Легенда о старике

Я будто не своею жизнью живу ещё рыба эта. Как-то всё я не знаю (Женщина с рыбой)

Этот вызов был срочный. К Михаилу, у которого вдруг выдалось окошко, свободное от надзора его строгой супруги, и он решил порадовать себя аж в восемь утра. Прямо всё бросай и готовься, а тут как назло дома были гости. И нет, зло заключалось совсем не в Руслане. Как Тимофей мог быть ему не рад? А Миша был первым заказчиком после весьма долгого перерыва. Но как всегда так не вовремя. Руслан отсыпался после своего вызова. Тимофей, бессовестно пользуясь его беззащитной близостью, обнимал того со спины и старался не шевелиться. Погода за окном была отвратная, моросил холодный дождик, иногда сменяясь мокрым снегом, а из форточки по открытым плечам пролетал сквозняк, отчего казалось особенно тепло лежать под одеялом вот так, прижимаясь к горячему телу. Было так хорошо, и Тимофей как раз размышлял, как бы так завести разговор о вот этих его чувствах, которые в нём тлели последними угольками былой роскоши, чтобы окончательно не потушить? Вдруг это оскорбит Руслана? Или он сделает вид, что всё нормально, а потом просто перестанет к нему приезжать и звать к себе. Они так сблизились за последнее время. Особенно благодаря Яше. С того дня Руслан и Тимофей если и не говорили о чувствах друг к другу (да и как о них говорить, если как-то негласно сложилось, что они просто крепко дружат), то пришли к какому-никакому соглашению. Руслан обещал бросить проституцию, а Тимофей обещал бросить, когда бросит Руслан. Но вот когда это должно было произойти и что для приближения этого результата нужно было делать, никто из них не уточнял и не спрашивал. Тимофей без сомнений был готов поддерживать Руслана в его начинании. Уже само это обещание, что он теперь уж точно постарается, грело Тимофея, как радиатор. Конечно же он понимал, что это не произойдёт сразу завтра. Но ведь произойдёт. Рано или поздно. Хотелось, конечно, чтобы пораньше. Сразу завтра, на следующий день после их разговора, ничего не произошло, но Тимофей чувствовал, что теперь всё как-то иначе. Где-то на том уровне, который обывательским глазом было не разглядеть. Возможно, где-то на том же уровне, где появлялся Осьминог. Они позавтракали. Тимофей предложил вместе пойти на пробежку по холодной осенней слякоти. Руслан, сразу было видно, не хотел, но согласился составить компанию. Видимо, если бы отказался, Тимофей никуда бы не пошёл, но Руслан согласился. Поэтому Тимофей старался бежать помедленнее, подстраиваясь под чужой темп, и не болтал, чтобы не сбивать дыхание. И всё равно, когда они добежали до конца бульвара, Руслан запыхался и стал жаловаться на колени. — Это всё курево моё, — громко закашлялся он. — И так стараюсь больше трёх папирос за день не выкуривать, а дыхалка уже ни к чёрту… «Надо тебе дыхалку тренировать, родной», — подумал Тимофей, а вслух сказал: — Я тоже подустал. Давление сегодня низкое. В сон клонит. Давай обратно пешком пойдём? — и галантно предложил свой локоть. Руслан на его кавалерский жест хрипло расхохотался, слабо стукнул в плечо, но под руку всё же взял, и они так и пошли домой вместе, чуть прихрамывая. Мимо фонарей, кустов, фонтанов, дворников и бегающих под ногами голубей. Утро было особенно прохладным и свежим. Тимофей думал, что скоро на реке начнёт заниматься лёд и можно будет купаться в проруби. — Может, ко мне поедем? — предложил Руслан совершенно внезапно, когда они проходили мимо очередного фонаря. — Всё равно работы нет. А тут… шумно. Тимофей проводил взглядом единственные в такую рань мусоровозку и еле ползущую к остановке маршрутку. Перед ними пять минут назад проехал старенький жигулёнок. И снова наползла туманная тишина. Бульвар тянулся между двумя самыми оживлёнными трассами Энска, но утром субботы он как будто немного вымирал и на проезжей части можно было бы играть в футбол. — Давай, — кивнул Тимофей, даже не спросив, что они там будут делать. Даже если тотальное ничего, всё равно вдвоём будет повеселее. Так и сделали. Собрались и поехали на машине Руслана. — Чего бензин зря гонять, правильно же? — рассуждал он. — Если тебя или меня закажут, отвезу тебя обратно, да и всё. Дома у тебя пошукаю и чего-нибудь сготовлю к твоему возвращению. Тоже хозяюшкой у тебя побуду. Тимофей снова согласился. Мысль о встречающем его после вызова Руслане ему понравилась. — Давай только в продуктовый заедем по пути. К чаю чего-нибудь возьмём. И вообще. — Точно, заодно пополню запасы мыльно-рыльных принадлежностей. Закупились они так, будто не просто ехали на дачу, а ехали туда пережидать ядерный апокалипсис. С тех пор как Тимофей будучи подростком уехал из деревни, успел отвыкнуть, что селяне закупаются сразу на месяц, а то и на несколько, чтобы не гонять километры до магазина ради одной пачки масла. Вот и Руслан плотно набил продуктами и химией багажник вместе с задними сидениями, из-за чего уазик шёл тяжело, но меньше подпрыгивал на ухабах. Ухабы под его весом становились глаже и как будто тише. Двор встретил их вскинутыми ушами кошки и виляющим собачьим хвостом. Молчаливо перетаскав коробки и пакеты в дом, Руслан предложил растопить баню, чтобы символически смыть город и расслабиться после долгой дороги. Тимофей снова согласился, хотя что-то во всём этом ему казалось неправильным. Не баня уже почти в полдень, а то безделье, которым они занимались после. А именно лениво гоняли чаи, шлялись по участку, ни разу даже не запачкав рук в земле, перебрали мотор от культиватора, но так и не починили, он так и остался лежать на верстаке в разобранном виде, потому что не хватало нужных деталей. Снова ополоснулись в бане, поужинали и, когда стемнело, а темнело с каждым днём всё раньше, легли спать. Тимофей винил во всём дачную ауру, которая заставляла что-то подрезать, выкапывать, закапывать, подвязывать, приколачивать, полоть, окучивать… Но всё это уже было переделано Русланом, участок был превентивно подготовлен к зимовке, и трогать его нужды не было. Только портить. Тимофей смотрел на все эти пригнутые малиновые плети, затянутые в колготки яблоневые стволы, присыпанные опилками кустики и почти не мог простить Руслану, что всё это он сделал без него. Как будто украл его работу. Нет, не работу — развлечение. — Только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она, — проговорил он, хотя никакой такой полоски тут не наблюдалось, но грустную думу её отсутствие всё равно наводило. — Да не кисни ты, — толкнул его в бок Руслан, как будто прочитал мысли. — Всё переделано, отдыхать можно! — Да не умею я отдыхать, — дёрнул плечом Тимофей и виновато посмотрел себе под ноги. — Будем учится. Руслан обнял его за плечо и повёл в дом. Следующее утро чуточку примирило Тимофея. Выпал первый снег и ненадолго прикрыл собой огород от его завидущих глаз. И ничегонеделание уже не казалось таким аморальным. Тимофей даже позволил себе поваляться подольше и получить сваренный Русланом кофе прямо в постель. Неслыханная роскошь в его понимании. — Может, мне побриться? — задумчиво разглядывал себя в зеркале Тимофей утром. По бороде паскудно стекала пена от зубной пасты. Мыть свою недлинную, но густую бородищу три раза в день от крошек, а то и от спермы, уже начинало надоедать. Раньше-то, пока он жил один и без работы, особенно и не перед кем было прихорашиваться. А тут приходилось следить за собой с удвоенной силой. — А чего, мешает? Руслан гудел рядом электрической бритвой на проводе-пружинке, полируя свою синюю челюсть, пытаясь втиснуться в обзор узенького зеркала над раковиной, а потому плотно прижимался плечом к плечу Тимофея. И этот простой факт вызывал в его голове совершенно непотребные желания. — Да нет. Просто… — попытался незаметно отстраниться он, чтобы это не выглядело нарочно. — Как думаешь, мне пойдёт без бороды? — Не знаю, я тебя без неё не видел, — продолжая гудеть бритвой, беззаботно ответил Руслан и снова влип в большое мягкое плечо рядом. — Я тоже себя давно без неё не видел, — признался Тимофей, смирившись. — Уже и не помню. Может, у меня подбородка нет? Руслан протянул свою лапу и сгрёб его бородатую челюсть. — Да не, вроде на месте, — хохотнул он. — Но тут тебе барина надо спрашивать. На фотках-то ты везде с бородой. Клиентура удивится. У некоторых вон, даже стоит только на бородатых. — Ну да, — проговорил Тимофей, хотя спрашивал совсем не за этим. — А ты как думаешь, — спросил уже Руслан. Он убрал бритву и теперь оттеснив Тимофея от зеркала, давил бицепс на своей тощей руке. — Может, мне по новой забиться, а? А то старые наколки совсем растеклись, а какие я и сам сводил. Хожу синий теперь, не разобрать нихуя. Тимофей обтёр рот и сполоснул зубную щётку. Теперь у Руслана в ванной в стаканчике у раковины тоже болталось две штуки. — А где тебе их кололи? — спросил он, проводя рукой про коже в чернильных разводах. — Где мне их кололи, я туда больше не хочу, — мрачно глянул Руслан, наливая себе в крышечку полоскание для рта с густым хвойным запахом. — Да и кольщика того давно пришили. Сейчас все в салоны ходят. Он стал громко булькать полоскалкой, смешно пуча щёки. — А ты хочешь старые восстановить? Тимофей растёр полотенцем мокрую после умывания бороду, отчего она ещё больше распушилась. А хотелось, чтобы лежала аккуратно, как у Бажена, например. Когда жили в Питере, он ещё пытался подсмотреть за ним, каким таким чудо-средством он свою бороду умащивает, но так в этих баночках и не разобрался. Руслан сплюнул в раковину и смыл водой из крана. — Новые хочу, — ёлкой выдохнул он. — А какие? — Да какая разница? Красивое чего-нибудь. Не знаю пока. Это же на всю жизнь теперь, — подмигнул Руслан и хрипло рассмеялся. — А ты бы не хотел? И снова прижался к Тимофею плечом, искусительно так. — Спасибо, мне Ульяна уже как-то бабочку на поясницу налепила. Впечатлений хватило, — похлопал его по спине Тимофей, снова уходя от этого слишком близкого контакта третьего рода. — А я бы себе наколол. Бабочку-то, — хмыкнул он, отворачиваясь за полотенцем. — Махаона какого-нибудь. — И как это, не зашквар тебе будет? — прищурился Тимофей, скользя взглядом по голой Руслановой пояснице над резинкой домашних треников, представляя на ней большекрылого махаона. — Да знаешь, пока молодой был, боялся бы, а сейчас… так похуй, — покачал голову Руслан. — Даже если пальцами будут показывать. — И знакомых бы не застеснялся? — Ну… — Руслан снова задумался. — Хуй знает. Мне кажется, я теперь больше ничего не боюсь. А хочешь, я на спор, бабочку себе эту набью и на пляж городской приду. И хоть там знакомые или ещё кто увидит. Забьёшься? — Не буду я забиваться. Ты же и так собирался. — Ну давай, а то не интересно, — Руслан тянул руку. — Если сделаю, ты тоже чего-нибудь наколешь себе. Хуй с тобой, можешь не бабочку. Плезиозавра какого-нибудь. Динозавром он, конечно, сразу же подкупил Тимофея на эту авантюру. — А хрен с тобой. Давай. Руслан сжал его ладонь и сам же разбил. *** Так почти неделя на даче пролетела незаметно, но настолько спокойно, что Тимофей не мог вспомнить, когда такое было в последний раз. Они просыпались рано утром, вместе готовили завтраки-ужины. Пили крепкий чай с баранками или вареньем. Болтали о всякой ерунде, вспоминали какие-то случаи из прошлого. Молчали редко. Молчание почему-то делало их интимное времяпрепровождение друг с другом по-юношески неловким и напряжённым. Поэтому Тимофей очень старался забивать эту тишину. Проговаривал свои действия, когда готовил, рассуждал о смысле жизни маринованного помидора, вспоминал разные байки, к случаю или нет. Руслан этого, кажется, не замечал или тоже боялся тишины, и старательно ему подыгрывал. Тоже наперебой рассказывал свои рыбацкие байки, иногда повторяясь. Странно, но раньше Тимофею рассказывать одно и то же хоть и разным людям особенно не нравилось. К чему это ненужное повторение? Он уже однажды поделился этим воспоминанием с человеком, с которым хотелось поделиться, а рассказывать снова только потому, что вроде как было к случаю, уже не хотелось. Он как будто уставал от этого. С Русланом же он настолько забывался, что уже дважды рассказал историю, как они с его друзьями и их четырёхлетней дочкой пошли в нешуточный турпоход в горы. И оба раза ему было интересно. Это была его любимая история, хотя он в ней был не самым положительным героем. Это было тридцать с лишним лет назад. На то, чтобы вспомнить, в каком именно году это случилось, ушло минут пятнадцать, но Тимофей до сих пор не был уверен — в восемьдесят четвёртом или восемьдесят девятом это было? У самого Тимофея детей пока не было, а Маше такие путешествия были не по силам, и она его отпустила одного. — И вот, значит, поднимаемся мы на Колбан. Сейчас-то там уже всё хожено-перехожено, а тогда там глушь такая… у-у, — рассказывал он, держа перед собой стакан с сидром. — Волки воют. А он крутой, но снаряжения вроде как не требуется. Посложнее, чем «1А», но до Б не дотягивает. Подъём средней сложности. У всех по рюкзаку огромному, только у Лильки никакой поклажи. Она же маленькая совсем, ей четыре годика. Вот такая. Тимофей показал ладонью над полом маленькость начинающей туристки. — Такую мелюзгу с собой взяли? — удивился Руслан, как будто не слышал всё это ещё вчера. Но сегодня с ними был ещё сидр урожая прошлого года, остатки которого Тимофей помогал прибрать, а сидр не слышал, и ему было интересно слушать ушами Руслана и рассказывать устами Тимофея. — И Тамарка, и Серёга, родители её, оба туристы прожжённые. Дочку тоже решили приучать. С бабушками оставлять её не стали. Ходить научилась — сразу с собой в поход и взяли. Она себя отлично вела, не плакала, не баловалась, с тропы никуда не совалась. Не каждый взрослый в первый раз в походе такой шёлковый будет. Ты уж мне поверь. Иной раз такие нытики попадались… — Я тебе верю, — важно закивал Руслан, подливая ещё сидру. — Ну и решили мы, значит, привал небольшой сделать. Присели, а я, дурак, рюкзак снял и рядом положил. Задумался о чём-то, забыл, где я. Там вроде кусок скалы торчал, но это, оказалось, просто булыжник сверху лежал. И смотрю я, как моя поклажа вместе с этим камнем к обрыву и уехала. — Тимофей махнул рукой куда-то вниз. — Я даже сделать ничего не успел. Лямка буквально из рук ушла. А там вся провизия на группу. Была. Вниз спускаться уже никак, мы ж без альпинистского шли… А до привала ещё полдня идти. Хорошо, вода в другом рюкзаке была. Ну и идём, голодные, злые… — Как тебя там никто не пришил? — хмыкнул Руслан. — Так это поход! — обиделся Тимофей. — Всякое может случиться. Сожрать меня, что ли, за это? У нас однажды котелок с кашей беркут прямо с костра унёс! Да! А там последняя тушёнка была. Где его ловить скажешь? — Ну, так то беркут. — А то гравитация! — выпучил глаза Тимофей. — Ладно, и дальше чего? — не стал спорить Руслан, пьяно улыбаясь. — Чего. Мы голодные шли, а Лилька сухари всю дорогу ела. У неё их полные карманы были. Я ж больше всего тогда переживал, что из-за меня ребетёнок голодный останется, а она из нас всех самая сытая до привала дошла. Хорошо потом встречная группа попалась. Поделились с нами крупой… — Ну и в чём мораль твоей басни? Как ты рюкзак чуть не проебал? В прошлый раз на этом рассказ и закончился, и начался Русланов, про то, как один его кореш сбежал из тюрьмы и на стоянку туристов набрёл. Но сейчас Тимофей не думал про эти различия. Для него сейчас это было в первый раз. — Да не, — отмахнулся он. — Жалею, что Кольку с собой в горы ни разу потом не взял. Он болел часто… Но когда ему уже лет десять было, вполне можно было, но… как-то не сложилось. Серёга с семьёй в Германию уехал. Другим не до того было. У меня тоже всего навалилось. Как будто, знаешь… рюкзак в пропасть упал. И всё. За ним уже не вернуться. Надо идти дальше… Тимофей задумался, уставившись на стенку холодильника в выгоревших наклейках. Тоскливо как-то стало. Как будто снова проебал весь провиант. — А хочешь, я следующим летом уломаю своих и мы всей кодлой в турпоход отправимся? — предложил Руслан. Совершенно неожиданно, как сосулька с крыши. — А если они откажутся? — усомнился Тимофей. Почему-то казалось, что ничего не выйдет. Не могло вот так просто взять и всё получиться. — С отпуском не совпадёт или свои планы найдутся у них. — Внуков выпрошу. У детей-то каникулы будут, — не растерялся Руслан. — Не всё же им по этим кружкам-секциям сидеть! — Руслан хлопнул его по плечу. — Не ссы! Это будет моя задачка. Уговорю как-нибудь. Ты мне веришь? — Я тебе верю, — пьяно кивнул Тимофей. — Дай я тебя поцелую. — Целуй! — щедро подставил щёку Руслан, но Тимофей оказался чуть более жаден. Он обхватил его руками за лицо и поцеловал в губы. Сначала коротко и звонко, а потом чуть дольше и чуть поглубже. Руслан не отбивался, он подчинился наглому поцелую. Тимофей не думал, что будет потом. Руслан тоже не думал. Он томительно промычал горлом в рот Тимофею и вцепился в спинку кухонного диванчика, на котором они так хорошо расположились. — Правда я тоже с рюкзаком никогда по горам не лазил, — проговорил он, задумчиво скребя подбородок через минуту после того, как Тимофей его отпустил. — Разве что в армейке, на марш-броске… Так что будешь нашим командиром. Или как там у вас главный в походе-то называется? — Руководитель группы, — непослушными после поцелуя губами проговорил Тимофей. Теперь во рту к привкусу сидра и сигарет добавился и лёгкий еловый. — Как-то у вас, туристов, без выдумки всё. Надо придумать! — нарочито бодро хлопнул себя по коленям Руслан. — Ну придумай, — с улыбкой кивнул Тимофей, откровенно пялясь. — Только, чур, не Сусанин. Примета плохая. — Боишься загадочно исчезнуть, как дятловцы? Руслан кокетливо подмигнул, явно дурачась, но Тимофею почему-то казалось, что совсем нет. Что Руслан абсолютно точно с ним заигрывает. — Не-ет, не хочу водить за собой поляков, — дурашливо откинулся он на спинку дивана. Всё-таки Василич был прав. Алкоголь неплохо наводил мосты между людьми. Устанавливал взаимопонимание, раскрывал внутренние желания. Как легко получалось делать то, о чём трезвым только мечтал. — Слушай, а в походе-то этом… Ну… Рыбачить-то можно будет? — спросил Руслан, убирая на пол опустевшую бутылку сидра. Кажется, это была четвёртая. Напиток был вроде совсем не крепким. Чего же его так вело? — для Тимофея было загадкой, но в данный момент не очень интересной. — Не знаю. Мы же ещё не решили, куда пойдём. Можно я тебя ещё поцелую? — без перехода спросил он и даже не испугался своей наглости. — Тебе можно, — щедро позволил Руслан, и они снова поцеловались. Медленнее, более распробованно. Тимофей в принципе обожал целоваться, особенно после того, как Маша научила его, как это делать, чтобы было приятно, а не просто обмениваться слюной. До неё Тимофей целовался в лучшем случае как Брежнев. Вся жизнь потом разделилась на до и после. Руслан был первым, кого Тимофей целовал. Первым, кого целовал не по работе и по своему желанию. У Руслана был широкий, шершавый, как наждачка, язык и гладкие от металла зубы, но орудовал он ими в ответ с какой-то запредельной нежностью. У Тимофея всё замерло в груди, а из головы утекли последние мысли. Стало так хорошо и правильно. Но воздух кончился и пришлось всплывать на поверхность. — Ну вот, на этот счёт держи в голове, чтобы река была или озеро какое, — помолчав, продолжил Руслан медленно, едва ворочая языком, пальцем потирая покрасневшую губу, думая явно совсем о другом. — А то столько времени с рюкзаками ишачить… и даже без рыбалки. Нахуй надо, да? — Ну да, — согласился Тимофей. — А чего, своё озеро надоело? Утром они как раз рыбачили на этом озере, правда, не долго. Сидеть на холодном ветру уже не казалось таким заманчивым занятием, как той же весной. — Так я… — Руслан откинул голову на бок и посмотрел снизу вверх, почти как Паша. — Не против чего-нибудь другого. Водоёма, рыбы, снастей… Было бы здорово попробовать на новом месте. Ну что, ещё по одной и баиньки? — спросил он, со звуком хоккейной шайбы подвинув по столешнице последнюю бутылку яблочного пойла. Тимофей согласился. Даже с учётом этой пятой бутылки, они выпили совсем немного, и на утро Тимофей ничего не забыл. Он отлично помнил, как дважды целовался с Русланом и как был в этот момент пьяно счастлив, но не мог поверить, что такое могло произойти на самом деле. Поэтому списал на то, что ему всё это просто приснилось. Как тот другой сон, в котором он занимался с Русланом любовью. Это были события примерно одного порядка. Невероятные и совершенно нереалистичные. Не мог он вот просто так на это решиться, а Руслан ответить ему взаимностью. В противном случае и секс можно было бы считать правдой. А это совершенно точно было не так. Значит, и поцелуев на самом деле не было. Утреннего стояка тоже не было, только сушняк. Поэтому Тимофей не задумывался, запомнил ли это Руслан или тоже подумал на сновидения. Руслан никак в отношении своём к нему не переменился. Так же улыбался утром, когда спрашивал, чего тот хочет на завтрак, и что-то напевал себе под нос, пока взбивал яйца на омлет. Тимофей продолжал делать вид, что всё по-старому. Несмотря на ноябрьские холода, они сходили на озеро. Не для рыбалки. Тимофей пугал Руслана своей хладостойкостью. — Мать твою! Не раздевайся! — охреневал Руслан, наблюдая за стриптизом Тимофея. — У меня от твоего вида уже всё замёрзло и отвалилось! Харе! Ну правда! — Русь, я морж! Мне хорошо. — А меня уже хуёвит маленько. — Я всё лето ждал такой воды. Зимой ещё холоднее будет. Надо начинать уже сейчас. — Тимофей стянул носки и доверительно вручил Руслану. — На вот, погрей для меня, чтоб я в тёпленькое вернулся. — Одевай счас! Они ещё не остыли! — заполошно взмахнул он ими. Но Тимофей уже заходил в воду, чувствуя обжигающий холод, мокрыми чулками обнявший ступни. Всё выше и выше, поднимая холодом волоски на коже, разгоняя кровь. Он оглянулся, заметив, как Руслан заталкивает его носки за пазуху куртки, и подмигнул с хитрой улыбкой. — Может, составишь мне компанию, а? — Давай уже быстрее, а то у меня уши замёрзли! — крикнул Руслан. Его торчащие локаторы и правда краснели на морозе, но маленькая чёрная шапочка, обязанная быть в гардеробе каждого современного мужчины, не защищала их от холода. Тимофей зашёл по пояс и поплыл. Долго впрочем и сам не выдержал. Холод прошибал до судороги. Он бы и Руслана на самом деле не потащил бы за собой, даже если бы тот согласился. С этим надо было постепенно начинать. Приучать себя к холоду с чуть тёпленькой воды. Сразу в прорубь нырять для новичка было опасно, поэтому он искренне не понимал тех, кто нырял в купель на крещенские морозы. Кто-нибудь вообще вёл статистику, сколько народу после этого слегло с переохлаждением или инсультом? Окунаться с головой Тимофей сегодня тоже не стал и поплыл обратно. Руслан, едва он вышел на сушу, стал растирать его полотенцем. — Ты либо без мозгов, либо лютый, — бормотал он. — Это надо такое развлекалово себе придумать. В ледяной воде купаться. Морж, ети его… Носки надевай свои. Носки и правда были тёплыми. Дома для разнообразия занимались не йогой, а обычной советской гимнастикой. Руслан всё равно больше дурковал, чем выполнял упражнения. — Начинаем утреннюю гимнастику, — пародировал он диктора с радио, хотя время шло к обеду. — Поставьте ноги на ширину плеч. Чьих плеч? — Моих, конечно же, — фыркал Тимофей. — Давай сюда свои ноги. Они шутили, конечно, но в глубине души Тимофею хотелось чьих-нибудь ног на чьих-нибудь плечах. Ну или какой-нибудь более удобной позы для этого самого. Близости хотелось, как в юности. Поцелуев, как в недавнем сне. На четвёртый день, просыпаясь с намечающимся стояком, Тимофей матерился и спешил в уборную, а потом на пробежку. Только бегать у Руслана приходилось по пересечённой местности, смотря под ноги. Тропинки были извилистыми, подлыми и полными грязных луж, которые то замерзали, то таяли. В этот же день Руслан видимо надумал что-то для себя и пообещал, что ко всяким мудакам больше ездить не будет. — Если слезать, то потихоньку, — рассуждал он, наглаживая разомлевшую кошку, которая вытянулась так, что умудрялась лежать сразу на коленях и Руслана, и Тимофея. — Пущай Барин другого петуха своим ауешникам ищет. У меня есть пара клиентов, которые, ну… нормальные мужики, если так можно сказать. Вот к ним и буду кататься пока. Как думаешь, сработает? Кошка зевала. Утро было пасмурным и ленивым, а за окном начинал завывать ветер, стуча голыми ветками сиреневого куста. — Думаю, да, — согласился Тимофей. — А когда ты возвращаешься от них, тебе так же херово бывает? Руслан в этот момент сильно задумался, а потом, почесав затылок, выдал, что не знает. Потом ещё подумал и добавил: — А ведь чем приятнее под клиентом, тем наоборот паскуднее потом. — Совесть, что ли, мучает? — догадался Тимофей. — Ну вроде того. А тебя как? — Не знаю, я наоборот радуюсь, когда вызов ровно проходит… без извращений всяких. Ну, типа Кима, — привёл он в пример всеобщего нелюбимого клиента, как одно большое извращение. — Наверное, я просто привык получать от работы удовольствие и мне наоборот херово, когда я этого самого не получаю. — А я думал, ты от денег за эту работу получаешь удовольствие, — с подозрением прищурился Руслан. — Ну от денег-то само собой, — крякнул Тимофей. — Хотя поначалу стыдно было, и херово тоже. Тут да. В новинку же всё. Гомоебля эта. Но сейчас вроде привык уже. — Я думаю, это потому что ты поздно начал, — рассудил Руслан, ревниво затягивая Мурку полностью на свои колени. — Меня-то оприходовали, когда мне только полтинник исполнился. Я, считай, молодой совсем был. Почти как Яшка этот. Было чего терять. Потому до сих пор к паскудству этому и не привыкну. За другими замечал. Они тоже быстрее вкатились. Ну как ты. — Да я б не сказал, что быстро, — Тимофей поморщился и не глядя сунул руку за Муркой, пузо погладить. Та муркнула и прихватила зубами, делая предупредительный кусь. — К тому же тогда мне и поговорить об этом не с кем было. Думал, я один на целом свете такой… дед проститут. А потом вас всех встретил и… перестал загоняться. — Хуёво мы на тебя повлияли, получается, — хмыкнул Руслан. — Эдак я с хуя слезу, а тебя не оторвёшь потом. Кошке надоело быть растроганной, поэтому она стекла на пол и потрусила вон из кухни. Тимофей проводил её задумчивым взглядом. — Русь, я своё слово сдержу, не думай, — заверил он, а сам подумал, что пиздит, как Сашок. В каком-то смысле он уже точно не слезет, но разворачивать эту мысль дальше не хотелось. Но сколько бы хорошо они ни проводили друг с другом время, а дачное умиротворение не продлилось долго. Уже в пятницу Руслану пришёл заказ и пришлось срочно возвращаться в Энск. — Эх, жаль, клиент нормальный, а то бы я попробовал Артуру отказать. Чего бы он делал тогда, интересно? — размышлял Руслан, пока они ехали в город. — Уламывал, наверное. Он всегда так делает, — уже по опыту знал Тимофей. — Может даже лично приехать. Будет пить чай и нудеть, как ты его подставляешь. Хотя его тоже можно понять. Артур на тебя рассчитывает, перед клиентами опять же неудобно. На будущее, наверное, предупредить его надо, да? — Ну да. Надо, — согласился он и больше ничего не говорил и на рассуждения Тимофея об изменчивой погоде не откликался. Как Тимофей понял, он всегда перед клиентом был не особенно говорлив, а потому наседать не стал. Это дело такое. Самому перед вызовом надо было собраться, сделать всё правильно и ничего не забыть. Руслан, например, из-за нервяка чуть виниры свои не оставил. Клиент-то был цивильный. Если татуировки ещё мог игнорировать, то железные коронки считал совсем безобразием. — Футляр где? — мотался Руслан из комнаты в комнату, а его рабочий телефон уже трезвонил приехавшим Олегом. Они все сумки обшарили и на всякий случай всю квартиру, прежде чем вспомнили про машину, где приметный футлярчик конечно же и валялся на приборной панели. Вот они тогда чуть с ума не сошли. Но вроде обошлось. Олег обещал ускоренно довезти какими-то своими тайными тропами. И если по жизни доверия он не вызывал, то водителем был от бога и не обманул. Пока Руслан был на вызове, Тимофей приготовил им пожрать и постелил свежее постельное бельё. Ну и что, что изначально это Руслан обещал встречать его после работы. Значит, в другой раз. А пока надо было обеспечить достойный отдых после этой ебли. Дать времени отмыться, накормить-напоить, спать уложить. Всё, как было завещано в старых сказках. Руслан, несмотря на все старания Тимофея, всё ещё хмурил брови и не разжимал челюстей. Как будто не у своего друга гостил, а всё ещё клиента терпел. — Всё ещё погано? — спросил Тимофей после ужина, когда они завалились на диван, но спать пока не собирались. Пялились в какой-то сериал про ментов по телеку. Смотрели не сначала, поэтому сюжет казался ещё загадочней. — С чего? — не понял Руслан и брови всё же расхмурил, даже удивлённо приподнял, уставившись на Тимофея, будто его только сейчас отпустило. — Ну, ты после вызова. Тебе было хорошо с клиентом этим? — спросил, а самого неприятно заскребло от того, что с каким-то левым мужиком Руслану было хорошо. От того, что он вообще был с другим мужиком. Сам-то как будто цветочками торговал, — рассердился на себя Тимофей, но неприятный вопрос уже был задан. — Ну, — Руслан смутился, сморщился как от лимона. — Тимофей, ну… Чо ты как этот? Мне сейчас так хорошо было. Вымылся, пожрал, чаю с тобой попили, валяемся так козырно перед ящиком. Нахуя ты докапываться-то начал? — И правда, — поспешно согласился Тимофей. — Извини. Чего-то перебираю я. Просто… извини, короче. Хуйню сморозил. И они замолчали, снова уставившись в экран на расследование загадочного ограбления. Или убийства. Запутанное дело оказалось. — Ты… просто не торопи меня, ладно? — попросил Руслан, когда началась реклама, и Тимофей привычно выключил звук, чтобы хоть уши не забивать ненужным словопотоком про новый майонез, лекарство или банк. — М? — не сразу сообразил он и повернулся к Руслану. — Да про… ну ты понял. Говорю, не торопи меня, хорошо? — как-то жалобно проговорил он, будто сам испугался, что эта тема может их рассорить. — Хорошо, — с облегчением улыбнулся Тимофей. На него не злились, и от сердца отлегло. Руслан тоже почему-то страшно обрадовался и бухнулся головой ему на плечо. — Включи звук. Началось там. И снова всё было хорошо. Они досмотрели сериал, тут же забыв, чем закончилось это запутанное расследование, выключили телевизор и свет. Руслан ещё разок отлучился в туалет и, как паук перешагивая, пробрался по одеялу на своё место у стеночки. Тимофей всё равно долго не мог уснуть. Говорить больше не хотелось, а мысли всё крутились. Волнительные, но хорошие. Как перед походом в кино или перед танцами. Нужно было начинать как-то подводить себя к разговору с Русланом о том самом, что ворочало мысли и томилось в груди. И всё чаще в штанах. Поговорить, рассказать. Только не сразу, чтобы не отпугнуть своим признанием. А как-то… Но как? «Может, сходить с Русиком в клуб? — прикидывал он. — Просто потанцуем, выпьем шипучки какой-нибудь, и всё. В танцах же ничего такого нет?» Руслан наверняка бы согласился. Он же как-то сам обещал охранять здоровье и честь Тимофея от клубных клофелинщиков, значит, можно было бы сходить вдвоём. Только признаваться в клубе не хотелось. Как-то оно с намёком смотрелось. Нехорошим. А он и так сомневался, что ему ответят взаимностью. Он планировал предложить это своё тайное свидание утром, но Руслан спал, и будить его не хотелось. И именно когда Тимофей был так расслаблен и влюблён, пришло это сообщение от Артура. Видимо, у него не было возможности говорить о таком вслух, и он ограничился смской. Хорошо, что сигнал был коротким и Руслана не разбудил. Тимофей подобрал с тумбочки телефон и стал читать. Заказывал Миша. Аж на три часа, но собраться нужно было в течение получаса. Прямо сейчас. Часики, сука, тикали. Тимофей написал Артуру, что вызов принят, и осторожно, чтобы не потревожить Руслана, выбрался из постели. Сначала пошёл на кухню и поставил чайник. Есть перед вызовом не смог. От волнения и какого-то необъяснимо гадливого чувства подташнивало. Тимофей всё же пытался себя убедить, что вспоминать о брезгливости, когда уже прошёл Содом и Гоморру по нескольку раз, глупо. Тебе ли теперь брезговать хоть чем-то? И всё равно ехать к Мише сегодня казалось особенно пакостливо. Он всё время трахал как кролик, торопился. Даже тошно было подумать, что они там будут целых три часа вот так. Пока вода для клизмы стыла, Тимофей вымылся под душем и почистил зубы, от нервяка постоянно роняя то мыло, то щётку. Как всё было хорошо, пока не этот срочный вызов, будь он неладен. Промыв выходной шлюз, Тимофей взялся себя растягивать. Опыт подсказывал, что для Мишиного шланга лучше растянуть себя посильнее, но из-за напряжения и долгого перерыва собственная жопа не поддавалась. Почти как в тот раз, когда он в первый раз забыл у того же Миши пробку. Нужно было расслабиться, а проклятая бутылка при попытке выдавить ещё любриканта сорвалась и полетела куда-то за стиралку. — Блять… — Ты чего с утра пораньше буянишь? — спросил зевающий в дверях ванны Руслан. Боже, он ещё и щеколду не закрыл. Хорошо, хоть с клизмой его не застали. — Да… — Тимофей запсиховал ещё больше. Вытащил бутылку из дальнего угла, где редко доставал тряпкой, всю в пыли. — Сука… — процедил он, тут же сунув флакон под кран, чтобы смыть это пыльное облако. — Вызов, что ли? — разглядел этикетку Руслан. — Ага. Срочный, сука. Артур, благодетель наш, расстарался… Всё валится нахрен… — Ну-ну, — Руслан подошёл сзади и положил руки на плечи, глядя через зеркало на Тимофея. — Не кипишуй. А то у тебя руки ходуном ходят. Руки и впрямь не слушались. Пока мыл бутылку, та раза два выскальзывала в мойку, но когда Руслан всё так же спокойно предложил: — Хочешь, я тебя растяну? — она упала в третий, а Тимофей поражённо оглянулся на него, будто всё это было сном или Руслана подменил товарищ Осьминог. — Ну чего ты там себе надумал? Не боись, домогаться не буду. Просто растяну, а ты пока успокоишься. Давление скакнуло, а коленочки с хрустом чуть подогнулись. Да как он успокоится, пока Руслан будет в нём пальцами своими шурудить? Тимофей с трудом отвернулся обратно к мойке и послушно отставил жопу под чужую ладонь. Руслан мягко погладил его прогнувшуюся поясницу, и Тимофея совсем повело. Он склонился над раковиной, чтобы не смотреть в зеркало и выдохнул. — Ну вот, хорош. Я буду аккуратен, я же знаю, какие мы там все нежные… — бормотал за спиной Руслан. Ловко нырнул рукой за смазкой, и в следующий момент промеж ягодиц скользнули пальцы, осторожно пробираясь глубже. — Вот та-ак. Сейчас всё сделаем по красоте. Не торопимся. Клиент никуда не денется, а если и денется, то и нахуй надо, да? — Ага, — кивнул Тимофей и чуть улыбнулся, потому что действительно не очень расстроился бы, если б Мишенька слился. — Ну вот, — тихо ворковал Руслан, а его твёрдые мозолистые пальцы скользили внутри бережнее силиконовой игрушки. Спокойно так, размеренно, и хотя Руслан не старался специально стимулировать простату, у Тимофея начало вставать. Он вроде говорил про это Руслану, про чувствительность свою на задок, и всё равно было как-то неловко за собственное тело. Как это скрыть, он просто не представлял. — Ты на сколько обычно растягиваешь? Может, уже хватит? — спросил Руслан, и Тимофей совершенно некстати громко всхлипнул, больше не в силах терпеть, и обхватил себя. — Ого, ты и правда возбудился, — заглянул ему через плечо Руслан, продолжая двигать уже тремя пальцами. — Так это… — чуть смутившись, напомнил он. — Ещё добавить или хватит? — Ещё, — выдохнул Тимофей, подаваясь бёдрами на пальцы. — На всякий… случай… — Ну да, разумно, — шёпотом согласился Руслан, добавил ещё смазки и стал втискивать мизинец. — Только говори, если что не так, а то… сам понимаешь, — почему-то стушевался он. Наверное, из-за того, что Тимофей стонал уже вовсю не сдерживаясь, а его задница ритмично сжимала и подмахивала горячими мышцами. Тимофей и правда уже плохо соображал, не сдерживая себя, потому что всё это делал Руслан, а не он сам или какой-то левый клиент. Единственное, что резануло, но возбуждение не дало слишком сильно сосредоточиться, это испуганные глаза Руслана в отражении, когда Тимофей кончал. Он, кажется, был в настоящем ужасе, но продолжал рефлекторно двигать пальцами, как будто доводил до разрядки. Когда Тимофей обессиленно выдохнул и упёрся руками о раковину, Руслана в ванной уже не было. Рядом только качнулось полотенце, а на кухне зашумела вода. Тимофей, всё ещё сбитый с толку, снова посмотрел на себя в зеркало, и от вида своей блядской физиономии сделалось тошно. Вот таким шлюханом он себя сейчас перед Русланом выставил. Молодец. Старый развратный потаскун, вот кто он. Тимофей набрал в грудь воздуха, чтобы простонать на этот раз от тоски, но зазвонил телефон. Олег уже ждал у подъезда. На самобичевания не оставалось времени. Всё ещё в каком-то ахуе он собрался. Буркнул что-то выходящему с кухни Руслану и, ритуально проглотив таблетку валерианки, которая уже давно была скорее плацебо, чем реальным успокоительным, пошёл на голгофу. *** Олег, как всегда, всю дорогу зевал и рассказывал какие-то истории из своей жизни, наверняка интересные, но Тимофей не слушал. В груди бушевала злость на себя, сменяясь тоской и какой-то обречённостью, погружая в эту пучину всё глубже и глубже, а вынырнул, только когда машина остановилась. Тимофей тут же вылез из салона и пошёл к подъезду. Злость и сожаления остались на это время в машине Олега, потому что на вызове им было не место. «Работа отдельно, всё остальное отдельно, да, Артур?» — последнее, о чём успел подумать Тимофей, прежде чем нажать на дверной звонок. Миша открыл настолько быстро, будто ждал под дверью, хотя наверняка так и было. Снова нетерпеливо затащил Тимофея в квартиру и воровато выглянул в подъезд, опасаясь там наличия опасных соседских глаз. — О-о, как я по вам соскучился! — трагически восклицал Миша, закатывая глаза и прижимая руки к груди. — У Кларочки был отпуск, и буквально каждую секунду мы проводили вдвоём. Я так страдал. — Ты что, совсем не любишь свою жену? — не подумав, спросил Тимофей, пока раздевался. — Люблю, конечно, но у нас с Кларочкой скорее товарно-денежные отношения, — с неприятной честностью признался Миша. — Я её трахаю, а она полностью меня обеспечивает. Тимофей вспомнил длинный как шланг член Михаила. Наверное, за этот член жена его и держала. Во всех смыслах. — Сегодня Кларочка уехала на весь день, приедет только завтра. И я решил себя немного побаловать. До обеда с вами, а потом вызову себе Игорька. А потом, может… Бажена. Если успею. Кларочка, она такая непредсказуемая. Может приехать и в ночь. Не любит надолго меня оставлять одного. «Нахуй так жить?» — с тоской подумал Тимофей, но говорить ничего по этому поводу не стал. Вместо этого принуждённо улыбнулся и подмигнул Мише. — Ну пошли в постельку, внучок. Миша тут же его повёл в гостиную, где всё было приготовлено для встречи с одним из его любимых дедушек. На полу был расстелен тонкий матрас, на нём художественно разбросаны покрывала, подушки, тюбики смазки, наручники, ошейник с поводком, плётка и кляп. Тимофей даже удивился. — Ничего себе, внучок, — изо всех сил стараясь быть игривым, спросил Тимофей, стараясь не пялиться на стену над диваном, где висел огромный фотоснимок счастливой пары — Михаила и его Кларочки. Женщина на портрете не показалась ему такой уж страшной, как её малевал Миша, но внешность бывала обманчива, и кто знал, какой характер имела эта невысокая пухленькая девушка в квадратных очках и с копной тёмных кудрей. — Это всё для меня? — обвёл он руками натюрморт на полу. — Ну конечно. Вообще-то, это наши с Кларочкой игрушки, но не волнуйтесь, я всё продезинфицировал, — заверил он, тут же запихивая в рот Тимофею красный шарик кляпа. — Вот так. Потрясно смотритесь. Минут пять он смотрел на Тимофея с шариком во рту, а Тимофей на него. — Нет, всё не так, — передумал он, снимая кляп. — Вы же тогда не сможете называть меня внучком. Не знаю, зачем я их достал вообще. Ладно, неважно. Ложитесь на спину и раздвиньте ноги. Тимофей лёг. Миша скинул свой халатик и опустился к нему между коленей. — Никогда не было времени как следует насладиться этим телом, — задумчиво проговорил он, поглаживая Тимофея по ляжкам. — Такая красивая седина у вас в паху… Миша склонился к нему и потёрся щекой о его наново поросший лобок и прижался к нему открытым ртом. Тимофей начал волноваться ещё больше. Кажется, в этот раз клиент реально собирался растягивать удовольствие. Он гладил и целовал Тимофеевы телеса не меньше получаса, приговаривая, как его дедушка красив, морщинист и волосат. — Ох, внучок, — мог только приговаривать Тимофей, поглаживая Мишу по голове, пока тот ласкал языком его соски. — Тебе приятно, дедушка? Ты тоже по мне скучал, да? — Скучал, внучок. Ох, как скучал. — А теперь положи ручки вот так, — велел Миша покрасневшими от поцелуев губами, сам заводя Тимофею руки над головой, чтобы защелкнуть на них пушистые розовые наручники. — Вот так. Нравится? Хочу смотреть на тебя в них, пока буду… Миша не договорил, озорно поиграв бровями и спустился ниже, чтобы вынуть пробку. — Тебе уже не терпится, да? — рисуясь, спросил он, напоказ смазывая свою елду любрикантом и надрачивая, хотя она и так уже стояла колом. — Хотите почувствовать его в попке? — Да, очень, — давил из себя желание Тимофей. Господи, у него дома Руслан, а он тут какой-то хернёй занимается. — Вставь его, внучок, пожалуйста. — Ну раз ты так просишь, — быстро сдался он и приставил головку к открытому входу. Вставил, впрочем, так же беспардонно быстро, одним движением и стал ритмично двигаться. Тимофей застонал и зажмурился, отсчитывая фрикции клиента, как секунды этого долгого вызова. Это длилось минуту, после чего Миша велел повернуться на бок, и держа Тимофея за ногу, продолжил в том же ритме. Тимофей снова считал ещё две минуты, слушая шлепки, чужое пыхтение и свои охи. На каждый двенадцатый называл Мишу внучком и проговаривал какую-то ерунду, вроде «как хорошо» и «мой хороший». Потом Миша поставил его раком и ускорился. Тимофей смотрел на свои руки в пушистых наручниках и не видел смысла. Зачем они ему? Он же не собирался никуда убегать, даже не вырывался. Или Мише хотелось, чтобы как раз таки вырывался? А то как-то скучно было. Нужно было себя хоть немного отвлечь, а то думы о Руслане так и лезли, а смешивать их с работой было кощунством. Клиент наконец-то кончил и рухнул на Тимофея, бормоча что-то неразборчиво ласковое и поглаживая Тимофея по бокам. — Жопа у тебя огонь, — наконец подвёл он итог своим размышлениям и, смачно чмокнув в загривок, отстранился, чтобы закурить. Тимофей перевернулся, стараясь дышать в другую сторону от табачных завитков. — Тебе понравилось? — спросил он, поглаживая себя по груди этими пушистыми наручниками. Агрегат Михаила и не думал опадать. — Ох, дедуль, ты ещё спрашиваешь! — хмыкнул он дымом. — Я тебя наконец-то, можно сказать, распробовал. А то всё урывками, всё наспех. Как будто не своею жизнью живу… — Миш, а не хочешь поиграть? — Конечно хочу, — снова хмыкнул он, стряхивая пепел в блюдце. — А что ты предлагаешь? — Ну, наручники эти на мне… Давай, я как будто вырываюсь, а ты меня силой берёшь? — Типа изнасилование? — загорелся Миша. — Ну да. — А ты меня в пылу страсти это… ногой не лягнёшь? Или локтем, — насторожился Миша. — А то мы с Кларочкой как-то тоже играли разок в такую игру. Она мне в глаз заехала и коленкой по яйцам. Извинялась конечно долго потом, но приятного мало. А ты вон какой крупный, дедушка. — Да я себя контролирую. Это ж игра. Просто буду звать на помощь, умолять там, вырываться маленько, но без фанатизма, — заверил Тимофей. — Блин, орать громко не надо, а то соседи услышат. Счас, — Миша подскочил к древнему музыкальному центру, загрузил из коробки диск и натыкал кнопок. Из динамиков долбанул настолько тяжёлый металл, что Тимофей как будто оказался в самый разгар рабочего дня в кузнечном цеху. — Теперь точно не услышат! — прокричал Миша. — А музыка не странно будет? — крикнул Тимофей, себя не слыша. — Не! Я каждый день такую слушаю, когда Кларочки дома нет! — заорал Миша. — Утро! Ментов не позовут! — Хорошо! Миша всё же немного убавил громкость и кровь из ушей потекла чуть помедленней. — Ты уже отдохнул? — спросил он. — Щас! Минуту! Только настроюсь! Под такую музыку Тимофею уже сейчас хотелось вырваться из этой квартиры и, зажимая уши руками, убежать. Настроя и так никакого не было, так хотя бы можно было выразить это открыто. И как только Миша, гнусно ухмыляясь, затушил сигарету и полез на него, Тимофей начал вырываться и орать. — Нет! Пожалуйста! Я больше не хочу! Внучок, остановись! — Ну дедуля, — пыхтел в лицо табаком Миша, норовя куснуть через бороду. — Мы ведь только начали. Я хочу ещё. Давай, не ломайся. — Не надо, пожалуйста! — завыл Тимофей, пытаясь оттолкнуть клиента руками, но тот перехватил их и твёрдо прижал над головой. — Ну, что же ты вырываешься, глупенький? — довольно улыбнулся Миша. — Тебе же нравится. — Нет, пожалуйста! — Тимофей набрал в грудь побольше смелости и выпалил: — У тебя слишком большой! Мне будет больно! — Ох, дедуля, мне-то не заливай, — пропыхтел Миша, одной рукой пытаясь вставить, но из-за того, что Тимофей активно ёрзал ногами, у него ничего не получалось. — Да не вертись ты! — рявкнул он. Тимофей и не думал слушаться. Он работал по системе Станиславского, силу не применял, но облегчать задачу не собирался. Михаил раздражённо рыкнул, отстранился, рывком перевернул Тимофея на живот и оседлал задницу. — Ах! Что ты задумал? Внучок! Нет! — уже явно переигрывал Тимофей, но ему было не стыдно. — Сейчас ты у меня послушным станешь, — игриво заверил Миша, отстегнул наручники и, заломив руки за спину, застегнул обратно. — Вот так. Уже не такой прыткий, да? — Пожалуйста, — беспомощно просил Тимофей, как бы пытаясь скинуть с себя клиента, но не скидывал. А ведь мог. Легко бы скатился вместе с ним на бок, резко, чтоб Миша расшиб себе голову об шкаф, а потом отпинал ногами. Мечты-мечты. — Давай-ка мы тебе и ошейник наденем, чтобы ты посмирнее стал, а? Ошейник Миша затянул уже без труда. Тимофей продолжал голосить как потерпевший и колотить ногами о матрас. — Не сильно туго? — спросил на ухо Миша, как будто они тут играли для кого-то эту сценку, и чтобы этот невидимый зритель не услышал и не сбился с накала страстей, Миша тайком вышел из роли. — Ослабить? — Нормально, — так же шепнул Тимофей, нервно дёргая скованными плечами. Игра продолжилась. Миша скатился, прижимая ноги Тимофея своими, и дёрнул за поводок, вынуждая встать на колени. — Ну вот, дедушка. Теперь мы стали послушными? — хихикнул он, звонко шлёпнув его по заду. Дёрнулся рукой за плёткой, но та лежала слишком далеко, а отпускать задницу Тимофея не хотелось, и Миша передумал. — Пожалуйста, умоляю, не надо, внучок. Я сделаю всё, что захочешь, только не… Миша дёрнул его за поводок. Тимофей чуть не прикусил язык. — Конечно сделаешь, сладкий. Примешь мой член и будешь сладко стонать и подмахивать. В этот раз Миша уже легче справился со стыковкой и тут же задвигался, выбивая стоны. — Арх! Нет! Не надо, — хныкал Тимофей. — Он слишком большой! Так распирает… — О-да, — пыхтел за спиной Миша. — Тебе нравится, да? Нравится, когда распирает. Миша особенно сильно приложился бёдрами по его заду, с размаху вбиваясь. Тимофей послушно застонал. — Нравится, — сам себе ответил Михаил. — Старый потаскун. Сам же напрашиваешься. Крутишь своей старой задницей… недотрогу играешь, — снова с силой вошёл он и дёрнул за поводок. — Скажи, что тебе нравится! — Пожалуйста, хватит, — как будто не слыша его, просил Тимофей. Музыка гремела, но не до такой степени, что бы не услышать громкие требования мужика за спиной. — Говори! Я не отпущу тебя, пока не скажешь! — снова шлёпнул он по ляжке. — Давай! Тебе нравится? — Мне нравится! — выдохнул Тимофей, заламывая брови. — Пожалуйста, остановись! — Остановлюсь, когда закончу с тобой, — хмыкнул Миша, продолжая резко его трахать. Тимофея шатало под сильными толчками. Они так точно попадали в ритм барабанов, что казалось, Миша специально трахает его под музыку. — Мне больно, хватит, — повторял Тимофей. Колени и правда уже ныли, и прогнутая поясница тоже. — А твой член говорит мне совсем другое, — хохотнул Миша, подвигав кулаком по его стояку. — Течёшь, как сука. — Нет. Я не хочу, — хныкал Тимофей, и это была правда. Он не хотел, но его тело было тем ещё предателем. — Внучок, пожалуйста… — Ты хочешь сильнее? Сейчас… Миша стал двигаться медленнее, но резче, сопровождая каждое движение шлепком по бедру или ягодицам. — Вот так, да? Так тебе нравится? Теперь ты доволен, да? Хорошо тебе, да? — Да, — застонал Тимофей, продолжая игру и на самом деле подмахивая. — Да! Да! — Да-а, — протянул Миша. — Вот так. Недотрога… Скажи, что любишь меня. — А? Внучок… Очередной шлепок по заднице, сменился ласковым поглаживанием. — Скажи, что любишь меня! Ну? Миша был уже близок. Ритм сбился. Надо было сказать. — Я люблю тебя, внучок! — выпалил он. — Ах! Миша внезапно тоненько всхлипнул, кончая, рвано вбиваясь. — Боже, дедуль… — Он прижал Тимофея к себе и обнял за грудь. — Я тоже тебя люблю. Рука его сползла с груди по животу и обхватила по-прежнему стоящий член Тимофея. — Кончи для меня, дедушка, — ласково попросил он, лизнув за ухом и снова двинул членом. — Давай. Я тебе помогу. И задвигал сомкнутыми пальцами по стволу. Надо было поскорее кончить, чтобы всё это прекратилось. Само собой, в голове всплыла утренняя сцена его подготовки, пальцы Руслана внутри, которые двигались так мягко и бережно, растягивая и разминая. — Молодец, — похвалил Миша, размазывая по его члену сперму. — Сразу бы так. Оставался ещё целый час. Миша снял с него и наручники, и ошейник. Они отдыхали. Миша снова курил, лёжа головой у Тимофея на ляжке. — Слушай, а ты классно придумал с этой игрой. Мне прямо понравилось. Так натурально умолял. Классно отыграл. Горячо так. А то я обычно тоже напридумываю всякого, а потом, когда надо, ничего не могу вспомнить. Херню какую-то делаю. — У меня тоже такое бывает, — заверил Тимофей. — И довольно часто. — Да, — продолжал Миша. — Вот Кларочка всегда всё помнит. Тоже классно игры выдумывает… Жаль, что она тёлка. Слушай, — встрепенулся он, перекатившись с бедра на живот. Тимофей чуть не описался. — Вот мы играли счас, вроде как ты не хочешь, а давай теперь наоборот, как будто ты прямо очень сильно хочешь, прям умоляешь, комплименты мне всякие делаешь, как мой член хочешь, ну вот это всё, а? А я немного поломаюсь, ну и трахну потом. Как тебе? Тимофею хотелось отлить и валить отсюда. — А хорошая идея. Давай. Только, я в уборную отлучусь, ладно? — Конечно. Тимофей с наслаждением закрылся в санузле. И целых две минуты, пока мочился и подмывал прохладной водой свой затраханый зад, был почти счастлив. Жаль, нельзя было тут окопаться до конца вызова. Изображать сердечный приступ тоже не хотелось. Он и так уже однажды напугал этого клиента, когда тот из него пробку не мог достать. Не хотелось тратить такой хороший приём просто так. — Ну, я готов продолжить, — деланно бодро возвестил он. В его отсутствие Миша соорудил себе из подушек царскую лежанку и как этот самый царь на ней возлежал с бокалом вина. — Я тоже готов. Начинай, дедуля. Я тебя внимательно слушаю, — указал он рукой на свободное покрывало перед собой. Давай, мол, уламывай меня на секс. Тимофей был не гордый, опустился на четвереньки и подполз к нему. Сознание работало как будто отдельно от него. Действуя на автомате. — Внучок, может, продолжим, а? — начал он и осторожно погладил клиентскую ступню, как будто его могли оттолкнуть. Миша и правда с игривым раздражением дёрнул ногой, равнодушно отхлебнув из рюмки. — Я не в настроении. — Ну пожалуйста, трахни своего дедулю, — заискивающе протянул Тимофей и это оказалось невероятно сложно — просить, когда этого совсем не хотелось. Сам чувствовал свою фальшь, но продолжал улыбаться и пощекотал Мишину пятку. — Неужели ты совсем не хочешь порадовать своего дедушку? — Нет, не хочу. Да и ты, кажется, не очень-то хочешь. Приходится силой брать, — отмахнулся Миша, а его успевший расслабиться член снова твердел. «Игривее, — требовал внутренний Марик. — Халтура» — Ну Мишенька, внучок, я правда хочу. Вставь мне, ну пожалуйста, — Тимофей подобрался поближе, и поцеловал Мишино колено. — Трахни меня, как ты умеешь. Во всю длину. Я так хочу почувствовать его попкой своей. — Как ты хочешь? — с сомнением прищурился Миша. — Сильно, — ответил Тимофей, продвигаясь поцелуями по бедру выше. — Чтобы яйцами по жопе шлёпало. Чтобы вбивал меня в матрас. А я бы стонал под тобой, как сучка. Выеби меня, умоляю. Тимофей остановился у самого паха, и глядя Мише в глаза, медленно лизнул расслабленную мошонку. Миша делал вид, что раздумывает. — Ну… если ты хорошо меня попросишь, — намекнул он, положив руку на затылок Тимофея. — Как следует. В полной мере… может, я тебя и трахну. Тимофей открыл рот, насаживаясь на этого достойного соперника его домашнего ФГДС. Он старательно сосал, втягивая щёки, вбирая этот шланг до горла. Уже наловчился. Но глубиной не злоупотреблял. Снова лизал у основания, выводя языком венки, ласкал уздечку, не забывая надрачивать рукой остальной ствол. Вкус так себе, пахло фруктовой отдушкой любриканта. Ничего особенного, но Тимофей громко мычал от удовольствия и голодно водил губами и языком по стволу, слизывая капельки естественной смазки, как будто мечтал ощутить его в другом месте. — Хватит, перестань, — оттолкнул его Миша, едва сдерживая стоны. Он уже тяжело дышал, возбудился. — Я сделал что-то не так? — как бы испугался Тимофей, снова заискивающе целуя бедро. — Всё так. Просто я всё ещё сомневаюсь, что ты меня хочешь. — Я сделаю для тебя всё что угодно, внучок. Только скажи! — взмолился он, чуть ли наизнанку не выворачиваясь от мнимого желания. Единственное, что его выдавало, так это собственный повисший член. Но что Тимофей мог с этим поделать? Он и так за сегодня кончил аж два раза. В первый раз от пальцев Руслана, а второй — вспоминая о них. Обычно ему и один-то раз не обламывался. — Покажи свою дырку, — велел Миша. Тимофей на четвереньках повернулся задом и раздвинул руками ягодицы, с тревогой оглянувшись. — Так? — Да. Ну и щель… А теперь возьми смазку и приласкай себя пальцами, а то выглядишь… суховато, — с ухмылкой протянул Миша. Конечно, суховато. Он кое-как подмылся душевой лейкой от его спермы. Тимофей нашёл тюбик с остатками смазки и стал трахать себя пальцами, снова чувствуя себя неуместно и нелепо. Муторно. — Вот так? — снова спросил он, размазывая прозрачный гель вокруг дырки и внутри, стараясь выглядеть развратней. — Тебе нравится? — он закусил губу, раздвигая себя пальцами в стороны. — А тебе? — Да, но твой член мне бы понравился больше, — выдохнул он, трахая себя в три пальца и невольно снова вспоминая Руслана. Да черти его дери, почему? Когда он только начинал, то ни разу не вспоминал в этом ключе о жене, да даже о любовницах. Даже в голову не приходило. Не то чтобы боялся замарать её образ, просто всё это казалось настолько далёким от секса с женщиной, что просто в голову не приходило. А Руслан… хорошо ли вот так вспоминать о нём сейчас, чтобы возбуждаться для чужого мужика? — Ах, Мишенька, пожалуйста, вставь мне! — решил уже ускорить процесс Тимофей, а потому стал просить совсем непотребно, унизительно, как нимфоман недотраханный. — Я больше не могу! Ах-ах! Я хочу кончить! Внучок! Ах!.. Выеби меня! Миша всё-таки сорвался, и Тимофей всхлипнул даже с искренней радостью, когда его пальцы оттолкнули и насадили верхом на член. — Давай, дедушка, скачи, раз тебе так не терпится, — хлопнул его по ляжкам Миша, и Тимофей со стоном задвигался. Слава богу, это был последний раз. *** Домой Тимофей ехал, сидя боком. И снова забыл пробку. Какой-то неправильной Золушкой он был. Та потеряла только одну туфельку, а он пробку уже четвёртый или пятый раз забывал. Куда больше его расстроило отсутствие дома Руслана. А ведь обещал встречать. На кухонном столе лежала короткая записка, что домой погнали какие-то срочные дела. Тимофей даже не удивился. А чего он ждал? Что Руслан обрадуется его пламенному оргазму, расцелует в губы и скажет, что ему понравилось? Вообще-то было бы неплохо, но Тимофею хотелось волком выть. Какого чёрта? Он должен был выгнать Руслана из ванны, сам себя подготовить и ехать на вызов к этому дурацкому Мише. Не пришлось бы читать этих холодных записок и надумывать себе чёрт-те что. Хотя чего надумывать? Дружбе конец, это без вариантов. Но всё равно обидно было. Хотелось всё бросить и поехать за ним, всё объяснить, чтобы хоть что-то исправить. Он даже позвонил Руслану, но трубку не брали. Наверное, в машине ехал или снова ушёл в свой огород и не слышал. Со злости Тимофей чуть телефоном в стену не запустил. Вместо этого несколько раз ударил кулаком в стенку. На которой висел мягкий ковёр, но казанки всё равно ссадил. Его снова поглотила апатия. Из последних сил Тимофей привёл себя в порядок и лёг спать, хотя был даже не вечер. Думал, что хотя бы во сне не будет сходить с ума, но поспать ему не дали. Пришёл Лёшка, жаловался на кого-то из своих парней, Тагара или Сашу, Тимофей так и не понял, потому что не слушал. Выговорившись, Лёшка, кажется, и сам понял, что не вовремя, и убрался. Василичу Тимофей уже не открыл, притворившись, что его нет дома. Он всё ещё был на вызове, где его насилуют за деньги, а он и рад. *** Ноябрь был непостоянен и тем затягивался. Снег снова растаял, а за окном моросил мелкий дождик. Несмотря на относительно тёплый денёк, в достроенном дачном доме было холодно. Печку только растопили, и прогреть как следует она ещё не успела, поэтому Тимофей вместе с Василичем сидели у самого очага, на грубо сколоченных табуретках, которые остались ещё от строителей. Больше дома пока ничего не было: ни мебели, ни отделки, ни проводки. Вставленные окна мозолили глаза торчащими кусками монтажной пены и защитными наклейками. Только табуретки эти. Но даже это уже было больше, чем Тимофей ожидал отстроить за год. Да что там. За всю жизнь. Маше бы понравилось. Несмотря на то, что день был субботний, выходной, больше никто с Тимофеем не поехал. Лёшка был на подработке в больнице, а Руслан на вызове, если не соврал. Тимофей всё-таки дозвонился ему, они даже поговорили, но так, будто ничего не было. Односложно. Ни Тимофей, ни Руслан сложную тему поднять не решились. — Я завтра на вызове буду, но оттуда сразу домой. Мурка мышей ещё наловит, а Жучку кто накормит? Она уже старенькая у меня. Болеет часто. Звучало как отговорка, потому что до этого старенькая Жучка не мешала ему гостить по несколько дней. Всегда находился кто-нибудь из деревни, чтобы прийти и покормить собаку. У остальных коллег, наверное, тоже были свои дела, да Тимофей и не видел смысла тащить их, чтобы хвастаться тем, на что он насосал. Вот если бы домик был до конца оформлен, и было где оставить с ночёвкой гостей, тогда да. А Василич напросился сам. Как всегда. — Я-то не видел, когда ты дом принимал! Так что поехали, пока выходной! Заодно обмоем. Хорошо было почему-то. Свежо, тихо. Только тоскливо немного. Поэтому Василич молча выудил из-за пазухи флягу и налил себе и Тимофею в складные рюмки своего самогона. Выпили тоже символически, закусив горькой рябиной. — Хорошо, — повторил Василич, закручивая фляжку. — А ты чего хмурый? Стены не в уровень или крыша течёт? — Нет, хорошо всё. Хороший дом вышел. Спасибо тебе. — А чего кислый тогда сидишь, как закуска твоя, — кивнул он на рябину. — Скукожился весь. Погода давит или беспокоит чего? Погода отчасти давила. Эта осень вообще что-то уж сильно на него навалилась всей своей тяжестью. В дождь тянуло сидеть не на шаткой табуретке, а полулежать в большом мягком кресле, накрывшись пледом, и пить горячий чай с лимоном у Руслана на даче. Во рту всё ещё горчила рябина. — Не, — мотнул головой Тимофей, закинув в рот ещё одну ягоду из красной кисти. — Ничего меня не беспокоит. — Ага. Именно так радостно это обычно и говорят. Не ломай трагедию, Иваныч, говори уже, что за беда тебя грызёт? Тимофей не ломался, но минуты две думал, что, наверное, Василич всё-таки сможет его хоть немного понять и дать хоть какой-то совет. — Руслан. — Твой дикий зек, который мне по понятиям пытался объяснять, как дела делаются… — Он не такой, — не согласился Тимофей. — Не всегда такой. Просто он меня защищал. — Да понял я. Ну и чего с ним не так? — Да с ним… всё так. Вот без него… — Понимаешь, — продолжил Тимофей, беспокойно обрывая ягоды с рябиновой кисти и роняя на пол. — Я, кажется, люблю его. — О как. Василич снова достал флягу и сделал глоток прям из неё. — Думаешь, я на старости лет крышей поехал? — Тимофей с тоской посмотрел на старого приятеля. — Вот кабы ты меня раньше об этом спросил, я бы тебе однозначно ответил, что да. Поехал. А теперь даже и не знаю, — честно признался Василич. — Пойми, я только недавно всю эту еблю-греблю научился как не шибко приличную работу воспринимать. А тут любовь, понимаешь. Как ты докатился вообще? Руслан ещё этот. Я бы ещё понял, если б ты на Ульяшку запал. Красивая баба из него получилась всё-таки. Или мелкая там у вас, Земфира, тоже ничего. Ну или этот, лощёный такой, на чёрта похож. А Руслан… извини меня, пожалуйста, бандитская рожа. Тимофей не стал спорить. Может, и бандитская. И зубы железные, и в наколках весь. Но не в этом ведь была его суть. Не в воровстве, не в тюремной романтике. Всё это воровство — нужда, ошибки молодости, не более. Сейчас он жил совсем другим. Вёл хозяйство, рыбачил. И продолжал работать на Артура, хотя ему уже было и не нужно, потому что привык и привязался к этим старикам. Обрёл в них семью, так он говорил. Что же он загадал у Камня, если не справедливую кару для Сашка? — до сих пор оставалось для Тимофея загадкой. — А он-то тебя любит? — спросил Василич. — В том-то и беда, что скорее всего нет. В смысле как друга — да. Но я-то его не только другом вижу. — Ну признайся ему. Чего мучиться? — Руслан не по мужикам. — Очень смешно, — развеселился Василич. — У вас там целый клуб по мужикам, а Руслан там тогда чего забыл? — Да ты же не знаешь. Он не по своей воле проститутом стал… Понимаешь, там долгая история, тёмная, — разволновался Тимофей, не зная, имеет ли право рассказывать чужой секрет и был ли тот секретом? Во всяком случае, история была личная, которую кому попало доверять было некрасиво. Разве что попытаться в общих чертах. — Если короче, он долг отрабатывал. Родне Талаевской. Его принудили заниматься этим, понимаешь? Василич понял. Участие родни доктора Талаева говорило само за себя, а потому расспрашивать о деталях этого дела он от греха подальше поостерёгся. — Ну и чего? Боишься, у него на тебя не встанет? — Нет. Василич спрашивал это настолько прямолинейно и настолько неверно, что это обескураживало. Тимофей боялся совсем не этого. Пускай не стоит. Но если бы Руслану было хотя бы не западло целоваться с ним. А то… мучиться как Лёшке с Тагаром, который даже за член потрогать не давал. — А ты всё равно признайся. Чо терять-то? Если он с тобой не такой бешеный, может, договоритесь. — Вот легко у тебя так, Василич. Признайся. А как? — А как ты Машке своей признавался? — Да никак. Шли с ней из магазина, я две сумки пёр и она две. Говорю, давай поженимся уже. Она говорит, давай. И всё. — Ты что, не любил её совсем? Тимофея передёрнуло от этого вопроса, потому что точно так же он спрашивал совсем недавно Мишу. Но он-то Машу любил. Но любовь-то, она ведь была такая разная. Он сам за этот год стольких полюбил, сколько, наверное, за всю жизнь не любил. Каждого по-своему. Лешку любил как непутёвого сына, как должен был любить Кольку. Любил Василича, как друга и немного своего ученика. Любил Марика, как своего мастера и наставника, который научил его всему, что знал. Любил Ульяну, восхищался ею. Любил Павлика и Земфиру за их весёлый, несмотря на тяжёлое прошлое, характер. Даже некоторых своих клиентов Тимофей тоже любил, за человеческое отношение. Машу он тоже любил. И вот теперь любил Руслана. — Любил, конечно. Но по-другому. Мы с ней как-то легко сошлись. Без вот этой ерунды — «Ах, а вдруг она меня не любит?» Она хотела семью и я хотел. Всё просто и понятно. Чо там сомневаться было? Это сейчас молодёжь сама себе выдумывает, а тогда… ай! — Тимофей только поморщился и отмахнулся. — Ну, мы с Нюркой похоже сошлись, — почесав свой серебристый бакенбард, согласился Василич. — Только она за меня знаешь как боролась. Вокруг меня сколько девок вилось. У-у! Ты бы знал, в каком я малиннике был… Ну и Нюрка моя всех обошла. Всех затмила… падлючестью своей… — Вот, — кивнул Тимофей. — А тут мы с Русланом и всей вот этой неразберихой. По две жизни успели прожить. У нас уже всё было, и жёны, и дети. Нахрена я ему сдался? Ещё Иван этот одноглазый вылез. Он вон какой весь. Белопушистый. Не то что я, каланча пузатая. Тимофей пожевал губами, снова вспоминая тот день перед вызовом. О том, уместно ли в таком признаваться перед Василичем, подумать даже не успелось. — Он, знаешь… Он мне перед вызовом помогал. — Помогал? — Ну, с подготовкой перед аналом! Знаешь, чего там делается, — Василич молча кивнул. — И пока он меня того, растягивал, меня повело. Ну, возбудился я! Это же Руслан меня, а не абы кто. — Ну и чего дальше? — спросил Василич, потому что Тимофей замолчал, снова выпав из реальности. — Спустил я… — Ну, повезло. Это же хорошо, да? Потенция значит… — Хорошо? Ты бы видел, какими глазами он на меня смотрел! — выпучил свои глаза Тимофей почти так же страшно. — Как будто я… не знаю, как сказать. Как будто мерзко ему стало. Вот! Он же думал, что я как он. Что я нормальный, а вот это всё просто работа. Просто для богатых извращуг. А я, получается, такой же как Павлик. Я всё испортил, Василич! Пока Тимофей нервно выговаривался, Василич спокойно достал фляжку, налил в стопку и протянул Тимофею. — Вот. Выпей и успокойся. Эк тебя перекосоёбило-то из-за него. Тимофей выпил, тут же скривив губы от крепости и всё не уходящей рябиновой горечи. В груди всё сдавило тоской и какой-то непреодолимой болью. — Ну и что мне делать-то? — жалобно спросил он. — Прекращай ебать себе и мне голову и поговори со своим зеком. Ты себе уже такого навыдумывал, что я лучше в десятый раз с Нюркой Великолепный век посмотрю, чем твои сопли с сахаром из-за зэка слушать. И то ли последние слова Василича показались Тимофею такими значительными, то ли этот глоток самогонки, только Тимофей на самом деле преисполнился решимости как можно скорее поговорить с Русланом. Вот прямо сейчас, пока решимость не оставила, написать ему смску, чтобы приехал или он сам к нему приедет, и они поговорят как взрослые люди. Руслан прочитает и отступать будет уже некуда. Тимофей достал телефон и, прежде чем открыл окошко смс, заметил устрашающую цифру сообщений в рабочем чате. Праздников сегодня не было, ни мирских, ни церковных, поэтому вряд ли это была гора открыток и поздравлений. Тимофей открыл и сначала ничего не понял. Пришлось снова вчитываться. — Чего ты там завис? — Василич тоже заглянул в телефон. — Пишут, Иван пропал, — проговорил Тимофей, всё ещё не веря, что это не шутка, и продолжал листать сообщения. — Два дня назад. Сначала Паша забил тревогу. Артур подтвердил только сегодня. — А как пропал-то? Тимофей только покачал головой, выключая телефон. — Надо ехать к Павлику. Там всё расскажут. Поедешь со мной? — Ты чо. Это же ваши мутки. Там поди и Талаев будет. Не. Ты мне потом перескажи только, что да как. Интересно. — Хорошо, — кивнул Тимофей, надеясь, что от двух стопок самогона и нервяка из-за таинственного исчезновения Ивана не врежется куда-нибудь, и его не тормознёт постовой.