Late nights in the middle of June

      — И что ты думаешь?       Голос Фэн Синя разъедал мысли откровенностью и простотой, будто бы проникал под кожу. Му Цин положил голову ему на плечо, вдохнув вечерний расплавленный воздух. Минута была тяжёлая и вязкая, на пальцах застывало время.       В такой момент казалось, что они сливались, становились одним целым, когда прижимались друг к другу вот так. Жарко, мысли липко приставали, не хотели уходить. Его рука продолжала контуры чужого тела, обрисовывала вены, обозначала сердце, давила — всей душой хотелось выбросить мысли, чтобы сказать одно: «Сейчас ты принадлежишь мне. И я касаюсь тебя, потому что я заслуживаю.»       — Потому что ты ценен, и я понимаю, что я ценен для тебя тоже.       — Это заставляет чувствовать себя особенным? — Фэн Синь не видит его, но берет руку и накрывает её своей.       — Это заставляет чувствовать себя кем-то… достойным.       Му Цин пропускает слово. Оно застывает на кончике языка, на краю мысли, невесомое и гармоничное.       Любимым?       Проводит пальцами по коже, закрывая глаза и ощущая момент. Спина Фэн Синя крепкая и большая, и, кажется, он даже смеётся. Он всегда смеётся, только выпытать, узнать почему, Му Цину не удалось.       Ответ тоже висел в воздухе — неозвученный, но ясный, как лучи жаркого солнца. Они подсвечивали волосы Фэн Синя золотом, будто нимб над головой, и это делало его похожим на Бога. Может быть, я знаю это, — думал Му Цин, целуя его. Может быть, мы оба знаем, — шептал Фэн Синь, проводя пальцами по щеке возлюбленного, касаясь его бровей, глаз и губ.       Фэн Синю нравилось целовать Му Цина, когда он улыбался — особенно. Му Цину нравилось улыбаться для Фэн Синя, потому что сердце сжималось от бесконечной нежности и невысказанных слов.