Call me names

Аптечные бомжи поступили не по вергольду и не по-пацански: они вызвали полицию, чтобы та разобралась с шибко бойким гражданином, орущим из окна всякое. А тут ещё и приехал курьер от барыги, с ним полиция столкнулась на лестничной клетке, поздоровалась и побежала на нужный этаж поживее. — Вы с ума сошли — никакой наркоторговлей я не занимаюсь, ещё раз вам объясняю, — орала Рене, — нам привезли свинью, вот, свинья! Предмет спора активно крутился под локтем у Рене. — Вы подозреваетесь в приготовлении к транспортировке наркотиков, — качал головой капитан, не желая расставаться с почти собранным делом. — Транспортировке куда? — Выясним. — Как? — Так, — полицейский показал на животное. Рене отвлеклась на мгновение, увидев, что двое офицеров направились в сторону ванной комнаты в очень грязных ботинках. Но их было уже не остановить… — Каких наркотиков? Здесь ничего нет! — Рене показала на лже-Мадонну. — В участке разберёмся. В это время Аксель выходил из душа, завёрнутый в полотенце. — Второй раз за день! Я без документов, а вокруг люди в форме! — Одевайтесь. — Я выгрызу тебе кадык, — бесновался вышедший следом Слэш, установив визуальный контакт с самым здоровым из копов. — Сынок, тебе в наручниках полегчает? — грустно поинтересовался чёрный верзила. После чего Сол на него всё-таки кинулся и наручники пришлось надеть, предварительно уложив буйного на пол. — Я не настаивал, но раз ты так отчаянно хочешь, чтобы тебя завалили… — беззлобно пожал плечами представитель власти. И вот это было пиздец обидно. — И как… вы собираетесь досматривать свинью? — спросила Рене у старшего, который что-то записывал в блокнот. — Вскрытие, естественно. — Это мое имущество! И если ты посмеешь… Я воспользуюсь правом на звонок и его застрахую. Твой департамент не расплатится! -Сколько времени? — кисло спросил Аксель, думая, что надеть для поездки в участок: своё, но ещё не досохшее после стирки, или одолжить что-то из шмоток Слеша; или пора оскандалиться в какой-нибудь ночнушке Рене. — Два часа, — ответил старший в группе захвата. — С этого момента у вас три часа для предъявления обвинения. Когда вы после тщательных поисков в свином говне ничего не находите — мы уходим. Ещё и на работу успеваем. Прошёл час после захвата: Мадонна 2.0 была накормлена, как на убой, но убивать её теперь не стал бы никто: туда пошло столько домашних обедов, что ценность говна этой свиньи взлетела до небес. — Надо ей живот по часовой стрелке гладить, — раздавалось из другого конца коридора. — Всё, она уснула, — отвечала Рене где-то там же. Сол и Аксель стояли в «обезьяннике», все сидячие места были заняты до их прихода. — Я устал, мне надо позвонить, я сейчас лягу на пол и больше не встану… — мерно нудел Слеш, прислонившись лбом к решетке. — Да мы бы дали тебе позвонить, но ты ж в наручниках, — издевался дежурный полицейский. — Тогда дайте позвонить ему! — указал Сол на Акселя. — Мистер Вильям Брюс Бейли, — раздельно отчеканил полицейский, — своё право на звонок уже использовал. Акселя ощутимо покорежило от этих ужасных звуков. — Вильям, Брюс… кто-то из этих людей позвонил Гудвину? — Позвонил, успокойся. — Что взял? — Форт Аломо. Сол тупо смотрел в стену, на линию, где краска сходится с побелкой. — Я не могу играть под фортом Аломо, мне ночью не досталось Пхеньяна! — Ну извини, под Пхеньян тебе нельзя! Тебе может руки переебать! — Сука, наверняка это тот, который Брюс — нормальных людей так не зовут… — Сол бессильно уселся на пол. — Вставай, страшила, у нас концерт сразу после тюрьмы, а Мадонна там срать не торопится! — Отъебись. Брюс. — … И вот лежу я в номере один, а в соседнем номере трахаются. Да так громко, что непонятно — приличнее не вмешиваться или пойти помочь людям, хотя бы советом… До истечения срока заключения без предъявления обвинений осталось полтора часа. Лже-Мадонна беспечно дрыхла. Рене где-то рядом с ней, не сводила глаз — как и пара полицейских: сдаваться было поздно. Слеш, в отвратительном похмелье и кринже от себя, лежал на грязном полу камеры не до конца высохшей головой… на груди у него, расставив кросовки возле полубританских ушей, сидел Аксель, подперши щёку кулаком; вслух, под одобрение других временно содержащихся в камере, и даже тучного дежурного полицейского, рассказывал всякий хорни бред — например как сейчас, про то, как громко трахались соседки в его номере в отеле — охуительная история! И, пользуясь тем, что руки у Сола были скованы, возил у него по лицу шнурками у него же одолженных спортивок. Издевался. — Ну а дальше что было? — поинтересовался мелкий сокамерник — колумбиец, которого ещё «не отпустило», — ты ворвался? Вот я бы ворвался… — Воу воу, врыватель — я джентльмен, я так не делаю. — Пока личико ровное — все джентльмены… — вдумчиво проговорил громила, сидящий со спокойствием Будды и в его же позе. — Дайте ему закончить, — стукнул по столу полицейский, — но про щяло это, конечно, верно замечено. Аксель сделал жест, чтобы зал угомонился. — Там одна сиська как две твоих головы, — кивнул он на громилу, — если бы ей не понравились твои манеры, она бы тебя на одну уложила, а второй придушила. — Мечта, а не женщина, — Будда поёрзал на месте — прана явно дала течь. — Ну вот. Так что я просто постучался к ним в дверь, чтобы попросить прикурить. И знаете, что? — Что??? — Мне потом курить не хотелось ещё месяц. Все оттенки сазона за двенадцать часов — я еле вырвался. На этом Аксель сделал очень мечтательный вид, пока остальные представляли, как он зажат между двумя прекрасными воинственными латиноамериканками. Для окружающих он в мгновение стал вполне себе рыжулей — и тут в из дальнего конца коридора в помещение свернул Иззи — как будто мимо проходил. — О, привет, — поздоровался он с присутствующими. — Привет, ты как тут оказался? — Мы делили кокаин… — Кто? — Я. В том-то и дело — меня насторожило, что я делаю это один. — Что-нибудь осталось? — без особой надежды спросил полицейский. — Нет, я брать не стал — всё у Гудвина. — Сказочный персонаж… — проворчал человек при исполнении. — А как ты узнал, что мы здесь? — Мне Дафф сказал. — А он откуда знает? — А я вас из-под земли достану!!! — это к решётке неминуемо приближался тот самый блондин. — О, привет, ты уже из страховой? — как мог, помахал рукой Сол. — Я? Я был в страховой, франшиза стоит пятак! А я и так не виноват, я не хочу остаться ещё и должен! — Да что ты так орёшь… — шипел Иззи, которому и света-то дневного было много. — Проценты по франшизе растут каждый день! А я из небогатой семьи! И я больше никогда не буду голодать — вы двое, а ну быстро вышли из тюрьмы! — Окей, теперь твоим прозвищем будет Скарлетт… — отозвался Аксель. — Кто это?! — Я знаю, как вам выйти из тюрьмы, — коварно улыбнулся надзиратель. — Дафф, да ну опоздаем мы на полчаса, ничего же страшного… — уговаривал, как мог, Слеш, пока рыжая птица топтала ему грудь своими булками. — Вы блять больше никогда не будете опаздывать!!! — В манию зашёл, — шепнул за решётку Иззи. — Как им выйти? — водрузился Дафф над столом надзирателя, — Вы — повернулся он к узникам, — начинайте краситься! — Вся камера? — продолжал бесить Аксель. — Ок, мужики, немедленно красимся. — Сделка такая, — хитро сощурился блюститель закона, — я вас отпускаю. Сразу после того, как ты, золотце, — полицейский подмигнул Акселю, — мне отсосешь. — Договорились! — заорал Аксель, быстро просовывая руку между прутьями решетки, чтобы скрепить сделку, не вставая, однако, со своего места. — Мжт не надо, — шелестел сбоку Иззи, сползший вниз по решётке на пол. — Он какие-то махинации придумал, да? — покосился на него полицейский, всё же поднявшийся с места, оставив за своим столом Даффа в лёгком ахуе. Слеш, лёжа связанным на полу, пронаблюдал, как прямо над его горлом Аксель основательно плюнул себе на ладонь. — Цыганский договор. Полицейский, как-то перестав обращать внимание на фоновый шум, пожал протянутую, скользкую по понятным причинам руку рок-звезды — такой шанс надо испытать. — Нну? — Иззи, — Аксель повернулся к давнему знакомому, — помнишь, ты мне минет должен был? У кого сейчас этот долг? — Я так и знал… — помотал головой Иззи. Тогда, давно, ещё Вильям Брюс, проотвечался. И в связи с этим должен был своему другу глубокий такой отсос. Но пацанский кодекс гласил, что менять форму расплаты нельзя, но передать долг можно — а Джеффри Дин, ныне Иззи, как раз проотвечался немного ранее, и ни от Вильяма, ни от Брюса, в принципе, ничего не хотел. Так что он просто вышел из игры, Аксель сделал что-то приятное кому-то на парковке за местной бургерной, да так, что ему даже разрешили сделать заказ, но правила игры Аксель не забыл, и вскоре уже Иззи был ему должен. — Ну и что это тут началось? — упёр руки в бока полицейский. — Подождите, мне надо позвонить… — паниковал Иззи. — Ты не заключённый, у тебя нет права на звонок! — возмущался обманутый потребитель. — Он тебе не отсосёт, — констатировал Слеш, глядя на пузо полицейского и мелькающую где-то вдалеке бляшку на фуражке, — поверь, я был в такой ситуации. — Так… — Блять, почему ты каждый раз заставляешь меня принимать какие-то решения? — негодовал Иззи. — Вообще, конечно, последний, кто был мне должен — я у него «выкупил» Даффа… — Я, это, я там тоже — по-моему, кому-то… — подбирал слова Дафф, — а кто вообще ведёт нашу отсосную бухгалтерию? Полицейский сделал пару шагов в сторону Даффа. — Выйти отсюда поскорее хочешь? — Ну… естественно! Блюститель дёрнул рукав его классной клетчатой рубашки вниз, так что он оторвался. — Что за беспредел? — Не вопрос, должен буду, — спокойно ответил полицейский. — Теперь ты и должник, и кредитор. — Ок, спасибо! — мир вдруг посетил прежний Дафф, — так значит, никто никому ничего не должен! — Нет. Это значит, что чтобы выйти, тебе придется отсосать самому себе.