It's All Just Temporary

Когда Эш просыпается, он не чувствует привычной тяжести прямо чуть ниже своих легких. Вместо этого он чувствует тяжесть на себе, небольшой вес обволакивает его. Но подсознательно он знает, что это не те извращенцы, которые оплачивали Дино каждый час, проведенный с ним. Это не кошмар, и он не с Дино. Он знает, потому что все они всегда пахли комбинацией одних и тех же ароматов: дорогого одеколона, сигаретного дыма, травки или пота. Но нет, эта незнакомая тяжесть его не пугала, она пахла легче, свежее. Как смесь лимона и мяты. Когда Эш делает еще один вдох, то понимает, что это пахнет Эйджи. Раньше он не замечал, но этот запах сопровождал мальчика, куда бы он ни шел. И он заставляет его чувствовать себя в безопасности, просто ощущая его рядом. Эш открывает глаза, вспоминая прошлую ночь. Его лицо немного вспыхивает, особенно когда он смотрит вниз сквозь свою светлую челку и видит лежащего Эйджи, положившего голову Эшу на живот. Эш замирает, опираясь на локти, на мгновение или два. В этот момент он чувствует смущение, не зная, что делать. Эш уже думал о том, какой хорошенький Эйджи. Конечно. Но за этим всегда следовали мысли о том, насколько он грязный, раз так думает о своем друге. В конце концов… Эйджи значит для него намного больше. Его тошнило от одной мысли об этом… даже от мысли о том, что кто-то может рассматривать его в таком ключе… Это закипает в нем. Возможность того, что в другой вселенной Эйджи мог пострадать так же, как и он. Мысль о том, что Дино вожделеет его… о том, что кто-то вожделеет его. Это так скручивает желудок Эша, что он думает, что его сейчас вырвет. И все же, когда Эш шепчет это, так тихо, глядя на человека, свернувшегося перед ним, с таким безмятежным выражением лица…? Признаваясь сам себе, без осуждения, что да… его друг хорошенький. Это почти кажется… правильным. Кажется, будто, если он признается самому себе в этих зарождающихся чувствах, это не запятнает мальчика перед ним. Как и вся грязь… годы использования и издевательств над ним снова и снова не… как будто они не… меняют того, каким его видит Эйджи? Эйджи глубоко вдыхает, руки нежно сжимают Эша, заставляя его замереть. Эш не уверен, стоит ли ему снова притворяться спящим… может, попытаться отодвинуть Эйджи от себя? Дерьмо… Эйджи открывает глаза и какое-то мгновение смотрит на Эша в замешательстве. Легкий румянец окрашивает его щеки, когда он понимает, что они прижаты друг к другу. Эйджи быстро выпутывается и отворачивается, Эш делает то же самое, только с гораздо более ярким румянцем, расползающимся по всей его шее. ДЕРЬМО ДЕРЬМО ДЕРЬМО ДЕРЬМО Ненормативная лексика проносится в голове Эша, когда он подтягивает колени к груди. ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО БЫЛО Эш велит себе успокоиться, но чем больше он думает о том, как прелестно спал Эйджи, и о румянце на его лице, тем больше ему хочется забиться в нору и умереть. «Который сейчас час?» — быстро спрашивает Эйджи, протирая глаза и садясь на краю кровати Эша. Эш отключается от своих мыслей и тянется к телефону, чуть не уронив его раз или два. «Сейчас без десяти одиннадцать, — говорит он, потирая волосы на затылке, они стали длиннее, — Похоже, мы проспали». «Хм, — говорит Эйджи, прежде чем обернуться на Эша, — по крайней мере, сегодня суббота… — он останавливается на мгновение, прежде чем сообразить, — …не то чтобы ты… ммм… ходил в школу в последнее время… извини…» «Не беспокойся об этом», — говорит Эш, выдавливая легкую улыбку. Он продолжает смотреть в свой телефон. Даже если смотреть не на что, кроме экрана блокировки. Нет новых уведомлений. Его игры давно удалены. Они не приносят ему ничего, кроме напоминаний о Шортере, который больше даже не разговаривает с Эшем. (Не то чтобы он пытался отправлять сообщения Шортеру или что-то в этом роде). Эш притворяется, что смотрит на что-то важное, потому что это лучше, чем теребить пальцами. Черт, почему он такой неловкий? Почему он не может просто поговорить с Эйджи? Он хочет. Это было бы так мило после такой адской недели. Но слова не приходят на ум, и, как бы ни был умен его глупый маленький мозг, он понятия не имеет, что будет правильно сказать в этой ситуации. Так он и сидит, практически затаив дыхание, ожидая… чего-то. И ему повезло, потому что это «что-то» приходит в виде того, как Эйджи откашливается. Это заставляет Эша посмотреть ему в глаза. «Эй, раз уж мы оба свободны… — предлагает Эйджи, — почему бы нам не пойти в парк?» Эш вздрагивает. «Я не могу, хм… действительно не могу выйти на улицу прямо сейчас. Пока они не задержат… подозреваемых и все такое. «О… Извини… Кажется, я забыл…» — он неловко ерзает. Эш внутренне ругается, БЛЯДЬ, ДЕРЬМО… ДУМАЙ… «Мы могли бы… поиграть в Марио Карт…?» Из-за громкого биения своего пульса Эш не слышит приближающихся к его комнате тихих шагов. «Эй, Эш!» — зовет Джессика с другой стороны двери, постукивая по дереву. И в этот момент Эш внезапно чувствует, как его душа покидает тело. ПОЧЕМУ СЕЙЧАС «Черт…» — бормочет он себе под нос, как ей всегда удается появляться в самый неподходящий момент? «Дерьмо, дерьмо, дерьмо…» Эш вскакивает, повышая голос. «А, Джессика! Я просто переодеваюсь! Что ты хотела мне сказать?» — кричит он, заталкивая Эйджи в шкаф в углу своей комнаты. Он слышит, как она прислоняется к двери. «Я испекла блинов, хочешь?» — предлагает она. Эш в панике уже решает, что это без вариантов. «Извини, я на самом деле не…» «Эш, Эйджи тоже может спуститься, если хочет», — говорит она с пониманием. Блядь. Эш чувствует, как его бросает в жар. «Откуда ты…?» — выпаливает он, прежде чем успевает остановить себя. «Ты не очень то скрытно протаскиваешь людей в свою комнату, Эш». Она слегка смеется: «Наша с Максом комната ровно под твоей… не говоря уже о том, что я заходила проведать тебя сегодня утром». Она позволяет им побыть в тишине некоторое время, пока они обдумывают. «Так ты спустишься?» Эш прижимает руки к лицу. И поворачивается к Эйджи. Который выглядывает из-за двери шкафа Эша. Мальчик пытается скрыть нарастающий румянец ладонями. Краснее, чем Эш когда-либо видел его. Хотя мысль о блинах, кажется, освещает его лицо. Эш вздыхает, зная по выражению глаз Эйджи, что в такие моменты он слишком тактичен, чтобы что-то ответить, не говоря уже о том, что нет (безопасного) выхода из дома, кроме как через парадную дверь. «Я спущусь через секунду», — отвечает он Джессике. «Звучит здорово! — говорит она, будто загораясь, — Еда будет готова через пять». Он слышит, как она уходит, спускаясь по лестнице. Эйджи поднимает палец. «Если ты не хочешь, чтобы я спускался, Эш, это не проблема, я мог бы просто повторить то, что сделал Шортер…» «Ты не будешь прыгать из окна, Эйджи». … Эйджи следует прямо за Эшем, когда они спускаются по лестнице. Как по аллее позора. Как только Джессика появляется в поле зрения, она с энтузиазмом выпаливает: «Привет, Эйджи». Прежде чем перейти к полноценному разговору, спрашивая, как дела у мальчика. (Эш просто молча молится, чтобы она не задавала Эйджи никаких вопросов о его личной жизни). Так или иначе, прошло полчаса, и теперь Эш сидит за кухонным столом, Джессика напротив него, а Эйджи вдыхает аромат блинчика перед ним. Он облил его кленовым сиропом, бормоча о том, как сильно любит канадцев. Все бы ничего, но Эш уверен, что скоро у него будет аневризма, потому что Джессика продолжает смотреть на него. Она шевелит бровями вверх и вниз, когда Эйджи отворачивается. Эш хочет возразить, но это не поможет, поскольку он слишком взволнован ее инсинуациями. Эйджи просто друг. Повторяет он про себя. Вновь и вновь. Между нами ничего не происходит. Он даже говорит ей губами об этом, когда уверен, что Эйджи этого не заметит. Джессика ухмыляется, изображая в ответ: «Кооооонечно». Что еще больше смущает его. Блин. Глупые глупые эмоции. Он хотел бы вышибить их из головы или что-то в этом роде. Потому что это лучше, чем то, что, черт возьми, сейчас происходит. Как только Эш доел (хотя это громко сказано, потому что он искромсал блинчик, пока тот практически не превратился в пыль), Джессика завершает свою историю об Ибэ в юности и спрашивает Эйджи, может ли она поговорить с Эшем наедине. Эти слова заставляют его сердце забиться чаще. Что я сделал? В его голове прокручивается миллион сценариев. Она думает, что он гей? Она собирается его выгнать? Видела ли она фотографии Эша… полиция слила их…? Эшу конец. Она ненавидит его. Она… Она ведет его в кабинет Макса, слегка прикрывая за собой дверь. Она смягчает свое лицо, мягко шепча. «Эй, как ты себя сейчас чувствуешь?» Это застает его врасплох. «Э-э, хорошо…?» «Ты уверен?» — спрашивает она. «Прости, что дразню тебя. Я знаю, что в последнее время ты не очень хорошо себя чувствуешь… я имею в виду… с чего бы тебе?» — вздыхает она, пытаясь изобразить легкий смех, который вместо этого выходит сдавленным. «Но… — продолжает она, прочищая горло, — ты впервые вышел из своей комнаты с тех пор… с тех пор… я рада, что тебе нравится проводить время с Эйджи». Рот Эша слегка приоткрывается. Не в состоянии понять то, что она говорит. Он моргает. «О да, угу, спасибо». Он слегка вздрагивает, понимая, что это не совсем соответствует тому, что она сказала. «Я имею в виду… да, это хорошо, я думаю». Он снова потирает затылок. Его волосы действительно стали длиннее. «Извини, я немного не в себе». «Эй, не волнуйся, — говорит она, — В этом нет никакой спешки. Мы здесь… я и Макс… надолго. У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно». Наступает пауза, пока они оба пытаются что-то сказать. «Эй, Эш, — начинает она снова, — насчет того, что я тебя дразнила… я не собираюсь ничего предполагать, и ты тоже не обязан ничего мне говорить, по крайней мере, не сейчас. Но если ты…? Я хочу, чтобы ты знал, что мы с Максом не имеем ничего против». Эш пару раз открывает и закрывает рот, его язык кажется таким необычайно сухим. Он останавливается на том, чтобы просто кивнуть. «О, и… твоим друзьям больше нет нужды прокрадываться в твою комнату». Она слегка смеется. «Просто спроси. Мы ничего не имеем против того, чтобы ты приглашал друзей». Эш краснеет: «Хорошо». Джессика улыбается, открывает дверь кабинета и выходит, давая Эшу возможность последовать за ней или провести некоторое время в одиночестве. Эш не выходит сразу. Размышляя. Слова Джессики обрушиваются на него. Он всегда избегал мыслей о влечении. Это всегда оставляло противоречивое ощущение в его животе, он боялся, что это означает, что он хотел всего этого. И все же он знает… он знает, что несмотря на то, что женщины использовали его раньше… что просто потому, что он когда-то был влюблен в девушку… Грейс… это не значит, что ему нравилось, когда те, другие женщины насиловали его. Так почему же мысль о любви к мужчинам чем-то отличалась? Может быть, это потому, что они всегда были намного более жестокими. Всегда брали и брали. Это заставляло его чувствовать себя неправильно из-за чего-то, что он знал в глубине души и не мог контролировать. Потому что, возможно, они сделали его геем. Может быть, раньше он был… «нормальным». Может быть, в глубине души он знал, что хотел этого… хотел большего. Иначе почему…? Эш трет переносицу. Замедляя свои мысли, прежде чем они погрузятся во тьму. Она сказала, что ему не нужно говорить ей сейчас, он просто должен… подумать над этим. Кроме того, Эш слишком устал для такого рода эмоций. Он выходит обратно на кухню, забавляясь сценой перед ним. Эйджи перегнулся половиной тела через стол, на его лице застыло недоумение. «Он был хиппи?» — весело смеется мальчик. «Был, — говорит Джессика, вытирая сковороду, которую использовала для приготовления блинов, — у него были длинные волосы и все такое». «Воу, — выдыхает он, — Ибэ-сан с длинными волосами?» Затем Эйджи экспоненциально светлеет. «У тебя есть фотографии?» «Есть!» — смеется она. Впервые за свою беспокойную жизнь, когда Дино вынуждал его всегда быть в центре внимания, как свою «ценную собственность», Эшу было комфортно от того, что никто не обращал на него внимания. Он улыбается, когда Джессика достает старый фотоальбом, указывая на фотографию мужчины (Эш предполагает, что это Ибэ) с длинными волосами и в шляпе. Эйджи смеется: «Ибе-сан меня убьет». В конце концов, Эйджи спрашивает, может ли он взять фотографию с собой домой, чтобы показать Ибэ. Джессика улыбается, доставая ее из пластиковой подкладки и протягивая мальчику. Однако, когда она просматривает все эти фотографии, он замечает стеклянный блеск в ее глазах. Пока он решает не поднимать тему, откладывая эту информацию на потом. Тем не менее, наблюдая за этим странным взаимодействием, Эш понимает, почему его так тянет к Эйджи. Он относится к нему как к человеку. Как к равному. Он не ставит его на пьедестал и не разговаривает с ним свысока. А Эш знает, что Эйджи кое-что знает. Потому что он знает, что Эйджи не глуп. Эш вел себя настолько очевидно, позволил себе стать уязвимым. Все те разы, когда он, как утопающий за круг, держался за руку этого мальчика, пока сам летел по спирали. Эш даже слышал тот разговор между мальчиком и Бланкой. Значит, Эйджи знал, по крайней мере, часть всего этого. Макс и Джессика все это знали, да, и они всегда старались изо всех сил. Но они… как бы Эш ни любил их (и да, он осознает, что любит их), иногда они смотрят на него так, будто видят только его боль. Как на беспомощного ребенка. И иногда эта чрезмерная опека помогает. Это напоминает ему, что да, он все еще всего лишь ребенок. Но Эйджи просто видит его. Другого способа объяснить это нет. Он видит его и не отвлекается на внешние действия Эша. Он первый человек со времен… со времен Шортера, со времен Грейс, кто обращается с ним так. И это заставляет Эша задуматься о том, что, может быть, когда-нибудь все наладится. Пусть даже совсем немного.