Легенда о старике

За монетку, за таблеточку сняли нашу малолеточку. Алла Пугачева — «Девочка секонд-хэнд»

На первый в жизни вызов Тимофей ехал, прилично напившись валерьянки. В таблетках, потому что настойка была уж слишком запашистой. Как только согласился? Зачем? Чем он думал? Признаться честно, Тимофей не мог вспомнить. Все два дня после того, как согласился на эту работу, он провёл будто в тумане. Артур обещал позвонить, как только появится первый желающий стариковского тела. О том, что его в скором времени ждёт, Тимофей не думал скорее специально. Потому что было страшно. Страшно, что если он начнёт об этом задумываться, то струсит и всё сорвётся. И так пока лечил колено, всё думал и думал об этом. Вертел эту паскудную мысль со всех сторон, как кусок пластилина. Ночью уснуть не мог, днём как сомнамбула по квартире шатался. Чуть на стенку не полез. А вечером второго дня уже позвонил Артур и сообщил, что на него уже очередь и завтра вечером первый клиент. Как в СССР. Только тогда за телевизорами стояли, а теперь за дедовой задницей. Как в каком-то безумном артхаусе Бернардо Бертолуччи. И вот он ехал на вызов. Артур за рулём монотонно давал последние инструкции. Рассказывал, чего ждать от клиентов и как себя вести. Тимофей старательно вникал, чтобы хоть так отвлечься от внутреннего мандража. Механически кивал на каждый вопрос, глядя на быстро темнеющее небо. Они ехали куда-то вдоль леса. С другой стороны простиралось поле в белых островках снега. Такие дороги всегда казались бесконечными. Как будто они вечно будут ехать по этой дороге и никогда не приедут. Будто прочитав мысли Тимофея, Артур сообщил, что осталось совсем немного, и завернул на дорогу, уходящую в глубь леса. Как в страшной сказке, только для взрослых. Очень взрослых. Уже на подъезде к большим кованым воротам Тимофей разозлился. Что он в самом деле, накрутил себя как сопливая девка в первый раз? Артур уверял, что бояться нечего, что клиенты проверенные, ничего сверх меры не сделают, тем более предупреждены, что старичок к ним приедет «целочка», а потому будут аккуратны. Он-то, и целочка. Тимофей нервно засмеялся и попытался поскорее убрать эту нелепую гримасу со своего лица. Давай, ещё истерику закати. Нет, ещё когда ему устроили фотосессию для профиля, где фотографировали в одежде и без неё, Тимофей интересовался, не может ли Артур сам или кто-то из его работников провести для него, как новичка, мастер-класс, так сказать, вводный урок, чтобы было хоть немного поспокойней, но Артур заявил, что клиенты хотят его именно таким неумёхой, чтобы развлечься самим. А Тимофею посоветовал ограничиться ознакомлением с порнографическими роликами нужного направления. Тимофей весь вечер ознакамливался. Поисковиком на свою голову пользоваться умел и понаходил такого, что снова чуть не позвонил Артуру, чтобы отказаться. С людьми вытворяли такое, что больше напоминало тюремные пытки, чем то, что должно приносить удовольствие. К счастью, ролики не все были про жесть. Где-то актёры отыгрывали даже что-то довольно нежное, и Тимофей понадеялся, что ему повезёт. Хотя учитывая все его прошлые неурядицы, в собственное везение верилось с трудом. Машина заехала во двор и встала между двух дорогих авто у большого фонтана. Артур повернулся к нему, глядя серьёзно и уверенно. Как будто наперёд знал, что всё получится. Тимофею очень не хватало его уверенности. — Самое главное, Тимофей Иванович, старайтесь помалкивать, — значительно произнёс он. — Да… А если меня спросят? — пересохшим ртом выдавил Тимофей. — Ответить. — А если мне спросить что-то надо? Ну… — Если будет надо спросить, спросите. Но никаких отвлечённых разговоров, о себе или о клиентах, или рыбалке… Только по делу, — немного теряя терпение, объяснил Артур. Ему-то всё это было уже привычно, а он буквально шёл в горящий дом. — Всё запомнили? — Да-да, — покорно закивал он. — Живот от волнения не крутит? — с врачебным подозрением заглянул в лицо Артур и разве что лоб не потрогал. — Нет. — А то, пока вы здесь, могу таблетку дать. Точно всё в порядке? — Точно. — Ничего больше не беспокоит? — Нет, — начиная терять терпение, ответил Тимофей. Его беспокоило. И ещё как. И уже ничего не было в порядке. Но отказаться сейчас казалось уже недопустимо. Для него это было всё равно что забраться на вышку и начать раскачиваться перед прыжком в бассейн, а потом вдруг передумать и уйти. Только посмешищем себя выставить. — Точно? Не передумали? — продолжал допытываться Артур, будто чуял его сомнения. — Не передумал! Перестаньте уже нагнетать, я и так на нервах! — огрызнулся Тимофей. — Тогда вперёд, Тимофей Иванович. Не волнуйтесь. Сегодня я буду вас ждать, — уже мягче пообещал он, будто отправлял его на новогодний утренник. — Через полтора-два часа я вас заберу. «Целых два часа», — только успел подумать. Неужели его столько времени будут пользовать? Это ж никакого здоровья не хватит. Тимофей напоследок сделал два глубоких вдоха-выдоха и вышел из машины. Под ногами хрустнул мелкий снежок всё не уходящей зимы. На воздухе Тимофей ещё раз огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться, куда ему идти. Стоянка, фонтан, громадина особняка, зловеще нависающая над ним своими четырьмя этажами с багровыми глазами окон. Заметив его ступор, граничащий с паникой, Артур высунулся из машины и, окликнув, указал рукой направление. Тимофей благодарно кивнул и, деревянно вышагивая, направился к парадному входу особняка. Там его уже поджидал какой-то не то дворецкий, не то охранник, грозно оглядывая новоприбывшего, как сканер штрих-кода в магазине. Только не пикнул по завершению. Тимофей зачем-то промямлил, что он от Артура, как будто охрану могли не предупредить. Но после этого над ним сжалились и так же молча пропустили в дом, в новый мир похабных развлечений. Зайдя с мороза в тепло, Тимофей снова растерялся. Вокруг оказалось слишком много всего: много звуков, запахов, красок. Всё же хорошо, что Артур предостерёг его от разговоров. Тимофей бы не сдержался. А так в голове всё крутилось спасительное: не сморозь что-нибудь, не опозорься перед клиентами. Тебе нужна эта работа. И вот Тимофей помалкивал, стоя перед двумя молодыми красивыми ребятами, хотя так и подмывало спросить, чего ж им понадобился старый дед, когда на свете столько молодых красивых девок? К слову, молодых и красивых девушек и парней кругом развлекалось в избытке. Танцевали все, но большинство делали это лёжа. Друг с другом или небольшими группами. Некоторые останавливались посмотреть на нового гостя, но не задерживались, спеша вернуться к своему занятию. Музыка играла тягучая, вместо пения что-то хрипло шептали речитативом на другом языке, кажется, отовсюду. А от странной дымки, висящей в воздухе, начала кружиться голова. Содом и Гоморра, если бы увидели сию картину, подали бы в суд божий апелляцию, дабы уничтожение их городов пересмотрели и выплатили компенсацию, потому что позорно не дотягивали до одного скромного загородного дома. Но Тимофей молчал и стыдливо краснел. Вспоминал, что ещё говорил ему Артур о клиентах. Перед ним стояли в одних трусах да накинутых на плечи рубашках братья, двойняшки, депутатские сынки — Володя и Димасик. Артур их так и назвал. Володя и Димасик. И при взгляде на этих молодых раздолбаев называть их иначе язык просто не поворачивался. Хотя Володя, в миру Владимир Вениаминович, считался порядочным гражданином и вроде был даже женат, имел детей, тоже двойняшек, а Дмитрий Вениаминович недавно развёлся с женой-моделью и встречался с другой, тоже считался завидным женихом. Но это на публику. Всё самое грязное происходило прямо сейчас за высокими стенами. У богатых свои моральные компасы, золотые. Порой их тянет на экзотику, поэтому ничему удивляться не стоило. Вообще. Ничему. Удивляться. Не стоило. Но перекроить себя в такой короткий срок было невозможно, особенно если всю жизнь кроме станка ничего не видел, а жену трахал только в миссионерской позе. И не трахал, а занимался любовью. И всё же, пока Тимофей снимал пальто и разувался, украдкой всё оглядывал дорогие хоромы, как холоп в царских палатах. Разве что рот не разевал. — Как зовут? — спросил молодой боярский сынок, то есть депутатский. Тимофей с трудом разжал челюсти, чтобы ответить, и тормознулся. Артур ему говорил взять псевдоним для работы, но он за всё время так ничего и не придумал. — Тима… Тимофей, — промямлил он, избегая смотреть на клиентов, которые разглядывали его, как зверушку в цирке. Наверное, их безумно веселила его неловкость. Наверное, только за этим и позвали. — Тимофей? — переспросил Володя. — Прикольное имя. Настоящее или сейчас только придумали? — хмыкнул второй. — Да, — механически хлопнув глазами ответил он. Клиенты почему-то дружно засмеялись. — Какой симпатичный дед, — на Димасике повисла одна из полуголых девиц, посасывая вейп. — Поделитесь? — Не-а, мы обещали его не одалживать, — пожал плечами он. — По крайней мере, в этот раз, — добавил Володя, улыбнувшись так краешком рта, будто шутил. — Ну хотя бы дайте посмотреть. Жалко что ли? — стала канючить девица. — Обещаю, мы не будем вам мешать. Тимофей запаниковал, жалея, что его пальто уже куда-то унесли. Если вечер пойдёт не по плану, это несколько затруднит бегство. — В другой раз, — оттолкнул её плечом Димасик и направился к дедушке по вызову. — Пройдёмте наверх, Тимофей. Нам не терпится узнать вас поближе. А то, боюсь, вас тут украдут. Тимофея тут же взяли под руки с обеих сторон, будто он мог упасть или сбежать, хотя не мог, но очень хотел, и повели по широкой мраморной лестнице, обитой чёрным сукном, похожим на бархат. Чёртовы богачи. Наверное, если бы Тимофей наблюдал все эти роскошные залы по телевизору, то уже утонул бы в собственном яде. Но сейчас его связывали товарно-денежные отношения, и да, полезней было помалкивать. Устраивать себе разбор полётов он будет, когда приземлится на самое дно своих моральных устоев. В комнату его привели так же богато отделанную, с огромной кроватью, на которой можно было бы играть в кроватное регби, и намекнули избавиться от остальной одежды. Неловко было обнажаться перед клиентами. Они вон какие оба — высокие, красивые, а у него ляхи, и пузо, и сиськи как у бабы. И причиндалы висят. Из-за нервяка Тимофей снова преувеличивал недостатки и загонялся. Пузо было вполне приемлемое, даже не пивное, и ничего не висело кроме члена — он ведь не голубой, так что не встанет, даже на таких красивых. Хотя, наверное, клиентам его член и без надобности, если их жопа интересует. Жопа не висела, это немного успокаивало. Тимофей ещё не успел снять штаны, как началось. Один из клиентов, Володя, коротко стриженный и обманчиво нормальный, подошёл сзади, обхватив горячими ладонями за грудь. Пошленько так. Сжал вокруг сосков, как бабьи сиськи, оттягивая и потирая пальцами. Тимофей даже испугаться не успел, а потому и никакой глупости сделать тоже. Только дыхание перехватило. Это действие оказалось настолько непохожим на всё то, что за долгое время с ним проделывала жизнь, что он просто растерялся. Издал хриплый стон и замер с руками на поясе уже расстегнутых штанов, когда грудь стиснули сильнее. Спереди подошёл второй брат — Димасик, с выпендрёжно выбритыми висками и красными прядками в волосах. Тимофей боялся на него смотреть, но не мог отвести глаз, как под гипнозом. В груди всё сжалось от ужаса. Димасик запустил руки ему в ширинку, чувствительно ощупал через трусы его хозяйство, взвесил так самодовольно, потом забрался под резинку и уже выгреб наружу по-прежнему вялый член. Пережив этот неловкий для себя момент, Тимофей приоткрыл рот и издал какой-то на редкость жалобный всхлип. Хорошо хоть слюной не закапал, как умственно отсталый. Володя за спиной отпустил его покрасневшую от довольно сильных стискиваний грудь, стянул штаны вместе с трусами, носками и стал ощупывать, стыдно сказать, задницу. Мял ягодицы так, как Тимофей своей жене никогда не мял. И всё приговаривал: — Какая попка. Почти как у молоденького. Тимофей смущался и тяжело дышал, стараясь не терять связь с реальностью, которая всё больше его оставляла. — Артур сказал, что это ваш первый вызов, — заметил Димасик, продолжая двигать рукой по его упрямо вялому члену. — И первый раз, да? — Да, — выдохнул Тимофей, продолжая краснеть и вздрагивать от жадных прикосновений к его стариковским прелестям. — Не бойтесь, Тимофей, мы будем с вами нежны, — наигранно высокопарно заверил Димасик и, переглянувшись с братом, добавил: — Мы ведь не хотим, чтобы вы так скоро бросили эту работу. После чего опустился на колени и взял его член в рот. Это был какой-то запрещённый приём. Даже жена Тимофея минетами его не баловала, хотя от супружеского долга не бегала. Он бы и сам не посмел просить о таком. В эти губы он её целовал. Хотя сейчас Тимофей хотел попросить только об одном — чтобы этот Димасик не останавливался, и протяжно застонал, чувствуя, что член постепенно начинает наливаться. Сзади Володя тоже опустился на колени и, раздвинув ягодицы, сделал такое! Он даже вообразить не мог, что такое можно делать, — срам то какой! — лизать его сморщенное очко. Тимофей зажал рот ладонью, умоляя себя остаться на месте и не сбегать, хотя всё в его голове умоляло прекратить это непотребство. А внутри, где-то между диафрагмой и животом, что-то в ужасе сжималось, пытаясь исчезнуть. Его стыд. — Тугая дырка, дед! — обдавая жаром мокрый от слюны анус, простонал Володя, отстранившись и жадно облизываясь. — Димас, ты должен попробовать. Они поменялись местами, снова вгоняя Тимофея в жар и необъяснимый ужас. Колени дрожали, когда он хрипло выдохнул, неловко цепляясь за плечи одного из парней: — Мальчики… ребята… Я сейчас упаду, — зашептал он, задыхаясь от переизбытка ощущений. Зачем их было сразу двое? И одного любовника для первого опыта однополого секса было бы чересчур, а сразу с двумя он не знал, куда себя деть, переключая внимание с одного на другого и не выдерживая напряжения. — Вам плохо? — обеспокоенно уставились оба. — Н-нет, — вымученно улыбнулся Тимофей. — Наоборот. Слишком хорошо. Соврал, конечно, но парни обрадовались. Повинились, что и правда слишком увлеклись. Что трахать его стоя в его возрасте да ещё и в первый раз — невежливо. Тимофей от этих извинений хотел провалиться сквозь землю. Братья повели его к огромной постели, усыпанной подушками, и велели лечь на спину. Тимофей с облегчением лёг, потому что ноги и правда уже не держали. Парни прижались к нему с обеих сторон, в две руки тиская его грудь, живот и мокрый от слюны член. Целовали в шею и ключицы. Это было слишком хорошо, даже несмотря на то, что осыпали ласками его совсем не женщины, но Тимофей не обольщался. Как бы его ни облизывали сейчас, потом нагнут и выебут как миленького. И повезло же ему. Как утопленнику. Предварительные ласки продолжались. Володя развлекался, вылизывая и посасывая его бедную грудь. Димасик, потираясь членом о его ляжку, мучил пальцами второй сосок. Что-то из этого нравилось, что-то было терпимо, что-то — чёртовы укусы! — нет. Тимофей немного пришёл в себя и старательно запоминал всё, что с ним делали. Вдруг что пригодится. На будущее. Это сегодня он почти бревно, потом-то он будет считаться всё-таки опытным. Ну, если завтра не сожрёт себя с потрохами. Чтобы хоть куда-то деть лежащие рыбами руки, он осторожно уложил их на горячие сильные спины, погладил, зарылся пальцами в цветастые космы Димасика. Его потуги в ответные ласки восприняли одобрительно. — Правильно, вот так, — промурлыкал ему на ухо Володя. — Смелее. И хотя Тимофей вроде делал всё правильно, ни на что большее, чем поглаживания, решиться не смог. Даже поцеловать. Даже в висок. Удивительно, что после того, как ему буквально вылизывали задницу, в нём ещё держались какие-то барьеры. — Мне кажется, наш дедуля уже заскучал, — заметил Володя, рука которого снова сгребла в горсть его вялые причиндалы. Он сполз вниз, взяв в рот успевший опасть член, и принялся ритмично сосать, но в этот раз возбуждение возвращаться не хотело. Как будто тело вспомнило, что этот рот принадлежал мужику, а на мужиков у него принципиально стоять не должно. Хотя бы жопу пока не трогали, но он рано радовался. Лежать брёвнышком и получать ласки долго не вышло. — Хотите тоже пососать? — спросил Димасик, недвусмысленно поглаживая свой немаленький такой член. Говорить «нет» было вроде как нельзя. Хотя про оральные ласки Артур, пиздабол, ничего не говорил, и Тимофей с заминкой кивнул. Он не умел этого, только в порнороликах смотрел буквально вчера, и, скорее всего, сейчас опозорится ещё больше. Но клиентов ведь предупреждали, что он в постели ни черта не умеет. Значит, Димасик знал, чего от него ждать, когда ловко подобрался и сел ему на грудь, а перед лицом в недопустимой близости качнулся его член. — Не тяжело? — участливо спросил он, ёрзая жопой. Было не тяжело, упругие ягодицы лежали даже приятно, если не зацикливаться на том, кому они принадлежали. Тимофей только мотнул головой, зачарованно глядя снизу вверх на своего клиента, такого лощёного гладенького мальчика с наглой улыбкой. Мальчика. Здорового парня. Взрослого мужчину. Мужика. Как он сам когда-то. Как же всё это было неправильно. Димасик приставил член к приоткрытому скорее от удивления, чем от желания, рту. Провёл по губам истекающей смазкой головкой и положил на высунувшийся язык. Приказывать не пришлось, Тимофей, припомнив, что там делали актёры в порнороликах, обхватил головку губами и втянул, надеясь, что делает всё правильно. Парень на нём охнул и откинулся назад. — Да, старик! Хорошо… А потом толкнулся бёдрами. Дальше от Тимофея требовалось только сжимать губы и дышать ровнее, пока его трахали в рот. Димасику то ли было достаточно этого, то ли он жалел старика, понимая его неопытность, а потому целиком член в глотку не загонял, толкаясь больше в щеку. Слюна потекла по губам, заливая бороду, противно так. Странно было сосать один член, пока сосут его собственный. Но что сегодня вообще было не странно? Разве что то, что он каким-то чудом снова возбудился, и у него стояло. Тимофей цеплялся руками за покрывало и горячие бёдра Димасика. Он уже чуял, что скоро кончит. Стыдно сказать, стонал с членом во рту. Но Димасик успел раньше, чем сбил весь настрой. Не сдержался, резко загнал до основания и толчками спустил в горло. От неожиданности Тимофей чуть не задохнулся. Продолжая изливаться, Димасик вынул, пачкая спермой лицо. Тимофей надсадно кашлял. Кожа горела от удушья. Стыдное чувство сжималось всё плотнее и твёрже, давя тяжестью в груди точно гиря. — Дим, какого хуя? — Володя стащил брата за загривок с груди Тимофея. — Ну извини! Я просто с катушек слетел. Ты его видел? Такой седой… Старик, стонущий с моим членом во рту. Он как будто меня ждал. В смысле, нас. Мне крышу снесло нахрен. — Ты так же про Бажена говорил, — хмыкнул Володя. — Извините, Тимофей, он больше не будет. «…сегодня трахать вас в глотку», — ядовито додумал Тимофей, но снова промолчал. — Вы простили меня, Тимофей? Правда? — уже более игриво и совсем не раскаиваясь спросил Димасик, жадными пальцами перебирая мокрые волосы на виске. — Нормально. Переживу, — сдавленно уверил он, стараясь утереть попавшую на веко липкую кончу. Оба тут же кинулись его зацеловывать, слизывать с лица эту чёртову сперму и совать в рот языки. Как щенки. Долго и мокро, так что уже не возникало вопросов, зачем целых два часа. В чём было им удовольствие ощупывать его от макушки до паха, как будто он пришелец, а не самый обычный земной старик? Димасик сосал его порядком распухший сосок, чуть прикусывая и оттягивая. Володя мучил второй. Пока они его так обхаживали, Тимофей снова немного расслабился. Успел забыть за ласками и поцелуями неосторожную грубость. Тоже в ответ ласково гладил молодые горячие тела, отвечал на мокрые поцелуи. А потом рука одного сползла пониже всё ещё напряжённого члена, который их больше не интересовал, и забралась между ног, уткнувшись в сомкнутый анус. — Мне уже не терпится, — задыхаясь прошептал Володя. — Дим, подай смазку. Хочу эту дырку. Расслабьте немного попку, Тимофей. Я вас растяну… Димасик наконец отвлёкся от соска и протянул немаленькую такую бутыль с дозатором. Володя щедро выплеснул на ладонь смазки и велел раздвинуть пошире ноги. Сглотнув вдруг появившийся ком, Тимофей подчинился, тревожно поглядывая вниз, хотя ничего увидеть не мог. Под поясницу втиснули одну из подушек. Димасик сполз ниже, обнимая волосатую ляжку деда, и смотрел за подготовкой с более удачного ракурса. «Вот и кончились цветочки. Ягодки пошли», — тревожно подумалось. Володя почти сразу нетерпеливо протолкнул скользкий палец, подвигал, пока тот не стал проникать свободно, и кивнул своему брату. Тот снова нахально заулыбался, также присоединяясь к игре. Второй палец был уже его. Ощущалось не особенно приятно, но терпимо. Пока они вдвоем растягивали его, всё хихикали, как мальчишки. Целовались между собой. Уже четыре пальца на двоих двигались внутри, массировали простату, от чего хочешь не хочешь, а снова вставало. — Простите, — задыхаясь, обратился Тимофей, — а трахать-то, это… вы меня тоже в два ствола будете? Они переглянулись, как будто на самом деле только сейчас решали этот щекотливый вопрос, после чего Володя просто сказал: — Нет. Сегодня по очереди, но если захотите, то потом можем и одновременно. — Мы бы хотели, — как акула оскалился Димасик. Под их похотливыми взглядами Тимофей снова залился краской и решил пока промолчать. Эти и мёртвого уговорят. Тем более соображать, когда так настойчиво массировали простату, было совершенно невозможно. Стыд окончательно сжался в точку, будто невидимый прокол тончайшей иголкой, а на его месте начало медленно разрастаться что-то другое, чего раньше в Тимофее совершенно точно никогда не было. — Хорош, — наконец решил Володя, вынимая свои переплетённые с братовыми пальцы. — Перевернитесь. Так будет удобней. Тимофей с трудом перевалился на живот. Под грудь ему сунули валик и велели прогнуть поясницу. — Чтобы попка красивее торчала, — как-то совсем жутковато заулыбался Димасик. Тимофей снова спрятал лицо в подушку, вопрошая вселенную и лично Карла Маркса, почему эта молодёжь использовала по отношению к нему эти уменьшительно-ласкательные обороты речи. Где он и где «попка»? У него в лучшем случае была жопа. Причём по жизни. Володя, видимо по старшинству, первым приставил головку ко входу и нажал. Нужно было расслабиться, и Тимофей изо всех сил расслабился. Входило туго, но кажется, Володе это нравилось. Он сильнее развёл руками ягодицы, чтобы лучше видеть, и продолжал толчками проникать всё глубже. Тимофей вспомнил, что член у него был ничуть не меньше чем у Димасика, и снова постарался расслабить проход. — Боже, какой он тугой! Ты должен его попробовать, пока он ещё не разработанный. Володя медленно вышел, и его место тут же занял Димасик, протискиваясь так же туго и медленно. Тимофей зажмурился и заскулил. Ощущалось это с каждым разом острее, томительнее. Володя обнял брата со спины и, наблюдая через плечо, допытывался: — Ну правда же клёвый? Крепко сжимает, скажи. — Ага… Ваще… На пробу Димасик сделал два медленных толчка, выходя почти до головки, а потом снова освободил место для брата. Член вошёл едва ли свободней, и Тимофей снова глухо застонал в подушку от этой странной заполненности. Твердый горячий ствол внутри стал ощущаться до ужаса приятно. Хотя совершенно точно не должен был. Эти двое пока и не трахали его по-настоящему. Больше играли. Ловили кайф от его пока-что-тесной-дырки. Вставляли по очереди, любуясь друг другом и тем, как его очко сжимается, когда они вынимали член. Тимофей только сильнее измучился от этой игры. Выгибался дугой каждый раз, когда в него загоняли член, и пытался подмахивать, хотя даже не знал, как это называется. Его тут же осаживали и крепче держали за бёдра, продолжая эти мучения. Иногда вынимали и смотрели внутрь, растягивая края пальцами. Добавляли смазки и снова медленно вставляли, трахая тягуче медленно в нестройном ритме, то до основания, то только до середины. Весь проход уже горел от прилившей крови и почти зудел от желания. Так собственный член не волновал, как изнывающая по движениям задница. Чего ещё он о себе не знал? — Трахните меня уже как следует! — взмолился Тимофей, когда парни в очередной раз поменялись и член так же медленно и плавно вошёл в него до основания. — Потерпите, пожалуйста. Мы ещё не распробовали, — издевательски вежливо ответил Володя, продолжая в своём темпе. — Вдруг потом попка больше не будет такой узкой? — согласился с братом Димасик, поглаживая его по голове, на которой наверняка прибавилось ещё больше седины. — У вашего брата… ну, у старых проституток, дырка тугой долго не держится. Понимаете? Мы очень много заплатили, чтобы нам вы достались первым. — Пожалуйста, — заскулил Тимофей. По щеке потекла предательская слеза. — Я больше не могу. Умоляю. — Смотри, как нас просят, — уже не так дружелюбно хмыкнул Димасик. — Даже умоляют. — Потерпит, — отмахнулся Володя, снова вставляя на всю длину, но больше не предпринимая никаких активных действий. И как у них хватало выдержки? Тимофей в их возрасте уже давно бы сорвался и кончил раз десять, а эти всё игрались — «входит и выходит, замечательно выходит». Садисты. Разве что уже всё на свете перетрахали, так что без вот этого онанизма не возбуждало. — Отрабатывай гонорар, дедушка, — хмыкнул Димасик, пошлёпав рукой по мокрой от жара спине. — Не отлынивай. — Я не отлыниваю. Я просто… устал очень. Побыстрее бы… арх! — взвыл Тимофей, когда член внутри горячей дырки двинулся неожиданно резче. — Да! Его выгнуло, но больше активности не последовало, клиент снова замедлился. — Ну, может мы и трахнем вас как следует, — наигранно задумался Володя. — Если как следует попросите. — Проси, дедушка. Как милостыньку. А мы, может быть, тебе и подадим. Поддадим! — залился смехом Димасик. Тимофей не удивился бы, если бы этот пацан оказался под наркотой. Володя вообще вышел из его задницы, и та теперь ощущалась до дикости неправильно, пусто, что пугало не меньше чем если бы в него снова загнали член. Эти ублюдки профессионально разводили его. Смотрите, люди добрые, платиновый старик натурал уже сам просит. — Пожалуйста! — снова завыл в подушку Тимофей. Его трясло от ужаса, что он на самом деле об этом просит. Не по работе, не притворяется, на самом деле хочет больше всего на свете в этот момент. — Выебите меня. Прошу… Пожалуйста! Ну что вы изводите меня? Я же… Он оглянулся на них через плечо, заламывая густые брови и моргая мокрыми от слёз короткими ресницами. Димасик от его вида застыл как-то поражённо, вытаращив глаза, а Володя только кивнул, видимо приняв, что если они помурыжат деда ещё чуток, то придётся вызывать неотложку. — На четвереньки, — коротко велел Володя и на этот раз вошёл резче и задвигался уже быстрее и ритмичней. Именно так, как хотелось уже целую вечность, что его тут пытали. — Значит, вы любите пожёстче? — спросил он, с силой вбиваясь, так что голая кожа бедер шлепалась о взмыленный зад. — Понравилось, когда вас ебут как суку, а? — продолжал Володя, но что странно, его гадливые слова и радостный тон сейчас меньше всего на свете волновали Тимофея. Ему было наконец как надо, чтобы ещё немного — и кончить. И наверное, закончиться самому. Жить после этого было страшно. Димасик отмер и подполз к его лицу. Сгрёб волосы в кулак, заставляя поднять голову и посмотреть на него. Наверное, ещё не налюбовался на его измученную физиономию, потому что требовательно спросил: — Тебе правда понравилось, когда тебя пялят в попку? — Да, — выдохнул Тимофей, потому что, наверное, именно это от него хотели услышать. Как же. Шлюхе, и не понравилось. Сейчас он почти не кривил душой, соглашаясь с этим. Его так заездили, замучили, что разрядка казалась чем-то недостижимым и невозможным. Член внутри задвигался быстро-быстро, отчего Тимофея подбрасывало на матрасе и снова на горячий член, пока Володя не замер, чуть дёргая бедрами, и не упал на него. Неужели. Ещё какое-то время Володя лежал на нём и в нём, пока его не погнал Димасик. Тот нехотя освободил место для брата. Тяжёлый член снова вошёл в его бедную задницу, двигаясь так же сильно и размашисто. И Тимофей был этому даже рад, потому что всё ещё не кончил. Димасик справился быстрее. Дырка неприятно подтекала семенем. Володя тут же приник к его натруженному заду, прижавшись губами, чуть ли не вылизывать изнутри. Толкнувшись лбом, его потеснил Димасик, шире оттягивая ягодицу, тоже норовя скользнуть языком внутрь. У Тимофея уже не было сил, чтобы стыдиться или возмущаться тому, что эти поганцы делали с его задницей. — Тимофей. Вам теперь хорошо? Вы хотите, чтобы мы в следующий раз трахнули вас в два члена? — спросил его кто-то. Было уже не важно, кто именно. Голос звучал по-издевательски бодро и молодо. — Хочу, — вздохнул Тимофей, думая, что больше ноги его не будет в этом вертепе. *** Вспоминать потом, что с ним вытворяла золотая молодёжь, не хотелось. Снова было стыдно, но больше мерзко. Тимофея оставили затраханного отлежаться, и он уснул сразу же, хотя по ощущениям умер, потому что снов не было. Его разбудила девочка-горничная уже через полчаса. Напомнила, что внизу его ждут. Идти никуда не хотелось, но оставаться в этом доме тоже было опасно. А ну как клиенты захотят продлить. Набравшись наглости, он воспользовался хозяйским душем и в огромном зеркале попытался разглядеть, насколько пострадала его бедная задница. И то ли он был так измучен, то ли зеркало искажало, но ему показалось, что разворочено у него всё в мясо. После этого Тимофей по-солдатски быстро оделся, хотя руки дрожали, как у припадочного, и на ватных ногах спустился вниз. Слава богу, там никому не было до него совершенно никакого дела. Никто не окликнул, не потащил в толпу переплетённых на всех поверхностях тел. Безликий человек в униформе отдал ему пальто и выпроводил за дверь. На улице Тимофей заозирался в ночи, болезненно щуря глаза. Уличное освещение казалось ярче, чем приглушённые лампы внутри. Ослепительно ярко мелькнули фары. В машине Артур передал пухлый конверт, который Тимофей не глядя сунул в карман, и лёг на заднем сидении, снова провалившись в сон, который больше напоминал бегство из этой страшной реальности. Когда приехали домой, Артур его удивил. Доктор довёл его до квартиры, придерживая за плечи, помог раздеться и велел показать, насколько сильно пострадала его задница. После того, как его снова ощупала рука, на этот раз в перчатке, доктор заявил, что всё намного лучше, чем он ожидал. Либо он приуменьшал, либо у Тимофеева страха были не глаза, а микроскопы. Артур смазал чем-то прохладным его опухший зад и прочитал целую лекцию, что ему теперь нужно делать, чтобы держать рабочую дырку в тонусе. А раньше не рассказал, видимо, чтобы не отпугнуть. Хитрый татарин. — Вы говорили, что плавали. Начните снова. Раз-два в неделю, — в своём фирменном врачебном стиле вещал Артур. — Ну, это вы сами знаете. Регулярные пробежки. Медленно, потихоньку, но каждое утро. Поменьше сидите. Выполняйте лёгкие упражнения для спины. Но ни в коем случае никаких силовых упражнений. Тяжестей не тягать. Ну и упражнения Кегеля… — Хорошо, — кивнул в полусне Тимофей. Это было даже хорошо, что можно было снова вернуться в клуб. Он скучал по плаванию. Жаль, что зима с её по-настоящему крепкими морозами, когда ледяная вода казалась горячей, закончилась и в удовольствие было уже не поплавать. — После клиентов промывать задний проход, смазывать или использовать свечи, — продолжал равнодушно инструктировать Артур. — Список я написал, посмотрите завтра, что будет удобней. Если заметите трещины, кровь, ещё что-то странное, чего раньше не было — сразу ко мне. — Больничный дадите? — вяло съязвил Тимофей. — Что бы вы обо мне ни думали, я стараюсь заботиться о своих работниках, — оскорблённо поджал губы Артур. — В противном случае они очень быстро заканчиваются. А бешеная текучка кадров, как и лишняя огласка, мне ни к чему. Как думаете? — Ну да, — отстранённо согласился Тимофей, хотя репутация сутенёров в кино и теле-передачах говорила в пользу обратного. — Что ещё я хотел сказать? — задумался Артур, стягивая перчатки. — В этот раз клиенты сами хотели вас растянуть, но так происходит далеко не всегда. Обычно вы должны быть уже подготовлены заранее. Поэтому купите запас любриканта и небольшой плаг. — Что? — переспросил Тимофей и протяжно зевнул. Его всё сильнее клонило в сон. Слишком много с ним произошло событий за один вечер, и мозгам требовалась перезагрузка. — Анальная пробка… — начал объяснять Артур, но оценив сонное состояние Тимофея, снова потянулся за ручкой. — Я запишу вам. На соседней улице от вас, в закутке, есть секс-шоп. Купите всё нужное там. — Плётку не надо покупать? — мрачно пошутил Тимофей. — Если понадобится любой специфический инструмент, вам будет предоставлен казённый, не переживайте так, — Артур успокаивающе похлопал его по голой ляжке и снова хмыкнул. — Не волнуйтесь так, клинических садистов среди наших клиентов нет. — Ты такой заботливый, Артур, — пробубнил он, неосознанно переходя на ты. — Все сутенёры так носятся со своими… работниками? — Не обольщайтесь, Тимофей, — даже не улыбнулся Артур. — Сегодня был ваш, во всех смыслах, первый раз. Я должен был всё проконтролировать. Новичок в таком специфическом деле — это всегда риск. На все последующие вызовы вас будут отвозить наши шофёры. Олег или Татьяна. Я потом вас познакомлю со всеми. И самое главное: если плохо себя почувствуете, и вообще по работе, позвоните мне вот по этому телефону. Артур вытащил из своего докторского саквояжа маленький серебристый мобильник старой модели. — Там всего три номера, мой и водителей. По работе звонить только по нему. На вызовы с собой брать только его. Никаких личных вещей и документов. Ключи оставляете в машине… Тимофей сонно кивал. Телефон из всего, что ему нужно было соблюдать, казался такой малостью. — Отдыхайте, Тимофей. Я закрою двери, не вставайте. Это было последнее, что он слышал, перед тем как окончательно вырубился. Ничего не снилось. И спал так крепко, что не разбудили ни соседи, обычно скандалящие за стенкой, ни любители послушать громкую музыку в своём авто. Проснулся только в четвёртом часу вечера и ещё какое-то время лежал, прислушиваясь к собственному телу. Мышцы с непривычки ломило. Помазанная волшебной мазью жопа почти не ощущалась. Соски были болезненно припухшими, вчера им сильно досталось, но Тимофей, сбитый с толку сразу и всем, тогда не придал этому значения. А вот сегодня майка на груди ощущалась наждачной бумагой. Ужасаться тому, что он вчера вытворял, как скулил под этими мажориками, выпрашивая, чтобы его наконец хорошенько отымели, было уже как-то поздно и бессмысленно. Всё уже. Сорвали цветочек. Отгоняя подальше воспоминания прошлой ночи, Тимофей решил подниматься. Первым делом сходил в уборную, отлил. Но отгородиться от паскудных мыслей совсем не выходило. Снова разглядывая себя в зеркале, он подмечал то, на что не обратил внимания вчера. Засосы на шее, следы от зубов, маленькие царапки и прочие следы блуда. Таких огромных зеркал как в депутатском доме у него не было, поэтому пришлось исхитриться разглядеть свою жопу в маленьком зеркальце от пустой пудреницы. Задница и впрямь выглядела не так плохо, как показалось вчера. Тоже чуток припухла, но ни трещин, ни жуткой красноты не было. На всякий случай Тимофей снова помазал той мазью, что оставил его добрый сутенёр. Закончив с обследованием нового себя, Тимофей набросил халат и даже подумал, что всё не так плохо. Можно было наконец-то вернуться в нормальную жизнь. Родные стены помогают. Чтобы сохранить эту жилплощадь, он ведь жопой своей и пожертвовал. Двухкомнатная, полученная его родителями ещё до перестройки. Когда сын начал подрастать из ползунков, часть гостиной Тимофей отгородил фанерой под небольшую комнатушку. Не бог весть что, но всё свой угол. Часть той перегородки до сих пор стояла, отделяя рабочий стол с компьютером от традиционного дивана перед телевизором в серванте и журнального столика посерединке. Перед телевизором Тимофей и расположился спокойно позавтракать, как раньше. Или поужинать. По ящику как раз шло популярное скандальное шоу, где разбирали грязное бельё неблагополучных семей. Проклятые мысли снова возвращались к прошлой ночи. Вот бы вся эта студия охерела, если бы он рассказал свою историю. Как бы пооткрывали рты эти приглашённые эксперты и прочие дармоеды. Не поверили бы, скорее всего. Сказали бы, дед хайпится. За криками участников шоу Тимофей даже не пытался понять, что там происходило. Есть хотелось неимоверно. Уже давно он не ел с таким голодом надоевшие макароны. Глядя на остатки слипшихся рожек, подумалось, что нужно закупить нормальных продуктов. Заодно прогуляться, проветрить голову. Всё лучше, чем себя поедом есть. Вымыв тарелку, Тимофей заглянул в прихожую, где оставил пальто, и вытащил из кармана тот самый конверт с его первой зарплатой. Заглянув в него, Тимофей подумал, что это какая-то ошибка. Ему дали не тот конверт или доложили лишнего. Он вытащил пачку и разложил на столе купюры. Снова пересчитал. И закрыв руками лицо, засмеялся как припадочный. — Вот твоя пенсия, старый дурак! Депутатские сынки выплатили! Повышенную! Он трогал пальцами новенькие купюры и смеялся, пока горло не сдавил надсадный кашель. Заболел живот и заломило виски. Ну что он снова? Немного успокоившись, для чего пришлось принять валерьянки, Тимофей уже без сантиментов отсчитал сумму, которую нужно будет завтра отнести в банк, чтобы внести платёж по кредиту. Остатков должно было хватить и на коммуналку, и на то, чтобы разнообразить стол чем-то кроме крупы и макарон. На глаза попался список Артура. И на секс-шоп, прости господи. «Хотите, чтобы мы в следующий раз трахнули вас в два ствола?» Как будто на ухо прошептали. Тимофея снова обдало непрошенным жаром. «К чёрту!» Чтобы снова не загоняться, Тимофей быстро оделся и отправился в продуктовый. В банк он всё равно не успеет, а круглосуточный маркет светился вывесками всегда под боком, и в этот раз, бродя между стеллажей с товаром, Тимофей нисколько себя не стеснял. Хотелось мяса, рыбы, хорошего не порошкового молока. Хотелось свежих, а не подгнивших по акции овощей и фруктов. Хотелось вкусного кофе и чая, а не пакетированного мусора. Хотелось свежего хлеба и зефира к чаю. А ведь когда-то это был его обычный набор продуктов. Даже без изысков. Уже возвращаясь с двумя полными сумками разносолов, Тимофей снова столкнулся с Василичем, хотя именно его меньше всего хотел сейчас видеть. Вряд ли Василич стал бы спокойно слушать за рюмкой самогонки, как прошлой ночью его соседа на депутатской даче имели во все дыры родственники местного правительства. Да Тимофей и сам бы не стал рассказывать. Ну его. Ещё назовёт как-нибудь, смеяться будет. Или того хуже, растреплет всем на свете. — Здорово, Иваныч! Куда пропал? Мишаня про тебя спрашивал. Ты вроде в пятницу больничный лист закрыл, ещё два дня как должен был в гараже быть, а ты… — А ты теперь тоже на Мишаню работаешь? Секретарём записался? — огрызнулся Тимофей, не останавливаясь. — Ты чего? — оторопел Василич. — Я ж волнуюсь. Вдруг с тобой что. Днём звонил, ты не открывал. А ты откуда идёшь? — Из магазина. Василич всё не отставал, бодро ковылял рядом, успев по-свойски заглянуть в пакет, и присвистнул. — Кучеряво живёшь. Терпуг, вырезка, фруктики… Значит, халтурку на стороне всё-таки нашёл? — Вроде того, — согласился Тимофей. — На один раз или ещё позовут? — Надеюсь, позовут, — Тимофей подкинул в руках тяжёлые пакеты, вспомнив, что силовые упражнения ему противопоказаны, и поторопился забежать в подъезд, напоследок выпалив: — Ладно, бывай, Василич. Потом поговорим. Потом, а лучше никогда. Раскладывая по полкам продукты, Тимофей снова подумал, что, кроме Артура, ему в сущности и не с кем поговорить о том, что он сегодня испытал. Но Артур не был ему другом. Друзья у Тимофея, которые по-настоящему были ему близки, уже давно разлетелись по разным городам. А иные и по кладбищам. Даже в клубе любителей моржевать друзей у него не было. У всех были свои семьи, свои дела, свои друзья. Вот если бы Маша была жива. Казалось, что Маша не стала бы его осуждать. Она всегда была понимающей, не то что он. Может, отругала бы, что глупость сделал, но потом бы ни за что не осудила. Даже может, пожалела его, дурня. Когда она отмучилась, Тимофей вздохнул с облегчением. Маша была покладистой и удобной, а он слишком ленивым, чтобы отбирать какую-то одну среди красивых девок, что с юности так и вешались на нём. Поэтому женился на тихой спокойной Маше. Хорошо они жили, в ладу, пока Маша не забеременела. Один, потом второй, третий. Всё скинула. Последняя беременность проходила особенно тяжело. Родила семимесячного сынишку. Назвали Колей. Ни в чью честь, просто Маше имя понравилось и Тимофею тоже. Он тогда не знал, за кого бояться больше — за Машу или за малыша в инкубаторе. Но вроде обошлось. Колька рос, а вот Маша стала часто болеть. То одно, то другое. Время было тяжёлое, ни лекарств, ни денег на лекарства не было. И как-то постепенно Маша стала всё чаще скрывать, что болеет. Тайком самолечением занималась. Дозанималась. После смерти жены Тимофей намучился с сыном. Подросток. Такая же горячая голова. Тот же Василич всё советовал бабёнку себе в помощь найти, но после Маши все женщины казались какими-то слишком громкими, навязчивыми. Чужими. Пробовал, конечно, сходиться пару раз, но в первый — новые порядки, которые начала устанавливать в привычном быту новая хозяйка, — не понравились ему, а во второй раз — Коле, а потому, продолжая иногда перебиваться одноразовыми свиданиями с бабёнками с завода, домой Тимофей больше никого не приводил. Блядун он конечно был, но так ни с кем и не смог ужиться. Даже с собственным сыном. С Колей они расстались не очень хорошо. Со скандалом. Случился он давно, лет десять назад, если не больше, Коля ещё институт не закончил. Тимофей уже сто раз пожалел о том, что наговорил тогда, но поделать уже ничего не мог. Ни извиниться, ни увидеться. Коля давно сменил номера телефонов и перестал заходить на свои странички в соцсетях. На аватарке ему всегда было двадцать. Какой он сейчас? Столько лет прошло. Тридцатник перевалил. Уже взрослый мужчина. Вот у Тимофея и остался его компьютер, заброшенные странички с его старыми фотографиями да смс-сообщения на телефоне, которые он до сих пор бережно хранил на сим-карте. «Сегодня ночую у друзей, не ждите» «С днём рождения!» «Как-нибудь осторожно намекни маме, чтобы больше не присылала эти дурацкие открытки с иконами» «Только не говори, что это я просил» «Нет. Вообще ничего не говори. Пускай» «Спасибо тебя тоже» «Смотри какой кот. На нашего Ваську похож)» «Привет. Чо купить? Я по пути в магаз зайду.» «Как мама?» «Это ты виноват!» «Ты ничего не понимаешь!» Особенно тёмными вечерами Тимофей заходил со старенького шумящего, как турбина самолёта, компа на свою страничку, которую Коля ему и создал, и строчил ему сообщения, целыми простынями. Поначалу как дурак продолжал доказывать, почему сын не прав, потом просто просил прощения и умолял ответить. Ничего не отправлял, конечно же. Перечитывал и стирал. Кто прочитает его причитания, если Коля и пароль сюда забыл? В этот раз он тоже ничего не отправил, хотя написал много чего. Слишком много для одного старого дурака.