Власть над будущим

Дейенерис не чувствовала счастья и удовлетворения. Да, она заполучила Безупречных, смогла освободить рабов и очистить от работорговцев Астапор, сокрушила Юнкай, так же освободив людей от гнета и там. Она завоевала Миэрин, освободила рабов и здесь, заняла Великую пирамиду, но… Все это было пустое и стремилось ускользнуть из ее рук так же быстро, как и пришло в них. В Астапоре случился переворот, едва она покинула залив, а совет, который там остался, был убит. Причем его совершил бывший раб, теперь сам жаждавший быть хозяином! Юнкай постигла почти такая же участь. Едва она его покинула, как все вернулось к тому, что было, а теперь еще наемники из города-государства готовились к войне. С ней. Или Астапором, где Клеон Великий, как себя стал именовать бывший мясник, ставший королем, который начал делать новых Безупречных из детей бывших рабов. Или уже вновь настоящих? Дейенерис не понимала почему все так. Почему люди, которых она освободила стремились вновь вернуться в неволю. Почему города, которые она очистила, опять вернулись к рабству. Неужели свобода оказалось такой неприятной на вкус? Судя по тому, что в Юнкай и Астапор Дейенерис не принесла ничего, кроме смерти и разорения, то да. Но она не была готова сдаться. Поэтому и осталась в Миэрине, надеясь хотя бы здесь, учтя ошибки прошлых попыток подарить другую жизнь людям, сможет построить процветающее государство, как некогда ее предок, Эйегон Завоеватель, смог сделать в Вестеросе. Но разрушив старые порядки, Дейенерис, сколько не старалась, так и не смогла примирить некогда хозяев и их рабов. Как не была в состоянии предложить им новую модель существования. Это толкнуло ее на отчаянный шаг. Она разрешила добровольную продажу в рабство, велев уплачивать некую часть сумму в казну города, надеясь, что это их сдержит от такого поступка, но, к ее ужасу, многие люди стали продавать себя, и даже за гроши, поскольку в Миэрине царил голод, который Дейенерис не знала, как удовлетворить. Ей попросту не у кого закупить продовольствие, ведь ближайший город, это Юнкай и Хеш. Но в первом ей не рады, да и во втором тоже, ведь всем известно, что она была женой дотракийского Кхала, а дотракийская орда ни раз грабила земли лхазарян, которых те звали «ягнячьим народом». То, что Дейенерис сожгла заживо ведьму-лхазарку Мирри Мааз Дуур, тоже многим там было известно. А еще эти Сыны Гарпий! Заговорщики, которые убивают освобожденных рабов, Бритоголовых и Безупречных за сотрудничество с ней, оставляя рядом с телами изображение гарпии. Ей пришлось увеличить охрану и приказать Бритоголовым носить маски с изображениями зверей, чтобы избежать расправы. Пока от этого было мало толку. Еще ей начала доставлять проблемы местная знать, которая желает мирного сосуществования и настаивает на возвращении хотя бы части привычных им обычаев. Особенно старался Хиздар зо Лорак, который предложил ей восстановить поединки в Бойцовых ямах, говоря, что это отвлечет ее народ от проблем. И драконы. Ее милые дети росли все быстрее и требовали все больше пищи. А еще они становились все более неуправляемыми, особенно после того, как Рейгаль… После того, как ее изумрудный-бронзовый ребенок, который столь стремительно перерос своих братьев, покинул их. Просто улетел, пока она освобождала Безупречных. Нет, Дейенерис чувствовала, что Рейгаль хочет уйти от нее, знала, что это, рано или поздно, случиться, но все же с трудом могла поверить в это, когда тот оставил их в такой неудачный момент. Она ведь именно его хотела якобы продать мастерам в Астапоре, поскольку Рейгаль был самым большим. Впрочем, может именно поэтому он их оставил?.. Визерион скучал больше, чем Дрогон, по брату. Он даже не особо сопротивлялся, когда ей пришлось его запереть, хотя причина была именно в черном драконе, который не только разорял пастбища, но и убил ребенка, а не в золотисто-кремовом Визерионе. А еще сны. Они все также продолжали ее мучить, оставляя после себя только страх и неуверенность. Дейенерис почти все время чувствовала усталость и какую-то обреченность. Ее власть была иллюзией, которая держалась на драконах, но теперь у нее, по сути, не было ни одного, ведь один сидел взаперти, а два других сбежали. У нее ничего не вышло! Все, что она не делает, все шло прахом. Казалось, чего бы Дейенерис не коснулась, все это либо умирало, либо обращалось пеплом. Она не понимала почему. Что же делала не так? Что же с ней было не так?.. Но окончательно ее надломило не это, а новости из-за моря, которые ей долго не решался сообщить сир Джорах. Дейенерис видела, что ее медведя что-то снедало и в какой-то момент просто не выдержала. — Что еще случилось? — резко спросила она и почти тут же пожалела об этом. Ей не хотелось грубить одному из немногих людей, которому она все еще могла всецело доверять. — Роберт Баратеон мертв, — помявшись, сказал сир Джорах. — Уже несколько месяцев как. Сожалею, что не мог сообщить раньше. Из-за моря новости доходят долго. Дейенерис изумленно моргнула и широко улыбнулась. — Так это же прекрасная новость, — воскликнула она. — Узурпатор наконец испустил дух! Это были искренне чувства, хотя Дейенерис не могла полностью избавиться от ощущения, что они были несколько пустыми. — Тогда отчего же, мой медведь так обеспокоен? — нахмурившись, спросила она, подойдя к мужчине чуть ближе. Какая-то ее тщеславная часть не могла довольно не заметить, как его глаза безвольно опустились вниз, на ее грудь, которая была видна из-под ее шелкового голубого токара. — В Вестеросе началась война, — хрипло ответил он, облизав губы и с трудом подняв взгляд, что взглянуть ей в лицо. — Между четырьмя претендентами на трон. — Между фальшивыми претендентами, — выразительно сказала Дейенерис, оперевшись на перила балкона, где они сейчас стояли. — Я — единственная, кто имеет реальные права на Железный трон, как последний живой Таргариен. «Самый последний», — невольно подумала она, вновь вспомнив, что ее утроба отныне бесплодна, как Красная Пустошь. Это ее так печалило, и… — Извини, что? — переспросила Дейенерис, когда услышала то, что ей сказал медведь после ее слов. То, что было совершенно невозможно. — Вы не последняя, — повторил сир Джорах. — По крайней мере, официально. — То есть? — недоверчиво выдохнула Дейенерис, чувствуя, как быстро забилось ее сердце. — Не томи и не увиливай, а говори, как есть, сир. Ну же! И вот так она узнала, что в Вестеросе объявился самозванец, именующий себя сыном ее старшего брата Рейегара и Лианны Старк, которую Визерис именовал не иначе, как шлюхой, но на которой якобы принц женился, получив развод от своей первой жены, Элии Мартелл. Джон Таргариен. Так его зовут. Что за чушь?! Это же даже не валирийское имя. Совсем простое и непритязательное. Неужели кто поверил, что он может быть и впрямь Таргариеном? — Это же ложь! — воскликнула Дейенерис, начав ходит из стороны сторону. — Все дети моего брата мертвы и эта волчица-шлюха потомства не оставила! А если бы и оставила, то дитя могло быть только бастардом! Да и как такое можно было скрыть?! Наша кровь всегда ясно видна. Это… Это… — Эддард Старк, дядя мальчика, долгие годы скрывал его под личиной своего бастарда, Джона Сноу, — аккуратно ответил сир Джорах. — Это было не трудно, ведь мальчик пошел внешностью в свою мать. Дейенерис презрительно фыркнула. — Или он не Таргариен, ни по крови, ни по фамилии, — упрямо сказала она, не зная даже, почему именно так противится этому знанию. Ведь сама желала, чтобы у нее был еще хоть кто-то из родичей, не хотела быть последней в своем роду, но… Это же мальчик! Уже почти взрослый мужчина, которых всегда выбирают в первую очередь, как наследника трона, в отличии от женщины. Мужчина, которые может дать потомство, а может уже ждет рождения своего уже наследника, которого Дейенерис никогда может не родить. — У него есть союзники? — дрогнувшим голосом спросила она, замерев спиной к сиру Джораху. Тот молчал. — Говори же! — прикрикнула Дейенерис, резко обернувшись, когда тишина стала затягиваться. Сир Джорах опустил голову еще ниже. — Север, Речные земли, Долина и Запад, — нерешительно перечислил он. — До меня дошли слухи, что Тиреллы, дом правителей Простора, тоже возжелали начать с ним переговоры, так что… Дейенерис облизала губы и присела на стул. — Так что у моего псевдоплемянника может быть уже пять королевств из семи в его полной власти в то время, как я сижу здесь, не имея власти даже над одним городом, или даже над своими драконами, — хрипло сказала она, хотя последнее вылетело чисто против ее воли. Но то была правда. Она-чистокровный Таргариен была в изгнании и стремительно теряла власть, а этот, — может даже не настоящий! — сын-полукровка ее старшего брата Рейегара без труда карабкался по лестнице власти, завоевывая королевства одно за другим. Этот Джон может стать королем еще до того, как Дейенерис сможет наконец собрать армию и покинуть эти берега, чтобы причалить к тем, где она родилась. Да и ждет ли ее там хоть кто-то? Визерис верил, что их возращение в Вестерос будет грандиозным и их прибытие будет воспринято, как манна небесная, но он часто ошибался. Вдруг и в этот раз ошибся? Вдруг их там никто не ждет и не ждал никогда? Вдруг она просто глупая девочка, бегущая к мечте, которая была лишь жалкой иллюзией, дающая ей веру, что она некто важный и нужный народу? — Пес Узурпатора был твоим сюзереном, — тихо произнесла Дейенерис, сцепив между собой дрожащие руки. — И ты бывал в его вотчине. Мальчик… Этот Джон… Ты видел его, сир Джорах? Ее медведь вздохнул. — Однажды, я видел его, — устало ответил он. — Это был угрюмый, очень похожий на лорда Старка, и довольно тихий ребенок, который, однако, явно любил своих младших братьев и сестер. Кузенов, то есть. Дейенерис рассеянно покачала головой, начав круть кольцо на своем пальце. — Ты думаешь, это правда? — спросила она, когда тишина стала затягиваться. — Он может быть… может быть сыном Рейегара? — Сроки сходятся, — расплывчато ответил сир Джорах, подойдя к ней чуть ближе. — К тому же, лорд Старк не был одним из тех мужчин, который мог зачать бастарда и все очень удивились, когда он привез этого мальчика из… из Дорна. — Места, где таинственным образом умерла Лианна Старк, — закончила за него Дейенерис и вздохнула. — Или не таинственным, а, как и моя матушка, она просто сгорела от родильной горячки. — Леди Лианна была здорова, как не всякая дева, — тихо добавил сир Джорах, будто и подтверждая ее слова, но в тоже время, якобы продолжая перечислять причины, по которым можно сказать, что все же это все не ложь. — И многие не верили, что ее смерть могла быть следствием какой-то болезни. Дейенерис резко откинулась в кресле и закрыла лицо подрагивающими руками, желая, как ребенок, засунуть пальцы в уши и громко причитать, что все это неправда. Ей хотелось… Она… Она… Она была раздавлена. Весь ее мир рушился вокруг нее и осыпался острыми осколками, которые оставляли на ее душе и коже невидимые, но болезненные раны. А цель, к которой она рвалась, просто исчезла, оставив горький вкус во рту и растерянность, поскольку Дейнерис просто не знала к чему теперь ей идти и теперь стремиться. Остаться здесь и попытаться удержать Миэрин? Продолжить собираться войска, чтобы двинутся на Вестерос, чтобы вернуть свое право по рождению? Да и есть ли у нее это право? Если Джон Таргариен и впрямь все же сын ее брата, то Дейенерис не будет никем, кроме такого же, как некогда был Роберт Баратеон, узурпатором, желавшим отнять у племянника власть, которая была по закону его. Ведь он-сын наследного принца, он вырос в Вестеросе и у него уже есть четыре, почти пять, королевств, к тому же, он-мужчина, а она просто его тетя, которая прожила всю жизнь за морем. «И он всадник Рейгаля», — вдруг осознала Дейенерис, наконец соединяя точки и понимая, куда именно улетел ее сын. Она не была таким уж специалистом в драконах, но знала, что связь между всадником и его огнедышащим «конем» была одной из самых сильных и может быть разорвана только со смертью одного из партнеров в этом необычном союзе. — Моя королева… — нарушил тишину, сир Джорах, подойдя еще ближе и опустившись на колени около стула, где она сидела. — Вы не должны так переживать из-за этого. Вы все еще можете… — Не могу, — хрипло выпалила Дейенерис. — Разве ты не понимаешь, что именно к нему улетел Рейгаль? Разве ты не понимаешь, что… — Мальчик все еще может быть только бастардом, — возразил сир Джорах. — А вы… — Женщина, — устало закончила Дейенерис. — Только женщина. А он-мужчина. И даже если этот Джон бастард, он все еще более желанная кандидатура на трон, чем я. — Но вы-мать драконов! — воскликнул сир Джорах. — Вы… Тут Дейенерис взорвалась. — Думаешь мне хочется сдаваться и отдать так просто Железный трон мальчику, которого я не видела никогда в жизни, а, медведь? — крикнула она, вскочив на ноги. — Отказать от моей мечты вернуться домой и вернуть себе то, что у меня отняли? Да мне хочется сжечь этого Джона Таргариена, и проклинать его имя до небес! Но я не могу! У него есть армия и мой сын, а у меня есть только ускользающая власть в этом городе и армия Безупречных, которых едва хватает, чтобы защитить Миэрин! И не одного дракона! Рейгаль улетел, Дрогон сбежал, а Визерион… Внезапно они услышали громкий грохот, а пол мелко завибрировал. С улицы донеслись крики и не все они были человеческими. Дейенерис даже не поняла, как успела пересечь комнату и вновь выйти на балкон, где не так давно любовалась видами. Она быстро нашла взглядом причину воплей. В стене пирамиды, под которой был заперт Визерион, была дымящаяся дыра, а сам золотисто-кремовый дракон сейчас был на улице и издавал торжествующий рев. Визерион тоже подрос несмотря на то, что сидел в взаперти и теперь был достаточно большим, чтобы его можно было оседлать. «Нет! И не ты тоже!» — проскользнула в ее голове паническая мысль, пока Дейенерис смотрела, как Визерион тряхнул головой, отчего цепь на его шее мотнулась из стороны в сторону, снеся полностью столб, стоящий неподалеку. Золотой дракон издал еще один рев и начал махать крыльями, будто пытался их опробовать, а потом взмыл в воздух, поднимая столбы пыли. Дейенерис наивно молилась, что ее сын сейчас подлетит к ней, что он не обижен на нее за ее проступок, но… Визерион набрал высоту, звеня при этом цепью, которая все еще была прикреплена к ошейнику на его шее, и полетел куда в сторону севера, совершенно проигнорировав свою мать, отчаянно смотрящую в его сторону. Не прошло и пары минут, как Визерион превратился лишь в небольшую точку на горизонте, а потом он и вовсе исчез. Плечи Дейенерис упали под тяжестью невидимого веса, а на глаза начали собираться горькие слезы. Вот и еще один ее крылатый ребенок покинул ее. Еще один столп ее власти улетел, оставляя Дейенерис позади, сломленную, уязвимую и ослабленную. Ее враги неминуемо этим воспользуются, и она может потерять даже Миэрин, который сейчас был единственным, что у нее было. — Отправь сообщение Хиздару зо Лораку, — глухо сказала Дейенерис, не поднимая взгляда от перил, в которые вцепилась, что есть силы. — Я согласна на открытие Бойцовых Ям и… Я выйду за него замуж. «Иного выбора у меня все равно нет, если я хочу сохранить хотя бы эти владения», — обреченно подумала Дейенерис, давя в себе детское желание затопать ногами и громко заплакать, чтобы все знали, как ей больно и обидно. Но было ли до этого кому-то дело? Она так не думала.