Это моя вина.
Да, это просто я виноват. Вот и все ответы. Я и только я… Ведь… Я должен был помочь! Я должен был оказаться рядом, как и обещал! Я ведь клялся! Я должен был сдохнуть там! Не он должен смутно глядеть на треклятое пустое небо в последний раз, а - я! Я был обязан бежать, что есть мочи, стрелять, бить, орать, просить, молить, умереть… Нужно было! Должен был! Должен и никаких отговорок! Но я не сделал этого… Почему? Будто гиря, голова тяжелеет и тянет шею вниз, падает, не удерживаясь на руках. Тело будто не твоё, оно должно лежать там, а не тот единственный человек, заполнявший пустоты в твоём сердце. Действительно, может ты ничего не чувствуешь, потому что он уже умер? Значит, и ты мёртв. Но тело же твоё почему-то здесь… Зачем Вам, дорогой читатель, я описываю это? Право, не знаю. Но чёрная фигура, сгорбившаяся на деревянном стуле, и устремившая свой каменный взор в пол, испытывала именно это страдание. Пройдя мимо по погружённому во тьму полупустому коридору, можно было бы ощутить тысячи иголочек мороза, исходящего от этой скульптуры горя, утраты и несчастья. И лишь остановившись и затаив дыхание, всматриваясь в кусок искусно выточенного камня, можно было бы услышать прерывистые дуновения воздуха, сдавленные хрипы боли и животный скулёж. За мёртвой оболочкой недвижимости находилась ещё живая душа. Ещё живая… Из уголков бесцветных очей просочилось две вспыхнувшие холодным лунным светом капли. Одна катилась по затвердевшей щеке, оставляя за собой мутную дорожку чистоты на бордово-чёрном полотне густо разбрызганной акварели. Скользнув к подбородку, она мучительно растянулась, влекомая к земле, и оторвавшись от лица, упала в ворс пыльного ковра и исчезла в нём почти без следа. Вторая капля промчалась стремительно вниз по переносице, затем очертила контур шмыгающего носа, замерев на сыром кончике. Слезинка вновь блеснула голубым и рухнула вниз. За ними по проделанным дорожкам покатились и следующие. Захрустев, затрещав фигура пришла в движение. Затвердевшая спина согнулась в дугу, позвонки выступили наружу, точно зубчики пилы. Локти упёрлись в колени, широко расставленных ног. Неистово сильные пальцы сжали череп, вытягивая бедные волосы. Погрузившееся во мрак лицо скривилось, сжалось в гримасе немого крика. Рёбра заходились по телу, раздвигая свои стены и сжимая их обратно. Чёрный силуэт стал похож на горгулью. Совсем рядом сел человек. - Расскажи мне, - обжёг спасительным пламенем толщу чёрной, как смог, тишины чей-то голос. - Что? - выплюнул вместе с воздухом призрак. - Всё, начиная с того дня. Фигура вновь странно зашевелилась. Чугунная голова поднялась, руки опустились от висков, замерев совсем рядом с лицом… вернее, с ликом смерти, взглянувшим на человека.Исповедь
Месяц до войны; дом Граймсов: Старый выцветший паровоз из пластика проминал колёсиками ворс белого ковра. Мягкая ручка держалась за его локомотив. Ребёнок увлечённо игрался сам с собой, пока рядом сидел чёрный силуэт. Металл оружия блеснул в женских руках. Пистолет. Единственная пуля. Джудит встрепенулась и выбросила игрушку, обхватив своё тельце. На первом этаже ругались, гремели. Вибрации и приглушённые звуки исходили от гостиной. Угрюмая женщина, присматривающая за ребёнком, засуетилась, не обращая внимания на напуганное дитя. Розита вскочила с места и стремительно вышла из комнаты. - Почему я не могу присутствовать на переговорах?! - возразил юношеский голос. Карла уводили под руки из дома. - Ещё молоко на губах не обсохло, - прыснул Ниган, желая избавиться от слишком энергичного парня. Мужчина встал у окна, выжидая, пока его люди проверят дом Граймсов. Уперевшись руками в подоконник, он опустил тяжёлую голову. Солнечные лучи сквозь стекло грели его кожу и словно примагничивались к чёрной куртке. Подняв взгляд, тиран рассматривал внешний дворик и дорогу, где уже толпились люди. Он поймал на себе вопросительный взгляд Саймона, собравшего возле себя группу лучших войнов Святилища. В очередной раз отказываясь от его предложения, он отрицательно мотнул головой и продолжил нервозно осматривать местность. Её нигде нет. - Первый этаж проверили, - отчитался крупный мужчина, скрестив руки на груди и презрительно осмотревшись. - Молодцы, выйдите за дверь и никого не впускайте, лично пристрелю, - перебил его начальник и махнул рукой в сторону выхода. Не решаясь возразить, спаситель вышел и увёл за собой коллег. В прихожей напоследок загремело. Габриэль почти кубарем влетел в дом. Робко священник поправил своё чёрное одеяние и ступил в гостиную. Кусая губу, он нервно оглядывался по сторонам, явно ожидая чего-то. Земля уходила у него из под ног. Его выдернули прямо со службы, оставив прихожан в страхе. Перед взором Габриэля предстал прямоугольный стол и три человека вокруг него: Рик, убийца и (судя по блёклому халату и потрёпанной аптечке на тумбе) врач. Некоторое время спустя хромой диалог Граймса и Нигана зашёл в тупик. Между мужчинами слишком открыто вопила ненависть и презрение. Никто не хотел идти на уступки. От их обоюдного гнева в комнате становилось душно. Доктор устало переминался с ноги на ногу, а священник теребил пуговицу на своём рукаве. Ещё чуть-чуть и тонкая нить, держащая её, порвалась бы, но руки Габриэля резко одёрнулись, поднявшись к голове. Испуг вызванный резким глухим грохотом вывел его из транса. Терпя очередные насмешки, Рик, глаза которого теперь никак не могли скрыть той злобы, что он запихивал поглубже, подальше от разума, не выдержал и схватил противника за грудки, перевалившись через стол, за что и был наказан. Глава Святилища резко перехватил его порыв и с гаркающим раздражением схватился за кудрявый затылок мужчины и впечатал его голову в деревянную поверхность. Отвратительный хруст хрящей, мычание оглушённого врага. От этого и раздался гром в помещении, от этого и одёрнулся Габриэль и подскочил с места врач. Массируя двумя пальцами переносицу, Ниган рухнул обратно на стул. Переговоры украли у него не час и не два, а результата никакого. Сорвался… Хрипя, Граймс сполз со стола, придерживая рукой кровоточащий нос. На белом дереве остались красные дорожки. Доктор подхватил его голову, засовывая вату в ноздри. Священник тоже подскочил к своему товарищу. Исподлобья Ниган глядел на полосы крови, на глотающего кровь Рика и неподписанный пакт о перемирии. Ручка так и лежала поперёк искусно написанного от руки документа. Сглотнув, Ниган повернутся к окну, снова её нет… Так не хотелось её опечалить провалившейся идеей. Неужели он так обмяк? Пора возвращаться в игру. - Рик, ну чего же ты сразу руки распускаешь? Неужели в вашей семье так принято? Это ведь не-при-лично. Ну теперь ясно, чего Карл такой несносный малый. - Тянул тиран, выпуская демонов на свободу. - Уезжай, - сморщинившись просопел Рик, пока ему вправляли нос. - Как гру-у-убо, Рик! Кто же так гостей провожает. - Наигранно смеялся садист, потирая руками. - Никакого мира, - в очередной раз за этот день шикнул Рик. Ниган стал серее тучи. - Никакого мира, значит? А теперь подумай своей головой… Что случится, если наступит война? Ты думаешь, что твоя бойкая жена-шоколадка и сын-ковбой не полезут наражён? Кем ты готов пожертвовать ради мести?! Я понимаю, что ты срать хотел на всех тех, кто был изначально из Александрии, кто жил здесь до вашего вторжения или кто пришёл сюда после! Но подумай о родных? Ты готов принести в жертву низменному желанию свою дочурку? - Присев на корточки рядом с полулежащим на полу противником, цедил слова отец Святилища. Жевала заходились на его стиснутых челюстях, а тёмный взгляд прожигал замолкшего Рика. Снова нет ожидаемого ответа. Снова ярко голубые глаза наполнились ядом. Он поднялся, перехватив биту в руку с перчаткой. - Никогда не ставь меня в позицию, когда я должен показать тебе то, каким жестоким могу быть. Не проверяй моё терпение. Если мой лимит будет исчерпан, то я перестану шутить. Ты можешь себе представить эту ситуацию? Что если я перестану шутить… - нависая над Риком, мертвенно спокойно выговаривал Ниган. Два предводителя замерли, прожигая друг друга взглядами. Хоть Рик и был побит, сидел на полу и снизу вверх глядел на врага, уверенность не сходила с его лица. Холоден и смел. И ещё упёрт, как камень. Вот в кого его сын. Граймс видел в Нигане обычного преступника, каких он не раз ловил в прошлом. Эта напущенная уверенность, высокомерие, готовность идти до последнего: типичный барыга, возомнивший себя наркобароном. Это придавало александрийцу уверенности. Ниган вздохнул и устало выпрямился, не в силах больше терпеть тупое молчание. - Рик, у меня нет столько времени, как у тебя! У меня работы непочатый край. Давай, соображай быстрее! - махал руками Ниган, подторапливая соперника. Пыхтя, Рик постарался схватиться за что-нибудь и подняться с места. Голова всё ещё кружилась, а писк в ушах не затихал. Ему протянули руку. Со странной улыбкой Ниган решил помочь ему. Не кнут так пряник. Устало Граймс хотел оттолкнуть кисть в кожаной перчатке, но в момент Ниган поймал его и подтянул наверх. Две пары удивлённых глаз наблюдали этот странный жест. - Ну вот, мы даже руки пожали! Похоже на нормальные переговоры? Я старался. - не выпуская ладони Граймса петлял Ниган. - Я могу согласиться, но не на твоих условиях. - И не думал, что твоими первыми словами станет сложносочинённое предложение, а не «мама и папа». Браво, Рик! А-ха-ха-хах, а на каких же условиях Рик? - Ты должен сдохнуть. А мы забираем завод. Ухмылка Чеширского кота пропала. В комнате стало до предела тихо. Татуированные пальцы сжали руку врага. Вновь раздался влажный хруст. Ни одна мышца не дёрнулась на лице Рика. Месть и уязвлённая гордость затмили его душу. Он был холоден, но сердце его отбивало бешенный ритм. Разумеется, Граймс боялся за родных и близких, но и жить под таким занавесом он не мог. У его детей должно быть свободное будущее. Пласт тишины разрезал очередной грохот. Кусочек металла свистнул в воздухе, врезавшись в живое тело. Наблюдавшая всё это время за происходящим тень влетела из своего укрытия за углом лестницы в гостиную и нажала на курок. Совершенно без колебаний Розита выстрелила в Нигана. Она мстила за Абрахама, мстила за Глена, мстила за все те страдания, что ей успел причинить этот человек. Болезненный рык вырвался из глотки. Пуля оставила две сквозные дыры в плотной коже куртки и рассекла бок мужчины. Из мёртвой хватки Рик вырвал свою руку и на мгновение остановился, наблюдая за скрючившимся в муках врагом. Его густые брови сошлись, а на поломанном носу появились звериные морщины. Вот он! Настал тот момент, когда можно его уничтожить! В крике распахнув кровавую пасть, Граймс накинулся на своего угнетателя и свалил того на пол. Прийдя в себя и опустив ладони от ушей, Габриэль кинулся к девушке, выбивая из её прямых рук опустошённый пистолет. Самодельная пуля была всего одна и предназначена только для одного человека. Священник знал о намерениях Розиты: не теряя надежд, он пытался отговорить её от мести. Но его усилия, видимо, были напрасны. Сейчас он крепко-накрепко обхватил выбивающуюся Розиту руками, оседая с ней на пол. Доктор в это время вытряс весь свой чемоданчик прямо на стол. Он искал заранее прокалённые щипцы в стерильном пакетике, иголку, швы и пузырёк спирта, параллельно натягивая на одну руку резиновую перчатку. Ему нужен был ассистент, а помощи попросить не у кого. Пока Рик неистово сжимал шею Нигана, прижатого к полу, пока Розита визжала, брыкалась в руках друга, то и дело проклиная его за всю эту божественную добродетель, малышка в лёгких сандаликах спрыгивала с последней ступеньки. Подняв кудрявую головку она увидела весь тот ужас, который детские глаза никогда не должны познать даже в период войны, даже в апокалипсис. Девочка ахнула и выронила паровозик из рук. Игрушка подскочила и, встав на колёса, покатилась по лакированному полу. Пластиковые колёсики запачкались в багровой луже и остановились. Из рваной раны лилась красная река, лишая раненого сил… Вены вздулись на висках Рика, пока пальцы пытались перекрыть воздух сопернику. Глава Святилища пытался оттянуть удушающие его каменные руки, сбросить с себя озверевшего Граймса. Он вертелся по скользкому полу, теряя всё больше крови. Рик душил его умело… Габриэль оттаскивал, ухватившись за пояс, бешенную Розиту и с ужасом смотрел на сгорбившегося льва, вцепившегося в шею измотанной добычи. А девочка ревела, закрывая то уши, то глаза ручками. Она не верила, что это её отец убивает того дядю, с которым она пила лимонад и ела спагетти. Почему он это делает? Почему он такой страшный? Слава богу или случаю, но Ниган в поисках какого-нибудь увесистого или острого предмета наткнулся взглядом на бледный паровозик, утопший в красном озере, затем он увидел и девочку, сжавшуюся в дрожащий комок. Тем временем трахея отвратительно стиснулась. Мозг переставал бить тревогу, размякая без кислорода. Как рыба, выброшенная на сушу, он ловил воздух ртом, но тот лишь застревал в шее. С глухим хрипом он отвёл руку назад и, закрыв красные глаза, ударил наотмашь, вкладывая в удар остатки сил. Кулак двинулся вяло и криво, но в цель попал. Костяшки попали прямо в трещину на горбатом носу и, взвыв от боли, Рик рухнул на пол. Две недели до войны; Святилище: - Ауч! Беда моя, аккуратнее! - дёрнулся мужчина на кушетке, кусая свой палец - Пациенту слова не давали, - пробормотала Беделия, аккуратно отлепляющая от раны присохший бинт, - Так правильно? - Да, промокните ещё немного перекисью, - отозвался врач, внимательно наблюдавший за движениями своей новой ученицы. - Вот видите этот шов? Помните, как нить должна соединять края раны? - Угу… Загноения нет, восхищена вашей работой! Беделия изъявила желание продолжить свой путь к медицине, которую она решила бросить сразу после восстания мертвецов. Особенно её подтолкнул к этому подвиг доктора: за считанные секунды он смог сшить рану Нигана, смог организовать переливание крови сразу же, как только они вернулись домой. Он буквально спас жизнь своему боссу. Беделия хотела уметь также. - Ты можешь ей сказать, что я не пёс какой-нибудь? На мне эксперименты ставить нельзя! - продолжал жаловаться Ниган, который пару дней назад сам разрешил ей практиковаться на его ране. - Чего он гавкает? - сквозь ехидный смешок спросила Беделия. Доктор вежливо прикрыл улыбку рукой. Когда обработка закончилась и торс мужчины снова обмотали бинтами, Ниган вышел из медкабинета, придерживаясь Беделии. Ему ещё нельзя было совершать резких движений и поворотов корпусом, а в идеале он должен был вообще соблюдать постельный режим, за чем очень пристально следила его личная Беда. Это прозвище, данное ей ещё при первой встрече, всплыло в его памяти пару дней назад и он никак не мог упустить шанс, лишний раз пораздражать девушку. Вместе они медленно шли по громким коридорам Святилища, наблюдая за его жизнью. Спасители суетились, производство патронов, запущенное украденным Юджином, шло как нельзя хорошо. Заучка невероятно раздражал Беделию своей трусостью и неловкостью. Она не могла понять что, но что-то в нём точно вызывало подозрения. Но не только о патронах заботился народ. Обычный сбор еды, контроль ходячих, тренировки бойцов, починка и тюнинг машин занимали людей. К тому же было решено организовать библиотеку, в которой теперь день и ночь застревал этот мутный Юджин, из-за чего планы солнцеликой рушились. Беделия раздражённо забирала нужную книгу и испарялась из библиотеки, так и не посидев в мягком кресле, а главное, в тишине без вечных упрёков со стороны её больного: «Это что русская классика? Достоевский? Какая ты скучная!» Читать рядом с Ниганом было просто невыносимо. Прикованный к постели мужчина так и клянчил внимания, словно маленький мальчик. И всё заканчивалось тем, что Беделия, в сотый раз читающая одну и ту же строчку, подскакивала к Нигану, поднявшемуся с кровати, и укладывала его обратно. Доковыляв до комнаты, они перевели дыхание. На лбу девушки появилась испарина, ведь Ниган был далеко не пушинкой. Мужчина нашёл опору в косяке двери и тоже устало вздыхал. Потревоженный бок ныл при каждом движении. Вместе они дошли до большой и холодной постели. Бережно Беделия подложила подушки ему под голову и зажгла огонь в камине из белого камня, над которым висели картины различных змей в чёрных рамках и с серым паспарту. К пламени она приставила чайничек с мятой и мелиссой, а затем села на полюбившийся диван, захватив со столика книгу. - Только не это! Ты опять изменяешь мне с Достоевским. Он же страшный! - посмеивался раненый. - Я даже нужную страницу открыть не успела. И как ты вообще увидел, что я читать собралась? Ты же только спинку дивана видишь. - взмолилась Беделия. - Услышал шелест страниц, наполненных скуки. - Неужели ты так относишься к книгам? - Наливай свой чай и иди ко мне. И… Достоевского своего прихвати, так уж и быть. Спустя несколько минут девушка уже сидела по левую сторону от Нигана и помогала ему приподняться так, чтобы тоже сидеть у изголовья кровати. Аккуратно она передала ему полную до краёв кружку и сразу схватилась за роман с удручающей надписью на обложке «Преступление и наказание». Такая усердная и увлечённая она погружалась в сюжет произведения. Зелёные строгие глаза переодически щурились, пока зрачки бегали по буквам, а светлые губы то вытягивались в трубочку непонимания, то смыкались в прямую полосу. Прядь русых волос выбилась из общей картины, прошитой золотом, и щекотала её бровь. Тиран и убийца мог долго наблюдать за тем, как её всегда холодные пальцы перелистывают страницы, как она мило прикусывает нижнюю губу, как веснушки светятся и угасают в рассеянном свете камина и тусклой прикроватной лампы, но ему хотелось, чтобы глядела она на него, а не на разворот полный текста, чтобы эти прохладные руки обжигали его кожу, чтобы он мог гладить эти блёклые и чуть различимые веснушки на её остром носике. Опустошив кружку и попутно разогрев своё горло и шею, на которой ещё не пропали сине-коричнево-фиолетовые пятна, он бережно вытянул чтиво из девичьих рук. Его солнце саркастично закатило глаза. - Моя очередь, - мягко прошептал мужчина, указывая взглядом на свои колени. Радостно девушка положила голову на укрытые пуховым одеялом колени и сомкнула веки. На щеках проявился лёгкий румянец. Одной рукой Ниган держал книгу, другая же легла на голову уютно устроившейся Беделии. Мужские пальцы зарывались в мягких волосах, поглаживая тонкую и чувствительную кожу. Бархатный голос распространял свои чары, от которых сердце девушки трепетало. Размеренно и спокойно мужчина читал замысловатые строки, лишь изредка прерываясь, чтобы перелистнуть пожелтевшие хрупкие страницы или посмотреть на медленно вздымающуюся грудь, на легкое дрожание ткани её истрёпанной футболки, вторящее биениям сердца, на юные черты лица, которое так редко бывает умиротворённым. Ямочка всё не исчезала с её мягкой щеки, а улыбка светилась от каждого прикосновения. Татуированные пальцы стали массировать аккуратное девичье ухо, от чего оно раскраснелось. Он проминал каждый хрящик, тёр нежную мочку с двумя заросшими проколами и невесомо повторял рисунок раковинки. Беделия и подумать не могла, что уши окажутся таким чувствительным местом для неё. Девушка была готова мурлыкать от таких ласк. Дрова тихо трещали, распадаясь на угольки, глубокий мужской голос описывал улицы Петербурга, запечатлевшиеся на страницах романа, а за окном стрекотали кузнечики и похрипывали мертвецы. Точно котёнок, девушка сопела на коленях у мужчины, который уже давно отложил чтиво и просто глядел на ручного зверька, уткнувшегося лбом в его живот. - Маленькая моя, - одними губами произнёс Ниган, бережно убирая непослушные волосы с её лица. Шесть дней до войны; Святилище: - Я здоров, как бык! - возмущался мужчина, отбиваясь от столовой ложки с каким-то травяным наваром. - А я тебе не верю! Пей, сказала! - беспокоилась девушка, скакавшая вокруг выздоравливающего с таблетками, лечебными заварками и пятиразовым питанием. Предводитель спасителей уже действительно был излечен и ему не грозила больше ни инфекция, ни повторное кровотечение, ни хрипота и кашель. Цвет его кожи давно восстановился, организм восполнил потерю крови, гематомы растворялись, а пулевое ранение затягивалось. Но Беделия попросту не могла перестать переживать за человека, которого чуть не потеряла. Ему это, бесспорно, льстило, но перед подчинёнными было неловко. Особенно Саймон много ворчал и постоянно наведывался к боссу, чтобы пожаловаться на то, как самозванка неправильно ведёт дела в их Святилище, какие глупые правила она придумывает, как внимательно её слушают другие генералы. Хитрая ухмылка протянулась на мужском лице. Ниган выпил эту навязчивую ложку и схватил приблизившуюся девушку за талию. Притянув юное тельце к себе и усадив Бедели к себе на ноги, он вынул ложку изо рта и положил её на тумбочку, после чего его нос прошёлся по оголённому изящному плечу. Сильные пальцы оттягивали ворот её объёмной футболки вбок, открывая бледную кожу, захваченную жаром. От животного наслаждения Белелия откинула голову назад и потёрлась о его колени. - Я же говорю, что здоров. Тебе показать, сколько у меня сил, девочка моя? - мурлыкал мужской голос сзади. Тихий стон послужил ему самым красноречивым ответом. Три дня до войны; Лес: Пикап одиноко стоял в самой чаще, среди бесконечного царства лиственниц, елей и шишек. На передних сидениях два человека. Девушка с веточкой мелких белых цветочков за ушком вдумчиво развернула огромную карту и пометила красным карандашом новую проверенную зону. Большой плюсик означал, что ни людей, ни мертвецов, ни ловушек они здесь не встретили. Рядом были чёрные кресты - следы Уильяма, толстые синие полосы - пути миграции крупных стад мертвецов, звёздочки - места, где можно было награбить ресурсов. На водительском месте тем временем насвистывал очередную мелодию высокий мужчина в кожаной куртке, зашитой с двух сторон педантичным медицинским швом. Эта куртка хранила много тайн, особенно во внутреннем кармане, где лежал сложенный в четыре раза детский рисунок и маленькая выструганная копия Люсиль, подаренная на днях Белелией. Он опустил окошко, чтобы вдохнуть пряность опавшей хвои и мха. Выглянув наружу, мужчина услышал шелест сворачивающейся позади глянцевой бумаги. - Вот как ты думаешь, захватила ли наши головы такая же странная теория, что чуть не погубила Раскольникова? - Что ты имеешь ввиду? - он занырнул обратно в машину и повернулся к девушке. - Мы поделили людей на мертвецов и живых. Первых мы спокойно убиваем, используем и даже не жалеем. Тебе не кажется это неправильным? Мы ведь убиваем их. - То, что уже мертво, убить нельзя. - Но мы же не знаем, насколько сохранился их мозг, как он работает. Может, где-то там внутри ещё есть все воспоминания человека, его мысли. А если их можно излечить? Представляешь, если в один миг нам с неба свалится лекарство, а мы уже столько народу лишили этого шанса на излечение. Я чувствую, что все мои руки покрыты кровью. Невинной кровью. Понимаешь? - Они хотят нас съесть, ты же это понимаешь? В таком случае либо они, либо мы. Я вот хоть тысячу мертвецов битой с землёй сравняю, лишь бы никто из них тебя и пальцем тронуть не сумел. - А люди? - она неловко опустила глаза. - И человеческие смерти тоже на наших душах… - Без них мир обойдётся и даже исцелится. - Родион также думал. Он же мир лучше хотел сделать и своё место в этой теории испытать. - Да, возможно, слишком категорично… Не знаю, Беда моя. Это тяжёлый вопрос. Особенно для меня. Наступила тягучая пауза. - Научишь меня свистеть? - замялась девушка, разминавшая кисти рук. - Ты разве не умеешь? Как же так? - смеялся Ниган, всматриваясь глазами полными доброты в сконфузившуюся Беделию. - Честно признаться, не умею. Я пыталась научиться, но выходит какая-то хрень. Я просто плююсь воздухом. Профессионал своего дела со страстью описывал искусство свиста: положение языка, губ, правильное смыкание зубов. И Беделия пыталась, но её порыв к знаниям убивал смех, вырывавшийся при любой неудачной попытке и тухлого фю. Он тоже хохотал, стоило девушке вытянуть губы и нахмурить усердные брови. За окнами уютного автомобиля свет солнца старался пробиться сквозь хвойный лесок, лучи беспорядочным градом проникали внутрь. Запах хвои и влажной почвы тянулся сквозь открытое окно рядом с водительским креслом. В багажнике пикапа лежали мелкие упавшие деревца и крупно порубленные дрова. Кучка веток с осыпающимися иголками прикрывали сундучок, в котором таилась пачка лампочек и пару кружочков скотча и изоленты: по пути они обыскали маленькую заправку. - Так хватит, двоечница! К этому нужен серьёзнейший подход. Ещё раз с самого начала. Оскорблённая словом «двоечница» бывшая отличница и олимпиадница взялась за дело максимально серьёзно. На лбу появилась хмурая морщинка, а глаза сощурились. Ниган любопытно облизнулся и огонёк зажёгся в шоколадных глазах. - Закрой глаза и сосредоточься. Словно кот он медленно и осторожно приближался к ней с громадными бездонными зрачками, не издавая ни единого лишнего звука. Мужчина оставил лёгкий поцелуй в самом уголке её губ, от чего Беделия вздрогнула и тихий свист замер в её устах, так и не увидев света. В недоумении она повернула к спасителю голову, пока его рука скользнула к её правому плечу и развернула к себе. Не успела девушка опомниться, как он поцеловал её полуоткрытые губы.Настоящее время:
Дрожащий голос прервал скрип белой дверцы и тусклый свет, пробившийся сквозь щель. В проёме появилось серое лицо. Призрак повернулся, забыв о своём собеседнике. - Думаю, тебе не стоит туда заходить. Мы… мы сделали, что смогли. - Сглотнул мертвенно бледный Рик, придерживая вход. Живой мертвец вскочил со своего хлипкого стула, распахнул дверь, придерживаемую Граймсом, и влетел внутрь, отпихнув мужчину. Сидевший всё это время рядом Карл поднялся и схватился рукой за лоб. Парень снял шляпу и положил её на своё сидение. Каждый удар сердца бил по черепу, оглушая и словно подтапливая в ледяной воде. Призрак остановился в центре холодной комнаты. В углу, скрыв пунцовое взмокшее лицо двумя руками, сидел врач, руки которого по локоть погрязли в тягучей бордовой жидкости. Он вздыхал и причитал молитву, не осмеливаясь взглянуть на вошедшего в комнату. Оперевшись спиной о стену, Рик также уставился в пол. Его тяжёлый кулак стиснулся до белых костяшек и струн жил. Боясь пошевелиться, Карл замер в коридоре и с нарастающим страхом глядел внутрь. Тревога обвила его шею, водрузив туда ком. Парень увидел лишь ноги на незаправленной постели и тёмный силуэт его подруги, обладавшей личным солнцем, которое, казалось, теперь никогда не будет ясным. Он ожидал, что девушка кинется к своей погибшей любви, обнимет охладевающее тело и будет истошно кричать, но девушка стояла на месте. Влажные глаза цвета зелёной плесени вновь краснели. Белок исчертили красные трещины. Покусанные ещё несколько счастливый дней назад губы вздрагивали, но слов не выдавали. Острый нос медленно втягивал будто отравленный острыми пылинками воздух. Она развернулась и ушла, глядя в пустоту. … Стоило солнцу погаснуть, месяцу взойти на черную гладь, в холодной комнате раздался болезненный хрип. - Где Беделия? На порез надавила жёсткая рука, что заставило искалеченного лечь обратно. - Она погибла, - во второй раз раздался лживый приговор.