***
На голосовании я оказалась без Монстрика и Козерога, поэтому чувствовала себя несколько непривычно, стоя на сцене, обняв себя за плечи. Моя бессменная группа поддержки стояла неподалёку, надеясь, что в номинацию я всё-таки не попаду. На экране высветились итоги, и я спокойно выдохнула, поклонившись публике. Большинство голосов за Джокера. Тот протянул Славе воздушный шарик. Мы с Мухомором, переглянувшись, двинулись к коллеге, чтобы подбодрить его. И рядом с Мухомором над самым моим ухом прозвучало слово, которое я, наверное, не ожидала услышать: — Гопкинс! От узнавания голоса на моём лице появилась радостная улыбка. Чёрт возьми, свалился ещё один актёр на мою голову! И я подпрыгнула, замаскировав нашу игру под объятья, на которые Мухомор радостно ответил. Всё тот же бархатный голос, от звучания которого у меня по телу бежали мурашки, сказал: — Переоденешься — зайди ко мне обязательно. Ни в коем случае не бери с собой никого. А Слава прокомментировал наши объятья, не зная о истинных причинах: — Вы только посмотрите, как радуются, что они остались! И я рванула в костюмерную так, словно от этого зависела моя жизнь, проигнорировав кулисы, в которых меня ждали. Взлетев по лестнице, я оказалась у заветной гримёрки с табличкой «Мухомор» и постучалась. — Войдите! Я открыла дверь и тут же бросилась обнимать своего наставника и близкого друга. Мы начали слегка покачиваться, переговариваясь. — Сашка! Как же я рад тебя видеть, ты не представляешь! — Евгений Валерьевич! То же самое могу сказать и о вас! Он отстранился, закончив обмен любезностями. Зеркальные маски мы всё так же не снимали, хотя прятать лица уже было незачем. — Как?! Как вы меня узнали?! — спросила я, неверяще мотая головой. — Ты просто умничка! Замаскировалась по полной программе! Но всё-таки меня обмануть труднее. Да и намётанный глаз, опыт работы с тобой и знакомые духи тоже помогли, — он погладил меня по плечу, — я сомневался долгое время, но сегодня убедился точно. Вот и подвёл меня любимый унисекс-парфюм, которым я пользовалась всегда. Да и фиг с ним, если он привёл меня к этой замечательной встрече. Но теперь я сменю. — С «гопкинсом» было подло! Ну как так! — я легонько стукнула его по плечу. — О-о-о, это же дело чести для актёра! Мне нужно было убедиться, а ты не могла не отозваться, — он помог мне присесть, выдвинув кресло из-за стола, — чай будешь? — Да, спасибо. Как здорово встретить здесь кого-то знакомого, — сказала я. — А как же Даниил? — удивился мой наставник. — Было бы в тысячу раз проще, если бы его тут не было! — в сердцах сказала я. — Ты преувеличиваешь. И вообще всё у вас с Даней будет хорошо, я уверен. Тебе с ним повезло. Как и ему с тобой, — спокойно отозвался он, насыпая сахар. — Все так говорят. А мы всего лишь лучшие друзья. — А я вот так не думаю… Таким взглядом на подруг не смотрят. Купидон, знаешь ли… — А мой, похоже, попал не туда. Да сил нет моих больше, Евгений Валерьевич. Раньше было так всё просто. А теперь я уже сама запуталась… И только встреча с вами мне хоть как-то подняла настроение. — Ты устала, это нормально. Всё тебе видется в плохом свете. Вот, выпей чай, поможет немного. Я сейчас закрою дверь, можно снять этот зеркальный ужас хотя бы ненадолго. После спокойных посиделок я вернулась к себе на этаж, сразу столкнувшись с раздражённым Монстриком. — Мы, значит, его ждём, переживаем, а Ворон берёт и сваливает непонятно куда! Это как называется вообще? — он упёр руки в боки, явно пытаясь произвести угрожающее впечатление. Но я не боюсь хомячков. — Прости, мамочка, заболтался с коллегой, не успел вас предупредить. Но я не вылетел, всё хорошо. Козерог шумно прошёл рядом, скрестив руки на груди. — У меня предчувствие нехорошее. В последнее время ты не бываешь лучшим в группе, в отличие от нас с Монстриком… — Посмотри, как он зазвездился после сегодняшнего! — встрял Монстрик, показывая рукой в его сторону. — Думает, что один раз выступил лучше меня и всё — победа уже в кармане! — Козерожка, ты драматизируешь, какая разница, лучший, худший, — спокойно ответила я, — жизнь ведь на шоу не кончается. Мы и дальше можем общаться, правда? Мои друзья согласились, хотя и несколько стушевались.***
Я сидела за барной стойкой в клубе и потягивала через трубочку какой-то коктейль. Уже третий. В сотый раз я задавалась вопросом, зачем всё-таки на это согласилась. Казалось бы, может ли быть моё положение хуже? А я вышла на новый уровень френдзоны! Даня познакомил меня со своей девушкой. И сейчас я имела удовольствие видеть их вдвоём на танцполе. А Вероника оказалась не такой, как я думала: в меру симпатичная, без накаченных губ, зелоноглазая и темноволосая, очень высокая. И полная противоположность мне. Но танцевала она рядом с Даней неплохо. Горько признавать, но пара была гармоничная, словно вот так не в первый раз они выбрались и танцевали. Мне казалось, что и замечать всех других они перестали, двигаясь всё дальше и глядя только друг на друга, смеясь и переговариваясь. Громкая музыка неприятно била в голову, а запах сигарет, алкоголя и тошнотворно-сладких женских духов только усиливал моё желание уйти. Но я этого не делала в ожидании, вероятно, чуда. Что закономерно, я его дождалась. На соседнее место сел мужчина и заказал пару шотов. Он повернулся ко мне, и я с удивлением узнала Алексея Воробьёва с его обаятельной улыбкой, точно сошедшей с кадров американского фильма. И глаза у него такие ярко-синие даже в неоновом свете клубных огней. Так, похоже, этот бокал был уже лишним. Я поставила его на стол, отодвинув подальше. — Такая девушка, а сидит здесь одна и скучает. Непорядок! — сказал он. — А кто вам сказал, что мне скучно? Может, я веселюсь так! — С бокалом в компании себя… Как-то на веселье особо не тянет. — А есть вариант получше? — провокационно улыбнулась я. — Если я здесь, значит, он есть. Зазвучала сопливо-медленная композиция под стать моему настроению. Я вопросительно посмотрела на протянутую руку. Ох, бабушка, как хорошо, что ты уже не узнаешь, где я по ночам шляюсь и с кем время провожу… Такой как Алексей Воробьёв просто не способен на серьёзные отношения и искренние чувства. Но потанцевать с ним я всё-таки не против. Сразу почувствовалась разница между танцем с Даней и с Алексеем. С Лисевским мы всегда держались на некотором расстоянии. И нам обоим было важно видеть глаза партнёра и общаться. Воробьёв не оставил мне иного выбора, сразу же обняв покрепче и заставив близко прижаться, уткнувшись в плечо. И, как ни странно, в танце со мной он чувствовал себя намного увереннее, чем Даня. Моя разница в росте была ощутимой. Прямо как с Козерогом и Монстриком. После этой мысли я напряглась, невольно сжимая ткань бежевого пиджака сильнее. Этот голос! Я ж его знаю! Мы медленно кружились в такт музыке, я смотрела на проплывающие мимо пары. В какой-то момент мне созерцание влюблённых надоело, и я слегка отстранилась, установив между нами расстояние. Он вопросительно изогнул бровь. — Знаете, когда я танцую, то всё-таки хотелось бы видеть с кем, — сказала я, замечая растерянный взгляд, который тут же исчез. Похвальная выдержка. В глаза-то мне сложнее смотреть, правильно? Я мило улыбнулась, прекрасно зная, какой эффект такая улыбка оказывала на мужчин. Обычно на всех срабатывало. Кроме Дани. — А мне вот важна близость… Его рука начала опускаться чуть ниже по талии. Как говорил Козерог, когда кто-то лезет, значит, надо бить первым. Если я его сейчас хорошенько так стукну бокалом… Нет-нет, боюсь, многовато свидетелей. Мой уголок рта нервно дёрнулся. — Это рановато… — Зря. На меня ещё никто не жаловался. Руку послушно вернули на место. Он улыбнулся, довольный моим ответом. Эх, пусть и смотреть на Монстрика без маски было непривычно, но это действительно он. Был бы кто другой, я бы вряд ли продолжила знакомство. — Может, прогуляемся лучше? Здесь слишком шумно. Он резко остановился, удивившись моему предложению. Хотя я была не уверена, что поступала правильно. — Знаете, с вами я готов и всю ночь прогулять… Одевшись, мы вышли на улицу. Фонари ярко освещали город, а по дорогам даже в поздний час ездило множество машин. Улицы такие широкие, совсем не похожие на мой родной город. И здания в нерезиновой все шли ввысь. А на моей малой родине и в Петербурге — вширь. Куртка на Воробьёве была та самая, довольно лёгкая для зимы в Москве. Но для марта она подходила. — Здесь мне намного спокойнее, — сказала я, взяв спутника под руку, чтобы не поскользнуться на тонком льду. Мы с Даней всегда так ходили. Алексей на секунду замешкался, но быстро собрался с мыслями, обрадованный моей реакцией. — Я, знаете ли, не просто ведь так к вам подошёл, — начал он, — я давно посещаю ваши спектакли. По мере возможностей, конечно. Я продолжала заинтересованно слушать, улыбаясь. — Правда? — И несколько раз я дарил корзины роз… Ох, ну точно Монстрик. Мы уже более месяца знакомы, но в тот момент мне было всё равно неловко. В маске Ворона мне проще. А вот в роли Александры Богдановой я даже не знала, что говорить и куда себя девать. — Спасибо за это. Мне приятно, что вы смогли меня оценить. Кому рассказать — не поверят, наверное, — хихикнула я. — Почему это? — удивлённо спросил он. — Ха. Это сложно объяснить… — я старалась избегать прямого контакта взглядом и отходила глаза. — Хотя тут всё и так должно быть понятно. — А, знаете, предрассудки — это пустое. Неважно, насколько человек богат или популярен… Я ведь тоже не такой, каким меня привыкли видеть, — сказал он, — вот Алексей Воробьёв как человек. Каким я вам кажусь? Какой странный вопрос. Он затормозил и развернул меня к себе, положив руки на плечи. Я всё-таки столкнулась с его взглядом. Он был серьёзен. Хотя изначально мне казалось, что это плохая шутка. — Хм-м. Мне сложно сказать за пару минут знакомства, но вы довольно лёгкий в общении человек. И, пожалуй, искренний, — вот это уже я из опыта добавила. Монстрик у нас славился болтливостью. И надо ж было ему неделю назад вот так слёту признаться мне в любви. А мне теперь разгребать. — А я, знаете, откладывать что-то теперь не люблю. Если хочется сделать, но сомневаюсь, то всё равно сделаю. Скажу, что люблю, если надо. Молчать и жалеть не буду! Как-то жизнь очень ценить начал. Никогда нельзя знать наверняка, сколько времени у меня осталось. — И поэтому вы так всем говорите. Что любите, кто-нибудь да клюнет, — не выдержала я, скрестив руки на груди. Он изменился в лице и нахмурился. — Не всем. — А как же ваша Даша-Маша-Наташа? — у меня так и напрашивалось собственное имя в этот ряд, но я его не добавила. Мы зашагали дальше, держась за руки. — В лесу же тропинок много. Никогда не знаешь, какая к счастью приведёт. Вот и приходится пробовать, — нашёлся с ответом он. — Это что ж должна чувствовать девушка, когда узнаёт, что она — всего лишь тропинка в чьём-то лесу? — покачала головой я и улыбнулась. — Вы-то не тропинка. Вы ж как асфальт посреди леса, — тихо проворчал Воробьёв, притягивая меня поближе к себе и приобнимая за плечи. Я даже не сопротивлялась. Приятно всё-таки. Наверное, моя улыбка казалась со стороны немного глупой. Но мне было всё равно. Для Дани, например, я никогда не стояла в приоритете. — Льстец. — Не без этого, — честно признался Алексей. Некоторые фразы совпадали в точности с тем, что рассказывал Монстрик. Про Америку и особенности быта, в котором чай по-человечески и разогреть нельзя, про забавные случаи со съёмок и собственные творческие идеи. Мне надо было делать вид, что я это слышу впервые. Главное вовремя поддакивать и кивать. И не шутить, я ж себя сдам. — А знаете, мне бы очень хотелось, чтобы в моём клипе… — он замялся. Я заинтересованно смотрела на него и даже подалась вперёд. — …поучаствовали вы! Вы идеально подходите! И, конечно, он комедийный и романтический. Со мной в главной роли, естественно! — после он начал говорить раза в два быстрее, — Я… Я сделаю всё в лучшем виде, уже не первый раз же снимаю! И людям даже нравится! Получается мини-сериал! Набирает много просмотров… И вообще! Не всё же время вам за Лисевским ходить? Я отшатнулась и возмущённо посмотрела на него. — Даня — мой лучший друг. И я многим ему обязана. Именно он поддержал меня в Москве и никто другой. Мне нужно отплатить тем же. Если уж режиссёры так любят ставить наш дуэт, то почему нет? Он перевёл тему на более нейтральную, не желая продолжать спор, но я точно знала, что он со мной не согласился. Ещё через час мне пришлось-таки назвать свой адрес, чтобы он подвёз меня домой. — Возможно, это не моё дело, но я скажу. Лисевский мне не нравится. И для вас есть… кандидаты получше, — сказал он, сосредоточенно глядя на дорогу. Я хмыкнула. — И… например? — А-а-а… Алексей, например, Воробьёв, — хитро улыбнулся он, повернувшись ко мне. Я расхохоталась. — Я обещаю подумать. — Подумай… Саша, — подмигнул он. Показался мой дом. Я жила в квартире недалеко от центра. Может, квартира, не самая престижная. Зато своя, не съёмная, какая была у меня изначально, и даже с неплохим ремонтом, оставшимся от прошлых хозяев. Он остановил машину. Я отстегнула ремень. Не сказать, чтобы я ему не доверяла, меня буквально заставили это сделать чуть ли не под дулом пистолета. Уже потом я вспомнила, почему Алексей так нервно относился к безопасности себя и пассажиров в машине. Кстати, вёл он намного аккуратнее Дани. А я-то уж понадеялась на гонки по ночному городу. Мы некоторое время просто смотрели другие на друга. Я раздумывала, стоит ли сказать, что напротив него сейчас находился Ворон. Раз уж мы встретились в реальной жизни без масок. Однако я и среагировать не успела, как он подался вперёд, легко отодвинул прядь моих волос, в его взгляде промелькнула нерешительность, но всё же Лёша осторожно поцеловал меня первым. Моё сердце забилось быстро, а ладони, сжимавшие его куртку, вспотели. Мне понравилось то, что он не напирал, скорее, робко пробовал. Это так отличалось от того, что было с Даней. Нам ведь почти всегда приходилось целоваться либо в кадре, либо на сцене. И режиссёрам всегда хотелось видеть побольше страсти. И мы слишком привыкли к этому как к рутине, ведь это всё была неправда. А с Лёшей оно по-настоящему, как на первом свидании. Мои щёки горели огнём, и смущение достигло пика. Я легонько толкнула его, отсаживаясь подальше и отворачиваясь к окну. — Александра Богданова всё-таки очень мило смущается, — сказал мой спутник. — А кое-кто тоже не хочет на меня теперь смотреть... — встречно уколола я, выходя из машины. — Так что… Ты подумаешь? — он выразительно посмотрел на меня, и во взгляде не было ни капли уверенности. — Я же обещала подумать, «Алексей, например, Воробьёв». Я захлопнула дверь и помахала на прощание. Дождавшись, пока машина скроется, я вцепилась двумя руками в собственную шевелюру. — Всего же прошло чуть больше месяца. Я же не могла за это время... У меня ушло пара мгновений, чтобы успокоиться. И, открыв дверь квартиры, я вспомнила, что Даню об отъезде не предупредила. Я с ужасом полезла в сообщения. Плюс сорок… И ещё восемь пропущенных. Мне «ценок». Я дрожащими руками набрала его номер. И каждый гудок был словно сирена. Долгий и противный. — ТЫ, МАТЬ ТВОЮ, ГДЕ?! — рявкнул Лисевский с такой силой, что мне пришлось отставить трубку подальше и на всякий случай зажмуриться. — Я ОБЗВОНИЛ ВСЕХ ЗНАКОМЫХ, ВСЕ МОРГИ И БОЛЬНИЦЫ! Я ж везде искал! — Дань… Я живая… — Ты б хоть предупредила, что уходишь! Нельзя ж так! Ты где вообще? — Я дома. Меня подвезли. Даня расслабленно выдохнул. — Ладно. Я ж тебе не нянька. Завтра поговорим. Я сбросила вызов. Всё-таки волновался за меня. Я хихикнула, поднеся ладонь к губам.