Легенда о старике

И ты тоже покинешь меня, душа моя, И станешь душою тела другого. Не лучше, не хуже, просто не такого, как я, Без гениальных заморочек, максимально простого. Ты наполнишь жизнью плоть тела его, Сделаешь частью своей реинкарнации. Алекша Нович «Душа моя»

Если раньше Тимофей ворчал, что из-за этой работы всё в его жизни случалось как-то не вовремя или не к месту, то сегодня был прямо-таки пик этого проклятия. Только он собирался поговорить с Русланом, расставить по полочкам все банки в их непростых отношениях и прийти к какому-то итогу, как пропал этот Иван, и нужно было ехать к Павлику за подробностями, потому что это тоже было по-своему важно. Потому что это тоже имело отношение к Руслану. Высадив Василича недалеко от дома, Тимофей приехал к Павлику, где уже собралась вся их проститутская кодла вместе с их бордель-папа. Даже Руслан, который только что освободился после вызова, тоже был тут, ещё в рабочем костюме и с винирами на зубах. Он громче всех допытывал Артура, как вообще такое могло случиться. Сидел напротив него на диване рядом с Павликом, который судорожно капал себе пахучее успокоительное в стакан и шёпотом матерился. Марик занял всем собой второе от Артура кресло и, кажется, спал. Остальные стояли в наивной уверенности, что собрание не займёт много времени, и посматривали то на часы, то на Артура, то в сторону выхода. Перешёптывались между собой, делясь домыслами и догадками, которые Земфира разбавляла нервными шуточками, с которых сама же и отпускала не менее нервные смешки. Гомон стоял, как на партсобрании. Тимофей молчаливыми кивками поздоровался со всеми и подсел на диван к Руслану. Тот чуть отсел, давая ему больше места. Диван у Павлика был несомненно антикварный, обитый парчой и стоящий на резных позолоченных ножках, но маловатый для большой компании. — Артур, расскажи уже, из-за чего сыр-бор! — завидев наконец-то пришедшего последнего члена их тайного клуба любителей рыбалки, потребовал Бажен. — Если этот Игнат сбежал, то Бог с ним. Мы только зря теряем здесь время. У меня через полчаса съёмки в студии! — Да-да, — согласилась Ульяна. — Как он пропал? Правда сбежал? — Сбежал? — Земфира напротив усомнилась. — Зачем ему надо было сбегать? Ему же тут всё так нравилось. Да и… Артур, ты же его в заложниках не держал? — Или его убили, — мрачно добавил свою версию Вальдемар. — Сплюнь! — толкнула его под бок Земфира. — Давай, Артур, не тяни меня за яйца, — вальяжно протянул Марик, неохотно приоткрыв глаза, и зевнул. — Говори уже, куда новенького потерял. А то мы тут все не молодеем. — Его убили, — наконец произнёс Артур. Всё в гостиной Павлика тут же стихло и почти застыло. Паша схватился за сердце и приложил пузырёк с каплями с тумбочки к своей груди. Остальные сначала неверяще уставились на Артура, а потом друг на друга, чтобы с немым вопросом в глазах убедиться, что не одни это услышали. — То есть я правильно угадал, — произнёс Вальдемар и получил ещё один болючий тычок и бонусом злобный зырк из-под бледно-розового чуба. Тимофей покосился на Руслана. Тот сидел не двигаясь и как будто всё ещё не понимал услышанного. Или не принимал. В груди Тимофея всё разрывалось от кошмарного осознания чего-то непоправимого. Чертовски хотелось как-то поддержать своего друга, сказать что-то ободряющее или обнять. Но что сказать в таком случае, в голову не приходило. И по-дружески, он бы уже на самом деле не задумываясь обнял Руслана и прижал к себе, чтобы скрыть от всего дурного в этом мире, от всех новостей и тревог, но теперь такой порыв казался чем-то неуместным. Будто он не для поддержки бы его обнимал, а чтобы облапить всего. И только из-за этого продолжал сидеть рядом как болван, буквально в сантиметре от него. — Что? — наконец спросил кто-то осипшим голосом. Артур смертельно устало поднял глаза к потолку и вздохнул. — Артур, — тихо позвала Ульяна. — Расскажи, пожалуйста, как это случилось? Артур снова вздохнул и посмотрел на окно в обрамлении тяжёлых портьер на шестом этаже. Убегать от этого разговора ему было решительно некуда, и он довольно скупо, как сводку криминальных новостей, поведал, как же так получилось. У Ивана был очередной вызов у Кима. Ничего необычного. Об этом знал и Павлик, потому что Иван сам ему об этом говорил, когда объяснял, почему не сможет пойти вечером на концерт органной музыки. Паше пришлось сдать билеты, он очень расстроился. Он ещё не знал, что потом расстроится куда сильнее. Тимофей отогнал образ Каневского и продолжил слушать. На вызов Ивана привезла Татьяна и весь час ждала в машине, никуда не отлучаясь. Всё было как всегда, по истечении часа Иван должен был вернуться, но его всё не было. Татьяна позвонила ему, чтобы напомнить о времени, но трубку не брали. Тогда предприимчивая водительница пошла в приёмную и поинтересовалась, не выходил ли вон из того лифта одноглазый старичок. Ей, фальшиво улыбаясь, сообщили, что да, выходил, и более того, уже пятнадцать минут как ушёл. Что-то подсказывало Татьяне, что ей откровенно пиздят. Скорее всего, жизненный опыт. Она даже хотела учинить скандал, но на стороне ресепшена была перевешивающая её числом охрана, и пришлось ретироваться. Татьяна ещё поискала по окрестностям, на случай, если Иванушка потерялся и в темноте не смог найти парковку, но Иван либо очень быстро ходил, либо его похитили инопланетяне. Больше ничего не оставалось, и Татьяна позвонила Артуру, потому что на этом её полномочия всё, заканчивали себя, а искать со сворой собак беглых стариков она не нанималась. Артур верно оценил ситуацию и обратился к полковнику Антонову. Если уж взялся крышевать, помогай. Антонов довольно неожиданно для своей репутации тут же взялся за дело, и уже на следующий день в квартале от высотки Кима, в мусорном баке нашли чьи-то изуродованные части тел в двух пакетах. Ни рук, ни головы среди них не было. Опознать по ним личность Ивана едва ли удалось бы, но по возрасту и сведённым татуировкам останки подходили. — То есть ты не уверен, что это его тело? — произнёс Руслан, выцепив для себя самое главное. — Мне правда жаль, что так произошло, — поправив очки, скорбно ответил Артур. — Но девяносто процентов вероятности, что это он. — Не верю, — скривил губы Руслан и откинулся на спинку дивана. — Сейчас кто угодно может скока хошь таких процентов нарисовать. Я хочу сам его увидеть. — Руслан, извини меня, но ты одного поросёнка от другого отличишь в холодце? — Артур с сомнением приподнял бровь. Руслан, сжав губы в нитку, продолжал требовательно прожигать его взглядом. — Ладно. Как хочешь. У меня пара фото на телефоне осталась. Хочешь посмотреть? Посмотри, — Артур как пианист понажимал сенсорный экран и выставил Руслану в лицо. С тем же успехом он мог врезать ему кулаком. Голова у Руслана рефлекторно дёрнулась, чтобы отвернуться, но он с явным усилием заставил себя смотреть. Наморщив лоб, вглядывался в куски тела, разложенные на прозекторском столе. Уже обмытые для опознания, без кровавых разводов на коже. Со сколотыми срезами на торчащих костях, какие бывали на деревяшках, когда уже устаёшь пилить, остаются какие-то полсантиметра, которые легко обломать. Тимофей и Паша, сидевшие по бокам от Руслана, тут же отвернулись, хотя жуткая картинка уже успела отпечататься перед глазами раскалённым тавром. Каким безумным мясником надо было быть, чтобы так распотрошить человека? — Всё равно это не он, — упрямо процедил Руслан, когда Артур убрал телефон. — А если тест ДНК сделать? — спросила Земфира. — Я по телевизору видела. Так делают. Или это дорого? Артур, скорчив мученическое лицо, отвернулся к окну. С шестого этажа по-прежнему было далеко и больно падать. Проблема была не в деньгах, а в том, что это дело всё чертовски сильно усложняло. Артур не любил сложностей. Артур не любил, когда в его и без того поганое дело влезала ещё и мокруха. Он даже радовался, что ему не приходится как его братьям пачкать руки в криминале. Но и тут ему умудрился поднасрать этот неизвестный маньяк. Ну что ему стоило напасть на какого-то другого старика? Почему именно Иван? — Убийцу нашли? — спросил Вальдемар, и Павлик придушено ойкнул в платочек. Как будто это не убийца мог так распотрошить человека, а оно само случилось. — Нет. На камерах останки выбросил какой-то человек в капюшоне. Темно и разрешение у камеры оставляет желать лучшего. Его маршрут проследили до площади и потеряли в переулке… там фонарь был разбит. Дальше частный сектор и пустырь. Камер нет. Он мог куда угодно уйти, — объяснил Артур. Ему самому было тошно от этой истории. Ещё недавно он так радовался своей находке в лице Ивана, новые клиенты наклёвывались, и потерять его сейчас казалось в высшей степени несправедливо. Такой особенный динозавр в его коллекции, такой покладистый и послушный. Где он теперь найдёт хотя бы в половину похожего? Сколько угодно можно было печалиться, но смерть любимого работника, кто бы это ни сделал, была уже необратима. А потому разбираться, кто там убийца и зачем это сделал, Артуру было уже не интересно. — Постойте, — не унималась Земфира. — Тут что-то не сходится. Если Иван сам ушёл от клиента, то почему не пошёл к машине? Зачем ему было идти куда-то ещё? — Может, друг позвонил? — предположил Вальдемар. — Куда? — тихим истеричным голосом спросил Павлик. — На домашний? У него был только рабочий сотовый, а на него могли позвонить только Артур и водители. У него вообще другого телефона кроме стационарника не было! — О! — щёлкнула пальцами Земфира. — А его телефон? Он же с маячком! Артур, ты же сам как-то говорил, что по нему можно отследить! — Я отследил его в первую очередь, ещё до того как связаться с Антоновым, — ответил Артур. — Сигнал сначала был чем-то заглушен. Только на следующий день снова появился в доступе. Потом нашёл его разбитым в мусорном баке на Ленина. На Ленина это было вообще в другой части города, — отстранённо прикинул Тимофей. Зачем этому маньяку нужно было так заморачиваться? Откуда он мог знать о маячке? Может, он и голову с руками тоже в каком-то третьем месте прикопал? — И всё равно, если он вышел от Кима, то почему не дошёл до машины? — снова задалась вопросом Земфира. — И почему Татьяна его не увидела? — Да вышивала опять, — фыркнул Марик. — Или вязала. Или кроссворды разгадывала. Не будет же она целый час следить за входами-выходами. Олег вообще иногда на это время уезжает куда-нибудь… А вы разве не знали? Старики тут же загудели, ворча на тему того, какие непрофессиональные гавнюки их водители. Что молодёжь работает совсем спустя рукава, и вот в их время такого ротозейства не было. — А может, его Ким грохнул? — вдруг предположил Вальдемар. На секунду снова воцарилось неловкое молчание. — Ким конечно странненький, но зачем ему убивать Ивана? — удивился Артур. — Он его буквально боготворил. Все присутствующие посмотрели на Артура, как будто он сам был дурачок со странностями. Артур смутился, но от своих убеждений не отступил. — Я имею в виду, что Иван был его любимцем, — объяснил он. — Зачем Киму убивать, если живым он куда полезней? — Откуда ж нам знать? — хмыкнул Марик. — Это же Ким. Наш маленький обиженный садист с комплексом бога. — Кима Антонов проверил первым, — с уже явным раздражением перебил Артур. — Там же видеонаблюдение в приёмной и на парковке. На камерах у лифта в тот день было видно, как Иван выходит из него и покидает здание. Вполне себе живой! Антонов отработал все версии. Ким не причём. Антонов ищет этого маньяка. Это не первая жертва. Не переживайте, он выбирает не только стариков. Но когда его поймают, неизвестно. Панику отставить. Работаем в прежнем режиме. На этом всё. В пятницу похороны. Все желающие могут быть на поминальном обеде. Я арендовал зал в кафе «Улыбка». Собрание окончено. Все свободны. Артур спешно ушёл, но остальные не торопились расходиться. — От улыбки станет всем светлей, — мрачно пропел Вальдемар, и уже Марик молча дал ему подзатыльник. — От улыбки Ивана и правда становилось светлее, — понуро добавил он. — Кто пойдёт? — оглядев всех, спросила Земфира и подняла руку. За ней проголосовали почти все, кроме Руслана. — Вы же дружили, — осторожно напомнил ему Тимофей. — Почему ты не хочешь его проводить? — Потому что это не он. Ивана не могли убить, — с какой-то жуткой уверенностью проговорил Руслан. — Не могли. Я тебе зуб даю. Этот чёрт просто всё вспомнил и вдарил по съёбкам. Он это умеет. О-хо-хо. Это он могёт. И почти безумно заулыбался, как будто был этому даже рад. — О чём это он? — непонимающе спросил Бажен. — Совсем сбрендил? — Бажен, ты там на свои съёмки опаздывал, вот и пиздуй, пока поезда ходят, — огрызнулся на него Тимофей. Бажен тоже хотел сказать пару ласковых, но посмотрел на часы и таки вспомнил, что на самом деле страшно опаздывает, и тоже сбежал. Девчонки, продолжая шёпотом обсуждать случившееся, ушли следом за ним. Игорь, который до этого стоял тенью и почти не участвовал в обсуждении, тоже молчком ушёл. Зачем только новичков звали? Им, кажется, было совершенно плевать на этого Ивана. Они его совсем не знали. Вальдемар разве что проявлял какой-то интерес, но и он быстро удрал. — Руслан, — повернулся к нему Павлик и, с надеждой заглядывая в глаза, спросил: — Ты правда думаешь, что Иван мог сбежать? — Уверен. — Тогда я тоже не пойду на эти поминки. А то может быть, он вдруг вернётся… А мы его похоронили. Нехорошо получится, — тихо проговорил он и залпом выпил свои успокоительные капли. — А я схожу, — хмыкнул Марик. — Если Сашок вернулся, Ивана мы вряд ли снова увидим. А жаль. Он мне нравился. *** Когда все разошлись, кроме Руслана, который собирался принять душ, и Павлика, потому что это была его квартира, Тимофей тоже остался. Решил подождать, пока Руслан приведёт себя в порядок. Не хотелось его оставлять вот так. Даже с Павликом. Несмотря на эту браваду про сбежавшего Сашка, Тимофею за него было неспокойно. Паша его не гнал и даже был рад компании. Заварил какого-то пахучего чая, успокаивающего, конечно же, на травах, и угостил каким-то особенным печеньем то ли для диабетиков, то ли для веганов. Тимофей не чувствовал вкуса печенья и даже непроходящей рябиновой горечи. Ещё сегодня днём он собирался открыто признаваться в своих чувствах Руслану, расставить наконец все эти сраные точки над всеми буквами, а теперь происходило чёрт-те что. Теперь эти его сопливые признания казались нахуй никому ненужными. Даже неуместными. Руслан был мрачен и задумчив. Он был уверен, что Иван, если и умер, то только как та добрая незамутнённая опытом личность, а Сашок вернулся за управление этого тела и увёл его в бега. К травяному запаху чая мешался запах сердечных капель. Кажется, Пашу известие об Иване подкосило куда больше, чем Руслана. От него несло, кажется, всеми ароматами успокоительных, какие мог бы распознать Жан-Батист Гренуй. И даже свой успокаивающий чай без сахара он помешивал как-то тревожно. — Паш? — А? — невидяще глянул он на Тимофея. — А правда, что ты… — Тимофей запнулся, подбирая нужное слово. — Сошёлся с Иваном? Он говорил, что ты по театрам его водил, вроде как и… ну и сам понимаешь. Но если это личное, можешь не говорить, — добавил он и отхлебнул чаю, морщась. На запах тот оказался вкуснее, чем на вкус. Как будто веник заварил. — Да нет. Ничего страшного. Уже, — совершенно убито добавил Паша. — Я не знаю, насколько мы успели сблизиться, но я… очень хотел. Ванечка был… Он не договорил, лицо плаксиво исказилось, и он поторопился запить свой всхлип чаем. Тимофей снова ругал себя, за то, что вообще заговорил. Надо было как Игорь, молчать в тряпочку. — Прости. Я не думал, что… — Что я могу о ком-то грустить? — с горечью договорил Паша. — Я и сам этого не знал. Скольких своих бывших уже похоронил, а о смерти скольких даже не помню. Всегда было как-то… никак. Даже весело. Встретишься с кем-нибудь из знакомых — и давай на перегонки вспоминать, кто помер, а кто ещё коптит небо. Как в карты играть… А сейчас мне больно из-за бывшего бомжа, которого я даже не поцеловал ни разу! Павлик драматично всплеснул руками и беспомощно опустил плечи. Тимофей молча отпил чаю. Он сейчас как никто понимал Павлика. Он тоже целовал Руслана только во сне. — Не знаю, что теперь делать. У меня столько планов было, — тихо говорил Паша. — Собирался предложить ко мне переехать. Всё равно почти всё время у меня. Даже за продуктами вместе ходили. Знаешь, он так любил венские вафли… В церковь, что ли, сходить? Свечку за него поставить. Уже во всё на свете хочется верить. Хоть в инопланетян. Если бы знал, что так будет, другое желание тогда загадал… Паша совсем скривил своё изящное лицо и чаем сдержать плач уже не смог. Тимофей, понимая, что никакие слова утешения здесь уже не помогут, обнял его. Паша весь сжался, воя ему в плечо, а Тимофей гладил его по спине и лакированным кудрям. Ещё неизвестно, какой белугой выл бы он сам, если бы вот так же пропал Руслан. Он тоже не поверил бы Артуру, ни единому его слову. И скорее всего, уже брал бы штурмом высотку Кима. Из душевой вернулся Руслан и застыл в дверях. — Паша, — только хрипло выдохнул он и как-то растерянно дёрнул плечами. — Вот так, Русланчик, — шмыгнул носом он, вынырнув из груди Тимофея, при этом нарочито теснее прижимаясь к нему. — Увожу у тебя всех мужиков, раз ты меня динамишь. И надсадно засмеялся, хотя злокозненную гримасу, которую он состроил, портили покрасневшие глаза и мокрые от слёз щёки. Руслан тоже выдавил два смешка, чтобы поддержать эту вымученную шутку, и упал на стул. — С Сашком всегда так было, — чуть позже, когда все успокоились, рассказывал за чаем Руслан. — Появится, как красно-солнышко, озарит всех вокруг своими лучиками, головы задурит, а потом хоп, и ищи-свищи. Как и не было его. Вот и в этот раз так же. А я снова повёлся, как дурак. С чего вообще взял, что в этот раз по-другому выйдет? Старые грабли-то родные уже. Наука мне будет. — Да как такое предскажешь, — задумался Тимофей. — Он же совсем другой человек был. — Был другой, а стал этот, — проворчал Руслан. Злиться на старого друга было легче, чем оплакивать его новую версию. В глубине души конечно трепыхалась эта маленькая страшненькая мысля — «а что, если он всё-таки на самом деле мёртв?» — но Руслан изо всех сил старался в неё не вглядываться. Нет. Не было такого. Сашок не мог умереть. Его даже пуля в голову не взяла. Что ему какие-то маньяки. — Всё-таки мутное это дело какое-то, — задумчиво проговорил Паша, который совсем не удивился, что пропавшего Ивана Руслан кличет другим именем. Иван сам успел ему об этом рассказать по большому секрету. — Что-то не так здесь. Как в тот раз, когда пропал Тёма. — Тёма? Не слышал про него. Тимофей точно помнил про ещё троих, с кем начинали Руслан и Марик. Про Тихона, которого увела клиентка, помнил. Тёмы точно не было. — Так мы его не знали почти, — пожал плечами Паша. — Он, может, на пару дней раньше меня на свой первый вызов вышел. Один раз меня на пару с ним двойняшки звали. Отработал месяц — и тишина. На корпоратив свой первый так и не появился. Артур темнил что-то, не хотел рассказывать. Как сегодня. А потом выяснилось, что Тёму прямо во время вызова хватил инсульт. Он крупный мужчина был. Даже пошире тебя, — кивнул он Тимофею. — Раза в два. С тех пор, кстати, Артур старается слишком полных стариков не брать… А клиент. Клиент испугался и, вместо того, чтобы вызвать скорую или хотя бы позвонить Артуру, сам избавился от тела. Тоже, наверное, на куски порубил… Артур, конечно, сам потом всё выяснил, разобрался, но это, опять же, с его слов. Кто знает, какой инсульт на самом деле хватил Тёму. — И кто из клиентов такой фокус с исчезновением провернул, тоже не выдал, — поджал губы Руслан. — Корпоративная этика, ебти её. Мы тогда не очень все друг с дружкой корешились. Я с Мариком ещё держались, а остальные где-то там. Только на корпоративах и виделись. Мало кто знал, к кому кто ездит. — Земфира после этого чат и создала, чтобы там отмечаться, — вспомнил Паша. — Он уже через неделю всякой ерундой был забит, но с ним всё равно стало как-то спокойнее. Просто стали чаще созваниваться, встречаться. Быть друг у друга на виду. Так спокойнее как-то. И даже с этими мерами никаких гарантий, что… — Он жив, — оборвал Пашу Руслан и жутко посмотрел на него исподлобья. — Он свалил. Понял? — Да понял я, — кисло отмахнулся Павлик, нисколько не напуганный грозными рожами Руслана. — Всё равно мы никогда не узнаем, что произошло с Ваней на самом деле. Ночевать у Павлика Руслан не захотел. Повторил то, что говорил Тимофею, что у него дома скотина не кормлена, и по гостям шляться ему некогда. От компании Тимофея, который предложил поехать с ним, впрочем, не отказался, что хоть немного скрашивало и без того безнадёжный настрой. — Только коня своего в гараж загоню и к тебе пересяду, хорошо? Руслан только молча кивнул и снова обратился весь в то состояние, как перед вызовом. Неразговорчивое. Тимофей за время пути успел поедом себя съесть. В голову лезло всякое. Начиная с того, кто мог убить Ивана, и заканчивая размышлениями, в какой момент Сашок мог прийти в себя. Что послужило, так сказать, триггером его внезапного пробуждения? Наверное, если бы Ким, то сам Ким это точно заметил. Паша был прав. Что-то тут во всём этом было явно не так. Но куда больше Тимофея волновал Руслан, который свято верил в бессмертие своего злокозненного товарища и при этом будто балансировал на тонкой грани от того, чтобы вот-вот осознать это самое страшное. Они приехали, когда ещё не стемнело, но стало ещё холоднее. Поднялся ветер. Тимофей своими глазами увидел, как незнакомая старушка лет восьмидесяти в яркой куртке в цветочек накладывала из бидончика в собачью миску какой-то парящий от холода гуляш. Собака тут же кинулась жадно есть. Откуда-то сбоку прокралась кошка и тоже выцепила себе лапой кусок в густом бульоне. — Прасковья Иванна, — проговорил Руслан и, выходя из машины, натянуто заулыбался. — Спасибо, родная! Что бы я без вас делал. — Ты ж говорил, два дня не будешь, — быстро протараторила соседка. — Да планы поменялись, — Руслан подошёл ближе, что-то шепнул ей на ухо и тайком сунул руку в карман. Прасковья Иванна всё равно заметила, начала возмущаться, пытаться вернуть деньги, но Руслан замахал руками, уверяя, что ей показалась, и это вообще не его. Деланно попререкавшись, соседка наконец-то ушла. — Каждый раз показуха эта, — проворчал Руслан. — Отказывается. А если не совать, начнёт пиздеть по деревне, что я её добротой пользуюсь на халяву. Стерва старая. — Чего стерва-то сразу? — не понял Тимофей. Старушка показалась ему на диво добродушной. А ворчать в их возрасте было уже привилегией. — Два года, пока её дочка не померла, сватала мне. Проходу не давала. Мол, вдвоём доживать будем. Тёщей себя мнит, ети её, — Руслан остановился в сенях и повернулся к Тимофею. — Растопи баню, ладно? Там вода есть. И дрова тоже. Только затопить надо. Хорошо, а я тут… квитанции мне надо заполнить. За свет, за воду… — рвано попросил он, после чего поднялся наверх и закрылся у себя в спальне. Тимофей сначала хотел напомнить, что у Руслана своя скважина и за воду платить вроде не нужно, а потом решил оставить его в покое. И так в попутчики навязался. Пускай придёт в себя после всей этой канители. Хозяйничать в чужом доме было уже привычно, как у себя. Тимофей спокойно затопил печку, затем на кухне нашёл уже порядком опустевшую коробку распутинского чаю и заварил для Руслана. А тот всё заполнял свои мнимые квитанции. Стало неспокойно сидеть за накрытым столом одному, хоть и с компанейской Муркой, которая всё тёрлась об ноги. — Что-то долго он там, да? — спросил он кошку. Та подняла трёхцветную морду и согласно муркнула. Тимофей подобрал её на руки и пошёл на второй этаж. — Русь, ты спишь? — осторожно постучал он в дверь. — Нет-нет, — не сразу ответил он, но прозвучал вроде бодро, а после минутной возни открыл дверь уже в домашнем, привычном, и как ни в чём не бывало пошёл разбираться, как там Тимофей затопил баню, и обещал как следует его отпарить. Как будто и не было ничего. Правда хлестал Тимофея со всей дури и самого себя велел не жалеть, когда веником орудовал уже Тимофей. Как раки в кипятке распарились тогда. Шутили глупо. Хохотали, водой брызгались. Тимофей даже подумал, что обошлось. Вечером после бани они легли спать, но торшер у кровати ещё не тушили. Василич завалил Тимофея сообщениями, от любопытства лопался, хотел узнать, что за напасть с этим Иваном случилась. Пришлось напечатать пару строк, чтобы не волновался, почему он домой не явился и не мог всё лично пересказать и во всех деталях. Из другого чата тут же активизировалась Нюрка, только по вопросу кафе. Руслан рядом пытался читать какую-то книгу. Раньше у него такой привычки не было, и с книгой перед сном Тимофей видел его сейчас впервые. Но когда он закончил с писаниной и отложил телефон, Руслан своё чтиво тоже отложил на тумбочку. — Потеряли тебя, да? — кивнул он на смартфон. — Да… это Нюрка. Вдохновение у неё. Спрашивает, не слишком ли будет ещё светомузыку в кафе установить. Чтобы вечером ещё и танцы можно было устраивать. Мне-то такое нахер не надо. Это вон, у Женька надо спрашивать… Молодёжи, наверное, такое больше понравится. Вот Лёшка… Тимофей стал рассказывать уже про всё подряд. Руслану нужно было отвлечься, и Тимофей хорошо это чувствовал, как будто сам был Русланом, поэтому стал забивать эту подлую тишину, рассказывал даже про то, как сходил в свой моржовый клуб, как маялись созвонами с Женьком и Нюркой, как с Василичем обмывали дачу. — Ты правда в кафе этом работать хочешь? — спросил вдруг Руслан с какой-то неявной тоской. — Ну… Выбор-то на самом деле небольшой, — пожал плечами Тимофей. — Или жопой торговать, или лицом. Ну, или на завод за две копейки. Я… Мне хочется попробовать что-то. Вдруг понравится. Я в своей жизни мало чего нового делал. Это неплохо, но… Почему бы и нет? Руслан молча покивал. — Ты не думай, от Артура я пока не ухожу, — поспешно добавил он. — Нюрка говорит, на полный рабочий день кафе работать не будет. Или там на смены будет поделено… Руслан снова покивал и натянуто улыбнулся. — Ты сам-то как? — Я… Расстроился, конечно. Но не удивлён. Волнуюсь за него, дурака, всё равно. Где он там. Как теперь… После Кима-то. Вот он охуел, наверное. Тимофей тоже покивал. Лично он бы от такого точно охуел. Потом вместо говорильни Тимофей решил показать картинок, так называемых референсов желаемого Женьком кафе. Кафе представлялось то под какую-то эпоху, то напротив каким-то космическим и даже футуристическим заведением. Потом картинки закончились. Начались снимки дома с разных ракурсов, изнутри и снаружи. И соседние заросли рябины, увешанные тяжёлыми кистями ягод. И Василича, который позировал у Тимофеевой машины, как будто это была его. Руслан молча кивал, хотя дом уже видел своими глазами, и повторял, что построено на совесть и красиво. А потом Тимофей в очередной раз смахнул, а на экране оказалось фото самого Руслана. — Когда это ты успел? — поражённо уставился он в телефон. — В саду. Когда яблоки собирали. Помнишь? — Тимофей продолжил листать свой телефонный альбом, потому что ничего противозаконного там не было. Там были не только фотки Руслана. Тимофей тогда снял и сад целиком, и Руслана во всех ракурсах, и его с Иваном. Если бы не Игорь, который фотографировал для своего Вадима всё на свете, Тимофей бы и не вспомнил, что у него на телефоне вообще есть камера. А теперь вот хотел сохранить побольше светлых моментов. — Их обязательно надо напечатать. Для альбома. Можно? — спросил Руслан. — Конечно, можно, — ответил Тимофей, хотя понятия не имел, даже как перенести эти фотографии с телефона, но подумал, что в соседней типографии ему в этом помогут. — Я напечатаю. Руслан пролистал галерею до конца, но дальше кроме фото дачного домика на разных этапах застройки больше ничего не было. — Только твоих фоток не хватает. Как тут щёлкаются? — Руслан стал беспорядочно тыкать по сенсорному экрану, пока не открылась фронтальная камера. — О! — обрадовался он. — Так ещё лучше! Подвинулся ближе, улёгшись головой на подушку Тимофея, и поймал в кадр маленького экрана их вдвоём. Как будто они не просто так лежали в постели, как будто их связывало нечто большее, чем работа и любовь к рыбалке. Экран мелькнул, запечатлевая их рыжие в свете торшера старые физиономии. «Маша, прости меня». Папа и мама воспитали его хорошим правильным сыном, но времена меняются. Всё становилось другим, более открытым и красочным. Эту фотокарточку Тимофей собирался распечатать и повесить на стену у себя в спальне. Но поговорить о том случае с подготовкой Тимофей так и не смог. Руслан больше не шарахался от него, а значит, всё было в порядке, и терять этого не хотелось. *** На поминки в кафе «Улыбка» Тимофей не ходил, но из чата знал, что остальные, кроме них с Русланом и Павликом, там были. Земфира накидала фотографий этого скорбного застолья. Написала, что тоже не хочет верить в смерть Ивана, но от возможности пожрать на халяву удержаться не смогла. Земфира: Да ладно вам. Артурчик башляет; р Вальдемар пытался неловко её поддержать, но Ульяна довольно гнусно его осадила, выложив в чат пару фотографий самого Вальдемара в пьяном состоянии, хватающего официанта за передник. Остальные от комментариев воздержались. На какое-то время в жизни Тимофея снова воцарилось хрупкое равновесие. Руслан был с ним, почти рядом. Пару дней они отлично провели на даче, потом поехали к Тимофею. Вроде всё было как всегда. Они так же готовили вместе и столовались. Вместе гуляли и занимались какими-то совершенно обычными домашними делами, смотрели телевизор или разгадывали кроссворды. Даже спали так же в одной постели, изо всех сил делая вид, что между ними всё по-старому. Тимофей не выдержал первым, когда вечером каждый из них чистил зубы, закрывшись в ванной на шпингалет. А это уже была их устоявшаяся привычка — по утрам и вечерам совершать бритьё и мытьё бороды, чистить зубы, плескаться под душем и трепаться о какой-нибудь ерунде. Тимофей думал, что это временная придурь, но становилось боязно, что она станет постоянной. И не то чтобы ему этого уж больно не хватало, спали-то они как прежде вместе, но как-то нервировало. Вызывало нехорошие подозрения. Чего это Руслан снова закрылся? Потому что боялся, что Тимофей к нему вломится и потребует экстренно растянуть жопу? А он сам почему на шпингалет запирался? Из солидарности или в ответ на этот саботаж? Он-то уже не боялся. Он бы даже был не против. Он бы даже очень сильно этого хотел. Господи, да не в шпингалетах и даже не в ванной этой было дело, а в молчании этом дурацком. Тимофей настолько загонялся перед сном, что приходилось красться в ночи на кухню и, стараясь не шуметь, капать себе успокоительные. Когда Руслан у него не ночевал, было немного попроще. Можно было включить везде свет и до утра пялиться на пузырёк с корвалолом. Тимофей страшно не высыпался. Нужно было что-то делать. Поэтому он решил первым надкусить этот загадочный пирог их с Русланом отношений, чтобы узнать, что же там за начинка. — Русь, про тот раз в ванной… — начал он вечером, пока мыли посуду. Тимофей специально подгадал этот момент. Уже поели и до ванной этой проклятой с её шпингалетом не добрались. Ничего не мешало обсудить злободневное дело, но Руслан так не считал и тут же оборвал вопрос на полуслове. — Давай не сегодня, лады? Я после вызова, и… Короче, не хочу я сейчас. Тимофей отступил и даже сам себя обругал. Ну чем он думал? Руслан и правда сегодня вернулся с вызова. Он бы и сам ни о чём таком после ебли с клиентом говорить бы не стал, а товарища вот заставляет. Но в тот же вечер, когда они уже готовились ко сну, заметил на Руслановой пояснице плохо отмытые пики. И отступать стало уже некуда. — Ты снова к ауешникам ездил, — устало сказал он, бросив на диван взбитую подушку. Руслан как раз постелил одеяло и уже закинул ногу на диван, но так и застыл, как пойманный на месте преступления. Ещё ничего не сказал, но Тимофей вдруг ясно понял, что сейчас они поругаются. Возможно, совсем, но даже будь у него машина времени, отматывать всё назад он бы не стал. Они тут не молодели, чтобы вечно играть в молчанку и делать вид, что всё в порядке. — Да, ездил, — злобно процедил Руслан, поворачиваясь к Тимофею, сразу весь как-то ощетинившись. Склонил голову на бок и растопырил руки, став походить именно на того бешеного зека, которого так недолюбливал Василич. Тимофея этот его вид совершенно не напугал. Он не боялся старых злобных котов. — Я думал, мы договорились, что ты будешь потихоньку слезать, — проговорил он, сложив на груди руки. — И чо теперь? На развод подашь? — ещё более гадливо хмыкнул Руслан и дёрнул плечами, как будто не на понт сейчас брал, а собирался отобрать кошелёк в подворотне. — Ты сам обещал больше к ауешникам не ездить, я тебя за язык не тянул, — напомнил Тимофей. — А ты, и двух дней после одного клиента не прошло, к ним рванул. Руслан возмутился ещё больше. — Я такого не обещал! Это ты хотел! — рявкнул он, тыча в Тимофея пальцем. — Ладно, — кивнул он. — Отлично! Я хотел. Тогда получается… тебя всё вот это, — кивнул он на поясницу с этими проклятыми пиками, которые на нём пару часов назад рисовали незнакомые малолетние ублюдки после каждого полового акта в Русланов зад. — Устраивает, да? — Да, блядь! — выплюнул он и весь затрясся не то от гнева, не то напряжения. — Меня всё устраивает! Мне вообще заебись! Так что нечего из-за меня хуйнёй страдать! Вали! — Я у себя дома, — напомнил Тимофей, а то вдруг кто забыл. — Да не из дома! Из проституции! — огорошил внезапным уточнением Руслан. — Нет уж. Я своё слово держать буду. Я-то не такой пиздабол как ты! — поддел Тимофей в свою очередь. — Да ты! Да я… да ваще! — возмущённо запыхтел Руслан. — Ты охуел что ли? Сам главное насел, как танк! Бросай да бросай! А я чо? Как? — Да когда я наседал? — возмутился уже Тимофей. — Один раз поинтересовался, как там чего у тебя, и то ты сразу выёбываться начал! Мне, что ли, вообще спрашивать тебя нельзя было? Я ж переживаю за тебя! — Один раз он! У тебя на табле вот эта озабоченность не сходит! Я как под надсмотром у вертухая всё время. Гляжу на тебя и прям вижу, как ты ждёшь не дождёшься, что я вот прям счас побегу барину звонить увольняться! Тимофей с минуту крайне выразительно смотрел на Руслана. Видимо, надеялся, что тот снова прочитает по его таблу и всё поймёт, но мыслепередача захромала, и Руслан так же продолжал молча пялиться на него, ожидая устного ответа у доски. — А сразу сказать тяжело было? — наконец всплеснул руками Тимофей. — Конечно тяжело! — выпучился Руслан. — Я же сам думал, что у меня это получится! Наобещал кренделей небесных! И чо, заднюю давать? Не по-мужски! Тимофей вздохнул и устало опустил плечи. Ругаться с Русланом было не так весело, как с Василичем. Да он и не ждал от этого разговора особого веселья. Он хотел понять, что между ними происходит, но только больше запутывался. — А сейчас тогда чего заднюю дал? — спросил он уже спокойнее. — Да не могу я уже! Не выдерживаю! Зря я, короче, это затеял. Не уволюсь я. Так до самой смерти и буду жопой торговать. Ну или пока барин сам не уволит, — махнул он рукой и отвернулся к дивану. Глядя на его согнутую спину в растянутой майке, Тимофею снова захотелось его обнять. — Русь… — уже подошёл он. — Нет, Тимофей, правда, — перебил тот. — Не гожусь я тебе в друзья. И в разведку со мной ходить западло. Я человек конченый. Хуже алкаша. — Ну что ты такое говоришь, Русь, — Тимофей поймал его за локоть и развернул к себе. — Я же тебя знаю, ты хороший мужик, я… — Да не знаешь ты меня! — вырвался он. — Всё, хватит. Домой я поеду. Не могу больше… — Да куда ты в ночь ехать собрался? — Тимофей снова поймал его за плечи и картинно махнул на часы, выторговывая себе отсрочку. — Темень на улице. Ложись спать, завтра уедешь. — Ну… — Руслан посмотрел на свои голые ноги, торчащие из-под трусов, на тёмное окно с алоэ и, тяжело вздохнув, пошёл на диван. — Хорошо. Уеду завтра. Только не говори со мной больше, ладно? Закроем тему. А то уеду. К Павлику. — Ну-ну. Конечно, — злорадно хмыкнул Тимофей, выключая свет и заваливаясь рядом. — Уедет он. К Павлику. Как будто отпустят его. — А как будто меня кто-то удержит, отпускальщик. — И удержу. — Ты думаешь, я тебе не наваляю? Тимофей в ответ только презрительно фыркнул. — Сомневаешься? — снова подобрался Руслан. — Я, между прочим, подло дерусь, по-зековски. — Я тебя по массе уделаю, — невозмутимо заявил Тимофей. — Лягу на тебя и всё. И хоть ты там затрепыхайся. Руслан заворочался. Дёрнул Тимофея за плечо, и тому пришлось повернуться на спину. — По массе! Не успеешь… — Успею. — Ты чо, на слабо меня берёшь? — навис над ним Руслан, блестя в темноте коронками. — А что спрашиваешь тогда? Повёлся, значит. — Ну-ка вставай, сча проверим, кто тут повёлся! — велел Руслан и тут же подло ткнул пальцами под ребро, благодаря чему Тимофей кубарем слетел с дивана. И правда больно и подло. — Вот ты сука! Тимофей едва успел развернуться к Руслану, который уже пытался нанести очередной подлый удар в спину. Завязалась на редкость нелепая драка. Удары, если и попадали, звучали смешными шлепками. Тимофей сдерживал силу и всё больше пытался взять на удушающий, а Руслан кусался и тыкал острыми частями тела во все мягкие, но они были хорошо защищены жировой прослойкой. Наконец Тимофей запыхался и в какой-то момент правда отбросил Руслана на диван и упал сверху. Увернуться, несмотря на свою браваду, он не успел. — Всё. Я победил, — громко дыша, пропыхтел Тимофей ему в ухо. — Да нихуя! Руслан продолжал пытаться столкнуть с себя эту глыбу, но пинания мосластыми коленками ни до каких важных частей тела не доходили, а руки оказались надёжно припечатаны к груди. У Руслана оставался только последний ход, и он вцепился зубами, куда мог дотянуться — в плечо. Тимофей только вздохнул, но даже не подумал отпускать этого старого кусаку. — Шо? Не больно ражве? — не разжимая зубов, спросил Руслан. Что-то все эти подлые зековские приёмчики смахивали на бабские. Или Тимофею просто повезло, что у Руслана не было при себе заточки. Но подначивать его этим совсем не хотелось. Хотелось подначивать совсем другим. Тимофей довольно, как кот, улыбнулся своему подлому замыслу, и лизнул Русланово ухо. Медленно, чувственно так, от мочки по горячему от задора завитку до седого виска, и прихватил кончик уха губами. Руслан медленно отпустил чужую плоть из своих железных зубов и обмер. — Ты что творишь, ирод? — севшим голосом вопросил он, как будто Тимофей его страшно предал. — Вот это называется подлый приём, — шёпотом ответил ему на это самое ухо Тимофей, обдавая жарким дыханием. — А не твои тычки-кусачкИ. — Ты чего творишь? — захрипел Руслан и снова задёргался, даже как-то отчаянно, как ныряльщик, зацепившийся ногой за корягу на глубине, но Тимофей поцеловал его за ухом так же медленно и горячо, и он снова обмяк. — Ладно, убедил. Твоя взяла, морж. Слезай с меня. Тимофей привстал на локтях, пока не отпуская, заглядывал в лицо в полумраке. — А может, всё-таки поговорим? — шёпотом спросил он. — О чём? — устало простонал Руслан. — Ну… про тот раз. В ванной, — не стал больше тянуть Марика за яйца Тимофей. — Бля, — Руслан попытался отвернуться. — И чо там говорить? Тимофей был так раздухарён этой их дурацкой борьбой, что уже ничего не боялся. Будь что будет. — Ну, например, почему ты сразу домой убёг? Я думал, дождёшься меня после вызова. Позаботишься, то да сё. Я ж думал об этом, фантазировал всё. А ты съёбся, как на пожар. — Я же говорил уже… — отозвался Руслан. Так тихо, даже жалобно. Не как тот бешеный зек, которым хотел казаться минуту назад. — Это из-за того, что я при тебе того… оргазмировал, да? — спросил в лоб Тимофей. Буквально, опустив свой лоб ко лбу Руслана. Припечатал. Казалось бы, так они должны были лучше видеть друг друга, но в комнате всё ещё стояла темень и теперь они не видели совсем ничего. Только чужое дыхание опаляло лицо запахом хвои. — Тебе неприятно стало, что я… из-за этого, да? — спросил он, а в груди всё сдавило от ожидания чужого неприятия. Вот сейчас Руслан подтвердит его слова, скажет, что да, ему было мерзко, что клиентов ему мало, ещё Тимофей ему устроил, и всё. Он тут же умрёт. Не весь, но это будет его личная маленькая смерть. — Да чо ты городишь? — хрипло пробормотал Руслан. Он не хотел ни в чём признаваться, но хотел уверить Тимофея, что с ним-то как раз всё было в порядке. — Я же помню, что у тебя это бывает. Физиология. Марик говорит, это нормально. Просто я… — он хотел отвернуться, но всё ещё был прижат лоб в лоб, и судорожно вдохнул, прежде чем выдохнуть стыдное признание: — Сам того. Возбудился я. — Что? — Ты ушёл, а я тебе в раковину на кухне надрочил. Я там всё помыл, не думай, но… как-то оно… Подстава, короче. — В чём подстава-то? — не понял Тимофей и даже снова отстранился. Упорно не доходило. — Что пидор я! — вдруг злобно рявкнул Руслан. — Свали с меня уже! Дышать нечем! Тимофей ошарашенно откатился. Руслан тут же подскочил и заходил по комнате как заведённый на ключ болванчик. — Русь, — позвал Тимофей, до ужаса боясь, что тот снова попытается сбежать. — Это всё из-за работы этой, — бормотал он, продолжая нарезать круги по узенькой зале, которая с разложенным диваном стала ещё уже. — Опидорился я совсем. Понимаешь? Смотрю на тебя с тыла, и во рту сохнет. Целую в дёсна прям — и не воротит. Ни разу! А мы же друзья с тобой. У меня никогда таких друзей не было! Что я совсем что ли сука конченая, чтобы друга лучшего пялить? Вот я и сбежал. Думал, наваждение. Бес там попутал. Бури магнитные… Даже к ауешникам снова поехал, чтобы мне напомнили, как оно должно быть. Чтобы отвадили мысли эти. А нихуя не проходит! И ты ещё опять навалился! Тушей своей. Горячий весь. Душу выносишь. Руслан остановился и боязливо глянул на Тимофея. Тот молчал, всё не веря, что это снова ему не снится. В темноте комнаты это ощущение перебороть было чертовски сложно. — Я на самом деле не то сказать хотел, — уже медленнее проговорил Руслан и шумно сглотнул. — Хуйню несу какую-то. Это всё шелуха, если по правде. Я кажись, ну… люблю тебя. Тимофей понял, что у него открыт рот, но не понял, когда это случилось и как долго он сидит с такой дебильной физиономией. Тут же постарался хотя бы сейчас исправить своё глупое положение. Звонко клацнул зубами. В голове было глухо, а в груди напротив заполошно бахало. — Ну чего молчишь? — махнул рукой Руслан. — Я сказал, люблю тебя, дурака. У меня сейчас приступ случится. Скажи что-нибудь или в неотложку звони. — Я… Тимофей сначала испугался и не очень умным образом дёрнулся к телефону, звонить в скорую, а потом подошёл к Руслану и сказал: — Я тоже, Русь. Я тоже тебя люблю. — Чего ж ты сразу не сказал? — Руслан схватил Тимофея за майку, сжал в кулак. — Не знаю, — севшим голосом отозвался он. — Тоже зассал, да? — горько догадался Руслан. — Ну да. Так получается. Ты ж всё время пяткой в грудь себя бил, что ты нормальный мужик. Что тебя другие мужики вообще не колышат. И тут я к тебе со всем этим. Боялся, что ты меня нахуй пошлёшь, и всё. Дружбе конец. — Получается, дружбе конец, — Руслан отпустил совсем измятую на груди майку Тимофея и бессильно упал в кресло, вытянув ноги. — Это почему это? Что мы теперь, если за хуй друг друга потрогаем, удочку больше держать не сможем, или что? — совсем растерялся Тимофей. — Ну, мы же теперь эти. Любовнички, — подкинул рукой Руслан это определение. Тимофей покачал головой, отбивая его в сторону. — Не, мне не нравится. — Ну, а кто? Мужья, что ли? — Руслан истерично хмыкнул. — У нас ещё не настолько Европа, чтобы два мужика в ЗАГСе расписаться могли. — Ну и что? Тимофею вспомнились Игорь с Вадимом, которые прожили всю жизнь, не расписываясь, но друг с другом были именно так, как должно было жить женатой паре. — Это бумажки. Сейчас ими… — Погоди, не гони, Тимофей, — остановил его Руслан и стал тереть виски. — У тебя капли какие-нибудь есть? От мандража. У Павлика на каждой полке валяются склянки… а тут я, чота… — Сейчас. Тимофей метнулся за своей дежурной валерьянкой, стаканом воды и ещё успел притащить из аптечки пузырёк корвалола. Включил свет, окончательно согнав таинственность этих ночных признаний. Руслан, сощурив глаза в ниточки, тут же принялся капать в стакан, не считая, и запил им две таблетки. — Тебе мож валидола ещё дать закусить? — хмыкнул Тимофей, тоже зажёвывая валерьянки. — Как говорит Павлик, кайфы не мешают. А я и так понапился уже всего подряд. — Ты как? Полегчало маленько? Тимофей отставил стакан и сел перед Русланом на корточки. — Да. Вроде отпускает. Просто всё сразу. Сашок свинтил, и мы с тобой тут на старости лет… Ебанулись оба. — И ничего не ебанулись. Чо ты наговариваешь, — заворчал Тимофей. Руслан только хмыкнул. С минуту они молчали, пялясь друг на друга в этом до боли ярком свете люстры, который беспощадно высвечивал все их морщины и седины, все их шрамы и ярко-жёлтые искорки в потускневших глазах. Догорающие угли былой юношеской страсти. С улицы послышались басы проезжающего мимо любителя громкой музыки. — Тимофей, — отозвался Руслан. — Скажи мне ещё раз. Ты правда? Или просто чтоб я дебилом себя не считал, сказал это. Признаваться в любви, на самом деле её чувствуя, было легко и правильно. Напротив, когда не любишь, признание это кажется до дикости нелепым и бессмысленным. Даже звучит как не очень смешная шутка. Тимофею было с чем сравнить, в ту пору своего вдовства, когда он пытался найти себе жену, а Коле мачеху. Сам себе врал, и тем бабёнкам, и Коле. А сейчас этого не было. Перед ним сидел мужчина всей его жизни, сколько её там осталось, и он не мог представить, что мог его никогда не встретить. — Я люблю тебя, — повторил Тимофей, как констатацию факта. — Если б я тебя не любил, то и не сказал бы. — Хуясе ты завернул. С подковыркой, — Руслан устало потёр глаза. — Чо делать тогда будем-то? — Ничего. Спать ляжем. Выспимся. А утром… оно мудренее вечера? Да? — ответил Тимофей, стараясь не давить. — Я в любом случае своего отношения к тебе за ночь не поменяю, не бойся. — Да я не… Руслан сам себя оборвал. Наклонился к Тимофею, обнял за его физиономию и поцеловал. Как тогда, когда они во сне пили сидр. Или не во сне. Наяву. Конечно же наяву, как он мог спутать? Тимофей со стоном ответил, окончательно расслабился и поплыл. Сомлел. Руки сами собой легли на мосластые коленки Руслана и поползли вверх по бедрам. — Но-но-но! — сразу же отстранился Руслан, когда жадные ручищи Тимофея залезли под короткие штанины его труселей. — Давай не гони! — Я думал… — Я тоже думал. Не сегодня. Давай спать, а? — Руслан посмотрел умоляюще. Для него и правда было многовато всего, стоило это учитывать. Тимофей только согласно кивнул, помогая ему и себе доползти до дивана. Выключил свет, из последних сил швырнув в переключатель свой шлёпанец. С первого раза не попал, потому пришлось запустить и второй. — И чо бы ты делал, если бы промазал? — шёпотом хмыкнул Руслан. — Вставать бы пришлось. — А я бы до последнего швырялся. — Я и не сомневался. Спокойной ночи, Русь, — Тимофей подгрёб его к себе и поцеловал в висок. — Всегда теперь меня так обжимать будешь? — пропыхтел Руслан. — А чего, не нравится? — Да не. Приятно. Но летом в жару я буду от тебя в холодильнике прятаться. — Я и сам летом в холодильнике спать буду. Второй холодильник покупать придётся… А у самого в груди что-то приятно затрепыхалось от того, что у них будет это лето. Дожить бы. — Спокойной ночи, — пробубнил Руслан, засыпая. Тимофей думал, что теперь не сможет уснуть, но вырубился почти сразу. А ночью то ли от радости, то ли от переживаний ему снился довольно фантасмагорический сон, как они с Русланом шли в ЗАГС подавать заявление. Почему-то в четыре утра и с удочками. При этом прятались и шли какими-то огородами, постоянно оглядываясь и прячась в кустах от случайных прохожих. В ЗАГСе было уже открыто, но заходить туда надо было почему-то с торца через такой же подставной магазинчик, какой был перед входом в гей-клуб. Внутри же оказался самый обычный канцелярский кабинет с женщиной в малиновом платье, почему-то похожей на Кларочку, Мишину жену. Они дали паспорта, заплатили пошлины и пошли обратно уже заметно расслабившись, но вдруг откуда-то раздался зычный крик «Держи пидоров!» и завязалась погоня. Руслан орал преследователям, что они не пидоры, а на рыбалку идут, но им почему-то не верили. Наверное, потому что Тимофей был в том питерском неудобном наряде горничной. Руслан вообще бежал в фуражке немецкого офицера и в сбруе. Потом город вдруг пропал, они неслись уже по лесу. Руслан сказал, что сейчас добегут до лагеря, а там наши. И правда, посреди леса появились огромные ворота с фашистским орлом и Руслан крикнул что-то на немецком, совсем без акцента. Тимофей ожидал, что сейчас появятся войска вермахта, но вместо них из открытых ворот повалили трицератопсы, рапторы и весь парк юрского периода. Завязалась невиданная бойня, и дальше Тимофей совсем перестал понимать происходящее. Проснулся он после этого неспокойного сна как с бодуна. Руслан выглядел не лучше. Прогудел что-то неразборчивое и ушёл журчать в туалет. Тимофей тоже поднялся и пошёл на кухню варить кофе. Турку он так себе и не купил, а потому варил в маленьком ковшике, в котором давным-давно варили кашки для маленького Коли. Когда Руслан пришёл на кухню, Тимофей велел следить за кофиём, и пошёл отлить сам. Уже поджимало. Конфорка нагревалась медленно. Руслан сидел на табуретке возле плиты и смотрел на закрытую поднявшейся кофейной ряской воду, которая только начинала парить. — Чо на завтрак будешь? — спросил Тимофей, ритуально открыв холодильник. Обычно он представлял хотя бы примерно, что у него там водилось, но сегодня открывал его как будто это был чей-то чужой. Что там может скрываться? Какие тайны и загадки может хранить в себе эта большая кастрюля, в которой обычно варились свиные ноги на холодец или компот из сухофруктов. Но внутри внезапно оказался борщ. На самом донышке. — А что есть? — спросил Руслан, продолжая медитировать на кофейный ковшик. — Борщ. Ещё пшёнка с тыквой. Вчерашняя. Могу омлет сделать… а нет, не могу, — Тимофей поболтал бутылку с двумя ложками молока, которых едва бы хватило, чтобы забелить кофе. — Могу яйца пожарить. С колбасой. Или бутер с колбасой. И сыром. Так чего будешь? — Макарон по-флотски хочу. С колбасой. Тимофей попытался вспомнить, не валялись ли у него где-нибудь среди ящиков стола хоть какие-то макаронные изделия. А то в бытность свою безработным, он столько наелся этих рожек с постными кашами, что из принципа их не покупал. Но повезло. Одна пачка с тех времён всё-таки осталась. Даже не распечатанная. — Вот, какие-то, — поставил её на стол. — Давай тогда ты сам за кофем этим следи, а я пока лук почищу. — Давай, — Тимофей пересел на освободившийся табурет. Варево уже было готово закипеть. Гуща поднималась. Руслан не спрашивая уже знал, где что лежит, достал луковицы, мусорницу и ножик. Потом, пока Тимофей разливал кофе по чашкам, тут же водрузил на нагретую плиту кастрюлю с водой. А сам сел чистить луковицы. Тимофей поставил рядом с ним чашку чёрного с двумя ложками сахара, а себе забелил остатками молока. Включил радиоприёмник, из которого громко забубнили срочные новости, и тут же выключил. Оторвал листок календаря на холодильнике. — Шестнадцатое ноября, — зачем-то озвучил он. — Пишут, сегодня международный день терпимости. И день чествования Левия Матвея. Хер знает, кто это. Какой-то святой, наверное. — Ты не крещёный, что ли? — спросил Руслан, шинкуя луковицы. — Крещёный, но я этого не помню совсем. Я сопливый совсем был, когда мама тайком сносила к попу тамошнему. И то, только потому что я маленький чуть в речке весной не утонул. Под лёд провалился. Болел страшно. Вот и покрестили. — Так вот с чего ты во льду купаешься теперь, — хмыкнул Руслан. — Наверное. А ты? Ну, крещёный? — Я — нет. Как-то у родни не было поводов. — Иди кофе пей, а то остыл уже весь. Невкусный будет. На плите всё варилось и жарилось. Руслан ещё раз перемешал макароны с луком и колбасой и накрыл крышкой, доходить до готовности. — Пусть отдыхает. Потом сыра тирануть сверху — и вообще бомба будет. Бодро сел на диванчик, пригубил кофе и блаженно протянул: — М-м… Уже невкусный. — Ну ты бы дольше ещё у плиты выплясывал. Там бы уже льдом всё затянуло. — Да не затянуло бы. И я не выплясывал. Я колдовал. Чтоб вкусно было. А не баланда столовская. — А я как будто невкусно готовлю, — наигранно обиделся Тимофей. — Ты по-своему колдуешь. Я ж тебе под руку не ворчу. — Ворчишь. Тебе не нравится, что я картошку на доске режу, а не на руках. — Ну… это всё техническая часть. В итоге-то всё равно вкусно выходит. Из комнаты зазвонил телефон. Тимофей поднялся из-за стола. — На вызов, что ли? — напрягся Руслан. — Не. Это мой. Может, Нюрка или Женя опять про кафе… Но звонил внезапно Паша. — Алё? — включил приём Тимофей. — Привет, ты сейчас дома? На вызов не собираешься? — Нет, а что? — Русланчик с тобой? — Ну да, — кивнул Тимофей и снова хотел добавить «а что?», но не успел. — Ты нужен мне, как мужчина, — заявил Павлик. — Паш, я не буду с тобой… — Да не в этом смысле! — снова перебил Павлик. — Просто, можешь приехать ко мне сейчас? — Зачем? Паша тяжело вздохнул в динамик. — Разговор есть. Только приезжай один. Без Руслана. Тимофей не торопился с ответом. Звучало в высшей степени подозрительно. Как будто Павлик затеял какую-то гнусную подставу, и если Тимофей к нему приедет, то обязательно в неё вляпается. — Мы просто поговорим, — уловил его сомнения Паша. — Обещаю, ничего криминального. — Ладно, — неохотно согласился Тимофей. — Если через полтора часа подъеду, нормально будет? — Да-да, жду! И тут же отключился. Что за человек? — Павлик звонил, — сообщил он, заходя на кухню. Руслан как раз ставил тарелки с макаронами на стол. — Чего хотел? — Поговорить о чём-то. Надо съездить к нему сегодня. — Ну ладно, съездим, — кивнул Руслан. Тимофей осёкся. — Он просил тебя не брать. — Он охуел? — Ну, это же Паша. Сам-то как думаешь? — Думаю, это какая-то подстава. — Ну вот и я тоже думаю. Посмотрим. Это же Паша. Если что, я тебе потом расскажу. А если через час не вернусь, ты знаешь, кто меня похитил. — Ладно, давай есть, — Руслан взялся за вилку. — Пробуй, как? Тимофей подцепил пару рожек с кусочком докторской колбасы под чуть оплавленным сырным одеяльцем. Подул и отправил в рот, чувствуя, как идеально сочетаются сладость поджаренного лука, текстура подрумяненной колбасы и мягкого сыра. — М-м, — расплылся он в улыбке, блаженно прикрыв глаза. — Во-от! — ликующе протянул Руслан, тоже пробуя. Ели молча, только мыча, и повторяли, как же вкусно получилось и какой Руслан молодец. Потом наперегонки доедали остатки прямо со сковородки, потому что проигравшему эту самую сковородку предстояло мыть. Тимофей проиграл. — Русь? Ты как после вчерашнего-то? — спросил он, оттирая с чугуна успевшие присохнуть макаронины. Быстрее, наверное, пристывала только гречка. Руслан пожал плечами, прихлёбывая чай и пялясь на Тимофееву задницу в мятых труселях. — А ты? — Спал херово, — признался Тимофей. — Снилась муть всякая. — От так же. — А насчёт вчерашнего как? Не передумал? — Чего? — не понял Руслан. — Ну, как педики жить, — озвучил страшное Тимофей. — Любовники эти. Или как там Лёшка своих парней зовёт… бойфренды. Вот. — Давай, — легко согласился он. — Только я ничего обещать теперь не буду. Получится — значит получится, а не получится… ну… чтобы без всякой хуйни. Лады? — Лады. Тимофей сполоснул со сковороды пену с ошмётками еды и положил сушиться на полотенце. Потом с болью посмотрел на забившийся слив. Сколько лет он это делал, но каждый раз как в первый. Не глядя подцепил забитое ситечко и вытряхнул в мусорное ведро. — Только ты знаешь, — помолчав, продолжил Руслан. — Если я снова начну морозиться как девка, ты меня как вчера, прижми и в лоб спроси. Я на дознании быстрее расколюсь. А то как пленный партизан до последнего молчать буду. Раньше ведь учили так… Тимофей мысленно согласился. Партизан из Руслана был ещё тот, а ведь поначалу таким открытым казался. Рубаха-парень, душа нараспашку. Ульяна всё-таки была права, когда говорила, что люди по-разному о себе скрывают. — Хорошо, Русь, — улыбнулся он, принимая это чудовищной силы оружие и надеясь, что ему не придётся снова так же прессовать своего теперь уже бойфренда. Олдбойфренда. — Я постараюсь. Руслан тоже с минуту смотрел на него с какой-то задумчивой улыбкой, а потом поднялся и звонко чмокнул в нос. — Ладно, пошли умываться, а то там тебя Пашка ждёт не дождётся. — Да подождёт, никуда не денется, — хмыкнул Тимофей. И правда, меньше всего на свете его сейчас волновал Павлик с его секретными разговорами. Главное, что у них с Русланом наконец-то всё налаживалось. Может, не так быстро, но уже заметно для самого Тимофея. Вон, даже снова вместе шли в ванную и не закрывались друг от друга.