Чувствуешь Солнце?

Внутренности Ви закручиваются в тугой узел всю дорогу до места проведения разведки. Эта пресс-конференция с Ёринобу до сих пор не идёт из головы. Джонни правильно сказал, это всё показуха, что помогло немного успокоиться. Если б она взаправду была так нужна «Арасаке», её бы непременно нашли. Раз у них есть её данные и фото, значит адрес тоже. Ёринобу просто-напросто создаёт вид бурной деятельности по поиску преступников, чтобы выставить отца ничтожеством. И пока все смотрят на неё, никто не обращает внимания на него. Ещё и приписывает связи с какой-то корпой, чтоб сама «Арасака» не выглядела слабой в глазах общественности, но заявляет якобы девушка убила старика, чтобы показать всем, насколько тот был жалок. Как там Горо выразился? Раз его смогла убить какая-то ущербная плюгавая воровка. Тем не менее, её лицо и прозвище засветились в новостях, теперь любой худо-бедно осведомлённый фиксер срастит два и два. Блять, да все, кто смотрит новости срастят. К тому же на той фотке были хорошо видны слуховые аппараты. Такие сейчас редко встретишь, ещё и ярко-синие. Теперь даже в маске по ним её легко можно узнать. Если бы не это обстоятельство, наёмница могла бы отвертеться, сказать, что это какая-то другая Ви. Но теперь это вообще не вариант, а всё из-за той буйной попойки, когда они с Джеки не сумели стряхнуть копов. Хорошо, что на утро их просто отпустили. Капец. Как всегда. Из-за стресса и недостатка сна в висках уже пульсирует зарождающаяся мигрень. Как бы Ви ни была рада, что такое важное дело сдвинулось с мёртвой точки, но уже начинает скучать по своему дивану, тихому гулу телевизора, расслабляющей атмосфере и Джонни под боком. После того случая с Джуди они даже особо и не ругались, хотя всякий раз, стоило забыться и начать говорить вслух, как от него начинало исходить раздражение. Видимо, её голос напрягает его гораздо сильнее, чем она думала… Девушка зевает и полностью откидывается на спинку сиденья в фургоне Горо. Они сидят здесь уже вечность. Сейчас почти утро. Такэмура неотрывно наблюдает за какой-то стройкой и ограждённой плетёным забором и бетонными стенами парковкой. Ви трёт уставшие, воспалённые глаза, пока её напарник сосредоточенно смотрит в старый бинокль. В голове эхом отдаются слова Джонни. Постоянные предупреждения о том, что японцу доверять нельзя, что он бросится на них сразу, как только настанет момент. Нельзя сказать, что Ви прям-таки уверена в обратном. Горо сам сказал тогда Оде, что будь он на его месте, принёс бы их головы хозяевам. Ви своими ушами слышала. Ведь изначально его послали добить её, и, если бы у него не было корыстного интереса — мести или восстановления своего положения — тот бы никогда не опустился до помощи ей. Да, Такэмура её использует. А что, разве Джонни — нет? А все остальные? Пока что они с Горо неплохо ладят… В основном. Конечно, ей его никогда не понять. Ни его ценностей, ни любви к Сабуро Арасаке. Однако она его частенько подкалывает, и тот даже стал подшучивать над ней в ответ. А когда девушка нашла Хелльмана, и ей понадобилась помощь, чтоб перевезти его, Такэмура приехал почти сразу. Хелльман был нужен и ему самому, но есть в бывшем телохранителе что-то такое, что внушает доверие. И кажется, он и правда верит в то, что Ханако им поможет, если план сработает. «Всё, последняя машина уехала. Пойдём», — нарушает тишину корпорат, откладывая в сторону бинокль, и заводит машину. «Отлично». Двигатель оживает, Горо заруливает на парковку и останавливается. Потом выходит из машины, Ви следует его примеру. Вся парковка заставлена каким-то строительным оборудованием и материалами: бетонными балками, поддонами и ящиками. «Идём, — поторапливает японец. Она семенит следом. — Я нашёл хороший наблюдательный пункт. Осталось только туда забраться». Он подводит её к плетёному забору высотой примерно с него. Рядом стоят знаки с оранжевыми надписями «Не Входить». Ви смотрит, как мужчина хватается за верхний край забора, ставит носок ботинка в щель между секциями и использует стопку балок для опоры. Её уставший мозг не сразу понимает смысл слов. «То есть… мы потратили несколько часов моей и без того короткой жизни, наблюдая за этим местом, только для того, чтоб пойти наблюдать в другое?» Тот вздыхает, ставит ногу обратно на землю и поворачивает голову, сурово глядя на неё. «Наверное, я невнятно выразился, — хмурится мужчина. — Я велел забираться, а не жаловаться». Девушка дует губы и недовольно смотрит, как он снова пытается покорить забор, а сама отходит на пару шагов, разгоняется и подпрыгивает, хватаясь за верхушку забора, подтягивает себя и легко перемахивает на другую сторону, ловко приземляясь на асфальт. Затем поворачивается к Горо и видит, что тот ещё в процессе. «Старость — не радость, да?» — с ехидной ухмылкой спрашивает она. Японец кидает на неё оскорблённый взгляд с вершины забора и аккуратно спускается. «Я тебя с собой взял не шутки шутить, — отчитывает Такэмура. Расправив плечи, он уверенно проходит мимо неё. — Теперь туда». Корпорат ведёт её через недостроенное здание. Вдоль стен тянутся промышленные высоковольтные кабели, строительные леса и ржавые тележки с кирпичами. Сколько бы она ни бухтела, но понятно, что корпорат был прав, что столько ждал: здесь ни души. Их шаги разносятся по пустому помещению, строительная пыль щекочет нос, Ви не выдерживает и чихает. Звук отскакивает от голых стен. «Нам очень повезло. Кажется, сегодня здесь никого нет», — бормочет Горо. Его низкий голос расходится эхом по залу. «Нам не повезло — просто мы терпеливо ждали семь часов». «Терпеливо, говоришь?» — с иронией замечает он. Рядом с техническим лифтом работает генератор. Старый самурай открывает раздвижные двери. Ви идёт следом. Лифт тоже не доделан, как и всё здание: двери выполнены из раздвижной железной решётки, экраны в кабинке не подключены и не работают. Однако сам лифт соединён с источником питания, поскольку по-другому на крышу не попасть. Она нажимает кнопку, водя ботинком по грязному полу, и они в тишине поднимаются на верх. Девушка неуверенно переминается с ноги на ногу, теребя шапочку, которую надела, чтобы спрятать немытую голову. Горо с виду спокоен, но тело напряжено: руки скрещены на груди, твёрдым взглядом он сверлит ржавый угол кабинки. Совсем скоро им придётся незаконно проникнуть на территорию «Арасаки» и взломать их собственность. И близко не сравнится с налётом на «Компэки» и тем, что им надо будет провернуть на параде, но гораздо сложнее того, чем Ви обычно занимается. Охраны там будет порядочно. Только… С ней Горо. И это не может не радовать. Да, сама наёмница могла и соскочить, ведь он собирался в одного провести разведку, но она точно без него не справилась бы и собиралась предложить помощь ещё до того, как встрял Джонни. А потому, скорее всего, странно радоваться тому, что японец здесь, он так и так собирался, вопрос был только в Ви. Только от его присутствия ей спокойнее. Такэмура — очень скрупулёзный и дисциплинированный человек, корпоративная выправка вбила в него эти качества. Так что, если она что-то упустит, он это заметит и сделает как надо. В этом вопросе Ви не может положиться на себя и свои навыки, но на него может. Лифт останавливается, двери разъезжаются и взору является город в свете утреннего солнца, низко висящего над горизонтом. На верхнем этаже нет стен, стоят лишь временные заграждения, бетон местами растрескался, всюду разложены стройматериалы, впереди ржавая лестница, ведущая ещё выше. Горо решительно выходит из лифта, Ви следом. С высоты открывается хороший вид на мерцающий неоном Найт Сити, на который падают первые тёплые лучи солнца, встающего из-за холмов. «Я бы сказал, что отсюда красивый вид, если…» — голос корпората в тишине звучит подобно раскату грома. Тот уже поднимается по ступеням. «Если?» «Если бы было на что смотреть». Она поднимается за ним по второму пролёту и через перила смотрит вниз, на дорогу, по которой даже в столь ранний час едут машины. Всё озаряет оранжевый солнечный свет. И чем выше Ви поднимается по лестнице, тем теплее становится. «Вы так не любите Найт Сити?» «Хм. Наверное, я просто слишком скучаю по дому». «Как мне это знакомо», — девушка тихо хмыкает размышляя. Она сама в городе меньше года. Можно ли назвать это место домом? Несомненно, Ви порой тоскует по природе, долгое время дорога была ей домом. Не раз она пыталась искать клочки природы среди бетонных джунглей, не так давно жаловалась Джуди на город, расстроенная отношением жителей к парку. Да блин, она всё время в этом городе на что-то жалуется. Так не хватает бескрайних полей, живописных пейзажей, запахов леса, мягкой травы под ногами, звёзд в небе. И тем не менее Горо несправедлив. У неё самой нет такого отвращения к Найт Сити. Виды тут красивые, особенно ночью, когда всё сверкает огнями. Вывески за окном квартиры заменили ей звёзды. Да, они искусственные, но сияют-то так же ярко. На кипящих жизнью рынках смешиваются и сливаются различные культуры и традиции. Город грязный и громкий, суматошный и неугомонный. Иногда Ви от него устаёт, а иногда в самый раз. Джеки уверял, что со временем она ко всему привыкнет: и к шуму, и к вони. И порой кажется, что он был прав — так и вышло. Хотя, пожалуй, с вонью так и не свыклась. «Ладно. Ты ищи слабые места и бреши, а я подумаю, как лучше провести диверсию. «Арасака» не должна ничего заподозрить. Мы должны отвлечь их внимание, а не вызвать весь огонь на себя». Горо поднимается на самый верхний уровень. Обходя мешки с цементом, он ведёт её к хлипким оранжевым перилам, ещё мокрым после дождя. Наёмница делает глубокий вдох и осматривает их цель: промышленный парк «Арасаки» отсюда видно как на ладони. Периметр огорожен высоким толстым забором. На каждом здании комплекса красуется название корпы: и на главном, и на тех, что поменьше, разбросанных по территории. Из некоторых труб идёт густой дым. Три огромные спутниковые тарелки нацелены в небо, тут и там припаркованы бронированные машины. «Слева у тебя будет лучше обзор, — говорит японец, опираясь на ограждение справа от неё. — А я попробую отсюда. Надеюсь, в этот прицел ещё что-то видно. Ну, ты готова?» Ви облокачивается на мокрые перила и смотрит на него: на правую половину лица собеседника падает солнечный свет, окрашивая кожу в золотистые тона, выхватывая в его тёмных волосах тёплые блики, так резко выделяющиеся на фоне редкой седины. Она прочищает горло и собирает в кучу разбредающиеся мысли. У них ушло несколько часов, чтобы попасть сюда, а ещё нужно провести разведку. Значит они пробудут тут ещё долго, неплохо бы заказать еды, якитори уже давно переварилось. «Похоже, мы здесь засели. Может, закажем пиццы?» «Еда на вынос? — морщится тот, словно ребёнок, которому предложили отварных овощей. — Нет, хватит». «Да вы гурман». Из её груди вырывается смешок. Еда в Найт Сити понравилась Ви с самого первого дня. Периодически у них с кланом бывали хорошие дни: они жарили на костре зефирки, обкрадывали фуры с едой или магазинчики, крали урожай с полей. Однако чаще всего рацион состоял из подножного корма и того, что долго и легко хранится. Время от времени она ностальгирует по приготовленной на костре похлёбке, консервам и жаренным на костре бутерам из двух печенек с прослойкой из шоколада и зефира. А здесь, в городе, такое разнообразие вкусов, и всё так доступно. Конечно, в целом это всё пищевой мусор, но съедобный же. «Если бы у меня было время и свежие продукты, я бы сделал онигири с треской. Или с жареным лососем». Естественно, Горо привык к настоящей, качественной еде, приготовленной из экологически чистых продуктов, которые нынче сложно достать без денег или связей. То, что Ви считает праздником живота, было для него нормой жизни. В этом они с Джонни схожи. Тот тоже постоянно ворчит по поводу жратвы, в его время натуральной еды было больше. Надо же, полные противоположности, но в чём-то они согласны. «Нет, — продолжает японец после затяжной паузы. — Даже лучше — с умэбоши. Ммм. Это любимая закуска Арасака-сама. Простая, вкусная и питательная». Ви старается не закатывать глаза при упоминании любимого хозяина Такэмуры и быть понимающей, но не может подавить внутреннее отвращение от одного только имени. Как может кто-то с таким теплом отзываться о человеке, угробившем столько жизней ради выгоды? Сложно представить Горо на кухне, ведь он работал телохранителем, вряд ли подобное числилось в списке его обязанностей. Мужчина как-то упоминал, что его отец был поваром, ещё во время их разговора в «Дайнере Тома». «Я однажды застал его, когда он что-то гордо жевал. Это был протеиновый батончик», — рассказывает корпорат, улыбаясь воспоминаниям. С ним было бы гораздо интереснее, если б не этот его арасаковский кинк. «Да неужели?» — отрешённо спрашивает Ви жестами, хотя самой плевать, что там жевал этот Сабуро Арасака, пока выжимал все соки из людей ради своих миллиардов. «Солдатская еда, — с обожанием в глазах и голосе сообщает тот, с каждым словом становясь для Ви всё менее привлекательным. — Ну ладно, хватит об этом, а то нам захочется есть». «Точно, давайте начинать», — отвечает девушка. Хотя весь аппетит пропал, пока она слушала, как японец посмертно осыпает комплиментами своего начальника. Девушка переключает внимание на промышленный парк и сканирует пролегающий над дорогой мост, занятый охраной. «Есть мост, но он охраняется». «Пойдём туда, если другого пути не будет». «У стены есть трансформатор», — сообщает она, осматривая внушительных размеров ящик со стороны тротуара. На него можно будет забраться и перелезть, а лазить Ви умеет. «По нему можно залезть наверх. Весьма неплохо». «Я вижу что-то похожее на технический тоннель», — вот это ей по душе, по нему можно пробраться незаметно. Если только там не полно охраны. «Возможно, он ведёт к складам». Она переключается на здания поменьше, из одного из них торчит антенна: «Антенна. Скорее всего, центр системы безопасности там». «Подходит для саботажа!» — восклицает тот как-то даже чересчур легкомысленно. Этот его тон веселит наёмницу. «Замаскированные турели у ворот» — отмечает она, сканируя охраняемые въезды. «Крайняя мера. Я не хочу здесь погибнуть». «Это точно, — Ви замечает периодически въезжающие и выезжающие фургоны. — Грузовики подъезжают регулярно…» «Может, угнать один…?» Возможно, но учитывая недавние новости, есть риск, что её узнают на воротах. К тому же, как потом остаться и незаметно проскочить мимо охраны, стоит ей сыграть свою роль, «доставив товар». Это выполнимо, но вариант не самый простой. «Я пока ничего не исключаю… Подождите, кажется, там кто-то психует…» «Охранник? Здесь я тебе не помогу. Я не знаю местных порядков». Она еле сдерживает смешок. Неужели японец и впрямь ожидал, что она всерьёз интересуется проблемами какого-то охранника и заставит его их решать. Ви проходит взглядом по парковке и замечает огромного и устрашающего меха, патрулирующего периметр. «К’со, — ругается Горо, видя то же, что и она. — С ним лучше не шутить». «Да, не хотелось бы ему попасться… А видите вон те трубы между зданиями?» «По ним можно пролезть внутрь». «Может быть…» «Видишь три большие тарелки? — радостно говорит мужчина до того, как она успевает просканировать спутниковые антенны. — Можно попробовать создать помехи в сигнале… Начнётся хаос». Ви ухмыляется. Похоже, Горо отлично проводит время. Мужчины в любом возрасте остаются немного детьми. Девушка ещё пару раз осматривает парк, но не находит ничего интересного или полезного. «Не знаю, вроде больше ничего такого». «Нам больше и не надо — мы узнали всё, что хотели». «Так что, идём?» «Хм. Ты так же говорила, когда шла в «Компэки Плаза»? — намеренно это было сказано или же нет, тем не менее фраза бьёт прямо под дых. От упоминания того дня Ви вся напрягается и закусывает губу. — Я хочу убедиться, что мы не упустили ни одной детали. Давай немного подождём здесь. Если не случится ничего необычного, тогда и пойдём». «Разумно. Тогда устраивайтесь поудобнее, будем ждать». Поскольку конструкция перил позволяет, она садится на край крыши, свешивает ноги вниз и прислоняется лбом к перекладине. Мокрый металл приятно холодит кожу. Ви не сводит глаз с промышленного парка, наблюдая, как на его территории копошатся корпоратские крысы. Они смотрят в относительной тишине. Такэмура предельно сосредоточен, а наёмница всё сильнее клюёт носом, доносящийся снизу городской гул прекрасно убаюкивает её измотанный организм. В ночь после самоубийства ветерана она плохо спала, а потом немного прикорнула на диване у Джуди, но и в тот раз отдохнуть не дали тревожные сны, полные воспоминаний. И вот пошли уже третьи сутки без нормального сна: всю ночь они с Горо наблюдали за стройкой, чтобы потом с места стройки наблюдать за промышленным парком. Так проходит пара часов. Борясь с сонливостью, Ви достаёт телефон. «Что ты делаешь?» «Пицца», — объясняет она одним словом. Может, хотя бы еда прибавит сил. «Агх». «То есть вы не будете?» «Я, кажется, выразился предельно ясно». «Супер. Значит, могу заказать всё, что хочу…» — Ви высовывает язык и выбирает в приложении пиццу с курицей и грибами, и дополнительным перцем и луком, раз на то пошло. «Заказать?! Ты с ума сошла?» Она поднимает глаза к небу: «Сомневаюсь, что доставщик подрабатывает шпионом «Арасаки». Ничего страшного». «К’со…» — чертыхается японец. А пальцы девушки зависают над гриссини и крылышками. Урчащий от голода желудок хочет заказать всего и побольше. В итоге она сдаётся, добавляет их к заказу и оформляет. Горо сидит мрачнее тучи, на хмуром лице пролегли глубокие морщины. Такое ощущение, что Ви его подбешивает. Но никто не виноват в том, что организм требует еды. Возможно, тогда и голова перестанет болеть. Проходит ещё какое-то время, и на телефон приходит сообщение о том, что курьер прибыл. «Сейчас вернусь». Корпорат со вздохом закатывает глаза. Наёмница встаёт и тащится к лифту. Спускается вниз, бездумно просматривая ленту в телефоне, чтоб скоротать время, пока кабинка едет на первый этаж. Она идёт на улицу тем же путём и видит озадаченного курьера, глядящего то на адрес в программе, то на недостроенное здание, а потом и на приближающуюся наёмницу. Ви перелезает через забор и подходит к нему. «Ви?» «Это я». «А… Тебе разве туда можно?» «Полтинник говорит, что да». «Точно, да… Конечно можно, тебе везде можно», — охотно соглашается тот, когда Ви переводит ему пятьдесят эдди на чай, и отдаёт ей заказ. «Вот спасибо, — руки заняты и жестами говорить не получается. Парень изучает её лицо и подозрительно щурится. — Что-нибудь ещё?» «Где-то я тебя видел…» «А, не. У меня просто лицо такое: всем кажется знакомым», — отмахивается она, разворачивается и пялится на решётку, пытаясь решить, как перелезть с полными руками коробок и ничего не уронить. «Стой! Погоди! Вспомнил. Это не про тебя в новостях говорили, типа ты пришила Сабуро Арасаку?» «Полтинник говорит, что нет». «Да, точно, лицо-то совсем другое». «Я сразу так и сказала», — она переводит ему ещё полсотни. Эта пицца обходится всё дороже и дороже. Очевидно, весьма довольный сотней чаевых курьер садится в машину и выезжает с парковки, оставив Ви одну решать задачу с транспортировкой еды. Наёмница осторожно взбирается на груду балок, крепко прижимая стопку коробок к груди, и перепрыгивает на ту сторону. По-любому при приземлении там всё перевернулось и размазалось по стенкам, но как минимум ни из контейнеров, ни из рук ничего не выпало, а это уже хорошо. Она возвращается на крышу. Ботинки гулко стучат по металлической лестнице, когда Ви поднимается на их с Горо импровизированное место засады. Ронин никак не реагирует на её возвращение, лишь слегка хмурит брови. «Вот и я, — говорит она, ставя коробки на мешки с цементной смесью. — Курьер передавал привет от Ёринобу». «Не смешно, Ви». Девушка с улыбкой пожимает плечами и начинает открывать контейнеры. От запаха плавленого сыра желудок громко урчит. Она достаёт напитки — ещё холодные, только из холодильника — и берёт оттуда бутылку воды. Протягивает её Такэмуре, но тот не смотрит, так и стоит спиной к ней и глядит на комплекс. И как у него ещё в глазах не зарябило? «Вот». «Я же сказал, что не буду», — отвечает тот, даже не оборачиваясь. Ему не интересно, что Ви ему предлагает. В ответ на его упрямство она возводит глаза к небу и пару секунд просто втыкает ему в спину. А потом прижимает холодный бутыль к затылку мужчины, в том месте, где волосы выбриты под ноль. Тот вздрагивает от холода и неожиданности. «К’со, что ты де-?» — он было поворачивается, всем видом выражая недовольство, но осекается на полуслове, заметив протянутую бутылку. «Мы несколько часов сидим на солнце. Я подумала, вы хотите пить». «Благодарю», — соглашается японец, глядя в пол, словно ему неловко, а потом забирает у неё воду. Ви лишь весело усмехается и возвращается к своей еде, присаживаясь на один из мешков. Она думает, что Горо примется за прежнее занятие, но, к удивлению, тот подходит к мешкам и садится перед открытыми контейнерами. От внимания девушки не ускользает взгляд, которым он окидывает еду: слишком голодный для человека, столь пренебрежительно отзывавшемся о фастфуде. Сама она уже отхватила большой кусок пиццы и с аппетитом уплетает. Джонни с Горо могут сколько угодно жаловаться на городскую жратву — с чем-то Ви даже согласна: настоящая еда вкуснее и полезнее — но иногда, тем более с голодухи, даже всякий шлак кажется божественно вкусным. «Если передумали — присоединяйтесь, — одной рукой предлагает она, жуя расплавленный сыр с куском синто-курицы. — Только жаловаться запрещено. Я ж не знала, что вы тоже будете, когда заказывала». Корпорат с сомнением осматривает еду, но в итоге берёт себе кусок пиццы, откусывает маленький кусочек и кривится, однако жевать не перестаёт. «Есть можно, да же?» — спрашивает наёмница, уже заранее зная ответ. «Отвратительно, но я умираю с голоду». «Зато прочувствуете дух Найт Сити, — шутит она, откусывая очередной кусок. — И часто вы готовите? Вы говорили о еде со знанием дела». Он с отсутствующим видом смотрит на горизонт. Ви уже и не ждёт ответа, но, прожевав пиццу, Горо вновь её удивляет. «Да. Я с раннего детства помогал отцу на кухне. Он научил меня всему: в чём ценность семейной трапезы, как она сплачивает родных. А ты умеешь готовить?» «Раньше часто готовила, — признаётся Ви, пытаясь осмыслить своё отношение к готовке. — И супы, и рагу тушила на костре. У меня даже была переносная буржуйка, а мама готовила на печке подруги. Но я уже давно не готовлю». «Почему?» «В моей квартире нет кухни», — она пожимает плечами и доедает свой кусочек пиццы. Квартирка ничего, Ви нравится, а за такую цену — вообще песня, ведь были варианты гораздо хуже. И всё-таки есть в ней пара недостатков. «Досадно». «Да, так и живём… Если я когда-нибудь буду зарабатывать столько, чтоб снять что поприличнее, кухня будет второй в обязательном списке». «А первое?» «Ванна, — сообщает девушка и улыбается, стоит бровям мужчины взлететь вверх. — Сейчас у меня только душ, но настанет день, когда я смогу набрать полную ванну горячей воды и лежать там, пока не расквашусь». «Как мало тебе нужно для счастья…» Ви вновь пожимает плечами. И не поспоришь. Для него это, должно быть, обычное дело, но для неё ванна — это верх роскоши, особенно, если ванна хорошая и просторная. Всё детство она мылась из ковшика, позже клан разжился переносным походным душем, но вода в нём быстро заканчивалась, поэтому надо было действовать оперативно. Иногда они натыкались на озёра или речки, и вот это было похоже на ванну. Но в основном девушка всегда ходила грязная и потная. Когда она стала сама по себе и начала чаще останавливаться в мотелях, появилась возможность мыться так долго, покуда есть горячая вода в кране, и не бояться получить за это нагоняй. Вот только лежать в ванной Ви на тот момент ещё не доводилось. Если в мотелях и было сие чудо сантехники, то, как правило, состояние было настолько запущенным, что стоять страшно было, не то что садиться. Либо напора было недостаточно, чтобы наполнить ванну. А потом она наткнулась на Сабрину. Это было первым настоящим домом после лагерей кочевников. И там была ванна, красивая, большая с выстроенными в ряд душистыми флакончиками. Они в итоге залезли туда вдвоём, и тогда Ви влюбилась в это ощущение: когда жар от воды согревает до самых косточек, и пузырьки в воде щекочут невероятно чистую вкуснопахнущую кожу. Бог знает сколько они сидят так, в тишине, и едят, хотя Горо морщит лицо при каждом укусе. По крыше гуляет лёгкий ветерок. Наёмница берёт банку спанки-манки и открывает. Из отверстия поднимается шипучая сладкая пена и выливается из жестянки, заливая ей руку и кофту, отчего кожа становится липкой. «А, чтоб тебя», — злится Ви на банку. На лице корпората появляется едва заметный намёк на улыбку. «Оно к лучшему. Эта дрянь тебя убьёт». «Я точно знаю, что меня убьёт, и поверьте, это не энергетики». Девушка раздражённо поднимает глаза к небу и делает глоток из банки; сладковато-мятные пузырьки щиплют рот, в горле начинает першить. Она кашляет, газировка жжёт слизистую, а в глотке будто что-то застряло. Внезапно резкая боль пронзает череп, приторно-сладкий привкус во рту сменяется вязким металлическим. Энергетик едва не выплёскивается обратно через нос, Ви кашляет и давится, прижимая руку к губам. По ощущениям в горле застряла бритва, перед взором пляшут чёрные пятна и разноцветные всполохи. «Ви!» — зовёт Такэмура, но в тоне нет беспокойства, скорее, оживление. Она отнимает руку от губ, на ладони красуются красные капли. «Что?» — спрашивает она, вытирая кровь о джинсы. Хоть бы Горо не заметил. «Смотри. Не делай резких движений. Ты видишь? Кот», — он говорит тихо, но возбуждённо. Девушка следит за его взглядом. Несмотря на то, что перед глазами рассыпаются голубые помехи, хорошо видно очертания кота, сидящего на бетонной перекладине. На секунду даже кажется, что это Нибблс явился отомстить за вчерашнее купание. Кот такой же лысый с сероватой шкуркой, тёмными лапками и мордочкой. Сидит, лениво машет хвостом и урчит, нежась на солнышке. Только вроде у этого ушки поменьше и морда чуть темнее. «Милый». «Это первое животное, которое я вижу в Найт Сити. Кроме тараканов, конечно», — говорит Горо. Котик тихо мяукает. «Да, их совсем немного осталось. Бедняга, такой худой». «Может быть, это бакэнэко?» «Бакэ…нэко?» — она пробует новое слово на вкус. Только что оно означает? «Кот-призрак. Он приносит несчастья и может возвращать к жизни умерших». Ви неопределённо мычит, она уже слышала, что коты считаются предвестниками беды, особенно чёрные, просто никогда об этом не задумывалась. Но никогда не слышала, чтоб их как-то связывали с тем миром или со способностью воскрешать… Интересно. И что ещё интереснее слышать это от Горо. Кто бы мог подумать, что он суеверный человек. «Верите в духов?» «Благодаря биочипу ты говоришь с тем, кто давно умер. Это уже не вера, это факты». «И не поспоришь, — уступает наёмница. Джонни и есть призрак, просто представляет собой набор данных, а не отпечаток души. — Вполне может быть». «Моя бабушка знала много разных историй о кицунэ, каппа и как раз о бакэнэко». Ви искренне улыбается в ответ на это маленькое откровение. Японец отрешённо глядит в пространство. Его детское воспоминание неожиданно отозвалось в сердце и вызвало волну собственных: как она вечерами в багажнике фургона вслушивалась в каждое мамино слово, а позже, когда маленькая Айден уже не могла слышать, та писала для дочери на бумаге, рисовала рядом картинки и показывала жестами. «Моя мама тоже знала много историй. Рассказывала нам о чёрных псах, обезглавленных всадниках и банши, — Ви с трудом сглатывает. — Скучаете по дому?» Вновь она не ждёт ответа, думает, что старый ронин закроет тему и не станет откровенничать. В тот раз, в машине, обычное «как дела?» Горо воспринял в штыки. Однако сегодня он необычайно разговорчив, в своей манере, конечно. Корпораты всегда представлялись ей скрытными, двуличными лжецами, чьим словам верить нельзя. Но он таким не кажется. До открытой книги ему далеко, но Такэмура оказался гораздо более искренним, чем она предполагала. Учитывая, с каким каменным лицом он стоял в их первую встречу, мужчина виделся Ви холодным и жестоким человеком, но всё чаще сквозь серьёзный фасад просачиваются эмоции: раздражение на неё, восхищение Сабуро, ненависть к Ёринобу и, гораздо реже, нотки воодушевления или юмора. И нет ощущения, что японец вытаскивает из себя воспоминания клещами, напротив — охотно ими делится и, разумеется, без обиняков говорит ей, что думает. И хотя ценности в жизни у них разные, и Джонни уверен, что он их предаст, девушке почему-то всегда казалось, что Горо довольно открытый. «Глупый вопрос, — глядя в даль, отвечает тот и наклоняется чуть вперёд, опираясь локтями на колени. — Я родом и трущоб Чибы-11. Когда-то я твёрдо решил оттуда вырваться и… Что ж, со временем всё плохое забывается. Остаётся только тоска по беззаботному детству». Уже в который раз день, Ви кажется, что он говорит откровенно, несмотря на то что не вдаётся в подробности. Тем не менее, бывший телохранитель беспокойно ёрзает, словно ему трудно это вспоминать, что говорит об открытости и уязвимости перед ней — почти абсолютной незнакомкой. Наёмница пытается представить уверенного в себе корпората маленьким и напуганным, бегающим по трущобам, слушающим бабушкины сказки, помогающим папе на кухне. До сих пор она знала лишь то, как низко ему пришлось пасть после смерти Сабуро, и только сейчас она начинает понимать, как высоко Такэмура сперва сумел подняться. Интересно, был ли он в молодости похож на Джеки? Оба выросли в неблагополучных районах и провели детство на улице, оба рвались выбраться. Только Джеки погиб раньше, чем осуществил мечту, а Горо выбрался, но только чтоб скатиться назад. «И каково было там расти?» «Я помню химическую вонь от канала, где мы детьми стирали рубашки, — рассказывает он, переводя взгляд на неё. — Иногда по трущобам проезжали транспортёры. «Арасака» отбирала детей, но только чистых». У Ви сердце сжимается, когда приходит понимание, как он оказался на вершине, как стал тем, кто сейчас перед ней. Его завербовали, как и других таких же отчаявшихся детей, готовых на всё, лишь бы выбраться из нищеты и выжить в этом жестоком мире, не разбирая, от кого исходит помощь и чем придётся за неё расплачиваться. «И вы были одним из тех, чистых…» «Когда выбрали меня, я почувствовал себя счастливчиком. Армия дала мне всё. Я начал соблюдать дисциплину, а когда сумел отличиться, ещё и получил образование». Он рассуждает об этом, как о настоящей удаче, спасении от прошлой жизни, но не видит, что его эксплуатировали, поскольку тогда это ощущалось избавлением от нищеты. Вот только именно из-за «Арасаки» и существуют такие места, как Чиба-11. Они могли бы сделать жизни людей лучше — ресурсы есть — и тем не менее выбирают оставить всё как есть. Потому что довольных жизнью людей трудно эксплуатировать, им нечего предложить. А голодные оборванцы сделают за тарелку супа всё, и власти это прекрасно знают. «А как вы стали телохранителем Арасаки?» — она не произносит его имени, горло всё ещё дерёт после приступа, к тому же ком стоит в горле от злости на мир, в котором они выросли. Такие же вербовщики отирались в исправительных учреждениях для несовершеннолетних, подбирали детей, вроде Джонни и Керри, поскольку понимали, что те согласны на всё, только бы сбежать. Скармливали им ложь о служении высшей цели ради страны, читай: корпы. А потом использовали детей в роли пушечного мяса, чтоб защитить свои вложения. «У меня были самые высокие баллы в академии, потом служба в спецназе, а Арасака-сама умел видеть в людях талант». «Любовь с первого взгляда?» — шутит она, а у самой камень на сердце. Он не хочет видеть. Считает Сабуро своим спасителем и не осознаёт, или ему просто нет дела до того, что по вине «Арасаки» весь его выбор в жизни сводился либо к службе в корпоративной армии, либо к смерти в трущобах. «Он бы не стал самым влиятельным человеком в мире, если бы чутьё не помогало ему принимать верные решения. Перед ним стояла сотня претендентов… Арасака-сама взглянул в глаза каждому и выбрал из них того, кто будет служить ему лучше всех». Противно от того, как Горо восхваляет Сабуро. Одержимого властью диктатора, практически уничтожившего весь мир из-за неистового желания всё контролировать. Того, кто отбирал у людей их самую суть и складывал сознания в дьявольскую картотеку, выжимая из них всю информацию. Того, кто считал всех ниже себя и безбожно использовал для собственной выгоды. Человека, настолько помешанного на всемирном господстве, что его собственный сын был вынужден избавить мир от него. А Такэмура воспевает его, словно святого. «Вы делали то, что должны были», — Ви не знает, что ещё сказать. Японец ухватился за первую протянутую руку, поскольку видел в этом свой единственный шанс на спасение, на то, чтобы стать кем-то в этой жизни. Мужчина щурит глаза, взгляд становится острее. «Я чувствую, что ты меня осуждаешь, — медленно произносит он. — У тебя нет на это права. В отличие от тебя и твоего друга Уэллса, я не пытался получить всё сразу и не искал лёгких путей». Девушка возмущённо раздувает ноздри и сжимает челюсти, внутренности стягивает в тугой узел. Хочется взять обратно всё то хорошее, что она когда-либо говорила или думала о нём. Ви вскакивает с места, одну руку запускает в волосы, другой хватается за перила; глаза жжёт. Она не поворачивается, не может сейчас на него смотреть. Всю симпатию как ветром сдуло одной только фразой. Это у него нет права. Нет права говорить такое. Такэмура, может, и начинал, как она с Джеки, но в корпе ему хорошенько промыли мозги. Лёгких путей? Сука, лёгких путей. Этот хер больше полжизни провёл в тепле под крылышком Сабуро, ел настоящую еду и наслаждался всеми прелестями жизни, доступными одной только корпоративной верхушке. И смеет говорить ей, что они искали лёгкий путь. Интересно, сколько ночей он провёл в пятизвёздочных отелях и как часто обедал в шикарных ресторанах, пока они с Джеки спали на одноместной кровати, питаясь за счёт его мамы, когда не могли найти работу. Сколько раз он вместе с Сабуро летал на люксовых шаттлах по делам хозяина, пока Ви истекала кровью после ножевого ранения в Пасифике, а по дороге к Вику думала: выживет или умрёт из-за заказа, за который получила три сотни. И сколько времени провёл за готовкой онигири с настоящим лососем или с умэбоши для своего ненаглядного хозяина, а тем временем они с Джеки зачищали логова Мусорщиков и доставали простых людей из ванн со льдом, задыхаясь от смрада смерти. И это, по его мнению, лёгкий путь? Пиджак считает себя лучше них. Думает, кровь на его руках чем-то отличается. Считает, что, пока он занимался делом, они с Джеки страдали хуйнёй, а потом решили срубить халявного баблишка. «Вообще-то, я не осуждала, — в итоге говорит Ви, глядя под ноги. — А вот вы как-то слишком быстро осудили нас с Джеки. Я о своих преступлениях знаю, но не надо делать вид, будто ваша совесть чиста». «Ни у кого нет чистой совести. Важно, ради чего пришлось ей пожертвовать», — отвечает японец ей в спину. Наёмница разворачивается лицом к нему, подтягивается на руках и садится на узкие перила, грозно глядя на корпората; ветер обдувает спину. В таком положении она нависает над ним и смотрит на мужчину свысока. Так же, как он только что смотрел на неё. «Ну и ради чего вы ей пожертвовали? Просветите меня, Горо! С хера ли вы решили, что чем-то лучше меня?!» «Арасака» дала мне то, чего я бы нигде не нашёл, — японец отрывает глаза от трещин в бетоне. — Ценности, ради которых стоит жить. И это самое главное. Ты мараешься ради денег. Я — во имя принципов». Вот, значит, оно как. Дело в его блядских принципах и чести, которые вбили в него на службе в корпе. Он считает, что благороднее пачкать руки ради главы корпорации, нежели ради выживания. «А кто заработал на ваших ценностях? На вашей чести, на ваших сраных принципах? Кому выгодна кровь на ваших руках? Вам это всё внушили, чтобы вы стояли на страже «Арасаки» и её гигантских прибылей. Я лишь пытаюсь выжить, а вы помогаете богачам богатеть». «Корпорациям нужны деньги и ресурсы, чтобы поддерживать порядок. Иначе кто станет нами править? — перед глазами мельтешат помехи. Джонни появляется сбоку на бетонной перекладине рядом с котом, потом ложится на спину и закидывает руки за голову. — Коррумпированные политики? Массы, приросшие к визорам? Циники и нигилисты вроде тебя?» «Мне-то откуда знать? Я не собираюсь править миром. Но, может, тем, кто стоит у руля, стоило, не знаю, больше печься о судьбах простого народа, чем о своём богатстве. Хотя не, это же бред!» Горо качает головой: «Ты бездумно выступаешь против корпораций, их мира, их порядков, но не предлагаешь взамен ничего стоящего». «Я не знаю, как исправить ситуацию в мире, но точно знаю, что то, как сейчас — это ненормально. Оглянитесь, — Ви взмахивает руками. — Этот город, так вам противный, построили корпы. Такой порядок им нравится». «Ты показываешь мне грязные улицы, как будто ничего другого в мире нет. А как же миллионы работников, которым «Арасака» даёт защиту и средства к существованию?» «Вы действительно так глупы, что думаете, будто в жизни должны быть только эти две крайности?! — горло саднит. Такое чувство, что его снова заливает кровь. Ви тянет за прядь. — Или записывайся на службу в корпорацию, или подыхай в канаве. Так не должно быть! Но им это выгодно. Выгодно, чтобы были такие места, как Чиба-11, где можно вербовать нищету. Им так угодно. Вот это вот всё. И вас они не спасли, Горо. Они сели вам на шею, а вы и рады». «Передо мной открылись возможности, о которых я и мечтать не мог…» «А как же другие дети? Которые были не такими чистыми? — от этих слов японец заметно напрягается. — О них вы подумали? Что им приходится делать, чтобы выжить? Или вы и к ним относитесь с презрением? Хотя вы ничем от них не отличались, разница была лишь в толщине слоя грязи». Она замолкает, наблюдая, как Горо стискивает зубы, заламывает руки, но молчит. Возможно, глупо так думать, но Ви надеется, что хоть на секунду заставила его пораскинуть мозгами. «Я лёгких путей не искала и не выбирала такую жизнь, но другой я не знаю. Я умею выживать только так, за мной же транспортёры не приезжали, — девушка рассерженно дёргает плечами. — Да и меня всё равно бы не взяли — чистой я никогда не была». Корпорат тяжело вздыхает, отводя глаза и качая головой. Она очень надеется, что сумела донести до него хоть что-то, вынудила задуматься. Ви не уверена, насколько удалось выразить словами свои мысли, просто вышла из себя и старалась донести свою точку зрения. Такэмура должен понять, что не обязана жизнь делиться лишь на два пути. Вот только почему-то кажется, что до него уже не достучаться — мозги были промыты как следует. И как бы порой ни казалось, что они заодно, для него Ви всегда будет плюгавой воровкой, не больше, чем просто грязью на ботинках. «Иногда мне хочется стать кочевником, — ни с того ни с сего заявляет Горо. Уголки его губ ползут вверх. — Убежать от этого мира, забыть обо всём». От столь неожиданного признания у наёмницы чуть не вырывается смешок. Она помнит, каким мечтательным взглядом японец разглядывал клан Альдекальдо. Городские всегда видят кочевников не так: либо погаными паразитами, либо беззаботными мятежниками. Люди привыкли романтизировать кочевую жизнь, считая, что те свободны. На деле всё куда сложнее. Ви как никто другой знает каково это, когда тебе никуда не деться от семьи — тогда лагерь становится не прибежищем, а тюрьмой. Однако она решает не развеивать его иллюзии. Вообще-то, кочевая жизнь могла бы пойти ему на пользу. Сняла бы те корпоративные шоры, дальше которых он не видит, и позволила увидеть мир другими глазами. «Ещё не поздно», — она переключается на жесты, поскольку уже устала спорить. «Как это у вас говорится… Старого учить — что мёртвого лечить». Ви закатывает глаза: «Ерунда. Заправляете полный бак и едете куда глаза глядят, без оглядки. Всё просто». Горо не может спокойно усидеть на месте, то ли на него так давит тишина, то ли её слова. «Знаешь, о чём я думаю?» «О чём?» — спрашивает девушка, а сама уже готовится к новому спору. «В тот день в «Компэки» мы оба потеряли близких нам людей. И мы с этим не смирились, поэтому всё время спорим, ищем ссоры». «Наверное, — она соглашается, жуя язык. — По правде, было больно слышать, как вы говорите про Джеки… для меня это как красная тряпка. Для вас он был просто вором, но… он был хорошим человеком. Одним из лучших…» Японец опять беспокойно ёрзает, глядя то на неё, то на пол под ногами, нервно потирает ладони, будто бы собирается с мыслями. «Я хочу рассказать тебе ещё кое-что… — заговаривает он спустя время. — Это касается Уэллса…». «А что с ним?» — подозрительно щурясь, спрашивает Ви. Пока не ясно, в чём дело, но предчувствие нехорошее. «Когда я пошёл по твоему следу, остальные поехали искать Уэллса. Они забрали его тело». «Что? — хрипло переспрашивает она, лихорадочно осмысливая его слова. — Нет-нет. Я… Я отправила его к матери, чтобы… чтобы она могла его нормально похоронить. Нет…» Девушка трясёт головой, как будто от этого слова Горо перестанут быть правдой. Она попросила Деламейна отвезти Джеки домой. Мама Уэллс уже наверняка его похоронила как положено. Ведь… А как Ви может быть уверена? Она же не говорила с его мамой, а потому ничего не знает. Просто предположила, вообразила, что всё было именно так. Нет, нет, нет. Верится с трудом. Сложно представить, что он всё время был там, в этом жутком месте, где Джонни провёл полвека, и которое так хочет уничтожить. Она и сама чувствовала прикосновение этой усыпляющей холодной бездны и липкий страх. Джеки может быть… «Машину перехватили», — объясняет тот, не глядя на неё. «Зачем?! Зачем он им? Он же уже был…» «У «Арасаки» есть способ… получать информацию даже от мёртвых, — Такэмура смотрит ей в глаза. — Не спрашивай. Я знаю немного, но мне говорили, что для этого используют программу «душегуб». Они могут извлечь из тела Уэллса энграмму. Повреждённую, неполную, но всё-таки энграмму». Они сняли копию с сознания Джеки тем же способом, что и с Джонни, осквернили его тело… Это значит, что Джеки должен быть в «Микоши»… именно там хранят все энграммы. Он всё это время был там. «Ёбаные суки», — рокер впервые подаёт голос с момента появления. Ви трёт покрасневшие глаза, чтоб смахнуть непрошеные слёзы. «Куда они поместили его конструкт?» — нужно спросить, быть может, бывший корпорат в курсе, где «Микоши» и как туда попасть. «Этого я не знаю». Так она и думала. Бесполезно. «Почему я узнаю об этом только сейчас?» — голос дрожит, нижняя губа тоже подрагивает — она вот-вот расплачется. Джеки всё это время сидел в арсаковском аду, а Ви ни сном ни духом. «Я не знал, можно ли тебе верить. Обстоятельства изменились». Она сильно давит пальцами на глаза в отчаянной попытке остановить слёзы. Но сеньора Уэллс всё равно провела церемонию, должна была. Она точно проводила его по-человечески в последний путь. Тело или прах для этого ведь необязательны. Ни в коем случае его мама не позволила бы ему уйти неупокоенным, хоть и без тела было сложно проститься. А Ви так хотела, чтоб он оказался дома. Но теперь стало известно, что его энграмма с остатками его личности и воспоминаниями томится в цифровом чистилище. И всё ради информации о налёте. Конечно, это не настоящий Джеки — простой набор данных. Однако Джонни кажется реальным, и ему было плохо в «Микоши», девушка улавливала эти воспоминания, каждый раз, как речь заходила о том жутком месте… Джеки, настоящий или нет, такого не заслужил. В голове роится тысяча мыслей, но лишь немногие она может высказать Горо, чтоб не разозлить. А потому Ви выбирает самую нейтральную и безобидную. Он сказал, что стал ей доверять, не хочется лишаться этого доверия, да и хватит с неё на сегодня ругани. «Если будет такая возможность, попрошу Ханако отправить его обратно к матери… Так будет правильно». «Долг живых — воздавать должное умершим. Ханако-сама поможет нам в этом начинании». «Или поможет нам тоже отбросить копыта», — влезает Джонни. Метко, как всегда. Ви кидает в его сторону раздражённый взгляд, а рокер беспечно скатывается с балки. «Кажется, бакэнэко от нас устал», — говорит она, глядя туда, где только что лежал рокер. «Он найдёт свою дорогу. Как и мы», — Такэмура говорит про кота и не подозревает, что наёмница имела в виду совсем другого духа. Одна мысль не даёт покоя, вообще-то, их целый рой. Надо всё переварить. Невзирая на поднявшиеся изнутри злость и скорбь, она заметила, что японец стал ей больше доверять, раз рассказал про Джеки. И наконец-то понял, что Ви тоже потеряла того, кто был ей очень дорог, даже сравнил эту потерю со смертью Сабуро. Однако у неё самой от такого сравнения горечь подступает к горлу. И хотя из-за старшего Арасаки Горо оказался в нищете, он же и помог ему оттуда выбраться. То, что она считает банальной эксплуатацией, Такэмура считает избавлением. Так же, как и Джеки приютил Ви, когда она только приехала: дал ей кров, познакомил с надёжными людьми. Дал шанс на мечту стать легендой. Наёмница спрыгивает с перил, на которых сидела всё это время, и берёт с кучи мешков свой рюкзак. Она вроде бы положила их туда… В каком-то смысле, Ви хранила их, словно трофей. Напоминание о том, что случилось на её глазах, чему она стала невольной свидетельницей, о моменте, круто изменившем всю жизнь. Несмотря на то, что у неё и так уже есть одно доказательство в виде чипа стоимостью в миллиарды евродолларов, вставленного в один из портов за ухом. В виде рокера, с которым они теперь неразлучны. Жетоны позвякивают в руке, когда Ви вытягивает цепь из сумки, стоя спиной к корпорату. Тот подозрительно смотрит на покачивающуюся в её руках цепочку. «Не стану притворяться, что в восторге от Сабуро, но… они должны быть у того, кто его в самом деле уважал», — говорит она, протягивая жетоны. Мужчина неуверенно раскрывает ладонь, и Ви кладёт на неё цепь. Стальные звенья тихо звякают о серебристые дорожки имплантов на его пальцах. «Жетоны Арасака-сама, — в его серьёзном тоне сквозит благоговение. Такэмура проводит пальцем по выгравированному имени, замирает, поднимает взгляд и почти улыбается. — Ты сняла их с его тела?» «Не суть». Он тихо, но протяжно выдыхает: «Спасибо тебе». «Да, да, — она опять устраивается на кучу с мешками и ложится на спину. Солнце приятно согревает лицо. — Доверие, все дела». Она пытается успокоить мысли, но они продолжают кружить: их недавний спор с Горо и новая информация. Не до конца сформированный план Джонни эхом отдаётся в голове. «Микоши» не должна существовать, её необходимо уничтожить. А теперь, когда выяснилось, что и Джеки там… Нужно постараться очистить сознание, полежать в тишине и не думать, оставить Такэмуру наблюдать за промышленным парком. На секунду ей это удаётся, веки мгновенно тяжелеют, тело расслабляется под тёплыми солнечными лучами. Голову простреливает острая ослепляющая вспышка боли, воздуха перестаёт хватать. На лицо падают холодные капли, перемешиваются с навернувшимися на глаза слезами. Горло раздирает в приступе кашля, во рту стоит привкус крови, Ви с трудом пытается сесть — спина затекла. Перед глазами появляется предупреждение, сердце бешено стучит в груди. Сбой в работе биочипа Небо затянуло тёмными зеленовато-серыми тучами, на землю обрушился ливень. Сжимая руками голову в тщетной попытке успокоить пульсирующую боль, девушка кашляет и отплёвывается. Горо опирается на перила и глядит на промышленный парк. «Я думаю, что пора уже что-то делать». Она не сразу понимает, о чём речь. Он говорит о биочипе? Если да, то в последнее время Ви только и успевает делать всё подряд. Она сильнее стискивает голову, словно без этого её череп распадётся на две половинки. «Мне… Мне, кажется, становится хуже…» — выдавливает наёмница, поднимаясь на непослушные ноги. Эти два сбоя не были такими уж жёсткими, но случились почти друг за другом в один день. «Ты выглядишь неплохо». Озадаченная, Ви замирает на месте. Странно слышать эти слова, почти то же самое Горо сказал в «Дайнере Тома». Ей даже кажется, что сейчас он ничего не говорил, просто мозг проигрывает тот судьбоносный момент. Когда она ненароком перестала глушить Джонни блокаторами и начала работать над реальным решением проблемы. Мир вокруг плывёт и дрожит, разбиваясь на разноцветные частицы. Корпорат покидает свой наблюдательный пост и идёт на выход. До наёмницы доходит, наконец, что пришло время пробираться на территорию комплекса. Идя по пятам за престарелым ронином, она чувствует, как крупные капли стекают за воротник, застилают глаза. Кожаный плащ и хромовый затылок Такэмуры блестят от воды. Ви становится получше, приступ понемногу отступает, пока она топает вниз по лестнице к лифту вслед за Горо. От волнения в желудке будто лежит камень, который тяжелеет с каждым шагом. От того, что выяснилось на крыше, тоже не легче. Девушка старается не думать об этом, выкинуть на время из головы мысль о том, что Джеки заточён где-то во тьме, умер, но не обрёл покой, разделён с душой и преобразован в данные. На кой им его тело? Могли бы отправить матери после того, как сняли энграмму, но, если верить словам японца, они его оставили. Зачем? Как трофей? Напоминание, что бывает с теми, кто посягает на «Арасаку»? У них же есть его конструкт, надобность в теле отпадает. А может, и отправили? Как знать, ведь это лишь предположения. Возможно, после того, как они получили, что хотели, то отослали его домой. При условии, что в них есть хоть капля сочувствия. Но искать сочувствия у корпоратов — всё равно что поджигать чистую воду. Нечто из области фантастики. Ви уже сгрызла половину ногтя на большом пальце к тому моменту, как лифт приезжает на первый этаж. Стиснув зубы, она следует за Горо. Парочка выходит тем же путём, что и пришла. Бывший телохранитель забирается на стопку ящиков, чтоб перелезть, а наёмница разбегается, хватается за его плечо, перепрыгивает через ограждение и приземляется по ту сторону. Мужчина хмурится в её сторону с вершины забора, спускаясь с другой стороны. «Я буду на связи, — сообщает тот. — Аккуратная диверсия — это мой конёк». На том они связываются по телефону, но, начиная отсюда, идут разными дорогами. Задача Ви: пробраться в промышленный парк, потом на склад и там запустить вирус в платформу. И как же это сделать? Так и подмывает угнать фургон, чисто по приколу. Только Такэмура не обрадуется, если её подстрелят у ворот. А потому она переходит через утопающую в лужах улицу и направляется к трансформатору, стоящему у стены промпарка. Три раза проверяет, не смотрит ли кто, и только потом забирается на корпус, дальше по стене, спрыгивает вниз на запретную территорию и приземляется с таким стуком, что кажется, будто вся округа слышала. На полусогнутых Ви ныряет за ближайшие ящики и понижает громкость переводчика на минимум. «Я внутри», — она вводит Такэмуру в курс дела, пока крадётся, отключая на ходу камеры наблюдения. «Хорошо. Теперь попробуй забраться в ангар. А я пока отвлеку их внимание», — раздаётся в наушниках его хриплый голос. Она проходит ещё пару шагов и прячется в открытом ящике от проходящего мимо охранника, потом выбирается из него и обходит здание, возле которого как раз и был технический тоннель. И точно, в асфальте есть жёлтый люк, только чтобы добраться до него, придётся выйти на открытый плац, а это слишком рискованно. Говорят, судьба благоволит смелым. И хотя обычно в её жизни не так, наёмница решает рискнуть и, низко пригнувшись, бросается к люку. «Не будешь прятаться – станешь лёгкой мишенью», — шипит японец в ухо как раз в тот момент, когда Ви распахивает решётку и спрыгивает вниз. От её приземления по воде в тоннеле расходятся волны — сюда стекает дождевая вода. Она морщится от затхлого, сырого запаха. Места здесь немного, душно, влажно и трудно дышать: в тех местах, где корпусы работающего оборудования соприкасаются с водой, идёт пар. Скорее всего, никто крупнее неё сюда не пролез бы. «Я в тоннеле, — сообщает она, подавляя стон омерзения и идя дальше по узкому проходу. — Тут тесно, как в жопе… И воняет так же». «Ты подышишь свежим воздухом, когда выйдешь к складам», — уверяет японец, которого уже достало её нытьё. В тоннеле вроде никого. Она заглядывает за угол, но там её встречает только густой пар. Ви проходит через дверь и в итоге выходит к лестнице, поднимается по ступеням, заворачивает за угол и оказывается у двери с табличкой «Выход». Наёмница открывает её и чуть не матерится, оказавшись на улице в углу плаца. С неба льёт дождь. Неожиданное место для выхода. Немного дальше, справа от неё двойные двери — вход в склад. Но до них нужно пройти несколько шагов по открытому пространству. И медлить нельзя. Ви задерживает дыхание и кидается к дверям, открывает и проскальзывает внутрь. Сразу попадает в просторный холл, воздух здесь спёртый, но не такой тяжёлый, как в тоннеле. Вдоль стен стоят стеллажи и ящики, по обеим сторонам коридора есть двери, а в дальнем конце сквозь мутноватое окно можно увидеть части платформ для парада. «Зашла на склад». «Ищи самую большую платформу. Пульт управления внутри. Это может быть обычный компьютер». Заслышав приближающиеся шаги, наёмница тихо ругается, оглядывается через плечо и видит, как к главному входу, через который она только что вошла, шагает охранник. Ви ныряет в первую попавшуюся дверь и оказывается перед лестницей. Она протискивается под неё, за ящик и прячется у самой стены. Девушка старается вжаться в узкое пространство как можно сильнее и ждёт, затаив дыхание. Сквозь просветы в ступенях видно вход, она надеется, что охранник пройдёт мимо, но, естественно, ей никогда так не везёт. Мужчина проходит через ту же дверь и подходит ближе к лестнице, а Ви вжимается в стену в попытке слиться с ней в темноте. Тяжёлые ботинки грохочут по металлическим ступеням, загораживая свет, просачивающийся сквозь лестницу. Пока корпорат поднимается, она ждёт, что тот в любой момент опустит голову и заметит блеск её глаз в темноте. Однако он без остановки топает наверх, всё дальше и дальше, и в итоге издёргавшаяся воровка теряет его из виду. «Ви, что там у тебя?» — напряжённо спрашивает Горо, взволнованный её внезапным молчанием. «Чуть не засекли, но пронесло. А у вас как там дела?» — отвечает она, облегчённо вздыхая, что опасность миновала. «Хорошо. Я приду в диспетчерскую и устрою полный хаос, — он замолкает на время. — Очень хорошо. Я готов. Как только закончишь, я инфицирую системы». Ви перебирается через ящики, осторожно выходит обратно в коридор и, стараясь не шуметь и не высовываться, аккуратно, не спеша крадётся вдоль стены, сворачивает направо и оказывается перед двойными стеклянными дверями. Чуть поковырявшись с замком, она взламывает его и проходит дальше. За ними оказывается огромный склад, забитый контейнерами, платформами и охраной. Ви на корточках пробирается за ящик и прячется там, тем временем пытаясь понять, куда идти и как туда пробраться незамеченной. Разведка территории не дала им никакой информации о внутренней планировке склада. Такэмура сказал искать самую большую платформу, только это ни о чём не говорит. Так вышло, что все платформы для парада огромны, хотя сейчас в тусклом свете склада, полуразобранные, они выглядят не слишком впечатляюще. Огромная голова белой лисы со свитком в зубах стоит в одном месте, отдельно от тела, белоснежный мех тут и там украшают красные отметины. Половина огромного синего извивающегося дракона достаёт почти до потолка. Голубые и золотые рыбки с длинными усами. Рядом, расправив крылья, стоит золотой феникс. Все статуи и платформы очень большие. Но Ханако поедет только на одной из них, а на какой именно — вот это вопрос. Ви кажется, что одна всё-таки выглядит больше остальных, хоть в полутёмном помещении сложно сказать наверняка. Похоже на их традиционные здания с изогнутыми крышами, наподобие синтоистского святилища, но и немного напоминает древнюю японскую… переноску для знати? Она не в курсе, как они называются, просто видела по телеку. Такие резные красно-золотые типа кареты на шестах, в которых восседали правители, а слуги несли их на своих плечах. Очень в духе корпоративной принцессы. Наёмница находит себе неприметный уголок, заставленный ящиками, и жестикулирует, надеясь, что звук работающего оборудования перекроет переводчик. «А это не та платформа, которая… ну, блин, похожа на эти переноски для богатых?» — нужно удостовериться. «Микоши, да, это она», — тихо отвечает Горо, и сердце ухает в пятки. Опять это слово, но прежде она его слышала лишь от Джонни. «Микоши…» «Это… священный паланкин, — японец не сразу подбирает нужные слова на английском, судя по голосу, тот тоже запутался, — в нём переносят божественных духов во время праздников». Ви понимающе мычит, осмысливая услышанное и возможный скрытый подтекст. Платформа, предназначенная для Ханако, ещё и являет собой святыню, в которой переносят божественные сущности, в данном случае дух Сабуро. И своё хранилище оцифрованных душ они назвали так же. В каком-то смысле подходит. Отражает степень эгоизма старшего Арасаки. Интересно, он сам изначально собирался ехать на этой платформе, когда был жив? И что более интересно, его конструкт тоже сейчас в «Микоши», хотя вероятнее всего, его версия меньше похоже на чистилище, в котором был Джонни… В котором страдает Джеки в эту самую минуту. В горле стоит ком от страха и вины, но сейчас нет на это времени. Как не было его и на крыше. Нет возможности остановить кровь, сочащуюся из раны, поэтому она оставляет всё как есть и абстрагируется от боли. Девушка пробирается по складу, время от времени ныряя по углам и прячась за оборудованием — словом, делает всё, чтоб не попадаться на глаза. Следит и за теми, кто патрулирует нижний этаж, и за теми, кто стоит на верхнем уровне, на балконах. Каждый шаг, каждый шорох одежды будто эхом разносится по просторному помещению, у Ви создаётся ощущение, что она ужасно шумит. По шее скатываются капли холодного пота, стук сердца в ушах заглушает всё остальное. Странно, что никто ещё не услышал. Немыслимо, что её никто до сих пор не заметил. «Херасе махины…» — говорит один охранник другому, осматривая платформу с огромным скалящим зубы зелёным драконом в самурайском шлеме с эмблемой «Арасаки». Ви издалека замечает, что возле платформы Ханако стоят двое, но отсюда их заслоняет подъёмник. У бокового входа стоит нетраннер, а у главного, между двух золотых статуй полульвов-полусобак дежурит охранник в полном облачении. Можно попробовать их отвлечь, только, возможно, есть и другой путь. Перебежками она пробирается к задней стороне платформы, проскальзывая по полу, едва не въезжает в кучу всякой всячины, сложенной позади царской переноски. Наёмница ждёт, затаив дыхание, однако никто не поднимает тревогу, никто не бежит посмотреть, что там. Хоть какая-то приятная неожиданность. Вот только сзади нет никакого входа. Подавив желание ругнуться, Ви выглядывает с другой стороны платформы-микоши и видит металлические леса, идущие до самого её верха. Вытянув шею, она замечает на втором этаже окно. Кажется, она нашла свой обходной путь — быть может даже, единственный путь. Она хватается за стальные перекладины на опорах, поддерживающих конструкцию, и подтягивается наверх, закусив губу и задержав дыхание, чтобы ненароком не выдохнуть слишком шумно или не закряхтеть от усилия, иначе кто-нибудь услышит. Её несчастные обкусанные ногти болят, когда она цепляется пальцами за металл, чтоб забраться на самый верх, и наконец добирается до окна. Никого. Сегодня ей везёт, всё и правда может получиться. Ви забирается внутрь. Следующая цель — пульт управления. Верхний этаж платформы пустует, если не считать всякой мелочёвки вроде распиханных тут и там магазинов с патронами. Девушка осторожно ступает на лестницу, ведущую вниз. Нетраннер и охранник по-прежнему дежурят у входов, но оба стоят спиной к ней. И никто не замечает, когда Ви прокрадывается в комнату в поисках терминала. Позади охранника у главного входа, у стены стоит пульт управления платформой. Наёмница медленно и тихо проскальзывает к нему, стараясь попадать шагами в такт работающего оборудования. От волнения лоб заливает пот, стекая по всё ещё мокрой от дождя коже. Она у цели. Ви вставляет личный порт в гнездо и загружает вредоносный скрипт в систему. По идее после этого должно что-то вспыхнуть, заискриться, сработать сигнализация или корпоративный лёд, выжигающий все её немногочисленные синапсы. Вирус из Кабуки против локалки «Арасаки» — почти безнадёжно. Но экран загорается, готовый к работе. Либо это был очень мощный вирус, либо лёд в этой подсети не толще того, что был в пункте управления камерами в Джапан-тауне. Ви едва не восклицает от радости, но вовремя себя останавливает. По телу приятным теплом разливается облегчение. Тишина. Мозги целы, сигналка молчит, она жива — получилось. Сработало. Девушка быстро отступает назад, чтоб спокойно выдохнуть, но эмоции переполняют, не успевает она сделать несколько шагов, как руки начинают жестикулировать. «Платформа наша. Можем долететь до Токио, если хотите». «Хаха, возможно, я так и сделаю. Спасибо, — радостно хвалит её Горо. Наёмница светится от счастья, улыбается так широко, что щеки болят. — Теперь моя очередь. Видишь? Полный хаос! Даже крыша понемногу…» По складу разносится гул работающих механизмов, и у Ви на глазах крыша медленно раскрывается. Включается тревога, охрана в недоумении крутит головами, весь склад начинает заливать дождь. «Ви, крыша! Уходи через неё! — говорит японец. — Рядом несколько зданий поменьше. По ним ты спустишься вниз». Она видит впереди огромные контейнеры и ящики, возвышающиеся до самого потолка, по которым можно выбраться наружу. Нужно только пройти мимо охранника, который уже делает несколько неуверенных шагов вперёд, пялясь на крышу под звуки сигнализации. Ви взвешивает варианты, как лучше поступить: двигаться медленно, зато незаметно, или же быстро, но рискуя попасть на глаза. Однако систему они уже взломали, поэтому надо скорее выбираться, быть может, в переполохе, который устроил Горо, никто не обратит внимания. Или девушка просто ищет причину. Она разбегается, хватает охранника за плечи, отталкивается от его спины и перепрыгивает. Едва коснувшись пола ногами, бросается наутёк, наверх, в сторону открытой крыши. В ушах стоит рёв, сердце безумно стучит. Через леса и ящики, скользкие от дождевой воды, карабкается на контейнер, едва не поскальзываясь на мокрой поверхности. Минуя на ходу стопки припасов и оборудования, она пробегает по длинному грузовому контейнеру, взбирается по ящикам ещё выше. Ветер обдувает мокрую кожу, склад позади взрывается криками и выстрелами. Ви перепрыгивает на крышу, заодно перемахивая и через жёлтую лестницу, ведущую вниз, на соседнее здание пониже. И несётся по крыше, стараясь в рекордное время убраться как можно дальше от промышленного парка. Мокрые волосы липнут к лицу. Наёмница пробегает мимо кондиционерных блоков, выдувающих в её сторону потоки тёплого воздуха, спрыгивает с крыши на технические трубы, которые тянутся вдоль железного мостика до другой стороны сточного канала. Ви торопится туда и доходит до тупиковой бетонной площадки в надежде найти способ забраться выше или как-то спуститься; по спине течёт холодная вода. И в этот момент она поскальзывается. Земля уходит из-под ног. Но только на секунду. Потому что в следующий миг она с глухим тяжёлым стуком приземляется животом и руками на грязный бетон. Из лёгких вышибает весь воздух, тело прошивает вспышка боли. От удара ноют запястья, но только это спасло её голову при падении. Ви стонет и перекатывается на спину. Всё болит. Серо-зелёное небо щедро поливает землю водой, а девушка лежит, смотрит вверх и пытается дышать ровно. Каждый вдох даётся ушибленным лёгким с трудом, но она всё равно улыбается. «Блять, получилось!» — с одышкой кричит она в небеса, напоминая и себе, и миру о том, что она только что сделала. Наконец-то, хоть раз, что-то прошло по плану. Никаких сюрпризов в виде массового убийства полклана кочевников или пиджака, сообщающего ей, что надежды нет… Никакой безумной гонки ради спасения женщины, которую уже не спасти. Ради парочки неразборчивых воспоминаний. На этот раз они подготовились. Ви зашла, загрузила вирус. А Горо помог ей выбраться. И получилось. Лёжа спиной на битом стекле, девушка гадает, насколько сильно пострадали запястья… но сработало же. «Неплохо, Ви», — она впитывает его похвалу, как нектар, улыбаясь от уха до уха. Её распирает от гордости. «Что теперь?» — интересуется она жестами, запястья тянет от боли, но вроде ничего страшного. Это хорошо, значит никаких новых ограничений в возможностях не прибавилось. «Теперь и тебе, и мне надо отступить в тень и вооружиться терпением. Я свяжусь с тобой перед началом парада. Постарайся держаться подальше от неприятностей». «Хехе, — хихикает она, и дождевая вода заливается в рот. — Как будто это я их ищу…» Связь обрывается — японец завершает звонок и оставляет её одну, по крайней мере пока не придёт время парада. Надо бы подняться. Уже пора, но тело отказывается шевелиться. Ви просто лежит так несколько секунд, а может и минут. Над головой нависают темнеющие облака, капли дождя охлаждают разгорячённую вспотевшую кожу. Промокшая до нитки Ви с радостью впитывает всем телом приятную, смывающую пот прохладу. Это, конечно, не лес и не поле, полное цветов, но вставать всё равно не охота. Её окружает заваленный мусором овраг из растрескавшегося бетона, только именно в эту секунду хочется раствориться, провалиться сквозь землю и исчезнуть из мира. Всё тело болит, адреналин испаряется из крови, мозг заполняет множество мыслей, но ни одной конкретной. Одновременно и хочется, и нет желания встать на ноги. Она закрывает глаза, глубоко вдыхая влажный воздух; капли путаются в ресницах. В ушах звучат помехи. Запах сигарет ударяет в нос, перебивая всё остальное. Джонни. Наёмница открывает глаза. Рокер стоит, нагнувшись над ней, поставив ноги по обеим сторонам от её торса. Щуря карие глаза, он смотрит на неё, нависая сверху. Лёжа под ливнем, Ви вдруг понимает, что слишком часто они оказываются в подобной ситуации: она валяется в грязи, а он стоит над ней. Сперва на свалке, потом на месте крушения ави. Неужели так сложно, хоть раз, помочь ей? Понятно, что он голограмма и физически не может поднять девушку с земли. Но мог бы как минимум попытаться. Хотя бы раз протянул бы руку и попробовал помочь встать на ноги, и плевать, если она упадёт обратно… «Получилось», — даже внутренний голос кажется запыхавшимся. С каждым глотком влажного воздуха лёгкие болезненно сжимаются под рёбрами. Мужчина усмехается, улыбка сползает с лица Ви: «Рано радуешься. На параде всё будет с тыщу раз хуже». Она со стоном закатывает глаза, уже готовая сорваться на крик, но вовремя себя одёргивает. Не стоит тратить на это драгоценную энергию. «А то, блять, я не знаю». Наёмница трёт лицо рукой, выползает из-под Джонни и только потом поднимается на ноги. Его нападки придали ей немного сил. Если собрался её критиковать, то пусть делает это по дороге. «Мы серьёзно собираемся сорвать парад в честь этого кровососа, папаши Ханако, только чтоб Такэмура смог с ней поболтать?» — спрашивает он, а Ви разворачивается спиной, смахивая с куртки грязь, но лишь пачкает руки. Почему он не может определиться? То говорит, что это тупо; то, что они смогут как-нибудь использовать Горо в своих целях; то пытается отговорить её. Ясное дело, Джонни не доверяет корпорату и не хочет с ним связываться. Но если Ви не выяснит, где «Микоши» — что тоже пока непонятно, как провернуть — он опять-таки будет недоволен. «Как- Агх. Какой смысл это обсуждать? Что бы я ни сказала, ты всё равно найдёшь повод до меня доебаться». Девушка идёт вдоль канала в поисках места, где можно подняться на главную улицу, чтоб поехать домой. Раз его тянет посраться, то не стоит связываться. Надо было догадаться — слишком тихо вёл себя всё время, что она была с Горо. Стоило ожидать, что новая истерика на подходе, ведь он редко молчит так долго. «Я бы не доёбывался, не будь ты конченой дурой, — огрызается в ответ рокер. Ветер хлещет в лицо вместе с каплями дождя. — Я разную херь в жизни творил, но никогда не путался с врагом». «Го- Горо нам не враг…» Джонни исчезает и появляется прямо перед ней, не собираясь больше разговаривать с её спиной. Тёмные глаза теперь скрыты за красными стёклами очков, плечи напряжены — он вот-вот взорвётся. Ви сверлит его взглядом, сжимая кулаки, уже готовая к его наступлению. «Ты настолько тупая? А кто он тогда?» — насмехается он, делая шаг к ней. «Да-да, знаю, он был телохранителем Сабуро. Ты как заезженная пластинка, Джонни». «Он же сказал, что будь расклад в его пользу, то сам бы снёс твою тупую голову с плеч», — говорит мужчина, для эффекта постукивая пальцем по её виску и делая ещё шаг ближе. Ви вздёргивает подбородок вверх, чтобы смотреть ему в глаза, а не в грудь. «Я знаю, я-». «Он всё это время знал, где твой чумба, — ядовито бросает он; внутренности неприятно скручивает, — но как-то не очень спешил с тобой поделиться». «Джонни…» Сейчас не время и не место, день был очень нервный, и теперь силы на исходе. В первый-то раз было сложно понять и принять тот факт, что она тут бессильна. Пока. А если Ви начнёт об этом думать, то расклеится. А если она расклеится, то станет бесполезна. И Джонни это тоже не понравится. «Мудак смешал тебя с говном, а потом с такой гордостью сообщил, что твой друг сейчас в цифровом чистилище, будто оказал великую честь, — скалится он. — А ты, тупица, до сих пор думаешь, что тебя не бросят под танк». Он нажимает указательным пальцем в центр её лба, и Ви, рыча, отбивает руку. Только этого говна сейчас не хватало. Только разве ж его остановишь? Джонни не издевается над ней и не песочит, только когда они трахаются, но даже тогда может опустить парочку унизительных комментариев, но хотя бы в той ситуации они возбуждают, а сейчас лишь выматывают. «Джонни…» — его имя вырывается само, ниже и опаснее, чем хотелось, и похуй, что его бесит её голос. Раз он его так раздражает и режет слух — тем лучше. Ви уже не может сдерживаться, просто хочет, чтоб он перестал. Тот с довольным видом ухмыляется. Она крепче стискивает кулаки, собирая всё своё самообладание, лишь бы не ударить его. «Чего- Чего это ты на меня так смотришь?» — наёмница пихает его под рёбра в попытке заставить отойти на пару шагов, но бесполезно. Только зря коснулась его, почувствовала, какой он тёплый под самурайской майкой. «Как так?» — нахмурившись, уточняет рокер, словно не он только что в секунду переключился с нападок и стал лыбиться ей. «Не знаю, как придурок». «Э, — он укоризненно тычет в её сторону пальцем. — Кто и ведёт себя придурочно, так это ты». «И как это понимать?» «Вот только не надо, Ви, ты прекрасно знаешь, о чём речь», — Джонни вновь скалит зубы. Она с шумом выдыхает и запускает руку в волосы, отжимая мокрые пряди от воды. Как же хочется иногда поставить его в угол за подобные выходки. Это просто смешно: стоять в пустом канале под ливнем и спорить с призраком в голове. Не в первый раз, кстати, но боже, как же хочется, чтобы это больше не повторялось. Девушка правда в душе не ебёт, о чём он говорит, перебирает в памяти недавние события. Что такого она могла сделать, чтоб он так взбесился? Он имеет в виду Горо? То, что Ви пошла к нему на встречу и не соглашается убить? Что относится к нему более-менее по-дружески? Но ведь это не ново, она почти с самого начала нормально к нему относилась, хоть рокер и не одобряет. «Джо-, — нет, нельзя кричать, нельзя распалять его еще сильнее, надо быть выше этого. — Джонни, я-». «Вот! Вот опять! Ты снова это делаешь, — бесится тот. — Хочешь поорать, так ори, Ви! Хули ты глохнешь?» «Ты… хочешь, чтоб я на тебя накричала…?» Мужчина тихо рычит, отводит глаза и распрямляет плечи: «Это… Бред какой-то. Ты начинаешь говорить, словами или жестами, а потом замолкаешь. Хочешь сказать — говори, хочешь кричать — кричи! Блять. Значит с монтажёршами и пиджаками у тебя проблем нет. Даже с ебучими курьерами. Но мне и слова сказать не хочешь! Это… поебень какая-то». Он бесится из-за того, что она с ним не разговаривала? Если б девушка его плохо знала, то решила бы, будто Джонни ревнует из-за того, что с другими она говорит голосом, а с ним нет. Да и жестами тоже. Ви закусывает губу и чешет мокрое лицо, пытаясь понять. Да не, быть такого не может. Она заметила, что во время секса в нём всегда просыпается собственник. Только за рамки секса это никогда не выходило. Наёмница периодически этим пользовалась, чтоб подстегнуть его к действию или быть с ней пожёстче. Но это же баловство, просто такие игры в постели. Не может же он и впрямь думать, что имеет на неё какие-то права. Однако сейчас… сейчас ведь речь не о сексе. Это полнейший бред, Джонни точно не может ревновать её к каждому, с кем она говорит. И становится ещё бредовее, если вспомнить, почему Ви перестала в разговоре с ним использовать голос. «Ты же сам сказал, что не выносишь мой мерзкий голос…» «В смысле? Стой. Это когда мы трахались?» — переспрашивает он, непонимающе хмурясь, будто и правда удивлён. «Ну да…» «Господи… Серьезно? — мужчина щипает переносицу. — Я ведь по яйца был в тебе, какого хера ты вообще меня слушала?» «Обычно во время секса ты не отпускаешь замечания по поводу моего голоса, и я решила, что это искренне… не знаю. Но ты не думай, остальному я не поверила», — уверяет она его. Ремарка насчёт голоса и правда была единственной, и то лишь потому, что прошлась по больному месту. «Маленький совет, принцесса: не верь ничему, что люди несут во время секса». «Звучит как-то чересчур упрощённо, но да ладно, — Ви пожимает плечами, обрадованная, что переживала из-за пустяка. Только. — Тогда встречный вопрос: какая тебе разница?» «Не понял?» «Я не говорила вслух, но ты ведь так и так слышишь в мыслях мой голос. Так какая разница?» — она поднимает бровь, силясь понять, что это вообще такое было. «Вообще никакой». «Очевидно, что есть, иначе тебя бы это не волновало», — продолжает настаивать девушка, выпытывая ответ. «Кто сказал, что меня это волновало». «Ты сказал, когда начал предъявлять, что я не говорю с тобой, что тебе неприятно…» — почему так сложно понять? Нельзя сперва наехать на неё, а потом говорить, мол, всё ок. Джонни не просто накинулся на неё с претензией, Ви чувствовала, как ему неприятно. «Мне однохуйственно, говоришь ты со мной или нет», — утверждает тот, нарочито беспечно пожимая плечами и делая невозмутимый вид. «Если б так оно и было, этого разговора бы вообще не было…» «Лучше б его и не было». Она вздыхает, отлепляя мокрую рубашку от живота. Наёмница вымокла до нитки, а раз Джонни не собирается посвящать её в причины своего нетипичного поведения, то нет смысла стоять под дождём и допытываться — его зубы и клещами не разжать. Да и, по правде, Ви кажется, он сам не знает, что его расстроило. Быть может, поскольку ему неприятны Горо с Джуди, он решил, что она их как-то выделяет на его фоне. Хотя это действительно напоминает ревность, но на самом деле мужчину это задело лишь потому, что он их обоих не переваривает. Быть может, из-за того, что Ви резко исключила голос, и это было для него непривычно. Быть может, его просто-напросто бесят эти заминки, когда она начинает говорить и обрывает себя. Бесят больше, чем что-либо. Быть может, когда девушка говорит с ним голосом или жестами, Джонни чувствует себя более живым и настоящим. Ви может накидать с миллион всевозможных причин, но это будут лишь догадки, до тех пор, пока он сам не скажет в чём дело. В его мыслях и чувствах с самого начала было сложно разобраться, одни постоянно сменяют другие, и невозможно за что-то ухватиться. Всё, что известно наверняка, это то, что она устала, промокла и выжата как лимон. Ну, и то, что Джонни, по-видимому, нравится, когда она с ним говорит, что вроде как мило. Блин, да если вспомнить, о ком речь, то это прямо-таки трогательно. Делает его уязвимым. Хотя она уверена, что сам Джонни посмеялся бы над этой мыслью, но в своеобразной манере он признал, что, лишив его своего голоса, Ви повлияла на него. Всего-то изменив свой способ общения, выбила его из колеи. А такое совсем непросто признать, тем более, если учесть, что у них повелось использовать всякую слабость против другого как оружие. «Ладно, закроем тему. Наверно, стоит поехать домой, если ты, конечно, закончил на меня бухтеть». «Хорошая мысль, а то ты похожа на мокрую курицу». «Пасиб…» И вроде бы уголки его губ приподнимаются в некоем подобии улыбки, но могло и показаться. А потом рокер растворяется в воздухе. Ещё один странный разговор, в ходе которого они резко сменили тему, лишь бы найти повод доебаться друг до друга. Они не решили вопрос ни с его недоверием к плану Горо, ни с её отношением к японцу, но по крайней мере разрешили одно недопонимание. Несмотря на то, что Джонни в прямом смысле является её частью, Ви его совсем не понимает. Наёмница тащится по сточному каналу, выбирается на дорогу и вызывает свой байк. Внезапно приходит осознание, что, как бы ни было весело периодически мокнуть под дождём, надо бы купить машину, поскольку Деламейн как-то не особо торопится с ремонтом её «Хеллы», а хотелось бы иметь закрытый транспорт на случай непогоды. Не всегда есть настроение резвиться под ливнем, порой предпочтительнее остаться сухой. Но это уже задача для будущей, отдохнувшей Ви. Она забирается на мотоцикл и едет домой, включая по пути радио. По большей степени для Джонни, но отчасти для того, чтоб не заснуть на дороге. Рокер сидит спиной к ней, напевая под нос мелодию, пока они едут по освещённым вывесками и тусклыми фонарями улицам. В квартиру она заходит ещё более мокрая и измотанная. И тут же вздрагивает от потока прохладного воздуха из кондиционера, который в момент остужает мокрую кожу. Ви стягивает шапочку и обувь. Шмотки постирает потом. Скидывает куртку и только начинает снимать джинсы, как вибрирует телефон. Девушка распахивает глаза от удивления, когда видит, что это Горо уже строчит ей сообщения. «Да блять, — Джонни возникает в ворохе помех. — Не успели в дверь зайти, как этот ронин уже пытается втянуть тебя в какую-то новую херню». «Тссс», — без особого энтузиазма шикает она на него, стягивая штаны одной рукой, а другой просматривает сообщения. «Богом клянусь, Ви, если ты щас бросишь всё и побежишь к нему-». «Не побегу. Помолчи», — она выпутывается из джинсов и остаётся рыться в телефоне в топе, рубашке и трусах. Горо: О том, что мы обсуждали на крыше… Горо: Бакэнэко могут принимать человеческий облик. Иногда они даже съедают своих хозяев и заменяют их. Горо: Не забывай. К сообщениям приложена фотография того кота с крыши. Она даже не заметила, когда он успел щёлкнуть животное в лучах закатного солнца. Эти слова эхом отдаются в голове, что-то в этом описании мифического создания кажется слишком знакомым. Ви бросает быстрый взгляд на рокера и начинает печатать ответ. Ви: просто фотка? Ви: без цитат из кодекса бушидо? Она улыбается экрану и своей шутке. Девушка всегда не прочь постебаться над стариком. И, если по-честному, ей нравятся его странные мудрёные изречения. С ним приятно поболтать, когда он не смотрит на неё свысока или не ссыт кипятком по своему бывшему начальнику. Горо: Не все глупцы — воры, но все воры — глупцы. Горо: Горо Такэмура, 2077 Прочитав сообщения, Ви хохочет. Он всегда называет её глупой, да и кто она, чтобы спорить. Тем более карты таро с ним согласны. Желудок урчит, уже поздний вечер, а она ничего не ела, помимо той пиццы на крыше. Должно быть, Такэмура тоже голоден, а раз настроение у него хорошее, даже склонен шутить, то можно ещё пообщаться. Они и так провели много времени вместе, девушка могла бы быстренько помыться, переодеться и где-нибудь встретиться с ним, поужинать. Идея хорошая. «Ви…» — предупреждающе тянет Джонни. От хриплого голоса внутри сладко сводит, но она старается не обращать внимания, пальцы замирают над экраном телефона. Ви ощущает, как он буквально прожигает в ней дыру взглядом. «Что?» С невинным видом наёмница закатывает глаза. А что такого? Однозначно Горо ей нравится, соответствует её предпочтениям: старше неё, высокий, крепко сложён. Мог бы швырнуть наёмницу на кровать, если б захотел. Только ей кажется, что он не захочет. Но поужинать-то можно, она знает пару приличных заведений в районе Площади Корпораций, куда Джеки водил Мисти по особенным поводам, Горо должно понравиться. У неё есть кое-какие накопления, так что можно разок потратиться на хороший ужин. В шкафу даже висит парочка платьев, которые Ви ни разу не надевала. Купила спонтанно и только потом подумала, а надо ли оно ей? Ви: может сходим вместе поужинаем? Ви: по нормальному Отослав смс, она в задумчивости мычит, обдумывая написанное. В кои-то веки девушка решила изменить свою привычную манеру письма на худо-бедно грамотную в надежде, что суровый корпорат оценит. А теперь кажется, что он может воспринять всё слишком серьёзно, не как дружеское предложение пойти поесть вместе, а как подкат. Но Ви не хотела… По крайней мере, не намеренно. «Нет-нет-нет, нихуя подобного, — она слышит приближающиеся шаги Джонни. — Ви, ты не пойдёшь на свидание с этим пиджаком». «Это не свидание. Мы и так провели целый день вместе. Так почему не сходить куда-нибудь покушать?» До этого японец отвечал оперативно, но сейчас медлит, хотя видно, что сообщение прочитано. Она же не просила писать сочинение, только если кто и любит разглагольствовать, это точно Горо. «Хватит вешать мне лапшу», — мужчина выбивает телефон из её руки. От резкого удара стальной ладони пальцы болят. «Эй!» Его ногти впиваются в челюсть девушки, запрокидывая её голову, чтоб смотрела в лицо. Тёмные глаза зло сверлят свысока, зубы обнажены в оскале, волосы лезут в лицо. Хромовая рука обвивает за бедро и прижимает Ви спиной к двери. Наёмница уже собирается протестовать, поскольку знает, к чему это в итоге приведёт, а она мылась в последний раз ещё до того, как поехала к Джуди, промокла до нитки, устала, волосы свалялись в один мокрый колтун, в добавок нос щиплет — надо думать, его кончик раскраснелся от холода. В данный момент она вообще не привлекательна. Однако Джонни смотрит так, словно хочет разорвать её на части и съесть, сделать своей. Карие глаза потемнели от похоти, руки держат крепко, он прижимает её всем телом. Лицо обдаёт дыханием с запахом табака, кожаные штаны липнут к мокрым бёдрам, а майка касается голого живота. По сравнению с ней рокер кажется безумно тёплым, если не обращать внимания на холодный металл левой руки, он как ходячая печка. «Ты не пойдёшь с ним на свидание», — сообщает он, не отрывая от неё пристального взгляда. «И не собиралась». «Врёшь и не краснеешь, — низко рычит Джонни. Хватка усиливается, всё его тело прижимается крепче. — Я и так многое терплю, принцесса, но подставлять жопу этому уёбку не согласен. Поняла?» «Это не тебе решать, Джонни», — упирается девушка. От звука собственного имени у него в груди клокочет. В следующую секунду он накрывает её губы своими. От силы жёсткого, агрессивного напора зубы то и дело стучат друг о друга. Джонни запускает язык ей в рот, давая выход всей своей агрессии и желанию подчинить. Прижатая к двери, Ви еле успевает отвечать, стонет ему в рот, а у самой внутри разгорается огонь. Пальцами она вцепляется в ремень на его штанах, пытаясь удержаться в настоящем моменте. Мужчина отпускает её припухшие губы, оставляя сгорать от желания. «Хера с два, — хрипит он у самого уха, одновременно запуская серебряные пальцы девушке в трусы, а татуированные ей в волосы. — Ты прекрасно знаешь, что твоя блядская щелка моя». Джонни зарывается лицом ей в шею и слизывает с кожи дождевую воду. Она стонет, когда в ход идут зубы и впиваются в горло болючими укусами. То прикусывая, то зализывая кожу, он прокладывает вдоль шеи влажную дорожку из засосов. Ви хнычет, стоит ему провести грубыми искусственными пальцами по влажным половым губам, задеть набухший клитор. Нервы там с готовностью отзываются на каждую ласку, всё больше распаляя её изнутри. «Блять. Джонни», — она задыхается от ощущений. От его прикосновений тон получился каким-то наигранным, но очередной ощутимый укус в шею смёл из головы все мысли. Холодные стальные пальцы пробираются сквозь жар между ног, задевая клитор. Рокер вновь рычит при звуке своего имени. Он оставляет в покое её разукрашенное синяками горло — вся левая сторона шеи до самого плеча усеяна засосами разной степени насыщенности, кое-где от колючей бороды по коже пошли красные пятна. Девушка вся сжимается, оставшись без должного внимания, когда Джонни достаёт из её трусов левую руку и начинает подталкивать Ви куда ему надо. Она позволяет ему вести, разворачиваясь спиной к окну. Тот тянется за ней, легко касается пальцами её тела, а потом без предупреждения толкает, и Ви плюхается попой на пол между кроватью и диваном, недовольно глядя на рокера. Джонни окидывает её голодным взглядом из-за упавших на лицо волос, подходит ближе, нависая над ней и попутно расстёгивая пряжку ремня. Не успевает наёмница ничего сказать, как он набрасывается сверху, вжимая её спиной в пол всем весом. Освобождённый из штанов твёрдый член утыкается между бёдер, размазывая по коже смазку. Стальная рука ложится на горло, сильнее прижимая к полу. Ви разводит колени, чтобы дать ему возможность устроиться между её ног. Дыхание перехватывает, вдохи становятся отрывистыми, неглубокими, когда рука крепче сжимает шею, голова и так плохо соображает, а теперь всё начинает плыть. Джонни смотрит в глаза, почти прижимаясь своим лбом к её. Лицо обдаёт его горячим никотиновым дыханием. «Ебать ты шлюха, — дразнит он её. — Всё никак, блять, не запомнишь, чья ты». Девушка хныкает, стоит ему ткнуться членом во влагалище сквозь бельё и крепче сжать пальцы на горле. Она тянется между их плотно прижатыми телами, чтобы отодвинуть трусики в сторону. Оба тут же стонут, когда соприкасаются чувствительной плотью. «Умница, — притворно тянет он и, услышав её ответный стон, усмехается. — Ты же это хотела услышать? Как кто-то хвалит тебя и называет послушной девочкой?» Стиснув пальцы на шее, мужчина протягивает другую руку вниз, обхватывает пенис у основания и трётся о половые губы, но не входит. Просто изводит, потому что может, самодовольный засранец. Ви пытается выгнуться и вскинуть бёдра, лишь бы скорее почувствовать его внутри. «Джонни…» «Всё правильно. Видишь, ты всё знаешь, — издевается он, мимолётно целуя её в губы. — Хватит раздвигать ноги для каждого встречного. Я, может, и относился бы к тебе снисходительнее, не будь ты такой конченной блядью». «Ой, на хуй иди», — она извивается под ним, желая, чтобы он уже трахнул её поскорее. Рокер сминает её губы в жёстком, уже более привычном поцелуе и проскальзывает в рот языком, неизменно хранящим на себе горький привкус сигарет. Больно прикусывает губы по очереди и низко рычит ей в рот, не сбавляя напора. Внезапно её прошибает наслаждение на грани боли, когда член резко без предупреждения входит на всю длину, заполняет и растягивает изнутри. Разрывая поцелуй, Ви откидывает голову назад и распахивает рот в немом крике. «Блять, Джонни! Чёрт!» — из груди вырывается крик, пальцы на ощупь цепляются за его спину, царапая лопатки и оттягивая майку. Шершавая ладонь ложится девушке на бедро, стальная на шее напрягается, и мужчина сходу набирает жёсткий, агрессивный темп, использует её для собственного удовольствия. Комнату заполняют ритмичный звон ремня и влажные шлепки плоти о плоть. «Ты вся, сука, моя, — хрипло выдыхает рокер. С запрокинутой головой и прикрытыми глазами, наёмница не может видеть его лица, лишь чувствует кожей дыхание. — Каждый твой сантиметр мой по праву». «Джонни…» — стонет она. Каждое движение его бёдер лишь усиливает тянущее ощущение пульсации внутри, подводит всё ближе к вершине, ближе к краю. «Именно, принцесса. Вся моя. Я один умею обращаться с тобой как надо», — он рвано дышит, обозначая каждое слово мощными толчками. Ви сжимается под его неистовым натиском. Мысли путаются, ускользают, всё время сменяют друг друга в пьяном угаре наслаждения, но краешком сознания она понимает, что Джонни прав. Скорее всего, дело в биочипе. Наверное, именно он так усиливает все ощущения и заставляет её чувствовать себя с ним настолько хорошо. Как внутри скользит член, как её сжимают грубые руки, как их тянет друг к другу — всё это помножено во сто крат и это так… Очередной толчок, с которым его лобок трётся об её промежность под нужным углом, и чаша в момент переполняется. Удовольствие разносится по телу, прошивая каждую клеточку; каждый нерв словно натянутая до предела струна. Нежные стенки стискивают пенис, Ви кричит. Хватка вокруг горла усиливается, рокер кончает вместе в ней, заливая влагалище горячей спермой. Они понемногу приходят в себя, выравнивают дыхание, Джонни тяжело дышит ей в шею. Потом перекатывается на спину — девушка всхлипывает, когда член выскальзывает из неё — и ложится рядом. Семя стекает вниз по бёдрам на пол. Взмокшие, они ещё какое-то время лежат на полу, стараясь отдышаться, пока Ви не находит в себе силы подняться.