ключом, врученным ему в тот день, когда он приехал в Америку, он быстро идет в свою спальню, где всегда держит несколько SD-карт в нижнем ящике прикроватной тумбочки. Он присел, роясь в своих вещах, когда слышит, как вибрирует его телефон. Оставленный на зарядке на той же тумбочке. Он думает, что должен проигнорировать это. В конце концов, это его передышка. Ничего не случится. Это все в его голове. Снова вибрация. Но что, если это что-то важное? Разум Эйджи играет с ним. Ибе ждет в машине. Ты тратишь его время. Эйджи решает, что его не убьет просмотр уведомлений на телефоне перед уходом. Можно сказать Ибэ, что ему потребовалось больше времени, чем ожидалось, чтобы найти SD-карту. Он берет свой телефон. Тот сразу же издает очередную вибрацию.

____________________

Сегодня - 11:56

«Прости» Нажмите, чтобы открыть

____________________

Эйджи не может… Он не знает, что чувствовать, кроме чистой паники. Его руки так быстро нажимают на это сообщение. Он читает. Он тратит так много времени, читая все это. Но он в оцепенении. Глаза прикованы к экрану. Он… Эш он… Эйджи бежит. Два шага за раз. Мимо Ибэ, который кричит ему вслед из машины, пока Эйджи бежит в другом направлении. Он бежит и бежит, а время бежит еще быстрее. Пока перед ним не появляется дверь. Он не может точно вспомнить, что происходило. Все размыто. Лица. Много. Слишком много шума. Единственное слово, которое крутится в голове - это "Эш". Эш. Эш. Эшэшэшэшэш. Могу… могу я Скажи это вслух. Скажи. Скажи вслух. «Можно мн… одолжить… можно мне одолжить твой телефон?» Спрашивает он, когда выясняется, что Эш не здесь и не в порядке. Макс… имя этого мужчины, думает он. Отвечает. Все еще нечетко. «Д-да, конечно». Два гудка. Слишком долго. «Привет, говорит Шортер …» — начинает Шортер на другом конце. «…Какой старый адрес Эша?» — резко перебивает Эйджи. «Чт… Эйджи… Эйджи, это ты?» «Какой… Какой у Эша старый адрес. Я… мне нужно». «Подожди, что происходит? Эйджи, ты меня пугаешь…» «Просто… просто Эш в беде! — требует Эйджи, — Мне нужно, чтобы ты сказал мне его старый адрес!» Макс кричит позади него. «Эш в беде!? Где он?» Заткнись. Заткнись. Ему нужно, чтобы все просто остановилось. «Это авеню, 1048, 67А… — говорит Шортер дрожащим голосом, — Эйджи, почему Эш…» Эйджи вешает трубку, даже не извинившись. Он открывает карту на своем телефоне и натыкается на Макса, когда бежит мимо. Пять минут. Всего пять гребаных минут. И это если ты за рулем... И десять минут пешком. Дерьмо. Черт, черт, черт. Жизнь и смерть. Эш — чертов кот в ящике Шредингера. Он и жив, и мертв, и все зависит от того, насколько быстро Эйджи может бегать. После всего этого времени на восстановление, его нога все еще не достаточно быстра. Хоть он и бежит. Потому что, если он достаточно сильно захочет, то сможет бежать вполне быстро. Он может сделать это. Рядом с ним сигналит машина, Эйджи чуть ли не падает, удержавшись в последнюю секунду. «Забирайся в машину!» Где-то в подсознании Эйджи понимает, что это кричит Макс. Но в этот момент Эйджи все равно, что делать, лишь бы добраться туда быстрее. Он запихивает себя внутрь. Машина тесная, как дерьмо. Умный автомобиль. «Куда ехать?» — говорит Ибе рядом с ним. Нажимая на педаль газа. Эйджи откидывается назад на сиденье между двумя мужчинами и лихорадочно протягивает ему телефон. Пальцы дрожат. Ибэ выхватывает у него трубку, сосредоточившись на ходу. Потом тишина. Слишком тихо. Только жужжание машины, пока она мчится по дороге. «М… Макс?» «Да, приятель?» — шепчет он. «М…можно твой телефон?» «Конечно… да…» — он вытаскивает свой телефон, разблокирует его и отдает мальчику. Эйджи открывает вкладку для звонков, быстро набирает номер телефона Эша и нажимает кнопку вызова. Ответь. Ответь. Ответь. Черт, черт, черт, черт. Переключилось на голосовую почту. Он сбросил. Он… он сбросил. Он все еще жив. Он жив прямо сейчас. Эйджи снова набирает номер. Эш. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Он отвечает. «Осс… оставь ммня в покое, Ммакс…?» — бормочет он невнятно. «Эш! — кричит Эйджи в трубку, — Эш, ты в порядке?!» Отчаянно. Эйджи в отчаянии. Тишина. На мгновение. Затем «Эээээйджи!» Он звучит неуверенно. «Эш. Где ты?» «Яяя ввв ванной… а где тыыыы?» Он растягивает слова. А это нехорошо. «Я еду туда. Мы едем к тебе, Эш». «Мы пооойдем домой??» Эйджи слышит возню, а затем икоту. «Да, Эш, мы… мы заберем тебя домой». Эйджи всхлипывает. Когда он начал плакать? «М… Макс здесь, со мной». «Оооо Макс! Мне нравится Mмммакс ооон ммммиилый…» Снова затихает. Держи его в сознании. Если он отключится… «Ибэ тоже здесь со мной! Я… я не думаю, что вы когда-либо встречались с ним раньше». «Оооон тоже мммммилый?» — бормочет он невнятно. «Да, Эш». Плачет Эйджи. «Он очень милый». «Я ххочу встрееетиться с ним тооогда…» «Ты встретишься. Ты встретишься с ним, Эш». Мигает поворотник машины, и Ибе делает крутой поворот. «Мы почти на месте». Говорит он. Беспокойство дрожит в голосе. «Ты слышишь, Эш? — Эйджи задыхается, — Мы почти на месте». Тишина. «Эш?» Черт, черт, черт. Он не отвечает. «Мы приехали!» Сообщает ему Ибэ, останавливая машину посреди улицы. Эйджи выпрыгивает, спотыкаясь о собственные ноги, и бежит по подъездной дорожке. Не обращая внимания на протесты от ног, он перелезает через ворота, окружающие частную собственность. Вверх по ступенькам. К двери. Закрыто. Дерьмо, дерьмо, дерьмо… Эйджи отступает и бьется в нее плечом. Она не сдвигается с места. Он повторяет это снова. И снова, и снова. Слезы наполняют его глаза. Он кричит. Он был так близко. Макс подбегает к нему сзади. Поднимает и опускает ногу на деревянную поверхность. Дверь распахивается. Эйджи издает отвратительный сопливый выдох и бежит в дом. Ванная комната. Где чертова ванная? Слишком много времени. Каждый шаг мучителен. Каждый вдох, который он делает, но не находит Эша, это еще один вдох, который Эш может не сделать. Шум воды, бегущей в раковину где-то наверху. Нет… это душ. Работает душ. Чтобы заглушить любой шум, который он мог издать. Хорошее оправдание тому, почему он находится там так долго. Эйджи бежит, увидев дверь в конце коридора. «Эш!» Кричит он через нее. Ничего. Никакого ответа. Он возится с дверной ручкой. Замкнуто. Они всегда должны быть замкнуты. Макс сразу за ним, выходит вперед и вышибает дверь. Эш лежит там на полу. На холодной плитке. Эйджи тут же падает на колени и тянет мальчика вверх и на себя. Его глаза закрыты. Его губы приоткрыты. Дыхание. Он жив. Он все еще жив. «Он… он что-то принял…» — всхлипывает Эйджи, обращаясь к Максу. Позади него какая-то возня, но Эйджи не может сосредоточиться ни на чем, кроме лица Эша. Его кожа фиолетового оттенка. Его глаза закрыты. Его глаза закрыты. Открой глаза. Пожалуйста, просто открой глаза. Макс отодвигает Эйджи в сторону, и Эйджи подчиняется. Наблюдая, как Макс набирает жидкость шприцем из аптечки. Налоксон. Дрожащими руками он вонзает его в ногу Эша, вводя содержимое мальчику. Затем Макс приближается к лицу Эша, слегка постукивая по его виску. «Проснись, проснись, проснись…» — слышит он, как мужчина говорит себе под нос. Эйджи не осознает, что говорит то же самое. Душ продолжает работать. Слишком много шума. И все же недостаточно, потому что Эш не просыпается. Он не говорит... он не... он не дышит... Эш не дышит... почему он не...? Вой сирен достигает их оглушенных ушей. Шаги стучат вверх по лестнице. «Руки вверх!» — Кричит кто-то сзади. Громко и требовательно. Эйджи инстинктивно вскидывает руки вверх. Поворачивается. Дуло пистолета. Направлено на его голову. «М… мой друг…» — запинается Эйджи. Он может видеть, как меняется лицо полицейского, когда он видит Эша. Видит слезы в глазах Макса и Эйджи. Руки Макса теперь тоже в воздухе. Ампула налоксона видна на полу с того места, где стоит офицер. Мужчина говорит в рацию четким и ровным голосом: «Скорая уже в пути? У нас здесь 10-56А». 10-56А? что такое 10-56А? Эйджи кажется, что он говорит это вслух. Но слова не выходят. Остальное происходит как в тумане, когда полиция в спешке выводит их из дома. Несмотря на мольбы Эйджи остаться. Несмотря на то, как он боролся с человеком, который выталкивал его. Эйджи плачет. Эш мертв. Эш мертв. Эш мертв, мертв, мертв, мертв. Эйджи был недостаточно быстр… Если бы он только был на месте, когда пришло первое сообщение… Приезжают фельдшеры, и Эйджи пробивается к машине скорой помощи. Медсестры разрешают это только потому, что они мало что могут сделать, пока не доберутся до больницы. Макс садится рядом с ним. Глаза Эша закрыты. Светлые ресницы. И вдруг Эйджи вспоминает ту мысль, которая пришла ему в голову, когда он впервые встретил мальчика. Он смеется, понимая, что никогда не узнает, везде ли его волосы светлые. Это глупо. Так, так глупо. Однако его смех длится недолго. Превращаясь в рыдания, пока едет скорая помощь, а медсестры делают свою работу напротив него. Потом они в больнице, и фельдшеры торопятся с мальчиком внутрь. Медсестры копошатся вокруг каталки Эша. Настолько плотно, что Эйджи больше не может видеть своего друга. Не может видеть его лицо, более мягкое и расслабленное, чем когда-либо. Это шквал стольких вещей, мыслей, эмоций. И внезапно все исчезает... Внезапно ничего не остается. Некуда смотреть, нечего делать. Он сидит в больничном кресле… В ожидании. В ожидании неизбежного известия о том, что его друг мертв. Его первый друг за много лет. Ибэ прижимает его к себе, когда он наконец добирается до больницы. Этого недостаточно. Этого недостаточно, потому что он не может прижать к себе Эша. Эша здесь нет. Он на больничном столе. Он умирает. Он умирает… умирает, умирает, умирает… Через тридцать минут появляется Шортер. Толкает дверь в зал ожидания, его лицо смягчается, когда он видит Эйджи. Он бежит. Сила удара равна, когда они сталкиваются друг с другом. Обнимаются. Крепко. Держась друг за друга, как за спасательный круг. «Я вызвал копов… — он всхлипывает в шею Эйджи, — я позвонил им, как только ты повесил трубку… я должен был быть там … я не должен был идти на это дурацкое воссоединение семьи… я даже не хотел быть там... я должен был быть здесь... я должен был... я... прости... прости...» Его вырывающиеся наружу мысли иссякают, пока не превращаются в срывающиеся рыдания. Адреналин постепенно сходит на нет, и у Эйджи начинает болеть нога. Ибэ вызывает медсестру, чтобы она осмотрела его, и ему говорят, что он слишком сильно напряг свою ранее травмированную ногу. Устанавливают скобу. Ради старых добрых времен, Эйджи не может не сожалеть. Но сейчас…? Теперь, когда они сделали все, что могли? Теперь им ничего не остается, кроме как ждать. Эйджи ничего не может ничего с собой поделать. Это жестоко. Думает он, ковыряя кожу вокруг ногтей. Его руки чисты. Глупо осознавать эту деталь. Но так и есть. Они безупречны. Обычно в этих безумных сценах в фильмах, когда лучший друг пачкает руки… пачкает кровью. Потом трет и трет, а кровь не уходит. До тех пор, пока его руки не станут красными и опухшими. Или, по крайней мере, мысль о крови не уходит. Но руки Эйджи чисты. Такие же чистые, какими они были сегодня утром, когда он проснулся. Такие же чистые, какими они были, когда он сел есть приготовленный Ибэ ужин. Ему нечего стирать. Нет воспоминаний, на которых можно сосредоточиться. Просто пустота. Безупречная и чистая. Это жестоко. Так что Эйджи начинает искать. Он ищет и ищет, пока что-нибудь не найдет. Это плохая привычка. Но опять же… теперь у него есть чертовски хорошее оправдание. Его лучший друг мертв. Или умирает, в соседней комнате. Сейчас подходящее время для психического срыва.