***
Формально я всё ещё был гостем Льювиллы, которая меня в Рэмбу и приглашала, а значит, находиться во дворце Мойры мне никто не запрещал. Я стоял, прислонившись к стене, и бросал отсутствующие взгляды на проходящих мимо слуг и знатных особ. Каждый раз, когда в толпе мелькали зелёные волосы, мною мгновенно овладевал какой-то болезненный ужас: хотелось убежать, скрыться или, на худой конец, отвернуться, только бы не встречаться сейчас с Моргантой. Но, присматриваясь повнимательнее, я всегда с облегчением понимал, что ошибся. Не знаю, приходилось ли моим родственникам испытывать когда-нибудь ту боль, которую в тот момент испытывал я. Возможно, я сам так никогда и не познал бы эту боль, если бы не ответил на признание Морганты, как бы глупо это ни звучало. Действительно ли любовь в конечном счёте всегда кончается расставанием? Если да, то почему же все ищут этой любви, восхваляют её, говорят, насколько она прекрасна? Какой вообще смысл пробуждать в себе эти, как все говорят, замечательные чувства, если потом окажется, что всё было зря? И стоят ли эти чувства страданий, которые ожидают после как минимум одну из сторон? Возможно, некоторые считают, что стоят, и готовы во имя любви пойти на любые меры. Но лично мне уже так не казалось. Интересно, а Морганту хоть немного мучила совесть, когда она меня отвергала? Я снова вспомнил её выражение лица, которое глубоко въелось мне в память и даже как будто запечатлелось под веками: стоило мне закрыть глаза, и я тут же видел её чуть приподнятый подбородок, снисходительную усмешку и непередаваемое равнодушие, сквозившее в её глазах. Нет, совестью и сожалением тут даже не пахло. Уверен, она сказала это совершенно осознанно. Но думала ли она о последствиях, которые могут повлечь за собой эти слова? Чёрт её знает. Ответ на этот вопрос она унесла с собой в могилу. Как и на все остальные вопросы, которые я мог бы ей задать. «Я думаю, что нам пора прекратить играть в возлюбленных. Это ни к чему хорошему нас не приведёт». Проклятье… Неожиданно меня снова охватила жгучая злость, когда эта фраза, произнесённая Моргантой, всплыла в моей памяти. Всего несколькими жалкими словами она перевернула мою жизнь вверх дном. Я думал, что и до этого знал силу слова, но только тогда увидел её в действии. И, конечно же, я и подумать не мог, что эта сила может быть настолько разрушительной. Из всех молодых людей, которые её окружали, она присмотрелась именно ко мне. Почему? Что именно во мне ей нравилось? То, что я — принц Эмбера? То, как я себя веду? Моя внешность? Мой взгляд на окружающий мир? Только Морганта знала, какая из моих догадок была верна, но, честно говоря, я уже не был уверен, что мне так уж хочется это узнать. Мне и встречаться с ней не хотелось, а о чём-либо говорить — и подавно. А может, я действительно не вызывал у неё никаких чувств, и она просто использовала меня для того, чтобы удовлетворить свои желания. А с её стороны это было так… подло? Жестоко? Казалось, ни одно из этих слов не может в полной мере описать мои чувства. — Вы в порядке? Я могу чем-нибудь помочь? Я обернулся и увидел, что в двух шагах от меня стоит девушка и держит поднос с напитками. Судя по её одежде, она была кем-то вроде служанки. Конечно, мне следовало ожидать, что рано или поздно кто-нибудь обратит на меня внимание. Если я хотел, чтобы меня не трогали, то мне следовало поискать более уединённое место. Впрочем, сомневаюсь, что во дворце Мойры вообще есть такие места. — Всё нормально, — проронил я, в глубине души желая, чтобы она отвязалась. Но отвязываться эта дама как раз не спешила. — Уверены? — Да, не волнуйся, — в отличии от Морганты, она была ниже меня по положению, а значит, я мог совершенно спокойно отставить формальности при общении с ней. Мне вовсе не хотелось сейчас, чтобы меня жалели и говорили, какой я несчастный. Мне от таких вот утешений отнюдь не легче — напротив, они меня унижают. Я принц, чёрт возьми! И я хочу, чтобы ко мне относились подобающим образом, даже если я этого не заслуживаю. В тот момент мне просто хотелось, чтобы никто не лез мне в душу. Я скрестил руки на груди и уставился прямо перед собой, давая понять, что беседовать я сейчас не расположен. Но то ли эта девица не понимала намёков, то ли была чересчур назойливой по своей натуре. Она поставила поднос на пол, совершенно не заботясь о том, что кто-нибудь может на него наступить, и прислонилась к стене рядом со мной. — Ты меня не слышала? Всё в порядке, я же сказал, — предпринял я ещё одну попытку её спровадить. — Вино сейчас всё равно никто не пьёт, а я порядком утомилась его разносить, — незнакомка вздохнула и театрально вытерла пот со лба. — Вы же не против, если я ненадолго составлю вам компанию? Нет, лично я был очень даже против. Но, увидев, как девушка по-прежнему стоит рядом и время от времени на меня поглядывает, я понял, что уходить она точно никуда не собирается. И игнорировать её я тоже не мог, поскольку она то и дело предпринимала попытки со мной заговорить. — Кстати, меня зовут Миранда, — представилась она и снова внимательно посмотрела на меня, ожидая моей реакции. — А вас? — Я — Рэндом. Девушка неожиданно подпрыгнула на месте, и тут же, спохватившись, поклонилась мне чуть ли не до земли. — Принц Рэндом Эмберский? Я ухмыльнулся, наблюдая за тем, как изменилось её выражение лица после того, как я назвал ей своё имя. — Просто Рэндом. Тебе не нужно обращаться ко мне так официально. Как-никак, я здесь тоже гость. Миранда медленно выпрямилась и, пригладив обеими руками волосы, широко улыбнулась: — Что ж, как скажете… Рэндом. Она снова прислонилась к стене, засунув руки в карманы своего передника, а я, вздохнув, уставился на гостей. К счастью, пока что Онора была единственной, кто меня заметил. Чтобы не стоять совсем без дела, я вытащил из кармана пачку сигарет и попробовал закурить — впрочем, не сильно надеясь, что получится. Но, увидев, как спичка в моей руке всё же загорелась, когда я ею чиркнул, мне не удалось скрыть изумление. Девушка, услышав моё удивлённое хмыкание, посмотрела мне в лицо и хихикнула. — Как это получается? — ошарашено пробормотал я, совершенно забыв о том, что ещё пару минут назад я был готов на всё что угодно, лишь бы она ушла. — Дворец леди Мойры, как и вся Рэмба, зачарован особым образом, — пояснила она. — Вы, наверное, замечали, что вода на него не воздействует? Хотя бы потому, что вы совершенно спокойно можете дышать здесь. Я кивнул: — Должен признать, что ты права. В ответ на мои слова девушка рассмеялась, как будто я только что отпустил удачную шутку. Потом она с самым невозмутимым видом наклонилась, взяла со своего подноса бокал вина и, выпрямившись, сделала глоток. Я же опасливо покосился на неё: — Ты, вроде как, должна разносить это вино, а не пить. Она беззаботно пожала плечами: — А почему бы и нет? Всё равно его больше никто пить не будет. А если и будет, то вряд ли кто-то заметит, что на подносе стало одним бокалом меньше, — она опустошила свой бокал до половины и кивнула на поднос: — Хотите? Я невесело усмехнулся: — Давай. Всё равно я в такой ситуации, что хуже уже точно не будет.***
— Конечно, он вполне заслуживает поклонения, — пробормотал я в ответ на слова Виалы, втайне слегка задетый тем, что даже Миранда, эта легкомысленная и безответственная девчонка, плохо обученная манерам и готовая в любой момент отлынуть от своих обязанностей, осмелилась — хоть и не так отчаянно — влюбиться в Корвина. — Я думала, вы ушли, — прокомментировала Виала. Но голос её раздался не справа от меня, как можно было ожидать, а где-то позади. Я обернулся и увидел, что за то время, пока я предавался воспоминаниям, она успела пересесть в кресло, и теперь снова взялась за вязание. Я уже не первый раз заставал её за этим занятием. — И куда я, по-вашему, уйду? Это ведь теперь и моя комната тоже, — ответил я, усмехнувшись. — Да. Точно, — она виновато улыбнулась. — Вы увлекаетесь вязанием? — поинтересовался я, кивнул на спицы в её руках. — О, да. Оно меня успокаивает, — объяснила девушка. — Мне кажется, создавать что-то своими руками всегда приятно. К тому же эта работа не такая сложная и не требует особых навыков. Иногда я целую ночь не могу справиться с бессонницей, и именно вязание помогает мне в таких случаях. — Помогает уснуть? — уточнил я. Она кивнула. — А что насчёт вас, Рэндом? — Меня? — я озадаченно поднял брови, не понимая, что она имеет в виду. — У вас есть любимое дело — такое, которое никогда не надоедает? — Я увлекаюсь игрой на ударных и планеризмом, — отозвался я, снова переведя взгляд на окно. — И ещё игрой в карты, но в последнее время гораздо реже. — О, — почему-то она улыбнулась и хлопнула в ладоши после моих слов. Наверное, мой ответ соотносился с её представлениями о моих хобби. — Но раньше у меня были и другие увлечения, — добавил я. Уверен, что все мои братья и сёстры за отведённые им века, а то и тысячелетия занимались очень многим и приобрели кучу полезных навыков. Я же за всю жизнь успел попробовать себя в роли фотографа, модели, писателя, инженера, врача и даже каскадёра, но ни одна из этих профессий не привлекала меня настолько, чтобы хоть в одной из них я достиг мастерства. И не раз мои занятия заканчивались раньше, чем мне самому этого хотелось. Как-никак, я был принцем Эмбера, а у принца тоже есть свои обязанности. Виала, сидя в кресле, продолжала вязать, и лицо её, как всегда, было совершенно невозмутимо. Что же всё-таки связывало мою жену с Мойрой? Действительно ли она хотела чего-то добиться, заключив брак со мной, или же сам титул придворной дамы для неё что-то значил? Я мало что знал о Виале, и, наверное, именно поэтому она казалась мне подозрительной. Но изменится ли моё мнение о ней после того, как я узнаю о ней всё? Поднявшись с кресла, Виала снова подошла к окну. — Это может прозвучать странно, но могу я узнать, как вы выглядите? — Как я выгляжу? — удивлённо переспросил я, не ожидая подобной просьбы с её стороны. — Да. Понимаете, я ведь вас не вижу. И порой мне бывает трудно говорить с человеком, не имея никакого представления о его внешности. Конечно, о вас у меня есть представление, — быстро добавила она, — но оно основано только на моих домыслах. — И какое оно, ваше представление? — осведомился я, поддавшись внезапно нахлынувшему на меня любопытству. — Ну, знаете… — моя собеседница неопределённо поводила рукой в воздухе. — Когда придворные дамы леди Мойры говорили о лорде Корвине, они, как правило, очень подробно описывали его внешность. А вы — его брат, поэтому я представляла вас похожим на него… но, конечно же, я могу быть не права. Я рассмеялся: — Боюсь вас разочаровать, но я по большей части полная противоположность Корвина. Он действительно мой брат, — сообщил я, задумчиво глядя на свои руки, — но никто бы не сказал, что в нас есть хоть что-то общее. Корвин совсем другой. Он не похож ни на кого из принцев, да и вообще ни на кого из моих родственников, ни на одного эмберца, которого я знал. Хотя он гораздо старше многих из нас — старше его только Эрик и Бенедикт… — Не думаю, что это плохо, — вставила Виала. — Вы не обязаны быть его точной копией, даже при условии, что вы родственники. Вы — один человек, он — другой, — чуть помедлив, она протянула руку к моему лицу. — Можно мне… ? Вообще-то, обычно я стараюсь чётко обозначать границы своего личного пространства, и не позволяю кому ни попадя прикасаться к себе. Но Виала — особый случай. Интересно, каково это — общаться с человеком и при этом не знать, как он выглядит? Наверное, довольно неудобно. Лично мне никогда не приходилось лишаться зрения, и я себе такого даже вообразить не мог. Поэтому в ответ на её не до конца высказанный вопрос я кивнул: — Конечно. Она подошла ко мне ещё на пару шагов и, подняв руку, осторожно провела от моего виска к подбородку. Потом такая же участь постигла и всё моё лицо. Коснувшись моих волос, Виала взяла одну прядь и провела пальцами по всей её длине. Несколько раз кивнув, словно анализируя свои ощущения, она убрала руку. — Спасибо, — наконец произнесла она, улыбнувшись. И, помолчав ещё пару секунд, добавила: — Вы… красивый. Неожиданно я понял, что невольно задержал дыхание, и, медленно выдохнув, снова повернулся к окну. Как, интересно, я должен реагировать на подобное заявление? Тем более что прежде я никогда не слышал подобных слов от кого бы то ни было. Если для принятия комплиментов требуется какой-то опыт, то у меня этого опыта точно не было. — Всё в порядке? — прокомментировала Виала моё молчание. — Я… мне просто никто раньше такого не говорил. — Правда? — Правда, — хотя раньше много кто отмечал мою решительность и прочие черты моего характера. — Ну, значит, у них очень плохое чувство вкуса, — спокойно произнесла девушка, будто моя внешняя привлекательность давно уже была общеизвестным фактом. Больше всего я хотел того, чтобы Виале я действительно нравился, и чтобы её комплименты не были лживыми. Помнится, Морганту поначалу тоже привлекал мой внешний вид. Но теперь я уже не был уверен в том, что это было правдой. Возможно, она говорила, что я ей нравлюсь, только для того, чтобы со мной сблизиться, а на самом деле она не видела во мне ничего особенного. Но мне хотелось верить, что Виала — не такой человек. По крайней мере, сейчас. Я окинул взглядом своё отражение в стекле. — Правда красивый? — Довольно красивый, — её подтверждение слегка ослабило мои сомнения насчёт искренности этих слов.***
Следующие несколько недель были для меня довольно унылыми. Такими унылыми, что мне даже не хочется во всех подробностях рассказывать, что эти недели со мной происходило. Скажу только одно: со мной не происходило ничего, что было бы достойно упоминания. — Выглядишь так себе, — заметила мне Льювилла, когда мы с ней встретились в одном из залов дворца. Не знаю, выглядел ли я настолько ужасно, что даже она, самая вежливая из моих сестёр, решилась мне об этом сказать, или же она просто констатировала факт таким образом. — Как ты себя чувствуешь? — осведомилась она. — Примерно также, как выгляжу, — пробурчал я. Должен признать, что здесь, в Рэмбе, меня то и дело одолевали необъяснимые страхи, которые в основном были связаны с нынешним положением дел в Эмбере. И от того, что я ничего не знаю, мне было ещё хуже. Все эти страхи преследовали меня даже ночью, превращаясь в кошмары, хотя я был рад уже тому, что мне время от времени представлялась возможность проспать всю ночь напролёт. Сегодня, например, перед самым пробуждением, мне и вовсе приснилась какая-то чертовщина: будто я находился в тронном зале дворца Эмбера, а посреди этого зала стояли Эрик и Корвин и перебрасывались короной — той самой, за которую многие из нас так отчаянно борются. Вокруг них бегали все остальные мои братья и пытались у них эту корону вырвать, причём безрезультатно. А за спиной Корвина стояла Флора со стаканом виски в руке и укоряла: «Я лишилась своего единственного мерседеса и пачки сигарет по твоей вине!» «А вот и нет, сестрёнка, это была моя идея!» Ну, почти моя. По крайней мере, в исчезновении сигарет виновен был уж точно исключительно я — признаюсь, соблазн был слишком велик. Что касается мерседеса, то идея позаимствовать его у Флоры и «поехать покататься» принадлежала именно Корвину. Но действовали мы сообща, пусть Корвин тогда и был лишён памяти, так что, наверное, в краже Флориной машины виноваты были мы оба. Хотя мне до сих пор кажется, что поступили мы правильно. — Но даже эти тени под глазами тебе идут, — сказала Льювилла, видимо, пытаясь как-то меня взбодрить. — А глаза у тебя из-за этого кажутся даже голубее. Я вздохнул и наконец смог улыбнуться. Даже если её слова не были способны изменить моё состояние, она вполне заслуживала поощрения — хотя бы потому, что вела себя по отношению ко мне не так высокомерно, как остальные мои сёстры. — Ты как будто не понимаешь, — нахмурившись, заявила она. — Уже скоро месяц, как ты здесь. Конечно, это очень приятно — проводить время вместе и позволять себе до поры до времени не думать об Эмбере со всеми его интригами, но ты почему-то никогда ничего мне не рассказываешь! — Ну… рассказывать особо нечего, — пробормотал я. В глубине души я понимал, что она права. Я и без того ругал себя за то, что не рассказал ей о том, что меня тревожило. Льювилла переживала за меня и, несомненно, имела право знать. Но даже с ней я не мог обсудить то, что меня волновало по-настоящему. А в данный момент волновала меня по большей части судьба Корвина. Но как, интересно, я расскажу об этом Льювилле? Даже если я каким-то образом смогу это сказать, наверняка она спросит, с чего бы это у меня такой интерес к его персоне. А на этот вопрос я уже не смогу ответить. — Я знаю не больше твоего, — добавил я. — Ты же помнишь, что последние несколько веков я сидел в Отражениях и ни разу не возвращался в Эмбер. Со мной даже никто из наших не связывался. И я понятия не имею, что там сейчас происходит. Я знаю только, что Эрик хочет занять трон, а Корвин планирует ему помешать. Вот и всё. Что тут ещё можно сказать? Некоторое время сестра напряжённо вглядывалась в моё лицо, словно пыталась понять, лгу я ей или говорю правду. Наконец она кивнула: — Хорошо. Ты прав. Наверное, зря я выпытываю у тебя подробности, — она вздохнула и убрала волосы с лица. — Я полагаю… гм… в общем, посмотрим, как оно пойдёт дальше. Мне и самому хотелось узнать, как оно пойдёт дальше, и я надеялся, что со временем до меня дойдут хоть какие-то известия о том, что происходит в Эмбере. Однако я и подумать не мог, что изменения в моей жизни произойдут так скоро и будут такими масштабными. Однажды утром ко мне подошла какая-то служанка с письмом в руке и сказала, что это письмо адресовано мне. Сперва я решил, что она что-то перепутала, поскольку ждать письмо мне было не от кого, но, посмотрев на конверт повнимательнее, я в самом деле обнаружил там своё имя. На секунду у меня возникла надежда, что это долгожданные вести от семьи, но я тут же понял, что это не так: «Принц Рэндом Эмберский, Срок Вашего пребывания в Рэмбе должен составлять ровно год. С сожалением извещаю Вас, что Вы умрёте гораздо раньше, если не последуете моему совету. Покиньте Рэмбу как можно скорее и больше никогда сюда не возвращайтесь. Также настоятельно рекомендую Вам оставить свои попытки помочь принцу Корвину захватить трон. В противном случае всё закончится для вас очень плохо». Перечитав письмо несколько раз, я, пребывая в глубочайшем недоумении, уставился на него. Содержание этого таинственного послания повлекло за собой много вопросов. Кто, чёрт побери, его написал? В какую ловушку я умудрился попасть на этот раз? И неужели обитатели Рэмбы настолько меня ненавидят, что готовы пойти на всё что угодно, лишь бы меня тут не было?