Чувствуешь Солнце?

Горячая вода стекает по телу. Ви стоит под душем, опершись лбом о стену, и просто позволяет воде стекать по коже. В висках зарождается мигрень, ноги ноют, уши болят от слуховых аппаратов, потому что она опять забыла снять их на ночь. И вишенка на торте: вчерашние огнестрельные ранения и воспалённая шея. Можно лишь надеяться, что горячий душ поможет успокоить ноющие нервы. А ещё девушка старается не думать о том, что проснулась, уткнувшись лицом в грудь одного храпящего рокера. Жизнь — странная штука, и с каждым днём становится всё страннее. Водой бесполезно смывать его сперму, что стекает по ногам. Ви вздыхает: «Джонни, исчезни». Он делано вымученно вздыхает в ответ. Тем не менее, как по волшебству, семя и синяки исчезают с тела. Словно кто-то переключил рубильник и выставил заводские настройки. Её мозг будто забывает, что он с ней сделал, стоит ему исчезнуть из вида. Странно. Всё это так странно. До сих пор неясно, как это вообще работает. Но хотя бы можно не бояться подцепить что-нибудь венерическое. Во всяком случае, ей так кажется, ведь технически в момент полового акта внутри неё ничего нет… Да ведь? Мозг просто заставляет тело думать так, что есть. Столько вопросов без ответа, но почти все они не имеют значения. Ви заканчивает мыться. Уже слегка за полдень, но ощущение, будто сейчас раннее утро. Наёмница вытирается и плетётся из ванной, пытаясь сообразить, есть ли смысл надевать штаны. Да и в принципе что-то делать. Велик соблазн устроить себе выходной, но в последний раз, когда она пыталась отдохнуть, всё пошло по одному месту. Всё всегда идёт по одному месту. В итоге она надевает мягкую, безумно приятную кофту с медвежьими ушками на капюшоне, которую Джонни в прошлый раз обосрал. Выпивает свои обычные таблетки, добавив к ним не очень сильные болеутоляющие, и запивает всё это открытым пивом, что уже вечность стоит в холодильнике на случай, если надо будет опохмелиться — вот и пригодилось. «Я не большой знаток моды, но с ушами выглядит не слишком устрашающе. Если ты этого добивалась», — с иронией говорит Джонни, сидя на подоконнике с сигаретой в руках. Солнечный свет освещает его со спины. Ви закатывает глаза и подходит к нему. «Помолчи», — она поднимает один огромный болтающийся рукав и с размаху шлёпает мужчину по щеке. Естественно, ткань просто пролетает сквозь него, рассыпая по лицу голубые помехи. Наёмница усмехается его абсолютно равнодушной мине и лупит вторым рукавом. «Развлекаешься?» — сухо спрашивает рокер, пока она продолжает лупасить его рукавами по очереди. «В кои-то веки, — Джонни протягивает руку в попытке схватить её и притянуть ближе, но девушка с визгом отпрыгивает. — Нет-нет. Твоим шаловливым ручкам веры нет!» «В каком это смысле?» — его губы трогает лёгкая усмешка, что красноречивее любых слов. Он прекрасно знает, о чём речь. Ви едва заметно краснеет, отлично понимая, что, если б не отпрыгнула вовремя, то уже была бы под ним. «В таком, что ты озабоченный. Это факт». «А ты разве нет?» «Речь не обо мне», — девушка качает головой и направляется к дерущему диван своими острыми коготками коту. Мелкий гоблин взял в привычку терзать мебель, но хотя бы до её плюшевых игрушек не добрался. Ви привлекает внимает Нибблса, касаясь рукавом шершавого носика, и тот тут же переключается на новую цель, замахивается лапками на ткань и взбирается по рукаву ей на руку. «Сегодня дома?» «Ммм. Не знаю, — пожимает она плечами, беря животное на руки. — От заказа не откажусь, если вдруг поступит, но… В голове куча всего, что надо бы сделать, просто… не знаю, за что хвататься». С тяжёлым вздохом наёмница плюхается на диван и облокачивается спиной на плюшевую овечку, почёсывая котейку за ушами. Хочется увидеть Мисти с Виком, она к ним не заходила с тех пор, как уехала в Пустоши, свалила на них кота в своё отсутствие, а теперь избегает. Плюс надо понять, что делать с документацией на биочип, только неясно, с чего начать. А ещё было бы неплохо поговорить с тем нетраннером Чхан Хуном, которого она спасла по просьбе Вакако, и разузнать насчёт Чёрного заслона. Эта чёртова стена фигурирует всё чаще, чем хотелось бы, а Ви имеет об этом весьма смутное представление, поэтому неплохо бы расспросить эксперта. А ещё так и тянет связаться с Джуди, но она не совсем уверена, что это правильно. Интуиция подсказывает, что нужно позвонить, написать. На всякий пожарный. Но ведь на крыше Шельма сказала, что ей необходимо побыть одной, а потом пошла напиваться с друзьями. Так что, быть может, Джуди на деле не хочется одиночества. Ви охота её как-то утешить, но деликатно, не навязываясь, если это возможно. «Хватит думать», — резко одёргивает её Джонни, зыркая глазами из-под авиаторов. Тон так и сочится раздражением. Чем он опять-то недоволен? «Мне бы… Думаешь, стоит позвонить Джуди?» «Нет». «Ты говоришь так, потому что считаешь, что это плохая мысль, или тупо потому что не любишь её». «Да». «Хоть раз мог бы помочь, сложно что ли?» — дуется Ви, легонько тыкая Нибблса в нос. Один-единственный раз дал бы какой-то дельный совет. Был бы здесь Джеки, он бы точно подсказал, всегда разбирался в таких делах лучше неё. «Хоть раз бы заткнулась. Сложно что ли? И тем не менее». «Кто-то не в настроении», — протяжно выдыхает она. День обещает быть долгим и трудным. «Если я и не в настроении, это твоя вина». «Ну точно. Всегда я виновата. И иногда «Арасака», — девушка поднимает глаза к потолку. Кот отвлекается на солнечных зайчиков в дальнем углу квартиры и устремляется туда. Если Джонни собирается весь день бухтеть, то нет смысла сидеть и выслушивать. «Интересно, блять, с чего бы это?» Поступает спасительный входящий вызов. Ви отвечает на звонок от Реджины и читает по субтитрам на оптике, пока фиксерша посвящает её в суть дела. Ещё один случай киберпсихоза: какой-то Тигр слетел с катушек в Городском центре, а его товарищи уверены, что им овладел мстительный дух. «Дух? Призраков не существует, Ви. Труп врать не будет», — Джонни закатывает глаза. Ви не отвечает и начинает собираться. Взгляд рокера мечет кинжалы. Только это не её проблемы. Зная его характер, можно со стопроцентной вероятностью предположить, что сегодня они поругаются, и неважно, что она скажет или сделает. Было бы неплохо подождать по крайней мере, пока головная боль пройдёт. Девушка вставляет наушники и морщится от боли в воспалённых ушах, берёт всё необходимое и выходит из дома. Садится на «Кусанаги» и едет в Центр, находит в городе нужное место, надевает маску и по мере приближения заряжает ракетницу в руке усыпляющими снарядами. Координаты ведут её к залитому кровью бульвару, повсюду лежат безжизненные тела Тигриных Когтей, стоят брошенные байки. У некоторых отсечены конечности, у других глотки перерезаны так сильно, что голова фактически висит на лоскутке кожи. У иных вспорот живот, внутренности выпущены наружу. Кто-то знатно поработал. В конце улицы она замечает стоящего спиной мужчину и замедляет шаги, предположив, что это и есть психопат. Едва наёмница успевает сделать три шага, как откуда-то сверху спрыгивает фигура, приземляется перед мужчиной и одним ударом катаны сносит его голову с плеч. На асфальт сперва падает обезглавленное тело, а следом и сама голова. Человек в красно-зелёном костюме смотрит на неё безумным взглядом, по лицу стекают капли крови. Он поднимает катану и мчится в сторону Ви. Она пытается взять его на прицел системой запуска снарядов, но чувак двигается очень проворно. Ей едва удаётся увернуться от стального лезвия. Девушка ныряет психу за спину и разворачивается, не переставая пятиться назад с ракетницей наготове. Наконец получается как следует прицелиться и выстрелить почти в упор. Гремит взрыв, и их окружает облако белого дыма. Ви плотнее прижимает маску к носу и рту и задерживает дыхание, пока видимость застилает плотный белый туман. Чуть снова не вдохнула дозу… Однако на этот раз обошлось. Облако рассеивается, наемница остаётся стоять посреди пустого бульвара, если не считать отключившегося киберпсиха и кучи трупов. Она с облегчением вздыхает. Хорошо, что не попала под меч или под пары транквилизатора. Девушка вводит Реджину в курс дела и закрывает заказ, фиксерша в свою очередь присылает своих людей забрать этого «мстительного призрака». Тем временем её личный мстительный призрак сидит где-то в глубинах сознания и дуется. С той самой перебранки в квартире не сказал больше ни слова. Хотя оно и к лучшему. Наёмница дожидается людей Реджины и передаёт Когтя под опеку фиксерши, но сама даже понятия не имеет, в чём заключается это «лечение». Исходя из слов Реджины, какая-то комплексная терапия, что звучит не так уж плохо по сравнению со смертью от рук макс-таковцев просто за то, что у человека потекла крыша. Ребята уезжают, а Ви остаётся ещё ненадолго, докуривает сигарету, только потом садится на байк и в растерянности кружит по центру. Катается по улицам без единой конкретной мысли в голове, время тянется очень медленно, как назло. Она всё ждёт, что Джонни с минуты на минуту возникнет на заднем сиденье, обычно его молчание не длится долго. Несмотря на городской шум, рёв двигателей, гомон людей на улице и ор рекламных роликов, ощущение тишины не покидает, и ей это совершенно не нравится. Звонит телефон — звонок от Падре. Наёмница рада новому заказу, это значит, что не нужно самой решать, что делать дальше. В слуховых аппаратах звучит голос престарелого фиксера. «Ви, в этот раз тебе нужно позаботиться о природном равновесии. Один из Валентино убил копа и ушёл безнаказанным. Восстанови справедливость. Если узнаешь, кто прикрывает этого человека, я доплачу. Посмотри письмо». Стоит Падре повесить трубку, как она морщит нос, испытывая противоречивые эмоции. Нехорошо убивать человека лишь потому, что он пришил копа. Полиция насквозь прогнила, большинство легавых конченые отморозки, которые с удовольствием злоупотребляют своим положением. А что, если этот коп был кем-то вроде её соседа Барри? Да, таких, как он, единицы, однако ситуация вмиг становится не такой уж однозначной. Ладно, не впервой работать на говнюков… К тому же будет интересно выяснить, кто и зачем покрывает убийцу. Это странно, дело-то обычное: бандит убил патрульного. С чего бы вдруг кому-то его покрывать? В гнетущей тишине Ви едет по заданным координатам. Не собирается она просить Джонни появиться и поговорить с ней. Это унизительно, клянчить галлюцинацию с собой пообщаться. Вместо этого в надежде, что, заслышав музыку, рокер материализуется сам, девушка включает радио — оказывается всё ещё настроено на станцию «Морро-Рок». Тем не менее, даже когда из колонок начинает играть тяжёлый рок, заднее сиденье остаётся пустым. Она шумно вздыхает, глядя вдаль. Детский сад какой-то. Ви первая решила его игнорировать, но не её вина, что мужчина с самого утра был не в духе. Если только дело не в похмелье, тогда виновата она. Вот только кто-кто, а Джонни точно должен быть привыкший к похмельям. И кстати, когда она в первый раз подошла, с его настроением всё было в порядке, озверел после того, как девушка начала гонять мысли. Ну, надо же думать иногда. Всю прошлую ночь они пили и занимались сексом. Чем он, в принципе, может быть недоволен? И какое ей вообще дело? Даже когда он молчит, всё равно бесит. Ви едет по району, точка на карте приводит её к автобусному парку на Бенко-стрит. Чтобы попасть туда, нужно пройти меж двух высоток, соединённых между собой на верхних этажах. Наёмница паркуется, натягивает маску на лицо и топает по грязному тротуару. И оказывается на просторной площадке, заставленной мусорками и ржавыми автобусами. Всё пространство будто бы взято в тиски соседними высокими строениями. Дальний угол территории отгорожен рассыпающимся бетонным забором с плетёными воротами, отделяющими автобусный парк от всего остального. Перед ним расположены три полукрытые автобусные остановки: стеклянные крыши местами разбиты, металл покорёжен. Наёмница, правда, не в курсе, для чего нужны эти конструкции, но она определённо ими воспользуется. Снаружи парка никого из членов банды нет — по крайней мере, она ни одного не видит — сплошь гражданские и бездомные. Всем плевать на девушку в маске, которая забирается на грязный контейнер, а с него на крышу одной из остановок. Стекло хрустит под ногами, хотя видимых трещин нет. С высоты можно лучше рассмотреть территорию парка: площадка перед зданием выложена бетоном, стоит старый автобус, много мусора и несколько Валентино. Само строение вытянутое, двухэтажное, но второй этаж занимает лишь половину площади первого, другая половина — обычная ровная площадка вроде крыши с перилами. Судя по огромным приоткрытым воротам, первый этаж почти полностью отведён под гараж для автобусов. Здание с виду небольшое, поэтому там вряд ли может быть много бандитов. Ви замечает камеру наблюдения даже с такого расстояния, сканирует её и отключает. Потом решает подобраться ближе, перемахнув через зазоры между крышами, оказывается на балкончике у самой территории парка. Низко пригнувшись, она смотрит вниз. Отсюда так легко спрыгнуть к ним. С торца главного здания есть жёлтая лестница на крышу, а рядом, около мусорки и кучи хлама стоит татуированная бандитка с кибернетическими ногами. Наёмница прыгает и приземляется точно на женщину, придавливая ту своим весом и обхватывая рукой за горло. Бандитка силится освободиться, изворачивается, но в итоге обмякает, хотя Ви кажется, что прошла вечность. Она отпускает тело и прячет в мусорный бак, прикрыв сверху старым матрасом. Справа от лестницы есть обычная дверь. Девушка аккуратно открывает её и заглядывает внутрь. Это гараж, как она и ожидала. Рядом спиной к ней сидит мужчина и возится с шиной. Радио заглушило звук открывающейся двери. Она бросается на него, обхватывает за шею и выволакивает на улицу. Музыка маскирует звуки борьбы и пинков по машине. Бандит сложён крепче, чем его приятельница, времени на него уходит больше. Ви уже думает, что стоило достать личный порт, чтоб эффективнее придушить его. И тут он безжизненно повисает в её руках, живой, но без сознания, как и та бандитка. Его она кидает в ту же мусорку. Обезвредив головореза, наёмница возвращается в гараж и озадаченно моргает, замечая то, чего не увидела раньше — была слишком занята чуваком из Валентино. В гараже стоит не автобус, а блестящий чёрный боевой джип «Милитеха» с соответствующими надписями на боку. На таком Мередит приезжала на стрелку и на потрахушки. Она вытягивает шею и видит чуть дальше ещё один такой джип. Раздаются помехи, выпятив грудь, Джонни стоит спиной к накрытому брезентом контейнеру, облокотившись на него и поставив одну ногу на ящик. В таком положении спине должно быть неудобно, но позвоночника у него всё равно нет, так что. «Угадай-ка, что тут друг с другом не сочетается». «М?» — мысленно переспрашивает Ви, всё ещё недовольная его утренним поведением и последующим бойкотом, который сама и начала, но всё же не одобряет. «Подсказка номер раз: «Милитех». Подсказка номер два: Валентино». «Они могли украсть машины и снаряжение. Банды постоянно воруют у корп, и чаще всего у «Милитеха», — предполагает она, пожимая плечами. Это самое разумное и, скорее всего, верное объяснение. Девушка прикусывает щёку и после минутного раздумья спрашивает. — Ты что, снова со мной разговариваешь?» «Тебя только это сейчас волнует?» «А похоже, что волнует?» «В этот раз ты заметила», — с улыбкой отмечает Джонни, ещё сильнее выпячивая грудь от гордости. Сейчас как никогда велико желание его стукнуть. «Ну да. Целых пять секунд никто не пытался облапать мой зад. Аж удивительно». «Могу это прям щас исправить, если хочешь». Ви чудом удерживается от стона и раздражённо закатывает глаза, нельзя издавать ни звука, что иногда весьма сложно. Она решает не отвечать и крадётся вглубь гаража прочь от рокера, поскольку кто его знает: шутит он или нет. Наёмница пробирается в дальнюю часть помещения и оказывается в комнате отдыха, совмещённой с кладовкой. У одной стены стоит диван, напротив расположились полки с одеждой и амуницией. Брови девушки взлетают вверх при виде чёрного милитеховского боевого облачения: шлемы, ботинки, бронежилеты и тому подобное. Это всё может быть краденое, приготовленное для перепродажи, потому что на кой это всё Валентино? Они не из тех, кто станет играть в корпоративных солдат. Вновь звучат помехи, Джонни материализуется у стены и оглядывает снаряжение. «Ну и ну… То ли они затеяли бал-маскарад… то ли это будет вечеринка совсем в другом стиле, — дёргает он плечом. — Так или иначе, я заинтригован». «Очень странно…» Если б это был склад, где хранят все ворованные корпоратские игрушки, здесь было бы побольше охраны. А если прибавить сюда ещё убийцу копа, которого покрывает неизвестная организация… «Думаешь, они что-то мутят с «Милитехом»?» «Не знаю… «Милитех» прокручивает дела с Шестой улицей. И у них была крыса, сливающая инфу Мальстрёму. А Валентино обе эти банды терпеть не могут. И зачем работать с теми, кто крышует врагов?» Джонни пожимает плечами: «Как знать. Корпам не впервой играть на два фронта». «Точно…» Слишком долго стоять тут нельзя. Ви проходит через дверь на противоположном конце комнаты, за которой оказывается лестница, а под ней стоят ящики с милитеховской маркировкой. Она приоткрывает крышку одного, суёт туда нос и видит гору всевозможных боеприпасов. От такого количества ей становится дурно. Здесь раз в пять больше, чем есть на вооружении у любой городской банды. Джонни возникает у лестницы. «Боеприпасы «Милитеха», — подмечает он очевидное и делает затяжку. — Каждый такой патрон — это подпись. Конкретный след». «Ведущий в «Милитех». Тут дофига. Больше, чем нужно простой банде, если только…» — девушка судорожно выдыхает и чешет затылок, развивая эту мысль. По спине пробегает дрожь. «Если только?» — рокер не смотрит на неё, хмурит брови. Судя по всему, пытается найти разгадку так же усердно, как и она. «Они не собираются на войну». «Хуяк — и нет людей. И убили их корпораты. Ну, то есть, все так думают», — говорит он. В глазах мужчины загорается огонёк понимания, но Ви пока не догоняет. «И зачем им это нужно?» — наёмница трясёт головой, не понимая, на кой это «Милитеху». Смысл связывать своё имя с войной банд, портить репутацию? «Отвлечь внимание от другого. Чего-то гораздо более важного». «Мне это всё не нравится». Она вновь качает головой и быстро, но тихо поднимается по ступеням, минует ещё две двери и оказывается в коридоре второго этажа. Перед ней располагается просторный офис с комнатой отдыха, изолированный от остального помещения. Ви заглядывает в проём и видит спинку старого дивана, мониторы, стол. И затылок мужчины. «Да ну, нахуй! Мы так не договаривались!» — орёт он в экран компьютера. Девушка прибавляет громкость в наушниках, чтобы ничего не пропустить. «Хосе, — отвечает женский голос с японским акцентом. — Ты думал, что сорвался с цепи, а мы её просто немного ослабили». «Уговор был напасть только на конвой, а не на весь филиал «Арасаки»!». «Блядская «Арасака». Так я и знал», — Джонни материализуется рядом, сжимая кулаки от одного упоминания ненавистной корпы, уличая их в ещё одном злодеянии. «Тихо. Надо послушать». «Не ценишь ты нашу дружбу, Хосе», — притворно мило тянет корпоратка. «Ты, ты… Пута!» «Давай Хосе. Погавкай, пошуми. Покажи мне, какой ты опасный… А потом вали в нору как крыса. Уверена, ты с этим справишься». Хосе с размаху опускает кулаки на стол, матеря представительницу корпорации. «Приятно было поговорить», — говорит женщина и завершает вызов. Чёрный экран видеосвязи сворачивается. Ви едва не охает. Надо бы устранить Хосе, который так удобно стоит спиной, и они довольно далеко от остальной банды, выстрел никто не услышит. И как бы ни хотелось вытрясти из него всё, нельзя упускать такую возможность. Она достаёт Скиппи, система автонаведения фиксирует цель на его голове, Ви стреляет. Пуля в одно мгновение пробивает кожу, кость и вонзается в мозг. Бандит падает замертво. Всё ещё переваривая услышанное, девушка проходит в офис, чтоб просмотреть данные на компьютере. «Арасака» спонсирует налёт… на «Арасаку», — проговаривает она про себя, роясь в файлах и письмах. В голове не укладывается. Джонни появляется, сидя на столе, касаясь её коленом. «Ага. И когда пыль уляжется, на кого укажут все стрелки?» «Тогда они смогут сказать, что их вынудили, и ударить в ответ. Начать с «Милитехом» полномасштабную войну, и все будут думать, что всё честно». «Мхм». Ви запускает пальцы в волосы. Они собираются превратить город в поле боевых действий. А «Милитех» и не подозревает. «Арасака» получит и преимущество в бою, и общественную поддержку. Если разыграют всё правильно, станут самой влиятельной корпой, и ничего, если для этого придётся превратить в руины полгорода. Или больше. Среди почты Хосе она находит сообщение от неизвестного отправителя. Заголовок гласит «Последнее предупреждение»: Хосе, Хотим предупредить, что у нашего терпения есть границы. Мы вытащили тебя из тюрьмы, потому что вложили в тебя деньги, а у нас деньгами разбрасываться не принято. Но это не значит, что ты неприкосновенен. Сделаешь ещё одну ошибку, снова попадёшь в какую-нибудь перестрелку, и вместо помощи получишь верёвку на шею. Если работаешь на «Арасаку», не забывай: мы платим тем, кто решает проблемы, и избавляемся от тех, кто их создаёт. Скоро мы тебе позвоним, обсудим нападение на наши склады. Должны погибнуть люди, и убить их ты должен из оружия «Милитеха», которое мы тебе отправим. Для прессы всё должно выглядеть так, будто на «Арасаку» напал отряд «Милитеха». До связи. «Вот пидарасы», — матерится рокер, пока Ви быстро копирует сообщение себе, чтобы отослать Падре. Она максимально убавляет громкость на переводчике, хоть никого из Валентино рядом нет, раз ни один не прибежал на выстрел, но это не означает, что сюда стопроцентно никто не забредёт. Необходимо сначала позвонить Падре и рассказать о том, что удалось выяснить, послушать, что старик думает по этому поводу. Нельзя просто так уйти. Не Хосе, так другой из банды доделает за него работу. В лучшем случае, обнаружив труп, они поймут, что их рассекретили и бросят это дело. Однако, учитывая, сколько денег уже сюда вбухано… «Это Ви. С целью разобралась». «Превосходно. Блестящая работа. Выяснила, кто вытащил его после убийства копа?» «Арасака», — отвечает она жестом. Складывается ощущение, что она несёт ахинею. «Арасака»? Ты хочешь сказать, в убийстве простого легавого замешана мегакорпорация?» «Знаю, звучит как бред. Только смерть копа была случайностью. Цель прикрывали по другой причине. Отправляю тебе копию письма с его компьютера», — объясняет наёмница, отсылая сообщение, а потом оглядывается — вроде рядом по-прежнему тихо. Хосе лежит в луже крови у её ног. Через пару секунд Падре щурится, просматривая письмо, а потом бледнеет на глазах. Ви проглатывает ком в горле. Она-то надеялась, что старый мудрый фиксер укажет ей, что делать, но, похоже, тот в таком же шоке, как и она. «Арасака» заказывает нападение на себя же? — медленно и вдумчиво проговаривает он, а потом голос становится резче. — Охренеть… Тебе надо скорей убираться оттуда». Ви не верит своим ушам. Убираться? Он хочет, чтоб она взяла и ушла? Забыла, что видела и просто ушла? Бессмыслица какая-то. Нельзя позволить им выбрать какого-нибудь другого бандита и продолжать вести их закулисную игру… Это идиотизм. «Я ведь уже здесь. Могу остаться и узнать подробнее, найти способ это остановить». «Да не найдёшь ты там ничего нового. Они знают, что место засветилось», — бросает в ответ фиксер. Но как-то не верится. «Похоже, ты знаешь больше, чем говоришь…» «Это только мои предположения, но… С большой вероятностью «Арасака» хочет серьёзного конфликта с «Милитехом». Может, даже полномасштабной войны». «И хотели использовать для этого Валентино через Хосе. Да, я догадалась». «Не только через Хосе, — говорит Падре. — Были и другие инциденты. По той же схеме. Всё куда сложнее, Ви». «Блин, но… Ни черта не понимаю. Зачем-?» «Война — это лучшая дымовая завеса. Когда надо отвлечь внимание от чего-то другого». «Вроде загадочной смерти гендиректора», — рассуждает наёмница. Возможно, так Ёринобу старается отвлечь внимание от убийства своего отца, чтобы было некогда разбираться в причинах смерти. Или, чтобы меньше людей задумывались об истинном назначении биочипа? «Ви, я не знаю, что вы там делали в «Компэки» и что видели, и знать не хочу. И об этом тоже. Я умываю руки. Это не моё поле и не моя игра». «Думаешь, «Милитех» в курсе?» «Наверняка. Но «Милитех» не хочет войны. Они будут тянуть время, чтобы подготовиться», — спокойно разъясняет старик. «Меньшее из двух зол?» «Ви, — он произносит её имя так, словно отец предостерегает ребёнка, — Это не твоё дело. Ты свою работы выполнила. Деньги я перевёл. Теперь уноси ноги». «Это неразумно. Он был для них лишь расходным материалом. В парке полно милитеховского снаряжения, и Валентино всё ещё здесь. Если ничего не сделать, они закончат начатое», — девушка пытается донести свою точку зрения. Если уйти сейчас, то они просто дадут им зелёный свет продолжать. Даже если «Милитех» не поведётся, не факт, что «Арасака» не придумает, как использовать это в своих корыстных целях. И тогда это может вылиться во что похуже. Даже организовывая налёт на собственный филиал, те подчеркнули, что хотят жертв. И что-то слабо верится, что их работники под таким подписывались. А ещё слабо верится в то, что среди жертв будут исключительно их сотрудники. Они дали Валентино столько снаряги, что те могут устроить взрыв по неосторожности. «Помнишь, что было в прошлый раз, когда ты связалась с «Арасакой»?» — хмуро предупреждает Падре твёрдым тоном. У Ви всё ухает вниз, сердце сжимается. Понятно, что он хотел предупредить по-дружески, чтобы она не ввязывалась в сражение, победить в котором не в силах, но ощущалось это, словно удар под дых. «Помню, но…» — горло сдавливает спазмом, как раз тогда, когда девушка уже собирается сорваться на крик и требовать, чтоб больше никогда об этом не упоминал. Это низко… «Гвадалупе уже похоронила одного ребёнка, — напоминает тот. — Я не хочу, чтобы она хоронила второго. Уходи. Живо». Фиксер вешает трубку. Ви хватается за край стола, больно впиваясь ногтями в дерево. Нужно уходить. Деньги уже упали на счёт, дело сделано. Наниматель доволен. Фиксер… не так доволен, но свою работу она выполнила. Теперь надо валить, но наёмница не сдвигается с места. «И чего ты ждёшь? — с ухмылкой поддевает Джонни. — Разве ты не делаешь только то, что хочет фиксер и клиент?» «Заказ закрыт. А то, что я решу делать дальше — моя забота», — парирует Ви, недовольная, что он припомнил ей. Это ведь не то же самое, что ограбить наркомана, или не убивать по просьбе монахов. Если она послушается и станет бездействовать, значит ей плевать на безопасность мирных жителей. «И? Что собираешься делать?» «Первое, что пришло на ум: устроить тут пожар…» — нехотя признаёт она. Это было самой первой мыслью. Если поджечь здесь всё, огонь уничтожит оборудование, подорвёт их планы, а заодно и послужит предупреждением. Но это точно влияние Джонни. Боже. «Одобряю». «Нет». «Идея отличная, чего нельзя сказать об остальных твоих идеях», — говорит Джонни. Ему очень понравился вариант с пожаром. «Нет. Пламя может выйти из-под контроля. Валентиновцы могут погибнуть, хотя… они же согласились привести план в исполнение. Но снаружи парка много бездомных и многоквартирные дома кругом. Не хочу рисковать», — объясняет она. Хоть это и была её идея, но она очень плохая. «Да, но если это остановит войну, то риск и потери полностью оправданы». «Я хочу остановить её, чтоб не погибли мирные жители. А если ради этого я начну убивать мирных жителей, то на то и выйдет…» — она в раздумьях вертит запястьем. Уж лучше ему понять, потому что как ещё доступно донести, что потери одних гражданских ради спасения других гражданских — это ну, такое себе. «Потери — это часть жизни». «Твоей жизни». «Ви, — он делает многозначительную паузу. — Ты стоишь на трупе». «Это другое». «Почему?» «Так-то он не мирный житель, и мне… — она рычит и тянет за прядь волос. — Просто подкинь идею, не связанную с огнём». «Мож-». «И с бомбами тоже», — перебивает Ви, уже догадываясь, к чему тот клонит. «Зачем просишь помочь, если даже договорить не даёшь?» — мужчина пожимает плечами, подтверждая её догадки. Она тяжело вздыхает. И что прикажете делать? Ничего взрывоопасного или воспламеняющегося. И чтобы не погибли гражданские. По-тихому вынести снаряжение вряд ли получится, как бы скрытно девушка ни передвигалась, кто-то наверняка заметит огромный движущийся ящик с боеприпасами. В голове вдруг возникает мысль, от которой в ту же секунду неприятно скручивает внутренности… «Что?» «Можно отправить письмо Мередит…» — предлагает она, вспомнив корпоратку в кожаном белье. «Бороться с корпой с помощью корпы?» Ви дёргает плечом: «Да, не фонтан. Но, если не сказать ей адрес автопарка, она не сможет его разнести, но «Милитех» хотя бы сможет дать «Арасаке» понять, что они всё знают, и остановить это нападение, раз уж им не хочется войны». «Неа, — он качает головой. — План с огнём был лучше». «Слушай, мне они тоже не нравятся, но других нормальных вариантов нет. У них больше возможностей противостоять «Арасаке», — Ви убеждает, скорее, саму себя, доставая телефон. Играть в информатора для корпорации ей не по нраву, но однажды она уже нашла для Мередит крысу. Хорошо, если в этот раз тоже сработает. К тому же, Ви на них не работает, ведь они ей не платят — она просто передаст информацию. «Ну пиздец, — Джонни опять трясёт головой и затягивается. — Ви, зарыться лицом между ног корпоратки — это одно, а вылизывать жопу самой корпе — абсолютно другое». «Ты сейчас о чём вообще? Я отошлю одно сраное письмо, я не нанимаюсь к ним на работу», — фыркает она. Разумеется, ему надо сделать из этого целую проблему. «Ну-ну, принцесса. Сначала одно письмо, потом ещё — и вот ты уже их шавка. Скажешь потом, как на вкус милитеховский хер», — огрызается тот, сдабривая каждое слово смачной порцией яда. Джонни стискивает зубы, Ви зло смотрит в ответ. Что за неоправданные обвинения? Тем более от него — все же знают, кто финансировал подрыв Арасака-тауэр. «На вкус как силикон, помнишь? — девушка не остаётся в долгу, разворачиваясь на каблуках. Сообщение отправлено. — И кто бы говорил. Или память подводит?» «Что за хуйню ты несёшь?!» «Да так. Забудь», — она укоризненно качает головой и кратчайшим путём выходит из здания. Не хочется об этом спорить, ни сейчас, никогда. Когда она впервые проживала те события в шкуре Джонни, была слишком шокирована, чтобы задаваться вопросами. Однако, оглядываясь назад, то, что она видела, не совсем соответствовало общеизвестной истине о произошедшем в тот день. Блэкхенд там вообще не фигурирует, никто о нём и слова не сказал. И таких несоответствий полно, но она не собирается тыкать его в них носом, пусть верит в свою правду о большом и страшном анархисте, который спланировал всю операцию — кому какая разница, в конечном-то счёте. Вот только если продолжит наезжать на неё, придётся лишить его иллюзий. Ей удаётся покинуть автобусный парк незамеченной через крышу и выбраться за ограждение. По пути к мотоциклу она снимает маску. «Вот значит как?» — резко спрашивает Джонни, прожигая в ней дырки взглядом из-за авиаторов, облокачиваясь на стену дома. Ви опирается на байк и щипает переносицу. Видимо, он это так не оставит. «Да, вот так. Мередит получила сообщение, прислала мудрёный ответ. И я сорвала их маленький налёт. Надо ехать». «Свалила проблему на других и ушла — вот, что ты сделала», — огрызается рокер. Так и ищет повод посраться. «Я только что перешла дорогу «Арасаке», ну, хоть чуть-чуть. Не можешь ты порадоваться всего раз за свою несчастную ебучую жизнь?!» «Пфф, — снисходительно смеётся тот, медленно сокращая расстояние между ними. — Думаешь, перешла им дорогу? Ты же слышала, что сказал фиксер. Они постоянно такое творят. Ты ничего не сделала, даже с поддержкой «Милитеха». «Ой бля. Да кто бы говорил, а». «Сука. Ви, ты серьёзно сейчас? — он в недоумении вскидывает брови. Авиаторы сползли на кончик носа, в ответном взгляде читается ярость. — Я объявил им войну, а т-». «Да не ты её объявил!» — кричит она, не выдержав. Кулаки сжимаются сами собой, пальцы так и норовят ответить жестами. Люди возле парка поднимают удивлённые взгляды. «Что за-». «Нет, — Ви крепко стискивает челюсти, чтоб не говорит вслух. — Я не могу всё время ругаться с тобой на людях, Джонни. На меня странно смотря- Эй! Что ты делаешь?!» Мужчина крепко хватает её за руку — пальцы ощутимо сжимают даже сквозь кожаную куртку — и тянет дальше по улице с такой силой, что кажется, будто рука вот-вот вылетит из сустава, если она добровольно не последует за ним. Люди недоумённо смотрят вслед странной девушке, которая идёт с выставленной вперёд рукой, и никто не подозревает о взбесившемся призраке, тащащим её за собой словно куклу. Даже по неестественно выпрямленной спине видно, что он очень зол. Плечи напряжены, ботинки чеканят шаг. Весь его вид просто источает гнев. Джонни волочёт её ещё немного и затаскивает за собой в переулок у заправки. Ви пытается высвободить руку, но он разворачивается к ней раньше и свободной рукой хватает за второе предплечье, притягивая ближе. И не успевает она опомниться, как её отпихивают назад. Девушка вскрикивает, больно ударившись спиной о кирпичную стену. «Ну вот, — он широким жестом обводит пустой переулок. — Здесь никого. Можешь орать, сколько душе угодно!» «Тебе говорили, что ты ёбнутый на голову?!» — потирая ноющую руку, она гневно смотрит в его сторону. Наверняка под рукавом уже проступили синяки. «Говорит сучка, уверенная, что стучать «Милитеху» — благородное дело!» — ядовито шипит он в ответ, скаля зубы и подходя ближе. «А что тогда благородное? Взорвать половину города?!» «У меня хотя бы хватило смелости противостоять им. Сделать хоть что-то, — он бьёт себя в грудь. — Я-». «Ты, — Ви тычет в него пальцем, — просто тащился следом за Блэкхендом! И только не говори, что не знал, кто ему платил!» «Да ты, блять, понятия не имеешь, о чём говоришь!» — на секунду на его лице мелькает тень замешательства: брови нахмурены, взгляд карих глаз смягчается. Но всё это проходит так же быстро, как появилось. Выражение сменяется яростью. «Но это все знают! Ни для кого не секрет, что тогда случилось!» — она взмахивает руками, сопровождая половину слов жестами. Как же всё осточертело. Лицо раскраснелось, её аж колотит от злости. «Значит все ошибаются! Это была моя операция, я-». «Твоя операция?! Джонни, ты свои концерты-то сам организовать не мог, это делала Нэнси, потому что от тебя толку ноль! Ты правда думал, что мог спланировать операцию такого масштаба?» «Естественно, я же был там!» — бешено гремит в ответ Джонни. На лице выражение абсолютной ярости. Подходя ближе, он отпихивает её назад, но Ви знает, что рокер еле себя сдерживает — ему необходимо выплеснуть гнев. «Ага, в этом и заключалась вся твоя роль! Ты просто был там, не ты руководил налётом! И никакой ты не герой, и не революционер!» «Ты несёшь бред, потому что тебя там не было. Ви, я сдох за свои идеалы!» — кричит он, перехватывая её руки и прижимая запястьями к её же груди, одновременно с силой толкая к зданию. Зажимает девушку в тиски между собой и стеной, из-за чего ей приходится задрать голову, чтобы взглянуть в его враждебное лицо. «Да-да. Под командой Блэкхенда, и с поддержкой «Милитеха», — ядовито бросает она, упрямо выставив подбородок и сопротивляясь его хватке. «Блять, скажешь еще хоть слово…» — мужчина буквально рычит, грозно глядя в глаза. «Да пошёл ты». Он запечатывает её рот своим, зубы неприятно стучат друг о друга. От силы его натиска Ви больно стукается затылком о стену. Джонни затыкает ей рот языком, проникая так глубоко, насколько возможно. Кусает губы так, словно жаждет прокусить до крови. Она стонет под его жёстким напором, стараясь отвечать, но не поспевает. Он разрывает поцелуй с таким остервенением, будто хочет оторвать ей губу, и позволяет наёмнице отдышаться. Губы мгновенно опухают от такого обращения. По телу разливается тягучая лава. Она пытается выровнять дыхание и сильно сжимает бёдра. Всего одно прикосновение — и агрессия сменилась страстным желанием. Во рту остался привкус его сигарет, нос щекочет противный запах курева и пота, жар его плотно прижатого тела расходится по всей коже. Джонни отодвинулся не намного, лицо обдаёт его горячим дыханием, их носы в считанных миллиметрах друг от друга. Ви не заметила, когда он успел снять очки. С такого расстояния можно в подробностях рассмотреть каждую мелкую царапину на скуле и голодные, хищные тёмно-карие глаза. Он скалится, поднимает руку, обхватывает серебряными пальцами её за челюсть с таким остервенением, словно вот-вот сломает кость. «Тупая сука, — низко рычит рокер у самых её губ. Правая рука тянется ухватить за пояс джинсов, но безуспешно — ведь он не может их снять. — Да твою ж за ногу. Хотел бы я сейчас сорвать их с тебя. Насадить на свой член, где тебе и место». Девушка звучно выдыхает, когда в отчаянной попытке прикоснуться к ней Джонни начинает через одежду тереться ладонью о её промежность, прижимая грубую ткань к чувствительному месту. С каждым движением в ней поднимаются волны удовольствия. «Если ты ждёшь, что я тут же сброшу штаны, то ошибаешься. Не здесь», — сообщает она, с трудом двигая челюстью из-за давления его пальцев. В переулке ни души, но всё может поменяться в любую секунду. Он с раздражением стонет: «Блять. Тебе обязательно вечно нужно всё усложнять?» «Уж прости, но мне не хочется, чтоб весь район увидел мою щелку». «Да какая разница? Её и так уже гребаных полгорода видело». «Отъебись! Ой, да хватит уже!» — Ви возмущается в полный голос, стоит ему отпустить её челюсть и снова рвануть за руку следом за собой. Мужчина выволакивает её из закутка в направлении заправки, но в итоге вынужден остановиться и злобно оскалиться, когда пальцы проходят сквозь дверную ручку. Кипя от злости, он запускает руку в волосы, бесится оттого, что мир каждый раз напоминает ему. «Открой эту сраную дверь». «Не хочу я трахаться с тобой на запра-». «Открой мне ебучую дверь!» Ви со стоном возводит глаза к небу, но открывает дверь свободной рукой — другую Джонни всё ещё крепко держит. Со стороны, должно быть, она выглядит по-идиотски: с вытянутой впереди себя рукой, за которую дёргает невидимый рокер, а наёмница тащится следом, как на привязи. Он протаскивает её через пустой магазин, лавируя между полками с чипсами, и направляется в туалет. Останавливается только перед дверью и выжидающе оглядывает Ви. Она решает разыграть дурочку и вопросительно смотрит в ответ. И ухмыляется, когда тот яростно раздувает ноздри и сжимает зубы. «Открывай давай!» — требует он, тряся её словно тряпку. Плечо простреливает боль. «Ладно», — девушка вновь закатывает глаза и открывает для него дверь в туалет. И тут же невольно вскрикивает, потому что её рывком запихивают внутрь. Джонни заходит следом. За дверью оказывается ничем не примечательный общественный туалет, не самый отвратный, но далеко не чистый. Грязная плитка, разрисованные кабинки, длинная стойка с тремя ржавыми умывальниками и грязные зеркала. Не говоря уже о застоявшейся вони застарелой мочи, сигаретного дыма и бог знает чего ещё. «Проверь кабинки», — рявкает мужчина очередной приказ, сжимая пенис сквозь штаны. Ви тихо рычит, но делает как сказано. Между ног и под кожей разливается жидкий огонь. Нужно куда-то направить эту энергию. Если они не сольют её через секс, то будут заябывать друг друга до тех пор, пока всё равно не потрахаются или не прикончат один другого. Под дверьми кабинок не видать ничьих ног, но, чтобы точно убедиться, она открывает все двери — чисто. «Доволен?» «И близко нет, — отбривает он. — Теперь заблокируй дверь, если, конечно, не передумала насчёт того, чтоб устроить людям шоу». «Озабоченный», — бухтит наёмница и, тем не менее, делает, что велено. Сердито оглядываясь через плечо, она передвигает высокое помойное ведро, подпирает им дверную ручку и дёргает пару раз, убеждаясь, что не открывается. Едва она успевает развернуться, как рокер набрасывается на неё: хватает, сжимает, скользит языком в рот, оттесняя туда, куда ему нужно. Твёрдый член упирается в неё через одежду, руки обхватывают зад, пальцы больно впиваются в мягкую плоть. Под этим неутолимым натиском Ви, как может, старается соответствовать, но неизменно уступает. Каждое яростное движение всё больше захватывает её ощущения: касания губ, зубов и рук приносят больше боли, чем наслаждения. Злость чувствуется в хаотичных кусачих поцелуях то в губы, то в челюсть, то в шею — как будто он не может решить, где присосаться. Чувствуется она и в жадных руках, что сжимают поочерёдно бёдра, ноги и задницу — под одеждой расцветают синяки. Ви чувствует эту клокочущую злость и внутри себя, вместе с собственными эмоциями — такой яростный шквал сложно не заметить. Неистовое желание причинить боль, однако желание взять её оказывается слегка сильнее. В поясницу упирается острый холодный керамический край: Джонни прижимает её к раковинам и слегка отстраняется. Наёмница тяжело дышит и скулит от его внимания, создаётся ощущение, что звуки отдаются оглушительным эхом в пустом и тихом туалете. Она уже извивается в изнеможении. Бесит, что он так влияет на неё. Ви прижимает ладонь к его ширинке и трёт вставший пенис сквозь тесные кожаные штаны, а сама стонет от ощущения твердого члена в руке, внутренне сжимается от мысли, что он скоро будет в ней. Принимая во внимание его размер и то, как действует чип, секс с Джонни быстро стал самым приятным занятием во всём этом дурдоме. Прохладные стальные пальцы ложатся на подбородок, охлаждая разгорячённую кожу. Мужчина приподнимает её голову, вынуждая взглянуть в глаза, по-прежнему прижимая всем телом к раковине. «Знаю, принцесса, тебе уже не терпится, — несмотря на ожесточённое лицо, он усмехается, буквально читая её мысли. — Но я не вылизывал тебя целых четыре дня и скоро чокнусь к чёртовой матери». «Джонни…» — Ви хнычет, краснея до корней волос. Никогда ей не понять этих загонов, будто для него свет сошёлся на кунилингусе. Ему удалось разок её уломать, и да, было хорошо, никто не спорит, но девушке становится стыдно от одного воспоминания. «Так что, — продолжает рокер, как ни в чём не бывало, — будь послушной девочкой. Снимай штаны и запрыгни для меня на стойку». «А если не захочу?» — интересуется она, крепче обхватывая член ладонью в надежде заставить его дать то, что хочется больше всего. Хоть убей, она этого не понимает. Другим партнёрам было всё равно, некоторые даже радовались до усрачки, как только выяснялось, что от них не ждут взамен оральных ласк. Но с Джонни, как и всегда, всё не так просто. «Ничего не выйдет, — он шепчет у самых её губ, крепче сжимая челюсть. — Тело моё, и я буду играть с ним, когда захочу и как захочу». Ви дуется, недовольно глядя на него снизу вверх, ненавидя себя за то, какую реакцию вызывают внутри эти слова. Его тупые похабные фразочки вечно заводят ещё сильнее. Хочется по обыкновению начать спорить, но видно, что Джонни уже упёрся и отступать не намерен. Чем быстрее она даст, что тот хочет, тем быстрее сама получит желаемое. Хмыкнув, наёмница скидывает ботинки и расстёгивает джинсы. Мужчина отпускает только её подбородок, и она, извиваясь, пытается стянуть штаны стоя без возможности наклониться. В конце концов удаётся снять их вместе с бельём. Воздух лижет мокрую промежность, Ви мгновенно чувствует себя нелепо, стоя в одних носках и в куртке. Хоть никто и не видит, кроме Джонни, но всё равно унизительно. «Запрыгивай», — очередной короткий приказ. Ни тебе жадных взглядов, ни пошлых комментариев. Даже не шлёпнул и не ущипнул за оголённые места. Она решает ему уступить. Тихо рыча от раздражения, подпрыгивает и садится между двух умывальников, морщась от прикосновения голой попы к холодной грязной поверхности. Пытается устроиться более-менее удобно на самом краю. Затем подтягивает к себе ноги и широко расставляет ступни по обоим концам раковин, спиной упирается в зеркало, а руками держится за умывальники. Положение сложно назвать комфортным. Джонни опускается на колени, как перед алтарём. Разные руки ложатся на бёдра, подтягивают ближе, он приникает губами меж её ног и проталкивает язык внутрь; борода колет нежное лоно. Ви прижимает ладонь ко рту, чтобы случайно не вскрикнуть или не застонать в голос, его хриплые стоны отдаются в ней восхитительной вибрацией. Джонни остервенело вылизывает её, то просовывая язык внутрь, то дразня клитор. От этих ласк девушка намокает ещё больше, подстёгивая его усерднее работать ртом. Ви машинально двигает тазом навстречу, не зная, чего хочет больше: отодвинуться или продлить ощущения. Тело охватывает жар одновременно от наслаждения и от стыда. Они сейчас даже не в мотеле — в общественном туалете, рокер вынудил её раздеться и зарылся языком между ног. Но, невзирая на все минусы, тело реагирует как и всегда: каждый кульбит языка подводит её ближе к разрядке. Напряжение всё растёт и растёт. В этот раз даже не отвернуться. Зажатая меж стеной и раковинами в неудобной позе, девушка не может лечь на спину и смотреть в потолок. Вместо этого вынуждена смотреть, как он орудует языком, а тёмные пряди щекочут чувствительную кожу ног. Несмотря на пошлые жадные звуки, стоны и нарастающее удовольствие — ей не по себе. И тут Джонни приподнимает голову и открывает глаза, встречаясь с ней взглядом — глаза черны от похоти — и концентрирует все усилия на клиторе. Резко присасывается губами, ласкает языком, отчего она едва не вскрикивает и отчаянно вцепляется ему в волосы. Наслаждение разрядом прошивает всё тело. Мужчина то и дело низко рычит и стонет, прихватывая губами набухший комок нервов, не отстраняется даже когда она стискивает голову бёдрами и отчаянно тянет за пряди. Её волной сшибает с вершины, внутренности словно ошпаривает. Ви кричит, не в силах сдерживаться, кончая ему на язык. С влажным звуком Джонни отнимает рот от её промежности и глубоко, до боли впивается зубами в нежную кожу бедра, заглушая собственный гортанный стон. Ви ойкает от укуса, ощущая его даже сквозь пелену оргазма. Бешеный шторм сменяется лёгкими волнами, на которых она продолжает покачиваться, инстинктивно двигая бёдрами. «Ну, счастлив?» — наёмница трёт вспотевшее лицо, дыхание сбилось. Рокер отпускает её и встаёт, вместе в этим расстёгивая ремень. На лице, губах и в бороде блестит её влага. «Почти, — признаётся тот. — Теперь слезай и наклонись над раковиной». «Раскомандовался…» — возникает наёмница, наблюдая, как он достаёт перепачканный спермой член. Она прикусывает язык, зная, что сейчас лучше не шутить насчёт того, что из-за петли обратной связи Джонни регулярно кончает в штаны. Ви спрыгивает со стойки. Её слегка качает, ноги в носках так и грозят разъехаться на кафельном полу. Она разворачивается к зеркалу и буквально багровеет, видя своё отражение. Раскрасневшееся, взмокшее лицо, вдоль линии челюсти синяки от его пальцев, припухшие от укусов губы и засосы на шее. «Быстрее, — Джонни шлёпает её по заду, заставляя вздрогнуть. — У нас мало времени». «Прости, у тебя какие-то планы на вечер?» — девушка закатывает глаза. У него не должно быть причин её торопить. «Возможно». Не глядя в зеркало, она облокачивается на стойку и оттопыривает для него зад. Ви пытается сосредоточиться на ржавом узоре раковины, а у самой пылают щёки. В попытке скорее приманить его к себе она слегка виляет попой. На булки ложатся хромовая и органическая ладони. Когда пальцы впиваются в плоть, наёмница прикусывает губу и стонет, стараясь не раскрывать рта. А Джонни всё оттягивает момент, раздвигает большими пальцами половые губы, просто потому что может. «Блять, кончай дразнить». В ответ на её сердитую просьбу он усмехается. Урод. Ведёт шершавые пальцы выше, обвивает бедро, упираясь между ног головкой, и без предупреждения толкается в неё, касается лобком задницы, входя на всю длину. Растягивает изнутри, стимулирует нервные окончания; пряжка ремня и молния впиваются в кожу. Стальная ладонь ложится на другое бедро, удерживая девушку более-менее на месте. Джонни выходит из неё и резко входит снова. От мощных толчков перед глазами пляшут всё новые и новые звёзды, Ви закусывает нижнюю губу, чтобы не стонать слишком громко. Джонни задаёт жёсткий темп, дышит рвано и хрипло стонет, сосредотачиваясь на том, чтобы довести себя до оргазма. Размашистые толчки ритмично толкают девушку вперёд и больно вжимают в край раковины, а расстёгнутый ремень хлещет по заду, оставляя на коже красные продолговатые следы от пуль. «Бесючая шлюха. Только для ебли и годишься, — ехидно говорит он, шлёпая её по заднице. — Подними голову». Из груди вырывается раскатистый стон, ногти впиваются в стойку, зубы до крови прокусывают губу, но взгляд она не поднимает — слишком занята тем, чтобы не кричать от бешеного удовольствия, стягивающегося к низу живота с каждым проникновением члена. Пьянящий восторг искрится во всех без исключения клеточках тела и стекается вниз, туда, где они сливаются в одно целое. Джонни издаёт сдавленный рык, обхватывает кибернетической ладонью её под голову, где и без того уже полно синяков. Бёдра прекращают вбиваться в неё. Он наваливается сверху, усиливая хватку стальных пальцев, и вынуждает взглянуть в зеркало. Затылок Ви касается его щеки. Из грязного стекла на неё смотрит собственное отражение: красное лицо, покрытое синими отпечатками пальцев, и прокушенная губа. Рокер, наклонившись вперёд, крепко держит её за челюсть, тёмные глаза мечутся между ними — будто он никак не может определиться, на кого больше хочется смотреть. Его щёки тоже покраснели, хоть и не так сильно, на лбу проступили капли пота, под щетиной ходят желваки. Длинные волосы спутаны и взъерошены после того, как она оттягала его за пряди. «Только посмотри на себя, — мужчина сильнее жмётся щекой и шепчет у самого уха, царапая её щетиной. — Самая настоящая блядь». Он начинает двигать бёдрами, быстро набирая прежний жёсткий темп. Вновь разжигая в ней тот пожар, который успел угаснуть до тлеющих угольков. С напряжённым лицом Джонни усиленно вдалбливается в неё, взгляд становится ещё более диким, почти животным. «Получила, что хотела, подстилка тупая? — сквозь сжатые зубы глумится он, почти касаясь губами кожи. — Выебу тебя, как дешёвую шлюху». Ви хныкает, не открывая рта, наблюдая в отражении, как по рассечённой нижней губе стекает красная капля. Всё тело содрогается от грубых толчков, жёсткий ритм раскачивает её взад-вперёд, норовя ткнуть лицом в зеркало. «Могу делать так, когда захочу. Подмять тебя под себя и выебать, чтоб не забывала, кому принадлежишь». Подвеска с пулей и декоративная цепь на кофте покачиваются из стороны в сторону, раз за разом звякая об умывальник с той же периодичностью, что и шлепки плоти о плоть. Член то выходит, то погружается в неё с влажным хлюпаньем. Помещение заполняет какофония недвусмысленных звуков, несмотря на то что она всеми силами старается заглушить собственные стоны. Такой вот акт упрямства, становящийся всё более бессмысленным с каждым новым толчком. «Что не так, принцесса? — издевается Джонни, проводя серебряным большим пальцем по её нижней губе. — Я смотрю, кричать тебе расхотелось?» Ви мычит за плотно сжатыми губами. Мужчина надавливает пальцами сбоку челюсти и в тоже время пытается просунуть в рот большой палец сквозь стиснутые зубы. «Нечего больше сказать? Ну давай, открой свой поганый рот!» — он вонзает палец в свежую ранку на её губе, вызывая острую боль. «Ай! Блять, Джонни!» — девушка вскрикивает и матерится на него сорванным голосом, глядя на себя в зеркало, как она кричит его имя, доведённая до исступления его прикосновениями. «Вот так, — победно скалится тот у самого её лица. — Кроме своего имени, ничего другого даже слышать от тебя не хочу!» «Джонни!» — выстанывает она, не способная связать сейчас двух слов — мозг не может воспринимать ничего, помимо мощных толчков. При звуке имени темп становится лихорадочнее. «Именно. Только так и можно терпеть твой мерзкий голос», — унижает рокер, попутно ведя правую ладонь ей между ног. Легко касается пальцами места, где они соединяются воедино, а после находит клитор. Одного круга пальцами достаточно, чтобы Ви накрыло. От взорвавшейся энергии всё тело напрягается, внутренние стенки сжимаются и пульсируют вокруг члена. Удовольствие заполняет её, пожирает без остатка. Джонни чертыхается, член внутри подпрыгивает, и густое семя заполняет девушку изнутри. Какое-то время они не двигаются с места, дожидаясь, пока отступит оргазм. Она уже готова ругнуться, но в последний момент останавливает себя. Когда пелена экстаза спадает, в памяти чётко отпечатываются его последние слова. Чётче, чем хотелось бы. Мужчина отпускает её, распрямляется, скользит ладонями по истерзанной заднице. В зеркале прекрасно видно, куда устремлён его взгляд. «Твою мать…» — выдыхает он и выходит из неё. Ви едва не всхлипывает он трения. «Теперь лучше?» — наёмница намеренно спрашивает про себя, а не вслух. «Немного», — бормочет он, щипая её зад. Она проглатывает визг, отбивает его руку и встаёт в полный рост. От неестественного положения затекла поясница. Ви не смотрит на своё отражение. Не охота видеть взмыленное красное лицо, усеянное чёрно-фиолетовыми синяками, и прокушенную губу. Но оглядывать своё тело не легче: бёдра не в лучшем состоянии. Повсюду синяки, повторяющие форму его органических и искусственных пальцев, плюс гематома в том месте, где она стукалась о столешницу. И, судя по тупой боли в попе и бёдрах, там дела обстоят примерно так же. А ещё это противное чувство смутного беспокойства, которое никак не уходит. И неясно, откуда оно взялось. Не факт даже, что оно принадлежит ей. И оно не имеет ничего общего с тем, что мужчина сказал про её голос. Да, было неприятно, но тут что-то другое — гораздо хуже, какой-то панический страх. Что с Джонни может быть что-то не так… «Ну, раз с этим разобрались, — Ви поворачивается лицом к нему, пытаясь отбросить это гнетущее ощущение, поскольку расспрашивать его бесполезно — всё равно не скажет. — Теперь исчезни». Она косится в сторону валяющихся на полу джинсов вместе с нижним бельём, но она вся в сперме, что вытекает и стекает по ногам. И хотя фактически её нет, Ви всё чувствует и ощущения в одежде будут так себе. Джонни пару секунд оглядывает её с ног до головы и переводит взгляд ей за спину. От выражения в его глазах по телу проходит дрожь. Такое же голодное, словно и не было ничего. «Что- Аа!» — наёмница машинально взвизгивает, когда он резко хватает её. Руки обвивают за попу и притягивают к себе, заставляя приподняться на носочки и прижаться к груди. Опираясь зажатыми между их телами руками ему на грудь, она поднимает удивлённые глаза, Джонни в это время мацает её зад. Даже стоя на цыпочках, Ви достаёт ему лишь до подбородка. Неужели подтащил её только для того, чтоб вновь облапать? «Чёрт. Один только вид почти окупает всё твоё нытьё», — он обращается не к ней, а, скорее, к тому, что видит в зеркале. По-прежнему крепко прижатая к его груди, девушка слегка разворачивается, чтобы взглянуть через плечо в отражение. И вмиг становится пунцовой, когда видит, на что он смотрит. В отражении Джонни держит её обеими руками под булки, а вся задняя часть тела выглядит ещё хуже, чем она думала. Раздетая половина — почти всё, что ниже талии — покрыта россыпью синяков различных форм и размеров. Тут есть и синяки от пальцев, и от ремня, и царапины от ширинки, и красный след от ладони, где он её шлёпнул. Картину дополняет стекающая по ногам сперма. Ви шумно втягивает воздух, когда он ведёт руки дальше и пальцами раздвигает её сзади, дразня чувствительную, залитую семенем промежность. Неотрывно наблюдает, как между ног вытекает больше спермы. «Ладно, всё. Достаточно», — мысленно останавливает она, обеими руками отталкивая рокера от себя. Таким макаром, они проведут весь день, занимаясь сексом в общественном туалете. Джонни возмущённо закатывает глаза, со вздохом отпускает её и отходит на шаг: «Ну и пожалуйста». «Ты-, — она осекается и продолжает уже про себя. — Ты серьёзно? Я позволила выебать себя так, что на мне живого места нет. И ты всё ещё недоволен?» «Пф. Во-первых, мне не нужно позволять. Я буду, сука, делать, что захочу». Наёмница скрещивает руки на груди и задирает бровь: «Да? Правда, что ли? Открой дверь, Джонни». «Хаха. Ща обоссусь, — скалится тот. — Продолжай острить в том же духе, и, может когда-нибудь, в тебе начнут видеть больше, чем просто давалку». «Смелое заявление. Тем более, что твой член болтается в зоне досягаемости». «Я весь дрожу, блять, от страха», — Джонни поднимает глаза к потолку. Ви замахивается ногой, целясь ему в пах, но не успевает стопа достичь цели, как рокер пропадает из виду. Сперма и синяки в момент исчезают. Она смотрит в пустоту в ожидании, что Джонни появится с минуты на минуту, обопрётся на умывальник или дверь и продолжит стебаться. Но его нигде нет, она одна. «Да ладно? Так и будешь дуться в моём мозгу?» Молчание. Девушка тихо рычит. Мысли заполняют её собственные комплексы плюс, откуда ни возьмись, эта непонятная тревожность. Она быстро натягивает трусы, джинсы и обувь, отмечая в процессе, что спереди на бёдрах остался синяк — повреждения от стойки с раковинами так просто не убрать. Поправив одежду и пригладив волосы, она отодвигает от двери мусорку и выходит наружу. И хотя мысли её далеко, Ви замечает неодобрительный взгляд, которым её одаривает продавец. Идя по улице до своего мотоцикла, она закуривает. В голове, как болотная тина на поверхности воды, собираются непрошенные малоприятные мысли. Такая незначительная мелочь, а как глубоко засела, аж бесит. Джонни говорил вещи и похуже, чем то, что ему неприятен её голос. Но Ви это задело. Всему виной детские обиды и комплексы. В клане дети смеялись над ней, передразнивали. Насмешки не прекратились, даже когда ей подарили слуховые аппараты и говорить стало проще. После побега из клана девушка стала ещё больше молчать — наедине с собой особо не поболтаешь. Поэтому она использует по большей части язык жестов. Голосом говорит только с близкими, на эмоциях или в манипулятивных целях. Сперва Ви освоилась рядом с Джеки, когда жила у него. С ним было комфортно, несмотря ни на какие комплексы. И если так подумать, с тех пор как появился Джонни, она стала говорить куда чаще. И не только с ним, с другими людьми тоже. И если с последними всё легко объясняется тем, что с того дня эмоции просто захлёстывали с головой, к тому же надо было добывать информацию, допрашивать, уговаривать, успокаивать, а порой чувства настолько переполняли, что девушка сама не понимала, что испытывает. А вот разговоры с призраком в голове так просто не объяснить. Если какие-то отдельные эпизоды и можно оправдать, например, когда он выводит её из себя. Но остальные, когда Ви говорит с ним вслух безо всякой причины. С Джонни она постоянно переключается между жестами, мысленными и обычными диалогами. И, очевидно, ему более по душе жесты и мысли. Хотя в мыслях наёмница тоже говорит своим голосом. Возможно, так он не настолько режет слух. И наоборот, когда она говорит вслух, то звучит вдвойне противно. В любом случае лучше контролировать свои порывы, раз ни ей самой, ни Джонни не нравится её голос. О том, как часто Ви стала срываться и болтать с пустотой на людях, вообще упоминать не стоит. Если удастся избавиться от дурацкой привычки говорить с ним, она станет выглядеть более вменяемой в глазах окружающих… Но это не единственное, что не даёт покоя. Под паутиной её собственных проблем кроется первобытный страх, который она не может никак объяснить, а значит он не её. Он прячется глубже, ощущается слабее, его труднее понять, поскольку в обычной жизни люди не испытывают чужих эмоций. С самого утра Джонни был не в духе. Сперва немного пошутил и всё. Однако этого чувства тогда ещё не было. Мужчина был раздражён и язвителен, но ни о чём не волновался. Ощущение появилось после спонтанного секса из-за этой ссоры по поводу достоверности его воспоминаний. Пальцы вдруг обжигает, отчего наёмница ахает и роняет сигарету — та успела прогореть до фильтра, пока Ви погружалась в размышления. Она притаптывает окурок ботинком, размазывая сажу по асфальту и идёт к байку. В самом споре не было ничего необычного, размышляет девушка, забираясь на байк. Джонни повел себя как козёл, поэтому и она повела себя как сука. Они проорались, помахали руками, потрахались. Но, видимо, её слова тоже засели в нём сильнее, чем планировалось. Ви заводит двигатель, вместе с ним включается радио. Бархатный голос Максимум Майка напоминает о том дне, когда она впервые включила радио по просьбе Джонни. В тот раз Майк рассказывал о биочипе, о том, как в «Арасаке» экспериментируют с сознаниями, разбирая личности на части. Рокера ещё тогда это взволновало, она почувствовала. Но они это не обсуждали — у них так не принято. Тогда Ви просто выключила радио, а после наткнулась на чувака с дымящимся хером. И что, выходит Джонни беспокоится, что его тоже извратили? Покопались в его сознании? Неудивительно, что он не стал озвучивать свои тревоги. Легко представить себя на его месте. Он провёл у них целых полвека, с ним могли сделать что угодно, изменить так, что он и не догадался бы. Но «могли» не значит «сделали». Ви не имела ничего такого в виду, когда сказала, что его воспоминания ошибочны. Она говорила лишь о том, что прошло пятьдесят лет, а человеческая память очень ненадёжная подруга. Ей порой трудно припомнить, что она вчера ела. Быть может, и он с годами стал считать себя героем лишь потому, что по натуре нарцисс. А ещё ей просто хотелось, чтоб от неё отстали хоть на пять минут. И, когда рокер начал лицемерить, кинула в ответ подходящую колкость. И, по всей видимости, попала ниже пояса. Во всех смыслах этого слова. Да и его самого не назвать образчиком благородного поведения. Отчасти Ви понимает, что не должна себя корить, Джонни не заслуживает ни её вины, ни сочувствия. Вот только пока его страх донимает её изнутри, сложно не обращать внимания на то, как сильно она его ранила. И каким бы равнодушным говнюком он ни был, он помог ей… и не раз. Следил, чтоб наёмница не натворила ничего под «блестяшками», оттолкнул, когда её чуть не пристрелили в Роки Ридже, даже посидел рядом, когда она проснулась после особо жуткого кошмара. По большей части он ведёт себя как сволочь, но иногда нет, и это всё усложняет. Было бы проще, если б мужчина определился уже, кем быть. Мудаком, который грубо трахает её в общественном туалете, или парнем, который следит, чтоб у неё не наступило обезвоживание от случайных паров наркоты. Человеком, который оставляет на ней синяки и говорит, как ему осточертел её голос, или тем, кто смешит её после плохого сна, отвлекает до тех пор, пока не удаётся вновь заснуть. Прекрасно понятно, что он её не переваривает — иначе и быть не может. А потом выкидывает вот такое, тогда начинает казаться, что нет, и вот всё уже не столь однозначно. А если бы Джонни всё время вёл себя одинаково отвратно, то не пришлось бы переживать из-за его состояния. Но раз уж рокер периодически делает вид, что ему не насрать… «Агх!» — глядя на красный сигнал светофора, Ви тяжело вздыхает, словно хочет вместе с воздухом выпустить всё раздражение, и обрушивает оба кулака на руль мотоцикла. Свет переключается, и она на автомате едет дальше, поскольку голова занята совсем другим. Вариться в собственных чувствах и так непросто, а вдобавок «Арасака» выдала ей эмоционально нестабильного рокера. Теперь ко своим загонам прибавились его проблемы, плюс проблемы со здоровьем, плюс горечь от утраты не чужих ей людей. Она оставляет байк недалеко от дома, где расположился Нам Чхан Хун. Ви решила начать с него, потому что это самое простое из того, что предстоит сделать. Её всё ещё потряхивает из-за предстоящей нелёгкой темы Чёрного заслона и от всей этой ситуации с Джонни. Девушка прикуривает, вбирая в лёгкие клубничный дым, пока идёт до логова нетраннера. Дверь в помещение открыта, мужчина чем-то занят спиной к выходу. Она останавливается в дверном проёме и постукивает костяшками по раме, привлекая его внимание. Тот оборачивается и, щурясь, оглядывает её — не узнаёт, ведь в прошлый раз на Ви была маска. «Простите, мы знакомы?» «Ви», — отвечает наёмница, выдыхая в сторону струйку дыма. «А, — раннер изумлённо моргает. — Неожиданно. Тебе вдруг понадобилась помощь нетраннера?» «Не совсем, но близко», — туманно объясняет она, проходя внутрь, ближе к работающим мониторам. «Любопытно. Прошу, входи», — приглашает пожилой человек, сидя в нетраннерском кресле. Ви тем временем присаживается на краешек его рабочего стола и ставит ноги на стул. Есть такое ощущение, что разговор будет долгим. Она делает глубокую затяжку, выдыхает дым и начинает объяснять жестами: «Я хотела спросить о Чёрном заслоне». «Ты же видела ролики «Сетевого дозора» или нет?» — в ответ на её выбор темы для обсуждения он заинтриговано приподнимает брови. «Ну да. Но понятно же, что там одно враньё, которое только им на руку. Хотелось бы услышать, что думает раннер», — неловкими жестами излагает она свою позицию — мешает зажжённая сигарета. «И почему вдруг такой интерес?» «Ээ, ну… Мне по работе пришлось запустить один вирт. Там раннера заставили пройти через Заслон. Ощущения были… странные. Будто всё тело распадается и становится мне малó. Сложно описать. Вот я и задумалась». По лицу Чхан Хуна расползается ужас, от слов Ви его заметно передёргивает. Она решает ничего не говорить про дикого отщепенца Деламейна со свалки, чтобы не грузить старого нетраннера такими невероятными вещами. Тот ёрзает в кресле и пару минут молчит. «А как много ты уже знаешь о Чёрном заслоне?» «Только то, что это барьер в Сети, созданный «Сетевым дозором», чтобы не пускать к нам диких искинов. Сеть по нашу сторону Заслона безопасна для раннеров, другая — нет», — отвечает наёмница, пожимая плечами. Это по меньшей мере сильное упрощение, но она не специалист и никогда не была в Сети, использует лишь скрипты. «Ты знаешь общеизвестную версию». «Есть и другая?» — Ви вопросительно поднимает бровь, выдувая новую порцию дыма. «В теории, — признаёт тот, — барьер нужен, чтобы часть Сети оставалась безопасной для нетраннеров, а искины не могли ни на кого напасть или проникнуть в наш мир. Но никто не знает, что на самом деле находится по ту сторону». «И ты тоже не знаешь?» «Никто никогда не пересекал Чёрный заслон. То есть, пересекали, но живым не вернулся ни один. Пройти сквозь Заслон — это смертный приговор для раннера». «Значит, всем приходится верить «Сетевому дозору» на слово?» «Отчасти. Хоть мы и не знаем, что происходит с теми, кто уходит за Заслон, но мы совершенно точно знаем, что барьер не так прочен, как уверяет «Дозор», — рассказывает раннер, наклоняясь вперёд. — Искины постоянно просачиваются к нам, несмотря на Заслон. Не все, но многим удаётся. И некоторые думают, что это не случайность». «Думаете «Сетевой дозор» специально пропускает к нам искинов?» «Нет. Но, быть может, это делает сам барьер». «Не поняла…» «Считается, что барьер не похож на стену. Это такой же искусственный интеллект, созданный «Дозором». И, как бывает со всеми искинами, он способен обучаться и действовать по своей воле». «То есть, это не стена, а, скорее, вышибала, решающий, кого пускать, а кого нет». «В некотором роде». Ви мычит, задумчиво потирая порт, где вставлен биочип, на котором сидит Джонни, и размышляет о словах Деламейна. Якобы она не принадлежит этому миру. Главный Деламейн беспокоился, только бы «Сетевой дозор» не прознал о проблемах с гуляющими на свободе отщепенцами его личности. И его тревога понятна, если предположить, что они пришли из-за Заслона. Но если пораскинуть мозгами, выходит, что и сам таинственный кибер-таксист пришёл оттуда. Джонни, в каком-то смысле, тоже искин. Просто он кажется реальным, её мозг так его воспринимает, но, что ни говори, он лишь набор данных, преобразованных «Арасакой». Однако он разумен и в нём до сих пор жива та ненависть, что была ещё до того, как рокера оцифровали. Только это не объясняет, откуда Дел мог узнать о Джонни, о том, что он в её голове. И хотя слушать рассуждения об истинной природе Заслона весьма занимательно, непонятно, что делать с этой информацией. И неясно, причём тут вообще Чёрный заслон, только то, что он может быть как-то связан с Джонни, но это не точно. Лишь в одном Ви уверена, кто бы что ни думал, даже если она принадлежит тому миру, ей туда совершенно не хочется. «Спасибо. Теперь ещё больше радуюсь тому, что не ныряю в Сеть. Звучит жутковато». «Она влияет на всех, даже на тех, кто не погружается. Это опасное и вместе с тем удивительное место». «Оставлю его вам, раннерам. Мне хватает того, что можно украсть немного эдди из торговых автоматов и удалённо вырубить камеры». Старик смеётся: «Ну, у всех в этом мире свой путь. Есть ещё вопросы?» «Нет, спасибо, я всё узнала. У тебя по-любому есть дела поважнее, чем просвещать такую дуру, как я». «Глупости. Я всегда рад помочь». Наёмница кивает на прощание, спрыгивает со стола и по дороге к выходу напоследок машет рукой. Когда она только подъехала, уже начинало темнеть, а за время их разговора на город опустилась чёрная ночь. Она тушит окурок. Джонни так и промолчал всё время: до сих пор дуется где-то в её сознании. И Ви понятия не имеет, что с этим делать, и надо ли. Но, к счастью, звонит телефон, не давая возможности подумать. Благослови бог Реджину с её нескончаемыми заказами. Работа простая: нужно вернуть украденные лекарства. Девушка заблаговременно надевает маску и садится на мотоцикл. Навигатор приводит её к полуразвалившемуся жилому зданию в Уотсоне, одному из тех на ладан дышащих домов, в котором даже она не согласилась бы поселиться, когда искала себе жильё. Камер наблюдения нет, подсети тоже. Ви паркуется и проходит в подъезд через пустой дверной проём. Вероятнее всего, нет дверей во всём здании. У подножья лестницы беседуют трое немытого вида мужчин. Речь идёт о дешёвых риперах. Они вскользь оглядывают Ви, когда та проходит мимо. Редко когда она оказывается в помещение, где люди одеты хуже неё. И, если по-честному, не похоже, чтобы квартиры тут сдавались аренду. Должно быть, ребята просто сквоттеры. Она поднимается по лестнице, на ступенях тут и там сидят люди с неисправными имплантами и курят. Никто не обращает на неё особого внимания. Наёмница следует трекеру в ящике с лекарствами, поднимаясь выше. Каждый этаж дома представляет собой всё более плачевное зрелище. Проводка свисает с потолка, стены в каких-то пятнах, граффити нарисованы поверх толстого слоя грязи, под подошвами хрустят использованные шприцы. Но стоит подняться на четвёртый этаж, всё становится ещё печальнее. Там, где должен быть очередной лестничный пролёт, ведущий на этаж выше, обрушился потолок. Из стен торчат трубы, оголённые провода, покорёженная арматура, валяются куски развалившегося бетона, которые блокируют путь наверх. Должен быть другой способ забраться туда. В коридор выходят двойные двери. Девушка взламывает замок, они разъезжаются, открывая взору коридор с квартирами по обеим сторонам. Судя по распахнутым дверям, всё полностью заброшено. В поисках чего-нибудь примечательного она сперва заглядывает в каждый проём по левой стороне. Но с этой стороны ничего интересного нет. От запаха протухшей еды на столе Ви морщит нос, по желудку прокатывается угрожающий спазм. Вокруг остатков гниющей пищи летают мухи. А в дальнем конце комнаты обрушившийся сверху потолок образует что-то вроде рампы, ведущей на пятый этаж. Взобравшись по растрескавшемуся цементу, она оказывается в другом помещении, таком же пустом и разрушенном. Наёмница идёт по следам трекера по коридору и упирается в закрытую дверь. Но тут нет никакого замка или других защитных мер. И Ви её открывает. «Стоять!» — рявкает звучный голос. Она смотрит в дуло заряженного дробовика, которое держит в руках рослый мужчина с короткими волосами и имплантами, заменяющими верхнюю часть лица. Импланты военного образца. Тот с опаской наблюдает, как Ви медленно поднимает руки для жеста, не делая резких движений. «Спокойно. Меня зовут Ви. Я пришла поговорить». «К-как ты меня нашла?» «Я наёмница, меня прислал фиксер, забрать краденые препараты». «Краденые?! — мужик бешено хохочет. — Балоперидол их вообще не действует! Так кто тут у кого украл?! Кто?! Риперы! Вот настоящие бандиты!» «От киберпсихоза?» — она склоняет голову на бок, припоминая, от чего по идее это лекарство. «Ааа! Я не псих!» — орёт он, размахивая оружием в совершенно нормальной манере. «Я такого и не говорила», — отвечает Ви. Только про себя подумала. «З-заткнись! Уходи!» «Раз препараты не действуют, отдай их мне. И разойдёмся спокойно». «Все вы из одного теста. Риперы, политики… этот пидорас Холт!» Она морщится под маской. Не ставил бы её в один ряд с нынешним врио мэра. Девушка вспоминает, как вчера стреляла в его наетую харю. «Вообще есть пара отличий…» «Заткнись! Ублюдок воровал из фондов — крал деньги на исследования! Он не думал о больных! Ничего… недолго ему ещё… Я найду его. И прикончу». Выходит, он злится на политика. Ну, а кто на них не злится? Наёмница оглядывает мужчину с головы до ног: военные импланты с гравировкой «Милитеха», камуфляжные штаны, короткая стрижка. Бывший вояка. Среди киберпсихов, кстати, таких больше половины. Их же держат на препаратах, пока служат, вживляют серьёзные импланты без подготовки и в тот же день отправляют в пекло. «Ты был солдатом, да?» «В «Милитехе», — уже мягче отвечает тот. — Третья лёгкая дивизия, сто пятьдесят пятый пехотный полк. Семь лет в джунглях… Там всё было проще». «А потом ты заболел?» «Меня выкинули, как сдохшую батарейку», — горько отвечает он, кривя лицо. Ви сдерживает вздох. Она его понимает, правда. Самой довелось хлебнуть ужасов войны через призму воспоминаний Джонни, которого точно так же использовали. «Где ты служил?» — спрашивает она, замечая, как тот расслабляется. «В Бразилии. Всё помню как сейчас… Грязь в сапогах, грязь на роже… ни минуты отдыха. Как брейнданс, который гоняет по кругу, и не выключишь…» «Воспоминания ещё живы…» «Живы… только нет адреналина. Нет братства… Блять! Как быстро обо мне забыли…» «Ты злишься, я понимаю. У тебя есть на это право… То, что сделали с тобой и твоими сослуживцами — несправедливо. Никто не имеет прав так обращаться с людьми. Только… — она аккуратно подбирает слова. — смерть одного политика ничего не изменит». «Изменит! Нужно обозначить границы! Они не смеют так к нам относиться! Не смеют нас использовать!» — в гневе кричит он, цепляясь за то, во что верит. Будто сможет что-то исправить. Хотелось бы, чтоб хоть кому-нибудь это было под силу, но она прекрасно знает, куда ведёт эта дорожка. «Тебе не пробиться сквозь охрану, ты один. Это самоубийство». «Это не-». «Даже если так, как, по-твоему, они это выставят в СМИ? Из тебя сделают психа, чудовище, больного киберпсихозом». «Нет! Нет, это неправда! Люди поймут! Система разрушится!» «Кресло займёт первый, кто впишет жёсткую борьбу с киберпсихозом в свою программу, увеличит финансирование «Макс-така», всех, вроде тебя, переловят. Чтоб неповадно». Жестокие слова, их больно даже произносить. От них будущее кажется беспросветным. Его целеустремлённость понятна, как и питающий его гнев. Система растоптала беднягу, не его первого, не его последнего. И бывший солдат решил это изменить, сделать мир лучше, но так он лишь угробит себя. Такое всё время происходит. Снимут репортаж об очередном психопате. Мужик расслабляется и опускает ствол, глядя на неё, делает шаг назад. Видно, что до него дошло. «Уходи… Уйди, пожалуйста», — тихим голосом обречённо говорит он и смотрит в пол. Его колотит мелкая дрожь. «Где лекарство?» «Здесь. Бери, — он машет рукой в сторону шкафчика. — Я хочу побыть один…» Мужчина разворачивается спиной к ней, заходит за полуразвалившуюся стену и идёт к креслу, рука с оружием безвольно болтается. Ви осторожно заходит следом, в горле стоит ком, который никак не желает проглатываться. Он выглядит абсолютно несчастным и поверженным, её слова выбили из него всю волю к сопротивлению. Ей и самой это не по душе, но она не хочет, чтобы бывший военный умер пытаясь. Хотя киберпсихоз всё равно его добьёт. Если внешний враг его не погубит, это сделает внутренний… «Бедный придурок…» — тянет Джонни. Ви поворачивает голову и видит его сидящим с сомкнутыми перед лицом руками на краю старой ржавой ванны возле шкафчика с лекарствами. Ви подходит ближе, шаркая ботинками по грязному полу. Даже нет настроения поддеть его за то, что наконец-то соизволил появиться. Да сама поза и выражение лица рокера слишком уж мрачные. Комната почти не освещается, через дыры в стене на спину Джонни падают несколько отблесков от тусклой лампы. У них с этим парнем есть кое-что общее… «Знаю. Знаю, просто… Не представляю, чем тут помочь», — она чешет затылок. Не хочется вот так уходить. «Ты не поможешь. А «Арасака»? «Милитех»? «Биотехника»? «Кан Тао»? Мне дальше перечислять?» «Ну да, конечно. Они могли бы, но какая им от этого выгода. Пережевали и выплюнули». «Чувака загнали в угол, выбросили на улицу как мусор. И помощи ждать неоткуда. Он выживал сам, как умел», — продолжает он. С каждым словом сердце Ви сжимается сильнее. Он прав, совершенно прав, но… «И что прикажешь делать? Не я сделала мир таким, не мне его исправлять». «А может, убить Холта — не такая уж и плохая идея? — пожимает он плечами. — Хоть позлить кого-то». «Не тупи. Толку никакого, на его место придёт другой. Сам сравнил их с гидрой, отрубаешь одну голову — вырастает три». «Всё лучше, чем прятать голову в песок». «Ну да», — нехотя соглашается девушка, доставая препараты из шкафчика. «Ты же в курсе, что будет, когда ты выйдешь?» — спрашивает он. Да, она в курсе. Всё к этому идёт. Ви трясёт бутылёк. По крайней мере Реджина… «Вот чёрт». Она прячет лекарства в карман, снимает с головы маску и убирает в рюкзак. Джонни озадаченно смотрит на неё, наблюдая, как та идёт через комнату к сидящему в кресле в углу заброшенной квартиры чуваку в освещении одной единственной лампы. К креслу у самой руки прислонено оружие. Заслышав приближающиеся шаги, мужчина поднимает удивлённый взгляд. Глаза распахиваются шире, когда тот замечает отсутствие маски. «Как тебя зовут?» — спрашивает она жестами, чокер переводит. «Какая тебе разница?» «Не было бы разницы — не спрашивала бы». «Я просто хочу побыть один». «Мы оба знаем, что произойдёт, стоит мне выйти…» Он невесело усмехается, глядя в глаза. Потом резко встаёт с кресла и нависает над ней, кипя от злости: «Хочешь сказать, тебе резко стало не насрать? Сама же сказала, что это ничего не изменит! Лекарства у тебя, теперь пиздуй — иди наживайся за счёт меня, как все остальные!» «Я хочу помочь». «Помочь. Помочь она хочет! И что ты можешь?!» «Фиксер, который дал наводку, занимается исследованием киберпсихоза. Могу ей позвонить, попросить за тебя», — предлагает Ви и нервно сглатывает, глядя на него снизу. Она без понятия, насколько успешны эти разработки, удалось ли найти лекарство и есть ли прогресс, но если та может помочь, пусть немного, то уже хорошо. «Очередные колёса. Ха. Прошлые же охуеть как помогли», — в голосе слышна заметная дрожь. Только не ясно, чувак сейчас разорётся или расплачется. Наверное, он и сам не уверен. «Она пробует новый подход-». «Так ты предлагаешь мне стать подопытным кроликом? Чтоб кто-то другой поковырялся во мне, а потом выкинул?!» — кричит он, делая шаг к ней. «Всё не так-». «Они все так говорили! И всё всегда было одинаково! Никакой разницы! Все вы одинаковые! Вам лишь бы вскрыть мне череп ради собственной наживы!» «Я помочь хочу!» — хоть и противно слышать свой голос, девушка заставляет себя сказать вслух, чтоб тот услышал и почувствовал искренность её слов. «Я не нуждаюсь в твоей сраной помощи! Ты своё получила, уёбывай! Или тебе за это тоже заплатят? — скалиться мужик. — Бонус за каждый безнадёжный случай, прибавка за каждого психа?!» «Я лишь хочу помочь, — не сдаётся она, касаясь его руки, но тот стряхивает ладонь. — Знаю, ты не веришь мне, и это понятно. Но я правда думаю, что могла бы помочь. Если не хочешь, чтоб я звонила, тогда… тогда могу оставить тебе её номер…» «Просто уходи… Пожалуйста…» — устало выдыхает он, сжимая и разжимая кулаки, и разворачивается спиной. Ви не уверена: удалось ли его успокоить или он в таком бешенстве, что еле себя сдерживает. «Я напишу её номер и оставлю на столе», — предлагает наёмница, чтобы и не давить, но и не бросать его совсем без помощи. Она поворачивается и успевает сделать три шага в направлении стола, когда внезапно слышит треск помех. «Ви!» Девушка резко оборачивается на голос Джонни и видит, как бывший вояка подносит дуло дробовика ко рту, зажимая его зубами. Она кидается к нему. «Нет-нет-нет!» Горло саднит от безумного крика. Глубоко впиваясь ногтями мужчине в руки, Ви изо всех сил рвёт оружие на себя; дуло звякает о его зубы. Тот тянет в ответ, не убирая пальца с курка. Пару секунд, или даже меньше, они перетягивают ствол. Потом раздаётся выстрел, и пуля насквозь прошивает его голову. Содержимое головы брызжет на стены с ободранными обоями и ей на лицо. Кровь, мозги и мелкие осколки черепа. Наёмница замирает, отшатывается назад, спотыкается и падает одновременно с обмякшим телом, приземляясь на ноги трупа. Из огромной дыры в его затылке хлещет кровь. Так она и сидит с раскрытым ртом и трясущимися руками. На языке ощущается тяжёлый привкус железа — кровь. Его кровь заляпала рот. Сгустки серого вещества липнут к лицу, к одежде. Уже не человек, не личность — просто тело с разбрызганными по комнате внутренностями. Она всё-то хотела помочь. Думала, что сможет помочь… «Ну, — Джонни делает долгую затяжку, глядя на неё сверху вниз. — Вот и всё». К горлу подступает горечь, её сотрясает в рвотном позыве и выворачивает на грязный ковёр. Глаза жжёт от слёз, пока желудок опустошает себя. Там ничего и нет-то, кроме ни-колы и желчи, но по крайней мере привкус чужой крови пропал изо рта. Блевотина смешивается с кровью на полу. Ви бьёт крупная дрожь, пока рвёт, по грязному окровавленному лицу катятся слёзы. В отчаянной попытке стряхнуть с себя его… частички она трёт щёки руками, размазывая всё в одно красное пятно. Совсем рядом раздаются шаги. Девушка садится прямее, подтягивает к груди колени и обнимает руками, стараясь успокоиться. Джонни останавливается прямо перед ней. Она поднимает голову, но тот молчит. «Если-, — она вновь осекается. Рокер подозрительно щурится этой заминке. — Если собираешься опять читать мне нотации о том, как я опять всё проебала, то лучше промолчи, ладно?» Ведь так всегда и происходит. Он просто разными способами сообщает ей о том, как она не права, как она всё просирает, как ничего не может сделать как надо, потому что беспомощна. Ви опять пытается утереть слёзы, но делает лишь хуже. Наверное, глупо оплакивать незнакомца. Он не один такой и далеко первый, кто умер у неё на глазах, просто она устала. Устала от тщетных попыток. Устала от того, что не в состоянии помочь так отчаянно нуждающимся в помощи. Смертельно… устала. Носок кожаного ботинка легонько тыкается в ногу, заставляя её поднять голову. Рокер смотрит даже несколько сочувствующе, что ли… Или же это просто жалость. Взгляд обычно резких карих глаз смягчился. «Ты хотя бы пыталась, в отличие от других». «Жаль только, что этого недостаточно…» «Иногда так бывает. Как бы мы ни старались, но всех не спасти, — говорит он. Хотя Ви всегда думала, что в этом и есть весь смысл: пытаться спасти всех. Мужчина смотрит сквозь неё. — И всё, что остаётся, это подняться и продолжать драться». «Знаю… Сейчас встану. Дай пару минут», — мысленно отвечает девушка, кивая. Тут он прав. Плакать бессмысленно. Но ей это сейчас необходимо: посидеть минутку и пострадать. Потом она встанет на ноги и продолжит жить, как и всегда. А пока Ви сидит и шмыгает носом, ощущая, как высыхает на коже кровь. Проходят минуты. Джонни курит, стоя рядом, и молча ждёт. Просто рядом, всегда рядом.