День 25.
Тёплый игривый ветерок обдувал отросшие непослушные волосы, гоняя их то в одну, то в другую сторону, верёвки, опоясывающие стволы двух близ растущих пальм, нешумно поскрипывали, когда я раскачивал себя ногой, лучи солнца всё норовили заглянуть в глаза, но соломенная шляпа препятствовала этому. Сегодняшний обеденный перерыв был наполнен приятной тишиной и умиротворением, по которому я даже успел соскучиться. Полное отсутствие мыслей и тревоги — вот секрет моего маленького счастья. Если бы не жалобно скулящий живот, то вообще было бы идеально, но мне не привыкать, я давно смирился с голодом, ведь остров не мог обеспечить нас съестными запасами в полной мере. Фруктовые поляны уже как с неделю назад обнищали, в озере остались лишь головастики да мелкая рыбёшка, а вся морская живность будто испарилась, одни моллюски остались, вот их было навалом. Приготовление этих чертей было той ещё морокой, поэтому нам быстро надоело питаться ими и мы перешли на червей и прочих насекомых. Сначала было мерзко и противно, а потом я привык. Из-за нехватки витаминов и должной гигиены кожа и зубы начали терять свой былой вид, поэтому пришлось экстренно заботиться о состоянии своего здоровья и искать альтернативу зубной пасте и витаминному комплексу. С первым помогли справиться активированный уголь, пара капель перекиси водорода и более частый поход к озеру, а со вторым — тропическая растительность. По крайней мере дёсны стали меньше кровоточить, а кожа — шелушиться, что уже было огромным прогрессом. Сон постепенно утягивал меня в свой сладкий мир, тело стремительно расслаблялось в гамаке, я уже начинал посапывать, как вдруг ко мне невесомо притронулись, от неожиданности заставив вздрогнуть и открыть глаза. Перед собой я увидел Элизабет. — Что надо? — Не без толики недовольства выпалил я, едва сдерживаясь, чтобы заново не уснуть. — Да так, поболтать с тобой хотела, пока Томас отдыхает. — Девушка тряхнула длинными волосами, которые до этого момента никогда толком не распускала, странно прищурилась и улыбнулась. — Надеюсь, не помешала тебе? — Не помешала. — Сквозь зубы бросил я, понимая, что если я сейчас откажу, то она пуще прежнего начнёт меня донимать или вовсе обидится. Этого сейчас точно не хватало. Через «не хочу» встав с гамака и потянувшись, я в упор посмотрел на девушку, намекая, что, мол, начинай разговор, раз пришла. — Пошли, прогуляемся по пляжу. — Элизабет подхватила меня за руку и повела прочь от скалы, возле которой располагался лагерь. Такой жест не пришёлся мне по вкусу, ведь я не жаждал каких-либо прикосновений и уединенных прогулок, поэтому спустя несколько минут я аккуратно выпутался из поддержки и просто пристроился рядом, надеясь, что моя отстранённость быстро надоест девушке. Но, видимо, это вовсе не остановило её: — Расскажи что-нибудь о себе. — Мне нечего рассказывать. — Честно ответил я, совершенно не обрадовавшись теме разговора. Уж лучше мы бы говорили о погоде. — Я обыкновенный человек с обыкновенной жизнью. — В каждом есть что-то интересное, — Элизабет повела меня под деревья, чтобы скрыться в тени от палящего обеденного солнца, — И ты явно не исключение. — От этого гениального умозаключения на моём лице не блеснуло ни единой эмоции, поэтому она продолжила: — Я вот, к примеру, очень люблю кошек, просто души в них не чаю. Раньше у меня было целых три кота, но, когда я рассталась с бывшим, он забрал их с собой, сказав, что такой истеричке оставлять их небезопасно. До сих пор держу на него обиду! И как он вообще мог такое сказать? — М-да, твой бывший жестоко поступил. — Про себя усмехнулся, проявляя искреннюю солидарность к этому мужчине, я бы тоже не доверил Элизабет своих домашних любимцев. — Мои бывшие тоже много чего творили. — А что насчёт не бывших? — Легко спросила она, делая жирный намёк на Томаса. — Пока всё сложно. — Неопределенно отмахнулся я, отвернув голову в сторону бескрайней морской глади. Честный ответ сам сорвался с языка, о чём я сильно пожалел. — Отношения вообще штука сложная. — Неожиданно принялась поддерживать меня Элизабет, утешающе похлопав по плечу, я даже оторопел от этого. — Поэтому я предпочитаю не париться и жить в одиночку, не задумываясь о каких-то там отношениях. — В твоих словах есть доля правды, но такой образ жизни не всем подходит. — Зато в нём больше хорошего, чем плохого. Посуди сам, свободные люди зачастую уделяют внимание только личным интересам, желаниям и нуждам, они никому ничего не должны. — Элизабет остановилась близ первого попавшегося дерева и облокотилась спиной на кору. — Можно делать что угодно и ни о чём не париться. — А как же любовь? — Я встал перед ней, выдержав расстояние в два метра, и скрестил руки на груди. — Любовь можно получать не только от любимого, в мире уйма вещей, которые могут заменить эту потребность. Например, секс. Он прекрасно заменяет нужду в ласке и тепле, главное выбрать подходящего партнёра. — Секс не удовлетворяет эти потребности полностью, он лишь глушит их, позволяет расслабиться, не более. — Снять напряжение порой бывает важнее высоких чувств. Любовь испокон веков являлась источником всех бед человечества. — Элизабет посмотрела куда-то сквозь меня и хитро ухмыльнулась, но я не придал этому особого значения. Я опустил взгляд и замешкался, последние слова заставили меня задуматься. А ведь и правда, из-за любви в мире происходили войны, кровопролития и конфликты, именно она побуждала человека идти на отчаянные поступки и совершать глупости. — Любовь зла, согласен, но… — Я поднял голову, чтобы закончить мысль, однако распахнувшая клетчатую рубашку Элизабет лишила меня дара речи. Брови поползли наверх, губы ошарашенно приоткрылись, по телу прошёлся импульс, вмиг прогнавший остатки сонливости и усталости. Я непонимающе уставился на обнажённые полные груди и попытался осознать, что сейчас происходит. — Элизабет… — Я напрягся и сглотнул вставший поперёк горла ком. — Называй меня Элиз. — Девушка сбросила с плеч рубашку и выпрямилась, гордо демонстрируя женскую красоту. — Элизабет, оденься. — Я отвёл глаза в сторону и прикрыл их ладонью. — Прошу, оденься. — Не хочу. — Я почувствовал, как она подошла ко мне ближе, отчего я рефлекторно попятился назад. — Не переживай, Томас не узнает об этом. — Перехватив мою руку, Элизабет отстранила её от лица, вынудив снова посмотреть на неё. — Я не такой, понимаешь? — Тебя не привлекают женщины? — Нет, привлекают. Я не в том смысле. Понимаешь, я… — Пока я формулировал ответ, Элизабет требовательнее сжала мою ладонь, снова сбив с нужных мыслей. — Так если привлекают, возьми меня. — Мою руку потянули к груди, намереваясь, чтобы я прикоснулся к ней, однако я резко отпрянул, так и не притронувшись к коже. — Прекрати это немедленно! — Яростно воскликнул я и скривил губы, ведь мне стало невозможно противно от сложившейся ситуации и действий Элизабет. — Как ты не видишь, мне безразлично всё, что ты делаешь! Флирт, прикосновения, намёки, да даже твоё грёбаное присутствие рядом со мной — меня тошнит от каждого твоего действия, так или иначе направленного на привлечение внимания! Ты совершенно не привлекаешь меня как девушка. Ни капельки. — Ненадолго остановился, чтобы перевести дух. — Зачем ты ссоришься с Томасом? Думаешь, что таким образом отобьёшь меня от него? Чушь! — Я эмоционально всплеснул руками, изнемогая от гнева. — Я люблю его, ясно? Люблю с первого, мать его, дня нашего знакомства! И после этого ты хочешь, чтобы я изменил ему с тобой? Изменил? С тобой?! Если для тебя измена является нормой, то на этом наши пути расходятся. То ли от злости, то ли от обиды глаза Элизабет задрожали, стиснув зубы, она подняла рубашку с земли, накинула её на себя и ушла, не забыв по пути задеть меня плечом. Сучка! Я недолго простоял на одном месте в попытке переварить случившееся, а затем развернулся и пошёл следом — не потому, что хотел сказать что-то ещё, просто нам было в одну сторону, — однако попавший в поле зрения Томас остановил меня. Спрятавшись за деревом, он стоял относительно недалеко, всего в нескольких метрах от меня, и смотрел прямо в глаза, словно заглядывая в душу и пытаясь найти там ответы. Сколько он пробыл здесь? Видел ли всё? Почему молчал? Потерявшись в догадках, я замер и глупо уставился в ответ. — Томас… — Переполненный волнением, я начал нервно кусать внутреннюю часть щеки. — Всё, что ты говорил, правда? — Вдруг задал вопрос он, медленно идя навстречу. Его лицо выражало полное спокойствие и незыблемость, чего не скажешь обо мне. — Правда. — Когда нас с Томасом начала разделять какая-то пара несчастных сантиметров, моё сердце бухнуло вниз. Он молчал, поэтому я продолжил: — У нас ничего не было. Не было, клянусь! Я сразу попросил Элизабет одеться, когда она сняла рубашку… — Томас и бровью не повёл после моих слов, он лишь продолжал с не читаемым выражением лица смотреть в глаза. — И когда она схватила мою ладонь и потянула её к груди, я тоже не поддался и быстро одёрнул руку… У меня и мысли не было прикасаться к ней! — Как на духу протараторил всю правду я, совершенно не выдерживая давящей тишины. — Боже, да ответь хоть что-нибудь! — Про чувства тоже не врал? — Наконец-то прервал мой монолог Томас, позволив облегчённо выдохнуть. — Не врал, конечно. Разве это не очевидно? — Ты никогда не говорил, что… — Он замялся, — Кхм, никогда не признавался мне в любви так открыто. — Я думал, что нам не нужны слова, чтобы выражать чувства. — Каким же я дураком был, когда позволил себе думать о том, что нужен Томасу только для секса. — Если тебе это важно, то я могу… Закончить фразу не вышло, меня притянули и заткнули пылким поцелуем, от которого земля окончательно ушла из-под ног. На эмоциях мы целовались быстро, равно, но с чувством, прижимаясь друг к другу как в последний раз.***
Запах пожелтевшей бумаги, шарканье грифеля карандаша, полная сосредоточенность — как же я соскучился по лёгкости, которой вдохновение окрыляло меня, когда я садился сочинять стихи. Больше не существовало забот и проблем, были только я и записная книжка, мой путеводитель в параллельные миры, друг и советник, позволяющий взлететь выше неба и узреть прекрасное. Муза вернулась ко мне, озарила светом мрачную душу, чтобы я наконец-то смог снять оковы и запечатлеть мысли на бумаге. Я совершенно не следил за временем, писал без остановки, вкладывая всего себя в строки, истинный смысл которых могли понять избранные. Сделай меня беспомощным. Свяжи меня, используя свою любовь из бархата, Приглуши свет. Раскрой душу, пока она не обнажится. Искусай мои губы до ран, Укради моё сердце, Потрать его впустую, Утопай, пока это не станет любовью… Если ты хочешь разжечь огонь до самой ночи, Милый, позволь мне быть твоей зажигалкой. Если ты уже под кайфом и не хочешь летать, Я буду наркотиком, который поднимет тебя выше. Если ты хочешь любить, когда тянешься к небу, Ты можешь быть моим полуночным всадником. Если тебе некуда идти и ты сходишь с ума, Я хочу быть твоим водителем. — Ты точно не хочешь искупаться? Солнце уже заходит. — Занеся с собой свежесть, Томас забрался под тент и сразу же принялся по карманам раскладывать вещи личной гигиены, которые он брал с собой для водных процедур. Я поднял голову и тут же изумился его внешнему виду: влажные чистые волосы были зачёсаны назад, с лица пропала торчащая в разные стороны борода, с подмышек, груди и живота также исчезла вся растительность, явив светлую кожу непривычно гладкой. Пока я мог только гадать о её мягкости. — Воу. — Только и смог выдать я, заинтересованно скользя то по голому торсу, то по штатам с жутко низкой посадкой. Видимо, у дамочки, вещи которой мы нашли в жёлтом чемодане, было пристрастие к заниженным вещам. Возвышенные порывы и творческий настрой исчезли в тот же миг, стоило Томасу развернуться корпусом вперёд. — Решил сбрить благодарные меха? — Надоело ходить заросшим. — Отмахнулся он и присел рядом, заглядывая в мою книжку со стихами, которую я сразу же закрыл прямо перед его носом. — Эй, дай почитать, что ты там пишешь полдня! — Текст ещё не закончен, не хочу, чтобы ты видел сырой вариант. — Я свернул «Инструкцию по безопасности» и спрятал её под подушку, не забыв вложить внутрь карандаш. — Что, настолько личное? — Томас хмыкнул, облокотился локтями на сидушку, которая подпирала наши спины, и расправил плечи, разминая их. — Не могу отрицать этого. — Взгляд соскользнул с глаз всего на секунду, но ему хватило этого сполна, чтобы расплыться в довольной ухмылке и пуще прежнего начать красоваться передо мной. Томас смаковал каждую мою эмоцию, ликовал, буквально сиял от того, что моё внимание приковано к его телу. — Может, всё-таки сходишь к водопою? Развеяться и все дела… Перед сном прогуляться будет самое то. — Наверное, ты прав. — Всё же решил согласиться с Томасом я, понимая, что если останусь с ним в палатке один на один, то точно отправлю в копилку ещё одну бессонную ночь. «А когда ты будешь готов на второй раз? Когда момент будет подходящий» — вспомнил его железобетонное условие и тяжко вздохнул — после случая с Элизабет момент точно не подходящий, поэтому сегодня мне светила только встреча с рукой. Знать, что твой объект воздыхания весь такой красивый и полуобнаженный сидит рядом, и не иметь возможности воспользоваться этим, крайне паршиво. Но что поделать, не заставлять же? Раз Томасу необходима романтика и сопутствующая атмосфера, значит придётся учитывать условия. Может, завтра получится провернуть это: скажу пару приятных слов, пофлиртую, подкуплю чем-нибудь вкусным — вчера как раз на противоположном берегу видел один ягодный куст, который ещё остался не тронут нами, — и, возможно, что-нибудь да получится. Выстроив на будущее план-график и оповестив Томаса, что меня не будет где-то полчаса, я вышел из палатки и с упоением вдохнул густой воздух. Как же я люблю вечера… Кажется, я никогда не перестану признаваться в этом, лучше времени суток и не придумать. Пройдя между палатками и невольно задержавшись возле Элизабет, которая оживлённо копошилась в своей палатке и носа наружу не высовывала, я отправился вглубь тропического леса, где уже во всю начинала бурлить жизнь. Я не хотел идти к озеру, ведь утром уже принимал водные процедуры, шёл куда глаза глядят, лишь бы поскорее стать частью в той гармонии, которая существовала на острове. Единство с природой приносило мне покой, восполняло потраченные силы и просто радовало глаз. Время теряло счёт, оно растворялось в пространстве подобно тому, как это делал я, шагая по неизвестным дорогам. Я обошёл всю лесную чащу: горный хребет, плодовую поляну, даже заглянул в пещеру, в которой обитали летучие мыши, и поэтому, сам того не замечая, вернулся в точку отправления. За период моего отсутствия толком ничего не изменилось, если не считать того, что пола́ в нашу палатку была закрыта, а внутри горел свет. Сначала я подумал, что Томасу стало холодно, — костёр мы так и не удосужились развести, — и он задёрнул полотно, но, услышав странные хлюпающие звуки, которые не удалось распознать, я озадачился и подошёл ближе. Что он мог делать там? — Можно войти? — На всякий случай уточнил я и глухо постучал по натянутому тенту. — Ты уже вернулся? — По удивлённому голосу мне показалось, что я застал его врасплох. Из палатки начало доноситься ещё больше шума. — Да, можно, только подожди чуть-чуть, я не готов. — Не готов к чему? — Но мой вопрос так и остался без ответа, Томас произнёс заветное «входи» и я дёрнул за язычок молнии. — Маммамия… — Меня всего пробило мурашками, от которых меня настолько взбудоражило, что, кажется, давление в несколько раз превысило норму. Я открывал и закрывал рот в попытке подобрать слова, которые описали бы мои эмоции, и жадно разглядывал картину, столь внезапно представшую перед моими глазами. Сложив одну ногу под себя, а другую согнув в колене и прижав к туловищу, Томас сидел на постели и хитро щурился, гордо демонстрируя себя. Платье… На нём было то самое нежно-зелёное платье с глубоким декольте и до неприличия короткой юбкой, нижний край которой из-за открытой позы едва скрывал пах. На стройных бёдрах красовались белые кружевные бандалетки и прикрепленные к ним точно такого же цвета подтяжки, линии которых уходили куда-то вглубь под платье. Он поправил тонкую бретельку, которая спала с плеча, облокотился руками назад, выпрямился и слегка опрокинул голову, открыв мне вид на длинную шею и кадык. Не без интереса я проследил за этим, бегло рассматривая изгибы. Когда я окончательно потерял самообладание, я закрыл за собой полу́ и бросился навстречу. — И зачем ты надел это? — Я сел напротив, не выдержал и провёл ладонями по всей длине ног, взъерошив после себя жёсткие тёмные волосы. Взгляд прыгал то с ярко выраженных ключиц, то с талии, то с груди, совершенно не зная, за что зацепиться первым. — Разве тебе не нравится? — Положив указательный палец на подбородок, Томас поднял моё лицо, чтобы я посмотрел ему в глаза. — Нравится, безумно нравится. — Я подхватил его под коленки и раздвинул ноги, чтобы встать между ними. Юбка задралась выше, показав мне, что под ней ничегошеньки не было. Я прикусил губу, когда Томас вновь заставил меня поднять взгляд на себя. — Но признаю, неожиданно. — Брось, я прекрасно помню твою реакцию, когда это платье оказалось на мне первый раз. — Томас обхватил шею руками и заставил меня наклониться, что я покорно сделал. Наши лица стали настолько близко друг к другу, что я почувствовал его дыхание на себе. — Ты же мечтал об этом, не так ли? Ответ был излишним, в следующий момент я впился в его губы страстным поцелуем, чем выбил из него одобрительное мычание. Томас толкнул меня в живот, развернул спиной к сидушке и сел ко мне на колени, сразу же взяв инициативу на себя и проникнув горячим языком между приоткрытых губ, целуя пошло, грязно, глубоко. Я плавился под ним, податливо открывал рот и отрывисто вздыхал, блуждая ладонями по всему телу: исследовал обнаженную из-за глубокого выреза спину, забирался под юбку и гладил талию, которую обтягивал пояс для чулок, опускался к круглым ягодицам, оттягивал бандалетки, чтобы запустить под них пальцы. С запозданием отметил, что ягодицы были влажными — это сразу подтолкнуло меня вспомнить те странные хлюпанья, услышанные мной, когда я вернулся в лагерь. Теперь понятно, что они означали и почему в палатке стоял стойкий запах чего-то сладкого, чего-то такого, чем, видимо, Томас заменял смазку. Я ухмыльнулся от этого и оттянул парня от себя за волосы, прильнув к шее, которая давно манила меня к себе — теперь я наконец-то мог вдоволь насладиться ею, попробовать на вкус каждый сантиметр и оставить на коже память о себе. Надрывные вздохи на грани стона над моим ухом были лучшей музыкой, которую мне довелось слышать за свою жизнь, они раззадоривали меня, лишали всякого контроля, отчего я выпускал зубы и терзал шею до красных пятен. — Дамиано… — Тихо позвал меня Томас и поёрзал, отчего я вновь покрылся мурашками и ощутил импульс в паху. — Как ты смотришь на то, чтобы… Ух ты ж блять! — Воскликнул он пополам со стоном, когда я ощутимо прикусил его за плечо, а потом тут же зализал это место, скользя влажным языком по солоноватой коже. — Как ты смотришь на то, чтобы поиграть? — С трудом закончил мысль он и улыбнулся с нечистой искрой во взгляде. — Хочешь ролевые игры? — Я положил руки на талию и повёл их вверх, почувствовав под тканью горошины сосков. — Я не против, в таком прикиде ты как раз смахиваешь на медсестричку. — Я предлагаю игру намного интереснее. — Томас привстал и наклонился в мою сторону, чтобы взять что-то у меня за спиной. Я аж подавился воздухом от того, насколько близко его грудная клетка находилась мне, с этого ракурса я спокойно мог заглянуть под пустующие чаши платья и лицезреть плоскую гладкую грудь. Красиво и чертовски возбуждающе. Пока я любовался видами, тем временем Томас уже достал всё необходимое и довольно показал мне: в руках он держал красные меховые наручники и кляп с чёрным шариком. — Готов? — Ещё спрашиваешь. — Я предвкушающе облизнулся, уже во всю представляя это блядство на Томасе и то, как он будет извиваться подо мной, будучи обездвиженным и лишенным умения говорить. Как же славно эти руки будут смотреться за спиной, когда я нагну его в коленно-локтевую… — Тогда открывай рот. — Томас потянул за оба кожаных ремешка кляпа и приставил к лицу шарик, отчего я оторопел и нервно сглотнул. Как это так? Нет-нет-нет, я не готов к такому раскладу событий! — Давай-давай, не стесняйся, обещаю несильно мучить тебя. Я нехотя открыл рот и в меня осторожно вставили шарик, крепко застегнув ремешки на затылке. В следующий момент Томас приказал снять футболку, что я сразу же сделал, а после мои руки завели за спину и стянули наручниками, показательно спрятав маленький ключик под белой кружевной бандалеткой на бедре, за чем я внимательно проследил. Затем парень оглядел меня со своей фирменной озорной ухмылкой и медленно провёл ладонью от шеи до живота, остановившись аккурат около ремня брюк, чтобы заставить меня сжаться. Запустив кончики пальцев под штаны, он приблизился к уху и с жаром прошептал следующее: — Думал, будет наоборот? — Его зубы прихватили мочку уха и слегка оттянули, отчего я неровно выдохнул и шумно сглотнул накопившуюся во рту слюну. — Наивный… — Рука наконец-то опустилась ниже и сжала яйца, вынудив меня рефлекторно дёрнуть связанными руками, а Томаса хмыкнуть. Я крайне сильно пожалел о том, что вместе с футболкой не снял брюки, ведь в них с каждой минутой становилось всё теснее и неудобнее. И самое ужасное состояло в том, что я не мог попросить об этом Томаса, который уже вовсю увлёкся лапать меня и терзать сосок с пирсингом! Мне оставалось лишь смиренно принимать ласки и молиться о том, чтобы мой садист поскорее опустил голову ниже или догадался хотя бы расстегнуть ширинку. Но он, кажется, совершенно не собирался делать это, его руки и губы побывали абсолютно везде, кроме паха. Я заёрзал на месте, за что получил шлепок по ноге, однако меня это нисколько не остановило, я всё ёрзал и ёрзал, пока Томас грубо не провёл ногтями по моей груди, оставив четыре красных царапины. Кожу неимоверно жгло, но возбуждение притупляло боль. — Что ты хочешь? — Задал риторический вопрос Томас и опёрся руками на мои бёдра, чтобы я больше не двигался. — Давай, скажи, я хочу знать это. «Ты до сих пор не догадался?» — промычал я в кляп, с запозданием осознав, зачем он спросил об этом. Маленький засранец, да он мстит мне! Мстит за наш первый секс, когда я мучил его и ждал, когда он признаётся в своих желаниях. И как тогда я мог допустить мысль, что он — девственник… Похотливый сучёнышь и любитель БДСМ, а не девственник! Ну ничего, я ещё оторвусь на его заднице, мало не покажется. Надеюсь, хоть в этом мне уступят инициативу? Я, конечно, не против занять принимающую позицию, но я совершенно не готовился к этому, чего не скажешь о Томасе. Закатив глаза и приняв условия игры, я качнулся тазом вперёд, намекая, что именно больше всего жаждет прикосновений. В ту же секунду светлая макушка оказалась между моих ног, что одновременно и обрадовало меня, и огорчило — знал же, что все мои просьбы, естественно, выполнять он не собирался. Мягкие губы невесомо прижались к твёрдому стволу, отчего узел в животе скрутился ещё сильнее. Не передать словами как я хотел, чтобы эти тонкие губы растянулись на моём члене, как жаждал почувствовать его глотку, эту важную тесноту, как мечтал скользить головкой по шершавому языку. Стиснув зубами шарик кляпа, я закрыл глаза, надеясь, что так будет легче переносить пытку: Томас нарочито медленно целовал мой пах и гладил его ладонью через слои одежды, по-блядски шумно обжигая дыханием. При любом другом раскладе это было бы приятно и расслабляюще, но не тогда, когда градус возбуждения превышает все мыслимые и немыслимые границы, а от голода срывает крышу. Грудь ходила ходуном, нутро изнемогало от напряжения, руки немели и просили свободы — я понимал, что если прямо сейчас не остановлю Томаса, то игра вместо удовольствия будет приносить раздражение, поэтому я несколько раз щёлкнул пальцами и громко промычал, всем своим видом намекая, что пора заканчивать. Томас поднял на меня глаза и сразу же отстранился, принявшись расстёгивать кляп. Наконец-то! — Освободи меня. — Неожиданно мой голос стал низким и хриплым, я в очередной раз дёрнул руками, звякнув наручниками. — А может, обойдёмся без этого? — Он схватил меня за плечи, сел на колени и сымитировал позу наездника, потираясь о мой член промежностью. — К примеру, я побуду сверху. — Многого хочешь. — Идея была довольно-таки заманчивой, но шла врозь с моими планами. Томас цокнул и достал ключ, ловкими движениями снимая наручники, которые успели натереть кисти скатавшимся мехом. Недолго думая, я потянулся к ширинке брюк и расстегнул молнию, высвобождая член, который изрядно измучился под грубой тканью. Пока я наслаждался свободой, в меня прилетел бутылёк с оранжевой жидкостью, на упаковке которого я с трудом прочитал «Масло для массажа». А вот и виновник цитрусового запаха, исходящего от Томаса, который, к слову, уже успел развалиться на постели. — А ты подготовился. — Хмыкнул я и мигом выбрался из ненужных штанов с бельём. — Ты не представляешь насколько. — Приподнявшись на локтях, Томас приглашающе развёл бёдра и прикусил губу, рассматривая моё обнажённое тело. — Догадываюсь. — Я навис над парнем и втянул его в пылкий поцелуй, параллельно одной рукой открывая упаковку с маслом. Мои пальцы, причём сразу два, скользили между гладких стенок достаточно свободно, но не настолько, чтобы сходу вставлять член, поэтому пришлось потратить несколько минут на растяжку. Комфорт Томаса был также важен, как и собственный. Стоило покончить с подготовкой и определиться с первой позой — мы выбрали миссионерскую, я тут же обильно распределил масло по стволу, пристроился к анусу и осторожно вошёл, чуть ли не закатив глаза от долгожданного ощущения влажной тесноты. Мою шею обняли цепкие руки, а поясницу — длинные ноги, отчего возбуждение захлебнуло меня с головой: мы подожжём эту ночь, оставим на коже память друг о друге, раскроем души, станем одним целым. Не зная тело Томаса, я начал с плавных неглубоких движений, прислушиваясь и к своим чувствам, и к его, в надежде, что это послужит отличной отправной точкой в поиске нужного ритма. Когда мне начали подаваться навстречу, я уже было подумал, что предпринял верную тактику, однако недовольное лицо Томаса говорило об обратном. — Что не нравится? — Я как будто с дедом трахаюсь. — Бросил он и прыснул от смеха. — Дамиано, брось осторожничать и еби меня нормально. — Откуда такие познания, неужели у тебя было с дедами? — Его сравнение меня взбесило, поэтому я пошёл в ответный удар. — Мужчины постарше бывают очень привлекательны, поэтому да, опыт имеется. — Томас ехидно расплылся в улыбке и запустил пальцы в мои волосы на затылке. — И с кем же он был? — Я сказал это быстрее, чем подумал, поэтому выдал свои настоящие эмоции, а именно — ревность. — С тобой. — Значит я трахаюсь, как дед?! — Злость охватила меня всего полностью, я подхватил его бёдра и намеренно толкнулся резче и быстрее, чем только удовлетворил желание Томаса. — Именно. — Пошло прикусив губу, Томас с вызовом взглянул на меня. Это стало последней каплей. Да откуда он знает, какой я в постели! Мои партнёры всегда кончали в диком оргазме и чуть ли не боготворили меня, когда я был сверху! Теперь я был просто обязан доказать это Томасу. Оперевшись руками по обе стороны от его головы, я быстро набрал темп, толкаясь в анус точно, резко, глубоко, но не до фанатизма. Реакция была соответствующая: парень охотно двигался во встречном направлении, извивался и блаженно постанывал, чуть ли не прибывая в экстазе от моего напора. Я и сам не меньше кайфовал, грубо вбиваясь в податливое тело, из меня тоже вырывались стоны, пусть и не такие высокие и частые как у Томаса. Смазка хлюпала в такт движениям, по коже всё больше скатывался пот, в палатке становилось до дури душно и жарко и по-хорошему нужно было открыть окно, но оторваться от процесса было невозможно, да мне бы и не дали, меня настолько крепко обхватили, что ни секунды не позволяли отстраниться. Из-за активного ритма тент вместе с Томасом раскачивался вперёд-назад, поэтому помимо нас шумела ещё и шлюпка, дрожа от каждого толчка. В один момент она так сильно пошатнулась, что даже вынудила меня остановиться и затуманенным разумом задуматься, от меня ли это или толчок пришёлся извне? — Ты это слышал? — Задал вопрос скорее сам себе, оглянувшись назад. — Не обращай внимание. — Томас обхватил моё лицо и притянул к себе, жадно целуя в губы. — Но… — Разве это может быть важнее меня? — Его язык переплёлся с моим, поэтому я лишь отрицательно промычал в ответ. — Правильно, а теперь продолжай. Я разорвал поцелуй и взглянул на него. Дерзкий, непокорный, мой… Лежит весь такой разгорячённый, на лице играет румянец, а на шее красуются следы и пятна, оставленные мной. Бретельки от платья давно соскользнули с плеч, открыв мне рвано вздымающуюся грудь, длинные светлые волосы разбросало в разные стороны, искусанные губы припухли, чем ещё сильнее манили меня к себе. Я продолжил двигаться, с интересом отметив, что Томас стал намного громче стонать. Было понятно, он имитировал, им двигало злорадство и жажда показать, кто вышел победителем в поединке. Я был уверен, именно Элизабет пнула нашу палатку, не стал бы Томас так реагировать на обычную ветку или опавший пальмовый лист. Ей-богу, даже сейчас соревнуются! Чтобы отвлечь его от мести, я предложил поменять положение и снять мешающее платье, на что он с радостью согласился. Сначала мы удовлетворяли друг друга в позе на боку, где у меня была прекрасная возможность трогать его везде и при этом не отрываться от процесса, а затем я наконец-то поставил его в коленно-локтевую, имея возможность свободно вбиваться в задницу, которую так привлекательно обтягивали белые подтяжки. Было трудно устоять перед таким нижним бельём, оно смотрелось на Томасе до безумия эротично, доставляя мне не только эстетический оргазм, но и физический. — А теперь повтори, что ты там сказал про деда. — Я упал на постель, пытаясь отдышаться и прийти в себя после накатившей страсти. Мышцы обмякли, влажную, потную кожу обдало холодком, внутри постепенно начало спадать напряжение. — Беру свои слова обратно. — Томас лениво перевернулся на спину и довольно прикрыл глаза, расположившись рядом со мной. Выглядел он так, будто отработал ночную смену в клубе, да и одет, в принципе, был соответствующе. — Хотя, если после каждого такого заявления ты будешь меня также трахать, то-о-о-о… — Размечтался, это была разовая акция. — Я боднул его плечом и положил руки под голову, мечтая о том, чтобы поскорее завалиться спать. Сегодня, я уверен, буду спать как убитый, после такого-то секса. — В следующий раз я свяжу тебя и… — М-м-м-м, шибари! Я согласен. — Томас аж оживился после моих слов, которые я, между прочим, даже не успел закончить. — Развратник, что у тебя на уме. — Я закатил глаза и хохотнул, сделав вид, что меня совершенно не заинтересовала его мысль. — Да так, парень один, ты его не знаешь. — Идиот. — Я обхватил шею Томаса одной рукой и хорошенько потрепал его по голове, мстя за всё, что только вспоминал. Вдоволь подурачившись и выяснив отношения в шуточной драке, мы начали приводить себя в порядок и готовиться ко сну. Спать голыми, конечно, практично и удобно, но не тогда, когда нет костра, а на коже сохнет сперма, поэтому мы натянули штаны и вышли из палатки, намереваясь обмыться стоялой водой из контейнеров и водосборника. Ночь встретила нас тихим стрекотанием сверчков и тёплым свежим воздухом, который вдохнул меня силы и оставил сладкое послевкусие. Правда стойкое ощущение того, что что-то изменилось, не давало мне покоя, поэтому я оглянулся по сторонам в попытке понять, что же вызывало подобные чувства, и с удивлением заметил отсутствие шлюпки Элизабет. Сначала я не поверил самому себе, обошёл территорию лагеря, даже заглянул в лес в надежде опровергнуть домыслы, однако стоило Томасу позвать меня и указать пальцем в сторону моря, теории подтвердились. Вдали, в объятьях лунной ночи, мигал тусклый красный огонёк — аварийный шлюпочный фонарь — и виднелся силуэт шлюпки, которая стремительно отчаливала от острова. Неужели она и правда сбежала от нас? Но зачем? В чём смысл отделяться? Настолько противно находиться с нами на одном клочке земли? Поведение девушки было мне непонятно, как и цель пребывания здесь. Не спорю, после кораблекрушения она хотела выжить, именно поэтому и остановилась на острове, но зачем было пытаться поссорить меня с Томасом? Мы бы прекрасно выживали вместе и даже, возможно, ладили, если бы Элизабет не начала склонять меня к измене. Снова подняв глаза на бескрайний горизонт, я решил не зацикливаться на произошедшем и отдать всё в руки судьбы, которая когда-нибудь обязательно расставит всё по своим местам, нужно лишь время. Это не моя жизнь, поэтому не мне её судить. «Каждому своя дорога» — сказал я сам себе, всматриваясь в чёрные грозовые тучи, которые величественно плыли по небу и предвещали конец ясной погоде и началу очередного шторма.