***
— Ты в порядке? Я поднял глаза и непонимающе уставился на Виалу, которая задала этот вопрос, тем самым вернув меня к реальности. — Да, — машинально ответил я. — Ты уверен? Мне кажется, за весь день ты не произнёс ни одного слова. Только утром сказал, что пойдёшь прогуляться, — она села на стул напротив меня. — Что-то случилось? Я ничего не ответил. У меня было такое чувство, что стоит мне сейчас открыть рот, и я тут же расскажу ей всё, что можно и что нельзя, а ей это, скорее всего, не нужно и не интересно. Да и мне не очень-то нужно, чтобы она об этом знала. «А так ли не нужно?» — внезапно встрял мой мозг. — Заткнись, — прошептал я. Виала нахмурилась: — Прости, что? — Не ты, — поспешно отозвался я. — Это… мой внутренний голос. Ему нужно заткнуться. — О… — она понимающе кивнула, потом поднялась со стула и куда-то ушла. Я пожал плечами, провожая её взглядом. Её поведение меня немного озадачило, потому что обычно она не была похожа на человека, который вот так резко обрывает разговор, даже не предупредив собеседника. Однако через пару минут она вернулась, держа в руке стакан воды. Всё так же улыбаясь, девушка поставила его на столик: — Это тебе. Не найдясь с ответом, я молча уставился на стакан, и подсознание против воли подбросило мне разговор с Жераром, о котором я хотел бы не думать, но всё равно каждые несколько минут возвращался к нему. Не знаю, почему, но когда я хочу что-то забыть, то, как назло, помню это во всех деталях, а когда пытаюсь вспомнить что-то, что действительно для меня важно, это удаётся далеко не всегда. — Тебе лучше выпить воды, чтобы успокоиться, — напомнила Виала о своём присутствии. — Да, спасибо. Она кивнула, но с места не сдвинулась, по-прежнему стоя возле кресла. — Что-то не так? — Я просто подумала, что, возможно, смогу ещё чем-нибудь помочь. — Вряд ли, но спасибо за беспокойство, — я вымученно улыбнулся ей, даже несмотря на то, что она не могла этого видеть, и взял стакан. Виала снова села напротив меня. — Помнишь, я недавно сказала, что иногда хочется сказать то, что чувствуешь? — она сделала небольшую паузу и добавила: — Мне кажется, тебе это сейчас очень нужно. Вообще я, как правило, не любитель изливать душу, но после её слов мне действительно захотелось выговориться. Я, конечно, не мог предсказать её реакцию, но меня уже не сильно волновало, что она об этом подумает. — Если что-то случилось, я могу тебя выслушать, — она сделала небольшую паузу и кивнула на столик: — Но перед этим я всё же советую тебе выпить воды. Если у тебя что-то серьёзное, то и обсуждать это будет лучше… скажем так, на холодную голову. Согласен? Как только она это произнесла, я почувствовал дежавю, словно этот разговор уже был недавно, только для «недавнего» разговора он был малость не недавним. Я вспомнил, как Грэй в Тексорами ставил передо мной стакан воды всякий раз, когда я наведывался к нему в гости. «Лишним не будет, — отмечал он тогда. — Если ты пьян, это поможет избавиться от похмелья, а если не пьян — прибавит тебе здоровья, красоты и жизненных сил». Не знаю насчёт красоты и здоровья, но насчёт жизненных сил он был в чём-то прав. — С этим трудно спорить, — усмехнулся я в ответ на вопрос Виалы и, последовав её совету, залпом осушил стакан. — Ладно, я расскажу. Но ты можешь быть шокирована тем, что услышишь. — Я вся внимание. Судя по реакции девушки, даже перспектива быть шокированной её не напрягала. Хотя мне по-прежнему казалось, что рассказать об этом будет непросто. Оно и неудивительно, ведь Виала была первым человеком, с которым я собирался этим поделиться. Когда хочешь сказать что-то сложное, главное — просто начать, и тогда говорить будет легче. Поэтому я поставил уже пустой стакан обратно на столик, чтобы меня ничего не отвлекало, и начал: — Помнишь, ты когда-то спрашивала, есть ли у меня любимый человек? Виала кивнула: — Да, и ты сказал, что есть. Я снова уставился на стакан, потому что метод а-ля «начни разговор, а потом будет легче» мне совершенно не помог. Признать тот факт, что я в кого-то влюблён, было для меня легко, потому что я сам уже давно принял это. Влюблённость в собственного брата я тоже принял, пусть и с большим трудом и через несколько походов к психиатру. Но многие люди, в том числе и мой отец, считали такие чувства аморальными и недопустимыми. И поэтому сказать о том, в кого именно я влюблён, было не так-то просто. Да чего уж там, это было совсем не просто. — Дело в том, что этот человек… — я снова на секунду замолчал, пытаясь подобрать правильные слова, — как бы тебе сказать… определённо не тот, в кого мне следовало влюбляться. Виала удивлённо подняла брови: — Кто-то может тебе это запретить? — О да, и ещё как, — хмыкнул я. — Ты сказал «этот человек»… — осторожно начала она. — Значит, это мужчина? — Да, — бросил я. — Понятно. И… что же в этом плохого? Я покосился на неё: — Тебя не напрягают такие люди? Моя собеседница пожала плечами: — А почему должны? У любви нет пола. У меня и до встречи с тобой была знакомая, которой нравились женщины, и это вовсе не делало её плохим человеком, — она улыбнулась. — Поэтому всё в порядке. Я невольно улыбнулся в ответ. Вообще-то, если бы мы с Корвином не были братьями, меня, наверное, даже не напрягал бы тот факт, что мы оба мужчины. Но наш отец чуть ли не с малых лет вбивал нам в голову, что мы не должны заглядываться на своих сестёр, потому что подобное кровосмешение недопустимо. Да и на братьев, вероятно, тоже. Хотя об этом он ничего не говорил. — Дело не только в этом, — решился сказать я. — А в чём? Я снова на секунду замолчал, после чего посчитал нужным предупредить её: — Вот сейчас ты можешь быть шокирована. Она рассмеялась: — Рэндом, я уже поняла, что это будет что-то необычное. Я ведь сказала, что готова тебя выслушать, так что можешь говорить, — её лицо вдруг стало серьёзным: — Я никому не скажу, если ты боишься этого. Я снова вздохнул, потом на секунду прикрыл глаза и тут же пожалел, что сделал это, потому что в голове у меня всплыло лицо Корвина во время нашего последнего разговора. Думать о нём сейчас было слишком больно, поэтому я поспешно открыл глаза. Тем не менее, это каким-то образом придало мне храбрости, и я наконец решился сказать: — Понимаешь, главная проблема для меня в том, что мы с этим человеком родственники. Я посмотрел на свою собеседницу, чтобы увидеть её реакцию на это известие. Однако Виала вовсе не выглядела шокированной или хотя бы удивлённой, словно заранее знала, что я собираюсь ей сообщить. — Это кто-то из твоей семьи? — уточнила она. — Да, — отозвался я, не понимая, почему, чёрт возьми, она так спокойна даже после этой новости. — Позволишь догадаться? Я пожал плечами — не потому, что забыл о неспособности своей собеседницы видеть, а потому, что просто не придумал, что на это ответить. Виала же выдержала небольшую паузу, а затем произнесла то, от чего мне сразу захотелось выпить второй стакан воды: — Это Корвин, верно? Я был так поражён, что не мог вымолвить ни слова и только молча смотрел на неё во все глаза, будучи уже не в состоянии скрывать свои эмоции. Хотя, конечно, моих эмоций она не видела. Я открыл было рот, но так и не нашёлся с ответом и закрыл его. Гораздо больше меня удивило не то, что она догадалась, а то, как она это сделала. Никакой информации кроме того, что любовный интерес у меня в принципе имеется, я ей, кажется, не давал. В любом случае этого было недостаточно, чтобы вот так сходу понять то, что я до этого вообще никому не рассказывал. Но Виала по-своему истолковала моё молчание. — Прости, я не хотела тебя обидеть. Я не права? Просто ты так… увлечённо о нём рассказывал, — она снова улыбнулась. — Это так заметно? — пробормотал я. — Значит, я всё-таки права? — осторожно осведомилась она. Я кивнул, но через секунду осознал свою ошибку и проронил: — Да. — Не сказала бы, что это сильно заметно, — ответила она на мой вопрос. — Но если подумать, то можно догадаться. Мне кажется, чувства, какими бы они ни были, непросто скрыть, и они всё равно будут проскальзывать в твоих поступках, даже если ты не будешь говорить об этом прямо. Я пожал плечами: — Наверное. — Ты из-за этого переживаешь? — спросила девушка. Вот оно. — Не совсем. Со мной недавно связались по Карте, и я узнал, что он… с ним случилось кое-что плохое. — О, — она нахмурилась. — Я… могу спросить, что именно? Я сглотнул, потому что желание выпить второй стакан воды вдруг возникло снова. — Его… ослепили, — я нервно усмехнулся, и только это дало мне сил продолжить: — И взяли в плен, насколько я понял. Я замолчал, и мои мысли снова автоматически вернулись к разговору с Жераром. Что самое забавное, сейчас я вообще ничего не чувствовал по этому поводу. Может, я просто ещё не до конца всё понял и на подсознательном уровне считал, что это не по-настоящему. — Ох, Рэндом… мне ужасно жаль. Я криво улыбнулся: — Я просто… даже не знаю, можно ли вернуть зрение с помощью регенерации. Я знаю, что на нас почти все раны со временем затягиваются, но… о таком я раньше не слышал. И поэтому мне страшно. — Я даже не могу представить, насколько это больно — сначала иметь зрение, а потом лишиться его. Я лишена его с рождения, поэтому мне не с чем сравнивать, и я как-то… привыкла, — она едва заметно улыбнулась, но эта улыбка тут же исчезла: — Но мне правда очень жаль, что с Корвином это случилось. — Спасибо, — проронил я. — Я не знаю, имею ли право это спрашивать, но… — она убрала с лица прядь волос и только после этого продолжила: — Ты планируешь когда-нибудь рассказать ему о своих чувствах? Я коротко рассмеялся: — О, нет. Я не могу. Взгляд Виалы выражал сочувствие. Наверное, мой голос ясно отражал то, что происходило у меня внутри. — Боишься, что тебя отвергнут? — предположила она. — Ну, этого я тоже опасаюсь… — я откашлялся. — Но есть ещё кое-что. Я, конечно, не знаю точно, но подозреваю, что его любит ещё кое-что из нашей семьи. И это, вероятно, взаимно. — И, похоже, ты можешь предположить, что это за человек, — произнесла моя собеседница. — Наша сестра Дейдра. Они с Корвином… много времени проводят вместе. И видно, что они близки. Даже цвета в одежде у них одинаковые. Виала кивнула, наверное, анализируя сказанное мной. — Я пару раз встречалась с леди Дейдрой. Однажды я пыталась с ней заговорить, но она отвечала мне с такой интонацией, словно моё присутствие её раздражало, — она пожала плечами. — Честно говоря, я не совсем понимаю её. Я понимающе усмехнулся: — Да и я тоже. Обычно она со всеми более-менее приветлива, но на меня каждый раз смотрит как на… кхм, — я замолчал, потому что все сравнения, которые пришли мне в голову, были не вполне себе культурными. — Я поняла, — улыбнулась Виала, избавив меня от необходимости объяснять дальше. — Ты уверен, что леди Дейдра влюблена в него? Если они в хороших отношениях, то это может быть просто дружеская ревность. Возможно, она видит, что Корвин хорошо к тебе относится, и поэтому ты ей… скажем так, не очень симпатичен. — Я даже не уверен, что он хорошо ко мне относится, — пробормотал я. — Но ты упоминал, что иногда тебе так кажется, — напомнила она. — Ага, — я вздохнул, — кажется. — Может, объяснишь, в чём именно проявляется его… хорошее отношение к тебе? — поинтересовалась она. — Извини, если тебе трудно об этом говорить, просто… — Всё в порядке, — я замолчал, пытаясь вспомнить какой-то конкретный пример. — Ну, например… когда я был подростком, он учил меня фехтовать. Я, честно говоря, не любил эти тренировки и всегда на него огрызался… мне кажется, будь я на его месте, прибил бы себя на одном из уроков, — я усмехнулся. — А он всё это терпел и даже умудрялся шутить… хотя, возможно, он просто боялся, что ему попадёт от отца, если он мне что-нибудь сделает. Виала ничего не ответила, поэтому я продолжил: — Да и к тому же у нас в семье все друг друга ненавидят и нередко пытаются убить. А Корвин… — я на секунду нахмурился, потому что его имя, произнесённое мной, отозвалось болью в сердце. — когда я начинаю об этом думать, мне кажется, что у нас довольно неоднозначные отношения. Врагами мы никогда не были, но и друзьями нас не назовёшь. — А ты тоже пытался его убить? — осведомилась девушка. Не буду отрицать, что я частенько строил своим братьям, а то и сёстрам, всякие пакости. Конечно, существовали достойные исключения, я не говорю, что их не было. Но в связи с вопросом, заданным Виалой, мне вспомнился один случай, из-за которого меня до сих пор мучает совесть. Он бросает яркий свет на одну из сторон моего характера, а потому, думается мне, должен быть упомянут в моём рассказе.***
Речь снова пойдёт о памятном инциденте, во время которого Корвин и Блейз оставили меня на острове, благодаря чему я смог на пару дней примерить на себя роль Робинзона Крузо. За время, проведённое там, я немного покопался в себе и понял, что не могу думать о Корвине в плохом ключе, что бы он мне ни сделал. Тем не менее, желание отомстить братьям за тот случай у меня всё равно было, и мои чувства к Корвину этого не отменяли. Поэтому через несколько дней после произошедшего Корвин, надевая сапоги, напоролся на гвоздь, который я услужливо туда подложил. Сделал я это, прокравшись ночью к нему в комнату, после чего ещё пару часов просидел у него под кроватью, дожидаясь, пока он встанет. По-моему, именно тогда я впервые услышал нецензурную брань из его уст. Самое смешное в том, что Корвин был абсолютно уверен в том, что это сделал не я, а Джулиан. А когда он ему это предъявил, Джулиан даже не стал отрицать свою причастность — если бы не это обстоятельство, возможно, Корвин бы быстро смекнул, чьих это рук дело. Прежде чем нога брата зажила, ему пришлось проходить добрых два дня, хромая и непрерывно ругаясь.***
— Нет, не пытался, — проронил я. — Понимаю, — пробормотала девушка. — Послушай, я не хочу указывать тебе, что делать, но… — она замолчала. — Но… ? — Но ты же понимаешь, что нельзя всё время держать чувства в себе? — не дав мне времени возразить, она подняла руки и продолжила: — Да, это твой выбор, и я понимаю его, но если ты так и будешь скрывать то, что чувствуешь, эта любовь может тебя уничтожить. Морально, разумеется, но всё же. Я усмехнулся: — А ты думаешь, что в такой ситуации у меня есть выбор? — Не хочу показаться банальной, но у тебя всегда есть выбор, Рэндом. — Виала, он мой брат. Как думаешь, какова вероятность того, что мои чувства взаимны? Да практически нулевая, — буркнул я. — Я даже не знаю, как бы он к этому отнёсся. Уж лучше я сохраню наши нынешние отношения, чем буду рисковать тем, что у нас уже есть. — Это очень благородно с твоей стороны, но ты уверен, что сможешь это выдержать? — Не знаю, — честно ответил я. — Я просто не знаю, что мне ещё делать. — Например, попробовать с ним поговорить? — Я ведь уже сказал, что это не вариант. Он ни за что не примет чувства собственного брата. Сомневаюсь, что у подобных отношений вообще может быть счастливый конец. — Ты не можешь этого знать наверняка, — возразила девушка. — Если Корвин — хороший человек, то я не думаю, что случится что-то ужасное, если ты с ним поговоришь. — Боюсь, мы не настолько близки, чтобы обсуждать подобные вещи, — отметил я. — Но он же связывался с тобой по Карте, — напомнила моя собеседница. — Вряд ли он сделал бы это, будь ты ему безразличен. Или он связался с тобой исключительно по делу? — Ну, сперва он действительно выглядел так, будто хотел просто поговорить, — признал я. А потом чёртов я начал болтать про Эрика и всё испортил. — Вот видишь? — обрадовалась Виала. Я пожал одним плечом: — Да, но это ещё не значит, что мои чувства взаимны. — По крайней мере, ты ему в каком-то смысле нравишься, — резюмировала она. — И если ты скажешь ему о своих чувствах, вполне возможно, что он спокойно к этому отнесётся. Может, он тоже влюблён в тебя, мы ведь не знаем этого. — Это невозможно, — заявил я. — Тогда почему то, что ты любишь его, возможно? Я пожал плечами. Виала — уж не знаю, нарочно ли — сделала то же самое. — Конечно, отрицательный ответ возможен, — продолжила она, — но это не отменяет того, что попытаться стоит. Когда она это сказала, у меня внезапно возникла одна мысль. Сперва я сам же ужаснулся и приложил все усилия, чтобы выбросить её из головы, пока она не засела там чересчур крепко: «Нет, это кошмарная идея!» Мысль и впрямь была, возможно, не самая гениальная. Но увлекательная. И чем больше я об этом думал, тем сложнее мне было отказаться от этой идеи. «У тебя ничего не выйдет, и думать об этом забудь!» — предпринял мой мозг вторую попытку. Мысль отпускала меня максимум на пару секунд, но всякий раз неизбежно возвращалась. И в конце концов я сдался: — Ты права, Виала. Я попытаюсь. Она вскинула брови: — Это было быстро. Что ты имеешь в виду? Я встал с кресла и заявил, в глубине души до сих пор поражаясь самому себе и не понимая, почему, чёрт меня побери, я сейчас так спокоен: — Я попытаюсь его спасти.