***
С небольшим чемоданом в руке и тяжёлой головой Регулус спустился с последней ступеньки вагона Хогвартс-экспресса. Быстро распрощавшись с Краучем, слизеринец стал искать своих родителей или хотя бы одного из них. Благодаря тому, что перед Рождественскими каникулами отправляли два небольших поезда с интервалом в три часа, платформа была разгружена – не было шумных толп людей. Но любое место, подразумевавшее хотя бы небольшое столпотворение, как правило, выводило Блэка из колеи, хотя всеми силами тот пытался устоять перед этим. Всё же в отдалении Регулус наконец-то нашёл своего отца. Он стоял один, держа в руках «Пророк», явно не замечая окружающих людей. Орион Блэк был высоким мужчиной пятидесяти трёх лет, с идеально ровной осанкой и невероятно гордым невозмутимым лицом. О его серьёзности говорило всё – начиная с идеального чёрного костюма и начищенных до блеска ботинок, и заканчивая возрастными морщинами, которые никогда не щадят ни единого лица. В детских воспоминаниях Регулуса отец, казалось, был таким же, каким он видел его сейчас, разве что теперь в чёрных волосах появлялось всё больше седых волос, тело становилось более дряблым, что можно было понять по лицу, шее, рукам – по тем местам, которые не укрываются костюмом (хотя стоит отметить, что для своих лет господин всё ещё находился в прекрасной форме, чего нельзя было сказать о многих других в пятьдесят три года). – Здравствуйте, отец, – на автомате произнёс Блэк-младший, как только подошёл. Тут же справа он услышал голос Сириуса, который повторил ту же фразу вслед за младшим братом. Регулус не видел Сириуса – второй стоял немного поодаль, за спиной слизеринца. – Рад вас видеть, – только и сказал отец. Мужчина тут же сложил тонкую газету, убрав её во внутренний карман, и уверенно направился в сторону выхода. По его напряжённому лицу было видно, что ему не в радость такой выход. Орион Блэк, как и любой член семьи Блэков не мог терпеть скопления «простых смертных». Но через две минуты всё это закончилось, и, казалось, отец расслабился, когда морозный воздух ударил в нос. Весь путь домой занял как обычно немного времени и прошёл в молчании. Регулус никак не осмеливался посмотреть на Сириуса, и память о том, что брат его презирает, лишь подкрепила решение не поворачивать головы в его сторону. Но и Сириус был вероятно того же мнения, так как тоже ни разу не взглянул в сторону Регулуса и если куда смотрел, кроме прямого направления, так это в абсолютно противоположную сторону. Как только дверь открылась и трое перешагнули порог, Регулус почувствовал, как попал в совсем другой мир. Холодный тёмный мраморный пол, тяжёлые своды просторной прихожей, тяжёлые двери... Место, где он находился с самых первых дней жизни. Площадь Гриммо, двенадцать. Каждый уголок дома был некогда обследован и выучен наизусть, у этого дома не было тайн от него, но здесь родились первые, самые сокровенные и личные тайны самого Регулуса. Когда одежда обрела покой на вешалках, а зимняя обувь была наконец-то убрана, будто изнеоткуда появился один из домашних эльфов этого дома – Кикимер. Как только тот оказался возле них, то сразу схватился за два чемодана, по одному в каждую руку. – Не стоит, Кикимер, там не много вещей, я отнесу всё сам, – сказал Регулус, которому не очень хотелось утруждать и без того загнанного эльфа лёгким чемоданом. – Я тоже сам, Кикимер, – вновь голос Сириуса. Сейчас Регулус посмотрел на него. Он снова стоял ближе, но был занят – что-то искал в карманах зимний мантии. – Какие самостоятельные, – саркастически произнёс Орион, но тут же отвлёкся на свои мысли и уже, вероятно, забыл, что сказал сыновьям, однако всё равно добавил: – Пока что идите в свои комнаты, ваша мать приедет немного позже. Оба без дополнений поняли, что вечером каждого будет ждать традиционная беседа тет-а-тет с каждым родителем поочерёдно, или с кем-то одним, как это обычно происходило. Господин Блэк незамедлительно отправился в сторону своего кабинета, и, ничего больше не сказав, оставил двух подростков наедине. Регулус, недолго думая, схватил свои вещи и направился в сторону лестницы, что находилась недалеко от прихожей. Шагая через ступеньку, Блэк наконец-то достиг четвёртого этажа, последнего, под самой крышей, из-за чего он назывался «чердачный этаж», так как выше была только лишь крыша. Никто кроме Регулуса и Сириуса там не жил. Вообще, изначально комнаты братьев находились на третьем этаже, недалеко от просторного зала, где всегда проводились занятия – там стоял дорогой чёрный рояль, около стен находились шкафы с неисчисляемым количеством учебников, висела широкая чёрная грифельная доска и стояли две одиночные парты. Но, изучив весь дом, и, в конце концов, оценив четвертый этаж, в возрасте примерно четырёх и пяти лет братья выбрали комнаты друг напротив друга и уговорили родителей разрешить им переместиться в это укромное местечко, и с ближайшим ремонтом их желание все же было выполнено. Две старые комнаты были переоборудованы под гостевые, но, как правило, они пустуют, так как всех гостей заселяли в правом крыле дома на втором этаже (в левом жили сами родители, находилась огромная библиотека и кабинет господина Блэка, и, чтобы никто не беспокоил хозяев, площадь с гостевыми комнатами была тщательно отгорожена и имела отдельную лестницу в другом конце коридора). Регулус был на самом верху – после лестницы впереди его встречал длинный коридор, где в самом конце находилась кладовая, мини-библиотека (в которой находились, как правило, дубликаты книг из большой библиотеки на втором этаже, художественная литература и ещё какие-то не очень важные книги, не нашедшие своего места), остальное место, оставшееся под сводами крыши, в старые-добрые было превращено братьями в их скромное убежище, сравнить которое можно было с маленькой версией выручай-комнаты в Хогватсе, разве что вещи там не появлялись при одной мысли о них. Сейчас это место, безусловно, забыто. Оно всё ещё существовало, стоило только лишь сделать десять шагов вперёд и завернуть налево, но сейчас Регулус находил его только в своих воспоминаниях. Слизеринец открыл дверь и попал в свою комнату. Всё оставалось неизменным, таким же, как и в августе, и год, и два назад. Тёмно-зелёные обои с еле видным повторяющимся узором, шкафы с книгами, которые Регулус покупал на свои карманные деньги, тем самым собирая свою библиотеку, комод, большая кровать посередине, пианино у стены напротив, куча других книг в абсолютно разных местах (полок не хватало), целый ящик с безделушками около кровати, тумбочка, жёсткий ковёр, шторы, тонкая дубовая дверь в ванную комнату рядом со входной – всё абсолютно такое же. Но у комнаты тоже были свои тайны, хотя при первом взгляде казалось, что это самая обыкновенная комната подростка из богатой семьи. И никто не мог подозревать, что под высокой кроватью аккуратно оторваны друг от друга доски пола, и одна из половиц свободно поднимается вверх, храня под собой романы Толкина, Остин и Ремарка. Если с полок убрать все книги, то окажется, что на каждой из них у стены прячутся плёнки с фильмами, а если открыть ящик, встроенный в стол, и внимательно присмотреться, то вы увидите, что вертикальная стенка на самом деле не принадлежит ящику, – лёгким и ловким движением руки её можно снять и вы обнаружите с десяток пластинок с музыкой Дэвида Боуи, Queen, The Beatles, Black Sabbath, Led Zeppelin. Но не все вещи прячутся так тщательно, всё же родители не имеют привычек обшаривать комнаты своих сыновей, так как всё равно, если что-то плохо спрятано и внезапно попадается на глаза домашнему эльфу, то тот сразу же донесёт об этом главе семейства. Слава Мерлину, эльфы не могут перебирать вещи своих хозяев, открывать ящики с их личными вещами, кроме шкафов и комодов с одеждой, или намеренно что-то выискивать, поэтому у Регулуса также имелась коробка из-под обуви под кроватью, в которую он складывал маленькие магловские вещицы, например, подарок Меды – маленький фотоаппарат, коллекционные значки, автоматическую перьевую ручку, купленную в магловском канцелярском магазине, билеты из кинотеатров на сеансы, которые он посещал с Медой и Сириусом; то есть всё, что в магическом мире не существовало и всё, что имело прямую связь с наилучшими воспоминаниями из жизни. Регулус упал, да, буквально упал на свою мягкую кровать. Чемодан лежал в середине комнаты, словно всеми забытый, а Блэк смотрел прямо в белый потолок. Краем уха он слышал, как за пределами комнаты отпирается чужая дверь, – Сириус вошёл к себе. Всё погрузилось в полную тишину, и Регулус не заметил, как задремал. – Мистер Регулус Блэк, прошу прощения, – костлявая рука домашнего эльфа Бинни дотронулась до спины Блэка, из-за чего тот мгновенно проснулся, – миссис Блэк вернулась и желает Вас видеть. – Да, да, спасибо, я сейчас... – Регулус кое-как приподнялся на локтях, внезапно почувствовав резкую головную боль, из-за чего сразу пожалел, что дал себе слабину заснуть вечером, так как после таких снов практически всегда случалось такое. Бинни же исчез в мгновение ока, так неожиданно, что Регулус уже решил подумать, будто бы это всё сон, но на всякий случай решил не рисковать, а всё же встать и отправиться вниз. Вальбурга Блэк ждала его на первом этаже в небольшой комнате, которая прилегала к большому залу. Комната была тускло освещена несколькими свечами и светильником на столе. В этой комнате висели старые портреты важных членов семьи, датированные шестнадцатым, семнадцатым и восемнадцатым веками. Регулус знал полное имя каждого, знал каждую деталь их похожих лиц. Сейчас портреты находились в полумраке, так как свет свечей не доходил до них, из-за чего лиц почти не было видно. Можно было бы сказать, что комната выглядела крайне изящно, если бы только у стены, в которой был проход в комнату, не расположился большой стеклянный шкаф с семейными реликвиями, которые собирались не одно столетие и для Регулуса были обычными безделушками. У стены с другой стороны стоял очередной шкаф с книгами, и Блэк имел очень хорошее представление о том, что за книги там стояли, так как это были первые тщательно рассмотренные вещи в этом доме. Посередине стояли два изящных бордовых дивана, подле них небольшой кофейный столик. Вальбурга стояла у крайнего второго окна в конце комнаты, спиной к Регулусу. Её точёная фигура, освещенная крайне скудно, подчеркивалась тёмной длинной бархатной юбкой, тонким корсетом и тёмной блузкой. Волосы были собраны в низкий свободный пучок, оголяя грациозную шею. Плечи властно расправлены. В руках у неё находилось фарфоровое блюдце с чашкой чая. – Bonsoir, maman*, – с идеальным произношением сказал Блэк, всё ещё стоя у порога комнаты. – Ne reste pas dans l'allée, viens ici**, – негромко, но твёрдо и уверенно произнесла Вальбурга. Регулус спокойно направился в сторону матери, пока та ставила чай на ближайший невысокий стеллаж. К четырнадцати годам Регулус ещё так и не дорос до роста своей матери, которая была достаточно высока – метр семьдесят пять, но пока они находились на небольшом расстоянии друг от друга, можно было сказать, что разница в росте была невелика и Блэку оставалось совсем немного, чтобы стать выше Вальбурги. Сын был практически точной копией своей матери. Такие же серые глаза, такая же их форма, одинаковая форма носа, цвет волос и их структура, худоба. Наконец, Вальбурга начала говорить, решив продолжить разговор на французском: – Видела твой табель с оценками за этот семестр. Очень хорошо, – сухо сказала Вальбурга, но на её лице появилась лёгкая улыбка, – И профессор Слизнорт прислал мне письмо, он очень доволен твоими успехами в зельеварении. Пишет, что ты сильно обгоняешь сверстников на этом уроке. Регулус лишь кивнул. Теперь он стоял подле неё, всё ещё держа дистанцию около двух метров, сложив руки за спину, то смотря на бушующую бурю, так внезапно настигнувшую Лондон, то на подол юбки матери, то на утонувшие во тьме картины. После своих слов Вальбурга полностью повернулась в сторону сына, её глаза твёрдо посмотрели в глаза Регулуса, что заставило его немедленно оторвать блуждающий взгляд от всего окружающего и ответно посмотреть в глаза матери. Её правая рука поднялась и притронулась к щеке сына, а затем нежно спустилась чуть ниже к линии подбородка, продолжая держать Регулуса, не давая ему отвести глаз. От холодной ладони матери у Блэка-младшего против воли пробежались мурашки, и прикосновение чужой руки заставило слизеринца напрячься. Мать уловила изменение настроения Регулуса, она сразу поняла появившееся напряжение. Вальбурга давно заметила, что любые прикосновения, – будь то за руку, предплечье, или лёгкое касание лица – можно использовать как концентрацию внимания, заставив этим образом младшего сына, всё ещё не привыкшего к таким знакам, стать более внимательным и чутким, хотя и напряжённым. Регулус — максимально нетактильный человек. Его личные границы были достаточно большими, он никогда не горел желанием подпускать кого-то слишком близко, и всё, что Регулус мог себе позволить – это рукопожатие. Со временем Регулус научился не обращать внимания на толчки и соприкосновения в толпах студентов в школе; единственный человек, с которым он мог пару раз обменяться дружескими толчками – Барти Крауч, но, и то, происходило это не так часто, потому что Крауч хорошо знал своего друга и лишний раз не нарывался. Сейчас прикосновение матери, такое обыденное, к которому пора привыкнуть, всё ещё заставляло напрягаться каждую клеточку организма. Оставалось лишь ожидать, что она ему скажет. Тем временем её глаза продолжали изучать лицо сына, останавливаясь на каждой мелочи. – Всё же ты подрос с того момента, когда я видела тебя в последний раз, – сказала Вальбурга, – Когда долго не видишь своих детей это заметно особенно сильно, даже если этот период длится всего четыре месяца. Миссис Блэк, очевидно, хотела сказать что-то ещё, – её взгляд был слегка прищурен, холодные пальцы задумчиво поглаживали щёку, и в какой-то момент во взгляде появилось ещё больше решимости, жестокой уверенности, граничившей с взглядом властного и спокойного хищника: – Ты моя единственная надежда. Я убедилась, что больше не могу рассчитывать на вас двоих. Хотя давно стоило это понять. Твёрдый и звучный голос разрезал тишину. Если закрыть глаза и не знать, кто сейчас стоит перед Регулусом, то можно было бы подумать, что у окна находится девушка двадцати лет, – такая молодая, но уже сильная, властная и гордая, однако миссис Блэк была гораздо старше, ей было уже сорок пять, а голос и эти качества всё ещё оставались с ней, как и двадцать с небольшим лет назад. – Всё ляжет на вас. Наше поколение скоро не будет иметь никакого значения. Ты сделаешь нужный выбор. Последнее предложение не было вопросом. Это было утверждение. Прямое и беспощадное, всё равно что хлыст оно разрезало тишину поместья Блэков. Нужный выбор. Выбор, нужный им, а не Регулусу. Выбор, нужный чтобы продолжать сохранять традиции Блэков, чтобы держать самую высокую планку и находиться на вершине иерархии чистокровных семей Британии. В глазах Регулуса это был очень тонкий и хрупкий путь, который может осыпаться и раствориться прямо под ногами, однако именно эта дорожка позволяла не первое столетие быть Блэкам чистокровной семьёй номер один, опережая Малфоев, Эйвери, Лестрейнджей и далее по списку «Священных двадцати восьми» (даже несмотря на кровные связи между родами). Вальбурга убрала руку. Регулус снова расслабился, почувствовав, как его перестали держать, и он снова был в полной власти над собой. – Завтра утром примерка костюма, если что-то будет не так, то у нас ещё два дня. И еще. Поездка в Лонгфильд была отменена еще несколько дней назад, я решила не писать вам об этом. Вместо этого двадцать четвёртого числа у нас визит в Малфой-мэнор. Всё должно быть идеально, – На лице вновь появилась холодная улыбка, и Вальбурга отпустила сына, вернувшись к чаю.***
Малфой-мэнор был заполнен магами. На каждом был дорогой наряд, от каждого пахло разным парфюмом (сильно или в меру), вокруг слышались светские разговоры и смех. Ежегодный большой рождественский визит в этом году проводился в поместье Малфоев. Под крышей большого мэнора собралось как минимум двенадцать полных семей, огромное количество родственников, несколько очень важных персон в компании с кем-либо вторым сопровождающим, в общем около семидесяти-восьмидесяти человек, и всё одни и те же лица. Оба брата сегодня были в самых качественных и изящных костюмах. Чем старше они становились, тем важнее было показывать наивысший уровень во всём, и это очень раздражало Регулуса. Баснословно дорогие ботинки (напоминающие классические оксфорды) за первые полчаса ходьбы сильно натерли костлявые щиколотки, из-за чего, как только до чёртиков формальная беседа между Регулусом и старым господином Малфоем закончилась, первый сразу же отправился в уборную. Ещё утром на примерке Блэк понял, чем для него обернётся этот вечер, и спустился вниз к эльфам на цокольный этаж, прихватив бинты, а теперь, сидя на холодном кафельном полу, перевязывал окровавленные ноги в несколько слоёв. Когда он всё закончил, то решил никуда не торопиться. Эта уборная не была единственной во всём мэноре, и никто не будет против, если он тут задержится. Внезапно в дверь кто-то постучал, а затем он услышал голос дяди Альфарда: – Всё в порядке, Регулус? Это Альфард. Одиночество было прервано, и Блэк сказал: – Да, можешь даже зайти. Послышался щелчок двери – Альфард палочкой открыл защёлку. Регулус встретил его, сидя на выступе у стены, морально готовясь снова встать и пойти в злосчастных туфлях обратно. – Видел, как ты сюда зашёл, и долго не выходишь. Решил уединиться, не так-ли? – Альфард Блэк посмеялся. Альфард Блэк был очень красив, и Регулус отмечал это каждый раз. Он был братом Вальбурги и Сигнуса Блэков, и имел полное право называться самым обаятельным, привлекательным и смешным. Имея провокационные взгляды, в свои сорок лет он всё еще являлся полноправным членом рода Блэк, чему юноша всегда удивлялся. Регулус усмехнулся, немного задрал штанину и отодвинул носок, чтобы дядя смог разглядеть белый бинт и даже кровь, которая успела его пропитать. – Оу... Чёрт возьми. И хотя Блэк-младший всё ещё усмехался, Альфард промямлил: – Прости, но я не знаю ни одного заклинания для размягчения ботинок... Была бы здесь Меда. Регулус махнул рукой, продолжая сидеть на холодном бежевом кафеле. Альфарду понравилась идея уединиться с племянником, сидя у унитаза, поэтому, особо не размышляя, разместился около Блэка. Мужчина достал сигарету и с помощью палочки поджёг её, а затем приоткрыл маленькое окошко под потолком, впуская морозный ветер в маленькую бежевую комнатку, и закурил. – Видел Сириуса. Вы оба как-то неожиданно подросли. Регулус вдохнул дым сигареты. Пассивное курение вошло в привычку, и, хотя сам Регулус не курил, он научился различать разные сигареты. Альфард курил мальборо, не очень крепкие, но именно этот запах был для Регулуса самым родным и успокаивающим. Кроме лёгкого запаха классического одеколона, от Альфарда всегда улавливался запах сигарет, имеющий удивительно успокаивающее воздействие на Регулуса. – Кстати о вас двоих, – Регулус замер, словно уже услышал следующие слова, – у вас всё хорошо? С каждым годом, как я вас вижу, замечаю, будто вы всё меньше и меньше проводите времени друг с другом. Я думал, может, возраст, интересы, школа, но сейчас вы даже друг на друга не смотрите. Что скажешь? Сириус, вот, молчит. – Сириус со мной не разговаривает, – легко отрезал Регулус. – Или ты с ним не разговариваешь? – в свою очередь Альфард пытался подловить племянника. – Мы оба друг с другом не разговариваем, – отпарировал Блэк, продолжая держать и теребить руками бинт. Альфард лишь цокнул и снова отправил сигарету ко рту. Более оживлённо он продолжил: – Если у вас разногласия, я могу помочь, только ты объясни, ведь знаешь Сириуса – раскалёнными щипцами слова не вытянешь... Регулус вновь отвлёкся на бинты, так как на правой ноге, в отличие от левой, они быстро развязались и теперь требовалось вновь потуже их затянуть и зафиксировать. – Не нужно, Альфард, спасибо, но мы как-нибудь сами, – прокряхтел Регулус, пытаясь изловчиться с злосчастным бинтом. Мужчина лишь вздохнул, зажал сигарету в зубах и опустился на корточки перед племянником, отводя его руки и беря дело в свои. – Сами вы ещё можете много лет разбираться, – глухо добавил Альфард, ловко управляясь с белой лентой и, конце концов, фиксируя бинт на правой ноге. – Не слишком туго? Слева всё держится? – Да, всё хорошо, спасибо, – Регулус кивнул и теперь намеревался встать. С секунду Регулус думал о состоянии своих щиколоток, оценивая, насколько велика боль, и как хорошо ему помогут бинты, а вскоре направился к выходу. – Я буду в дальнем углу, около портрета мадам Анетты Монри, вместе с Сириусом. Можешь присоединиться, – уже в коридоре Альфард потрепал Блэка по плечу и подбадривающе улыбнулся. Затем оба покинули коридор, Регулус стал высматривать себе приятную компанию, сказав, что, может быть, придёт к ним позже (хотя в душе отчаянно не хотел сидеть около Сириуса), а как только заметил в противоположной стороне от укрытия Альфарда Барти Крауча, то сразу же попрощался с дядей, хотя тот уже наверняка держал в мыслях бутылку кальвадоса. – Ну и денёк, я искал тебя с самого начала этого грёбанного банкета, а в результате нахожу почти спустя час. Я почти что сдох от скуки! Барти эмоционально и с наигранно трагическим лицом опустился в тени и сел за свой столик. – Отец с другими важными шишками, вероятно, ушёл на второй этаж, его здесь не видно. Мать собирает сплетни. А где все твои? Регулус безразлично развёл руками, а затем опёрся ими о стол, положив на них голову, и приготовился слушать Барти, который на приглушённых тонах начал: – Ещё несколько дней назад, я думал, что сохранять традиции это хорошо, но, чёрт возьми, Мерлин! Иногда мне кажется, что вместо Малфой-мэнора меня привезли в Париж, или Марсель, или... да неважно! Кто взял моду в Англии говорить на французском? Ведь этот, как его, старый мудила Розье подходит... Барти скорчил сморщенную физиономию, кстати, очень похожую, из-за чего Регулус засмеялся. – Мусьё, раконте ма бель фам!!!*** Регулус не удержался и засмеялся в голос. Язык тела Крауча в гротескном виде пародировал толстого Рудольфа Розье, с поразительной точностью передавая интонацию и мимику. Смех Регулуса заразил Барти, и тот тоже рассмеялся. Оба старались не делать это слишком громко, так как уже поймали несколько возмущённых взглядов со стороны, но их спасало то, что они находились в глубокой тени, достаточно далеко от основной массы людей. Когда Барти позвала мать, и тому пришлось отлучиться, Регулус решил прогуляться. Он знал Малфой-мэнор достаточно хорошо и не боялся потеряться в бесконечных комнатах и коридорах, которые сегодня были открыты специально для гостей. В задней части дома, казалось, никого не было. Свет в коридоре был выключен, хотя его стоило включить, так как солнце на сегодняшний день закончило освещать Лондон. Регулус шагал по длинному коридору, слушая свои приглушённые шаги (кстати, бинты оказались достаточно плотными, чтобы предоставить сопротивление твёрдым задникам туфель). Чем дальше Регулус уходил, тем меньше были слышны голоса людей. Он знал, что родители искать его не будут, так как со всеми, кто питал желание поговорить не только с четой Блэков, но и с сыновьями, уже поговорили. На случай, если кто-то его найдёт в этом месте, и совершенно неожиданно окажется, что ему находиться здесь нельзя, то в бой пойдёт банальное, но безусловно работающее в большинстве случаев "Я заблудился". Однако Регулус уходил всё глубже, и никого на своём пути ещё не встретил. – Нет! Такого допускать ни в коем случае нельзя! Регулус услышал звонкий женский голос, очень знакомый, но он ещё не понял, где мог его слышать. Он доносился из-за двери в конце коридора. Регулус увидел полоску света из-под двери и не смог удержаться перед искушением подойти ближе. – Белла, прошу, успокойся, нас могут услышать, всё будет в порядке. «Беллатриса со своим мужем, конечно же» – подумал Блэк, – «Эти кретины даже не додумались наложить заклятие приглушения звука. Идиоты». Блэк не был фанатом своей поехавшей сестры и её мужа, но, тем не менее, решил не торопиться уходить, хотя знал, что может поплатиться за своё любопытство. – Не нужно, Рудольфус, нас никто не услышит! Все находятся в зале! Регулус подавил смешок. Затем он услышал голос второй сестры, Нарциссы, более глубокий и спокойный. – Белла, сейчас мы не сможем ничего решить. Но она не успела продолжить, так как её сразу же перебил Рудольфус Лестрейндж: — Сейчас очевидно одно — нам необходимо перестать афишировать себя. Ежедневно подвергаться риску, ещё не имея плотной почвы под ногами, крайне опасно, несмотря на все возможности. Тёмный Лорд вернётся сразу после Рождества, и только тогда мы всё сможем выяснить. – Очевидно, мы выясним, – уже более тихо ответила Беллатриса, – Я говорила Эйвери не трогать камень! Страшно представить, что сделает Лорд, когда узнает о подрыве Министерства, которое произошло под управлением ссыкливого Аргуса Нотта! При упоминании отца Кристиана Нотта, однокурсника Регулуса, Блэк почувствовал неприятное ощущение в области гортани. – Нам повезло, что Министерство не узнало о лицах, – добавился четвёртый голос, ранее не звучавший и совершенно не знакомый Регулусу, – Одно ясно — новое место просто необходимо. И желательно как можно дальше от центрального Лондона, но не слишком. – Кандидаты для нас уже подготовлены, мы это знаем и своими глазами видели возможные варианты. Мне кажется, что тот на юго-востоке... – Всё, хватит, я устала и хочу есть, – прервала всех Беллатриса, – Насколько я могу знать, никто не останется до утра, может, только те, кто переборщит с огневиски, и я не хочу здесь задерживаться. Если Тёмный Лорд вернётся раньше назначенного срока и позовёт всех, я должна быть первой, кто будет около него. – Пора вернуться к Гостям, Лестрейндж. Люциус, пойдём. С наибыстрейшей реакцией Регулус отпрянул от двери и скрылся за огромными часами справа от неё, и очень вовремя. Как только он прижался к стене и задержал дыхание, дверь громко открылась, и оттуда стремительной походкой вышла взбалмошенная Беллатриса с мужем, за ней тонкая и изящная Нарцисса с Люциусом, которого Регулус на дух не переносил, а последним вышел неизвестный мужчина. Он закрыл дверь и оглянулся по сторонам, заставив сердце Регулуса упасть в пятки, так как второй уже подумал, что незнакомец заподозрил присутвие лишнего человека. Как бы оно ни было, мужчина отправился далее по коридору, и Регулуса он не заметил. Подождав, пока всё стихнет, Блэк вышел из укрытия, но на всякий случай пошёл по другому коридору, а не по тому, по которому сюда пришёл. Теперь он был уверен в настрое Беллатрисы, знал, что Тёмный Лорд ищет новое место для своих собраний, а также теперь знал, что отец Кристиана Нотта – так же пожиратель смерти. Информация скудная, но заставила чувствовать тревогу. Теперь всё это было действительно близко. Блэк ощутил опасность, всё равно что потрогал её вживую своими руками. Регулус вышел обратно в зал. Народа стало больше – видимо, все, кто находился в комнатах или на втором этаже, теперь спустились к остальным. На столах появилось больше выпивки – добавились бокалы, рюмки, ассортимент вина, огневиски и другой выпивки увеличился, и, хотя Регулус был не против закинуть в себя бокал-другой чего-нибудь горячего (он всё еще помнил огневиски Барти с прошлого года, даже несмотря на последствия), всё же воспитание не позволило, и он подошёл к столу с фуршетом, где находилась его цель – графин с обычной водой. За то время, пока Регулус внаглую подслушивал чужой разговор, в горле пересохло, и, будь его воля, Регулус опустошил бы графин целиком. Блэк не видел Барти, родителей. Он мог отправиться к Альфарду, но всё ещё не хотел натыкаться на Сириуса. Тоска потихоньку стала одолевать юношу. Анализ подслушенного разговора Блэк решил отложить на более тихое время, а пока он продолжал стоять около стола с фуршетом, оперевшись о стену, и всё ещё держа стакан с недопитой водой в руке, думая о книге из запретной секции (он успел ознакомиться с парой первых глав и был очень заинтересован), а в основном находился в беспорядочном потоке своих мыслей. Шум стал слишком громок, и это стало сказываться на самочувствии – боль в голове снова запульсировала, хотелось просто закрыть глаза и наложить на всех силенцио. Регулус вновь огляделся вокруг. В беспорядочной толпе его вниманием завладел незнакомец, пристально смотрящий на Блэка. В руке мужчина держал бокал с красным вином, вторую держал в кармане чёрных брюк. На нём была несвойственная для подобного дня простая чёрная рубашка, а на плечах не имелось никакой мантии. У него были аккуратно, но свободно лежавшие серо-седые редкие волосы, ровный тон кожи, аккуратный нос и рот, несильно выраженные скулы, но при этом лицо имело своеобразные острые черты. Ему можно было дать около 45-50 лет. Удивительно яркие серые глаза, в которых спокойствие и благородство смешалось с нескрываемым любопытством, пронзали Регулуса насквозь, и казалось, что они смотрят в самую душу Блэка, читая самые сокровенные мысли и чувства. Резко в области груди Регулус почувствовал укол чего-то холодного. Боль в голове только усилилась, сердцебиение участилось. Как минимум два раза Регулус отводил взгляд от незнакомца, но каждый раз возвращался и находил, что второй также пристально изучает его. – Хэй, Рег, ты здесь? – изнеоткуда появился Барти и положил руку на плечо Регулусу, – на тебе лица нет. Жест Барти заставил Регулуса вздрогнуть. – Да, я здесь, просто задумался, – отмахнулся Блэк. Он снова посмотрел в ту сторону, где стоял мужчина. Незнакомец стоял на том же месте. На его лице появилась еле заметная улыбка, он наконец-то отвёл взгляд, поставив уже пустой бокал на стол, развернулся и медленно пошёл в сторону прохода в центральный коридор, а затем и вовсе скрылся в толпе. – И с каких пор, когда ты просто задумываешься, твоё лицо приобретает цвет моей рубашки? – Барти указал пальцем на свою белую рубашку, – Или ты столкнулся лбом с дементором? Куда ты вообще смотришь? – Три вопроса за пять секунд это слишком, Барт, – усмехнулся Регулус, пытаясь вернуться в нормальное состояние, – Здесь слишком душно, и к тому же вся эта обстановка до чёртиков тоскливая. – Абсолютно согласен, – ответил Барти, доедая пирожное, взятое со стола поблизости, – Но скоро все разъедутся, очень надеюсь, что мои не станут задерживаться допоздна. Регулус молча согласился. Весь остаток вечера он провёл сидя около Барти за тем же столом, где сидел с ним днём, только теперь к ним присоединились Кристиан Нотт и Теренс Паркинсон. Альфарда Регулус не нашёл, и, как мог понять, он ушёл гораздо раньше. Оставалось только ждать окончания банкета, пытаясь особенно не погружаться в ужасную атмосферу, наполненную искусственными улыбками, смехом и любезностями. Незнакомца Регулус больше не видел. Блэк хотел узнать его имя. Узнать, зачем тот так пристально смотрел на него. В душе остался противный осадок. Головная боль так и не прошла. И только лишь дома, добравшись до своей кровати, Регулус уснул и наконец-то смог скинуть груз сегодняшнего дня, пускай и всего на несколько часов.