Чувствуешь Солнце?

Утреннее солнце слепит глаза. Мотоцикл Скорпиона громко урчит, пока Ви гонит в сторону Норт-Оука. Голова болит, этой ночью она почти не спала, а утром стояла под душем до тех, пор пока не пошла ледяная вода, но ощущение чужой крови с себя смыть не удалось. В желудке плещется коктейль из энергетика и кофе и больше ничего. Блять, как же её вымораживает Норт-Оук. Понтовый район Найт Сити считается даже покруче элитных жилых комплексов Площади Корпораций. Здесь живут одни богачи, у которых столько денег, что они могут позволить себе настоящую растительность. Много лет назад район силой очистили от лагерей беженцев, чтобы богатые могли построить тут свои супер-пупер дома. И на холмах протянулись ряды огромных навороченных особняков с деревьями, прилегающими лужайками и чистейшей водой, которую неразумно тратят на помпезные водопады, разбросанные по территории. Для остальных же жителей города вода чистой не бывает, приходится лишь гадать, какого оттенка рыжего она польётся сегодня. А единственными живыми растениями, которые она видела, были кактусы, пожухлая трава и перекати-поле в Пустошах. Ви злобно зыркает на огромные буквы на холмах. Тупые избалованные богатеи. Её редко сюда заносит, раз или два они были тут с Джеки, когда им дали наводку на неисправный дрон-курьер. Друзья тогда перехватили доставку для какого-то рокера и всё перепродали. Но где-то здесь потерялся Деламейн, и если не заставить себя сюда приехать, то девушка никогда не найдёт это пропавшее такси. Других дел всё равно нет, она же не умирает — ничего такого. По крайней мере, если верить Горо и Мистеру Хэндсу: они что-то не особо торопятся. Она в порядке. В порядке. В полном порядке. Вполне выдерживает навалившийся на неё чудовищный стресс, нервозность и прочую херню, из которой и состоит вся её жизнь. Нормально, что Ви умирает, но никто не спешит помочь. Нормально, что все, кого она встречает, умирают. Нормально, что сперва погибли полклана Альдекальдо, сутки спустя Эвелин покончила с собой, а ещё сутки спустя пришлось отмывать мозги ветерана со своего лица. Нормально, что Джонни до сих пор переживает из-за чего-то. Нормально, что его бесит её голос. Нормально. Всё с ней нормально. Наёмница показывает фак знаку на въезде в Норт-Оук, подъезжая к кольцу у подножья холма. В центре площади стоит статуя странного золотого петуха или какой-то другой птицы. Видимо, кому-то показалось, что это достойная трата денег. Одна из машин движется медленнее, чем остальной поток — Деламейн, его шашечки видно издалека. Ви притормаживает и въезжает в круговое движение, наблюдая за его осторожными манёврами. Поступает звонок. «Это невыносимо. Я больше так не могу», — обречённым, вялым тоном сообщает такси. Аватар на видео окрашен в тёмно-синие цвета. «Что именно?» — жестами спрашивает Ви, не сводя глаз с медленно движущегося такси. «Да всё: город, пробки, толпы… Это меня угнетает». «Как знакомо, — признаётся она. — Тогда тебе будет лучше в тихом гараже, вдали от всего. Хочешь, могу тебя отвезти?» «Опять ехать? По улице?» — переспрашивает Деламейн. Искусственный голос от ужаса поднимается на октаву выше. «Только так можно туда добраться», — объясняет девушка. Машина, которая боится трафика — во дела. Ну лучше уж этот, чем тот со свалки. «Ладно, везите меня туда, только дайте знать, когда я буду в безопасности, — машина медленно останавливается, и открывается водительская дверь. — Вы можете сесть внутрь. Только едем не спеша. Чтобы ни во что не врезаться». Ви тихо вздыхает, слезает с байка и отправляет его пока домой. Оглядывая зелёные холмы с домами богатых и знаменитых, она топает к такси и садится на водительское сиденье. Дверь закрывается, кресло автоматически подстраивается под её рост, когда наёмница берётся за руль. Осторожно и не спеша. Не так её учили водить в клане, но она попробует. Ви выруливает с кругового движения, стараясь не сильно налегать на газ, и съезжает с холма. Они медленно едут по почти пустой широкой дороге. А потом приходит понимание, что в центре города у них начнутся проблемы. «Ты можешь включить аварийку?» — жестикулирует она, тащась по дороге. Возможно, хоть это даст намёк другим водителям попросту их объезжать. «Да, конечно, могу…» — тихо отвечает Деламейн и включает аварийку. Ви медленно въезжает в городской поток. Бесит, что приходится ползти — они едут даже не в два раза медленнее других. Она машет машинам, чтоб те проезжали. Одни водители слушают, другие нет. В ответ из окон мелькает много средних пальцев. Девушка решает слегка поддать газу и тут же слышит жалобный крик такси. Приходится опять замедлиться. «Всё хорошо. Если я еду слишком быстро, просто скажи и я приторможу», — уверяет она, стараясь едва давить на педаль. «Всё такое громкое», — бормочет Дел. Водители сигналят вдогонку слишком медленной машине. «Знаю. Мир очень громкий. Не переживай, я привезу тебя домой целым и невредимым, обещаю», — она легко гладит приборную панель в попытке утешить. Только вот удалось ли? У неё людей-то не всегда выходит успокоить, откуда ей знать, как поступать с машиной. Поездка тянется мучительно медленно. Они плетутся по дорогам в сторону главного офиса Деламейна. Если б не истеричный таксист, Ви уже была бы там, купила себе завтрак и ехала на очередной заказ. И это как минимум. Но она старается быть терпеливой, хоть от постоянных гудков водителей сильнее трещит голова. Спустя целую вечность или даже больше виднеется свет в конце тоннеля — офис компании «Деламейн». Наёмница едва сдерживает вздох облегчения, сворачивая в сторону гаража. Такси останавливается само, не давая проехать ни миллиметра дальше. «Наконец-то! Здесь я буду среди себе подобных!» «Ну вот, нормально же?» «Это было ужасно. Но всё равно спасибо». Дверь распахивается, Ви выбирается наружу и с наслаждением разминает затёкшие руки и ноги. Она делает глубокий вдох, невольно отмечая, насколько хуже воздух в центре города. У буржуев из Норт-Оука даже кислорода больше. Скоты. Звонит главный Деламейн, благодарит за очередное возвращённое блудное дитя и переводит деньги за помощь. «Так, что теперь? — прислонившись к стене, интересуется Джонни и делает затяжку. — Такси в беде спасла, а это уже само по себе легендарный подвиг, достойный эпоса. Чем теперь займёмся?» «Завали…» — просит она с кислым лицом, доставая термос. Откручивает крышку и делает глоток кофеиновой бурды. «Боже, только не это», — жалуется рокер, стоит пойлу попасть в рот. Она снова глубоко вздыхает, оглядывая высотки вокруг. Мир из бетона и неона. Он столько ей дал и столько отнял. Ви нравится Найт Сити, только не целиком, а местами. Но эти пышущие зеленью холмы, к которым имеют доступ исключительно богачи, напомнили ей о природе. Как же она скучает, ведь она всё это видела: реки, болота, густые леса и подлески, горные хребты. Природа в некоторых районах берёт верх, начинает восстанавливаться. Однако последние месяцев семь она не видела ничего, кроме песчаных Пустошей Южной Калифорнии. «Помнишь тот парк, который я хотела посмотреть?» — вдруг вспоминает она свою заветную цель, когда была под «блестяшками». В тот день так до него и не дошла. Джеки несколько раз говорил, стоило ей загрустить без настоящих растений или начать нюхать искусственные цветы в клумбах. Обещал, что сводит её туда, но они как-то всё были заняты другим: то не было времени, то находились дела поважнее, срочные заказы… «Думаешь, в этот раз сможешь его найти?» «Возможно». Если Ви правильно помнит, парк должен быть рядом. К югу от Площади Корпораций, между ней и Гленом. Наметив цель, наёмница направляется в нужную сторону. Настроение дерьмовое, состояние тоже, поэтому хочется увидеть этот клочок природы, который так нахваливал Джеки. И, обойдя площадь по кругу, она начинает видеть. Деревья. Кроны очень похожи на настоящие. Те, что желтеют и сбрасывают листья к зиме, но зато тут целый лес настоящих деревьев. Она ускоряет шаг, желая поскорее добраться туда. Дорога приводит её к бетонной лестнице, что спускается вниз, к парку. Огромные стволы растут среди бетонных дорожек, пересекающих территорию. Но даже с большого расстояния видно мешки с мусором, сваленные у изгибов тротуаров. Тем не менее девушка спускается по ступеням, хватаясь за любую возможность побыть на природе. И с каждым шагом первое впечатление спадает, уступая место городским реалиям. Мусор валяется не только у дорожек, но и в кустах. Банки из-под ни-колы болтаются на ветках деревьев, на кусты насажены пустые пачки от чипсов, к листьям прилеплена жвачка. На траве растянуты палатки, побираются бездомные с табличками, просят денег, еды или спиртного. По парку разбросаны несколько замызганных ларьков, через пруд с мутной водой, в которой плавает мусор, переброшена пара бетонных мостиков. Колонны с торговыми автоматами сканируют всех прохожих. Деревянные террасы с зонтиками завалены мусором, мешки стоят и на лавочках, где должны сидеть люди. Под ногами хрустят сухие листья и трава, пустые жестянки и бог знает, что ещё. Ви расстроенно вздыхает. Её маленький оазис, который должен был быть не тронут ни бетоном, ни неоновыми вывесками, на деле оказался заваленным мусором разочарованием. Очередным клочком природы, уничтоженным человеком. Она вдруг понимает, что Джеки, скорее всего, такой и представлял дикую природу, раз думал, что ей здесь понравится. Он родился и вырос в Хейвуде, никогда не видел ничего лучше парка, превращённого в помойку. «Трудно обрести покой, если тебя никогда не покидает демон», — внимание привлекает чей-то голос. И не просто звук голоса, а именно выбор слов. Никогда не покидает демон. Словно кто-то вырвал строчку из одной из песен Джонни — Never Fade Away. На одной из бетонных скамеек сидит мужчина в годах с бритой головой, облачённый в одеяние монаха. Ви не может отделаться от ощущения, что смотрит он прямо на неё. Она подходит ближе. Возможно, просто обознался… но что-то непохоже. «Созерцание подобно мгновению покоя в эпицентре урагана», — изрекает он, глядя на неё из-за очков. Это был он, тот же голос с акцентом, да и рядом больше никого нет. Мужчина сложил руки, словно в молитве. Ви делает ещё пару шагов. «Это вы мне?» — спрашивает она, подозрительно приподняв бровь. Непонятно, зачем он к ней обратился. Он старше тех монахов, которых она выручила. Быть может, они знакомы и ему про неё рассказали? «Ты исчезаешь, — он не отвечает на вопрос. — Ничто не связывает тебя с миром. Ты теряешь связь с собой. Тебе нужно очиститься, восстановить равновесие. Я помогу тебе. Садись». «Я… Я вас знаю?» — Ви задаёт очередной вопрос, а после нервно тянет за прядь. Какой-то сюр. Мужчина выглядит, как и все монахи, старым и тощим. На вид безобидный. Она уже видела их в городе и до тех братьев, которым помогла, но никогда ни с одним не говорила. Девушка вообще редко говорит без причины с теми, кого не знает, так что она точно уверена, что они не встречались. Только неясно, почему абсолютный незнакомец говорит так, будто знает её, к тому же вставляет в свою речь строчки из песни «Самурая»… «Ты всегда открыта новому. Почему сейчас боишься?» Ви щурится. Он словно бы берёт её на слабо: «О чём вообще речь?» «О медитации». «А… Типа, очистить сознание и всё такое? Это на меня не действует», — отмахивается она. Мисти уже не раз пыталась. И неизменно, когда ей говорят не думать, мысли как с цепи срываются, из-за чего Ви нервничает ещё больше. «Ты хочешь попробовать?» «Э, — наёмница озирается, почёсывая загривок. — Ладно, давай…» И садится рядом на бетонную скамью и морщится, случайно задев пальцами чью-то жвачку. Холод ощущается даже сквозь джинсы. Она откидывает волосы с лица и пытливо смотрит на монаха. «В городе ты теряешь связь с природой, — говорит он, и Ви согласно кивает. — Металл, бетонные ущелья, неоновый свет… Грязь и тяжесть города душат тебя». Ещё одна песня Джонни, по крайней мере очень похоже на Black Dog. Она не в курсе, ни когда успела выучить наизусть все тексты, ни почему монах продолжает в своей речи ссылаться на рокера. Что-то с трудом верится, что в монастырях слушают такие песни. «Мне не хватает деревьев. И бескрайних кукурузных полей», — отвечает она, соглашаясь с ним, но не спрашивает по поводу странного выбора слов. «Иногда нужно замереть, чтобы восстановить связь с самим собой. Всё, что тебе нужно, уже у тебя в душе. Нужно лишь знать, где искать. Ты готова?» «Смотря к чему, — в ней ещё говорит подозрение. — Ты немного забегаешь вперёд, не кажется? И что я в итоге получу? Какой результат?» «Ты обретёшь душевный покой. Услышишь наконец свой голос — и только свой. Все остальные на время умолкнут». «Думаешь, от своего голоса я ещё не устала». «Нельзя изгонять себя из собственного сердца, — предостерегает тот. — Я дам тебе брейнданс с медитацией для освобождения сознания». «Дашь?» «Заплати столько, сколько посчитаешь нужным». Ви колеблется, в нерешительности жуёт щёку изнутри и взвешивает свои варианты. Вообще глупо брать брейны из рук незнакомцев, она очень рискует. Люди могут их заразить, от просмотра синапсы в голове поплавятся — таких историй полно. Однако монах выглядит доброжелательно. И если эта хрень поможет ей хоть на минуту расслабиться, то стоит рискнуть и немного потратиться. Кто знает, может, кусочек дзэна чуть облегчит ей жизнь. Девушка переводит ему почти две сотни — должно хватить: «Думаю, хватит?» «Хорошо, — он даёт ей чип для брейнданс-обруча. — Основы медитации лучше осваивать под руководством наставника. Приступим. Я буду твоим проводником». Она достаёт из сумки тот самый обруч, что дала ей Джуди, вставляет в него чип и надевает на голову. Панельки ослепительно мерцают перед глазами, мир за ними растворяется, и на его месте возникает новый. Гомон и прочий шум сменяются стрекотанием кузнечиков, так похожим на трель цикад, только тише. Запах травы и гиацинтов щекочет нос. Ви зарывается пальцами в рыхлый чернозём. Вокруг растут дикие растения разной величины, цветущие буйным цветом. Камни поросли мхом и лианами. Кроны деревьев тянутся к самому солнцу, их ветви и листья переплетаются, образуя плотный купол, сквозь который пробиваются отдельные солнечные лучики и падают на девушку. «Эта медитация посвящена стихии земли. Дух природы, Мать Земля, приветствую тебя. Мы с тобой одной крови, мы с тобой едины». Тысячи солнечных зайчиков танцуют на сочных зелёных листьях, согревают кожу. Ветер легонько колышет кроны, раскачивая ветки, заставляя листочки трепетать. В воздухе кружатся пыльца и маленькие невесомые листики. Ви зарывается босыми ногами в согретую солнцем землю. «О, мать земля, ты создала меня и других живых существ. Очисти тело моё и дух мой от болей и болезней, от скверны и дурных энергий, принесённых токсичными людьми, мирами и измерениями». На фоне слышится тихое жужжание пчёл. Маленькие пушистые полосатые насекомые садятся на хрупкие лепестки невероятно красивых синих и красных бутонов, что цветут неподалёку. «Даруй мне волю к жизни, даруй мне здоровье, юность, мудрость, знание, счастье, восторг, силу и внутренний покой». Мелодично поют птицы, перелетая с ветки на ветку, то и дело взмывая ввысь, к самым верхушкам деревьев, ловя солнечные лучи, которые делают их яркое оперение ещё красочнее. «Мы идём по земле, по зелёному лугу среди цветущей природы. Мы снимаем обувь и ступаем босыми ногами по земле. Мы принимаем её энергию». Ви сгибает пальцы ног, чувствуя, как между ними забивается почва, наслаждаясь прикосновением к мягкой земле, что так радушно приветствует её. Создаётся ощущение, что она сейчас раскроется и примет девушку в себя, словно её тело может стать с землёй одним целым. «В нашем сердце радость и покой, лёгкость и чистота, лишь светлые помыслы». Она ложится на спину и смотрит в пробивающееся сквозь густую сень деревьев ярко-голубое небо, ощущая, как проминается под ней рыхлая почва и трава. Лучики танцуют по лицу, Ви расслабляется, как будто растекается по земле. «Мы идём по земле. Бабочка садится на прекрасный цветок, пчёлы собирают нектар». Перед глазами возникает ярко-синяя бабочка и садится на кончик носа. Маленькие ножки и нежные крылышки насекомого щекочут кожу. «Мы вбираем в себя тепло и негу. Ноги впитывают энергию земли, которая наполняет каждую клеточку нашего тела. Наш дух очищен». Прикрыв веки, Ви наслаждается ощущением прекрасного мира, даже не созерцая виды. Чувствует тепло, текстуру земли, звуки животных. Её обволакивает покой, истома, груз проблем исчезает, его словно смывает с расслабленного тела энергией земли — земли, которой оно и принадлежит. «Благодарим тебя, Мать Земля, разумом, телом и душой. Без тебя нет жизни, нет других стихий». Наёмница распахивает глаза и видит не прекрасный пейзаж, а утопающий в мусоре городской парк. Несколько раз моргает, перед взором всё ещё пляшут солнечные пятна того, другого мира. Она поворачивает голову, но место рядом с ней пустует. Монах ушёл, и девушка внезапно понимает, что солнце уже садится. Интересно, сколько прошло времени? Но на душе стало немного легче, разум слегка прояснился. Было странно. Совершенно не похоже на остальные вирты, которые она видела. Ви вообще не любитель проживать что-либо в чужой шкуре, но этот брейнданс ощущался родным. Будто бы это она сидела на лугу среди деревьев. Из чистого любопытства она пробует запустить запись ещё раз, но панельки на обруче вспыхивают и гаснут. Видимо, одноразовый. Ви корчит рожицу. Однако помогло же. Помнится, в детстве она так же лежала в траве и смотрела в небо, воображая, каково это: лежать так до тех пор, пока она не станет землёй. Пока не сгниёт плоть и не превратится в удобрения для будущих растений. Как из лёгких вырастут цветы, а кости обрастут мхом. Но всегда приходила сестра и возвращала в реальность, к работе или же напоминала об ответственности за проступки. Мама всегда романтизировала смерть, именно сам процесс воссоединения с землёй. Всегда говорила, что на месте человеческого праха вырастают цветы и деревья. И больше всего она любила ивы… Наёмница на всякий случай проверяет, всё ли на месте. Оружие, деньги, рюкзак со всеми вещами — всё при ней. Одежда и обувь в порядке, а значит монах не снял с неё ботинки, чтоб она могла почувствовать почву босыми ногами. Тем не менее, это было словно взаправду. Ви облокачивается на спинку скамейки и откидывает голову назад, ища в тёмно-сером небе над Найт Сити хотя бы намёк на то тепло из брейнданса. Но тучи над головой лишь сгущаются. В следующую секунду вместе с раскатом грома на землю обрушивается проливной дождь. На лицо падают холодные капли. Это уже стало нормой; хохочет Ви. Струйки воды стекают по шее, затекают за воротник куртки, впитываются в одежду. Она прячет обруч в сумку. «Как прошёл отдых на природе?» — Джонни появляется рядом на скамье, на том месте, где сидел монах. Из-за грома не было слышно треска помех. «Вообще-то, отлично», — с улыбкой отвечает Ви, смахивая с лица мокрые пряди. Несмотря на то, что мир опять над ней насмехается, девушка смеётся вместе с ним — в кои-то веки ей хорошо. К тому же на этот раз она тепло одета и не надо крушить розовых фламинго. Будучи ребёнком, она обожала ливни, всегда высовывала голову из окна фургона, подставляла лицо под порывы ветра и наблюдала за вспышками молний. С каких это пор дождь перестал приносить радость и стал сулить одни только мокрые шмотки…? Наёмница поднимается на ноги, потягивается и идёт на выход, всё ещё разочарованная, что место оказалось не тем, на что она рассчитывала. Однако нельзя отрицать ту безмятежность, с которой она шагает обратно по грязному парку. Шаркая подошвами по асфальту, Ви бредёт по тротуару, промокая под дождём, а вокруг кружит ветер. Громовые раскаты заглушают городской шум. Она проталкивается сквозь толпы прохожих, спешащих укрыться от ливня с натянутыми на головы плащами и куртками; ветер треплет редкие зонтики. Внимание привлекает ярко освещённый магазинчик с красочной, пусть и безвкусной отделкой внутри. Магазин игрушек, судя по игрушечным поездам, фигуркам и плюшевым игрушкам на витрине. И вдруг Ви понимает, что будет сегодня делать — она давно собиралась, но откладывала, прикрываясь тем, что, быть может, нерешительность оберегает её от неверного выбора. Но сейчас она чувствует себя на волне или в потоке… или как там говорят, а потому решает, что участие намного важнее успеха. Возможно. Кто знает? Девушка переходит улицу и заходит в магазин. Продавец хмурится из-за лужи грязи на их ярком ковре, но Ви уже решительно направляется к мягким игрушкам. Лягушка. Ей нужна лягушка. Вообще, сойдёт и осьминог, и кальмар, и акула, но лучше всего лягушка. Она роется в богатом ассортименте игрушек, в поисках нужной амфибии отставляя в сторону кроликов, медведей. «Тебе не кажется, что у тебя и так полно игрушек?» — спрашивает Джонни, заполняя магазин сигаретным дымом и опираясь на разноцветную полку. У его плеча сидит чёрный плюшевый кот. «Не кажется, — парирует она. — Но не переживай, это не мне». «Ви…» «Я поеду к Джуди». «Да блять, Ви», — он щипает переносицу. Внутри ощущается тот же всплеск нервозности, что и вчера, но теперь вперемешку с раздражением. Ещё с этим надо будет разобраться, но, зная Джонни, будет непросто и, вероятнее всего, ничего так и не решится. «Просто хочу заскочить, проверить, как она и подарить сувенир. Если не заеду, так и буду за неё волноваться». «Малышка, тебя же попросили сдриснуть». «Меня попросили оставить её одну», — огрызается наёмница, роясь в игрушках и морщась от слова «малышка». Никогда ей не понять желание взрослых мужиков называть тех, кого они трахали «малышами» или «малышками». Дино тоже так делал. «Так и оставь её одну». «Я оставила, — она пожимает плечами. Некоторые из игрушек невероятно мягкие. — А сегодня заеду в гости, подарю игрушку и, если ей захочется, поболтаем». «Собираешься заменить лягухой её мёртвую подружку?» «Конечно нет, я-». «Тогда возьми лучше куклу. От игрушечных хотя бы есть какая-то польза». «Джо-, — Ви прерывается на полуслове. Нельзя говорить вслух, хоть иногда очень хочется, потому что дорогая Мать Земля не очистила её от его сраной негативной энергии. — Меня мягкие игрушки всегда успокаивают. Может, и Джуди понравится». «Значит, ты собираешься завалиться к ней в ливень после того, как она велела тебе уматывать, и подарить игрушку, которая даст ей понять, что ты лазила по её квартире и вынюхивала?» «Да». «Ты самая тупая из всех, кого я трахал». «Пффф, — она прижимает ладонь ко рту, еле сдерживая смех. — Да ну тебя…» «Я не шучу, а ведь я трахнул Генри», — губы рокера трогает едва заметная полуулыбка. «Видишь ли… — Ви отставляет в сторону плюшевого единорога, замечая в куче игрушек зелёный проблеск. — Можешь отнестись к этому проще?» «Это ты к чему сейчас? К чему мне надо относиться проще?» «Да вообще ко всему, но особенно к тому, что касается Джуди». «Куда ещё проще. Просто её звонки ничего хорошего не предвещают». Что он не поделил с Джуди, Ви неведомо. Джонни всегда как-то странно это объясняет. Девушка им ничего не сделала, да, пару раз была довольно резка и подозрительна. Только это было до спасения Эвелин, и она всего лишь хотела защитить близкого ей человека, а потому не доверяла. Но после ведь извинилась и с тех пор в корне изменила своё отношение. «Ну правда, Джонни, — упрашивает наёмница, не сводя с него взгляда. — Не хочу, чтоб ты лил мне в уши свою женофобскую ссанину, пока я с ней разговариваю. Это вообще не смешно». «Я не женоненавистник». «А как ещё это назвать, — не соглашается она, вспоминая вещи, которые он говорил про Джуди с Эвелин. — То, что ты любишь куннилингус ещё не делает тебя феминистом». «Но начало-то положено», — лукаво ухмыляется мужчина. «Джонни…» «Ладно, — нехотя соглашается тот. Несомненно, для того, лишь бы она поскорее заткнулась. — Буду паинькой. Закрыли тему». «Обещаешь?» — Ви кидает на него выжидающий взгляд, протягивая мизинчик. Да, по-детски, она в курсе, но это хоть как-то обязывает держать данное обещание. А если нарушит, последует наказание. Так что в лучшем случае он будет себя хорошо вести, а в худшем — она пнёт его в пах. «Обещаю», — Джонни обхватывает её мизинец своим, закатывая глаза. «Спасибо». Девушка широко улыбается, когда находит заветную лягушку. Мягкую, ярко-зелёную и абсолютно няшную. Идеально. Рокер недовольно смотрит, как она обнимает её и тащит на кассу. Она расплачивается и вызывает через приложение свой «Кусанаги» из гаража. Пока мотоцикл едет, наёмница запихивает большую игрушку в рюкзак, но осторожно, чтоб не задеть ни холодное, ни огнестрельное оружие, что лежит внутри. Неохота, чтоб лягушка намокла под дождём. Ливень не утихает и когда Ви садится на мотоцикл и держит путь к квартире Джуди. По дороге она промокает до нитки и замерзает до костей. Насквозь мокрая одежда уже липнет к телу к тому моменту, как она паркуется у нужного дома. Вместо того, чтоб подняться по пожарной лестнице, наёмница проходит через подъезд, чтоб побыстрее укрыться от дождя. Волосы висят мокрыми сосульками, капли воды дрожат на ресницах, стекают по лицу. Ви поднимается на этаж Джуди и останавливается у двери в квартиру, вытаскивает из сумки мягкую игрушку и кое-как прячет за спиной, а уже после нажимает кнопку звонка. Ви неуверенно переминается с ноги на ногу, и через несколько мгновений девушка открывает. Наёмница улыбается Джуди. Крашеные волосы Шельмы спутаны, одета она в шорты и короткий топ с каким-то выцветшим лого. «Ви? Ты что здесь делаешь?» — спрашивает она, неуверенно хмурясь и оглядывая промокшую с ног до головы девушку, словно пытаясь понять, в чём дело. «Я помню, ты сказала, что хочешь побыть одна, — неуклюже говорит Ви одной рукой, — так что, если хочешь, я уйду. Просто мне показалось, что стоит заехать, проведать тебя… на всякий пожарный…» «Это очень мило, Ви, — она заглядывает ей за спину, где спрятана лягушка. — А… Что это такое?» Ви выставляет перед собой игрушку, та заслоняет вид и загораживает переводчик, поэтому жестикулировать больше нет смысла. «Это тебе», — сообщает она, морщась при звуке своего голоса. «Лягушка?» — переспрашивает Джуди. Хоть лица и не видно, но судя по тону, девушка немного оживилась. «В прошлый раз я заметила на холодильнике открытку от твоей бабушки и решила, что тебе понравится… Я не вынюхивала, ты не подумай, оно само попалось на глаза… Просто уже скажи мне отвалить, и я пойду», — сейчас одно желание: чтоб земля разверзлась и поглотила её. На словах звучит ещё глупее, поскольку Ви не может перестать мямлить. «Нет-нет. Это мило. Правда, — Джуди аккуратно забирает лягушку из её рук и с лёгкой улыбкой прижимает к груди. — Спасибо. Хочешь зайти?» «Да, если не возражаешь… Только я вся… ээ, теку…» — выдаёт Ви и мгновенно жалеет об таком выборе слов. «Ничего. Проходи, — приглашает Джуди, пропуская девушку в квартиру. — Дождь полил ни с того ни с сего?» «Ага, — отвечает Ви, развешивая куртку. По коже стекают капли. — А я на мотоцикле». «Блииин». «Да нормально. В детстве я всегда любила дождь», — признаётся она. Глаза Шельмы слегка загораются. «Я тоже, — сообщает она. Щёки едва заметно розовеют. — После дождя всегда вылазили лягушки, а я бегала и пыталась их ловить». «Так вот откуда прозвище?» «Да. Боже, — Джуди качает головой, относя игрушку на диван. — Не знаю, зачем я рассказала». «Милота же», — говорит Ви, наблюдая, как та устраивает плюшевую лягушку на диване. Улыбающаяся амфибия выглядит тут к месту. Какое-то время наёмница топчется у двери, неуверенная, что стоит идти и капать водой по всей квартире. «Можешь проходить, — оглядывается через плечо Джуди. — Не обязательно стоять на одном месте». «Уверена? Не хочу залить тебе весь пол». «Я тебя умоляю. Уж сколько я сюда воды заношу, тебе в жизни не натаскать», — уверяет Шельма, отмахиваясь от такой мелочи. Ви проходит в зал, теребя руки. «Прости, что явилась без приглашения», — извиняется наёмница. Очевидно, что Джуди сегодня никого не ждала и собиралась спать. В чём-то Джонни был прав, скорее всего, Ви навязывает свою компанию лишь бы успокоить совесть. Ставить свой комфорт выше других нехорошо, хоть она делала это из лучших побуждений. «Да говорю же: всё нормально. Сейчас дам тебе полотенце и сухую одежду. Не хватало ещё, чтоб ты простыла», — предлагает Шельма, зовя её за собой в спальню. Здесь всё по-прежнему: нарисованный на стене дайвер, постеры групп и фильмов, о которых Ви ничего не знает. Только простыни сейчас чистые, без кровавых пятен. Она вспоминает, как Эвелин лежала тут, сперва свернувшись калачиком, а после уже без движения, на спине. Девушка выкручивает руки, стараясь не гонять мысли о самой первой ночи, когда они только вызволили Эвелин от Мусорщиков. Старается не думать, всё ли она сделала и сказала верно. Быть может, ещё тогда можно было предотвратить… Может, стоило быть помягче. Может, не стоило лезть. Может, не стоило упоминать о своих проблемах. Эвелин было тяжело, а Ви только и говорила, что о себе. Возможно, не нужно было… «Вот это должно быть как раз», — говорит Джуди спустя пару минут, порывшись в шкафу. Она протягивает наёмнице комплект пижамы, судя по виду, и полотенце. Ви улыбается мягкой текстуре ткани. Шельма ненамного выше неё, так что одежда не должна быть слишком велика. Пижамные штаны бледно-розового цвета с маленькими синими мультяшными осьминожками по всей поверхности. Футболка такого же оттенка, только на ней спереди изображён всего один, но большой, осьминог. Комплект потешный, будь она в своём доме, а не в чужом, и сама бы от такого не отказалась. «Пижамка с осьминогами?» — Ви не может жестикулировать с занятыми руками, а потому спрашивает вслух, приподнимая бровь. «Это бабушка прислала. Думаю, тебе пойдёт». «О, да неужели?» — от внимания не ускользает интонация, с которой это было сказано. Ви улыбается. Приятно слышать, как Джуди шутит, пусть и чуть-чуть. «Ага. А в твоей ситуации выбирать не приходится, — подкалывает та. — Переодевайся давай, пока не заболела, а то мне придётся тебя выхаживать». Она легко касается плеча наёмницы и выходит, прикрывая за собой дверь, чтобы Ви могла спокойно раздеться. Не то чтобы это так уж необходимо, и всё равно так мило с её стороны. Наёмница с трудом стягивает с себя мокрые шмотки, раздевается догола, вытирается насухо полотенцем и надевает пижаму. И вдруг понимает, что даже среди её мимишных домашних вещей нет розовых шмоток. Есть парочка кофт с розовыми акцентами и всё. А выходить из дома в наряде, который хотя бы наполовину не состоит из чёрного цвета — а лучше процентов на девяносто — попросту непривычно. Ткань пижамы тонкая и мягкая, штанины ей длинноваты и пирсинг в сосках выпирает на кофте по обеим сторонам от забавной мордочки осьминога. Ви выворачивает карманы у мокрой одежды, достаёт оружие и перекладывает в рюкзак, а телефон и резинку для волос берёт с собой. Нагнувшись головой вниз, она собирает влажные волосы в хвост, в это время Джонни материализуется, растянувшись на кровати. Прям в ботинках как дикарь. Он насмешливо оглядывает её, словно собирается высмеять этот детский наряд. «Молчи». «Я ничего и не сказал». «Но подумал». «Видел у тебя шмотки и похуже. Ненамного, но…» — подшучивает он, довольный, что нашёл способ её задеть. «Думаешь, ей понравилась лягушка?» — спрашивает Ви, всё ещё слегка нервничая по поводу игрушки. Джонни всё же лучше разбирается в человеческих реакциях. «Ну, думаю… что это нахуй неважно, и мне насрать». «А мы разве не договорились, что ты будешь нормально себя вести?» — фыркает она, бросая на Джонни недовольный взгляд. Он всегда становится язвительным, когда девушки вместе или от одного лишь упоминания о Джуди. «Ага, когда она рядом, но её же тут нет». «Какая разница? — Ви поднимает глаза к потолку, туже стягивая хвостик. — И убери свои грязные ботинки с её постели, кто так делает?» «Ви, и мои ботинки, и грязь на них ненастоящие». «Это неприлично», — не унимается она. Потом поворачивается к рокеру спиной и выходит из спальни с комком мокрой одежды в руках. Непонятно, что с ней делать, но сваливать в кучу в чужой спальне точно неправильно. Джуди сидит на диване и, заслышав шаги, поднимает голову, смотрит на Ви и мило улыбается. «Тебе идёт». «Ну ещё бы, — отшучивается она. И кивает на свои мокрые шмотки. — Не знаю только, что делать с этими …» «О. Амм, — Шельма секунду раздумывает, шаря глазами вокруг и нервно сглатывает. — Давай я… Я их отнесу вниз в прачечную комнату и закину в сушилку». Странно, но Ви никак не комментирует, не обращает внимание на такую откровенную ложь. «Если не трудно». «Не трудно. Хорошо, что… что ты заскочила, — признаётся та, глядя под ноги. — Можешь остаться подольше, если хочешь. Хотя бы пока дождь не перестанет лить». «Да, да, хорошая мысль», — кивает наёмница. Её охватывает чувство дежавю, на ум невольно приходит время, проведённое с Сабриной. Тогда они тоже всё «пережидали грозу». Она отдаёт мокрые вещи хозяйке квартиры, та быстро обувается и выходит в коридор, чтоб отнести их в прачечную. Ви чешет загривок и со вздохом плюхается на диван. «Ностальгия замучила?» — спрашивает Джонни, появляясь на кофейном столике прямо перед ней. «Есть такое… Но я больше волнуюсь за Джуди». «Да всё с ней нормально, — он пожимает плечами. — И нахера только приехали». «У неё в ванной были и стиралка, и сушилка», — объясняет девушка свои опасения. Она видела бытовую технику в ту роковую ночь. Странно, как мозг бывает замечает совсем неочевидные вещи. «Может, сломались?» «Или ей не хочется туда заходить?» «Не накручивай, — мужчина закатывает глаза. — Куда тогда она ходит поссать?» «Не знаю. Просто странно», — её так просто не переубедить. Если в итоге окажется, что дело не в этом — и хорошо. Вот только со смерти Эвелин прошло всего двое суток. Несомненно, Джуди ещё горюет. Через несколько минут та с лёгкой полуулыбкой возвращается в квартиру. Ви всё это время нервно выкручивала руки. Она улыбается в ответ, наблюдая, как Шельма проходит обратно в зал. Джонни исчезает в ту же секунду, стоило ей зайти домой. «Запустила. Скоро высушит», — говорит она и садится на диван между Ви и своей новой мягкой игрушкой. Наступает тишина. Наёмница нервно сглатывает: в горле стоит сухой ком. «Как ты вообще?» «Всё ещё злюсь», — признаётся Шельма, морщась и проводя рукой по лицу. Нога то и дело беспокойно подрагивает. «Имеешь полное право». «Знаю. Я пока не решила, что с этим делать», — кивает она, сжимая челюсти. Будто вот-вот укусит. «Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — Ви тянется к ней и слегка сжимает плечо девушки. — А когда придумаешь, я тебе помогу». Джуди в ответ кладёт тёплую ладонь ей на колено: «Это для меня много значит. Правда… но… давай не будем обо мне. Как у тебя дела? Нашла Вудуистов?» «Пока нет. Мой знакомый ещё не перезванивал, — наёмница строит недовольное лицо. — Но, не волнуйся, всё будет». За окном грохочет очередной раскат грома, ослепительно сверкает молния. Ви жуёт щёку, соображая, чем бы таким занять или успокоить Шельму. Но в голову ничего не приходит, по сути их ничего не связывает, помимо утраты. Всё, что ей известно о Джуди, это либо догадки, либо то, о чём та сама вскользь упомянула. Они только собирались встретиться, посмотреть кино или съездить на природу, но друг о друге мало что знают помимо того факта, что обе потеряли близких людей из-за этого дурацкого налёта. «Не так я себе это представляла, но… у меня есть попкорн, можно приготовить в микроволновке и включить фильмец. Хочешь? Хоть отвлечёмся на время…» — предлагает она, глядя на Ви карими глазищами с осторожной улыбкой на лице. «Давай, я за». «Супер, — Джуди встаёт и топает на кухню. — Что хочешь посмотреть? Что-то конкретное?» «Без разницы», — лжёт Ви, пожимая плечами. Вообще ей нравятся либо ужастики, либо, напротив, что-то романтическое… но сейчас лучше пусть выбирает хозяйка. «Значит, мне выбирать, ладно… Не переживай, у меня безупречный вкус», — Джуди пикает кнопками микроволновки. Улыбка не сходит с лица, а значит, получилось её отвлечь. «Да ну?» «Да, но только в фильмах. В остальном не очень», — со смехом подтверждает она, роясь в своей коллекции. Девушки устраиваются на диване с большой чашей попкорна, переплетя вытянутые ноги. Вскоре выясняется, что у Джуди херовый вкус на фильмы. Ей нравятся боевики. Такие зрелищные, с тупым сюжетом, множеством взрывов и невообразимых трюков. Много шума и мельтешения на экране, Ви просто не поспевает за происходящим. Но терпимо, если не вникать и просто слушать фоном, закидывая в рот попкорн и запивая ни-колой. Гораздо интереснее наблюдать за самой Шельмой, та полностью погружена в просмотр. Глаза неотрывно следят за экраном, хоть и ясно, что она уже видела это банальное кинцо. Время от времени губы шевелятся в такт любимым репликам героев, нос морщится, когда на экране появляются ненавистные персонажи. «О! А вот это лучший момент, — она нетерпеливо хлопает Ви по ноге, и на экране гремит взрыв. — Блин, так круто… Брейн по нему ещё круче. Они взяли самые навороченные на то время контроллеры эмоциональных волн. Сейчас они считаются допотопными, но тогда лучше них не было. И монтировал вирт самый крутой редактор, Леон Рэй. Чёртов гений, всегда знал сколько шумов оставить». «Шумов?» — с интересом переспрашивает наёмница. «Да, шумы — это разные посторонние мысли, отвлечённые воспоминания, невольные ассоциации, эмоции, выбивающиеся из нежного спектра. Ну знаешь, весь тот мусор, что крутится у людей в головах, пока они пишут. Монтажёры обычно это всё вырезают подчистую. Но немного шума добавляет записи жизни, делает брейн по-настоящему сочным и… — Джуди притормаживает, словно её застали за чем-то непристойным. — Ээ… Прости, меня опять занесло». «Вовсе нет. Всегда приятно послушать человека, увлечённого любимым делом». «Не. А то я тебе как на уши присяду, — она переключает внимание на экран. — Вот блин, пропустили всю концовку». «Ничего. Перемотай пока назад, а мне надо в туалет», — отвечает Ви, высвобождая ноги и вставая с дивана, и идёт в уборную. Выпила слишком много ни-колы, плюс чуть раньше была та кофеиновая бодяга, и её бедные почки не выдержали. «Эм, — Шельма вскакивает следом и идёт за ней по пятам. — Нет, нельзя, там трубы прорвало-». «Господи», — против воли вырывается у неё при виде открывшейся взору картины. Внутри всё по-прежнему в крови, как и было в ту ночь, когда Эвелин покончила с собой. Пятна покрывают ковёр и ванну, только уже не ярко-красные, а запёкшиеся, коричневатые. Полиция не стала заморачиваться, просто оставила весь бардак на Джуди. Ви разворачивается к ней, у Шельмы такой вид, словно её оглушили. «Я… Блять. Блять-блять-блять», — матерится та бесцветным вымученным тоном. Глаза наполняются слезами. Джуди прячет лицо в ладонях и как подкошенная приваливается к дверному косяку, будто без опоры совсем упала бы на пол. «Оно так с тех пор…?» — глупый вопрос, Ви понимает это сразу, как задаёт его. Но, а как ещё нужно было спросить? «Я знаю, надо было всё вымыть, просто… стоит мне сюда зайти, как… Я будто возвращаюсь в тот день и всё проживаю снова. Я так не могу…» — сбивчиво объясняет Джуди, шмыгая носом и изо всех сил сдерживая слёзы. «Ты всё это время не ходила в ванную?» «После пьянки я ночевала сначала у Рокси, а потом у Тома. Думала, — она судорожно сглатывает, — думала, что сегодня всё сделаю. Думала, что смогу, но… меня как парализовало от одного вида её крови. Я-я… не могу». Ви осторожно обхватывает её за плечи, пока та с укором трясёт головой, злясь на саму себя. «Ну, ну. Ничего. Такое непросто пережить. Ты сейчас в замешательстве, — успокаивает наёмница сдавленным голосом в надежде, что его звук хоть как-то поможет. — Я могу сама всё отмыть, если хочешь». Джуди широко распахивает покрасневшие глаза и удивлённо смотрит на неё, смаргивая слёзы. «Ви, я… Мне неудобно тебя о таком просить». «Ты не просишь — я сама предлагаю. Если тебе полегчает, я с радостью помогу, но уговаривать не буду. Если хочешь сделать всё сама, но пока не готова, то я пойму. Просто, если это поможет, хоть чуть-чуть, я готова всё убрать», — уверяет Ви, предоставляя девушке выбор. Если так она сможет помочь, пускай немного. «Мне… Да, это бы очень помогло, — признаёт Шельма, строя виноватую мину. Ей некомфортно. — Просто пойми, ты не обязана ничего делать… Не хочу, чтобы ты думала, что-что мне нужна сиделка…» Наёмница нежно проводит ладонями вниз по рукам Джуди: «Я и не думаю. Мы обе потеряли дорогих нам людей… Не то, чтобы я сравниваю, просто знаю, как это больно, и хочу облегчить твою боль». Она так сильно пытается её переубедить, поскольку это правда: она хочет помочь. Пусть девушка не всегда и не всем помогает, но именно для Джуди хочется сделать исключение, она ведь хорошая, а сейчас у неё сложный период. И отчасти именно Ви тому виной. Да, Эвелин была заказчицей, и нагнуть Вудуистов был её гениальный план, но Ви согласилась взять заказ. А теперь Эвелин, Джеки, Баг и Декс мертвы, и она следующая. Ничего уже не исправить, никого не вернуть. Ей даже себя, вероятно, не спасти. Но отмыть ванную Джуди в её силах. Можно же хотя бы немного облегчить хорошему человеку жизнь. «Спасибо, Ви. Я… Я уже говорила, но ты правда очень хорошая. Ещё раз спасибо тебе». «Не за что», — кивает она. И, как и в прошлый раз, странно слышать нечто подобное. Её охватывает гордость вкупе с непреодолимой потребностью начать всё отрицать, ведь она вовсе не хорошая. Ви не проходит как хороший человек ни по одному из критериев. Как ей удалось обмануть Джуди, непонятно. Она же всегда прикладывает минимум усилий. Всегда. «Я, мм… тогда пойду посплю, пока ты занята… Просто с ног валюсь, наверно, вечность просплю». «Давай ограничимся одной ночью, ладно?» «Да, — она улыбается и едва заметно кивает. — Ты можешь лечь на диване, если хочешь». «Отлично. Иди поспи. Утром увидимся». «Спасибо…» Джуди улыбается напоследок, отстраняется и уходит в спальню, прихватив по дороге с дивана плюшевую лягушку. Тихо шелестит закрывающаяся дверь, и Ви тяжело вздыхает, оставшись в одиночестве. Она немного шуршит по ящикам в поисках всего необходимого: выводить пятна от крови ей не впервой. Вымыть саму ванну будет просто, а вот, чтобы очистить ковёр и отмыть затирку между плитками, придётся постараться. Девушка наполняет тазик холодной водой, берёт щётку, тряпки, бутыль перекиси водорода и тащит всё в ванную. Закрывает за собой дверь, чтобы приступить к делу, но та открывается сама по себе, напоминая о том, что Ви сломала её в прошлый свой визит. Это тоже легко починить. Если она своего разваливающегося «Гремучника» поддерживала в рабочем состоянии при помощи изоленты, жвачки и молитв, то с дверью точно справится. Наёмница подкатывает повыше колен длинные пижамные штаны, чтоб не испачкались в процессе, только, вероятно, напрасно. Ну, по крайней мере, завтра Джуди уже сможет воспользоваться своей стиральной машиной. Ви становится на четвереньки и усердно втирает перекись в коврик. Вроде цвет не сильно вымывается, хоть это сейчас и не столь важно. Пока она наблюдает, как пузырятся кровяные пятна, рядом трещат помехи. «Нет», — она даже не удосуживается поднять голову. В поле зрения болтаются ноги Джонни: тот сидит на стойке для полотенец. «Вот, значит, чем мы занимаемся, да? Оттираем кровь шлюхи от пола в ванной этой девки?» «Ты обещал не усложнять…» «Так это не я усложняю, — возражает он. — Ты ползаешь на карачках, отмывая ванную этой сучки. Осторожно, а то она подумает, что ты запала, учитывая, как ты прискакала сюда, виляя хвостиком». «Я пытаюсь помочь, Джонни. Так выражают сочувствие…» «Вы с ней точно окажетесь в койке, я, блять, уверен…» «Я её не интересую в этом плане, — упирается Ви, не сводя взгляда с крови. — Даже если б это было так, я не стала бы с ней спать». «А чё так?» Наёмница сильнее сжимает щётку и стискивает зубы, тщательно обдумывая следующие слова. Она никогда не разбиралась в отношениях — слишком сложно. А вот с сексом, напротив, всё весьма просто, и в нём она хороша. Сабрине она нравилась, это было взаимно — и как всё кончилось. Ава ей нравилась… нравится. И тоже вышло не очень. Поэтому Ви быстро усвоила, что, если кто-то кому-то нравится, лучше не пересекать черту дружбы, иначе будет плохо. Искренние чувства и секс — фиговое сочетание. Так уж сложилось. «Мне она нравится. А она с чего-то взяла, что я хороший человек и подруга. И я ей тоже нравлюсь», — объяснение выходит путаным. Шельма к ней чересчур добра. Каким-то образом Ви удалось её обмануть, выставить себя в лучшем свете, чем есть на самом деле. А Джуди такая милая, смышлёная девушка, у которой сейчас чёрная полоса. Хочется быть ей подругой, поддержать всеми способами, поэтому нельзя портить всё сексом. Да и не хочется, если честно. Она симпатичная, вне всяких сомнений. Огромные карие глаза, стильные татуировки по всему телу. И вроде они неплохо ладят друг с другом. Но ввиду того, что Ви сейчас отскребает от ковра кровь бывшей подружки Джуди, у неё и в мыслях никогда не возникало, что они когда-нибудь станут больше, чем просто друзьями. Их свела вместе горечь утраты, и Ви помогает ей справиться не потому, что запала или её тянет к Джуди, а потому что так правильно. Она просто хочет помочь, быть полезной. Только Джонни, похоже, твёрдо убеждён, что девчонки друг с другом заигрывают. «То есть… ты не можешь её трахнуть, потому что вы друг другу нравитесь?» «Ага…» «А где, блять, смысл?» Наёмница с трудом подавляет рык, закатывает глаза и наконец-то поднимает на него взгляд. Рокер сидит на стойке с полотенцами и смотрит на неё: «Я не сплю ни с теми, кто мне нравится, ни с теми, кому нравлюсь я». «Чем больше ты говоришь, тем меньше смысла». «Я сплю с теми, кому нравится моя жопа, сиськи — моё тело, а не я сама». «А тебе самой нравится хоть кто-то из них, если отбросить секс?» «Они все для меня будто обычные прохожие с улицы. Даже Силь с Джейком — надеюсь, у них всё нормально, теперь мне стыдно, что я себя так повела… Но мы не были друзьями. Мы просто иногда трахались», — пытается она объяснить свою позицию. Эмоции с сексом лучше не мешать. Она это усвоила после Авы и Сабрины. «Понимаю, — Джонни кривит лицо, поджигая цифровую сигарету. — Но всё ещё думаю, что было тупо предлагать свою помощь с уборкой, ты у себя дома-то не убираешься». «Убираюсь, просто сейчас много дел», — оправдывается Ви, дуясь на его обвинение. «Всё, что ты делаешь, это огрызаешься и раздвигаешь ноги», — хмыкает он, выдувая облако дыма. Она поднимает глаза к потолку, дуясь ещё больше, потом возвращается к грязному коврику и полу. Его недовольство её нападками напоминает о сводящем внутренности беспокойстве, что исходит от мужчины. Бесспорно, он размышлял, что может быть не так с его памятью. Но если она об этом скажет, Джонни взбесится. Пару минут Ви трёт плитку в полной тишине, пока тот размеренно стучит затылком о стену, словно от нечего делать, а не так, когда раздражён. Возможно, сегодня он в более-менее нормальном настроении. «Извини за вчера, — выдавливает она про себя, чувствуя, что ходит по минному полю. — За то, что повела себя как сука». «Ты каждый день ведёшь себя как сука. Что такого особенного было вчера?» «Тебя задели мои слова насчёт воспоминаний. Я была зла, но всё равно не стоило так срываться. Я не хотела причинить боль-». «И с хера ты взяла, что причинила боль?!» — возмущается Джонни, спрыгивая со стойки; каблуки ботинок громко цокают о плитку. Почти физически ощущается, как он прожигает дыры в её спине, но Ви не отрывает глаз от окровавленного ковра. «С того, Джонни, что я чувствую». «Без понятия, хули ты там чувствуешь, но мне уж точно поебать, что какая-то тупая пизда думает, будто знает о моей жизни больше меня». Ви стискивает щётку. Она почти готова уступить и не сглаживать ссору, которую он ищет. Только приходится проглотить злость и затолкать подальше вглубь себя, где она разъедает её подобно яду, отчего становится дурно. «Я не спорю с тобой. И нам необязательно это обсуждать, я не прошу рассказать о своих чувствах, ничего такого. Просто пытаюсь сказать, что мне жаль». «А, ладно, как хочешь, — рокер стонет, но уже не так раздражённо. — Пожалуй, вчера ты была стервознее, чем обычно». «В своё оправдание-». «Я мало что понимаю в извинениях, но оправдания тут явно лишние, принцесса». «Я не оправдываю свои слова, а лишь то, почему я так сказала, — уточняет она, с лёгкой улыбкой глядя на него. — По чесноку, может, если б ты меньше меня домогался-». «Трахать тебя меньше я точно не ста-». «Я-, — ну почему так сложно не говорить с ним вслух. — Я не это имела в виду, и ты прекрасно понял. Я знаю, что сама не подарок: вечно принимаю хреновые решения и всё порчу… Но то, что ты проедаешь мне из-за этого плешь, не…» Ви не договаривает. Ей не нравится, куда ведёт эта мысль. Что она пытается сказать? Что от этого страдает её вера в себя? Жалко звучит. Нельзя ему знать, что он может её ранить, что уже делал так не раз. Хотя Джонни в принципе лучше осведомлён о своём воздействии на неё, а потому, есть ли что-то такое, чего он не знает? Но больно признаваться в том, что у него есть такая власть, и тем самым доставлять удовольствие от того, что он потрепал её и без того низкую самооценку. «Значит хватит всё портить». «Не помогает». «Ну и хули ты от меня-то хочешь? Не собираюсь я хвалить тебя и гладить по жопке, стоит тебе сделать правильный выбор», — защищается он, словно у него только два варианта: постоянное одобрение либо критика. «Забей, — девушка трясёт головой. — С тобой разговаривать — всё равно, что воду из камня выжимать». «В смысле… Ты не всегда всё безвозвратно проёбываешь». «Ух ты. Пасиб», — буркает она про себя. И зачем она продолжает с ним разговаривать? Звук статических помех, и ботинки рокера появляются почти перед глазами. Запах сигарет начинает перебивать запах перекиси. На подбородок нежно, почти невесомо ложатся шершавые пальцы. Прикосновение так разительно отличается от того, что было вчера. «Подними голову», — просит он. Ви невольно слушается. И, стоя на четвереньках на полу, почти втыкается лицом в его. Джонни сидит на корточках подле неё. Расстояние между ними не больше ладони. Ви смотрит в тёмно-карие глаза, как они лениво оглядывают её лицо, губы обдаёт горячим дыханием с привкусом сигарет. «Видишь, с этим ты справилась, — он отнимает пальцы от подбородка и дважды легонько хлопает её по щеке. — Молодец, девочка». Мужчина ухмыляется, наблюдая, как меняется выражение лица Ви от его сочащейся сарказмом похвалы. Она сжимает челюсти и обхватывает его тёплую руку за запястье, чтоб не успел отнять ладонь от щеки. Потом поворачивает голову и впивается зубами в плоть под большим пальцем. «Ай! Да блять, Ви!» — вопит он. Ви вонзает зубы сильнее, прокусывает кожу, чувствуя во рту металлический привкус. Джонни одёргивает руку. «В жопу засунь свой снисходительный тон!» — она стискивает зубы, чтоб не крикнуть вслух. «Тебе хоть все прививки ставили?» — язвит он, осматривая место укуса. «Я тебя умоляю. Если и у кого из нас бешенство, то у тебя». Так они перебраниваются полночи, пока Ви очищает ванную комнату Джуди, а Джонни находит всё новые поводы докопаться до неё. Её не особо волнуют его чувства, но нельзя не отметить, что эта гнетущая тревога утихла, хоть и не совсем пропала. Да, простыми извинениями от такого страха не избавиться. И тем не менее хорошо, что всем стало чуть спокойнее, чем раньше. Девушку даже подмывает сказать ему, что она на самом деле не считает, что ему изменили память, и что то, как описывала его Бестия, и каким видит его Ви — вполне сходится. Но мужчина не любит говорить по душам, и она понимает: если б сама была на его месте, чувствовала бы то же. Почти признаться в том, что Джонни её обидел, уже было смерти подобно, поэтому они делают то, что умеют: болтают, спорят и ругаются ни о чём, о всяких мелочах, которые не имеют особого смысла, а Ви чистит туалет. За разговорами с ним, кажется, что и время, и дело идёт быстрее.