Чёрный Ангел

      Я прищурился и вгляделся в темноту, пытаясь определить, с кем мне сейчас предстоит иметь дело, но не смог рассмотреть ничего, кроме жёлтого пятна света, которое понемногу приближалось — значит, этот кто-то точно шёл сюда.       Я поудобнее перехватил книгу, чтобы в случае чего мне не пришлось тратить на это время потом — хотя я уже не был уверен, что она мне поможет, — и направился вперёд. Даже если я пойду в обратную сторону, нам, вероятно, всё равно придётся встретиться, так что чем раньше это произойдёт, тем лучше. Да и вообще, зачем я катастрофизирую раньше времени? Может, это просто один из стражников, совершающий обход. Тогда и книга не понадобится.       Пару минут спустя я оказался на расстоянии нескольких метров от незнакомца, и понял, что то жёлтое пятно было фонарём, который он держал в руке. Мне хватило всего пары секунд, чтобы осмотреть этого человека и понять, кто передо мной стоит.       Это был Дворкин.       Несколько секунд мы удивлённо смотрели друг на друга, не издав ни звука и не проронив ни единого слова. Потом я вспомнил, что в руке у меня детектив, принадлежащий именно Дворкину, и зачем-то спрятал его за спину. Тот проследил взглядом за моей рукой и, хихикнув, произнёс:       — А я всё думаю, кто же это таскает вещи из моего кабинета.       — Это было всего один раз, — возразил я.       — Ну-ну.       По его хитрому прищуру и тону, которым он это произнёс, было видно, что он мне не верит.       — А что, кто-то и до этого таскал у тебя книги? — интересно, на кой чёрт я это спрашиваю?       — Было дело, — кивнул он и снова хихикнул: — И не только книги. Ты уже видел грифона?       «Кого?» — тут же озадачился мой мозг, но потом до меня дошло, что, вероятно, он имеет в виду зверя на цепи, который некоторое время назад здорово испугал Флору. Я кивнул.       — Странно, что он оставил тебя в живых после этой встречи.       Я вскинул брови:       — А что, ты бы хотел обратного?       — Это послужило бы тебе уроком за то, что ты постоянно пропускал мои лекции, — снова хихикнул он.       — Можно подумать, что остальные регулярно их посещали.       — Те, кто посещал, потом скажут мне спасибо.       Я пожал плечами:       — Не все планируют связывать свою дальнейшую жизнь с магией.       О чём мы вообще сейчас разговариваем? Дьявол...       — Ну-ну, — снова сказал Дворкин и, оглядев меня, подозрительно прищурился: — А что ты здесь делаешь?       — Искал пропавший стул Флоры, — в сущности, это не было секретом, поэтому сейчас я вполне мог позволить себе сказать правду.       — Здесь? — спросил он почти с той же интонацией, что и Флора, когда я сказал ей, что читаю.       Я пожал плечами:       — Мы искали в твоём кабинете, но его там не оказалось. Что нам ещё было делать?       — Помощь нужна?       Я пожал плечами и уставился себе под ноги, не зная, что на это ответить. Дворкин всё-таки немного (а может, и не немного) псих, и я не знал, что в его понимании является помощью. С другой стороны — чего мне его бояться? Это всего лишь старик с фонарём, и в текущий момент он вряд ли сможет мне что-то сделать.       К тому же, сейчас он даже не вёл себя как псих. Единственное, что меня немного напрягало — это его постоянное хихиканье.       — Ну, мне-то этот стул не нужен, — проронил я, — а вот Флора была бы рада, если бы ты его нашёл.       Дворкин нахмурил лохматые брови — в отличии от головы, на них у него волос было в избытке.       — Если вспомню, как он выглядит, найду, — неожиданно пообещал он.       Я вскинул брови:       — Спасибо... наверное.       Он усмехнулся:       — Это же стул твоей сестрицы. Зачем тебе меня благодарить?       — По-твоему, было бы лучше, если бы я ничего не сказал?       Дворкин опять хихикнул:       — Не думал, что тебя волнует моё мнение о тебе.       М-да. А мне ещё сперва показалось, что он ведёт себя не как псих.       — Разве я сказал, что меня оно волнует?       Сказать по правде, в мире не так уж много людей, чьё мнение меня волнует по-настоящему. И вообще я обычно стараюсь делать то, что сам считаю нужным. Возможно, это так сказалось на мне отсутствие внимания со стороны родителей в детстве — никто не указывал мне, что делать, поэтому я поступал так, как мне казалось правильным.       — А ты что здесь делаешь? — решил поинтересоваться я.       — Иду кормить зверя. Он же без еды остался по твоей милости.       Я нахмурился, осознав смысл сказанных им слов:       — То есть ты держишь его там для того, чтобы он кого-то сожрал?       — Нет, — усмехнулся мой собеседник. — Но это вполне может произойти. То, что он не решил пообедать тобой, уже чудо.       — Ну извини, что разочаровал тебя, — огрызнулся я.       Дворкин в очередной раз хихикнул, и я наконец не выдержал:       — Что смешного?       — Мне казалось, что обычно ты менее серьёзен, — отметил он. — А сейчас даже ни разу не улыбнулся за всё время.       — А ты не думаешь, что неправильно судить человека только по внешнему виду?       Он снова прищурился, пристально смотря мне в лицо, и, если честно, я даже не знал, засмеяться мне в ответ на это или оскорбиться.       — Ладно, — я попытался протиснуться мимо него, потому что он загораживал почти весь проход, а тоннель сам по себе был не слишком широкий. — Если ты собираешься изучать меня и высказывать свои наблюдения, то я пойду.       Дворкин не стал меня задерживать, но стоило мне пройти несколько шагов, как меня вдруг осенило и я резко обернулся:       — А хотя подожди.       Дворкин, который за это время тоже успел отойти от меня на несколько шагов, медленно развернулся и зачем-то поставил свой фонарь на пол:       — Чего тебе, внучок?       «Внучок»? Ладно, сделаю вид, что я этого не слышал...       — Ты случайно не знаешь, можно ли по этому тоннелю дойти туда, где находятся тюремные камеры?       Я не знал, насколько Дворкину можно верить, но мне показалось, что в данной ситуации будет лучше спросить, чем не спрашивать. В случае чего я ведь смогу проверить это самостоятельно.       Дворкин пожал плечами:       — Может, можно. А может, и нет.       Я нахмурился:       — А точнее?       Клянусь, если он снова хихикнет, я кину в него чем-нибудь.       К счастью, хихикать он не стал, а лишь развёл руками:       — Сам увидишь.       Бросив это, он поднял фонарь и, не дав мне возможности спросить что-то ещё, зашагал в противоположном направлении.       Гм. Это не то чтобы очень помогло...       Ну что ж, я всё равно собирался туда идти. Мне по-любому надо искать выход, так что походить в ту или иную сторону так или иначе придётся. Почему бы и не туда?       Приняв такое решение, я коротко вздохнул и пошёл дальше. Никаких дверей или чего-то ещё достойного внимания мне за всё это время не встретилось — а шёл я, по моим ощущениям, около часа. В какой-то момент я даже начал думать, что мне стоит повернуть обратно, потому что ничего интересного я там уже не увижу и только потеряю время.       Пройдя ещё несколько метров, я наткнулся на ещё одну дверь, которая находилась не в стене, а прямо поперёк тоннеля, полностью перекрывая проход. Я подёргал дверь, особо ни на что не надеясь, и, как и ожидалось, она оказалась заперта.       — Принц Рэндом?       Я вздрогнул и обернулся, выискивая глазами того, кто меня позвал. Через несколько секунд мне удалось разглядеть стражника, который стоял в углу возле двери и которого я не сразу заметил из-за плохого освещения.       — Твою ж мать... напугал, — выдохнул я, опуская занесённый на всякий случай детектив Дворкина.       — Извините, — стражник вышел из угла, что позволило мне разглядеть его получше, и поклонился.       — Что это за дверь?       Он удивлённо моргнул, но всё же ответил:       — Она ведёт в подземелье.       Бинго. Всё-таки хоть чего-то моё часовое хождение да стоило.       — Ты можешь отпереть её?       Удивление проступило на его лице более отчётливо. Я повторно оглядел его и вспомнил, что это Джейми — по словам другого стражника, именно он сломал мне рёбра. После осознания этого мне резко расхотелось иметь с ним дело, но выбора у меня не было — на данный момент он был единственным человеком, которого я здесь видел.       — Конечно, но... — он нахмурился, — я не знал, что вам интересно смотреть на заключённых.       Я раздражённо вздохнул. Терпеть не могу, когда другие люди додумывают за меня мои мысли.       — Давай я сам решу, что мне интересно, а?       После этих слов Джейми, похоже, наконец вспомнил, какое положение я занимаю и какое занимает он сам, и поклонился:       — Прошу прощения, принц.       — Ага, — я кивнул на дверь. — Ты её сам откроешь или мне надо использовать свои полномочия, чтобы заставить тебя это сделать?       Упоминание титула, как правило, работает в таких ситуациях. Сработало и на этот раз.       Когда дверь отворилась, я осторожно заглянул в неё и внезапно понял, что мне страшно. Страшно от того, что я могу сейчас увидеть или, наоборот, не увидеть. Конечно, какая-то часть меня действительно очень хотела увидеть Корвина и хоть как-то его поддержать, но я не знал, как это скажется на моей психике, если я увижу его сейчас.       Чтобы не струсить окончательно, я решительно переступил порог и тут же услышал, как Джейми закрыл за мной дверь.       Я вздохнул и сразу же рассердился на себя за такие мысли.       Почему я вообще позволяю себе об этом думать? Какая разница, как это повлияет на мою психику? Корвину ведь нужна поддержка.       Я хотел быть ему другом. Так что из меня за друг, если я отворачиваюсь от него, прикрываясь своей психикой, в тот момент, когда ему сильнее всего нужна помощь?       Я снова вздохнул, на этот раз уже для храбрости, и пошёл вдоль тюремных камер. Освещения там почти не было, поэтому мне приходилось останавливаться возле каждой из них и по паре минут вглядываться в людей, которые там сидели. Большинство из них никак не реагировали, но некоторые всё же бросали на меня вопросительные взгляды. Но все они были не тем, кого я искал.       Пару раз у меня даже проскальзывала мысль, что, возможно, Корвин настолько изменился, что я могу его и не узнать. Но я тут же отмахнулся от этого предположения — конечно, он мог измениться за это время, и наверняка изменился, но как минимум черты лица у него должны были остаться прежними. А уж они-то сохранились у меня в памяти очень отчётливо.       Сколько здесь вообще камер? И сколько времени у меня уйдёт на то, чтобы осмотреть их все?       У меня не было никакой информации о том, где именно находится Корвин — да и даже если бы была, вряд ли это упростило бы поиски, потому что все камеры выглядели абсолютно одинаково. Мне пришлось просмотреть ещё с полдюжины из них, чтобы наконец наткнуться на него.       Он сидел в дальнем углу, поэтому на этот раз мне пришлось вглядываться дольше обычного. Первое, что бросалось в глаза — это его чрезмерная худоба и сильно отросшие волосы, которые доставали ему теперь почти до поясницы и выглядели так, будто расчёска их уже давно не касалась. Впрочем, наверняка так оно и было. Сперва я пытался рассмотреть его лицо, но оно было полностью скрыто волосами, поэтому мои попытки оказались тщетны.       Я сглотнул, потому что в горле у меня пересохло, и вполголоса позвал:       — Корвин?       — Что?       Мне пришлось сделать глубокий вдох и на секунду задержать дыхание, потому что иначе, как подсказал мне мой мозг, у меня бы точно случился нервный срыв. Это действительно был его голос, ошибки быть не могло. Но интонация, с которой он мне ответил, совершенно не вязалась с обычной интонацией Корвина. Корвин, которого я знал, никогда не сдавался, а человек, сидящий сейчас за решёткой, как будто окончательно утратил веру в себя.       Я бы убил Эрика и всех, кто довёл его до такого состояния, если бы только мог. Медленно и мучительно.       Они заслужили этого после того, что с ним сделали.       — Это я, Рэндом, — произнёс я.       Наступила долгая пауза. Я по-прежнему напряжённо всматривался в неподвижный силуэт брата.       — Рэндом? — до меня донеслось что-то похожее на саркастичную усмешку: — Серьёзно?       — Да, — на более длинный ответ меня не хватило.       Мне померещилось какое-то движение, и пару секунд спустя я понял, что это Корвин поднял руку, чтобы поправить волосы. Правда, убирать их с лица он не стал. Может, не хотел, чтобы я видел его лицо?       — Вот как, — он откашлялся. — И что ты здесь делаешь?       — Я... — «пришёл за тобой» — хотел сказать я, но осёкся, — ... тебя тут ищу.       Если бы я закончил эту фразу так, как изначально задумывал, это прозвучало бы так, словно я собираюсь его отсюда вытащить. Нет, фактически, я мог бы. Мог бы взять отмычки, прокрасться сюда, вырубить (или подкупить) парочку стражников, вскрыть замок... но какой во всём этом смысл? Допустим, я освобожу его, и что дальше?       Больнее всего в этой ситуации было осознавать, что я полностью бессилен.       — Понятно, — Корвин снова усмехнулся. — Рейн рассказывал, что ты, вроде как, под домашним арестом. Тебе не влетит за то, что ты здесь?       Даже находясь в таком положении, он всё ещё был способен думать о других. Потрясающе.       Я усмехнулся в ответ:       — Возможно, но я не понимаю, от кого. Да и даже если влетит, мне как-то плевать.       Из глубины камеры до меня донёсся вздох.       — Я польщён, что ты идёшь на такие риски ради меня, чего я, несомненно, не заслуживаю, но будет лучше, если ты уйдёшь.       Я недоумённо вгляделся в угол, силясь увидеть выражение его лица и заранее зная, что мне это не удастся из-за загораживающих его волос, цвет которых почти сливался с темнотой камеры. Тон брата мне ни о чём не говорил — он произнёс это абсолютно спокойно, так, что не было понятно, что он чувствует.       — Ты... не рад, что я пришёл?       — Я чертовски этому рад, — судя по промелькнувшему в его голосе раздражению, всё же не чертовски. — Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, понимаешь? Ты и так уже страшно рисковал собой, чтобы проникнуть в Эмбер и попытаться убить Эрика — кстати, молодец, смелости у тебя будь здоров. Тебе этого мало?       Хоть его речь и носила скорее обвиняющий характер, я не мог не рассмеяться в ответ на его замечание о моей смелости. Я всегда считал образцом смелости именно его, и мне было приятно слышать, как сам Корвин отмечает её во мне.       — Что ж, замечательно. Я пытаюсь его воспитывать, а он ещё и смеётся, — мне показалось, что на этот раз в его тоне промелькнула улыбка или нечто на неё похожее.       — Извини, — сказал я, но улыбаться не перестал. — Просто мне не так уж и часто делают комплименты.       — Да ну?       — Чтобы сосчитать людей, которые это делали за всю мою жизнь, мне будет более чем достаточно пальцев одной руки.       — Безобразие, — отметил Корвин из своего угла. Я поймал себя на мысли, что за всё время нашего разговора он так ни разу и не встал и не подошёл ко мне.       — Почему ты сидишь там?       — Странные у тебя вопросики, Рэндом. Может, потому что это моя камера? — его тон как будто был рассчитан на то, чтобы я снова засмеялся, но я этого не сделал.       — Ты понял, о чём я. Ты же мог встать и подойти сюда. Почему ты этого не сделал?       — Мне вообще не хочется, чтобы ты меня видел, — буркнул он.       — Почему?       — Слушай, я в таком состоянии, что меня вряд ли кто-то захочет видеть. Когда мы виделись в последний раз, я выглядел совсем по-другому. Я хочу, чтобы ты помнил меня таким, как тогда.       В голове у меня тут же возник его образ в тот момент, когда мы стояли у Лабиринта в Рэмбе, и мне снова стало больно. Корвин был прав: сейчас он выглядел совершенно иначе. Тем, кто был мало знаком с ним, наверное, вообще могло бы показаться, что перед ними другой человек.       Но вслух я сказал совсем другое:       — Разве это так важно?       — Что именно?       — То, как ты выглядишь. Даже если тебя лишили зрения и бросили в тюрьму, ты всё ещё остался Корвином, а на это уж точно никто повлиять не в силах. У тебя могут забрать что угодно, кроме тебя самого. Это никто не способен у тебя отнять, понимаешь? Я...       Я резко оборвал сам себя, потому что до меня дошло, что я только что собирался произнести: «Я люблю тебя за то, что ты — Корвин, а не за то, как ты выглядишь».       — Ты — что? — подлил масла в огонь брат.       — Неважно, — быстро ответил я, чтобы не передумать и всё-таки не сказать то, что засело у меня в голове и никак не хотело оттуда убираться. — Я что, собственно, спросить собирался... Как ты тут вообще?       Корвин мрачно усмехнулся:       — Пока ещё жив.       — Я могу тебе как-нибудь помочь?       Он снова вздохнул и провёл рукой по волосам — я во второй раз машинально отметил то, как сильно он похудел за это время. У Корвина и до этого было не такое уж и богатырское телосложение (не Жерар, в общем), а его руки и раньше были чем-то похожи на мои. Я знал, что он увлекался игрой на гитаре, так что это, в принципе, было для него естественно. Но сейчас он выглядел почти как живой скелет.       Господи. Его здесь кормят вообще?       — Вряд ли, — проронил брат в ответ на мой вопрос. — Но спасибо, что спрашиваешь.       — Ты уверен?       — Я уже говорил это, но скажу ещё раз: ты и так уже достаточно для меня сделал. Если ты не станешь лишний раз подвергать себя опасности, это уже будет помощью.       Я уставился себе под ноги, анализируя его слова. А потом спросил то, что спрашивать вовсе не планировал — это получилось как-то само собой:       — Почему ты так зациклен на моей безопасности?       — Зациклен? — в голосе брата проскользнуло удивление.       — Конечно, — я передёрнул плечами. — Не суйся туда, не суйся сюда, посиди в Рэмбе, не подвергай себя опасности... или ты можешь объяснить это как-то по-другому?       Наступила ещё одна пауза. Я уже начал думать, что, наверное, зря об этом обмолвился и мне стоит извиниться, когда Корвин промолвил:       — Ты хороший человек.       Я удивлённо моргнул:       — Да?..       — Ты много раз мне помогал, ничего не требуя взамен. С тобой легко общаться, и ты один из немногих моих братьев, которым я искренне доверяю, — серьёзно произнёс он и усмехнулся: — Мне было бы грустно потерять тебя, Рэндом. Наверное, именно поэтому я стараюсь сделать всё возможное, чтобы этого не случилось. Не знаю, насколько всерьёз ты воспринимаешь мои слова, но я всё равно не могу этого не говорить, — ещё одна усмешка.       Мне пришлось снова сделать глубокий вдох и ещё к тому же запрокинуть голову к потолку, потому что на глаза мне совершенно неожиданно навернулись слёзы. Последний раз это происходило со мной ещё в детстве — мне тогда было, наверное, лет десять. А после смерти моей матери у меня как будто что-то переклинило. Я понял, что слёзы ни черта не изменят в моей жизни, а потому нет смысла и лить их понапрасну.       Похоже, сейчас мой мозг решил, что смысл есть.       Вдобавок к этому на меня нашла какая-то необъяснимая слабость, и мне пришлось положить детектив на пол, потому что мне показалось, что иначе я бы его уронил. Смешно — я могу без особых усилий выломать любую дверь, но в тот момент был не в состоянии удержать какую-то книгу.       — Рэндом, у тебя там всё в порядке?       — Ага. Просто великолепно, — я бессознательно шмыгнул носом и тут же понял, что это было ошибкой:       — Погоди, ты что, плачешь?       — Нет-нет, я в полном порядке, — поспешил я его убедить, попутно вытирая слёзы и стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал ровно. — Просто здесь дьявольски холодно, и я об этом как-то не подумал, когда шёл сюда, вот и...       Договорить я не успел, потому что ко мне неожиданно потянулась рука, и секунду спустя чьи-то пальцы осторожно коснулись моего виска и провели по щеке.       Я ошарашенно поднял глаза, боясь лишний раз шевельнуться, и увидел, что Корвин стоит почти вплотную к решётке, левой рукой держась за один из прутьев, а правую протянув сквозь них. Я по-прежнему не видел его лица, но сумел рассмотреть улыбку на нём. Улыбка была не то чтобы очень весёлой, но главное в такой ситуации — это хотя бы её наличие.       — Зачем? — тихо спросил я, сам не до конца понимая, что означает мой вопрос.       Зачем ты подошёл ко мне, когда сам говорил, что не хочешь этого?       Зачем дотрагиваешься до меня сейчас?       Зачем заставляешь меня думать, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе?       Стоило мне озвучить последний вопрос у себя в голове, как циничная часть моего мозга тут же начала придумывать аргументы «против»: ты его младший брат и, вероятно, друг, Рэндом, это вполне нормальный жест для человека, который не хочет потерять кого-то близкого...       — Не знаю, — так же тихо отозвался Корвин, но руку не убрал. — Тебе это неприятно?       — Нет! — поддавшись какому-то инстинктивному порыву и на секунду испугавшись, что он сейчас отстранится, я накрыл его ладонь своей. — Конечно, нет, просто... — я замолчал, пытаясь подобрать слова, которые описали бы мои чувства, — это довольно необычно.       Корвин усмехнулся:       — Необычно?       — В смысле, обычно ты так не делаешь, — уточнил я, — и я подумал, что это странно. Но я не против, — быстро добавил я, потому что мне показалось, что это прозвучало резко.       Брат снова улыбнулся и как будто хотел сказать что-то ещё, но тут откуда-то со стороны входа в подземелье послышались голоса.       — О, чёрт возьми, — он резко убрал руку и поспешно прошагал в свой угол: — Извини, Рэндом, но сейчас тебе правда лучше уйти. Даю голову на отсечение, что сюда пришли стражники делать обход, и им вряд ли понравится, что ты со мной разговариваешь.       — Ну, это естественно, — пробормотал я.       — Но я правда был рад, что ты пришёл, — добавил Корвин, и я не смог сдержать улыбку:       — Я тоже.       Я кинул взгляд в сторону лестницы, ведущей наверх, но, неожиданно кое-что вспомнив, резко развернулся обратно к брату:       — В любом случае, знай, что только ты и заслуживаешь такого риска с моей стороны.       Я поднял с пола детектив Дворкина и ушёл, даже не обернувшись.