It's All Just Temporary

Эйджи Интерлюдия II Эйджи был счастлив, несмотря ни на что. У него не было другого способа описать это покалывание глубоко в груди. Как ему хотелось улыбаться каждый раз, когда он видел, хотя бы какие-то эмоции на лице Эша. Он был счастлив, потому что Эш все еще был здесь. Что его сердце все еще билось, а разум оставался таким же прекрасным. Джессика поднялась наверх, после разглядывания семейного альбома, и теперь оба мальчика сидели рядом на диване. Они устроились там сразу после того, как Эйджи убедил Эша посмотреть аниме, а не какой-нибудь старый вестерн, потому что Эш явно имел пробелы в культурном развитии, раз никогда раньше не видел ни одного из величайших творений Бога. В этом не было ничего сверхестественного, но Эйджи был доволен, просто сидя рядом с ним. Наблюдая, как грудь Эша медленно поднималась и опускалась рядом с ним. Напоминая ему, что он еще жив. Дыхание Эша замедлилось, и тогда он устроился поудобнее, закинув ноги на диван и положив голову на колени Эйджи. «Так нормально?» — спрашивает Эш, глядя на Эйджи краем глаза. Он выглядит усталым. У него мешки под глазами, которые выглядят гораздо более заметными, чем раньше. Эйджи качает головой, понимая, что смотрит слишком долго. Он быстро кивает: «Конечно». После этого момента Эйджи больше не может ни на чем сосредоточиться. Все это проносится у него в голове одновременно. Он больше не знает, как вести себя естественно. Не слишком ли он ерзает? Или может его колени слишком твердые, что делает очевидным то, насколько он гиперактивный? Эш был его другом. Одним из его лучших друзей. И вдруг каждая мысль в его голове понеслась с безудержной скоростью. Но несмотря на все подростковые эмоции… Он никогда не сможет выбросить это из головы. Это был ужасный день… Конечно. Эйджи ругает себя. Эш почти умер. Странно думать об этом. Что Эшу было так больно. Настолько больно, что он даже подумал о том, чтобы сделать что-то подобное. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, как бы Эйджи не хотел это признавать. Конечно, он не знает всего, и по большей части это всего лишь предположения, основанные на том, что Эйджи замечал в поведении Эша, и на том, что ему рассказал Бланка. Но подумать только, что каждый человек в жизни Эша подводил его. Даже Эйджи едва не совершил серьезнейшую ошибку. Трудно думать об этом дне из-за всех этих очевидных причин. Но если бы Эйджи не проверил свой телефон… Никто ни разу не упоминал, писал ли им Эш до того, как все полетело к черту. И несмотря на все это дерьмо, Эйджи не может не задаться вопросом, почему. Почему из всех людей вокруг Эша… всех людей, которые заботились о нем… Которые поддерживали его… Почему он решил обратиться к человеку, которого знает меньше всего? Зачем ему было обращаться именно к Эйджи? «Твоя нога в порядке?» — шепчет Эш. Эйджи вздрагивает, вспоминая о мальчике, лежащем у него на коленях. Эш не смотрит на него, вместо этого возится с тканью своего рукава. «Ага», — говорит Эйджи, не совсем солгав, потому что он знает, о чем думает Эш: «Это моя вина, что ему больно». Но это не так, и Эйджи нужно, чтобы он это знал. «Я имею в виду… — он запинается, не зная с чего начать, — моя нога сейчас в порядке. Да… Раньше я сильно перенапряг ее… и она… иногда, время от времени, болит. Но это не твоя вина». Эш выглядит так, будто собирается сказать «прости», прежде чем закрывает рот, снова открывая его через мгновение. «Что произошло?» — спрашивает он, снова взглянув на Эйджи краешком глаза, зеленые глаза впиваются в него. Пока Эйджи собирается ответить, Эш вдруг смущается: «Расскажи подробнее, я имею в виду… я помню, что ты сказал, что повредил ее во время прыжка с шестом…» «Раньше я умел летать, — говорит Эйджи, и его наполняет приступ печали, когда он вспоминает, — Затем я сделал глупую ошибку при взлете и сильно упал… моя левая нога приняла удар, и я сломал ее. В двух местах, если я правильно помню». Эйджи чувствует фантомную боль, просто думая об этом. Это было острое ощущение, и в тот момент мир вокруг него показался таким ярким и горячим. «Долгое время после этого я был…» — Эйджи подбирает подходящее слово. «Грустным?» «Хуже… я был… безутешен». И в этот момент Эш смотрит ему в глаза, и Эйджи ощущает, что он на самом деле… понимает. Эш медленно садится, и они оба меняют положение так, что их ноги оказываются на диване, согнутые между ними. Они смотрят друг на друга, ноги Эйджи едва касаются ног Эша. Оба молчат, до того момента, пока Эйджи ждет, что другой мальчик встретится с ним взглядом: «Эш… Я честен с тобой, потому что хочу, чтобы ты знал, что я не совершенен. Я хочу, чтобы ты знал, что я… чувствовал, что…» «Отчаяние», — говорит Эш. «Отчаяние», — повторяет Эйджи. «И ты прошел через это». Эйджи кивает: «Да. По большей части». Эш смотрит вниз, сосредотачивая свое внимание на торчащей нити на нижнем крае его рубашки. Эйджи наклоняет голову, приподнимает брови и пригибается, пытаясь встретиться взглядом с Эшем. Он тихо говорит: «Надеюсь, ты понимаешь, как сильно я забочусь о тебе». Эш опускает голову, закрывая лицо челкой, он кажется измученным: «Ты не должен». Эйджи наклоняется, чтобы посмотреть ему в глаза, но Эш поднимает руки, чтобы еще больше прикрыться. Эйджи просто долго смотрит на него, прежде чем двинуться вперед. Он нежно обхватывает руками другие руки, что закрывают лицо Эша, не слишком крепко, чтобы другой мальчик мог оттолкнуть их, если захочет. «Но я буду», — решительно говорит Эйджи. Когда он поймет, насколько он прекрасен? Насколько он умный и добрый…? Эйджи мог бы перечислить так много вещей, от того блеска в его глазах, когда он рассказывал Эйджи одну из своих дурацких шуток, до того, как он улыбался, словно забыв обо всем остальном мире, когда они вместе слушали музыку. Все то, что было заключено в этом человеке перед ним. Все то, что делало его таким, какой он есть. «Я не идеален». Эш выдыхает, шумно и с дрожью. Эйджи хмурит брови. «Я тоже - нет». И в один момент все кажущееся самообладание Эша рушится: «Нет, ты - именно такой!» Он выдыхает, полный разочарования и боли: «Для тебя это было легко! Ты был достаточно силен, чтобы пройти через все то дерьмо, через которое ты прошел, а я нет. Ты забавный и саркастичный… ты милый… ты невинный, очаровательный и красивый! Ты все, чем я не являюсь… и меня тошнит от того, что люди притворяются, что это неправда… я не хотел быть таким, я никогда не хотел быть… всем этим… — он задыхается, — Я испорчен, Эйджи… а ты… нет». «Эш…» — начинает Эйджи, удивление опустошает его разум. Он сидит с открытым ртом, решая, что хочет сказать дальше: «Я… я никогда никому этого не говорил… но именно это… стремление к совершенству привело меня к моему падению, Эш. И это была моя вина в конце концов. Я заставлял себя больше, чем должен был, я заставлял себя работать в десять раз усерднее только для того, чтобы достичь какой-то невозможной цели. Все это давление… оно удушало». Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. «Я не совершенен. И это правда — что ты тоже не такой». Эйджи наклоняется вперед и убирает руки другого мальчика от его глаз. Эш не сопротивляется, хотя и наклоняет голову, зажмуривая глаза, позволяя слезам течь по щекам. «Но разве это не более восхитительно? — рассуждает Эйджи, — Преодолеть свою неуверенность или недостатки…? Это сложнее, да, но именно это делает тебя сильнее». Эш смеется через мгновение, легко и воздушно, когда он высвобождает свою руку от руки Эйджи, чтобы вытереть слезу: «Кто сделал тебя таким старым и мудрым?» «Я старше тебя», — шутит Эйджи. «И, эй, — он симулирует обиду, — я думал, что звучу круто!» Эш улыбается, наконец, глядя ему в глаза: «Не волнуйся, так и есть». Через некоторое время он снова смотрит вниз: «Хотя я должен извиниться за то, что выставил все так, как будто это было легко для тебя. Извини, я был бестактен». И тогда, не пропуская ни секунды, Эйджи широко улыбается. «Извинения приняты», — говорит он. «Хотя ты, возможно, захочешь еще раз извиниться за то, что не умеешь принимать комплименты, — дразнит Эйджи, затем делает паузу, чтобы убедиться, что мальчик напротив знает, что то, что он скажет дальше, искренне, — ты чудесный человек, Эш. И я очень рад, что ты мой друг». Эш краснеет, но в остальном не возражает, и они сидят так какое-то время, пока Эш вытирает остатки слез. «Хочешь, я перемотаю назад? — спрашивает Эш, снимая напряжение, — Потому что, если честно, я пропустил весь этот эпизод». Эйджи, поначалу сбитый с толку, смотрит туда, куда указал Эш, и, конечно же, аниме все еще играет на заднем плане. Он смеется над этим по какой-то неведомой причине, перематывая его к началу и нажимая кнопку воспроизведения. На этот раз, когда Эш кладет голову на колени Эйджи, тот не беспокоится, слишком ли много он ерзает или, что его колени слишком жесткие. Он просто поднимает руку и проводит пальцами по светлым прядям Эша. … Эйджи слышит вибрацию, которую издает, как ему кажется, его телефон, где-то в середине третьего эпизода. Он вытаскивает его, проверяя уведомления. К его собственному удивлению, никаких новостей, сообщений или чего-то подобного. Его внимание переключается на Эша. «Это был твой телефон?» — спрашивает он, наблюдая, как Эш ставит паузу и достает свой телефон. Эйджи видит имя контакта, точнее не конкретное имя, а просто: «Коротышка». Которое, как он предполагает, очевидно, является Шортером. Эйджи наблюдает, как лицо Эша мрачнеет от того, что пишет другой мальчик. Он почти сразу приходит в себя, и выражение его лица становится нейтральным. Он нажимает кнопку воспроизведения. «Да ничего важного». «Это был Шортер?» — спрашивает Эйджи. «Ага», — это все, что он говорит в ответ. «О? — продолжает Эйджи, не обращая внимания, — И что он пишет?» «Ничего такого», — говорит Эш. «Мы можем снова поставить паузу, если ты хочешь ему ответить?» «Ты можешь просто прекратить?» — рявкает он, и аниме никогда не казалось настолько громким, чем в повисшей тишине. Эш вздрагивает, прокручивая в памяти предыдущие несколько секунд. Он был резок, и Эйджи даже не знает почему, не так ли? Эш вздыхает, злясь на себя за то, что вышел из себя, и снова нажимает на паузу. «Извини… просто… Шортер и я сейчас не в лучших отношениях, — говорит он, стараясь говорить как можно более туманно, — Прости, что срываюсь на тебя… Сейчас все просто в каком-то беспорядке». «Все нормально». Это все, что Эйджи говорит сначала. «Ты, конечно, тупица, — он усмехается над тем, что использовал это слово, — но я понимаю. Ничего страшного, если ты не хочешь об этом говорить». Эйджи нажимает кнопку воспроизведения, когда Эш не отвечает, принимая молчание Эша за ответ, чтобы оставить все как есть. Эш тоже собирается отпустить это и снова сосредоточиться на аниме. Но вдруг понимает, что да. Он хочет поговорить об этом, хотя знает, что не должен. Он зол, ему больно, и он не знает, прав ли он. Но и Шортер не монстр… Эш знает, что если он расскажет Эйджи все, что произошло, Эйджи не поймет, насколько прав был Шортер в тот момент. В этих нескольких секундах содержится так много подтекста, такого разумного объяснения, почему Шортер был настолько зол. Ему не хочется признавать, что Шортер был прав… Эш поставил своих друзей… свою семью ниже своих эгоистичных потребностей. Несмотря на то, что он говорит себе, что Шортер прав, а все его чувства нелогичны… он не может не злиться. За то, что Шортер причинил ему боль… потому что знал, через что Эшу пришлось пройти, и все равно сделал это. Таким образом он все еще чувствовал преданным свое доверие. Пока его мысли блуждают сквозь разочарование в поисках за что бы зацепиться, какой-нибудь другой ошибки в поведении его старого друга, на которую можно было бы спроецировать свою ненависть, Эш вспоминает, как впервые встретил Шортера. И без какой-либо особой причины он вспоминает об ангеле на той рождественской открытке, которая, как утверждал Шортер, выглядела точно так же, как Эш. Та самая рождественская открытка, на которую этот ублюдок признался, что дрочил. Конечно, это было абсолютно отвратительно, и все же это была самая смешная вещь, которую Эш когда-либо слышал. Особенно увидеть, как Надя дала ему подзатыльник при их первой встрече. А потом делилась всякими неловкими историями о Шортере, пока он скулил и умолял о пощаде где-то на заднем фоне. Эш вспоминает, как часами торчал в их доме, потому что пока не хотел возвращаться к Дино. «Я скучаю по нему», — выпаливает Эш, тупо глядя на экран. Удивляя самого себя своими словами. Он закрывает глаза и выбрасывает все из головы, насколько возможно, потому что боится, что сегодня вечером что-то еще может сорваться с его губ. Эш делает глубокий вдох. Отказываясь от дальнейших размышлений по этому поводу. «Извини, мы можем просто продолжить смотреть аниме? Мой мозг немного закипает». Эйджи, со всей своей добротой, больше не поднимает эту тему. Эш молча благодарит его, выключает телефон и пытается насладиться остатком дня. Хотя воспоминания обо всех тех вечерах, проведенных в Чанг Дае, кажется, так и не покидают его сознание.