***
— Рег, — позвал Барти, пока Регулус расслабленно медленно засыпал с книгой на коленях в своей кровати, — Рег, как я выгляжу? Барти вышел из ванной комнаты в идеально отутюженной рубашке, поверх него самый дорогой жилет, который Крауч только смог откопать в своих вещах. — Сногсшибательно, — безэмоционально ответил Регулус, бросая кратчайший взгляд на друга, который был на полнейшем взводе, — да не тушуйся так, все будет хорошо. — Нет, я так не могу, — он запустил руки в волосы, взлахмачивая аккуратную укладку, но в тот же момент Барти опомнился, оторвав ладони от шевелюры, — Давай повторим еще раз все. Регулус нехотя поднялся с кровати, отбрасывая книгу. На протяжении трех дней до бала ему приходилось вставать рядом с Барти и играть роль Бетти Гринграсс, но каждый раз было все проще. Барти схватывал быстро не только теоретический школьный материал и превосходно справлялся с заклинаниями, и в последний день своего интенсива он с легкостью скользнул к Регулусу, не без легкого стеснения помещая свою руку на талии Блэка, а второй аккуратно придерживал его вытянутую руку. Места было не так много, но этого хватало, чтобы повторить квадрат и попробовать повернуться. Регулус отметил, как плавно начинал двигаться Барти, насколько осторожнее и аккуратнее, но менее зажатым он стал. — Все, я пошел, — Барти одернул рукава. — Ага. Покори её там, — пожелал удачи Регулус, и уже почти приземлился на свою кровать. — Может, все же пойдешь? Не обязательно приходить с кем-то, ведь так? — в глазах Барти была мольба, Регулусу действительно стало его немного жалко. — Я не смогу станцевать с ней за тебя, — издеваясь, подмигнул Регулус. — Будто я бы тебе разрешил. Просто побудь рядом, там, — Барти неопределенно махнул головой, — Пожалуйста. Регулус закусил щеку изнутри. Долгожданный отдых накрылся медным тазом. — Дай мне две минуты, — выдохнул Регулус. Ему действительно хватило пары минут на то, чтобы переименовать спутанную шевелюру в аккуратную небрежность, он проверил новое заклинание, разглаживающее ткань (с успехом), и схватил пальто, сопровождая словами «не буду же я стоять все время твоего сведения с Гринграсс, мне нужно будет перекурить, чтобы успокоить нервы». Нерв Барти же передавался на физическом уровне, а когда он увидел Элизабет Гринграсс в ее темно-фиолетовом платье с переливами, Регулус подпрыгнул вместе с Краучем. — Я не справлюсь, — сдавленно сказал Барти. — Так, я не для этого свои кости разминал, давай, соберись, — пнул его Регулус, — У тебя прекрасно получается, танцевать с тобой одно удовольствие. Барти снова залился краской. — Правда? — лихорадочный блеск в глазах совершенно не принадлежал прилежному старосте. — Я бы не стал врать, если бы ты продолжал наступать мне на ноги, как в самом начале, — улыбнулся ему Регулус, — Затанцуй ее до полусмерти. Барти поджал губы, спрятав улыбку, и Регулусу оставалось только подбадривающие поднять два больших пальца вверх, когда Крауч в последний раз уже на приличном расстоянии обернулся в поисках поддержки. У Регулуса тем временем было время закурить. До официального начала еще было время, сам он не торопился нырять в гущу самых событий, и в противоположном потоку направлении он двинулся на выход из замка, попадая в сумеречный, морозный вечер. Последний день в школе, завтра вечером он будет засыпать уже в своей комнате на Гриммо 12, и эта мысль пробирала до костей качественнее, чем то делал зимний морозец. — Ого, не думал, что ты вообще выглянешь из комнаты, — знакомый расслабленный голос пропел за спиной. Сириус выглядел с иголочки даже в легком плаще и с небрежно обмотанным вокруг шеи Гриффиндорским шарфом. Вот уж кто точно собирался не две минуты, а как минимум два часа. — Я и не собирался, я в качестве группы поддержки, — плоско ответил Регулус, закуривая. — О, поддерживаешь Барти? Доркас мне рассказала все, — Сириус, не стесняясь, встал рядом, доставая свою пачку сигарет. — Доркас — беда для штаба и находка для шпиона, — прыснул Регулус. — Она в восторге от твоей пластики, — с наигранной признательностью сказал Сириус. Регулус боролся со своими приливами саркастичности. — Что не сделаешь, чтобы тебе не отдавили ноги. Я все равно был перед ним в долгу, теперь мы квиты, — Регулус стряхнул пепел. — Увидимся на каникулах? — вопрос обескураживающий, внезапный, такой непривычный для сих пор. Регулус повел плечом. Нервный рефлекс. — Не знаю, — ответил он сухо, — не знаю, что будет. Какие у родителей планы. Если меня оставят в покое, конечно, можно попробовать. Если приедут Катуары… — Не приедут, Ивес планирует сразу после поезда ехать к мамке во Францию, приедет в Англию только под самый конец каникул. Катуары в этом году сюда ни ногой больше, до лета разве что, — отчеканил Сириус. — И откуда ты… — Я что, по твоему, хуже Доркас? — Неужели ты думаешь, что я тебя так высоко оценю, — ухмыльнулся Регулус, уворачиваясь от подзатыльника. — Не будет Катуаров в Лондоне, — повторил Сириус. — И хорошо. — В любом случае, все будет через Альфарда. Отец ведь так и не собирается восстанавливать совиную почту? — Не-а, тем более что мне он не очень уж и доверяет, а это устойчивый аргумент не присоединяться к сети совиной почты, чтобы всякие не писали, — прищурился Регулус с улыбкой, но в глазах Сириуса тоже заметил, как борется принятие его юмора с желанием ответить как можно острее и неприятнее, — А кто твоя счастливица, ради которой ты так вырядился? — Никто, — Сириус слегка покраснел, — Марлин Маккиннон. — Да ладно, бьешь все рекорды? — Завали, — отмахнулся Сириус, — на вечерок вполне ничего. — Ну-ну, тебя хоть и вычеркнули, но мать хватит инфаркт, — подняв брови, добавил Регулус. — Если она узнает, чем ты промышляешь… — Не узнает, — сказал Регулус чересчур уверенно, — то, о чем она не узнает, ей не повредит. — Зато повредит всему роду, да? — Читаешь мои мысли. В разговоре не было натяжения или напряжения. Они болтали слово о погоде, не задумываясь о серьезности, но понимая ее целиком. — Ладно. Я, пожалуй, пойду. Марлин скоро должна спуститься, — сказал Сириус спокойно, но в его расправленных плечах уже читалась готовность оторваться по полной перед отъездом, — И, кстати, Соммерсет тоже предпочла одиночество и независимость. Два сапога — пара, может, найдете еще друг друга, чтобы не скиснуть на скамейке поддержки. Сириус неоднозначно хмыкнул и, шатаясь, побрел обратно по тропе к школе. Только сейчас Регулус понял, что тот уже, вероятно, пропустил через себя пару рюмок. В любом случае, Регулус, оставленный своими друзьями, был не против провести последний в этом году вечер с такой же оставленной Сольвейг, если все, что сказал Сириус, действительно правда. Регулус не сдержал свое слово целиком, когда сказал, что непременно будет в зале. После ухода Сириуса он выкурил еще одну сигарету. Зимний воздух освежал и бодрил, наполняя легкие им вперемешку с никотином. Регулус окончательно уплыл в свои мысли. Ему бы хотелось провести зимние каникулы так же, как минувшие летние, правда, без августовских проблем, отпечатавшихся тонким шрамом на левой руке, — только чтобы родители были в постоянных отъездах, а Регулус дни напролет коротал в доме у Чарльза в обнимку с учебниками по алхимии. Лишь когда костяшки пальцев начали отчаянно болеть от холода, а их кончики потеряли какую-либо чувствительность, Регулус вспомнил, зачем вышел из своей комнаты. Несмотря на сильное опоздание, он не очень то торопился и одиноко шел по тропе к замку. Зал, в который он чудом проскользнул незаметно, уже был наполнен торжеством. По размерам он словно стал больше. Все вокруг блестело и переливалось, незнакомая мелодичная музыка, шуршание платьев и смех действительно откинули его лет на десять назад, когда он, уже слегка нагибаясь, ходил пешком под стол и путался в дамских подолах платьев, получая нескончаемые комплименты его миловидному личику и огромным серым глазам. Конечно, он искал одну фигуру, ради которой пришел в этот зал. Лица мелькали перед глазами, платья девушек пестрили, смешиваясь с черными торжественными мантиями и белыми накрахмаленными рубашками студентов. Стоило глазам зацепиться за сияющее от счастья лицо Крауча, от сердца по-настоящему отлегло. Смущенная, но безусловно восторженная Элизабет Гринграсс не сводила глаз с Барти. Регулус, довольный своей работой, не без скрытого наслаждения наблюдал, как хорошо справляется Барти, с какой аккуратностью и обольстительностью он кружит Гринграсс в ее темно-фиолетовом платье. Он мог бы развернуться и пошагать обратно, но периферийным зрением уже увидел ту самую занозу, вынудившую его проявить себя как хореографа. Доркас вальяжно сидела на обитом небесно-голубой тканью стуле за столиком у самой стены, в месте, отведенном специально для одиночек. Медоуз опередила его, оказываясь в мгновение ока рядом с Регулусом, и протянула бокал, в котором, на первый взгляд, находилась обыкновенная газировка, и лишь с ухмылкой Доркас он понял, что его предположения обманчивы. — Прекрасная работа, мистер Блэк, ставлю галлеон, Гринграсс завтра еле-еле дотащится до Хогвартс-экспресса, — пропела она ему на ухо. — Ты думаешь, я в себе сомневаюсь? — поднимая бровь, спросил Регулус, пробуя напиток на вкус. Редкостная гадость. Оставит бокал на самом выходе. Внезапно он встретился глазами с Сольвейг. Она слабо ему улыбнулась, словно улыбки нельзя было показывать здесь. Мимолетный контакт не заставил долго думать — Регулус уже знал, что больше ни на минуту здесь не останется, и Сольвейг думала точно так же. Даже несмотря на то, что мимо пронесся Сириус, кружа раскрасневшуюся Марлин Маккиннон, несмотря на то, что неоднозначные взгляды бросали Теренс и Кристиан, Регулус не останется здесь. — Не останешься? — Доркас мягко провела ладонью по его плечу. Регулус хотел бы сделать отвлекающий жест, сделать глоток напитка в своей руке, но тот был настолько отвратителен, а атмосфера настолько давила чем-то неизвестным, что Регулус просто помотал головой. — Нет, я, пожалуй, обратно. Моя миссия выполнена, — он победно приподнял стакан, но глазами посмотрел за Доркас, туда, где за столиком сидела Сольвейг Соммерсет. Ее там уже не было. Регулус вышел из зала, оставляя жизнь позади. Он чувствовал, словно уже сейчас покинул мир, из которого обычно уходит с Хогвартс-экспрессом. Уже сейчас что-то отошло на задний план, и Регулус тоже постепенно возвращал другого себя. Пустующий коридор пропах тайной и тишиной, вперемешку с сосновыми рождественскими венками и воском свечей. Гнетущий холод толстых стен, от которых отпрыгивало эхо его шагов, побеждал даже горячие факелы, развешанные на них. Последний вечер в Хогвартсе в этом году прекрасный повод для того, чтобы напоследок заглянуть на Астрономическую башню и окинуть бескрайние темные просторы.Глава 52: Прикосновения
9 сентября 2023 г. в 21:54
Несмотря на неприятные известия и тяжелую учебу, стоило наступить декабрю, настроение студентов резко переменилось. На стенах школы все чаще стали замечаться гирлянды, рождественские венки, картинки и яркие новогодние плакаты. За окнами во всю играли младшекурсники, выстраивали огромные зимние крепости и обороняли их.
Речь Дамблдора, на удивление, произвела должное впечатление на студентов. Меньше на слизеринцев, но ее хватило, чтобы заставить весь стол Гриффиндорцев разбушевался, хаффлпаффцев шептаться и воодушевить умников с Рейвенкло. Слизерин отнесся ко всему более чем лояльно, не игнорируя директора, но явно не прислушиваясь к его словам. Возможно, нашлись бы и те, кто счел эту речь правильной, но авторитет старшекурсников заставлял молчать тех в тряпочку.
С приближением каникул тревога возрастала. Регулус на подсознании понимал, что его что-то ждет дома. Что-то серьезное, что-то важное. Морально он пытался подготовиться, точнее, пытался собрать себя, чтобы окончательно не развалиться по прибытию на Гриммо 12. Но оставалось еще две недели, которые были отведены, в основном, на зачеты.
В один такой морозный день, когда на горизонте маячил полугодовой зачет по практике Трансфигурации, на котором Регулус должен был проявить свои нисколько не изменившиеся навыки, несмотря на все усилия, гостиная Слизерина встретила двух шестикурсников гулом. Восторженный визг младшекурсниц, горящие глаза более взрослых студентов сами за себя говорили, что происходит что-то важное.
— Впервые за несколько лет в Большом зале проведут настоящий бал, прикинь, — пнул Регулуса локтем Барти.
— Бедные младшекурсницы, как минимум половина из них надеятся, что их пригласят кто-то из вас двоих, — подмигнула Доркас, появившаяся за их спинами как обычно — незаметно и тихо.
— Что они подразумевают под балом? Типа костюмы, длинные платья, все такое..? — спросил Барти у Доркас.
— Ну, не знаю, это ты здесь староста, один из тех, кто будет отвечать за организацию, разве нет? — она растянула кривую насмешливую ухмылку.
— Думаешь, я слушал что-то на последнем собрании старост? — бровь Барти взлетела вверх. Они мирно проходили мимо столпотворения у доски объявлений, под девичье хихиканье и шепот.
— Ну, они хотят вернуть… Какие-то традиции, — повела плечом Доркас.
— Это должен быть смешной каламбур? — впервые подал голос Регулус, все сразу поняли, что он имеет в виду.
— Ну, нет, — мягко ответила Медоуз, — Тут скорее речь о традициях самого Хогвартса. Раньше проводили настоящий рождественский бал — наряды, костюмы, музыка, наверное, настоящая, классическая, этикет, фуршет, манеры, вальсы-полонезы…
— Нет, только не эти идиотские чистокровные ассамблеи, — поморщился Барти, Регулус мысленно поддержал его.
— Да ладно, неужели ты думаешь, что маглорожденные оценят такое? Это только вы тут, типа тебя, Регулуса или Мальсибера любите такие изыски, потому что вы с детства ими окружены. Часок-другой и все переоденутся, если профессора уйдут к себе, то начнется совершенно другая вечеринка.
— Это звучит куда лучше, — буркнул Барти.
— Ага, уже знаете, с кем пойдете? — они свернули в коридор.
— Нет, — сказал Барти.
— Я не иду, — наложились слова Регулуса.
Барти и Доркас синхронно повернули свои головы в сторону Блэка.
— Я буду отсыпаться, потому что дома вряд ли получится, — оправдался он, и все сказанное было правдой. Он не рассчитывал на возможность спать, сколько ему влезет, в этот раз.
— Да ладно тебе, — Доркас положила ему руки на плечи (точнее — смачно хлопнула ладонями, и так сильно, что удар отозвался в пятках), — Тебе не обязательно звать кого-нибудь, хотя претендентки есть, я полагаю, — она подмигнула.
— Чего? — в унисон спросили Регулус и Барти.
— А ты чего удивляешься, Барти? Все знают, как Гринграсс стала на тебя смотреть, поэтому ты помалкивай, а Регулус нашел отдушину в милой студентке с Рейвенкло… — она заулыбалась.
— Ты заболела? — спросил Регулус, поправляя сумку.
— Нет, не я, — она снова подмигнула.
— Она о Сольвейг? С который ты куришь вечерами на Астрономической башне? — спросил Барти странным тоном.
— Вообще-то, она не курит, это раз, а два, я обычно хожу туда с Сириусом. А Сольвейг — подруга Пандоры, — раскидал, как думалось, Регулус по фактам.
— Такая подруга, что я не знаю о ней ничего, кроме имени и фамилии, — подкинул Барти.
— И косячки стреляют все, Регулус, даже она, я уверена, — Регулус закатил глаза на словах Доркас.
Он был более чем безразличен к Сольвейг. С ней можно было о многом поболтать, она была спокойной, рассудительной, интересовалась рунами. Она составляла ему и Сириусу приятную компанию. Сам Сириус в ней души не чаял.
— Я приду только когда высплюсь, — сказал Регулус твердо, — когда любезности подойдут к концу.
— Я прослежу, чтобы тебе ни одна стопка не попала в руки, — хмыкнула Доркас.
— Я запомню твои слова, — отпарировал Регулус.
Барти же оставался задумчив все последующие дни. Он стал менее оживленным, менее бодрым, хотя все еще пытался держать на лице маску борца. В декабре он, все же, уступил Регулусу и разрешил поменяться ролями. Теперь именно Блэк за щиколотки стаскивал Барти с кровати, тащил на завтрак. Видимо, у Регулуса открылось второе дыхание, в то время как Барти перекрыли любое возможное.
— Так ты… позовёшь Бетти? — усмехнулся Регулус, произнеся имя однокурсницы с неоднозначным смешком.
— Не знаю, — помялся Барти, усаживаясь рядом с Регулусом за партой. Кассандра Пемберли мерно расшагивала, в ожидании начала урока. Крауч стрелял глазами в белокурую макушку на тончайшей шее. Внезапно Элизабет Гринграсс повернулась, ее тоненькие белоснежные локоны качнулись в такт, и хотя на ее лице суровая маска безразличия и холода держалась на титановых креплениях, она треснула, и тоненькая улыбка легла на ее губы. Барти по-дурацки улыбнулся ей в ответ, судорожно приподняв руку в приветствии. Элизабет засмущалась, поправила невзначай прядь волос за ухо, и тоже сделала короткий приветственный жест рукой.
На этом обмен доброжелательностями заканчивался, а Регулус с Пандорой наблюдали его уже не первую неделю.
— Смелее, — подтолкнул его Регулус, — Иначе ее перехватит Ивес.
Барти вмиг переменился в лице. Катуар определенно точно заглядывался на Элизабет с самых первых своих дней в школе, его знаки, оказываемые шестикурснице, игнорировались, но насолить, пусть и через второстепенные лица, хотелось. И хотя Барти старался глушить свои излишние чувства, ревность взыграла.
Да и смотреть непробиваемому на влюблённость Регулусу как Барти страдает от подростковых мучений было просто невозможно. Поэтому в декабре, незадолго до животрепещущего бала, который все ждали с замершими сердцами, Регулус сам перехватил эстафету успокаивающего маячка, хотя сам изнемогал от усталости и тревоги. Чем сильнее поджимал отъезд из Хогвартса, тем сильнее нервный зуд распространялся по всему телу, а желание вытащить из пузырька три таблетки все сильнее заседало в сознании.
— Действуй, прямо после урока, — шептал ему Регулус, не припоминая, когда перенял на себя роль свахи, — Я видел, что Ивес что-то перетирал со своими, поглядывал на Гринграсс. Если ты не перехватишь ее прямо сейчас, то будешь жалеть все каникулы. Тем более она на тебя так смотрит.
Первая часть была ложью. Регулус был более уверен, что Ивес обсуждал со Снейпом и Розье скорее темные, чем любовные дела, но эта легкая ложь определенно подкрепила уверенность Барти. Поэтому после урока Регулус сгреб все свои вещи со стола в сумку, вместо того чтобы аккуратно и неспешно сложить их, схватил под руку ничего не понимающую Пандору, и вдвоем они выскользнули за двери.
Не говоря ни слова, Регулус довел Пандору до первого поворота, отпустил и заглянул туда, где дверь закрылась за последним вышедшим слизеринцем, оставив ещё двоих наедине.
— Что происходит? Может объяснишь? — несильно дернула его Пандора за рукав.
— Тс, миссия поважнее спасения мира, — кинул он ей через плечо, — Еще одно унылое дерьмо наша комната точно не выдержит.
— Ты о чем… а, — выдохнула Пандора понимающе, и тоже высунулась за угол в ожидании.
Минуту они стояли молча, Регулус чувствовал, как волнуется Пандора. Она нервно вертела на своих пальцах маленькие колечки, конечно, она как никто лучше знала о душевных мучениях Барти Крауча.
Дверь внезапно распахнулась, словно ужаленные Регулус и Пандора скрылись за углом, задерживая дыхание. Они упирались друг к другу плечом к плечу, чувствовали чужое напряжение. Услышав торопливые шаги, принадлежавшие взволнованной Элизабет, они рискнули выглянуть, замечая ее удаляющийся силуэт с подпрыгивающими локонами.
В следующее мгновение из класса выпрыгнул Барти. Широко раскрытые глаза искали Регулуса и Пандору, а найдя, он стремительным шагом направился прямо к ним. На его щеках растекся багрянец, он тяжело дышал. Регулус оказался его жертвой, которой пришлось принять на себя лавину захлестнувших друга эмоций.
— Она согласилась, — быстро прошептал Барти, сжимая плечи Регулуса, — согласилась!
— Супер, а я что говорил, — невозмутимо ответил Регулус, похлопывая Барти по предплечью, — вы друг друга стоите.
— Согласилась! — подпрыгнула на месте Пандора, не менее счастливая, словно это она только что получила долгожданное согласие.
Хоть что-то заставило Регулуса чувствовать себя действительно хорошо. Блестящие глаза Барти Крауча, который не мог перестать теребить свои волосы, постоянно повторяя «она согласилась», восторженный взгляд на всякие мелочи, даже излишняя оживленность, приободряли со стороны. Хоть у кого-то все хорошо в этой жизни, так почему бы и не порадоваться?
Регулус замечал на уроках, как Барти и Элизабет переглядываются. На момент он обеспокоился, что завяжется настоящий подростковый роман — сопливые, слюнявые тайны за школьными гобеленами и в кабинках заброшенных туалетов. Регулуса передернуло, и он отбросил эти мысли. В конце-концов, веры Гринграсс не было, и Блэк морально подготавливался к возможным проблемам после разрыва.
Переживёт, думает он, главное, что Барти счастлив и больше не думает исключительно о том, как бы не дать возможности ему, Регулусу, схватить пузырек с таблетками.
Еще Регулус знал точно то, что он если и придет — то только в гордом одиночестве и ни в коем случае не под самое начало. Точно не будет выряжаться, точно не будет думать о том, чтобы провести последний день в школе перед каникулами как следует.
Доркас была права, когда говорила о младшекурсницах. Сплетни о Барти и Элизабет разнеслись по Хогвартсу с такой скоростью, словно статья о них попала на заголовок свежего «Пророка», и один кандидат на растерзание вновь отпал.
На самом деле Доркас мало взяла, — желающих взять младшего Блэка под руку было огромное множество, и не только со Слизерина, и не только с младших курсов. Когда до бала оставалось три дня, Регулус уже не мог подолгу находиться в библиотеке. Их пригретое место, где было потеряно немало нервов, сил и времени, потеряло и былую скрытность и приватность. Кроме Регулуса, Пандоры и Барти, туда порой подсаживались многие, совершенно незнакомые и разношерстные студентки, в том числе Амилея Гроувер, главная его воздыхательница уже не первый год.
Регулус вовсе перестал появляться в библиотеке, когда к одиноко сидящей в сторонке (близко) Амелии подсела Николь Белл, и через пять минут завязалась хищная драка с вырванными волосами и подбитыми носами.
Возможно, если бы он прислушался к совету Доркас — взял с собой за компанию Сольвейг, просто ради того, чтобы от него отстали (по глазам Доркас можно было понять, что совершенно не это она имела в виду), все обошлось бы, и Регулус не потерял бы своего любимого места в библиотеке. Но эта цель казалась ему слишком эгоистичной, чтобы проворачивать ее с Сольвейг.
Он бы мог сделать это с Пандорой. Если бы не Ксенофилиус, Регулус был уверен, она бы сама его, Блэка, вырядила, схватила бы под руку и потащила на великий праздник.
Она сама сказала ему так, когда они сидели в выручай-комнате, которую Регулус стал активно использовать вместо библиотеки, превратившейся в непонятно что.
— Барти совсем скис, — Пандора облокотилась на шатающуюся парту, уперев подбородок в сложенные руки, — ты переживаешь из-за Гринграсс?
В ее голосе всегда живут легкость и непосредственность, голубые небесные глаза смотрят со спокойствием и любовью, но даже сейчас они не могли успокоить беспокойно качавшегося на стуле Барти.
— Он забыл, что роль уставшего депрессивного дерьма принадлежит Регулусу, — сказала Доркас. Она развалилась на диване, посвистывая, болтала свисающей ногой.
Регулус поджал губы, дописывая последнюю строчку последнего домашнего задания в этом семестре. Он взял открытую бутылку сливочного пива и сделал глоток, наблюдая за бледным, осунувшимся лицом друга.
— Доркас в какой-то степени права, — сказал Регулус, потирая сухие глаза. Он страстно хотел спать, но на короткое время желание отступило, стоило ему дописать последнее домашнее задание в 1977 году, — У меня даже есть все атрибуты для этой роли, — он отнял руки от лица, указывая на собственную бледность с яркими акцентами в виде синяков под глазами.
Доркас громко рассмеялась, Пандора промолчала, а Барти уронил голову на сложенные руки.
— Ну что случилось, — спросил Регулус, совсем теряясь.
Барти медленно приподнялся, поджал губы, долго не решаясь ответить. Он о чем-то думал и долго сомневался, а потом сказал тихо:
— Я совсем не умею танцевать, — сказал он просто как факт, но в голосе звучала обреченность, — совершенно. Понятия не имею, с какой ноги начинать вальс, что делать.
— Оу, — выдал Регулус, начиная постепенно понимать всю сущность проблемы.
— Она, вероятно, ожидает от меня чего-то феерического. А я ничего не умею. С детства отец напирал только на теоретические занятия, — еще более отчаянно сказал Барти, роняя голову обратно на руки и зарываясь пальцами в волосах, — не буду же я ей зачитывать как стихи формулы по Трансфигурации, пока все вокруг будут как угорелые плясать.
— Подумаешь, ждёт она, — прыснул Регулус, но глядел на Барти с опаской, — все не так сложно, на самом деле. Гораздо проще Трансфигурации.
— Нет, ты не понимаешь, — буркнул Барти, не поднимая головы. Теперь Регулус прекрасно понимал его, только Краучу приходилось несколько недель кряду наблюдать то же самое, а Регулусу всего несколько минут, которые насытили его сполна.
— Да, Регулус, не все чистокровные занимаются всеми этими штучками из девятнадцатого века, — подала голос Доркас.
— Это классическое образование, Медоуз, — сказал Регулус раздраженно, но она недоверчиво фыркнула.
— Ты хоть что-то помнишь из того, чему тебя учили с малолетства? — сказала она с вызовом, и Регулусу этого было достаточно.
— Помню, — процедил Регулус.
— Докажи, — Доркас сползла с дивана и теперь на Регулуса смотрела перевернутая ухмылка. Как только Регулус вскочил со своего места, громыхая стулом, она без стеснения добавила: — Что младший, что старший, оба совершенно идентичные.
— Давай, вставай, бездействие тебе не поможет, — Регулус проигнорировал колкие вставки Медоуз. Барти непонимающе поднял голову, — Не зря же меня в пять лет поставили к этому идиотскому станку, а потом гоняли по залу в перерывах между фехтованием.
Регулус сам загорелся. Хоть где-то он сможет помочь Барти — действительно помочь, отблагодарить за Трансфигурацию и моральную поддержку. Барти, прочитав намек в глазах Регулуса, неуклюже вскочил.
— Это будет долго, — пропела Медоуз, когда Барти, чуть не падая, не веря своему счастью, встал на ноги.
Регулус вывел его на расчищенное место, неподалеку от дивана Медоуз.
— Встань напротив, — Регулусу приходилось управлять в момент окаменевшим Барти, — расслабься, — он потрепал его по плечам, пока Крауч уставился как истукан, — представь, что я Бетти Гринграсс. Регулуса здесь нет.
— Ты не Бетти Гринграсс, — промямлил Барти, вызывая заливистый смех Доркас.
— Зачем тебе воображение? Извини, у меня нет с собой лишнего косяка, чтобы его оживить, — Регулус пожал плечами, — Подумай, я почти как Бетти. Ниже тебя… — он запнулся, придумывая продолжение.
— …чистокровный, брезгливый, бледнолицый и заносчивый, практически такой же комплекции… — помогла ему Доркас.
— Да, спасибо, Доркас, — закатил глаза Регулус, — давай, никаких формальностей и манерности, просто положи мне руку на талию.
— Куда? — выпучил глаза моментально пробужденный Барти.
— На талию, — Регулусу пришлось самостоятельно взять руку Барти и положить ее себе на талию. Сомнительное, робкое прикосновение не было приятным, но Регулус держался изо всех сил. Его все одновременно и беспокоило, и забавляло.
Лицо Барти вспыхнуло.
Но он не оставлял попыток.
Медленно, объясняя каждую мелочь, Регулус помогал Барти. Сначала совсем скованно, затем (через полчаса и обе отдавленные ноги) более свободно они топтались в одном квадрате.
Регулуса бросало в воспоминания, неотъемлемую часть его жизни — в детство. Он помнил все в теории, но даже подумать не мог, насколько автоматизированы все действия, которые он не совершал в течение многих-многих лет.
Смешки Доркас вскоре прекратились. Барти даже удалось расслабиться. Регулус доверил ему ведущую роль, так же, как это будет с Элизабет, но сам он не оставался совершенно пассивным.
Несмотря на давящую усталость, тело самостоятельно вспоминало каждое движение, мышцы помнили необходимую собранность, и когда дело дошло до поворотов, то как минимум у Медоуз не осталось никаких сомнений в качестве образования, которое было предоставлено Регулусу с ранних лет.
Регулус большую часть времени глядел преимущественно под ноги — Барти как следует оттоптал некогда белоснежные мысы его кед, — поэтому даже не думал о том, что происходит на лице Крауча. А там, между прочим, бушевал пожар, исходящий из самых глубин.
Потные ладони, напряженный взгляд и прерывистое дыхание были не только сопровождением усердной физической работы.
Внутри Барти один за другим взрывались вулканы, которые он пытался потушить, черпая ведром воду из дождевой лужи.
Регулус чувствовал себя так естественно, хотя ни разу не ощущал чужой руки на своей талии, особенно — руки Барти. Его не волновали чужие вспотевшие ладони, через какое-то время Регулус даже приловчился избегать наступающих на его ботинки огромных ног.
Каждый поворот сопровождался неслышным, стремительным и элегантным скольжением по старому полу. Завороженные Доркас и Пандора, раскрыв рты, наблюдали, как смешное представление превращалось не просто в качественный урок, а в очертания настоящего танца.
Барти доверился Регулусу, выполняя все, что прикажет Блэк, игнорируя любые мысли.
Регулус забыл о присутствии посторонних. Впервые в жизни он был искренне благодарен тому, что получал уроки танцев в детстве. Об этом Регулус раньше даже думать не мог, однако, это была правда.
У Барти правда мягкие руки. Они привыкли держать перо и переворачивать страницы книг. Их не растягивали бесконечными гаммами и арпеджио на музыкальных инструментах, они не держали шпаги и их точно не заставляли приобретать пластичность во время танца, но они были слишком нежными.
Чувствительный к каждому случайному и не совсем прикосновению Регулус отметил это уже не в первый раз. По особенному его касался отец — пугающе, за любым прикосновением таилась угроза. Парализующий эффект всегда производили прикосновения матери.
Альфард всегда выражал таким образом поддержку, потому что Регулус лучше всего чувствовал ее, когда заполняли его тактильный голод.
И Барти стал вторым человеком, прикосновения которого были и по своему новы, потому что Регулус впервые к ним «прислушался», и по-своему дороги, потому что отличались от иных.
Прикосновения Барти были бережными. Они воплощали его слова: «Я не хочу тебя потерять». Его прикосновения держали у себя, но не приковывали, как материнские.
Спустя полтора часа Барти стал чувствовать себя увереннее. Перестал путаться в направлениях, начал чувствовать ритм, и даже смог провести несколько оборотов самостоятельно, без помощи Регулуса.
И Доркас в тот вечер больше не сказала ни одного колкого слова.
Пандора стала неожиданно притихшей и больше не проронила ни слова за весь оставшийся вечер.