Atonement — The Last of the Blacks // Искупление — Последние из Блэков

      Тучи затягивали голубое небо, лишая землю света. День еще был далек от своего окончания, но тьма уже сгустилась в каждом уголке и расползалась повсюду все сильнее.       Все изменилось. Изменилось, когда вдруг в его жизни наступила тишина. Изменилось, когда он выпустился из школы. Изменилось, когда он начал чувствовать приближение своего девятнадцатилетия. Какая это ужасная цифра для такого юного парня как он, не так ли? Еще этой весной он катался по траве в дружеском поединке с Джеймсом, а теперь Сириус стягивает с вешалки свою мантию, пряча под ней атрибуты взрослой жизни, которая ему досталась. Под мантией его палочка, которая теперь и настоящее оружие, и бытовая мелочовка, чтобы не использовать слишком много магии там, где за нее могут зацепиться.       Сириус не любит мантии, если честно.       Мантия — что-то длинное. Что-то длинное и парадное, тяжелое, тянущее вниз и прикрывающая тебя почти целиком. Мантия хороша, когда она невидимка. Но мантия-невидимка тоже осталась в таком же едва ощутимом и едва заметном, как она сама, детстве.       — Просыпайся, — Эдит задела своей ногой лодыжку Сириуса. Ее волосы стали короче, лицо иссушилось. Сухие руки, работающие в лаборатории зачастую без защиты, потрескались, и Сириусу больно на них смотреть.       — Я не сплю, — отозвался Блэк. Он повернул голову и наткнулся взглядом на большое зеркало в пол, в котором привыкла красоваться Эдит. Сириус не помнит, когда в последний раз красовался. Кажется, что он только вчера в последний раз заправил кровать в своей комнате в башне Гриффиндора и в последний раз поужинал в Большом Зале, и одновременно с тем у Сириуса ощущение, что с момента выпуска прошло пять лет.       — Все будет хорошо, — она улыбнулась. На уголках губ у нее складываются аккуратные морщинки, улыбка острая, но искренняя. Из-под темных, в спешке выщипанных бровей, на Сириуса смотрят два проницательных карих глаза, и он ненавидит, когда Мортон начинает играть с ним в гляделки.       — Я знаю. Мне просто не нравится эта затея.       — У нас нет выхода, — Эдит пожала плечами, — власть закручивает гайки, потому что все боятся произвола. Либо мы хотим сохранить Альтаис, либо мы все плохо кончим. Я тоже думаю, что нам стоит объединиться, чтобы одержать победу над этим кошмаром.       — Мерлин, мне не пять лет, я знаю, — фыркнул Сириус, — И кого ждать?       — Полагаю, Грюма. Он стал главнокомандующим аврором в двадцать пять лет, весь аврорат ссыт в трусы от одного звука его шагов, а Дамблдор очень его уважает. Как только подвернулась возможность, он сразу же согласился на союз Ордена Феникса и Аврората, даже не колеблясь.       — Сколько этот Аврорат сам-то продержится? На них всех наверняка один Грюм только и есть. Протест на протесте сраной метелкой погоняет всех министерских чиновников, люди бунтуют и не понимают, почему власть бездействует, пока подрываются целые дома и погибают семьи в совершенно разных точках страны, — Сириус нервно заправил выпадающие из хвоста черные пряди волос за уши. Он думает о ситуации ежедневно, ежечасно, сталкиваясь с мучительной бессонницей из ночи в ночь, — Даже до пекарни дойти стремно. Прямо и ждешь когда из-за угла в тебя что-то прилетит.       — У нас нет выхода, Сириус, — беспрекословно отчеканила Эдит, — ни единого. Зато форма у нас хороша, ты еще не примерял?       Сириус, крепко сложив руки на груди, помотал головой.       — Тебе еще не выдали?       Он сжал челюсть. Как он не хотел из одной униформы влезать в другую. Не глядя на тот сверток одежды, который ему выдала курносая Рена Эйльбах, он бросил его куда попало в том виде, в котором был ему предоставлен.       — Выдали.       — Ее все равно надо будет носить, когда мы станем полностью легальной организации, борющейся с Темной Магией. Ну же, хватит строить из себя такого гордого и независимого одиночку, отдай дань уважения своему дяде, который пять лет к ряду старался, чтобы мы все остались здесь. Ты же понимаешь, что форма это обязательная составляющая, как и вся бумажная волокита. И вообще, Рена старалась со своими подружками!       Сириус поджал губы. Эдит была во всем права, до тошноты как обычно права.       — Будешь ближе со своими друзьями, — добавила она, уколов душу Сириуса в самое правильное место. Их и правда раскидало по разным местам, как и сулили преподаватели в школе. Основной сгусток их компании, конечно, был в Аврорате, но в том то и дело, что пошли туда не все.       Джеймс рванул с документами на следующий же день после возвращения домой. Бедная миссис Поттер чуть ли не за шиворот ловила своего сына, чтобы тот с самых ступенек платформы не понесся в сторону Министерства.       Лили Эванс, конечно же, тоже оказалась там, и, всем на удивление, даже не посмотрев на целительское отделение, пошла в строй простых мракоборцев. Впрочем, все быстро поняли ее решение. Да и как Лили Эванс, эта рыжая несносная заноза в заднице, способная втоптать в землю одним своим взглядом, могла бы сидеть в тылу, окруженная зельями, бинтами и ватой?       Римус не смог пойти по следам своих дорогих друзей. А ведь даже Питер Петтигрю захотел удостоиться чести носить на плечах темно-фиолетовую мантию аврора. Римус же так и не прошел регистрацию, побоявшись, что его тайну не просто узнают, но потом и используют против него, поэтому теперь он будет официально носить звание почетного члена Ордена Феникса и прикрываться всеми способами, и будет делать это превосходно, Сириус точно это знает. Робкий с виду и забитый Люпин таит в себе не только интеллектуальный потенциал, как смог узнать Сириус за семь лет.       Некогда они все были на одном факультете, носили одинаковую форму, львиная эмблема горела на их груди, красно-золотистые галстуки бережно разглаживались, а по вечерам ребята собирались в гостиной вместе, строили планы, думали о том, как будут сражаться плечом к плечу на одной стороне, но даже не догадывались, что многие из них наденут теперь разную форму. Все знали, что Римус не пойдет в Аврорат из-за своей полнолунной проблемы, потому что его попросту не пустят, тем более с нынешним ведением личных дел, но никто не ожидал, что от дружной компании отклеится Сириус.       Блэк до последнего сохранял свою тайну, что стало практически невыносимо под самый выпуск, когда он и признался в том, что не собирается присоединяться к Аврорату. И хотя теперь их объединят — союз между тремя главенствующими, пополняющими ряды, организациями, немного приблизит друзей друг к другу, но на сердце остается одна неизлечимая рана, кровоточащая мечта, исполнения которой так и не случилось, потому что Регулус, скорее всего, так и продолжит носить совершенно другой крой.       От этой мысли заболела голова. Вдруг с ним что-то случилось? Вдруг мать с отцом что-то сделали с ним? Вдруг они уже готовы отдать его младшего брата на попечение Темному Лорду?       Сириуса болезненно передернуло при этой мысли, и вновь накатила тошнота. Нет, конечно, у Регулуса будет целый год. Целый год за стенами крепкого замка, в компании его дорогих друзей. Как бы не строились их братские отношения, Сириус знал, что у этих троих все всегда в порядке. Пандора и Барти приглядят за ним. Они будут держаться вместе, как все те шесть лет. Та удивительная, пестрая компания, состоящая из трех с виду несовместимых людей — аристократа, чудачки и зубрилы, — не сможет рассыпаться.       Но Сириуса уже полгода не покидало ощущение, что Регулус узнал что-то, что не смог ему рассказать. Что-то, что вновь выстроило стену, нерушимое препятствие.       В его мечтах, Регулус где-то здесь, в штаб-квартире Альтаиса, где гостевые комнаты старого особняка Клеменсов теперь не пустуют, где просторная кухня мало чем отличается от уютной кухоньки в доме Поттеров, где в холодную погоду всегда затоплен камин, а переступая порог дома ты знаешь, что здесь всегда есть как минимум один человек, который всегда ждёт тебя и любит.       Сириус поднялся на второй этаж, еле волоча ноги к комнате, которую «подарил» ему Чарльз Клеменс. Его личная комната, не конура для перекура или дремоты в ожидании, а самая настоящая комната. Въезжай и живи. И работай.       На кровати нетронутой стопкой лежала сложенная форма. По черной ткани воротника шла аккуратная красная строчка. Темно-багровая подкладка мантии, которую Сириус даже не собирался носить, почему-то все равно радовала глаз. Ткань была мягкой и податливой, Сириус несколько раз потянул ее в разные стороны, готовясь объяснять милой Рене, почему разошлись швы и отлетели пуговицы еще до начала носки, но даже при зверских усилиях Сириус едва смог нанести ей какой-то вред. Видимо, на это способна только магия.       Но все же это был красный цвет. Тот, кто решил сделать такие акценты именно в нем, будто специально сделал это для Сириуса. Потому что будто и не произошло больших изменений. Только теперь на темной ткани грязь не будет так заметна, а на эмблеме льва заменит созвездие Дракона, где скромно спрятана звезда Альтаис.