Твоя половина мира.

Когда рушится твой мир, даже доводы и логические объяснения не спасают от неминуемого падения. Лухан слушал рассказ Джонина и хотел разрыдаться в голос. А сам Джонин был спокоен и уверен в себе, он вещал все так, будто давно репетировал эту речь. - Мои родители живут в Англии, ну и я вместе с ними, - Джонин начал свой рассказ совсем из далека. - Ммм. - До этого я учился в университете на факультете биоэкономики, но не то чтобы я очень хотел все это изучать... Если сказать честно, то совсем не хотел. Это родители настояли на мое поступлении в универ. Мне самому бы хватило колледжа, потому что я всю жизнь хотел путешествовать. Но в нашей семье все с высшим образованием, поэтому и меня туда волоком затащили. Я кое-как терпел все эти мучения четыре года: лекции, рефераты, зачеты, бессонные ночи, кружки кофе. Сначала учился нормально, был прилежным учеником, но в конце концов меня это все так одолело, что я забросил учебу и скатился в самые низы. Родители прекрасно понимали, что происходит. Однажды они позвали меня к себе и предложили заключить договор: я приостанавливаю учебу и меня отпускают на время в свободное плавание. Родители согласились спонсировать мои путешествия и растраты, но с одним условием: я должен вернуться по первой их просьбе. - И они попросили тебя вернуться? - спросил Лухан и покрутил в пальцах цветной карандаш. - Вчера днем мне позвонила мама и сказала, что они восстановили меня в универе. Со следующего месяца я начинаю учебу. - Как мило, - Лу попытался выдавить из себя подобие улыбки, но вышел лишь обреченный оскал. - Хен, я не думал, что они позовут меня так быстро! Я ведь только два года езжу. Я надеялся, что еще годик они меня не потревожат. - Годик? - возмутился Лухан и взмахнул руками, - ты выделил для наших отношений всего годик? И что потом?? Ты собирался мне рассказать об этом? - Собирался, - Джонин виновато опустил глаза. Лухан вздохнул и убрал с мольберта рисунок. - Ну а теперь-то что? Конец? Джонин вздрогнул и скатился с дивана. - Нет, нет, хен, нет! - Джонин схватил старшего за руки и сжал его тонкие пальцы, потом залез к нему на колени и сжал в объятиях, - я не хочу тебя терять. Лухан не проявлял никаких ответных действий. - Хен, прошу, скажи мне что-нибудь. - А что тут скажешь? - Лухан лег на пол и перекатился на живот, подминая Джонина под себя, - ты уедешь в свою Англию, а я останусь тут и буду жить с воспоминаниями о том, что когда-то в моей жизни был ты. Буду вспоминать о том, что когда-то я любил, целовал и дышал тем, кто раскрасил мой мир, сделал его полноценным, а потом сам же его и разбил снова. Лухан говорил эти слова и пальцами перебирал мягкие волосы младшего, тыльной стороной ладони касался его лица, очерчивал скулы... будто бы прощался. - Если ты попросишь, то я вернусь, - вдруг тихо шепнул Джонин. - Через тридцать лет? Когда я буду старым и никому не нужным холостяком? - Нет, всего лишь через год. - Всего лишь? Да для меня даже неделя без тебя кажется адом, - вздохнул Лу и скользнул рукой под футболку Джонина. А Джонин порывисто выдохнул, когда теплые пальцы пробежались по коже. - Я оставлю тебе Бобси. Мои родители терпеть не могут животных. - Кота, как залог твоего возвращения? - Просто скажи, что будешь меня ждать. - Не скажу, - ответил Лу, - а то ты совсем расслабишься. - Ну, хен, - проныл Джонин. Лухан лишь грустно улыбнулся и стянул с младшего футболку. - Когда уезжаешь? - Завтра днем самолет. - Значит, сегодня ты весь мой, - прошептал Лу и прижался губами к теплой коже на шее. Джонин прикрыл глаза от наслаждения и выгнулся навстречу чужому телу. Этим вечером и ночью он был согласен на все - только бы подольше чувствовать тепло его тела. Лухан чувствовал его эмоции и желания, поэтому сильно не торопился - он мелкими, мокрыми поцелуями покрывал его плечи, пальцами очерчивал выступающие ребра, гладил плоский живот. А Джонин цеплялся руками за его рубашку и тянул во все стороны, желая добраться до тела, но руки его не слушались. А Лу все продолжал свою медленную экзекуцию. Штаны безумно медленно сползали с бедер Джонина, отчего ему хотелось с ума сойти. Он думал, что Лухан будет зол и возьмет его грубо, но ничего подобного не было. Когда же штаны и трусы были стянуты с тела, Джонин задохнулся в немом крике, почувствовав горячий рот Лухана на своем члене. Пальцы одной его руки скользнули в волосы старшего, а второй он судорожно сжал листок бумаги, на котором Лу недавно рисовал его портрет. На несколько секунд Джонин увидел во взгляде старшего неодобрение и немного злости. Это выглядело до боли эротично, когда Лу скользил языком по головке члена и сверкал глазами из-под длинной челки. - Перерисуешь, - только и ответил Джонин на немой вопрос в глазах Лухана, после чего гортанно простонал, когда Лу с силой пальцами сжал его возбужденный орган. И рисунок был утрачен безвозвратно. Этой ночью Джонин сделал все, о чем Лухан его просил. Этой ночью Лухан сделал еще несколько десятков бесполезных зарисовок. Он рисовал не только его лицо, но и его тело - каждый пальчик, каждую клеточку кожи он исследовал губами, а потом переносил карандашом на бумагу. Джонин много раз выстанывал имя Лу и выгибался дугой, заходясь в оргазме, ласкал свое тело и снова возбуждался, а Лухан ловил его стоны губами и старался запомнить своего мальчика таким - откровенным и нежным, готовым на все, только бы услышать, что Лухан будет его ждать. Но Лухан ничего не говорил - он грустно улыбался и рисовал наброски, подписывая под каждым "Люблю тебя", а потом комкал и выкидывал в угол. В горле все время стояли слезы, сбившись там противным комком, но он не мог плакать, потому что Джонин был таким трогательно верным, как Хатико. Но вот только в этой ситуации Лухану нужно стать верной собачкой, а не Джонину. Но Лухан не был уверен, что сможет повторить подвиг отважного животного. Он не был уверен даже в том, что его сердце не разобьется уже через пол года, когда Джонин даже писать перестанет. Это все было так неправильно и несправедливо. Хотя, Лухан уже давно знал, что нельзя полагаться на это. Справедливость уже давно исчерпала себя... На следующее утро Джонин собирал вещи, а Лухан сидел на кухне и сверлил взглядом пустую банку из-под какао. - Теперь я знаю, почему ты не любишь кофе, - сказал он скорее сам себе, но Джонин его все равно услышал. - Правда? - спросил он, заглянув на кухню. - Ага. Он напоминал тебе о том, что рано или поздно тебе придется вернуться к нормальной жизни. - Лухан, прошу тебя, - он подошел к старшему сзади и обнял за плечи, - я не брошу тебя. Я вернусь, просто подожди немного. Я буду тебе писать, мы будем созваниваться и видеться в сети. - Да, - только и ответил Лу, - и твои родители будут безумно счастливы узнать, что пока тебя не было дома ты занимался сексом с каким-то парнем, а позже с радостью тебя к нему отпустят. - Зачем ты так говоришь? - тихо спросил Джонин и Лу почувствовал на своей шее что-то мокрое. Джонин плакал, уткнувшись носом ему в плечо. - Затем, что такова жизнь. Но если ты хочешь, то мы попробуем то, о чем ты говоришь. - Хочу, - истерично прошептал Джонин, - очень хочу. Джонин дрожащими пальцами вцепился Лухану в плечи. - Я всегда буду твоим, слышишь? Слышишь?! Возьми меня снова, хен. Джонин стянул с себя домашнюю футболку и попытался снять шорты, но руки не слушались, поэтому Лухан сдернул их с него одним движением, затем подхватил его за бедра и усадил на стол. Джонин развел ноги и притянул к себе Лухана - тот даже не сопротивлялся. Они затянули друг друга в долгий, болезненный поцелуй - кусали губы, сплетали языки в безумном танце, а Лухан еще сомкнул пальцы кругом и с силой водил по подрагивающему от возбуждения члену младшего, а второй рукой скользил между его ягодиц, немного надавливая на узкую дырочку. А Джонин рукой смел на пол все, что было на столе и лег, укладывая Лухана на себя. Тот быстро избавился от одежды и забрался сверху. - Только не нужно нежности, - попросил Джонин и Лухан кивнул, а потом взял свой член одной рукой, а второй развел ноги Джонина. Он вошел быстро и резко, отчего Джонин вскрикнул. По его щекам текли слезы, но они были не от боли, а от безысходности. Лухан тоже плакал, вбиваясь в податливое тело младшего, он кусал его, оставляя на его теле отметины, как знак того, что он больше никому принадлежать не сможет. И им обоим хотелось верить, что все будет хорошо, что через год все вернется на свои места. Самолет Джонина улетал в 15:35. Лухан довез его до аэропорта, но выходить из машины не стал. Он лишь записал на бумажку новый номер Джонина и коротко чмокнул в губы на прощание. - Удачи тебе в учебе. - И тебе удачи в работе. - Спасибо. А потом он смотрел на то, как Джонин скрывается в крутящихся дверях здания аэропорта и ругал себя за то, что так и не сказал, что будет очень сильно ждать его возвращения.