Chardonnay and white tulips (Шардоне и белые тюльпаны)

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Шерлоком Холмсом? — рассерженно выпалил Уилсон, кинув свой паспорт на деревянный стол. — О, — Хаус выгнул бровь и легко посмотрел на него поверх солнцезащитных очков, даже не потрудившись взглянуть на паспорт, — и тебе bonjour.       Он ухмыльнулся Уилсону, нахально держа причудливый бокал и размешивая в нём вино. — Присаживайся, ты, должно быть, устал после такого длительного путешествия, и к тому же вид великолепен, — он драматично махнул рукой в сторону обрамлëнного зелёными холмами моря, расстелившегося прямо перед его балконом, где он провёл весь день.       Уилсон простонал, когда взял деревянный стул и сел рядом с другом, налив себе бокал вина, прежде чем несогласно покачать головой. — Тебе никогда не казалось, что твои глупые игры заходят слишком далеко? — Ха, — криво усмехнулся старший, предлагая ему немного сыра и хлеба, — ты так говоришь только потому, что на этот раз на всё у тебя ушло предостаточно времени, — он глубоко вздохнул, наполнив лёгкие мягким весенним воздухом. — Двадцать три дня, ты теряешь хватку. — Я.., — заворчал Джеймс, сделав глоток вина, — ты только оставил записку, — он сделал второй глоток, осознав, насколько хорош этот сорт винограда. — Кадди так зла на тебя, — усмехнулся он, наконец отпуская всё напряжение, свалившееся на его плечи. — Ты сказал ей? — О твоих маленьких каникулах в Италии? — он покачал головой и съел виноградину. — Ни за что бы. — Хорошо, — Хаус улыбнулся и похлопал его по плечу.       Уилсон уставился на волны, бьющиеся о берег, положив голову на руку, а локоть поставив на стол. Он никогда бы не устал от морских пейзажей. — Почему бы просто не говорить мне о своих намерениях? — И пропускать всё веселье? Никогда.       Джеймс промычал что-то в ответ, вынул записку из кармана, откашлялся и посмотрел на своего друга, прежде чем прочитать вслух: — «Ты сможешь найти меня между оливковыми деревьями, у ванны почти двадцати стран. Деревня на маленьком острове с разноцветными домами, 13 миль от столицы мафии и дурацких блузок», — он отложил бумажку на стол. — Как я, черт возьми, должен был угадать, что ты сбежал в Корричеллу?! — он указал на пейзаж, окружающий их. — Я даже не знал, что такое Корричелла! — Разве я не достаточно ясно выразился? — вздохнув, Хаус взял записку и начал указывать на каждое предложение. — Оливы и ванна почти двадцати стран? Очевидно, что это Средиземноморье. Столица мафии и глупой моды? Неаполь. Деревня на маленьком острове с цветными домами? Корричелла! Ты — болван.       Уилсон отобрал у него записку, смял её и положил в карман. — Дело в том, — он глубоко вздохнул и попытался успокоиться, — что, я всё же нашёл тебя, — он указал за свою спину, где кожаный чемодан стоял у каменной стены временного жилища Хауса, — и я остаюсь. — Как и ожидалось, –Хаус откинулся на спинку стула, держась руками за затылок. — Что хочешь на ужин? — Мне всё равно, — пожал плечами гость, беря одну из книг, лежащих на столе. «Картины Клода Моне», а прямо под ней он заметил другую о Сальвадоре Дали. — Франческа? — Хаус щëлкнул пальцами и привлёк внимание горничной, — Ravioli di ricotta e spinaci al pesto per cenare, крикнул он, — E una bottiglia di Chardonnay, — добавил он, получив в ответ твёрдый кивок.       Уилсон фыркнул, быстро пролистывая книгу в руках. — Должен признать, ты знаешь, как проводить отпуск, — он закрыл книгу и склонил голову набок, чтобы лучше рассмотреть своего друга. — Конечно, –Хаус скрестил ноги и, наконец, снял солнцезащитные очки. — Если быть честным… я ожидал, что ты потратишь все свои деньги на алкоголь, наркотики и проституток. — Смело с твоей стороны предполагать, что я этого не делаю, –Хаус взял свою трость и встал. — Я просто делаю это по-итальянски.       Джеймс с лёгким смешком выдохнул, прежде чем последовать за ним в дом. Хаус взял пластинку и приготовил проигрыватель, итальянский джаз заполнил комнату, когда он пригласил Уилсона войти в кухню. Он громко подпевал, пока брал из холодильника фрукты и пару банок пива. — Лучшая клубника, которую я когда-либо пробовал, — он указал на керамическую миску, полную ягод.       Уилсон взял клубнику и проследил за тем, как сок стекает по его пальцам, прежде чем съесть её. — Вкусно, — он округлил глаза и взял предложенное пиво. — Говорил же, — гордо ухмыльнулся Хаус, громко отпивая из банки. — Я хочу показать тебе деревню, — он взял пачку Мальборо с барной стойки и повернулся к нему, — успеем до ужина.       Брюнет хмыкнул, взял своё лёгкое пальто и последнюю клубнику. — А где я буду..?       Хаус прервал его вопрос быстрым щелчком пальцев. — Наверху, — он указал на лестницу и добавил, — первая дверь справа.       Уилсон глянул на лестницу и кивнул себе, прежде чем выйти из дома и позволить Хаусу, твёрдо идущему к старой части города, вести себя.

***

— Деревня правда красива, — признал Уилсон, сидя с другом на скамейке у пляжа. Он громко вздохнул, глядя на ярко разлившийся закат перед собой.       Хаус, напевая что-то, вынул из кармана пачку сигарет, достал одну и обхватил её губами. Потом похлопал по карманам пальто и выругался себе под нос, когда понял, что забыл зажигалку дома. — Огоньку? –Уилсон достал из кармана старую серебрянную зажигалку, тяжёлый металлический звук вспыхнул в тишине. — Когда ты.., — Хаус закатил глаза, прежде чем слегка наклониться к нему, — неважно, — он изобразил безразличие.       Уилсон поднёс зажигалку к концу сигареты, пристально глядя в глаза мужчине и не желая разрывать зрительный контакт, который длился уже достаточно дольше, чем требуется, чтобы зажечь одну обычную сигарету. Хаус, находясь рядом с ним, наслаждался этой личной атмосферой. Морские раскаты, режущие скалы, весенний закат, мягкий бриз, небольшое расстояние между ними… Ему чуть не пришлось ущипнуть себя, убедиться, что это не глупый сон и что он на самом деле не спит в Нью-Джерси с пустой банкой викодина под боком.       И это не было сном. — Итальянки шикарны, — бросил Хаус откинувшись назад, глубоко затянувшись и улыбаясь в предвкушении от реакции Уилсона. — Я слышал, — тот почесал затылок, глядя в сторону и выискивая глазами последние всполохи заката. — Итак, ты собираешься найти мне девушку в Италии? — он дразняще усмехнулся, прежде чем взять пачку Мальборо прямо из кармана Хауса и закурить сигарету. — Ни за что, — тот взял зажигалку обратно. — Думаю, ты и так хорош в этом, — он играл с этой же зажигалкой, кончиками пальцев поглаживая инициалы, выгравированные на ней.       Уилсон нахмурил брови. — Ты думаешь, я хорош в этом? Разведясь почти трижды и не совсем с Эмбер? — лёгкий смешок заставил его случайно вздохнуть дым и закашляться. — Но даже в той паршивой ситуации ты всё ещё не сдался в любви, –Хаус глянул на него. — Ты романтичный придурок, в курсе?       Джеймс пожал плечами. — Может и быть, — затем он наклонил голову в его сторону и робко улыбнулся. — В конце концов, я объехал пол-Земли ради тебя, — добавил он с лёгкой усмешкой.       Грег встал со скамейки, стараясь избегать его взгляда. — Мы должны идти, — он бросил окурок на асфальт и притушил её тростью, — ужин должен быть уже готов. — Конечно.       Они возвращались домой, отпуская дружеские шутки и разговаривая о незначительных жизненных вещах. Придя, мужчины обнаружили аккуратно накрытый стол на террасе, на нём — бутылку вина в ведёрке со льдом и несколько белых и розовых тюльпанов в вазе. Уилсон что-то насвистывал себе под нос, пока Хаус искал горничную сообщить об их приходе. Вскоре после этого она подоспела с их едой. — Я мог бы привыкнуть к этому, — признался Уилсон, наливая себе второй бокал вина.       Хаус улыбнулся, прежде чем утащить последние равиоли с тарелки друга. —Ты серьёзно? — неожиданно выпалил он. Уилсон вытер губы кончиком белой салфетки и взял бокал вина. — Разве для тебя это звучало как шутка? — он сузил глаза, взбалтывая напиток. — О, ты такой сладкоречивый мужчина, я действительно поверю, что ты так же разговариваешь со своей восьмидесятилетней соседкой, — и это заставило Уилсона рассмеяться.       Брюнет провёл рукой по волосам, прежде чем посмотреть на море перед собой. — Может и так, но я бы не пересёк чёртову Атлантику, только для того, чтобы увидеть её, — он усмехнулся и оглянулся на Хауса, который казался одновременно удовлетворённым и поражённым его ответом.       И впервые за всю жизнь Хаус потерял дар речи. На самом деле потерял. Он не знал, что сказать или как отреагировать. Уилсон воспринял это как абсолютную победу и попросил у горничной бутылку шампанского, прежде чем снова созерцать Средиземное море.       Словно как во сне, нет разницы в тревожном или в самом долгожданном, Хаус быстро встал и направился к своему другу. Без колебаний он положил руку на затылок Уилсона и заставил того посмотреть на него, прежде чем наклониться. Хаус втянул Джеймса в поцелуй и углубил его, как только Уилсон бессознательно — или, возможно, полностью осознавая свои действия, — раскрыл рот. Хаус не смог сдержать улыбку и прервал поцелуй, когда почувствовал, как пальцы другого пробежали от его плеч к голове, зарывшись в волосы. Он отстранился, чтобы вернуться на своё место в полной тишине, но почувствовал, как Уилсон схватил его за руку и встал. — Что? Тебе этого недостаточно? — Хаус выгнул бровь и обернулся. — Представляю, с тремя бывшими… — Помолчи, — пробормотал Уилсон, прежде чем снова поцеловать его, на этот раз, однако, убедившись, что именно он берёт на себя инициативу. — Ты не можешь просто начать это и сбежать, — пожаловался он, его губы всё ещё касались губ Хауса.       Тот громко вздохнул, прислонив трость к столу и мягко приобняв Уилсона за талию. — И не собирался, — он открыто любовался им. — Отлично, –Уилсон хмуро смотрел на него, — потому что я тебе не позволю, — добавил он, прежде чем снова притянуть его для очередного поцелуя. — Отлично, — ответил Хаус ему в губы. — Отлично, — повторил Уилсон. Короткие итальянские каникулы оказались более многообещающими и волнующими, чем планировал сначала Хаус.