Власть над будущим

Монфорд Веларион покинул отчий дом с тяжелым сердцем, но надеждой в душе, которая его грела до самого Чаячьего города, откуда он намеревался написать королю Джону Таргариену. Боги, сын принца был жив! Конечно, не тот сын, который был бы Монфорду милее хотя бы потому, что Эйегон Таргариен, рожденный Элией Мартелл, был наверняка законнорожденный, тогда как законность этого мальчика стояла под вопросом, но все же это лучше, чем служить оленю или льву. Ведь Веларионы всегда помнили свои корни и никогда не забывали о тех, кто делили с ними кровь и историю. В их жилах горел огонь и их преданность всегда в первую очередь была со своими валирийскими родичами. Станнис Баратеон был идиотом, если думал, что он ответит на его призыв, когда появилась хоть малейшей возможность, что он мог вновь служить королю-дракону. Пусть даже и тому, которого породила волчица. Монфорд был достаточно умен, чтобы понимать, что по большей части, чтобы кто не говорил, но истории о похищении и изнасиловании — это чушь собачья. Как версия, что именно из-за этого началось восстание. Он достаточно знал о том, что происходило в Красном замке последние годы, чтобы это ясно осознавать. Монфорд даже был тем, кто хотел помочь принцу Рейегару свергнуть обезумевшего отца. Но не сложилось. Когда стало ясно, что династия Таргариенов была свергнута, принц мертв, как и его сын, а также король… Монфорд был разбит. Он не опустил руки только потому, что у него был долг перед своим домом, а в душе жила маленькая и наивная надежда, что династия оленя долго не просидит на Железном троне. Как оказалось, вера была не столь уж наивная, ведь, по сути, род Баратеонов, как королей, закончился на том, на ком и начался, а драконы вновь набирали силы, чтобы вернуть свое. И очень быстро. К своему стыду, Монфорд окончательно решил, что хочет увидеть этого мальчика, Джона, только после того, как узнал, что тот смог сломать Джейме Ланнистера, который сдал ему Запад и заполучил Долину. Для того, чтобы убедится в этом окончательно, он написал Герольду Графтону, своему старому приятелю и тайному лоялисту, как и сам Монфорд, который подтвердил эти сплетни и даже похвастался, что король скоро прибудет в его земли. Монфорд тут же призвал своего брата Аурана, и написал лорду Дюраму Бар-Эммону и лорду Ардриану Селтигару, которые, как и он, игнорировали призыв Станниса, хотя это было удивительно, ведь первый был глуповатым мальчишкой, а второй лизоблюдом и разнеженный роскошью старым хрычом. Но они отказались, правда, Монфорд не знал точно, значит ли это, что они не прочь отправиться к королю-дракону, или просто решили отсидеться. В любом случае, он сам решил больше не медлить. Хотя бы потому, что флот наемников Станниса, который прошел мимо Дрифтмарка, когда направлялся в столицу, обратно не вернулся, а над столицей вились столбы дыма, видимые даже с башен Высокого прилива. Монфорд даже возблагодарил богов, которые уберегли его, и его флот, от незавидной участи, которая явно постигла людей оленя. Мимо Драконьего камня удалось пройти без труда, что еще раз подтвердило оплошность Станниса, которые оставил крепость совсем без охраны и, вполне возможно, погиб, как и его наемники. Дальнейший путь тоже был спокоен. А вот когда он прибыл в Чаячий город, то понял, что кто-то его уже опередил. Порт был полон кораблей с гербами, как Селтигаров, так Брюнов. Монфорд также заметил герб Санглассов, — вероятно, даже эти набожные зануды предпочли короля, поклоняющегося Старым богам, чем того, кто сжигает септы в угоду Красному богу из-за моря — и Бар-Эмоннов, которые умудрились их обогнать, хотя их владения были дальше, чем Дрифтмарк. — И вновь тресковые лорды все в сборе, — пробормотал Ауран, стоящий рядом с ним на палубе. Его брат-бастард хитро зыркнул на него. — Но мы пришли последними и поста мастера над кораблями нам вряд ли видать, — ехидно закончил он и Монфорд подавил в себе желание его шлепнуть. Нет, он любил своего незаконнорожденного брата, даже больше, чем было бы нужно, особенно если учесть нравы Вестероса, но иногда Монфорд хотел его утопить. Неподалеку от них раздался сдавленный смешок Монтерис, его маленького сына, которого он ни за что бы не оставил одного дома, где еще сохранялась возможность нападения, и это желание усилилось. Этот маленький дьявол всегда был на стороне своего дяди-болтуна, и сейчас стоял тут, и хихикал, пока Ауран ехидничал, действуя Монфорду на нервы, и подмигивал мальчику, который еще ничего не понимал. На берегу их уже ждали. Он видел Герольда, всего раздутого от гордости и важности, и лорда Старка, вызывающего все еще весьма смешанные чувства, ехидно улыбающегося Ардриана Селтигара, прибывшего раньше него, Беннарда Брюна и его кузенов из другой ветви этого дома, Титоса Блэквуда и еще много-много важных лиц, как Севера, так и Речных земель и Долины. Монфорду это польстило, но все мысли быстро покинули его голову, когда он увидел, что во главе приветственного эскорта стоял темноволосый юноша, за спиной которого гордо стоял сир Барристан Селми, а около ног сидел самый огромный белый волк, что ему приходилось видеть. Вероятно, это и был тот, ради кого здесь собрались. Уж не ради него точно. «Так вот он какой», — подумал Монфорд, жадно впившись взглядом в подростка перед собой, который мог быть только королем. Тот был одет полностью в черное, если не считать красную подкладку его плаща и искусно вышитого трехглавого дракона на плече, чей живот украшал небольшая голова белого волка. Также, Монфорд отметил, что он был чуть ниже него ростом, черноволосый, хотя кудрявая грива была полна тонких серебряных прядей, чисто выбритое лицо довольно гармонично сочетало в себе всем известные черты, как присущие валирийцам, так и те, которыми были знамениты Старки. Но больше всего его внимание привлекли глаза короля. Издалека они могли показаться черными, но подойдя ближе Монфорд увидел, что они были темно-индиговые и такими глубокими, что, смотря в них слишком долго, можно было утонуть. Он вдруг ощутил неуловимое притяжение, которое ощущал, когда смотрел на так любимые им шторма. Монфорд всегда хотел увидеть их ближе, даже зная, что это может его убить, вот и сейчас было тоже самое. Он словно тянулся к чему-то опасному, но такому манящему. — Лорд Веларион, — первым начал юноша. — Рад вас приветствовать, жаль только не могу сказать, что в своем доме. Монфорд запоздало поклонился и хрипловато произнес: — Я уверен, что это скоро изменится, ваша светлость. Король еле заметно улыбнулся, хотя эта улыбка не достигла его холодных глаза, и кивнул. — Вы проделали короткий, но опасный путь, милорд, — ровным тоном сказал он. — Лорд Графтон был достаточно любезен, чтобы открыть свои двери неожиданным гостям, и я уверен, он и вам в крове не откажет. «Да он и свои покои освободит для кого угодно, если вы попросите», — иронично подумал Монфорд, краем глаза видя, как Герольд выпрямился еще больше. Он был даже несколько удивлен. Нет, Монфорд знал, что Графтон был верен драконам, но все же уже прошли годы с тех пор, а Герольд проявлял такую преданность, какую даже Эйрису наверное не дарил. В дальнейшем, когда они уже вернулись в замок и приступили к пиру, который их ждал, Монфорд понял, что это не только Герольд, большая часть высокородных, что здесь была, в той или иной степени, были готовы заглядывать в рот королю-дракону, хотя он и не выглядел как тот, кому бы это льстило или волновало. Он не знал, как юноша это делал, но у короля Джона явно был талант притягивать к себе людей, хочет он того или нет, даже при всей этой странной отрешенности и холодности, которую он источал. Мало кого это отталкивало или настораживало. Кажется даже наоборот. Это притягивало многих, как мотыльков на пламя, которые не прочь были сгореть в беспощадном огне из драконьей пасти. Его сын тоже быстро пал от этого притяжения. Монфорд даже не заметил, если быть честным, когда Монтерис сполз со своего места, тихо подкрался к королю и без всякого такта попросил погладить волка. Он сначала чуть со стыда не сгорел и хотел уже извиниться за такое беспардонное отношение его наследника, но… …король Джон вдруг улыбнулся. Еле заметно, но куда теплее и искреннее, чем кому-либо за все это время, что Монфорд за ним наблюдал и разрешил Монтерису коснуться белой шерсти гигантского лютоволка, который присел и вывалил язык, как большой добрый пес, а не беспощадный хищник. У Монфорда даже сердце ойкнуло. Все же какой отец спокойно будет себя чувствовать, когда его единственный сын будет ласкать чудовище, которое могло в пару присестов его проглотить и даже костей не оставить? Но ничего не случилось. Более того, вероятно вдохновленные примером его сына, остальные дети, которым было позволено присутствовать, потянулись к помосту, где сидел король в окружении свое свиты, вопреки суровым взглядам родителей. — А король-то все же не совсем ледышка, — тихо прошептал ему на ухо Ауран, которому, что удивительно, было позволено сидеть с высокородными. — Детей вон явно любит. И впрямь, король Джон сейчас выглядел куда более живым и даже молодым, когда смотрел, как кучка восторженных детей столпились около его ног, чтобы почесать брюхо разлегшегося перед ним и вывалившего на бок язык лютоволка, к которому он позволил им прикасаться. Почти все в зале замерли, смотря на это необычное зрелище. Или даже на два. В конце концов, какой король позволил бы прикасаться к своему великолепному зверю и толпиться кучке восторженных детей около себя так, будто они имели на это право? — Король Джон несет тяжкое бремя, но он заботится о своем народе, хотя ему и сложно это показать, — вдруг произнес рядом с ними голос с отчетливым северным акцентом и Монфорд резко обернулся, мимоходом удивившись что он не услышал прихода такого большого человека. Он не знал этого человека лично, но слышал о нем, да и герб узнал. Это был Джон Амбер. — Даже когда сам был отравлен, он первым делом заботился о маленьком Аррене, который остался сиротой, — продолжил гигант, потирая бороду и смотря на толпящихся около ног короля детишек. — Нянчил его, утешал… Пел даже, когда у мальчонки случился приступ. Как с родным возился. Монфорд вновь перевел взгляд на короля, который сейчас чуть наклонился вперед и внимательно слушал маленькую девочку, на чьем золотом платье были вышиты руны Первых людей. Судя по всему, эта кроха была одной из внучек Джона Ройса. — Не каждый день встретишь такого молодого человека, который согласен терпеть компанию детей, милорд, — аккуратно сказал Монфорд, уже наслышанный от лорда Беннерда, что северяне очень любят своего короля, несмотря на его драконью кровь, и могли и врезать. Судя по фингалу, которым тот красовался и косому взгляду в сторону человека, чей герб красовался тремя соснами, Толхартов, если Монфорд не ошибался, лорд Брюн узнал это на собственной шкуре. Лорд Амбер тем временем громогласно рассмеялся. — Поверь, южанин, мне порой кажется, что король больше любит ребятню, чем, нас, стариков, — грубовато сказал он и весьма сильно шлепнул Монфорда по плечу, едва того не опрокинув на землю. Рядом смехом подавился Ауран, чуть не выплюнув при этом вино. Он явно наслаждался всем этим и Монфорд уже привычно стал рисовать в свое голове «чудесные» картины того, как он топит своего сводного брата в ближайшем водоеме. Тут северянин посерьезнел. — Пойдем, морской конек, — хмуро сказал он, и вновь сжал плечо Монфорда, который быстро смекнул, что это было уже отнюдь не дружеское пожатие. — И брата своего, весельчака, прихвати. Монфорду это не понравилось. Очень. Краем глаза, он заметил, что к лорду Дюрану и Ардриану тоже подошли люди короля и весь подобрался. На миг в его голове промелькнула мысль, что он пришел прямо в ловушку, но… — Да не ссы, — вновь весело произнес лорд Амбер. — Мы гостей не убиваем. Он наклонился чуть ближе и тихо добавил: — Король хочет поговорить с тобой и остальными наедине. Вы же за этим притащились в такую даль, оставив позади дома, которые в любой момент могут начать разорять люди львов или оленя? Монфорд этого не хотел. Как и видеть ту голубоглазую тварь, которые ему и остальном лордам показали в соседнем, пустом от людей и челяди, зале. Он просто в ужасе застыл, когда к нему начало ползти, жутко гремя цепями, нечто некогда бывшее человеком и при этом жутко верещало. Он слышал, как кого-то вырвало, но не мог даже обернуться. — Сколько? — рядом с ним прохрипел Ауран, чья и без того бледная кожа, стала еще бледнее. Король, также незаметно покинувший зал, откуда до сих пор доносилась музыка и смех людей, тихо ответил: — Тысячи, тысячи и тысячи. В отличие от них, юноша был спокоен и даже когда тварь стала ближе, а ее рука почти коснулась носка его сапога, он не отреагировал. Лишь пнул гнилую конечность и, чуть повысив голос, произнес: — Вы не знаете меня, милорды, а я еще не знаю вас. Но кровь, что течет по моим жилам привела вас ко мне. Добровольно. И хочу отплатить вам за это честностью и правдой, которая стоит за моим походом за троном моих предков. Он указал на мертвеца пальцем и торжественно закончил: — Вот она. Эти существа могут сменить нас на этих землях, если мы не объединимся и не дадим отпор, ведь даже если мы сбежим за моря, они нас все равно настигнут. — Как?.. Как их можно убить? — дрожащим голосом спросил лорд Селтигар. — И можно ли?.. — Валирийская сталь, огонь и драконье стекло, также известное, как… — тут же ответил король, но закончил за него Монфорд. — …обсидиан, — просипел он. — Это стекло есть на Дрифтмарке. Монфорд готов был отдать его хоть весь. Этой дешевой стекляшки было много на его родных землях и мало кому она была нужна. Зря, выходит. А впрочем, кто знал, что ожившие мертвецы реальны и их можно убить этим хрупким материалом? — Этого может быть мало, — серьезно сказал король, сложив руки за спиной. — Не сомневаюсь, что к вашим берегам не раз прибивало это стекло, но нам нужны большие поставки. Стекло хватит на один удар, а потом оно приходит в негодность… Впрочем, до моего сведения дошли слухи, что вотчина моих предков стоит буквально на горе драконьего стекла. На миг повисла тишина, а потом Ауран вдруг выпрямился и сказал: — Тогда мы должны отправиться на Драконий камень и вернуть его вам. Монфорд моргнул и недоуменно посмотрел на брата, чьи глаза были полны решимости. Что Ауран несет? Они конечно прибыли сюда, чтобы увидеть короля, но не решили, стоит ли преклонить… А впрочем, разве есть выбор? Если король-дракон прав, и эти твари маршируют на Вестерос и не скрыться от них за морем, то какой есть выбор, кроме как признать его своим королем, что Монфорд и так глубоко в душе хотел сделать, едва его корабли покинули родной порт? — Да, мы вернем его вам, — твердо сказал он, а после вынул свой меч и встал на колени. — У вас есть мое слово и мои корабли, ваша светлость. Спустя буквально миг рядом с ним встал и Ауран, а там и остальные тресковые лорды, провозглашающие клятвы верности королю Джону Таргариену, первому своего имени, как некогда делали их предки.