Mea maxima culpa. In nomine patris

Северянин шел быстро. Так быстро, как только позволяла проклятая нога, которая, оставшись без опоры, словно бы наказывала хозяина за это. Тупая, ноющая, до зубовного скрежета успевшая надоесть, выматывающая боль каждую секунду напоминала — зачем ты отдал трость? Почему лишил себя самого поддержки? И как мы теперь с тобой будем? «Уймись, а?» - попросил Нортеньо суку-боль, стискивая зубы до скрипа. И та послушалась, выпустила из зубастой пасти растерзанную не столько пулей, сколько не вовремя сделанными и, прямо скажем, не самыми профессиональными операциями конечность, позволила двигаться чуть быстрее. Это, без сомнения, показалось бы странным любому — вот так разговаривать с собственной болью, задабривать её, умолять оставить в покое хоть на чуть-чуть. Любому — но не Северянину. За все время, прошедшее с момента ранения, он привык к боли, сросся с нею, сроднился. Он чувствовал её постоянно, почти всегда; разве что в те недолгие минуты, которые за годы, проведенные в Каракасе, сложились в часы - в те минуты, что он провел в объятиях Вьехо, боль терзала его не не так сильно. С ним одним — рядом, возле, бок-о-бок, на нем, под ним, в нем и около него… предлогов можно было подобрать множество, суть оставалась неизменной — Вьехо был лучшим лекарством, способным победить боль, прогнать её, пусть не надолго, пусть на те самые минуты, выросшие в часы - в конце концов несколько часов, проведенных без боли… несколько часов из восемнадцати лет — это уже не мало. Северянин пересекал городскую площадь, нисколько не удивляясь тому, что в разгар рабочего дня она оказалась ни разу не многолюдной. Можно было бы списать подобную странность на жару, что терзала город уже несколько дней кряду. Термометр, висевший в его комнате, шкалил, и Теньо гонял кондиционер на полную мощность, только бы спастись от изнуряющего зноя. Ему казалось… Да нет, он был совершенно уверен в том, что боль — жестокая сука! - в жару принимается донимать его сильнее обычного, и в такие дни жалел о том, что не может сейчас оказаться далеко-далеко от этих берегов. Там, на Севере, где море — ледяное, колючее, ласкает истерзанный холодом берег, где соленый ветер гонит над морем косматые, грозные, грязно-серые тучи, где наглые чайки кричат пронзительно и зло — там, в родном Тёнсберге боль не мучила бы его так сильно. Там, в северном краю, в краю его предков, в краю жестоких, циничных, лживых и сильных богов, ему, Нортеньо, больше не было места. А Крис Хемсворт воспоминания о родных местах мог только лелеять всем сердцем, хранить их, вытравленные на подкорке — ведь у него не было альбома с фотографиями, который так любил рассматривать Серхио Алварес. Так вот Северянин пересекал городскую площадь, думая о том, что те, кто ждет его в заведении под вывеской «У Марио», позаботились о том, чтобы народу на площади было как можно меньше. Магазины, чьи витрины привлекали посетителей, отчего-то оказались закрыты. Аптека — Крис помнил, что как-то раз, проезжая мимо по каким-то своим делам, покупал тут неизменные красные таблетки — тоже не работала. Даже мороженщик, что выкатывал тележку с самого утра и увозил её только когда начинало темнеть — даже мороженщика не было видно. Это можно было бы назвать странным, если бы не знать, что тот, кто поджидал бывшего сотрудника Института внешних дел Ватикана Криса Хемсворта, был тем еще параноиком, и если назначал встречи где-нибудь вне собственной резиденции, то как правило их организации отводилось столько времени и сил, будто бы речь шла не о директоре церковного института, а как минимум о премьер-министре не самого затрапезного государства. Северянин знал эту особенность за бывшим своим коллегой. За бывшим младшим коллегой, если уж быть точным. С тех самых пор, как Антонио Росси получил кардинальский сан и вступил в новую должность, эта самая паранойя только усугублялась. Подходя к заведению, где назначена была встреча, Теньо успел заметить рабочего, который старательно красил балкон, на первый взгляд совершенно не нуждающийся в покраске. Еще двое ковырялись возле канализационного люка, причем оборудования, которое могло бы пригодиться сантехникам, рядом с рабочими не наблюдалось. Зато в карманах бесформенной робы можно было спрятать не только пистолет, но и оружие посерьезнее. А сколько еще народу прячется в соседних зданиях, на крышах да в подъездах? Сколько их — невидимых глазу? Северянин усмехнулся — не многовато ли охраны для одного кардинала? Не многовато ли убийц на одного него… Не Криса Хемсворта, нет — как раз Крис Хемсворт мог бы положить если бы не всю свиту Росси, то большую её часть. А старому, хромому, а главное - безоружному пентюху Теньо хватило бы и тех троих, что он успел заметить. Он увидел Антонио Росси сразу же, оказавшись внутри ресторанчика. Впрочем, внутрь Нортеньо запустили не сразу, а только после того, как двое крепких парней хорошенько ощупали его сверху донизу, разве что ботинки не попросили снять. - День добрый, кардинал, - приветствовал Северянин бывшего коллегу, однако руки навстречу не протянул. Да и Росси не приподнялся даже со своего стула в знак уважения. Ни о каком уважении не могло идти речи между князем Церкви и скверным чадом Её, но эти двое — кардинал и тот, кто мог бы однажды, давным-давно занять его место — ведь предыдущий директор ИВД, монсеньор Алонсо, никак не Росси прочил себе в преемники — так вот эти двое если и не выказывали один другому особой почтительности, то не могли не уважать друг друга хотя бы за профессионализм и былые заслуги. - Добрый день, Хемсворт, - поздоровался кардинал, жестом приглашая того садиться. Как будто бы Крису нужны были хоть какие-то приглашения. Хемсворт опустился в кресло напротив монсеньора Росси, и не глядя даже на тот час же подлетевшего к их столику официанта, попросил стакан воды. - Скромность — наивысшая добродетель, - заметил отец Антонио, глядя на собеседника сквозь почти что до краев наполненный бокал. - Или, быть может, ты думаешь, здесь могут превращать воду в вино? Возьми уж лучше готовое, и не пожалеешь — красное Доминио дель Плата тут просто изумительное. И он сделал большой глоток, отмечая, что его слова Крис пропустил мимо ушей. Свой стакан — ледяной даже на ощупь, запотевший, Хемсворт осушил в один присест и, отставив его в сторону, с раздражением спросил: - Зачем этот спектакль, Росси? Для чего было чуть не целый месяц пудрить мозги моему партнеру, дону Вьехо, представляясь каким-то там поставщиком оружия? И зачем было с таким пафосом — Крис развел руками, обозначая масштабы этого самого пафоса — обставлять свой визит в Каракас? - Считай, что я хотел проверить, не покрылись ли плесенью мозги у Криса Хемсворта, - с усмешкой ответил кардинал. - Ты пришел на встречу один, оставив дона Вьехо заниматься его собственными делами, значит не клюнул на эту белиберду с продажей оружия. Росси хотел было сказать что-то еще, да умолк, напоровшись на тяжелый взгляд бывшего своего коллеги. - Знаешь, я уже начинаю жалеть, что отправил Алвареса домой. Если бы мы заявились сюда с ним вдвоем, выискивая среди посетителей — а по факту твой охраны, чертов ты параноик, - мнимых продавцов оружия… Кто знает, может тогда бы ты отвалил, не решаясь доверить такому тупому идиоту, как я, очередное дельце? Ну, что там у тебя? Вываливай! - Криииис! - протянул кардинал, разочарованно качая головой. - Мне всегда казалось, что наше сотрудничество, пусть и не официальное, тебе кажется таким же выгодным, как и нам… - Как и тебе, - поправил его Хемсворт. Не нужно прикрываться интересами Ватикана, когда действуешь в собственных интересах. И, заметив тень негодования на лице Росси, Крис продолжил: - Поправь меня, если я не прав, но тот тип… Как его… Дэни Мексиканец… Тот, которого я шлепнул пять лет назад в Рио, разве он хоть каким-то образом мешал Святой Матери Церкви? Нет, Росси! Он мешал тебе тем только, что не соглашался продавать твоим людям наркоту по той цене, по которой тебе это было выгодно. И сменивший его парень легко согласился на твою цену, когда ему предъявили труп Дэни. Вернее то, что от бедняги Дэни осталось… - Крис! - зашипел кардинал, замахав руками. - Что ты… - Что я? - повысил голос Хемсворт. - Я всего лишь озвучиваю то, что имело место быть пять лет назад. Я убил человека для тебя, святой отец. И ты в обмен на мою услугу обещал… Напомни-ка мне, Тони, что именно ты мне обещал? Повисшую за этой речью паузу Крис использовал, чтобы успокоить взвинченные нервы. Алварес был прав — утром он не принял красные таблетки. Концентрация в крови действующего вещества помогала держать личного зверя Криса в узде, и платой за это была некоторая потеря внимания, невозможность отреагировать быстро на то или иное действие или замечание окружающих. Хемсворт никогда не принимал таблетки, когда впереди его ждало дело... Серьезное дело, как, например, разговор с Росси, требующий от Криса всех его душевных — и не только — сил. Несколько лет назад Росси объявился в Каракасе. Самолично. И даже не с такой многочисленной свитой. Хемсворт, если и удивился тому, что ИВД все-таки отыскал его, скрывающегося столько лет, то виду не показал. Рано или поздно его должны были обнаружить. Хорошо, что рано не случилось. Все было просто. Банально. Пошло. Сотрудничество в обмен на обещание не трогать Магни. - Отец Магнус — прирожденный дипломат, - елейным голосом пел тогда Росси, - обещаю, и будь уверен, Крис, обещание мое будет выполнено: институт не станет поручать твоему сыну оперативную работу. Если и существовал бич Божий, то Господь взял его в руки — подумал тогда бывший слуга Его. Взял в руки и опустил на его, Криса, не единожды уже выпоротую спину. И этот самый хлыст бьет куда сильнее, чем верная когда-то семихвостка. Бич Божий — это Магнус в лапах ИВД. Будь у Криса хоть малейшая возможность повлиять на решение сына — он бы костьми лег, но не допустил того, чтобы Магни попал в Институт. Но сложилось так — и никто кроме самого Хемсворта тут не виноват — что даже если бы он и оказался рядом в ту пору, когда сын решил поступить на службу в ИВД, даже тогда Магнус вряд ли бы стал слушать советы отца. Кто он для собственного сына? Чудовище, из-за которого чуть было не погибла мать. Псих, ради своих сумасшедших идей лишивший жизни ни в чем не повинных женщин. Он бы, Крис, стал на месте сына слушать отца? Да ни в жизнь бы не стал! Вьехо, бывало, пыхтел от гордости за него, Криса, когда в разговоре — к месту или чаще всего нет — приговаривал: нагнуть бы сейчас такого-то, вот прямо как ты, Теньо, нагнул однажды Ватикан. И того не знал, старый дурень, что пять лет назад Ватикан нагнул уже его самого, бывшего слугу своего, Криса Хемсворта. Нагнул и поимел. И Крис еще подмахивал радостно. Надо же! Ему обещали не трогать сыночка. И он, идиот, поверил! - А ведь мы можем сделать из Магнуса тебя! - так сказал Росси, навестив Криса во второй раз, три года спустя после первого убийства, которое Хемсворт совершил ради того, чтобы Магни продолжал работать, не выходя на оперативный простор. Чтобы его не коснулось все то дерьмо, которое выпадает на долю сотрудникам ИВД. Хемсворт тогда отказался. То есть… Не в лоб отказал, но намекнул прозрачно, что если Росси требуется профессионал, способный решить его деликатную проблему — убрать неугодного полицейского, мешающего греть руки на торговле наркотой, так он, Крис, может посоветовать кое-кого. И тогда-то услышал в ответ: - Мы можем сделать из Магнуса — тебя! Представь себе, Хемсворт, собственного сына, такого честного, такого чистого… Знаешь, он ведь и впрямь чист — и телом, и помыслами — твой Магнус! Так вот представь, что будет, если мы поручим ему нечто… Ну что-то вроде того дела — помнишь, тебя еще внедрили в секту сатанистов в Испании? Ты же не забыл, как тебя возложили на жертвенный алтарь, Крис? Каково это было, а? Неужели ты пожелаешь такого собственному сыну? Через две недели Крис выследил и убил неугодного Росси человека. И тот все равно не сдержал слово. Как будто бы могло быть иначе. - И если ты думаешь, что можешь шантажировать нас тем, что обнародуешь какие-то там материалы… Да плевать, Хемсворт! - потирал руки Росси. - Спишем все на ошибки монсеньора Алонсо — да и дело с концом. Алонсо мертв давно. Кому какая разница, что именно ты творил, служа под его началом? Всякая информация имеет цену. Твоя же, к сожалению для тебя, уже ценится не так высоко. И Хемсворт, скрипя зубами, готов был признать правоту Антонио Росси. Сейчас же у него был лишь один вопрос к кардиналу: - Зачем ты прислал сюда Магнуса? Убить меня? Это смешно! Он никогда… - Мальчишка никогда бы этого не сделал, - кивнул головой директор ИВД. - Никогда бы не решился, а даже если бы и попытался — но я не поставил бы на это его решение ни цента — у него ничего бы не вышло. - Ты прислал его нарочно, - догадался Крис. - Ты дал возможность мне увидеть сына. Почувствовать его близко. И не захотеть отпускать от себя. Молчание кардинала Хемсворт счел за согласие. - Так чего тебе надо в этот раз? - тихо спросил он Росси. - На этот раз я привез вот что, - ответил кардинал, демонстрируя Крису экран смартфона. - Смотри внимательно, а если глаза подводят — увеличь. - Что это? - недоуменно вскинул бровь Хемсворт. Зрение его оставалось отменным. - Твое официальное помилование, - ответил кардинал. - Фото документа, разумеется. Оригинал — все честь по чести, за подписью и печатью верховного судьи - хранится в его офисе и дожидается своего часа. Крис все еще недоверчиво смотрел на собеседника, отложив в сторону чужой смартфон. - Ну что ты? - отпил немного вина Росси, - Что непонятного? Тебя больше не считают подозреваемым по известному делу. Преследование официально остановлено. Ты больше не в розыске. Можешь вернуться, Крис. Вернуться домой. Ну или куда пожелаешь, впрочем. Да! Можешь даже вернуться в строй — считай, что с этого дня ты вновь на службе в ИВД. Представляешь — можешь работать бок о бок с Магнусом! Твой опыт поистине бесценен, Хемсворт. Станешь передавать его молодому поколению… - Это все чушь собачья! - выплюнул Крис, бесцеремонно перебивая кардинала. - И если ты думаешь, что я поверю какой-то там бумажке — ты ошибаешься! - Не веришь мне — имеешь право, - пожал плечами Росси. - Я же знаю, у тебя остались связи в Европе. Так пусть твои люди проверят — правда ли то, о чем говорю сейчас я. - Я тебе не верю, - еще раз повторил Хемсворт. - И дело даже не в том, существует ли такое помилование или нет. Все дело в том, что я не верю тебе. Ты же не оставишь меня в покое, Росси! Ты всегда завидовал мне — тому, что Алонсо выделял из всех сотрудников меня, а на тебя внимания обращал не больше, чем на предмет мебели. Ты всегда хотел занять место старика Витторио и локти себе кусал, зная, что он прочил на должность директора меня. И даже когда я облажался — а я облажался — он послал тебя спасти меня, а не утопить в шведских фьордах. И даже здесь — даже когда я обосновался здесь, в жопе мира, ты мне завидовал. Тому, что я свободен, Тони! Я свободен — а ты как цепной пёс, стерегущий вход в рай. Или в ад — это уж как поглядеть. - Я! Я! Я! - откинувшись на спинку кресла, медленно произнес Росси. - Не много ли самомнения, Хемсворт? И уж точно много патетики. Чему завидовать? Кому? Ненормальному убийце, которого как раз и использовали всю жизнь, как того самого Цербера? Свободен? О какой свободе ты говоришь, если даже с собственным сыном видеться не волен? С кем ты обрел свободу? С бандитом Алваресом? Ты путаешь свободу со вседозволенностью, являясь, по сути, таким же бандитом, друг мой… Хотя… Другом ты мне не был. И слава Богу! - Вот это уж точно — слава Богу! - повторил Крис, поднимаясь с места. - Мой сын у меня. Теперь ты не сможешь более распоряжаться мной. Спасибо, что прислал Магни в Каракас. - Не дури, Крис! - позвал Росси, однако же остался сидеть. - Ты знаешь, что удерживать его подле себя — не лучшая идея. Или ты думаешь, что общество дона Вьехо и его людей — подходящая компания для Магнуса? Да и к тому же… Он взрослый человек и не подчиняется тебе. Как бы ты стал его удерживать? Привязал бы? Запер? Он улетит, Крис. А если останется — будет тебя винить до конца дней. Единственный выход для него — и для тебя — летите вместе! Возвращайтесь домой. У него доброе сердце. Быть может, сейчас он зол на тебя, сторонится, ведь так? Да по лицу же видно, что так! Но он поймет. И простит. - Он никогда не простит, - тихо проговорил Крис. - Так сделай так, чтобы простил! - повысил голос Росси. - Сделай так, чтобы твой сын если не гордился тобой, так хотя бы не презирал. - Бойтесь данайцев, - ухмыльнулся Крис. - Так что взамен, а? - Самая малость, - краешком губ улыбнулся кардинал. - Ну же, Тони! Не прибедняйся! Сколько ты хочешь, чтобы я заплатил за возможность вернуться домой? За возможность снова услышать от сына не безликое «ты», а родное - «отец»? Сколько стоит твоя щедрость, монсеньор? - Я же говорю — самую малость, - повторил Росси. - Организация дона Вьехо… И он сам… Должны перестать существовать.