***
Я пришёл в себя также быстро, как и отключился, в голове пульсировала боль, в глазах мутнело, а в обмякшее тело будто напихали ваты. Хрипло, протяжно простонав, я с трудом оторвал голову от пострадавшей спинки кресла спереди, про себя отметив, что случившаяся авиакатастрофа была настоящим кошмаром наяву, который ни за что на свете не хотелось бы переживать заново. Стянув мешающую маску с лица, я закашлял от запаха гари, расфокусированно взглянув на соседний ряд в попытке понять, почему на борту так жарко, однако об этом тут же пришлось пожалеть — пустыми, стеклянными глазами из полумрака на меня смотрели люди. Мёртвые люди… По лицам которых, словно мёд, медленно стекали дорожки бордовой крови, пачкая бледную, покрытую морщинами кожу. Я узнал их, это была та самая пожилая парочка, которая ругала нынешнее поколение за глупость и ветреность, правда легче от этого не становилось. Протрезвев умом, я было хотел расстегнуть ремень безопасности и попытаться встать, как вдруг по ушам ударил надрывный истерический крик, содержащий в себе просьбу потушить огонь на одежде. Кто-то горел заживо… Я порывался помочь, но большое пламя перекрывало путь — я был бессилен перед чужой судьбой. «Нужно спасти хотя бы свою жизнь, — посмотрев на всё ещё находящегося без сознания Томаса, добавил: — И его…» — Очнись! — Я легонько побил парня по лицу, судорожно ища взглядом свою бутылку с водой. — Нужно выбираться, огонь подбирается к нам! — Что? Какой огонь?.. — Глухо сквозь маску пробормотал Томас, схватившись за разбитый лоб, который после удара украшали гематомы и ссадины. — Самолёт горит! — Расстегнув свой и Томаса ремни безопасности, я подобрал с пола помятую, полупустую бутылку, достал из кармана платок и обильно смочил его водой. — Вот, приложи к носу и рту. — А ты? — Он снял кислородную маску и прижал платок к лицу, кашляя. — Нет времени на разговоры, вставай! — Осмотревшись вокруг, я натянул рукав своей толстовки на ладонь, смочил его остатками воды и плотно прикрыл влажной тканью дыхательные пути. Вытащив из-под сидений спасательные жилеты, мы рванули к аварийному выходу, находящемуся неподалёку, и хотели уже было спуститься к воде по надувному трапу, как вдруг за спиной раздался взрыв, а затем борт качнуло, повалив нас с ног. — Бегом-бегом! — Дрожащими руками я попытался закрепить жилет на себе, но от нахлынувшей паники ничего не получалось. — Стой, без шлюпки нам не выжить, волнение сильное. — Томас встревоженно обыскал пустой отсёк, в котором, по идее, должны были храниться групповые спасательные средства, но их почему-то там не было. — Да блять, какая тебе разница, где подыхать? Прыгай! — Я рывком дёрнул шнур на его жилете, чтобы надуть его, и подтолкнул Томаса к спусковому трапу, помогая быстрее скатиться вниз. Недолго думая, я последовал тому же примеру, и через несколько секунд оказался в морской холодной воде, от которой у меня чуть не схватило судорогу. — Нужно отплыть минимум на сто пятьдесят метров. — В голосе Томаса отчётливо слышалась обида, но он пытался сохранять нейтралитет и не тратить время на пустые ссоры. — Постой, ты тоже это видишь? Там шлюпка! Обрадовавшись возможному спасению, мы собрали оставшиеся силы в кулак и поплыли навстречу к ярко-оранжевой шлюпке, которая, похоже, оставалась единственной поблизости — остальные уже давно унесло в океан. Закатное, кроваво-красное солнце слепило глаза, бушующие волны били в лицо, отчаянный голос свистка, зажатого между моими потрескавшимися, солёными губами, неустанно пытался достучаться до выживших на плоту, однако никто не отзывался — как бы мы ни кричали, с какой бы надеждой ни свистели, мы оставались неуслышанными. Кое-как добравшись до дрейфующей шлюпки, я отважился первым заглянуть под тент и уже было приготовился зло смотреть на людей, но внутри никого не оказалось. — Шлюпка сухая, нет ни единого намёка на то, что здесь кто-то был. — Выразил в словах моё недоумение Томас, будто считав мысли. — Наверное, течение унесло её, не дав пассажирам нормально взобраться. — Даже не знаю, радоваться нам или горевать. — Невесело подметил я, забравшись на плот — после помог сделать это напарнику. — Ты хоть цел? — Вроде… — Он вновь схватился за поцарапанный лоб, аккуратно ощупывая гематому. — А что насчёт тебя? Ты тяжело кашлял, когда мы плыли. — Всё нормально, просто надышался дымо… — Однако я не успел закончить мысль, меня перебил оглушительный хлопок, в тот же миг вызвавший невыносимый звон в ушах. Ничего не могло вызвать такой мощный взрыв, кроме самолёта, от которого, к счастью, мы успели отплыть на безопасное расстояние, правда обломки всё равно долетели до нас, по касательной задев тент, тем самым деформировав его. — Бля-я-ять! Ещё бы чуть-чуть, и можно было бы прощаться с жизнью! — Эмоционально выдал я, отсев как можно дальше от места, куда прилетел осколок. — И как теперь быть дальше?.. — Явно встревоженный произошедшим Томас забился в угол и ошалело уставился на меня. — Нас только что не убил ёбаный обломок! — Я не знаю! Не знаю! — У меня сдали нервы и я повысил голос. — Я напуган точно так же, как и ты, я ничего, мать его, не знаю! Поджав к груди колени и зарывшись крупно дрожащими руками в запутанные, мокрые волосы, он что-то забормотал себе под нос и начал раскачиваться вперёд-назад, не находя себе места. Я ничего больше не сказал, лишь накрыл лицо ладонью и сильно зажмурился, пытаясь прогнать подступающие слёзы. Повисший в воздухе страх глумился над нами, по коже гуляли противные мурашки, сердце бешено колотилось в груди. И правда, что делать дальше? Когда прибудут спасатели? Есть ли шанс выбраться отсюда живыми? Голову переполняли вопросы, ответы на которые вряд ли удалось бы найти, по крайней мере сейчас. Я потерял рассудок и самообладание: слишком много было пережито, слишком много смертей произошло на моих глазах… Поэтому ничего не оставалось делать, кроме как занять противоположный от Томаса угол и ждать. Да, именно ждать. «Чего?» — спросите вы. Я и сам до конца не знал, не хотел об этом думать, не видел смысла. Шлюпку размеренно раскачивало на волнах, мокрая одежда противно липла к коже, морской ветер пробирался через щели и обдавал нас холодом, однако мы, будто не замечая этого, всё также продолжали сидеть друг напротив друга и смотреть усталыми взглядами в одну и ту же точку. Я был мёртв. Ни эмоций, ни воспоминаний, ни чувств — во мне не было ничего, что бы делало меня живым человеком. Хотелось кричать и биться в истерике, сделать хоть что-нибудь, лишь бы избавиться от пустоты, душившей меня изнутри. Неужели я на самом деле пережил авиакатастрофу?.. Может, всё это какой-то глупый сон, и завтра я проснусь дома в окружении родных?.. От этих бредовых мыслей вдруг стало дико смешно, и я в голос рассмеялся, разрываясь от боли и отчаяния, которые яро просились наружу.|1| Авиакатастрофа
5 сентября 2023 г. в 00:30
Примечания:
Приятного прочтения ♡
Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему люди вечно куда-то спешат? Какие безумные цели они преследуют, раз готовы из кожи вон лезть, чтобы заполучить желаемое? Я никогда не придавал этому значение, пока какая-то женщина средних лет не сбила меня с ног в попытке одной из первых пройти контроль перед посадкой на самолёт. Печально, что в наше время все настолько погрязли в своих повседневных проблемах, что напрочь забыли о таких банальных вещах как вежливость и тактичность. Настроение было испорчено, одежда — в пыли, а любимые солнцезащитные очки — разбиты в дребезги. Раздражённо фыркнув, я поднялся на ноги, подобрал выпавшую из рук сумку и вернулся в очередь, зачем-то уткнувшись в спину первого попавшегося мне на глаза парня. Хотелось проклинать всё на свете и испускать гром и молнии — настолько я был зол, однако вместо гневных речей я с усилием сосредоточился на чужом телефонном разговоре и попытался усмирить свой пылающий зад, чтобы ненароком не сорваться прямо здесь, в нескончаемой поганой очереди. Хотите верьте, хотите нет, но голос незнакомца настолько меня увлёк, что я даже не сразу понял, что он италоговорящий, что, к слову, редко можно встретить в аэропорту Нью-Йорка, где подавляющее большинство разговаривает на английском:
— …Да, мам. Нет, мам, всё будет нормально. Через восемь часов прибуду в Рим. Ага. Да-да. Нет, мам, я же ни раз говорил тебе, что над океаном летать бе-зо-пас-но, лучше поменьше своих фильмов про авиакатастрофы смотри. Не бойся, скоро ты снова сможешь обнять меня. — Парень почесал затылок, смешно взлохматив светло-русые волнистые волосы. — Ладно, мам, давай я позвоню тебе, когда прибуду домой, хорошо? Просто сейчас мне неудобно разговаривать. Ага. Да. И я люблю тебя. — Сбросив трубку, он обернулся к рюкзаку, который висел на его плече, видимо, желая что-то достать из него, однако вместо этого он столкнулся с моим любопытным взглядом и мягко уточнил на английском: — Вы что-то хотели?
— Нет-нет, просто… — Я глупо захлопал глазами и запнулся, не зная, на каком языке ответить. В конце концов выбор пал на итальянский. — Просто задумался, простите, если застал вас врасплох.
— Ничего страшного. — Парень мило улыбнулся и застегнул рюкзак, так ничего и не достав из него. Правда, на этом он не закончил: — В Рим отдыхать летите или домой?
— Домой, подальше от шума большого города. А вы?
— Тоже, семью хочу повидать, давно не виделись.
Мы обменялись понимающими взглядами, зачем-то в добавок к этому кивнули, а сразу после этого вернулись к своим делам. Злость улетучилась, мир перестал казаться несправедливым, а люди — жестокими, поэтому контроль перед посадкой я прошёл в довольно-таки приподнятом настроении. На борту меня ждал привычный шум и гам: дети дрались за право сесть около окна, какая-то пожилая парочка громко обсуждала нынешнюю необузданную молодежь, а бедная стюардесса уговаривала явно невменяемого мужчину не курить в салоне. Серьёзно? Такие дебилы до сих пор существуют? Абсурд. Кое-как протиснувшись через толпу, я занял место с краю в хвосте самолёта и облегчённо выдохнул, посмотрев на доставшегося мне соседа. Честно, я ожидал увидеть кого угодно, будь то мамашу с вечно орущим малышом или дурно пахнущего мужика, но никак не парня, с которым разговаривал буквально пятнадцать минут назад. Удивительно, на что порой способна судьба. Кажется, сегодня мой день! Обнажив зубы в приветливой улыбке, я ляпнул первое, что пришло в голову, чтобы обозначить присутствие и познакомиться поближе. Как-никак, лететь восемь часов, поэтому лучше провести это время в приятной компании:
— Какая встреча! Неужели бывают такие совпадения?
— Видимо, бывают. — Он снял проводные наушники, взглянул на меня, наверняка тоже обрадовавшись встрече, а затем протянул руку для рукопожатия. — Томас.
— Дамиано. — Я пожал ладонь, впервые обратив внимание на лицо своего соседа, которое сразу же показалось мне нетипичным, но однозначно запоминающимся.
Мы говорили на самые обыкновенные темы, которые обсуждают все люди при первом знакомстве. В них не было смысловой нагрузки, напряжения или дискомфорта, поэтому я настолько увлёкся беседой, что совершенно прослушал приветственную речь, вернувшись в реальность лишь тогда, когда стюардесса попросила пассажиров обратить внимание на инструктаж по технике безопасности при аварийных ситуациях. Я хотел уже было забить болт на это и вернуться к разговору, однако Томас был категорически против, поэтому мне пришлось собрать волю в кулак и принять к сведению то, что и так было давно всем известно. Ей-богу, каждый полёт одно и то же, скукота, да и только! Самолёты — это одно из самых безопасных средств для передвижения, шанс попадания в авиакатастрофу настолько мал, что на него даже смотреть смешно. Так почему люди до сих пор помешаны на правилах и инструктажах, которые в девяноста девяти и девяти случаев из ста попросту не используются? Пф. Откинув лишние мысли, я взглянул на внимательно слушающего Томаса, потом на стюардессу, и только после этого вслушался в речь:
— …Наш самолет имеет шесть аварийных выходов, которые расположены в передней, средней и хвостовой частях самолёта. — Девушки по очереди указали на каждую аварийную дверь, одна из которых, к слову, находилась прямо позади меня. — Табло «Выход» и светящиеся дорожки вдоль проходов указывают направление к запасным выходам. — Я залез в сумку, чтобы достать надувную подушку под шею, прослушав добрую часть речи. — …Ваша кислородная маска находится в панели багажной полки над вами. В случае разгерметизации она выбрасывается автоматически. При появлении маски резко потяните её на себя и плотно прижмите к носу и рту; кислород пойдет автоматически. В крайнем, маловероятном случае аварийной посадки под креслами расположены спасательные жилеты, их следует надувать только после того, как вы выберетесь из самолёта. В целях безопасности на время полёта просим вас отложить всю ручную кладь, потому что… — Я широко зевнул, откинул спинку кресла назад и облокотился на подушку, искоса вновь взглянув на Томаса, который в это время увлечённо изучал буклет «Инструкция по безопасности». Беззвучно хмыкнув, я сделал вывод, что он нечасто летает на самолёте, раз так парится. Что ж, не мне его судить, ведь когда-то давно я был точно таким же.
Дождавшись взлёта и хоть какой-то тишины, я решил вздремнуть, чтобы набраться сил и скоротать восьми часовой полёт, который предвещал быть спокойным. Провалиться в сладкий сон, на удивление, получилось быстро, не знаю, что на меня повлияло, обычно я долго сражаюсь с надоедливыми, неугомонными мыслями, и только потом засыпаю. Правда, насладиться дрёмой по полной не вышло, через три с половиной часа (я посмотрел время в телефоне) самолёт попал в зону турбулентности, и все дети, которые только летели вместе со мной в экономе, в один голос закричали, тревожа родителей и остальных пассажиров. Зрелище не из приятных, знаете ли, но что поделать, все мы чего-то боимся. Я вот, к примеру, не выношу высоту, поэтому стараюсь не смотреть в окна и вообще держаться от них как можно дальше. Затянув ремень на поясе потуже, я решил отвлечься от всеобщей тревоги самым простым и доступным для меня способом:
— Ты в порядке? — Я слегка похлопал Томаса по плечу, чтобы обратить на себя внимание и отвлечь от иллюминатора, в который он неотрывно смотрел.
— Скажи, турбина самолёта должна так гореть? — С немым испугом вдруг спросил он, округлёнными, удивлёнными глазами посмотрев на меня, отчего я вмиг ощутил мерзкий колючий холодок, пробежавшийся по коже.
— Это шутка? — С трудом выдавил я, опасливо заглянув в окно.
— Скажи, что это нормально при зоне турбулентности! — В голосе Томаса было столько надежды и страха, сколько было не найти на всём белом свете. — Пожалуйста!
От подступившей паники я потерял самоконтроль, руки самопроизвольно крепко сжали мягкую обивку подлокотников, в голове воцарился настоящий хаос из миллионов мыслей, которые я не успевал толком переваривать. Томас пытался что-то ещё донести до меня, но я наглухо ушёл в себя, не зная, как отделаться навязчивого образа пылающей турбины и взволнованного голоса пилота, сообщающего о непредвиденной посадке борта на воду. Тряска, словно при пятибалльном землетрясении, вскрики пассажиров, гул и рычание турбины, действующие на нервы — всё это обрушилось на меня огромной волной страха, от которой вены мгновенно переполнились адреналином. Из состояния аффекта мне помогла выйти кислородная маска, которая неожиданно упала на голову, тем самым выдернув из всепоглощающей пустоты.
— Что делать?! Что делать?! Что делать?! — Словно заевшая пластинка, беспомощно взвыл я, растерянно смотря по сторонам. Воздуха катастрофически не хватало, на лбу выступила испарина, в глазах мутнело и двоилось.
— Постарайся взять себя в руки! — Вразумил меня Томас, натянув на моё лицо спасательную кислородную маску, чтобы я не дышал разрежённым воздухом. — Сосредоточься на указаниях бортпроводницы!
Я судорожно кивнул и глубоко вдохнул поступивший кислород, стараясь успокоиться. Приведя кресло в вертикальное положение и с трудом отделавшись от сковывающих эмоций, я было поднял взволнованный взгляд на стюардессу, надеясь отыскать в её лице спасение, однако увиденное в тот же миг повергло меня в шок — прямо на моих глазах пытающуюся помочь пассажирам девушку сбила сумка, выпавшая из полки, отчего она камнем рухнула на пол, на скорости ударившись виском об угол подлокотника. Я побледнел от жуткой гримасы, застывшей на её лице перед смертью, и зажмурился, не в силах вытерпеть это морально. По щекам скатывались слёзы, тряска и оглушительное скрежетание вперемешку с испуганными воплями людей приводили меня в дикий, не поддающийся контролю ужас, стены самолёта душили, побуждая немедленно встать с кресла, но ремень на поясе удерживал меня на месте, предостерегая от глупостей, которые подвергали мою жизнь опасности.
— Прижмитесь головой к сиденью напротив или крепко обнимите себя за ноги, зафиксируйтесь в этом положении и приготовьтесь к аварийной посадке! — Из громкоговорителя прозвучал голос уже другой стюардессы, но его едва можно было расслышать из-за тревожной, шумной обстановки.
— Давай, нужно принять правильное положение! — Подогнал меня Томас, довольно-таки грубо дёрнув за руку. Я не осуждал его за это, сейчас дело шло на секунды.
Вцепившись руками в спинку кресла напротив и прижавшись к нему головой, я боязливо зажмурился, глубоко дыша в маску. Крики! Крики! Крики! Крики! Это всё, что в данный момент мог расслышать я, истошные вопли напрочь заглушали гул за бортом. Страх насыщал воздух, он даже, кажется, стал осязаем, приобретя мерзкий металлический привкус, от которого выворачивало желудок. Взглянув на такого же испуганного Томаса, я крупно задрожал, каждой клеточкой тела ощущая, как самолёт всё ниже и ниже падал. Мне ничего не оставалось делать, кроме как молиться и ждать смерти, которая в виде холодной чёрной тени поджидала меня за углом. «Я обязан выжить», — это было последнее, что промелькнуло в моих мыслях, резкий толчок — и я потерял сознание.