mus: pulling a thread
Барти так и не вернулся той ночью в комнату. Регулус остался один на один со своими мыслями и совершенно не мог заснуть. Даже если бы он хотел уснуть, он не мог бы себе этого позволить. Он бы не смог бы сейчас вот так легко лечь спать после того, что на него навалилось. Он сидел на кровати, потом лежал. Сидел на полу, на подоконнике. Он выкурил за раз четыре сигареты подряд, и старался успокоиться так скоро, как это было возможно. Регулус пытался заглушить в себе чувство вины, так больно гложущее его изнутри. Он знал, как Барти к этому относится, но также Регулус понимал, что в этот раз он не сможет остаться в стороне, если он все же хочет немного побороться за место под своим солнцем и за право еще пожить. Он вертел в руках злосчастную бумажку, где красовался показательный текст. Регулус даже не думал его перечитывать, потому что текст казался ему более чем бессвязным и каким-то очевидным — потому что ничего нового он в нем не нашел. Регулус навел на бумагу свою волшебную палочку, пробормотал проверяющее заклинание и лишь подтвердил свою мгновенную догадку — листок под заклинанием. Мальсибер, Лестрейндж, кто угодно, кто мог бы это сделать оказался достаточно силен, чтобы прибегнуть к такому виду магии. Взяв этот листок Регулус сам приговорил себя к этому, но он не мог об этом знать. Внезапно его осенила мысль. Он вскочил с холодного пола, на котором так долго сидел. Он начнет действовать сейчас. У него есть две недели чтобы придумать, как хоть косвенно помешать им. Если он не может отказаться от участия — он окажется тем, кто станет палкой, застрявшей в спицах колеса. Регулус наложил на себя заклинание невидимости и покинул гостиную. Его путь пролегал через многочисленные витиеватые коридоры и высокие лестницы, прямо к помещению хогвартской библиотеки. Регулус буквально летел туда, не смея останавливаться или медлить. Каждая минута была на счету, потому что он не знал, как много времени ему уйдет на разработку какого-то плана и его выполнение. И он еще не знал, насколько ему можно полагаться на свои надежды. Регулус так легко и мастерски проникает в запретную секцию, что в его голове уже нет мыслей о том, что он делает что-то запрещённое. Понимание того, что он в очередной раз нарушает школьные правила, за что его могут исключить, больше не приливало адреналина в голову. Сейчас она была занята совершенно другим. Ему не составило труда найти полки с Темной Магией, которые он прошарил ещё в самом своем начале изучения Запретной секции. Полчаса судорожного перебирания книг и Регулус нашёл заклинание, которое кто-то из старшекурсников использовал на листах. Регулус нашел, как убедиться в том, что заклинание действительно наложено, и на всякий случай все же снова проверил его. Но самым важным было найти средство, которое если бы не сняло, то вывело бы заклятие из строя. Регулус сидел в на полу библиотеки ровно четыре часа, когда он собрал, кажется, совершенно все, что можно было собрать. И самым верным способом, который может получиться с практически полной вероятностью — зелье статичности. Регулус начал убирать книги с пола обратно в полки, стараясь расставлять их в том же порядке, — это было одно из его умений, приобретенных благодаря проживанию на Гриммо 12. Его голова горела, глаза слипались, горло пересохло. Тело находилось в состоянии частичной агонии, но рассудок был затуманен придуманным планом. Первое что он сделает — он обеспечит безопасность себе и Краучу. Через два-три часа Хогвартс проснется, но ему уже нетерпелось скорее кинуться в класс Зелий и начать работать. Но перед этим ему предстояло прожить целую пятницу, и подойти к Слизнорту он сможет только вечером, после дополнительного урока Зельеварения. Регулус быстро переписал все, что ему было необходимо знать и запомнить, собрал свои вещи и вышел из библиотеки, также тихо, как и попал в нее. Сердце гулко стучало под горлом, голова покруживалась, но за одну эту ночь Регулус узнал об одном заклинании столько, сколько не узнавал ни о каком другом за все годы обучения в школе. Солнце лишь давало первые намеки на начало утра, но сна не было ни в одном глазу. Регулус был слишком возбужден, слишком взволнован, поэтому он долго нервно ходил по комнате, несколько раз сполоснул лицо в ледяной воде, а затем, незадолго до того, как стрелка часов пробила семь утра, он уселся за книгу, где хранился рецепт зелья статичности. Он сидел сгорбившись за столом, активно делая большой расчет, практически не отрывая пера от чернового листа бумаги. Регулусу практически удалось забыться, опуститься в работу с головой и совершенно забыть, зачем он сейчас здесь сидит. Но в семь пятнадцать дверь за его спиной заскрипела. Регулус резко остановился, замерев над исписанным листом. Его сердце замерло, глаза устремились в одну точку, за собой он чувствовал Барти Крауча. Барти в полнейшей тишине прошел за его спиной, Регулус сделал несколько не очень важных штрихов в расчетах, а затем наконец поднял голову от плоскости стола. От маниакальной оживленности не осталось и следа. Регулус почувствовал жуткий голод, сухость в глазах, головную боль, но он не мог сказать, что провел эту ночь впустую. Он услышал, как Барти замер около свой тумбы, в затем Блэк почувствовал на себе его взгляд и против воли повернул голову. Барти выглядел измотанным, хотя он, вероятно, смог склонить свою голову к подушке этой ночью. Вопрос оставался в другом — насколько этот сон мог быть крепким. Но Крауч, посмотрев на Регулуса, совершенно убедился, что его друг не спал всю ночь, а застав его за работой, понял, он не просто не спал, но и чем-то занимался. Их зрительный контакт длился крайне долго, и его бы можно было назвать неловким, но оба были настолько выбиты из колеи обычной жизни, что уже не замечали чего-то странного. Наконец, Барти, глядя на Регулуса, спросил: — Ты этой ночью хоть на минуту притронулся головой к подушке? — Нет. — Оно и видно. Снова тишина. Теперь спрашивает Регулус: — А ты? — Я пытался. Но ничего не вышло. Чем ты занимался? — Проторчал в библиотеке всю ночь. Барти широко открыл глаза, словно пытаясь проснуться от странного сна. Регулус прочел на его лице все и вскинул руки вверх: — Мерлин, Барти! Неужели ты правда вчера подумал, что я смогу все это так оставить? — спрашивает Регулус, хотя сам догадывается, что вчера своей прямотой и состоянием вполне мог заставить обескураженного и уставшего Барти в это поверить. Регулус отворачивается, освобождая Барти от неловкого молчания. — И что ты придумал? — аккуратно спрашивает Барти. — Много чего. Только нужно много проверить и как следует просчитать. Барти кивнул головой и натужно сглотнул. — Уже знаешь, кому попробуешь рассказать? — спросил Барти. Регулус думал, кому можно будет рассказать об этом, если фокус с листком и зельем статичности сработает. Он думал о том, что бы рассказать об этом Пандоре, Доркас, да даже Сириусу или Дамблдору — хотя последний вариант и заставил его съёжиться, когда Регулус вспомнил голубые глаза, лукаво смотрящие на него из-за очков-полумесяцев. — Посмотрим. — сухо отвечает он, закрывая учебник. — Это очевидно надо кому-то рассказать... — нервно начал Барти, а Регулус жестом показал ему замолчать, из-за чего Барти немного оторопел. Но спокойствие и рациональность Блэка возвращали его на землю, заставляя твердо стоять на ногах. — Кому бы ты это рассказал? — спросил он, заставляя Крауча задумываться. — Не знаю... Дамблдору? — предположил он, но в голосе звучала неуверенность. — Хотя бы потому, что он директор и должен знать о том, что что-то должно вот-вот случиться. Регулус задумался. Он не был высокого мнения об Альбусе Дамблдоре, но сейчас это действительно казалось единственным выходом. Однако, ему все еще нужно отдать карту с тайными проходами Беллатрисе, потому что если он этого не сделает — то новость эта разлетится среди множества чистокровных студентов, дойдет до родителей, а там и новые проблемы. Как Регулус бы не оправдывался, но если он откажется в этот раз — он чувствовал — для него, и, вероятно, для его близких друзей это станет большой проблемой.***
Они сидели в Большом зале на завтраке, на своих привычных местах, и Барти, и Регулус витали в своих облаках. Барти медленно пил черный чай с сахаром, Регулус пялился в никуда. Случайно он столкнулся с Сириусом взглядами, и в глазах брата Регулус увидел тень чего-то родного, но очень робкого. Не стоит скрывать, что Сириус хотел увидеть в глазах младшего брата тепло. Регулус приходился по крови ему самым родным человеком, и Сириус очень хотел увидеть что-то забытое, далекое, что-то, что спасало его во время проживания с семьей Блэк. Но вместо этого он увидел уставший взгляд, глубокие синяки под глазами и напряженный лоб. Хотя Регулус иногда перекидывался репликами с Розье, Лестрейнджом, Ноттом и другими, когда его лицо не отличалось от обычного, Сириус даже издалека увидел, что что-то не так. Это увидела и Доркас Медоуз. Она сидела поодаль от двух друзей, и когда пересеклась взглядом со своим другом-гриффиндорцем, Сириусом, тот словно безмолвно заставил ее посмотреть на сидящего в стороне Регулуса. Доркас незаметно обернулась в сторону младшего Блэка, и хотя сначала она не заметила ничего плохого, что могла бы, но все равно подвинулась немного ближе к Регулусу. — Доброго утра, как ваши делишки? — деловито спросила она, оглядываясь вокруг себя чтобы убедиться, что ими никто не заинтересован. И Регулус, и Барти молчали так, словно набрали полный рот воды. Никто из двоих не решался начать говорить первым. — Вы играете в молчанку? — с упором спросила Доркас, хмурясь. — Нет, — ответил Регулус хрипловатым голосом. Барти посмотрел на него, они пересеклись взглядами, и Доркас не выдержала: — Вчера что-то было, да? Что-то куда более важное, чем я могла представить, верно? — тихо спросила она, но в голосе ей не удалось скрыть интереса. — Да. — ответил Регулус. На его лице вместе с усталостью была какая-то решимость, которую Доркас не совсем понимала. Регулус увидел на ее лице нескрываемый вопрос и поспешил прервать еще не начавшиеся слова: — Дай мне два-три дня, и я все тебе расскажу. Доркас вскинула брови. Она не ожидала такого ответа, хотя сама она не могла сказать, что нужно было думать. Но интуиция подсказывала ей — ничего смешного вчера точно не случилось. Она посмотрела Регулусу в глаза, и тот не стал отводить взгляда. На долю секунды он смягчил свой взгляд, и Медоуз буквально вцепилась в него. От такой близости Регулус сразу отвел взгляд, нервно сглатывая. — Ты все сможешь мне рассказать через два-три дня? — уточнила Медоуз. — Через два-три дня я узнаю, смогу ли я тебе все рассказать. Медоуз медленно кивнула, словно что-то понимала, хотя кавардак, который был в ее голове не давал покоя. Она посмотрела на Барти, — лицо у того было обеспокоенное, и тот явно тоже не мог ничего ей рассказать. Она поджала губы, взглянула на Сириуса, который, широко улыбаясь, болтал то с Марлин Маккиннон, то с Римусом Люпином, а Сириус, увидев замешательство и затруднение на лице Доркас Медоуз, лишь убедился в том, что что-то случилось.***
Регулус еле-еле отсидел все уроки, и хотя он уже не спал более суток, он все же пришел на дополнительный урок зельеварения, хотя уже думал, что вряд ли выдержит его целиком — ноги подкашивались, голову сотрясало легкое головокружение, глаза постоянно пересыхали и Регулусу было сложно читать простые тексты, но ему было необходимо быть на уроке. Он на автомате вместе с Доркас пошел к своему привычному месту в углублении класса, не поворачивая головы в сторону, и, разумеется, не замечая на себе взгляд Сириуса. Регулус тяжело сел на стул, кладя голову на согнутые в локтях руки. Еще не все успели подойти — оставалось около семи минут до начала занятия, и в классе было относительно тихо. Доркас тяжело вздохнула, когда увидела состояние Регулуса, но так и не успела поинтересоваться его самочувствием, потому что в класс вошёл профессор Слизнорт. — Добрый вечер, дорогие студенты, — весело сказал он, держа руки сложенными на своем пухлом животе, — У нас еще есть время, но для тех, кому не лень, уже могут начинать доставать ингредиенты. Как и обещалось, практическое занятие, все на доске. Он взмахнул палочкой и невидимый ранее рецепт появился на черной доске. Регулус поднял голову, вглядываясь в доску и быстро и механически пробегаясь глазами по ингредиентам. Доркас уже метнулась к шкафам, а Регулус, чтобы не терять времени, двинулся в кладовые, с трудом поднимаясь и чувствуя, как голову пронзает резкая боль. Дойдя до кладовой он опустился на корточки, к нижним полкам, глубоко выдыхая и закрывая глаза. Его руки заметно дрожали от недомогания, веки закрывались. Ломило плечи и ноги, организм отчаянно требовал сна, но Регулус открыл глаза и лишь усерднее всмотрелся в надписи на листочках, приклееных к многочисленным бутылкам. — Привет, — неожиданно прозвучал знакомый голос над ухом, и Регулус, сам того от себя не ожидая, испуганно дёрнулся, чуть не выронив из рук стеклянную бутылочку. Он несколько резко обернулся в сторону источника звука, обнаруживая, что это Сириус. Он, конечно, узнал брата по голосу, но немного заторможенная реакция мозга требовала подтверждения услышанного. — О, Мерлин, это ты, — выдохнул Регулус, снова оборачиваясь в сторону полок и доставая с задков глубоко запихнутый экстракт мандрагоры, — Привет.— еле слышно добавляет он. Сириус сделал неловкий шаг в сторону Регулуса, доставая с полки корни. Сириус мялся, ему хотелось спросить что-то у Регулуса. С одной стороны, они оба осмелели после того разговора на башне, но холодность и отстраненность, все же, особенно со стороны Регулуса, оставалась. — Все еще никаких писем, — сказал Сириус немного невпопад, вертя в руках. — Ясно, — сухо отвечает Регулус, вставая с земли в полный рост. Это все, что он может сейчас сказать, потому что усталость была настолько велика, что неимоверные усилия приходилось прилагать к тому, чтобы напрячь голосовые связки. Сириус с грустью услышал это одно-единственное слово, и еле заметно поджал тонкие губы. — У тебя все нормально? Выглядишь... — протягивает Сириус, прикусывая язык. Сердце начинает колотиться быстрее. — Да. — снова с такой же сухостью отвечает Регулус, но ему не сложно догадаться, что его очередная сухая реплика может все как обычно испортить, и он спешит добавить: — Просто не спал всю ночь. Бессонница, — он отмахивается, говорит эти слова легко и крайне тихо, из-за чего их охватывает атмосфера чего-то тайного, темного, словно они оба сейчас что-то нарушают. Взгляд Регулуса падает на мешочек с корнями в руках Сириуса. Регулус усмехается одним концом губ, — мягко, не зло, и говорит: — Тебе нужны корни остролиста, а не столетней акации, — говорит он, кивая в сторону мешочка. — Что? А, ох, точно, — торопливо произносит Сириус, хаотично запихивая корешки обратно на полку и беря такой же рядом, только уже с другой надписью. Сириус внезапно очень занервничал, а Регулус был настолько уставшим, что даже не думал обо всем, что было между ними двумя. Честно сказать, его голова практически не работала. Он дал себе слово сконцентрироваться именно на работе над новым зельем, и ни в коем случае не отвлекаться. И даже Сириус не сможет его отвлечь. Старшего Блэка немного задело такое поведение Регулуса. Привычный столп негодования собирался взорваться в его груди, но вот в следующий момент Регулус берет с полки второй мешок с мелкими корешками и мягко, даже с какой-то легкой безразличностью кладет его в руки Сириусу. И это заставляет его растаять. Вес ладони младшего брата на момент заставил все его внутренности сделать кульбит. Конечно, Сириусу не хватит одного мешочка. В рецепте было написано точное количество, которое получится только соединив два мешка. Регулус молчал вышел из кладовой, семеня ногами. Ему удавалось не шаркать, не горбиться, но все это была лишь та старая привычка, которая зачастую держала его тело в неосознанном напряжении. Регулус работал молча. Сегодня к нему и Доркас присоединился Рабастан Лестрейндж, но что было удивительно, сколько раз тот не кидал Регулусу каких-то взглядов — от Блэка было практически невозможно добиться реакции. Он был максимально сфокусирован на своем деле, не видя ничего, кроме листка с расчетами и рецептом. Это продолжалось до тех пор, пока шум вокруг него внезапно не стал невероятно громким, помещение оказалось очень душным, а глаза начинала затмевать черная пелена. «Вот черт...» — подумал Регулус, медленно отходя от котла, за которым он стоял вместе с Рабастаном. Регулус оперся о стену, ожидая, когда наконец сможет видеть, и через несколько секунд обнаружил, что рука Рабастана на его плече. — Ты чего? — с беспокойством спрашивает Рабастан, но Регулус отмахивается, бормоча что-то вроде: «Всё в порядке». Рабастану было интересно, где Регулуса так помотало, что к вечеру он был в таком состоянии. Лестрейндж хорошо помнил, что вчера Блэк уже был достаточно уставший — это было видно по его лицу и по тому, как нехотя он выслушивал их дифирамбы Тёмному Лорду, — поэтому Рабастан без тени сомнений решил, что это школьные нагрузки так повлияли на Регулуса, и был отчасти прав, потому что школа тоже имела значение. Хотя главным фактором оставался именно вчерашний разговор. Постепенно звон в ушах начал сходить на нет, воздух снова перестал быть горячим, жар на какое-то время отпустил, и придя в себя, буквально через минуту, Регулус сказал Рабастану: — Посмотри за зельем, я вернусь через десять минут, — и с этими словами, даже не ожидая ответа Регулус вышел из класса зельеварения, оставляя рабочий шум и шепот переговоров за своей спиной. Регулус специально поднялся до туалета на первом этаже, который хоть и был немного дальше того, что расположился невдалеке от кабинета зелий, но имел достаточно большие окна. В комнату или гостиную Регулусу возвращаться не хотелось — он не хотел натыкаться на людей, и был более чем уверен, что так он собьется со своей рабочей атмосферы. Регулус оказался в просторном помещении, и пройдя мимо десятка массивных кабинок оказался у окна, без стеснения открывая его нараспашку и опираясь руками о подоконник. Свежий зимний воздух приятно облил его лицо. Регулус закрыл глаза, чувствуя, как напряжение уходит и на его место приходят не очень желанные, но все же, спасительные расслабленность и усталость. Колени вот-вот подогнуться под весом его тела, но Блэк старается уверенно стоять и убеждает себя, что с ним все в порядке. Он бы с удовольствием заснул на твердом полу туалета, прижавшись спиной к батарее, словно какой-нибудь бездомный кот, нашедший убежище в теплом месте. Регулус старался не думать о возвращении туда, вниз. Он не хотел менять чистый воздух на закрытые помещения подземелий, и на какой-то момент он даже подумал, что вполне может уйти с урока. Но что-то его держало. Этим чем-то являлись его навязчивые мысли, боязнь что-то упустить, оказаться хуже, в какой-то степени все это появилось благодаря родителям, но в то же время, это, наверное, было заложено в нем самом. Ну, придет он не через десять минут.. Через двадцать. Через полчаса. Ему не хотелось оставлять Доркас и Рабастана работать в одной паре. Особенно зная взгляды обоих. Особенно помня о грядущей ситуации. Но сейчас он считал себя более чем бесполезным, поэтому Регулус не торопился покидать уборную. Как он себе и обещал, Регулус вернулся лишь спустя двадцать минут — чувствуя себя все также устало, но с гораздо более свежей головой. Изначально Регулус боялся, что в классе Зельеварения будет чересчур душно, но опасения были напрасны — внутри полупустого класса температура и воздух были весьма сносны. Он отмахнулся на вопросы Доркас, не заметил взглядов Сириуса и Лили Эванс, работающих сегодня вместе. Его двадцатиминутное отсутствие заметил даже Слизнорт — профессор никогда не был против того, чтобы студенты без спроса выходили из класса, наоборот, декан Слизерина считал, что именно так поступать и надо, чтобы никого не отвлекать. Но затянувшийся уход Регулуса заинтересовал даже его. Когда все начали расходиться, Регулус подошел к Слизнорту, совершенно уверенный в своих намерениях и имея ответ на абсолютно любой вопрос, который ему мог задать профессор. — Профессор Слизнорт, — начал Регулус. — Да, мистер Блэк, — перебивчиво спросил Гораций Слизнорт, любезно оборачивая свой неуклюжий корпус к Регулусу. — Я хотел узнать, можно ли взять на завтра и на воскресенье класс? Я не до конца разобрался в сегодняшней теме и хотел бы сам повторить, — размеренно , словно выучив просьбу заранее, сказал Регулус. Слизнорт моргнул пару раз и слащаво улыбнулся: — Конечно, только вам стоит переговорить с Северусом Снейпом. Он будет в классе в первую половину дня в субботу и воскресенье, точные часы вы можете условить между собой, — быстро пролепетал Слизнорт. Хотя Регулусу хватит двух вечеров, чтобы сделать достаточное количество зелья статичности, и вечернее время как никогда ему подходит, чтобы он мог не вставать так рано завтра, но все же, Снейп встал костью в горле. Регулус надеялся, что ему не придется с ним разговаривать. — Вы уверены, что хотите сделать это именно завтра? — спросил Слизнорт, когда Регулус уже собирался уходить. Регулус нахмурился, не до конца понимая вопроса декана, и тот, видя замешательство на лице студента добавил: — Как вы себя чувствуете? — спокойно и с мягкой расстановкой спросил Гораций, — Вам не нужно в больничное крыло? — Нет, все в порядке, — сказал Регулус, поправляя сумку на плече, — Спасибо. Слизнорт коротко кивнул, сцепляя руки за спиной и по привычке выкатывая свой круглый живот. — Хорошо. Спокойной ночи, — с широкой улыбкой говорит он. С такой широкой, что его янтарные маленькие глазки практически не видны за щеками. — Доброй ночи, — отвечает Регулус, плотно закрывая за собой дверь. Он прислушался к этой тишине, обволакивающей его уши. Дойти до гостиной, добраться до комнаты, упасть в кровать и забыться. Забыться как минимум до обеда. Это все, чего он так хотел в конце этой безумной недели.***
Условиться со Снейпом о разделении класса Зелий на эти выходные оказалось несложно. К двум часам дня Северус сдавал класс, и Регулус спокойно принимался за работу над уже знакомым зельем статичности. Мало будет сказать, что Барти было интересно, что Регулус придумал. Крауч буквально выходил из себя, постоянно кружа вокруг своего друга и буквально горячими щипцами вытаскивая из него хоть какую-то информацию. Но Регулус продолжал молчать — в какой-то степени он все же не был уверен в работе своего плана, хотя зелье статичности даже в исполнении Регулуса было достаточно сильным, чтобы перекрыть такую темную магию, наложенную на розданные листы. Регулус хотел пронести эту идею в себе несколько дней, и только после того, как все получится — рассказать об этом Барти. В воскресный вечер зелье было на его руках. Это была достаточно большая по объему колба, больше маленькой, стандартной, используемой в школьных целях, чтобы ему хватило на две недели до четырнадцатого марта. Оказавшись в совершенном одиночестве в выручай-комнате Регулус столкнулся с последним — с проверкой своего замысла. Он нашел два пустых листа, и спустя пятнадцать минут попыток по своим записям, сделанным в ночь с четверга на пятницу в запретной секции, где он переписал заклинание для табуирования некоторых слов, ему удалось одолеть это заклинание. Регулус изрядно попотел, но в конце концов на его руках было два листа — ведущий, на котором выписывается имя человека, произнесшего запрещенные слова, как, например, у Мальсибера или Лестрейджа, как мог догадаться Регулус, и второй — идентичный по свойству тех, которые были отданы остальным, и Регулусу в том числе. Регулус положил табу на черный чай — у него это вызывало смех, он ухмылялся, когда понимал, какую глупость сейчас сделал, но настоящая ситуация смывала улыбку горько-кислым осознанием, зачем Регулус это делает. Затем он решил взять третий листок и словами, которые бы он узнавал и на которые было наложено мини-табу стали «соль и перец». Регулус наложил заклинание на оба листка, но на первый, который среагирует на слова о черном чае, капнул три небольших капли зелья, которые мгновенное впитались в поверхность. Регулус улыбнулся. Теперь самое время привлечь Барти. Регулус на всех парах летел в Большой Зал, и огромной удачей ему повстречался Барти Крауч. — Черт побери, Рег, где тебя носит... — начал Барти, но видя оживлённые глаза Блэка, которые так давно не видел, замолчал. Регулус быстро впихнул ему две бумажки во внутренний карман, пока никто не видел, а на лице Крауча возникло основанное замешательство. — Что ты делаешь? — в ступоре спросил Крауч, но Регулус только лишь улыбнулся. — Мне нужно кое-что проверить и ты мне в этом поможешь, — спокойно сказал он, непринуждённо отправляясь в набитый студентами Большой Зал. — От тебя ничего не требуется. Просто обычный ужин. Хоть Барти и был рад, что уж там скрывать, снова видеть азарт и оживлённость в серых глазах Регулуса, которые в последние дни лишь обжигали Крауча холодом, слизеринец ничего не понимал. Весь ужин он бросал взгляды, полные вопросов, и никак не мог расслабить свои нахмуренные брови. — Ничего не понимаю... — сказал он, оглядывая стол. — Пока ничего не нужно понимать, — сказал Регулус, делая глоток яблочного сока из стакана. — Можно хотя бы достать посмореть? — умоляюще спросил Барти, направляя руку к карману. — Нет. Ты ничего там не увидишь. Третий листок, главный, лежал сейчас у него в кармане. Регулусу оставалось ждать, когда Барти произнесет нужные слова. А он их произнесёт. — Что ты ищешь? — спросил Регулус, хотя знал, что пытаются найти глаза Барти. — Я не вижу чайник с черным чаем... — Барти лихорадочно осматривал стол, и лишь потом заметил чайник с нескончаемым чаем у Доркас у руках. Один. На листке ничего не должно было отобразиться. Руки так и чесались залезть в карман и достать этот кусок пергамента, но зал буквально кишил студентами, — они все сидели бок о бок, и Регулус не хотел ловить лишние любопытные взгляды. Спустя десять минут бессмысленных разговоров Барти снова стал резко бегать взглядом по столу. — Проклятье, где соль? — раздраженный Барти искал солонку, даже не подозревая, что Регулус, как только они сели за стол, убрал солонку за пакет сока, чтобы Барти поискал ее. Два. Регулус протянул Барти солонку, тот импульсивно потряс ее над своим картофельным пюре. Регулус сжал пальцами пергамент в своем кармане, словно одним прикосновением хотел прочитать, написано ли там что-то. Да, эта проверка не требовала таких изворотливых манипуляций. Достаточно было просто попросить Барти сказать эти слова — но все вышло так легко и естественно, не проиграно специально. Доркас иногда посматривала в сторону Регулуса и Барти, но продолжала молчать, так как ждала, что Блэк, в случае чего, сам подойдет к ней и все расскажет. Ей не хотелось давить на него. Регулус не мог есть. Он все еще был очень взволнован, и как только Крауч развернулся на скамье, чтобы пойти к выходу из зала, Регулус быстро вылез из-за стола. Он все еще держал на себе спокойную, невозмутимую маску, но от нервов буквально кружило голову. Двое слизеринцев вышли в коридор, и оказавшись достаточно далеко от зала, рука Регулуса нырнула в карман, откуда он достал пустой лист пергамента, помеченный двумя полосками, чтобы не перепутать их. В его середине, тонкими буквами было написано:«Где соль?» — Крауч.
Ни слова о черном чае. В груди Регулуса вскипело ликование. Чувство совершенного успеха охватило его, и на лице заиграла искренняя улыбка. Барти не мог понять Регулуса. На его лице все еще сохранялось выражение полного замешательства и непонимания, но он все же медленно отправил руку в карман, откуда достал два листа. На одном из них в углу была написана буква «Ч» — «Чай», на другом «С» — «Соль» или «Перец». Крауч заглянул в листок, который держал в руках Регулус, и тут до него дошло. Его глаза округлились, брови приподнялись, и он было открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и застыл, с приоткрытыми губами. — Получилось, — прошептал Регулус, довольно убирая все три листа в карман. — Это же... — начал Барти, сглатывая, — Черная магия. — тихо прошептал он, но Регулус пожал плечами. Он вряд ли будет использовать это заклинание когда-либо ещё, а листы он все равно сожжет. — Все оказалось куда проще. — легко сказал Регулус, когда они двинулись в сторону гостиной. — Значит мы можем... Кому-то рассказать? — Сначала нужно применить зелье. Но перед этим определиться, кому. — более серьезно проговорил Регулус. Настало время возвращаться в жестокую реальность. Их разговор продолжился в их комнате, когда дверь была плотно закрыта, а «Силенцио», заглушающее звуки из гостиной и их собственные, было наложено на их комнату. Регулус упал на кровать, ощущая тяжесть своего собственного тела, и закрыл глаза. Барти какое-то время сидел на своей кровати, теребя темно-зеленый балдахин. — Ну между собой то мы можем это обусждать? — спросил Барти на всякий случай. — Разумеется. — Заклинание как-то настраивается на определенных людей? — Да. Все оказалось куда проще. Можно установить определённый круг людей, которым можно о чем-то говорить, но если разговор выходит дальше, то результат будет таков, каким ты его увидел десять минут назад. На ведущем листке. — Ты так легко нашел эту информацию, — спокойно сказал Барти, ухмыляясь. — В запретную секцию не так сложно попасть. — еле шевеля губами сказал Регулус. — И я знаю ее наизусть. — Безумец. — Да. Их снова окутала тишина. — Так, кому мы можем что-то рассказать? — спросил наконец Барти. Регулус нахмурился. — Пандоре? Регулус увидел сияющую улыбку и глаза с бесконечными искрами. Как ему не хотелось впутывать в это кого-либо еще, особенно Пандору. Но Регулус понимал, что это коснется каждого. — Можно Доркас, — говорит Регулус, но продолжает сомневаться. — Наверное, да, лучше будет сначала Доркас. — соглашается Барти, хотя в голосе его слышна неуверенность. Но в голове Регулуса полная мешанина. Они больше этого не обсуждали. Регулус и Барти еще несколько раз проверили листы, убедившись, что трех капель зелья хватает на три часа, прежде чем они перестают действовать. В полном молчании они переоделись в более удобную одежду, Барти лег спать, а Регулус, при свечи сел делать домашнее задание, которого у него была целая гора. Он не успевал сделать все в два утра, поэтому в ночь на понедельник Регулус сидел да своим столом. Шуршание листов и скрип пера клонили Крауча в сон.***
Утро в большом зале прошло мутно. Регулус висел над чашкой с черным кофе, пока Барти, как следует выспавшись этой ночью, закидывал в себя овсяные хлопья. Внезапно около плеча Регулуса появился Кристиан Нотт. Он наклонился к уху Регулуса и подозвал Барти, из-за чего ему пришлось сильно нагнуться через весь стол. — Ce soir dans la chambre de Rabastan, . — на этих словах он пошел дальше, к Теренсу, который ждал его немного поодаль от сидевших вместе Регулуса и Барти. Пока Барти в растерянности жевал овсянку, Регулус невозмутимо ответил Нотту, пока тот еще не успел отойти: «Bien» , — и снова опустил свой взгляд в чашку. Когда Регулус поднял взгляд, то столкнулся с глазами Сириуса вдалеке. Совершенно случайно, казалось, но Сириус будто бы смотрел на Регулуса специально. Регулус лишь закусил щеки изнутри. Он снова опустил взгляд. Он долго думал, что же за чувство так больно ковыряет самые чувствительные места его души, и только сейчас понял, что это его собственная совесть. Ему было стыдно. Он понимал это. Регулус не хотел этого делать. Но он убеждал себя, что он всячески старается этому помешать. Ценой бессонных ночей, синяков под глазами и поглощающей усталости в ногах и руках, но он все еще не мог смотреть в голубые глаза своего старшего брата. В глаза брата, который все же дал ему шанс, спустя столько лет. В глаза брата, который никогда бы не поступил так, как поступает Регулус. И вот он снова задумывается, что было бы, если бы противился воле родителей. Если бы пошел на Гриффиндор. Если бы стал таким же, как Сириус. Нет, ты не стал бы, говорит голос внутри. Ты — не Сириус. — Ты расскажешь Доркас об...? — Барти не произносил и слова, которое могло бы хоть как-то связанно с событием, которое планировалось случиться в середине марта. — Да. — Регулус все еще не мог исключать, что его имя со словами вырванными из контекста не высветятся на ведущем листке. — А если пойти к Дамблдору? Почему бы не пойти к нему? Он же наверняка сможет что-то придумать, предупредить остальных, и тебя прикрыть. — предлагает Барти и предложение это крайне заманчиво. Это, кажется, легчайший путь, но Регулус на него не идет. Внезапно в зале появилась Доркас, и очень как раз — Регулус зацепил ее глазами, и она невольно пошла к нему в сторону, вспоминая его молчаливость в последние дни и обрезание, данное несколько дней назад. Она села подле Регулуса, и тот еле повернулся, прошептав: — В десять вечера на астрономической башне, — сказал Регулус, а на лице Доркас не промелькнуло ни одной эмоции. Она сделала это специально. Медоуз лишь еле заметно кивнула, и все утро, ловя на себе бескомпромиссные взгляды Рабастана, молчала с Регулусом и Барти, общаясь только со своими подругами с шестого курса.***
Регулус на всех уроках оставался сосредоточенным, но это давалось ему с большими усилиями. Если до этого ему было не так сложно быть прилежным учеником, которого любили, без преувеличения, все учителя, то сегодня его мысли постоянно уплывали куда-то в другую степь. Он не сразу сообразил, что профессор чар задал вопрос именно ему, и лишь получив пинок от Крауча Регулус «проснулся». Про трансфирурацию стоит промолчать — так тяжко Блэк давно не колдовал. Остальные занятия прошли легче, но чем более приближался вечер — тем тяжелее было сохранять спокойствие. К восьми все начали собираться в комнате Рабастана. Четыре кровати с отдернутыми балдахинами были даже не тронуты. На столах беспорядок. Окна плотно закрыты. Чрезмерное количество «силенцио» буквально давило на Регулуса, словно заклинание ограничения, хотя Блэк и списывал это на усталость. Регулус с Барти оказались в комнате в числе первых. Регулус бездумно шарил глазами по полкам, по полу, по тумбам — но ничего интересного, что могло бы зацепить его взгляд, он так и не находил. Вскоре пришел Северус Снейп — как обычно, с сальной головой и серым лицом. Затем Теренс Паркинсон и Кристиан Нотт — весело смеясь, словно они не от мира сего и ничто им не помешает пошутить ещё сотню бессмысленных, зачастую, несмешных шуток. Близнецы Кэрроу, Мальсибер, другие не очень близкие Регулусу лица. Последней вошла Эмибет Парсон. Она скромно села на стуле около Регулуса, который свободно сел с Краучем на край кровати Рабастана, и Лестрейндж, к слову, был не против. — Отлично, все здесь, — начал Рабастан как лидер. Он поправил рукой волосы, улыбаясь. — Мы здесь ненадолго. Периодически будем собираться, чтобы прояснять детали плана, — сказал он, тяжело садясь на свою кровать и оказываясь прямо напротив Регулуса. Регулус почувствовал, как матрас под весом Лестрейнджа прогнулся, а сам Блэк благодаря этому приподнялся. На немного, но ему это было сложно не заметить. — Приблизительное время прибытия пожирателей смерти — два часа дня. — внезапно за спиной Регулуса раздался гулкий голос Мальсибера. — Я и Рабастан будем караулить у заброшенной лавки, где поместился телепортационный шкаф. Хотя все меры предосторожности приняты, — он ухмыльнулся, — Адреса я вам не назову. Никому. Снова подпольные игры. Никто не доверяет друг другу, и от этого становится лишь тяжелей. Регулус старается не думать. Он не является частью их. — Но некоторые прибудут раньше. Кампбеллы будут под прикрытием в двух популярных кабаках, Белла с Рудольфусом будут раньше по очевидным причинам... — Рабастан стал рыться в своей сумке. — Карта почти готова. Желудок Регулуса сделал кульбит при виде сложенного пергамента. — Блэк, отдашь его Беллатрисе, — он помахал перед носом у Регулуса листом бумаги, — Предварительно вы встречаетесь в пятом квартале, то есть тебе надо будет где-то в 12 уже быть в Хогсмиде, а Крауч, — он перевел взгляд на Барти, — Крауч тоже будет в Хогсмиде, и через него я передам тебе, как Белла будет на подходе. Как мы встретимся с тобой, — Рабастан с животной дикостью посмотрел на Крауча, — Это мы еще обсудим. Когда Лестрейндж отвернул голову в другую сторону, Регулус и Барти переглянулись. Барти удивительно хорошо удавалось скрывать страх, но Регулус видел, как он сжал рукой темно-зеленое покрывало, и Блэк догадывался, и мог даже с точностью убеждать, что если Барти расслабит руку — она сильно задрожит. — Нотт и Паркинсон будут неподалеку от южного входа, — Рабастан водил пальцем по карте, где были прорисованы неизвестные Регулусу ходы, — Со Снейпом мы договорились, ты, Северус, будешь в Хогвартсе, будешь отводить чужие глаза. Тем же потом займусь я, Мальсибер, в общем все, кроме тех, кто будет стоять долгое время на шухере. Главное, чтобы Белла без проблем доставила карту. Но Беллатриса прибудет раньше, так что к прибытию всех Пожирателей карта будет у них. — Осталось придумать, как довести их до Розенберг, — сказал Розье. — Отец сказал, что нужна эта старая стерва. Регулус сглотнул. Его рассудок отклонял любые всплывающие эмоции и чувства. В следующий момент он поймал себя на мысли, что взгляд Рабастана снова на нем. — Блэк, — произнес Лестрейндж. Регулус приподнял брови. Он понял намек Рабастана. — Я не владею умением трансгресси, тем более, что она запрещена на территории Хогвартса. — Логично. Может, какие-нибудь идеи? — прикинул Рабастан. — Может оставить эту тему пожирателям, а самим сконцентрироваться на наших обязанностях? — сказал Крауч спокойно. Рабастан пожал плечами. — Да, наверное. Но если у кого-то появятся идеи... — Ко времени когда пожиратели будут у Хогвартса, Дамблдор уже будет в курсе того, что происходит. — сказал Регулус, и тишина стала еще громче. — В смысле? — грубо бросил Мальсибер. — Действовать нужно тихо, настолько тихо, что никто не должен догадаться о проникновении в Хогвартс. Нельзя мелькать в переполненных кабаках и кафе, на главной аллее, бегать от помещения к помещению. — пояснил Регулус. Каждый раз он ловил ужас со своих собственных слов, но главной его целью было заставить действовать по своему плану. — Допустим, и ты предлагаешь поменять все планы пожирателей? — саркастически спросил Эван, складывая руки на груди. — Они сами решат. Все касается сугубо вашего плана, — сказал Регулус, — Вас будут подозревать все, вы сами знаете отношения других факультетов к определенным слизеринцам, они только и ждут, как подловить вас. Тишина снова окутала комнату, и если бы кто-то и хотел что-то возразить, все понимали, что это бессмысленно. Потому что все согласились с этим. — Считаешь, вообще не стоит показываться на людях? — спросил Рабастан. — Именно. Это как минимум освободит вас от обвинений. Они будут, но обосновать их будет просто нечем. — Регулус задумался. Он понимал, что сейчас все слушают именно его, и большинство должно согласиться с планом, который предложит именно он. — И нужна не одна карта.Нужно несколько. Пустить их по рукам, чтобы они были у нескольких пожирателей. Сделать копии. И я их отдам Беллатрисе. Регулус чувствовал на себе изнывающий взгляд Барти. Если бы мысли были в какой-то степени материальны, Барти сейчас бы прожег ими голову Регулуса. Но Блэк оставался невозмутимым. Он знал, на что собирается идти. Остается только ждать согласия остальных. — Да, так будет лучше, — соглашается Рабастан, а в глазах его одобрение. Он смотрит на Регулуса как гордый старший брат, но у Регулуса это вызывает только лишь отвращение. Или жалость. Он не понимает. — Кэрроу! — внезапно вскричал он, — Ты делаешь пятнадцать копий и отдаешь их мне на проверку! Оба Кэрроу вздрогнули, но решительный синхронный кивок головой показал их полную уверенность. Им пришлось просидеть еще около часа, обсуждая нелепые планы, которые Регулус постоянно корректировал. Определенно за это время Блэк убедил остальных, что он не просто «выродок Блэков», которым его часто называли за спиной. Каким-то своеобразным уважением к нему проникнулся даже Мальсибер, всегда предвзято относившийся ко всей семье Блэков — то ли от зависти, то ли от собственных убеждений. Но никто, даже Барти, находящийся в тупом шоке начиная с самого того момента, когда Регулус впервые заговорил на этом собрании, не мог догадаться, сколько несказанного остается в голове Регулуса. Как усиленно там идет работа, сколько запасных ходов в его голове. Сейчас Регулус Блэк был шахматным гроссмейстером, готовящимся к важному чемпионату. Он рассматривал каждый ход, смотрел на несколько вперёд, и никто не мог смотреть так далеко, как это сделал Регулус. Он подстраивал все под себя. Регулус уже понял, что постарается нанести урон сам. Регулус видел, что были те, кто оставались несогласны его планами. И они окажутся теми, кто потом возьмет на себя вину в неудаче. У Блэка не было сомнений в планах — тихая работа, несколько карт, рассеивание пожирателей и их молодых помощников-студентов по всей территории Хогсмида. Никто не стал отрицать, что после первого взрыва за считанные минуты прибудет аврорат и Орден Феникса. Никто не стал отрицать, что защита все ещё может находиться на территории Хогсмида. В конечном итоге, все разошлись по своим комнатам. Чувствуя себя в определенной степени лидером, Регулус вернулся в свою комнату вместе с Барти, посмотрел на часы — стрелка близилась к десяти — взял свою пачку сигарет, оставленную на столе, и снова отправился к выходу. Крауч молчал. Он не ожидал, что Регулус, обычно такой тихий и загадочный, постоянно в своих мыслях, так резко и оживленно будет отклонять предложения сокурсников и других слизеринцев, что сам будет вершить развитие событий, возьмёт в свои руки, и каждый раз глядя на Регулуса в голове Барти проносилась одна мысль: «Чертов Блэк». Капли зелья статичности были на обоих листовках. Выйдя в гостиную, Регулус и Барти заметили, что Лестрейндж и Кристиан сидят друг напротив друга. Они умиротворённо о чем-то беседуют, в руках Рабастана листок, и только сейчас до Регулуса дошло, что Рабастан, вероятно, будет держать его в руках все время. Ведущий листок — идентичный их листам, но с пометкой. Регулус мотнул Барти в сторону Рабастана, умоляющим взглядом прося его остаться около него. Крауч не вникающим взглядом смотрел в пустоту, пока Регулус слабо не ударил его по карману кофты, где зашуршала его листовка. Они всегда носили их с собой, так как оставлять из было бессмысленно — она была буквально привязана к человеку, и все равно бы услышала его слова. Лишь после этого жеста Барти все понял. Он сглотнул, Регулусу стало его искренне жаль. — Последний раз, пожалуйста, — шепнул ему на ухо Регулус, и Крауч смиренно кивнул головой. К этому моменту они уже проходили мимо дивана, на котором сидели двое слизеринцев. Кристиан ободрительно улыбнулся Регулусу и Барти, словно приглашая их сесть. Барти сразу принял предложение, невозмутимо падая на зелёное кресло, мимоходом бросая взгляд на лист в руках Рабастана. — О, Блэк, думал, ты пошел спать, — дружелюбно сказал ему Рабастан. Чересчур дружелюбно. — Нет, пойду подышу свежим воздухом. — Регулус специально прикрыл название сигарет, оставляя видными только донышко и крышку сигаретной коробки, так чтобы Рабастан все понял. Совершенно случайно Регулус зацепился взглядом за буквально летавший в руках Лестрейнджа листок, и в шутку без злобы сказал: — Зачем ты теребишь этот листок? От него скоро ничего не останется. Регулус уже сделал шаг назад, словно ему не нужен был ответ, но Рабастан легко рассмеялся, мотая головой. — Нет, просто меры предосторожности, — тихо сказал он. Его глаза смягчились, и можно было бы легко поддаться и проникнуться симпатией к Рабастану, но страшно было представить, что этот человек сделает с тем, чье имя появится на этом листке. Регулус понимающе кивнул головой. — Это что-то вроде... — он уже был достаточно далеко, вел себя легко и непринужденно. — Это ведущий листок, — добродушно добавляет Рабастан, и в душе Регулуса взрывается фонтан. Он одновременно рад, что угадал, что находится в руках Рабастана, и сейчас понимал, что сейчас будет решающий момент. И это вселяло в него долю паники. Регулус спокойно вышел из гостиной, буквально на одном дыхании добрался до астрономической башни, и даже не сразу достал сигарету. Свежий воздух ударил ему в лицо, отрезвляя, и тогда Регулус с толикой отчаяния смешанного со смехом прижал руку ко лбу. Нет, он не в бреду. И он не спит. В эту минуту из женского общежития в гостиную Слизерина вышла Доркас Медоуз. Она с любопытством посмотрела на сидящего Крауча, одного к ее удивлению, без Регулуса, но зато около Рабастана и Кристиана. Она решила не задавать вопросов. Хотя очень хотелось спросить у Барти, где Регулус, она помнила, что Блэк собирается ей что-то рассказать, а в присутствии Рабастана ей не стоит даже подавать виду, что она общается с Регулусом. — Привет, Медоуз, — кинул Рабастан, отвлекаясь от рассказов о миссиях пожирателей смерти, о которых ему рассказал Рудольфус. Его лицо мгновенно скривилось, и можно было лишь поинтересоваться, зачем он с ней поздоровался, если ему так противно. — Привет, Лестрейндж, — совершенно спокойно сказала Доркас. — Куда ты собралась? — не оборачиваясь спросил Лестрейндж, постукивая по своему значку главного старосты на груди. — Тебя надо информировать? — с раздраженностью спросила Доркас, хватая кофту, которую ранее оставила на вешалке около двери гостиной. — Скоро комендантский час. — Без тебя разберусь. — Ну Регулус же вышел только что, — крякнул Паркинсон, выходящий из комнат, — Я ведь тоже могу пойти покурить за теплицы, Рабастан? Лестрейндж закатил глаза. — Не будь тупицей, Паркинсон, да, — на выдохе и с явным раздражением промямлил Рабастан. Паркинсон выскочил из гостиной быстрее, чем Доркас. Той пришлось еще несколько секунд держать на себе взгляд Лестрейнджа. — Чего вылупилась? — дерзко бросил ей Лестрейндж, из-за чего Доркас почувствовала, как у нее краснеют от злости уши. Спасибо ее темной коже, благодаря которой зачастую не видно яркого румянца. От Рабастана, который расплывался перед ней в улыбке на последней небольшой вечеринке не осталось и следа, теперь Медоуз постоянно ловила на себе дикие взгляды Лестрейнджа. Но она и не удивлялась. Доркас понимала, на что шла. Слизеринка гордо повернулась на каблуках, взмахивая длинным тугим хвостом собранном на затылке, и вышла из гостиной. Ярость в ней пылала, она со всех ног неслась на астрономическую башню. Ее, безусловно, смутил тот факт, что Барти сидел рядом с Рабастаном, а не был с Регулусом. Но Доркас доверяла Блэку, как то не могло показаться странным. Внутри нее был твердый стержень, холодный рассудок, подавление чувств и эмоций, и жестокая рациональность. За этот год, за который она узнала Регулуса ближе она сделала свои выводы. И она была в них уверена. Взлетев на астрономическую башню она заметила там Регулуса, так одиноко стоящего на краю, опершись локтями о перила. Он был целиком погружен в свои мысли, в руке давно остывший окурок. Регулус даже не заметил, что кто-то появился за его спиной. — Привет, — сказала Доркас, и Регулус вздрогнул от неожиданности. — Привет. — ответил он тихо, оборачиваясь на момент к подруге, но в следующий возвращаясь к манящему пейзажу, который сейчас, однако, никак не успокаивал, как делал это обычно. — Я пришла, — сказала Доркас, хотя нужды в этом не было. — Я вижу, — тупо ответил Регулус, все еще плавая на поверхности своих мыслей и собираясь с силами. Внезапно Регулус сел на пол, свесив ноги с края, без слов потолашая Доркас сесть около него, и она садится. Регулус достает вторую сигарету, зажимает между зубами, вынимает палочку, но прежде чем зажечь сигарету, накладывает на них обоих «силенцио», чтобы их никто не слышал. Доркас поняла, что все гораздо хуже, чем она могла представить. Сколько Регулус ей рассказывал, но никогда не защищался этим заклинанием. Затянувшись, Регулус снова закрывает глаза и долго думает, как начать. Будет ложью сказать, что ему не страшно сейчас что-то говорить. Нет. Ему чертовски страшно. Ему чертовски страшно, что зелье не сработает. Ему страшно, что он ошибся, что что-то пошло не так, из-за чего пострадают многие. Не только он. На себя ему сейчас наплевать. Он понимает, как много людей могут оказаться в опасности из-за него. Доркас его не торопит. Регулус безмерно ей благодарен. Перед тем, как начать говорить, он вспоминает Крауча. Бедного Барти Крауча, его лучшего друга, который сейчас находится в таком взвинченном состоянии, что в любой момент пружина может соскочить и у того случиться нервный срыв. Вполне оправданно. Регулус хочет поскорее со всем этим расправиться. Последняя затяжка перед тем, как он начнет говорить окутывает его легкие. Регулус решает оставить все без преамбул и долгих вступлений. Если суждено Рабастану узнать о его предательстве, то так тому и быть. — Четырнадцатого числа на Хогсмид нападет орава пожирателей и вардов, — произносит он. Ночная тишина поглощает эти слова. Донесёт ли она их до листа Рабастана? Хочется сорваться с места и ринуться в подземелья, без опасений подойти к Лестрейнджу, и посмотреть на этот лист. Регулус сглатывает. По его коже проходит волна ледяного воздуха. Отопление астрономической башни скоро отключат — навстречу несется весна, скоро она вступит в полные права, но до середины апреля без легкой куртки сюда будет не выйти. Сигарета тлеет в его руке. Регулус даже не находит сил, чтобы поднести внезапно отяжелевшую левую руку к губам. Он не может ее даже просто приподнять. Регулусу стыдно смотреть на Доркас. Если бы не его искусное умение лжи и притворства, он бы полыхал ярко-красной краской, хотя возможно, ему вовсе нет повода для этого. Регулус пялился в одну точку и даже не моргал. Он может слышать, что происходит за их «силенцио». Никто не может услышать то, что происходит у них. — Мерлин. — произнесла Доркас. Регулус слышит ее отчаяние. Снова картины. Крики. Женщина с трупом на руках. Плачущие дети. Руины. Матери, обнимающие своих детей. И тоже плачущие. Хаос. Сердце забилось быстрее и дыханию стал препятствовать ком. Не тот, когда сдерживаешь слезы. Ужасный ком, мешающий говорить и дышать. Руки мгновенно обледенели при этих воспоминаниях, и случилось это почему-то именно сейчас. Регулус снова закурил, на секунду ему показалось, что это помогает. Но стоило дыму рассеяться, как его снова накрывает чувство паники. «Не молчи, пожалуйста, черт возьми, Доркас, скажи хоть что-нибудь», — умоляюще говорит Регулус про себя. — Надо кому-то сказать. — шепчет Медоуз. Ее охватил ужас. В глазах отрицание и негодование, смешанное со страхом. Внезапно ее словно осенило. Она вскинула взгляд на Регулуса, и сидя около него, докоснулась рукой до его предплечья. Теплой, тонкой, но сильной рукой. Она смотрела в пустоту, но внимание Регулуса получила мгновенно. «Старый фокус, используемый родителями», — думал Регулус: «Докаснись, и я во внимании». Он был не против прикосновений Медоуз. Хотя возможно было бы лучше, если бы сейчас его никто не трогал. Ему были непривычны эти жесты. А потом она сказала: — Они же поймут, что это ты их сдал? — она говорит это настолько тихо, что разобрать слова почти невозможно. Регулус дергает плечами. «Может, они уже поняли», — думает он и горько про себя усмехается. — Если рассказать Дамблдору? Он же должен как-то помочь. Защитить. — говорит Доркас. — «В Хогвартсе каждый может получить помощь. Если он того заслуживает», — цитирует его постоянные слова Регулус, но не верит им. Доркас чувствует это. Словно Дамблдор не догадывается, сколько мелких отпрысков и фанатиков тёмного лорда живут под крышей этого замка по десять месяцев в году. Словно он не догадывается, что над маглорожденными часто издеваются. Словно не догадывается, что беда может настигнуть из любой приоткрытой щелки. Или, все же, догадывается? Регулус жмет плечами. — Проблема в том, что я тоже я этом задействован. — усмехаясь, говорит Регулус. Рука Доркас соскальзывает с его предплечья, она тупо упирается в его лицо, и как Регулусу не хочется отвернуться, он не отворачивается. Доркас смотрит в его профиль — четкий и красивый, и пытается понять. — Ты должен рассказать Сириусу. Регулус от удивления расслабил брови, растерянно глядя вдаль. Глаза переметнулись с одного далекого дерева на другое, затем на гору вдалеке. Но потом он снова хмурит брови и закуривает. — Ты должен рассказать Сириусу, Рег. Также рассказать, как и мне. — продолжает настаивать Доркас требовательным тоном, и Регулус признает, что звучит он достаточно жестко и даже устрашающе. — Он твой брат, Регулус. Его отношение к тебе сильно изменилось, поверь. Ты общаешься с ним не так хорошо, но я очень близка с Марлин, Мэри, Лили, которые в свою очередь связаны с этой мародерской шайкой, господи, да даже сколько времени я провожу с Люпином! И поверь, он, Сириус, конечно, не галдит о тебе постоянно, но когда речь о тебе заходила, а она заходила, и не смотри на меня так, то ты не был там «маменькиным сынком и трусливым отродьем». Ты был, черт возьми, «родным братом Сириуса Блэка». Регулус, хватит, если ты в этот раз промолчишь, то потом Сириусу через третьи лица будет очень сложно объяснять, что тебе было так тошно. По твоему лицу видно, что тебе бы сейчас сброситься с астрономической башни. Лучше пусть он тоже увидит эту кислую мину, чем я потом буду скакать вокруг этого гордого барана и объяснять, что его младший брат на самом деле чувствовал. Господи, вы два барана! Столько лет! Регулус посмотрел под ноги, думая, сколько ему лететь туда, вниз, а Доркас легко хлопнула его по плечу, возвращая в этот мир. Они посмотрели друг другу в глаза. В ее была решимость и твердость, а у Регулуса, словно она сделала что-то из ряда вон выходящее, что его одновременно шокировало и выводило из колеи. Такая тирада застала его врасплох. Теперь Регулусу действительно хотелось перелезть через перила и сброситься к чертям. Но он лишь сглотнул, обнаруживая, что горло его совершенно высохло, сердце все еще бьется с ужасной скоростью, только уже по другому поводу, а перед глазами Сириус. Сириус. Сириус. Сириус. — Ладно. — сказал Регулус. — Ладно! — вскрикивает Доркас и вскакивает. — Слушай, не будь таким кислым, мы что-нибудь придумаем. — уже более спокойно говорит Доркас, слыша, с каким отчаянным и глухим стуком столкнулась голова Регулуса с ледяными перилами башни. — Я просто переживаю, — сказал Регулус честно, чувствуя, как первый румянец все же пробивается на кожу. Доркас с сочувствием посмотрела на него. И затем снова села рядом с ним. — И насколько ты во всем этом участвуешь? — спросила Доркас. Регулус широко ухмыльнулся, будучи на грани, чтобы истерически не расхохотаться. — Я должен передать карты с путями в Хогвартс, а также я перекроил им всем планы. В какой-то степени под себя, чтобы было удобнее вершить свои дела. — Значит, что-то уже есть на твоем уме? — спросила Доркас спокойно. Регулус усмехнулся. — Да. Он знал зелье, которое имеет отравляющий эффект. Зелье, которое можно добавить на любой предмет и тот, долго находясь в чьих-то руках, просто отравит человека. У каждого это отражается по своему — кто-то засыпает, кто-то оказывается на грани. Именно поэтому Регулус предложил несколько карт, вместо одной. Регулус предложил слизеринцам рассредоточиться и не бегать по всему Хогсмиду ради одного — чтобы их было легче отловить. Тех, кто стоит на охране. Тех, кто следит за порядком. Тех, кто наблюдает за остальными. Они остаются на своих местах и обойти их будет несложно. Регулус сдвигал время, чтобы успеть пролить на карты зелье. Он был в нем уверен, так как знал о нем еще с третьего курса, с дней первых брождений по запретной секции. Регулус назвал лучшие точки для слизеринцев, чтобы спокойно передать карты Беллатрисе и чтобы никто не видел, как Регулус достанет их из мешка, который поможет ему самому избежать отравления. Регулус выбрал место для своей встречи с Беллой, чтобы к моменту, когда она будет подходить к последнему объекту — к своему мужу, ее подкосило зелье. Регулус намеренно замедлит работу пожирателей. Аврорат успеет вовремя. — Да, что-то уже есть. — подумал он, а все мысли, которые в его голове крутились, казались совершенно сумасшедшими. Они снова замолчали. Это было безумное жонглирование тишиной и звуком, молчанием и словами. Они менялись, вышибая дух из обоих, но под конец все, кажется, вставало на свои места. Доркас тоже закурила. Регулусу больше не хотелось. Он все сказал. Всё, что хотел сказать. Сейчас ему хотелось вернуться к Барти. Эмоции брали верх, как бы Регулус их не подавлял. Он бы рад посмеяться, или наоборот, поплакать, но все, что могла передавать его внешность - полное спокойствие. — Я, наверное, вернусь к Барти. — сказал Регулус тихо. — Завтра у нас урок с гриффиндорцами. Я скажу Сириусу, что у тебя есть что-то, что тебе нужно рассказать. У Регулуса засосало желудок. Неприятный привкус от предстоящего разговора связал ему рот, не давая права говорить. — Ладно. Спасибо, — сказал Регулус. Ему было неприятно, что он сам не мог подойти к Сириусу. Но намерение Доркас было совершенно искренним. — Никто не узнает, что это ты рассказал, — сказала Доркас. Регулуса на момент потрясла мысль о возможном, но он постоянно ее откидывал, как мелкие камешки на берегу моря. Ему стоило рискнуть. Рассказать ей. Человеку, которого он знает едва год. Не Пандоре. Доркас. Наверное, именно потому, что та была близка с Сириусом? Регулус не мог ответить. Он был безусловно ей благодарен, а слова, которые Медоуз сказала так жестко и решительно, будут не просто мелькать в его голове всю ночь, они будут гореть как яркое пламя, притягивающие взгляд и заковывающее его на себе. Регулус вернулся в гостиную. Прошло едва ли двадцать минут, Барти уже играл в магические шахматы с Ноттом, гостиная совершенно опустела. Регулус зашел тихо, закрывая тяжелую дверь за собой и окидывая присутствующих взглядом. Несколько студентов, доделывающих задание на понедельник. Буйные младшекурсники, которых одолела бессонница. Рабастана не было, или может, Регулус просто его не видел — тот скрылся за каким-нибудь шкафом-перегородкой и сидит себе там. Барти сразу обернулся, когда услышал вошедшего Регулуса. Взгляд Блэка метнулся к карим глазам, впервые за долгое время смотря прямо в них, и снова почувствовал, как желудок сделал кульбит. Странное чувство, чувство огромной вины лежало на Регулусе мертвым грузом, не давая смотреть в глаза так, как он делал это раньше. Пока Регулус дошел до графина с водой Крауч поставил Кристиану мат, и они попрощались. Молча Регулус и Барти поднялись к себе в комнату. Регулус открыл две створки окна, чувствуя, как трясутся его ноги, как усталость обволакивает его от самой головы и до пят. — На листке Рабастана ничего не было. — с улыбкой сказал Барти. С улыбкой. Регулус ее услышал, но не видел, так как снова стоял спиной к Барти. И ненавидел себя за это. Неожиданно для себя Регулус громко выдохнул. Ноги окончательно стали ватными, и Блэк медленно опустился на самый пол, под окном, около своей кровати, опираясь спиной о дерево. Барти подошел к нему, медленно, словно боялся своими шагами спугнуть тишину, настигнувшую их. Тишину маленькой победы. Их первого шага. Крауч сел около Регулуса, и второй мог буквально ощущать тепло Барти, из-за того, как близко тот находился. Всего пять сантиметров разделяли их плечи. Барти вытянул руку ладонью вверх, протягивая ее Регулусу. И тот ее берет. Нежно сжимает, мягко, чувствуя теплоту. Прикосновение, которое его не отталкивает. Рука Барти уверенная, спокойная, сжимала ледяную и слабую Регулуса, куда сильнее и крепче. Регулус снова закрыл глаза. Им нужно было держаться друг за друга. Хотя бы в этот вечер. Барти чувствовал, что это все, что он может Регулусу дать. Регулус же не знал, что ему сделать или сказать. Но слова сами срываются с языка: — Прости. Он почувствовал, как ладонь Барти дрогнула, но свело ее всего на секунду, потому что потом Крауч лишь сильнее сжал ее. — Тебе нельзя извиняться. Я сам на это иду. — уверенно сказал Барти, пусть его голос был уставшим и тихим, немного хриплым после напряженного дня, — Ты молодец. Зелье и то, как ты управлял ими сегодня уже огромное дело. Каждое слово задело Регулуса за что-то очень чувствительное. За что-то, что так редко его беспокоило в последние годы. Лишь несколько раз, когда он был с Андромедой или Альфардом. Почти каждое слово он отрицал. Но они с силой дернули совсем мягкие, как оказалось, струны души, податливые и звонкие, о которых постоянно забывали.