Впечатлительная

      Побег.       Это неприятное слово в той или иной форме крутилось в голове у каждого присутствовавшего в самолете члена семьи. Кого-то оно ранило, оставляя душевную травму, а кого-то подгоняло стать, наконец, оптимистом и получить удовольствие от перемен в жизни… несмотря на то, что эти перемены вызвало очень обидное обстоятельство.       К сожалению, у них не было возможности хотя бы уйти красиво. Это было, скорее, похоже на то, как преступники, которых чуть не поймали за хвосты, поджали их и, оставляя за собой шлейф из соплей, жалоб и краденного, сбежали с места преступления. Жители Зрангеля, слушающие сейчас новости, наверняка клянут их самыми обидными бранными словами. И это можно было понять: если бы про кого-то другого говорили то же, что и про них…       Ребят успокаивало только осознание своей невиновности. А восстановить своё честное имя они всегда успеют.       Разве что…       …в этой стране наверняка теперь ещё не скоро разрешат поселиться даже самому слабенькому и неопасному волшебнику.       Но всё равно было грустно.       Даже тем, у кого против расстройств был устойчивый иммунитет.       Ведь факт вопиющей несправедливости по отношению к себе просто не мог не расстроить.       Ведь, в конце концов, эту неприветливую технологическую страну они всю свою осознанную жизнь считали домом.       — Чего вы переживаете так, словно кто-то безвозвратно умер? — сказал незнакомый и усталый голос.       В атмосфере звенящей меланхолии этот голос из пустоты вызвал лёгкое замешательство. Однако большая часть братьев и сестёр вскоре снова провалились в себя, словно только что не произошло ничего странного.       — Патрик, это ты сказал? — спросила Жаклин, заметив у того не отстранённое, как у других, выражение лица.       — Нет, — чуть повышенным тоном ответил Патрик.       — Я бы даже сказал… — начал говорить Сократ, но вдруг остановился, замотал руками и спешно затараторил, — ой-ёй, простите, я не хотел влезать в ваш разговор!       — Сократ! — хором сказали Патрик и Жаклин.       Патрик, хоть и не был сейчас на себя похож (он редко позволял себе выглядеть хоть немного тревожным; теперь он только таким и выглядел), всё же умудрился хихикнуть. Жаклин же выглядела немного сердитой.       — Никуда ты не влезал, ясно? — по-дружески сказал Патрик.       — Успокойся и договаривай уже! — добавила Жаклин.       — В общем… я хотел сказать… — неуверенно начал Сократ, — что этот голос не был похож ни на чей из наших. У меня есть образцы всех голосов для сравнения, так что я знаю, о чём говорю.       Повисло неловкое молчание. Некоторые из ушедших в себя вернулись обратно и тревожно смотрели на Сократа.       — То есть, это мог быть… — начала Адди, но Сократ вдруг резко отрезал:       — Нет, это не голос папы.       И через три секунды:       — Ой, извини, я просто задумался и ушёл в себя!       Сама Адди не показывала ни малейшего признака смущения или обиды из-за резкости Сократа, потому что хорошо знала своего брата. Она только открыла рот, чтобы вслед за Патриком успокоить его совесть, как незнакомый голос прозвучал вновь:       — Какие же вы всё-таки милые!.. Пока что.       Звучал он так же устало: ни нотки теплоты, ни намёка на реальное умиление! Но по какой-то причине в каждом его слове чувствовался смысл, и сомнений в правдивости его заявления не возникало никаких.       Смущало всего лишь три вещи: концовка фразы, отсутствие говорящего и его присутствие здесь, в самолёте, на высоте десяти тысяч метров над уровнем моря.       Где не должно было быть никого, кроме членов семьи.       В этот раз на ноги вскочили все до единого. Одни — со страхом, другие — с недоумением, третьи — с готовностью подраться, пусть и слабенькой. Венера и Вася навострили свои кулаки; у Венеры они загорелись, и от них пыхнуло жаром.       Однако Вася через несколько секунд уже обречённо их опустил — врага видно не было.       — Где ты спрятался?! — зло крикнула Жаклин.       Молчание.       — Нелепость какая! — вдруг брякнула Сабина и помотала головой. — Бред же! Ну бред! Не, ну что за ахинея тут происходит?       Патрик, вдруг воспряв духом, вскочил и мужественно нажал на кнопку связи с пилотом.       — Она не работает, — предупредил голос.       — Почему это? — спросил Патрик.       Молчание. Снова.       Хоть пугающая ситуация и усугубилась ещё больше, Патрик уже выглядел спокойным и уверенным.       Он ждал.       Остальные тоже ждали, но ничего не происходило.       Обладатель голоса тоже ждал: судя по всему, происходящее его забавляло, хоть это и нельзя было определить по бесконечно усталому тону его голоса.       Неизвестно, сколько продлилось время ожидания (казалось, что оно вообще застыло), но самолёт продолжал лететь, а родители так и не появились в пассажирском отсеке.       Патрик уже заглянул в будущее на все доступные ему пять минут и, конечно же, знал, что кнопка вызова действительно не работала. Момент простоя он использовал, чтобы думать. Однако ничего не придумал и решил сделать хоть что-то, чтобы не оставлять братьев и сестёр в подвешенном состоянии.       — Жаклин, сходи, пожалуйста, к родителям, — попросил он.       — Тоже бесполезно, — снова предупредил голос.       Патрик уже второй раз заглянул в будущее, и потому был с ним согласен: это действительно было бесполезно. Однако останавливать сестру не собирался: неизвестно, что будет, если он её остановит, и она в итоге не сделает того, что он увидел.       Жаклин же зло огляделась и подошла к двери, ведущей в кабину пилота. Попыталась открыть — заперто. Постучала — ноль внимания.       Голос терпеливо ждал. Жаклин даже показалось, что невидимый гость уже исчез, или что ей всё это почудилось. Но она, как и все остальные, прекрасно понимала, что это не так, и он продолжает незримо наблюдать за их жалкими потугами хоть что-то сделать.       — И что теперь? — спросила Жаклин. — Чего тебе от нас надо, трус недолюбленный?       Обладателя голоса, казалось, словесный выпад Жаклин ничуть не задел, так как тот продолжал невозмутимо молчать и, очевидно, наблюдать.       — Филипп… — начал Патрик и сразу замолчал.       — Нет. Я чувствую его присутствие, но не могу понять ни то, где он, ни то, о чём он думает.       — А до родителей можешь достать? — сказал Патрик без надежды.       Филипп развёл руками:       — Если бы я мог, я бы это уже сделал!       — Понятно… — сказал Патрик так тихо, что голос сам по себе сорвался на шёпот. — Нет, Герман, стой!       Последнюю фразу Патрик буквально прокричал, причём с таким ужасом, какого от него не ждал никто. Патрик даже дёрнулся в сторону Германа, но как-то обречённо, словно конвульсивно, даже не подняв руки.       Ведь Герман уже вызвал вихрь в руках и швырнул его в сторону хвоста самолёта.       Вихрь растворился в воздухе, не успев ни с чем столкнуться.       — Вот так вы умерли в одном из вероятных вариантов реальности, — вдруг разоткровенничался голос. — Вихрь Германа сломал бок самолёта, вызвал разгерметизацию, и все вы пробкой вылетели наружу. К слову, теперь вы все обязаны мне жизнью… По крайней мере, одиннадцать из вас: Сабина, Феликс, Адриана и Глория погибли в первые две минуты от нехватки кислорода; Юлий, Патрик и Сократ — от удара о землю; Марфа, Зарина и оба ваших родителя — в…       — Хватит! — умоляющим голосом воскликнула Юна, зажав уши и сжавшись в комочек, но голос невидимого незнакомца слышно было и в таком состоянии. Впрочем, незнакомец всё же прекратил перечисление заочно погибших, однако не замолчал:       — В этот раз я не буду взыскивать с вас ваш долг. Сделаю вид, что ничего не произошло. Но в следующий раз я не буду таким снисходительным…       — Снисходительным?! — взорвалась Глория. — Если ты и не пудришь нам сейчас мозги, то в том… том… что, наверное, произошло бы, виноват не Герман, а ты!       Герман послал Глории удивленный и благодарственный взгляд, но она этого не заметила: слишком была поглощена гневом.       — Она права, — тихо сказала Адди, — ведь именно ваше появление спровоцировало Германа сделать это…       — Каждая личность несёт ответственность за себя, и только, — в обычном тоне возразил голос. — Но на вашем месте я бы не зацикливался на этой ситуации, а сделал бы всё возможное, чтобы она не повторилась.       — Вы правы… — еще тише сказала Адди.       — Почему мы вообще должны тебе верить? — с вызовом воскликнул Юлий. — Откуда мы можем знать, что ты действительно предотвратил катастрофу, а?       — Поинтересуйтесь у своего брата Патрика — что его так сильно напугало?       Все посмотрели на Патрика. Он уже снова выглядел спокойнее, но не сумел убрать с лица выражение страха полностью. Перед тем, как ответить на слова незнакомца, он сглотнул ком:       — Ребята, я всё видел…       До них не дошёл смысл его слов, но он не торопился продолжать. Сейчас Патрик пытался собраться с мыслями и прийти в себя: он едва сдерживал дрожь и панику, вынуждающую его кинуться бежать, хоть бежать было некуда.       — Да, он всё видел, — продолжал голос. — Он видел вашу смерть, правда, недолго, потому что…       Юна взвыла и замотала головой. Адди, дрожа, упала на колени, обхватив свою голову, после чего вдруг перестала дрожать и, обмякнув, завалилась на бок.       — Адди! — крикнули Филипп, Сабина, Феликс, Глория и Венера. Последняя потушила свои кулаки, и почти все братья и сёстры кинулись к Адди. Но она встала раньше, чем к ней успели подойти.       — Дело плохо, — тихо сказал Филипп, смотря на стоящую Адди и бледнея. Затем кинулся к ней и судорожно обнял.       Все были слишком заняты состоянием Адди и не заметили, что Марта больше не может сдерживать свой гнев и меняется в лице.       — Ты ответишь за это!... — вдруг закричала она, бешено вертя головой и готовясь к прыжку — она пыталась понять, с какой стороны звучит голос, но у неё не получалось. Испустив боевой клич, она вдруг стала превращаться в Васю, который представлял собой груду мышц, и её голос в процессе крика стал разительно снижаться, доходя до мощного мужского ора.       Теперь все кинулись к ней, но очень опасливо: они понимали, что с ними будет, если они попадутся под горячую руку. Все прекрасно знали, что победить Васю может только сам Вася, но тот всё ещё уныло стоял в стороне, не решаясь вступить в борьбу с Мартой.       — Вася, чтоб тебя!.. — в отчаянии крикнула Глория и закрыла лицо руками.       Феликс вскинул руку в сторону Марты. Она это заметила и, резко повернувшись в его сторону, с яростью на лице коротко замахнулась и нанесла удар.       Однако всего лишь разбила метровой толщины лёд.       Теперь она поворачивалась в сторону Адди.       Не успела Марта замахнуться во второй раз, как перед ней возникла металлическая стена. Марта хотела быстро сместиться вправо, но и там возникла стена. Точно такие же стены быстро появились и с других сторон, после чего Марта нанесла удар в потолок почти ящика, и тот немного выдавился наружу, а Феликс скривился, словно удар нанесли непосредственно ему. Ящик немного приподнялся в воздух, и снизу тоже появилась последняя сторона титанического куба.       — Ох… — промямлил Феликс.       После чего удары внутри куба продолжились: Марта била по всему подряд, во все стороны, а Феликс сжался так, словно на него падал многоэтажный дом, а он, естественно, этого очень не хотел.       К счастью для Феликса, удары вскоре прекратились.       — Я — всё! — как ни в чём не бывало, крикнула Марта из своей титанической тюрьмы спокойным голосом. — А ещё у меня кислород кончается, — добавила она чуть тише.       Титанический куб быстро испарился. Марта действительно вновь выглядела спокойной, да и Феликс уже был вполне бодрым.       — Может, тебе кошку дать погладить? — пошутил он, но Марта, лишь на миг позволив себе изобразить на лице гнев, сказала, тем не менее, вполне спокойно:       — Поаккуратнее, Феликс. Я еще не до конца пришла в себя.       Кулаки Венеры снова загорелись, и она выкрикнула:       — Только покажись мне, только появись — я тебе говорильник отредактирую, так и знай!       Юлий немного поменялся в лице, но быстро это скрыл.       — Ребят, — сказал Патрик почти спокойно, — мы явно не в том положении, чтобы… чтобы угрожать…       Почти боевое настроение, витающее в салоне самолёта, стало потихоньку рассасываться. Всё замерло, однако Венера не потушила свои кулаки.       — Ты достаточно сделал, чтобы показать нам своё превосходство, — продолжил Патрик неестественно серьёзным голосом. — Пора бы тебе перейти к сути дела.       — Точно подмечено, — заметил голос. — Теперь вы почти готовы ко взрослому разговору. Разве что остался последний штрих…       И замолчал. Однако тишина продлилась недолго, потому что её заполнил насмешливый голос Юлия:       — Да какое превосходство, Патрик, о чём ты? Да он ведь боится нас! Он-то прекрасно знает, что если бы мы его видели, то и мокрого места от него не оставили!       — Твоя манипуляция была неплохой, Юлий, — сказал голос. — Но ты забываешь, что, чтобы манипуляция прошла успешно, у вас должен быть хотя бы один рычаг давления.       — Да пошёл ты!.. — не выдержал Юлий и с силой топнул ногой. Зарина, стоящая рядом, поспешила утешить его, мягко погладив по спине.       В коридоре, ближе к хвостовой части, появился человек, белый и абсолютно гладкий, как манекен. На нём не было волос, а на лице отражалась каждая лампа из салона самолёта. Тем не менее, те немногие движения, которые он совершал, не были угловатыми или топорными, а вполне себе человеческими.       Его внешний вид ещё сильнее напугал ребят.       Венера, резко вскочив, ударила человека в область живота, но тот даже не поёжился. Зато она, приземлившись на четвереньки позади незнакомца, быстро привстала и судорожно подула на свою руку.       — Вася! — гневно крикнула она, с силой болтая ушибленной рукой.       Вася, поколебавшись немного, соскочил с места и наотмашь ударил появившегося человека в лицо. А потом отпрыгнул обратно, держась за покрасневший кулак.       — Как титан! — прошипел Вася, массируя костяшки пальцев ушибленной руки.       Глория, увидев, что даже Вася со своей силищей ничего не смог сделать, нервно поежилась.       — Ну вот, опять какая-то ерунда творится! – испуганно пролепетала Сабина, понимая, что она абсолютно бессильна.       — Я ещё не всё! — болезненно прокричала Венера, и, снова подпрыгнув, ударила здоровой рукой незнакомца в затылок.       — Венера, пожалуйста, прекрати, это бесполезно! — твёрдым голосом сказал Патрик. — Я не хочу, чтобы ты калечилась!       — Тогда пусть он уйдёт! — выкрикнула Венера, делая вид, что ей нисколько не больно, хотя одна из её ладоней явно висела неестественно. Послышался тихий хруст, и ладонь сама по себе встала на место. От боли и неожиданности, девушка судорожно вдохнула, но тут же задержала дыхание и спокойно выдохнула. К тому же, боль полностью прошла.       — Теперь перейдем к главному, — заговорил незнакомец, похоже, считая, что его все готовы слушать.       Никто не издал ни единого звука.       — Один из вас должен меня убить, — продолжал он. — Это не просьба и не приказ — это судьба, так что даже если захотите уклониться от неё, у вас не выйдет.       Молчание длилось десять секунд.       — Что?.. — еле выговорил Феликс: язык его плохо слушался. Ребята от шока боялись даже переглядываться между собой.       — А… почему мы не можем сделать это прямо сейчас? — пытаясь скрывать своё волнение, с деланым вызовом сказал Юлий.       — Вы пытаетесь сделать это уже четырнадцать минут. Сейчас вы к этому не готовы ни силой, ни духом, ведь никто из вас ещё ни разу не убивал человека.       — Естественно! — вдруг закричал Филипп, ударив стену нижней частью кулака. — Кто в здравом уме будет просить подобного? И какой нормальный человек подобное выполнит?! И, знаешь, все присутствующие здесь — нормальные. Кроме тебя, судя по всему…       — Да, меня трудно назвать нормальным. Тем не менее, моя просьба вполне серьёзна, и я не передумаю.       Тишина.       — Зачем тебе это? — спросила Зарина дрожащим голосом.       — Это не важно. Важно то, что если вы этого не сделаете — в этом мире не останется ни одной живой души, кроме меня.       Тишина.       — Впереди вас ждут любопытные испытания: они помогут вам укрепиться. Я вам в этом помогу, так что не прощаемся, — и он исчез, замолчав окончательно.       Тишина продлилась ещё несколько минут.       — Патрик, зря ты меня… — начала говорить Венера.       — Тихо! — зашипела Глория.       — Но почему?       Её не удостоили ответа. Венера и Герман молча переглянулись и одновременно пожали плечами.       Ребята помолчали ещё некоторое время.       «Эй!..» — подумал Филипп, уже наладивший телепатическую семейную связь.       Но никто ему не ответил. Все всё ещё пытались прийти в себя.       «Ребят, я практически уверен, что он не умеет читать мысли, так что успокойтесь и ответьте, пожалуйста!..» — добавил Филипп.       «Почему ты так считаешь?..» — спросил Патрик.       «Любой телепат, забираясь в разум, оставляет там следы. Ни у кого из нас этих следов нет. Так что либо он — идеальный телепат, коих я ни разу в жизни не встречал, либо он не умеет читать мысли…»       «Это ещё ничего не доказывает, но мы можем исходить из этой гипотезы…» — беспристрастно подумал Сократ, и в этот раз не стал извиняться.       «Думаю, со временем мы сможем это проверить…» — добавил Феликс.       «Разве что не будем мысленно обсуждать ничего чересчур важного на тот случай, если мы ошибаемся…» — подумал Сократ.       «И родителям ничего говорить лучше не стоит…» — подумала Жаклин.       «Почему это?..» — возмущённо подумала Сабина.       «Если все мы оказались бессильны перед ним, то что смогут сделать родители? К тому же, он явно не ввёл их в курс дела. Что будет, если он вдруг посчитает их препятствиями в своём воспитании… партии убийц?..»       Никто не счёл необходимым с ней спорить.       «Ого, ничего себе!..» — вдруг мысленно воскликнул Филипп. Он даже изменился в лице: оно приобрело выражение замешательства и испуга.       Никто не задал уточняющего вопроса — им надоело пугаться, и потому все просто смиренно ждали продолжения.       «Он всё ещё здесь!..» — добавил он наконец.       «Ну, ничего себе!..» — насмешливо передразнила брата Жаклин.       «Нет, ты не понимаешь!.. Теперь его здесь пятнадцать!..»       Сабина, конечно, прекрасно помнила, сколько ребят в салоне, но на всякий случай пересчитала.       И наконец испугалась.

Послесловие

      К счастью, полёт после этого адского разговора продлился недолго. Большая часть ребят всё ещё находились в состоянии прострации. Некоторые из них напряжённо стояли, вцепившись в то, что оказалось под рукой, когда из кабины пилота в пассажирский отсек вошла мама Аврора:       — Дети, нам придется…       И замерла, удивлённо взирая на открывшуюся взору картину, после чего с глубочайшим сомнением спросила:       — У вас тут всё в порядке?       — Да, абсолютно… — сказала Венера, но Юлий, стоящий рядом, коротко пихнул её в бок.       — Разве ты ничего не слышала? — немного удивлённо спросила Глория.       — Нет, а что я должна была слышать?       — Да ничего особенного. Марта опять разбушевалась…       — Эй, — спокойно сказала Марта. — Не вынуждай меня делать это снова.       — Ну, если дело только в этом, — всё ещё с сомнением сказала Аврора, — то… ну… мы сумеем это пережить, — она хихикнула. — Я зашла предупредить, что наша посадка не будет мягкой, потому что, как оказалось, в Монштанде нет посадочных линий. Сядьте в кресла и пристегнитесь, если не хотите, чтобы вас встряхнуло, как вишнёвый джем.       И ушла обратно.       Жаклин ещё раз прошлась по всем взглядом и сказала тихо, но так, чтобы слышали все:       — Не забывайте: родителям нельзя знать о том, что тут произошло, для их же безопасности. Постарайтесь не выдавать нас, и ведите себя естественно.       Юна не без усилий отцепилась от спинки кресла.       Посадка действительно была неприятной, но, к счастью, родители были достаточно опытными в полётах, чтобы довести её до конца без каких-либо потерь.       Шёл десятый день времени "Тепла".       Их наспех сколоченный план по переезду в другую страну основывался на продаже некоторых своих вещей и переводе накопленной валюты Зрангеля в местную. Насколько им было известно, какие-никакие, но торговые отношения между странами присутствовали.       Но, в итоге, они сумели худо-бедно продать лишь половину вещей (с учётом того, что не смогли продать самолёт, на который у них были возложены большие надежды), а остальное либо оставили себе, либо, в сердцах, выкинули.       На вырученные деньги смогли купить себе старенький домик, в котором было… всего пять комнат для семнадцати человек.       Четыре из них выделили детям (по две парням и девушкам соответственно), пятую, естественно, родителям.       Тут же, в первый день этого великого приобретения, Гектор, отец семейства, быстренько зарегистрировал гильдию и записал в её члены всю свою семью. Юридическим адресом был, разумеется, адрес их дома.       Ведь других вариантов попросту не было.       Название гильдии было простым и незатейливым: «Закатный рассвет».