Фея Крёстная

      Пока мы ехали в поезде, я обдумывала, как попасть в дом Гарри и при этом случайно не придушить Дадли во сне. Ладно, месть оставлю на потом. Наверное.       Теперь хотя бы со мной были мои силы. И внушить Дурслям, что они обожают кошек, а именно, симпатичную воспитанную киску своего племянника, не составит особого труда. Правда, было одно "но": Гарри не идиот и прекрасно знает своих опекунов. А вот с ним мне подобным образом поступить не позволяла совесть.       Эта зараза и так уже мучила меня несколько месяцев. Чувствую себя какой-то динамщицей. Северус в прошлую нашу встречу раскрылся передо мной, а я так и не собралась с духом на новую встречу. Вот хоть убейте, как теперь ему в глаза смотреть, не имею понятия.       В последние пару месяцев он был какой-то дёрганный. И хочется верить, что причина этому не я. Ну, мало ли, экспериментальное зелье взорвалось, начальник мозгоклюй или на другой работе проблемы. Да кого я обманываю? Следующее новолуние пропускать нельзя. Он мне слишком дорог, чтобы так с ним поступать.       — Мисти, девочка, давай, когда мы приедем, я накрою переноску своей мантией-невидимкой? Ты ведь посидишь тихо, пока мы не зайдём в мою комнату? Это, конечно, временная мера, но пока мне больше ничего в голову не приходит. Мне ещё Буклю отстаивать предстоит. Хагрид так и не согласился оставить её у себя на лето. «Как же так, Гарри? А как же ты будешь переписываться с друзьями летом? Она же будет скучать без тебя», — передразнил лесничего мальчик. — Ага, и как будто я не в курсе, что не её хозяин. Она уже была привязана к другому волшебнику. Как будто я доверю этой птице что-то важное.       Я только осознала, что мы в купе одни. Кажется, ребята вышли попрощаться со знакомыми перед прибытием. А я настолько погрузилась в свои муки совести, что и не заметила. Похоже, мои предстоящие жилищные условия заботили не только меня. Не волнуйся, Гарри, конечно, я буду паинькой. И даже постараюсь не оттяпать чего-нибудь важное у твоего кузена. Очень постараюсь.       На платформе мальчик тепло распрощался со своими однокурсниками и, укрывшись за одной из кирпичных колонн, накрыл мою переноску своей мантией-невидимкой. Убедившись, что она полностью скрыта, он отправился к разделительному барьеру.       А эта чёртова самодовольная сова удовлетворительно ухнула и расправила от гордости, не иначе, свои перья. Ничего, и на моей улице будет праздник. И это не значит, что я не люблю сов. Они мне нравятся, но конкретно эта сова была вражеским агентом под прикрытием. Хотя так себе прикрытие, если объект в курсе. Посмотрим, будет благоразумно себя вести — и, может, ей повезёт.       Вернон встретил Гарри очередной порцией ворчания, и мы поехали к ним домой. Сегодня мне предстояла работа по урегулированию конфликта на это лето. Я не позволю гнобить своего подопечного в моём присутствии.       Сова, кстати, поехала на крыше. Ничего, ей полезен свежий воздух… Лондона в час пик.       В доме Гарри встретила молчаливая Петунья, и у мальчика забрали его сундук и заперли в чулане. Он, конечно, изобразил недовольство, но я-то в курсе, что он держит всё ценное в мешочке с расширенным пространством, который носит на шее.       Закрыв дверь своей комнаты на втором этаже, Гарри с облегчением выдохнул. Ему ещё пришлось поспорить с опекунами за сову. Пригрозил, что если его знакомые из волшебного мира не будут получать от него сообщения, то могут нагрянуть с проверкой. Открыв клетку с Буклей и дав ей еды и воды, мальчик выпустил меня из переноски.       — Мисти, ты сможешь выходить погулять через окно? Только не попадайся на глаза Дурслям, особенно Дадли. Хорошо? А насчёт еды не волнуйся, я сделал запасы на хогвартской кухне. Сьюзен Боунс из Хаффлплаффа оказалась очень добра и показала, как туда попасть. Не пропадём.       Осмотревшись в небольшой спальне, я решила занять стратегическое место под кроватью Гарри, он засунул туда переноску, так что это для моих габаритов просто пентхаус. Живём. Ничего, ночью проветрю мозги его опекунам, и прятаться не придётся.       Ночью я тихо пробралась в хозяйскую спальню. Похоже, в этих головах копались задолго до меня. Что ж, значит, тем спокойней будет моя совесть и легче жизнь Гарри. Спустя полчаса работы я, довольная, ушла спать. На сегодня у меня было назначено ещё одно дело. А точнее, свидание.       Он стоял, скрестив руки на груди, всё в той же беседке. Взгляд его был обращён вдаль и ничего не выражал. Кажется, он уже и не надеялся на встречу.       — Здравствуйте, Северус. Мне жаль, что давно не появлялась.       Он быстро повернулся в мою сторону и опустил руки. Он был явно удивлён. И могу поклясться, что услышала вздох облегчения.       — Вы здесь. Я думал, с вами что-то случилось.       — Со мной всё в порядке. — Я села на скамейку и взглядом пригласила его присесть рядом. Он колебался пару секунд, но всё же сел. — Мне нечем оправдать своё поведение, Северус. Разве только тем, что мне было необходимо время, чтобы многое обдумать и попытаться выяснить о той опасности, о которой вы меня предупреждали. Простите.       — А обдумать, я так полагаю, вам нужно было моё неподобающее поведение при нашей прошлой встрече? Можете не беспокоиться, я больше не позволю себе лишнего.       — Что ж… мне очень жаль это слышать. — Я осторожно взяла его за руку, он её не убрал, но был явно удивлён. — Тот поцелуй был волшебен. И лично я ни о чём не жалею. Тем более, что сама вас бессовестно спровоцировала. Но после этого мне прочитали лекцию о важности соблюдения традиций… Какая жалость, что я принадлежу к роду, где в кодексе прописаны строгие соблюдения этих самых традиций, как оказалось, даже во сне. Вы понимаете, о чём я?       Северус долго смотрел мне в глаза, а его вторая рука накрыла мою и нежно погладила костяшки пальцев, у меня по позвоночнику словно электрический разряд прошёл.       — Я полагаю, это значит, что у меня всё же есть определённая надежда? Но мне стоит быть сдержанней в своих порывах.       — Если вы будете продолжать в том же духе, то сдержанней придётся быть мне. — Кажется, я покраснела, а он лишь приподнял левый уголок губ, обозначая улыбку, и поднёс мою руку к своим губам, медленно и чувственно поцеловал тыльную сторону моей ладони, у него был такой взгляд, что меня бросило в жар.       — Я буду иметь это в виду.       Чёрт, этот тембр голоса может с ума свести. Соберись. Надо уже и о деле подумать. Ты же помнишь, что у тебя брат пропал? А перед тобой тот, кто может хоть немного приоткрыть завесу его прошлого. Вот и спроси его о Марволо.       Я осторожно вернула свою руку в собственное пользование и, немного прочистив горло, всё же спросила:       — Северус, что вы можете рассказать мне о Марволо?       Он слегка нахмурился и облокотился на балясины беседки.       — А что именно вас интересует и почему вы зовёте его именно Марволо? — Он что, ревнует? Да ну, бред.       — Меня интересует всё, что вы можете рассказать о его жизни. А Марволо он для меня ещё с тех пор, как был ребёнком. Ведь, судя по тому, как вы повели себя в нашу первую встречу во снах, он вам что-то обо мне рассказывал?       — Не представляю, как вы об этом узнали, я вроде не упоминал этого. Но да. Своему близкому кругу друзей он рассказал, что встречал будущую Хранительницу и что она в своё время ему сильно помогла. Он не вдавался в подробности, но о пророчестве мы были в курсе.       — Пророчестве?       — Да, он рассказал, что существует некое пророчество о возвращении на острова Хранителей. Но точного текста не говорил. Что ещё вас интересует?       — Как так получилось, что его считают монстром всей МагБритании? Что случилось на Самайн восемьдесят первого?       — Что именно тогда произошло, никто не знает, но уж точно не то, о чём рассказывает так называемая «светлая» сторона. Зачем он вообще пошёл тогда к Поттерам и что там на самом деле произошло, мы так и не выяснили. Что касается вообще того конфликта, всё не так просто. Что вам известно?       — Что Марволо был во главе политической партии Вальпургиевы рыцари, и всё было нормально, пока кто-то под именем Пожирателей смерти не стал действовать как террористическая организация, и общественность не без чужой помощи не поставила знаки равенства между ними.       — Всё так. Только когда полилась кровь наших сторонников и их родных, рыцари не стали стоять в стороне. Началась бойня. Но я могу поручиться, что к террору и нападениям на простых магов мы не имеем отношения. Да, были карательные акции, но невиновных там не было, мы проводили расследование перед акцией, в отличие от аврората. Нам так и не удалось выяснить, кто стоял за Пожирателями, хотя догадки имеются, но доказательств, по крайней мере прямых, нет. Всё это длилось около года до того Самайна. После него у министерских неожиданно развязались руки, и начались массовые аресты. Те, кто остался на свободе, до сих пор ищут Марволо.       — Почему у Министерства развязались руки только после исчезновения Марволо?       — Вы не знаете? — Он удивлённо посмотрел на меня.       — Я надолго потеряла связь с этим миром.       — Марволо был начальником отдела. Об этом знали только сотрудники, но его защищала от нападок Министерства магия отдела, как и его людей.       — А с его исчезновением эта защита перестала действовать. Что насчёт вас? Какая роль была у вас?       — Марволо взял меня под своё крыло, стал моим наставником и другом, несмотря на разницу в возрасте. Я многим ему обязан. В том конфликте я участвовал только в нескольких стычках, в основном занимался зельями и целительством. Когда начались аресты, на меня ничего не было. Они продержали меня пару дней в предварительной камере и отпустили.       — И как же вы оказались в школе под боком у директора?       — Это была идея Марволо, пришлось разыграть спектакль. Старик услышал от меня то, что считал истиной. То пророчество изрядно повеселило Марволо, разыграть это представление было в духе Дамблдора. Марволо решил воспользоваться случаем и внедрить меня к старику. Тот настолько был уверен, что его игра в "Кабаньей голове" заинтересует Марволо, что даже не усомнился в моём желании защитить Лили. Он был уверен, что я влюблён в неё с детства, на этом мы и решили сыграть. Кто бы мог подумать, что Марволо действительно пойдёт в тот дом?       — Так… это было не так? — Я не хотела спрашивать, само как-то вырвалось. Северус нагнул голову к плечу и с лукавыми искорками в глазах ответил:       — Лили всегда была для меня близким, дорогим мне человеком. И я любил её… как сестру. Мы росли вместе. И да, я действительно переживал за неё. Но не из-за опасности со стороны Марволо или рыцарей, а за то, что её жизнью так сильно интересуется директор.       — Могу вас понять. А что с меткой?       — Меткой? А, вы о знаке ордена? А что с ним?       — Насколько мне известно, ваших людей сажали даже из-за самого наличия этого знака.       — Марволо никогда не был идиотом. О тех знаках, что вы имеете в виду, мы, конечно, слышали, но к знаку ордена он не имеет отношения. — Северус расстегнул манжет и закатал белоснежную рубашку до локтя. На белой алебастровой коже с голубыми венами ничего не было, затем он шепнул «Проявись», и на предплечье появилась небольшая изумрудная змейка. Она поползала по руке, словно ища наиболее удобное положение, а потом, свернувшись кольцами, будто заснула.       — Это знак нашего ордена. И посторонние его бы не нашли. С её помощью мы могли узнать, что кто-то из нас попал в беду, и о собрании ордена. Информация о том, что знак вообще существует, каким-то образом дошла до противоположной стороны. С тех пор стали появляться те метки, о которых вы спрашиваете. На наших они стали появляться уже после ареста. Но были и те, кто к ордену не имел никакого отношения.       — Так всё же орден? Не партия?       Северус хмыкнул на мой вопрос и начал застёгивать рукав.       — А разве одно другому мешает?       Я почувствовала, что времени у меня уже не осталось, как и Северус. Он снова взял меня за руку и серьёзно посмотрел мне в глаза.       — Миледи, прошу, ответьте мне. Я действительно могу надеяться… или это какая-то игра?       — Я никогда бы не стала шутить подобными вещами, Северус. И вы единственный, у кого вообще может быть право на надежду. Вам ведь это и так известно, не так ли?       — Если это действительно так, то я…       Чёрт. Опять проснулась, так и не дослушав, что же он хотел сказать?