Твоя половина мира.

Когда Джонин начал робко отвечать на поцелуй, Лухан немного испугался. Этот мальчишка тянулся к нему, как котенок тянется за лаской: робкими пальцами тянул края его рубашки и прижимался к нему всем телом. От всего этого по телу Лухана пробегали волны непонятного чувства, которые тугим комком сжимались внизу живота. В голову тут же хлынули мысли о его губах, его руках и о том, что же будет, если снять с Джонина эту вязаную кофту и забраться руками ему под футболку. От мыслей о том, какой горячей может быть кожа младшего, у Лухана чуть пар из ушей не пошел. - Подожди, подожди, - Лухан аккуратно, за плечи, отстранил Джонина от себя. Посмотрел в его глаза и тут же отвернулся. Впервые за все время их знакомства ему захотелось назвать Джонина не милым, а желанным. Его губы были влажные и красные после поцелуя, глаза блестели, как в лихорадке, а руки все еще сжимали края лухановской рубашки. - Хен... - Прости, я не знаю, что на меня нашло. Давай будем считать, что это был творческий эксперимент? - Эксперимент? - огонек в глазах Джонина тут же погас, - я что на кролика похож? Его солнце снова начало тухнуть и Лухан почти впал в панику: ему совсем не хотелось терять его. - То есть, я имел ввиду, что... - Я понял. Отвези меня домой, - Джонин развернулся и вышел из комнаты. Солнце покинуло Лухана и ему захотелось заплакать от злости на свою несдержанность и глупость. Он выбежал из комнаты, но Джонин уже вышел из дома. А когда Лу вышел на улицу - Джонин уже садился на переднее сидение его авто. "Как ты мог все испортить?" - корил себя Лухан, пока шел до машины, кутаясь в зябкое пальто. В машине Джонин сидел, отвернувшись к окну. Лухан неуверенно завел машину и не спеша поехал к его дому. Всю дорогу они молчали, но не так, как на пути из кафе - теперь уже молчание было не неловким, а холодным, оседающим на языке горечью невысказанных слов. Лухан долго думал, зачем так поступил, какая сила его толкнула к этому мальчишке, но ответов на свой вопрос не находил. Он вернулся домой и лег на кровать, потому что голова трещала от всех событий, которые произошли за день. Джонин как будто бы рушил своим присутствием всю устоявшуюся жизнь Лухана - крошил его представление о мире, раскрывал ему глаза на жизнь, раскрашивал в разные цвета его черно-белые картины, придумывал сюжеты для сказок. Все это происходило так стремительно, что Лухан не успевал ловить свои мысли: перед глазами то вспыхивали картинки недавнего поцелуя, то теплые, обиженные глаза смотрели на него из-под спутанной челки, а потом сменялись не нарисованными эскизами картин, на которых полуобнаженный Джонин стоял около окна. Сперва Лухан сопротивлялся этим видениям, но постепенно они будто вросли в его кожу, рассеялись едким запахом по его комнате, давили на глаза и сковывали дыхание... Теплый шелк его кожи был идеальным полотном: девственно чистым и мягким, с золотым переливами солнца, отражавшегося в закатном небе за окошком. Не нужно никаких мольбертов, чтобы нарисовать шедевр - он сам был шедевром, который Лухан никогда в жизни не сможет повторить. Ни одна краска, ни один даже самый нежный альбомный лист не передаст всего волшебства его натуры. Именно поэтому Лухан захотел использовать Джонина, как холст. Он сидел на кровати, окруженный тюбиками золотой и оранжевой краски, на его плечи был накинут легкий шелковый халат. Джонин немного нервничал, когда развязывал пояс и слегка поежился, когда ткань скользнула с плеч и мягкими складками легла на кровать. А Лухан восхищенно выдохнул - рука сама потянулась к тюбику с золотой краской. Он выдавил немного себе на ладони, а затем аккуратно, пальцами коснулся его шеи и провел вниз по позвоночнику, оставляя на его теле золотой след. Холодная краска неприятно холодила кожу, но Джонин чувствовал под ней теплые пальцы, которые нежно вырисовывали на его спине замысловатые узоры. Постепенно пальцы художника переместились на бока, стали более требовательными и настойчивыми. Джонин рвано выдохнул, когда руки Лухана переместились на живот, а сам Лухан прижался к его спине. Теперь и губы вырисовывали узоры на теле Джонина - язык мокрыми линиями скользил по шее, губы нежно засасывали теплую кожу. Джонин был совсем не одет, поэтому немного смутился таким ласкам, но остановить этого не мог - он завороженно следил за тем, как чужие пальцы вырисовывают теперь уже бессмысленные узоры - продиктованные лишь страстью и сжигающим изнутри желанием. "Я хочу тебя" - шептал Лухан и Джонин жалобно проскулил, потому что внизу живота уже тянуло. Было невозможно терпеть, поэтому Джонин взял руки Лухана в свои и немного развел ноги. Теперь золотые следы появились на внутренней стороне его бедер. А Лухан безжалостно сжимал пальцы и царапал нежную кожу ногтями, вырывая стоны из своего мальчика. "Мой, мой, мой" - шептал Лухан в исступлении, а Джонин терся щекой о его щеку и ласкал себя своими руками и руками Лухана. И Лухан хотел услышать его ответ, но Джонин застонал от наслаждения, выгибаясь дугой и растворился чуть видным мерцанием в вечернем воздухе комнаты, оставив Лухана совсем одного. Лухан открыл глаза и уставился в потолок. В штанах совершенно точно было жутко тесно, а в голове совершенно точно было пусто. Это был эротический сон. Сон, в котором он рисовал свою идеальную картину. И в этот момент Лухан понял, что дело не в том, что мир вокруг половинчатый, а в том, что он сам смотрит лишь в одну сторону, в ту сторону, где нет его солнца. ---------- От автора: Эта глава вышла совсем небольшой, но по моему мнению, тут больше нечего добавить.