жестокий люд и самодельный монстр

      солнечный луч играет на парте через приоткрытое окно, скачет между пальцев и ласкает теплом. мягкий ветер зарывается в серебристые волосы и залезает под высокий воротник куртки. в кабинете никого не было, он слышит голоса с улицы. иногда ему хочется посидеть вот так, в одиночестве, чтобы не открывать рот для ингредиентов онигири. — ох, инумаки-семпай! — инумаки поворачивается на звонкий голос: юджи ураганом влетает в кабинет, распахнув дверь. — привет. а почему ты один здесь сидишь? а, наверное ты хочешь отдохнуть от суеты? — тунец, — здоровается тоге и кивает. — извини, что потревожил, — итадори треплет затылок, неловко улыбаясь. — я тоже хотел где-то спрятаться, вот и забежал сюда... можно я?.. он не договаривает, но инумаки понимает: — лосось-лосось. юджи благодарно улыбается и садится за парту перед ним. инумаки ловит солнечный зайчик, а когда тот оказывается поверх пальцев, вздыхает. слышит шевеления, поднимает взгляд на бритый затылок, а тот, будто почувствовав, разворачивается к нему, садясь на стул и положив локти на спинку. — инумаки-семпай, а ты... ну... — юджи выглядит немного смущенным, но продолжает: — хочешь поговорить? тоге поднимает бровь. тот что, забыл, что он не может говорить?.. — нет-нет, ты не подумай ничего, — читает мысли итадори, — я кое-что придумал. так же можно? он залезает в карманы своих широких брюк. инумаки удивляется, когда на стол кладут небольшой блокнот и карандаш. — я подумал, что ты можешь писать ответы в этот блокнот. ты же не будешь произносить слова... — и смотрит на него, как щенок, большими и светлыми глазами, улыбается ярко, что у тоге что-то тает внутри. инумаки настолько привык только слушать, а от него никогда ничего не ждут, что теряется, смотря на парня. возможно, совсем чуть-чуть, его сердце было закрыто для других, но сейчас... — можешь писать все, что в голову взбредет. или пиши то, что давно хочешь сказать, — подбадривает его юджи, открывая блокнот и вкладывая автоматический карандаш в его ладонь, — можем начать с простого! как у тебя сейчас настроение? грифель карандаша застывает над бумагой, а юджи уперся локтем о парту, поддавшись к нему. от взгляда, что был на бумаге и карандаше, тоге неловко крутит его в пальцах,а потом все-таки пишет: «я отвык с кем-то общаться». он кладет блокнот так, чтобы юджи мог читать, а он — писать. — никто так не предлагал тебе общаться? — спрашивает мягко юджи. — лосось. — это ничего страшного! зато теперь можно общаться так. «лучше расскажи ты, как у тебя прошел сегодняшний день». — эй, ты так хочешь отвести разговор от себя и просто слушать, — хитро прищуривается итадори, инумаки смешно морщится. не получилось. — ладно, но я все равно буду задавать вопросы. и пиши все, что хочешь. правда. я не буду смеяться, ни в коем случае. «ладно. слышал от фушигуро, что тебе нравится читать мангу. какая твоя любимая?» — иероглифы быстро заполняют лист, а светло-карие глаза гуляют по ним. — ты тоже любишь читать мангу? круто! я люблю... и они общаются. говорят о всякой ерунде, инумаки все пишет и пишет, смотрит на юджи, на его губы, как они шевелятся и с них слетают слова. когда он пишет, в классе повисает тишина, а иногда юджи так много говорит, что не останавливается, бегло читает и продолжает говорить. тоге впервые чувствует вовлеченность, легкость. и все слова, что он хотел бы говорить каждый день в кругу своих друзей, образовываются сейчас на бумаге, освобождая его голову, которая от всех этих несказанных слов начинала болеть. они скачут с темы на тему, отвечают на вопросы друг друга. у инумаки от такого количества слов начинает болеть рука. все-таки, даже лекции он столько не пишет. когда они выдыхаются, а руку начинает тянуть, они замолкают. тоге откладывает карандаш, и сидят так некоторое время. итадори наблюдает, как солнечный луч скачет по волосам инумаки, и те как будто блестят, фиолетовые глаза смотрят в окно. — инумаки-семпай, — юджи прочищает горло, ловя чужой взгляд. — извини за такую странную просьбу, но... можно посмотреть твои метки? — лосось-лосось. юджи тянется сам, чтобы взяться за бегунок и расстегнуть воротник куртки. синие метки рядом с уголками губ ярко выделяются на бледной коже, словно заменяя так ямочки на щеках. — скажи что-нибудь. — тунец? лосось? туна-майо, — между зубов мелькает язык, юджи замечает на нем такую же метку. приятный, почти нежный голос теперь не был приглушен воротником. ему почему-то от этого становится тепло. когда приходит время ужина, они поднимаются и направляются к выходу из класса. итадори говорит: — мне понравилось с тобой разговаривать, инумаки-семпай. может... мы будем иногда встречаться так? — а в груди отчего-то заводится сердце. уже в коридоре тоге поворачивается к нему и, отведя вновь застегнутый воротник, улыбается и отвечает: — лосось-лосось! хорошо, что инумаки привык держать язык за зубами, иначе сейчас вылетело бы глупое: «ты мне нравишься, юджи-кун».