***
– Дамблдор сказал тебе, что делать дальше?, - спросила Гермиона, облокачиваясь на перила Астрономической башни рядом с Гарри. – Я полагаю, что должен уничтожить его, но вот только совершенно не знаю как, - угрюмо ответил он. Гермиона крепко обняла друга за плечи, стараясь не расчувствоваться самой. Во время траурной процессии и самих похорон, она держалась стойко, не давая эмоциям пробиться сквозь ее броню. Гриффиндорка знала, что Гарри приходилось тяжелее всех, ведь он терял близких ему людей один за одним, почти каждый год… – Ясное дело, что его надо чем-нибудь разбить или раскрошить или взорвать, - вставил Рон, подходя к Гарри с другой стороны. Он грубо вырвал медальон из рук Гермионы и положил его на пол, - Бомбар… – Нет! - воскликнула Грейнджер схватив крестраж, - это нельзя делать в школе! Дамблдор носил на руке кольцо Волан-де-Морта и оно смертельно прокляло его. Мы не знаем, что может произойти. – Напомню, - пропыхтел Рон, - что это не кольцо убило Дамблдора, а приятель твоего парня. Гермиона сжала челюсть и одарила своего друга жестким взглядом. Как и мальчики, она осознавала неопровержимую причастность Малфоя, но упоминание ее отношений Тео в контексте этих обстоятельств выводило ее из себя. Ни к чему было устраивать сцены при Гарри, но ей казалось, что еще немного и у нее случится внезапный всплеск магии, который мог бы травмировать Рона. – Нам придется найти их все в одиночку, - произнес Гарри, не обращая внимание на их дуэль тяжелых взглядов. Вращая в руках медальон, Грейнджер не могла перестать смотреть на замочек на нем, который не давал ей покоя с того момента, как она впервые взяла его в руки. Может дело было в злости на Рона или может ей просто скорее хотелось избавиться от артефакта, но вопреки своим опасениям, она поддалась безрассудному импульсу и открыла его. – Ты сломала его!, - заорал Рон, глядя, как крышка отвалилась от корпуса, - ты специально все портишь? – Я, - процедила она, - лишь хочу решить проблему как можно быстрее. – Если тебя так волнуют наши проблемы, то может быть ты поделишься со своими друзьями о том, где пропадала, когда убили Дамблдора?, - прошипел Рон. Гермиона сжала кулаки до впивающихся в кожу ногтей. Он не имел права обвинять ее, будто бы она намеренно оставила Гарри. – Ну же, Гермиона, - Рон вскинул руки, - это стоило того? – Да, - с вызовом бросила она. Гнев затопил ее до краев. Девушка едва ли отдавала себе отчёт в том, что прямо сейчас это все слышал Гарри, но, черт возьми, ей надоело отмалчиваться, пока Рон пытался искупать ее в дерьме обвинив во всех проблемах мироздания. Рон тяжело дышал, а его кадык скользил по шее, норовя выпрыгнуть из горла. – Хватит, - обессилено воззвал к ним Гарри, - прошу, - он опустился на пол, подогнув колени, - у меня не осталось никого кроме вас. Пелена ненависти спала с Гриффиндорки, незамедлительно окунув ее в глубокое чувство вины. – Гарри… – Прости, - хриплым голосом подхватил Рон, - разборки и правда не к месту. У нас много дел, - он осуждающе взглянул на подругу, будто бы она начала эту ссору, - мама сказала, что даже Билл подумывает отменить свадьбу. – Надеюсь, что он передумает, - ответил Гарри, - мы все сейчас находимся на пороге чего-то ужасного, но оно еще не наступило. Нужно праздновать каждую минуту отведенной нам нормальной жизни. Девушка робко улыбнулась ему, понимая намек. Гарри был хорошим другом. Даже в такой ситуации, в его сердце находилось место и для нее, от того Гермионе было еще более стыдно. – Будет не лишним, если ты поговоришь с Биллом сам, - Рон почесал затылок, - он настроен весьма решительно, хотя все приглашения уже давно приняты. – Конечно, - добродушно ответил Гарри, - я поговорю с ним, - он поджал губы в улыбке и сжал плечо друга, - я счастлив быть частью важных моментов вашей семьи. Свой пригласительный на свадьбу, Гермиона получила еще в сентябре, на традиционной ночевке в Норе перед поездкой в школу. За пролетевшее с того момента время, она ощущала себя совершенно другим человеком и не была уверена, что этой, ее новой версии, будут рады на празднике. – Внутри медальона была записка, - хрипло произнесла она и неуверенно протянула клочок пергамента Гарри, - думаю, правильным будет сперва тебе взглянуть.***
Касаясь кончиком палочки проносящейся мимо стены, в такт ее стуку, Тео напевал песню, что услышал еще в ту ночь в доме Гермионы. Она совершенно не помогала заглушить неприятные мысли или хоть как то отвлечься, но являлась неким отголоском нормальности. Впервые, когда Дамблдор подошел к нему, Нотт заподозрил неладное. Его бредовая болтовня была способом завязать дружеские отношения, но Тео это было не нужно. Слизеринец знал это золотое правило, которое было первым и самым важным постулатом его отца: если была прелюдия, то тебя собираются поиметь. Он поднял брови и усмехнулся. Тео ожидал, что убийство сломает его. Как минимум, он рассчитывал испытать ту же пустоту, что и после гибели Изабель, но… Он не испытывал, ровным счетом ничего. Внутренний голос утверждал, что всему виной его родословная. Рано или поздно в нем могли открыться те самые черты, которые он так презирал в собственном отце, но слизеринец отметал эти опасения. В тот вечер и за день до него, Нотт испытал слишком много потрясений, чтобы сохранить способность переживать за что-то кроме безопасности Гермионы и его друзей. Дамблдор настоял, чтобы Нотт вернулся именно к концу его похорон, а не в тот же промежуток, из которого он переместился. По мнению директора, разговору Тео с Поттером, лучше было состояться именно в этот момент. Нотт фыркнул своим мыслям, закатив глаза. Можно было подумать, в этом заключалось своеобразное беспокойство за гриффиндорца, но Нотт рассуждал логически. Ведь очевидно: бедняге Поттеру не было достаточно этого времени, чтобы справиться с горем и снова вернуться к своей священной миссии. Гарри и так был достаточно импульсивен в обычные дни, что можно было только представить в каком раздрае находилось его сознание после пережитого. Наивно было полагать, что он не выйдет из себя, услышав то, о чем его должен поставить в известность лучший друг предполагаемого убийцы.***
30 июня 1997 г. – Ваше решение может спасти две души от неминуемой гибели. Дамблдор знал о его уязвимости, как акула чувствовала кровь, на много километров от себя. В течении года, у директора было множество возможностей провернуть свой план, но он выбрал именно этот день. Легче всего заставить другого человека плясать под твою дудку, когда он разбит. Все их прошлые разговоры и случайные встречи вмиг собрались в одну целую картину. Тео прекрасно понимал, что именно сейчас проделывал с ним старик, но уже был не в силах противостоять этому. – Хорошо, - сухо ответил Нотт, будто бы директор просил о небольшой услуге, - но сначала я хочу получить ответы, на волнующие меня вопросы. – Прежде, чем я расскажу вам, вы должны понять, какая ответственность ляжет на ваши плечи вместе с этой информацией. – Не больше той, что я понесу за убийство. – Северус, - произнес Дамблдор не обращая внимание на реплику собеседника, - он первым понял, что я умираю и первым предложил свою помощь. К сожалению, искусно сваренный золотой напиток, лишь отсрочил неизбежное, - он потер почерневшие пальцы здоровой рукой, - поэтому пришлось найти пользу в моем плачевном положении. – Какое отношение это имеет к Драко?, - прервал Нотт. – Самое прямое. Ведь именно он выяснил, что Темный Лорд поручил Драко Малфою убить меня, поэтому я попросил Северуса сделать это вместо него. – Как интересно, - холодно проронил Тео, стараясь скрыть рвущиеся наружу эмоции, - Снейп, кто-то вроде вашего слуги? – Теодор, - вздохнул Дамблдор, - Волан-де-Морту нужна душа Драко, я лишь хочу спасти ее. – Я прав, - Нотт постучал указательным пальцем по подбородку, - Снейп весьма неоднозначная фигура. Пожиратель смерти тогда, Пожиратель смерти навсегда? , - с наигранной задумчивостью протянул он, - он ваш агент. К неудивлению Тео, директор не стал спорить с ним, пытаться возразить. Он смотрел на слизеринца улыбающимся взглядом, будто бы Нотт и впрямь смог раскусить его. Эта реакция сбивала с толку. – Вы правы, - размеренно ответил Дамблдор, - но вы, как и я не можете допустить того, чтобы Драко был марионеткой. Он не оставит юношу в покое, даже если тот убьет меня. Поверьте, - вздохнул он, - я уже видел данное развитие событий. Нотт ощутил, как горечь опускается куда то в грудь, вместе с тем, как он сглотнул ее. – Почему же тогда Снейп не может сделать этого вместо Драко?, - Тео покачал головой. Он не верил, что в плане Дамблдора отсутствует двойное дно. – Дело в том, что жизни Драко и Северуса связаны непреложным обетом. Если Драко выполнит задание самостоятельно, то это приведет к его же собственной смерти, которая повлечет за собой гибель Северуса… – И наоборот, - констатировал Тео, покрутив в воздухе указательным пальцем, - оба не выживут, если совершат убийство. Тогда в чем же заключался ваш план? Директор усмехнулся и Нотту показалось, что впервые он стал воспринимать его не как студента или подростка, а как равного ему взрослого волшебника. – Я полагал, что мое убийство укрепит преданность Северуса в глазах Волан-Де-Морта. – Но вы просчитались. Старик едва заметно кивнул. – Вы боитесь потерять ценного игрока. Вам не важны их судьбы, важен лишь конечный результат, - протянул Тео. – Можно ли считать это компромиссом?, - неожиданно спросил Дамблдор. – Компромисс, - мрачно усмехнулся Нотт, - похоже, что вы просто не хотите оставлять мне выбора. – Мне казалось, что я не ошибся в вас, Теодор. Неспроста такая девушка, как мисс Грейнджер обратила внимание на вас. – Как вы думаете, как бы она отнеслась к тому, о чем вы меня просите? – Знаете, - Дамблдор сел в кресло, - когда мистеру Поттеру пришлось убить профессора Квирелла, он ни секунды не колебался, зная, что это поможет остановить Темного Лорда. А мисс Грейнджер и мистер Уизли не отвернулись от своего друга. Тео усмехнулся. Убийство человека, впустившего в школу, кишащую детьми, Темного Лорда, даже близко нельзя было сопоставить с убийством самого любимого Поттером профессора. Но, тем не менее, Нотт не стал задавать вопросов и ставить под сомнение это заявление. Дамблдор был пугающе целеустремлен. Заметив чрезмерную задумчивость собеседника, директор, решился на второй шаг. – Думаете стал бы я просить вас об этом, если бы не хотел, чтобы вы отправились вместе с мисс Грейнджер сопровождать мистера Поттера в его миссии? Миссии… Контроль был его манией, как уже понял Нотт. Он не мог оставить избранного без присмотра, но был не в состоянии сделать это как подобает нормальному человеку. Тон его изложения, то, как он говорил о миссии Поттера, напоминало благоговейные речи отца в отношении деяний Темного Лорда, что село необъяснимый страх внутри. У него были дальнейшие планы в отношении Тео и, кроме того, Дамблдор понимал, куда стоило приплести Гермиону, для возымения большего эффекта. – Взамен на вашу помощь, я дам вам информацию, которая не только поможет заручиться их доверием, но и облегчит поиски крестражей.***
3 июля 1997 г. Нотт ощутил небывалое спокойствие, когда, в самом деле, смог застать Поттера на берегу Черного озера. Гриффиндорец подбирал камни возле берега и запускал их в воду, не замечая ничего вокруг себя. Из за сильного ветра и невозможности тихо привлечь его внимание, Тео не придумал ничего лучше, кроме как присоединиться к его занятию. Он выбрал самый, на его взгляд, ровный камень и запустил его в гладь воды. Поттер резко обернулся, выхватив палочку. Тео поднял обе руки. – А, это ты, - лицо Поттера приняло прежнее бесстрастное выражение и он поспешил вернуться к своему занятию, развернувшись к Тео спиной. Нотт занял место у воды рядом с ним. Его внимание зацепилось за грот на противоположном берегу. – Нам нужно поговорить, - сразу вступил Тео. Не было смысла начинать с чего-то другого. Гриффиндорец ничего не ответил, но остановил метание камней, чуть развернувшись в его сторону. – Регулус Арктурус Блэк. – И?, - не заинтересованно ответил Поттер, - я должен знать его? – Инициалы, - немного раздраженно ответил Тео, не привыкший разжевывать элементарные связи, - в медальоне была… Поттер швырнул камень на берег и схватил слизеринца за рубашку. – Откуда тебе известно о нем? – Дамблдор рассказал мне, - он старался придать своему голосу больше размерности. – Ты лжешь, - прокричал гриффиндорец, свободной рукой доставая палочку, - он бы сказал мне об этом! Нотту очень хотелось рассказать ему все как есть. После более близкого знакомства с их отношениями, у Тео сложилось мнение, что Дамблдора никогда не волновала судьба Поттера, как если бы он был обыкновенным ребенком лишившимся родителей. Все его действия в отношении гриффиндорца были насквозь пропитаны корыстными мотивами. Пусть это и было во имя всеобщего блага, но Нотту казалось несправедливым, что Гарри даже не думал, что его могли использовать. – Не поверишь, - на выдохе ответил Тео, стряхивая с себя кулак, сжимавший его рубашку, - но именно это я сказал ему. Казалось, Поттера начали терзать сомнения, но этого было недостаточно, чтобы перестать угрожать ему палочкой. – Я хочу помочь, - уверенно продолжил Нотт, - кроме того, это не все, что мне известно о крестражах. Глаза гриффиндорца округлились и, наставляя на него палочку, он сделал шаг назад на более приемлемое расстояние: – Почему я должен верить, что ты узнал об этом именно от него? Не смотря на свое не лучшее положение, Тео поставил руки на пояс и запрокинул голову к небу, пытаясь придумать способы сократить этот разговор. – На данный момент известно о трех крестражах. Первый, - Нотт выпрямился и скрестил руки за спиной, - дневник. Люциус Малфой подбросил его с учебниками Джинни Уизли, чтобы способствовать воскрешению Темного Лорда. Гарри Поттер, в изумлении, опустил палочку, что послужило Тео сигналом продолжить. – Кольцо Марволо Гонта. Дамблдор обнаружил его в жилище Гонтов. Когда он понял, какой именно камень был вставлен в оправу, он потерял голову. Слишком поздно опомнившись, он попытался уничтожить его… – Что это был за камень?, - Поттер нахмурился. – Воскрешающий, - на выдохе ответил Нотт, - у Дамблдора была сестра, погибшая в юности. Он полагал, что она умерла по его вине. – Дамблдор рассказал тебе о своей семье. – Верно, - пришла очередь Нотта напрячься. – Он никогда не рассказывал мне ничего о своем прошлом, но рассказал тебе. Тео понимал, что его доводы, хоть и начали сажать плоды в голове избранного, все еще не возымели должного эффекта. Он с напряжением ожидал, что последует дальше. – Легиминес! Нотт сразу же ощутил постороннее присутствие в своем сознании. Секундное удивление, сменилось настороженностью. Он не впервые сталкивался с этим, ведь его отец отлично владел легилименцией. Слизеринец знал, что именно нужно делать, когда кто-то посторонний шарится в твоем сознании. Наученный горьким опытом, он поспешил предоставить Поттеру лишь те воспоминания, которые могли быть безопасны для его легенды. Вряд ли гриффиндорец был столь же умелым легиментом, как Тиберий. Его присутствие ощущалось как спонтанное нападение, с хаотичными и не продуманными движениями. В совершенстве владея окклюменцией, Тео знал, как именно можно перекрыть доступ Поттеру. Кроме того, он искусно умел повести незваного гостя по пути выгодному именно ему. Воспоминание об их первой встрече с Грейнджер и посиделках на крыше теплицы, показалось Нотту идеально подходящим, для того, чтобы немного охладить пыл избранного. Он он мысленно направил гриффиндорца к нужной двери. Непривычно было наблюдать за этой сценой со стороны; он отчетливо помнил, как в ее глазах стояли слезы и как он приложил все усилия, чтобы увести их разговор прочь от мыслей о ее друзьях, благополучно забывших о ее дне рождения. Поттер, к его ожиданиям, поспешил покинуть это воспоминание, предпочитая перейти к следующему, но и тут его ждал неприятный сюрприз. Прежде, чем перейти к делу, Нотт решил показать Гарри моменты жизни подруги, которые он предпочел проигнорировать. Следующим воспоминанием была рождественская вечеринка Слизнорта. Глазами Тео, Поттер увидел все прецеденты неуместного поведения Кормака по отношению к Гермионе. Нотт не поскупился показать и свои ощущения от того, как в это время, Поттер наслаждался компанией Лавгуд, обращая внимание на то, как Гермиона смотрела на него весь вечер, ожидая поддержки, которой так и не поступило. Ощущая еще более печальное состояние гриффиндорца, Тео все же решил перейти к необходимым ему доказательствам. Он замешал одну из встреч с Дамблдором, произошедшей в ночных коридорах школы, вместе с их последней встречей перед убийством. Нотт был не настолько искусен в подделывании воспоминаний, как его отец, но, тем не менее, он учился у одного из лучших. Главным было усмирить собственное беспокойство быть раскрытым, но похоже, у него отлично получалось, так как Поттер ничего не заподозрил. Он приблизился в плотную к их с Дамблдором проекциям, жадно вслушиваясь в каждое слово. Нотт ощутил облегчение, видя, как Гарри получает подтверждение его словам. Вдруг, он ощутил резкую боль в голове. Поттер пытался разрушить стену, созданную Тео, чтобы пробить скорейший путь к нужной информации. Это грозило Нотту нежелательными последствиями, о которых предупреждал Дамблдор. Прозаичным было и то, что тот не посвятил Тео в подобные таланты Избранного. Ему не было известно, кто именно обучил гриффиндорца легилименции, но он был потрясен этим. Рискуя раскрыть всю подноготную той беседы, а особенно факт того, когда она происходила, Тео решился на отчаянный шаг; словно щепку в огонь, он подбросил взору Поттера ту самую ночь на вилле Забини. Ее тяжелое дыхание, смятые простыни, его руки сжимающие ее бедра. Карие глаза, глядящие на него с мольбой и обещанием… Как он и ожидал, гриффиндорец был не в состоянии наблюдать за этим. Когда Поттер выходил из его сознания, Тео почувствовал резкую боль в голове: это напоминало то, как из кожи извлекают иглу – хоть этот дискомфорт длится долю секунды, приятнее он от этого не становится. Как и любой человек, который подвергся неожиданной легилименции, Тео злился. Ему хотелось съязвить и заставить Поттера чувствовать себя еще более неловко, чем пару секунд назад, но учитывая цель его визита, для него это было непозволительной роскошью. Вместо этого он хитро ухмыльнулся. Тот факт, что гриффиндорец увидел эту часть их отношений, заставлял Нотта чувствовать себя хозяином ситуации. Его обескураженный румянец говорил лишь о том, что он был достаточно расфокусирован, чтобы Нотт мог продолжить давить линию, начерченную Дамблдором. – Ты хочешь отправиться с нами. Для чего тебе все это? – Гарри закусил щеки изнутри и задумчиво смотрел на слизеринца, – Я имею в виду, зачем тебе лезть по другую сторону баррикад? – Прекращай, Гарри, ты же не Уизел. Не притворяйся, будто не уловил причинно-следственную связь. – Не пойми меня неправильно. Я люблю Гермиону, она потрясающая и заслуживает лучшего. И я… Я не сомневаюсь в искренности твоих чувств к ней, но черт возьми… Тео замер в ожидании продолжения речи Поттера, но Гарри виновато посмотрел на него, будто заранее извиняясь за то, что хотел сказать. – Вы разные. То, что важно для таких, как ты, отрицает саму природу Гермионы. Находись мы в других реалиях, это бы не имело никакого значения, но сейчас… Грядет война. Тебе придется выбирать, и я не могу быть уверен, что ты не сломаешься в критический момент. – Для таких, как я? - Тео усмехнулся, но его насмешка была отнюдь не веселой, - ты же понимаешь, что подобным высказыванием уподобляешься тем, против кого собрался воевать? Деление людей на группы по признаку их рождения? Серьезно? Не дав Гарри оправиться от обвинений, Нотт продолжил: – Ты никогда не замечал, что среди выпускников Слизерина не распространены разводы? Знаешь, почему? Потому что мы, к несчастью, имеем нездоровую зацикленность на тех, кого однажды полюбили. Может, в этом и есть наше проклятье: несмотря на все доводы рассудка, тебя всегда будет тянуть к человеку, который однажды задел самые скрытые, глубоко спрятанные струны твоей души. И так уж получилось, что моими завладела Грейнджер. – Я верю тебе, Тео, но… Нотт сурово посмотрел на Поттера и приложил палец к губам, слегка зашипев: – Не перебивай. Я лишь хочу сказать, что куда бы вы ни направились, что бы ни решили сделать – я хочу быть рядом с Гермионой. Ваше трио давно дало трещину, и единственное, что спасет его – это расширение до квартета. Я искусный волшебник, владеющий критическим мышлением, хорош в бою, а еще играл за команду противников – я однозначно для вас полезен, и с этим сложно спорить. Гарри повеселила излишняя самоуверенность в словах Тео. По крайней мере, это была одна из немногих вещей за последние пару дней, которая заставила его улыбнуться. – Мне придется за тебя поручится. Прости, что снова приходится говорить о твоем происхождении, но это будет довольно серьезной просьбой с моей стороны. Орден крайне настороженно относится к тебе. – Единственное, о чем тебе стоит беспокоиться – что в критический момент я трансгрессирую вместе с Гермионой в самый дальний уголок планеты, подальше от всего, что тут происходит. Но ты же любишь ее, желаешь лучшего и все такое, верно? Поттер с едва уловимой надеждой во взгляде посмотрел на Тео: – Тогда почему ты не сделаешь этого сейчас? Нотт понимал, как важен его ответ и пусть то, что он должен был сказать отличалось от его истинных мыслей. Гермиона хотела жить в мире без ксенофобии и насилия. Вместе с ним. Он до конца не верил в то, что это возможно, но хотя бы попробовать стоило. – Потому что если и есть возможность одержать победу и вернуть спокойствие в Волшебный мир, то без нее у вас нет ни единого шанса. – У нас, - улыбнувшись поправил Гарри и протянул Тео руку.