Власть над будущим

Грачиный приют распахнул свои ворота без боя и это было предсказуемо. Вид живого дракона, летающего над замком, быстро избавили лорда Саймона от всех прежних протестов и вывели на первое место лишь желание выжить. Он, и его гарнизон, вышли из замка и преклонили колени перед королем-драконом, бросив тому под ноги свои мечи. И вторые переговоры не понадобились. А впрочем, Оберину это было не особо интересно, поскольку исход был слишком уж очевиден после того, как сюда прибыл дракон, который ранее уже перепугал лордов Простора настолько, что они резко сменили свой тон и упали на колени перед последним Таргариеном. Кстати о нем. Джон Таргариен, которого он наконец увидел воочию, был одновременно тем, что Оберин ожидал и, то же время, нет. Для начала, да, в мальчике определенно было много валирийских черт, ловко спрятанные за его старковской окраской, а именно черт его бывшего шурина Рейегара, так что не было сомнений, что парень его сын. Темно-индиговые глаза, которые были редким цветом очей даже среди Таргариенов, опять же. Они были у Рейегара, и еще у нескольких представителей этой семьи в прошлом, и все. А вот холод в этих глазах был у мальчика явно не от отца, чьи очи больше были наполнены меланхолией, чем студеным хладом. Оберин не был трусливым человеком, или малодушным, но когда юный король-дракон впервые взглянул на него, ему захотелось поежится и отвернуться. Судя по тому, как его дочери, порой совсем не умевшие прятать свои чувства, стушевались и превратились из его грозных змеек в милых молчаливых ягнят, не только его пробрало от этого взгляда. Но также он был гордым человеком и, с трудом подавив первый порыв, Оберин выпрямился и смело встретил взгляд короля-дракона, который тот на нем задержал, сразу, как вернулся из своего путешествия, откуда притащил Цареубийцу. А потом, когда лорд Саймон сдал Грачиный приют, и их взгляды пересеклись, и вот сейчас он так сделал, когда король Джон собрал своей совет, куда Оберина вновь пригласили, как почетного гостя. Или почетного пленника? Оберин не строил иллюзий и понимал, что он в меньшестве в этом лагере, где теперь с прибытием армии Ланнистеров были десятки тысяч солдат. Он даже дернуться не успеет, как его, и его спутниц, прикончат. Лорд Старк ясно дал понять, что, если что, убить его не составит труда, и угроза войны с Дорном их не пугает. А вот Оберина немного, но да. Может политикой и делами государственными он особо и не занимался, оставляя эту унылую работу Дорану, но расклад сил Дорна знал. И сейчас они были в не самом выгодном положение, по сравнению с набирающим мощь королем-драконом. За те годы, что они были частью Семи королевств, их солдаты подрасслабились. Больших стычек и битв они не вели, как было почти ежегодно в течение ста лет после того, как Эйегон Завоеватель начал свой поход. Знаменитые скорпионы, которые некогда убили Мераксес и ее всадницу, королеву Рейнис, тоже давно утеряны, покуда нужда в них элементарно отпала после гибели последнего дракона сто пятьдесят лет назад. Вот и выходит, что если солдаты короля-дракона и воины Дорна столкнуться на поле брани, то первый скорее всего выиграет. Как по количеству людских ресурсов, так и потому, что у него есть чертов дракон, которого он может направить к Солнечному копью и просто его сжечь. И защититься им нечем. «Боги, мои предки, не раз выдерживая натиск Таргариенов еще в те времена, когда у тех было много драконов, наверное в своих саркофагах переворачиваются от того, что мы стали такими жалкими», — мрачно подумал Оберин, молча наблюдая, и слушая, за тем, как король-дракон управляет своим советом. Парень был хорош. Оберину не нравилось это признавать, но Джон Таргариен имел неплохую голову на плечах и умел этим пользоваться. Тот факт, что он, судя по тому, что Оберин видел и тому, что услышал, пока был здесь, был почти безэмоционален и не подвержен каким-либо страстям, которые были свойственны молодым людям его возраста, это делало его многообещающим лидером и грозной фигурой на доске Игры Престолов. Король-дракон не боялся совершать решительные действия, — казни насильников, независимо от статуса, что Оберин мог даже одобрить, поскольку всегда был только за добровольный секс, к тому же, стоит вспомнить, что Гора сделал с Элией… Он бы всеми руками «за» такое наказание — он был поразительно прямолинеен, — Оберин слышал, что с Оленной Тирелл мальчик весьма резко обошелся и не попался на ее удочку — и хитрости ему было не занимать. Говорят Запад он заполучил именно так, обведя вокруг пальцев обоих братьев Ланнистеров. Тайвина говорят тоже мальчик отравил, но такие слухи ходили в основном среди людей Простора. Северяне, речники и большая часть рыцарей Долины были поразительно преданы своему новому королю, и могли даже набить морду за худое слово в его сторону. Еще Оберин слышал шепоток о том, что и Долина стала под знамя дракона только потому, что Джон Таргариен смог каким-то образом очаровать маленького лорда Аррена, который пролил много горьких слез, когда тот его оставил с новым опекуном. Это пьяно вещал кто-то из Корбреев, за что тут же получил фингал под глаза и разбитую губу. Причем получил он от кого-то из той же Долины. Лично Оберин мог в это поверить, поскольку при всей свой холодности и отрешенности Джон Таргариен умел притягивать к себе людей и внушать им поразительную преданность. Неровен час и рыцари Простора не смогут на него надышаться, как и люди Королевских земель, которые непременно отметят, что с тех пор, как армия под знаменами Таргариенов переступила границу, ни одну деревню не ограбили, не сожгли и женщин там не трогали. В остальных землях, как мог разузнать Оберин, тоже с момента воцарения Джона Таргариена не было никаких разорений. А кто пытался, тот был казнен. По своему опыту, Оберин знал, что простой люд любит королей, которым не было на них плевать, и Джону Таргариену было не плевать, пусть даже он не умел это толком показывать. Он, порой молча, действовал и все. Вот и сейчас, когда лорд Рендилл Тарли предложил захватить Сумеречный Дол, последний замок, и город, в Королевских землях, который мог оказать долгое сопротивление, с помощью дракона, и говоря простым языком просто его сжечь, король наотрез отказался. — …это большой портовый город, где живет не одна сотня невинных людей, — твердо сказал юноша, рассеянно почесывая за ухом своего белоснежного лютоволка. — Я не хочу их убивать за позицию, которую может занять лорд Риккер. А может и не занять. Некогда они были весьма верны моему дому. Один из членов их семьи до сих пор служит в Ночном Дозоре, отказавшись предать свою клятву. Да и достаточно в Вестеросе, да даже в этом регионе, руин. Мне милее созидать, чем занимать разрушением того, что стояло задолго до моего рождения. «Мудро сказано», — впечатлено подумал Оберин, который не был уверен, что будь у него дракон и он вел завоевательный поход, то не воспользовался бы преимуществом, которым был изумрудный ящер, сейчас мирно дрыхнущий за пределами лагеря, наевшись стадом овечек. — Кстати, что там с Драконьим камнем? — спросил король-дракон. — Лорд Монфорд не присылал вестей? — Флот лорда Велариона окружил остров, и замок взят в осаду, — отрапортовал лорд Старк, сидящий по правую руку от своего племянника. — Но пока никаких подвижек. Лорд Станнис молчит. — Хмм, — задумчиво протянул юноша. — Если он не ответит на сообщения до того, как мы войдем в столицу, то мне придется нанести ему личный визит. — Я думал, вы не хотите сжигать замки, и уж тем более этот, — иронично вставил Оберин, впервые подав голос. Он знал, что этот мальчик-король и не собирался ничего сжигать, но ему хотелось заговорить с ним и найти точки, на которые можно нажать, чтобы вызвать наконец хоть какие-то яркие эмоции у сводного брата его почившего племянника. — Я не буду ничего жечь, — спокойно ответил король Джон, переведя взгляд на него. — Я даже лорда Станниса не хочу убивать, поскольку уверен, что, если бы не Красная жрица, ему не нужен был бы трон. Он всегда жаждал заполучить только Штормовой предел, который принадлежал ему по праву рождения и старшинства. И если он возьмется за разум, то он еще может его получить. Да и родственник все же. Пусть и далекий. Я не его брат, и становиться убийцей родичей не желаю. — А если он все же откажется? — спросил лорд Тирион, подняв бровь и с интересом смотря на короля. — Его смерть может еще больше обострить наши не ясные отношения с Штормовыми землями. — Значит так тому и быть, — ровным тоном сказал король-дракон. — А лордов Штормовых земель должно удовлетворить то, что я готов их помиловать за поддержку бунта их сюзерена и то, что я не дам пресечься роду Баратеонов. — Но из мужчин в этом роду остался только лорд Станнис, — непонимающе спросил лорд Мейс, и Оберин закатил глаза, совершенно не таясь. Его раздражал этот напыщенный индюк, а его злоба из-за покалеченного сына, которую тот изливал на него при каждой встрече, уже начала утомлять. — У него есть дочь, — ровным тоном сказал король Джон. — А у Узурпатора после того, как леди Серсея послала убийц за бастардами мужа, остался один живой сын. Он уже достаточно взрослый, не увлечен пьянствами и развратом, а его единственный недостаток, так это фамилия, от которой я могу его избавить… — А потом вы их пожените и род Баратеонов не вымрет, — закончил лорд Варис. — Умно. Лорды Штормовых земель могут принять такой вариант. — Зачем вообще сохранять этот дом? — резковато высказался лорд Мейс. — Они бунтовщики! — Вы тоже, — жестко сказал король Джон, отчего лорд Тирелл тут же притих. — Но я же вас простил, верно? Тут взгляд короля пронзил Беса, которые удивительным образом сумел стать еще меньше, чем есть. — Как и дом Ланнистеров, — добавил он, и вроде это звучало миролюбиво и спокойно, но все же в воздухе повисло отчетливое ощущение угрозы и предупреждения. — И еще много других. Поэтому, если я буду выкорчевывать каждый дом, который портит мне политическую повестку и бунтует, высокородная прослойка Вестероса давно бы уже вымерла, — продолжил король Джон тоном, от которого хотелось одновременно съежиться, и слушать, что тебе говорят. Он обвел всех взглядом, на миг дольше, чем на остальных, задержавшись на Оберине, и закончил: — Но не стоит думать, что мое помилование будет даровано дважды или не имеет срок давности. После чего сделал многозначительную паузу и резко сменил тему. — Собрание на сегодня окончено, — сказал король Джон и повернулся к своему Деснице и лорду Тарли, сидевшему неподалеку от последнего. — Милорды, организуйте войска. Мы собираем лагерь и отправляемся в сторону руин замка Холлардов, где я приму окончательно решение о том, что делать с Сумеречным Долом. И да, милорд-Десница, отправьте леди Танде еще одно письмо с примечанием о том, что если она продолжить игнорировать мои сообщения, то вотчина, и имущество, ее мужа будет реквизировано в пользу короны, пока я не найду более подходящего хозяина для замка Стоквортов, который получит его за верную службу. Причем без отягощения в виде ее дочек. «Жестоко», — с насмешкой подумал Оберин и мысленно поздравил будущего счастливчика, который получит замок, и не будет вынужден жениться на слабоумных дочерях леди Танды. Он встал, чтобы тоже покинуть королевский шатер, но тут его остановил вкрадчивый голос: — Останьтесь, принц Оберин. Красный змей проводил взглядом всех лордов Малого совета, после чего медленно сел, закинув ногу на ногу, на место, которое занимал ранее, и вперил взгляд в мальчика-короля. Такого гордого с прямым разворотом плеч, решительным взглядом и золотым обручем на голове, который служил короной Эйегону III, Визерису II, и Эйегону V. Настоящий король. — Как тебе носить корону брата, мальчик? — жестковато сказал Оберин. — Как тебе дышится воздухом, которым могла бы наслаждаться твоя сестра? Как ходить по земле, где могли ходить их дети, которые у них уже могли быть, хмм? Это было несправедливо, даже безжалостно, но он ничего не мог с собой поделать. Оберин столько лет копил в себе злобу и обиду, и теперь жаждал куда-то ее выплеснуть, поскольку той ссоры с Эддардом Старком ему было мало. Но мальчик молчал, бесстрастно смотря на него своими темными глазами, а лицо его даже не дрогнуло. — Ну что ты молчишь?! — крикнул Оберин, и хлопнув по столу кулаком, не выдержив этой гнетущей тишины. — Скажи хоть что-нибудь! — Ваша боль никогда не утихнет, — спокойно сказал юноша, оперевшись локтем на подлокотник стула и положил подбородок на кулак. — Чтобы я сейчас не сказал, вам не будет легче и это не удовлетворит вашу жажду мести. Поэтому не вижу смысла говорить о прошлом или о том, что могло бы быть. Оберин устало откинулся на спинку стула, неохотно признавая, что парень прав. Не станет ему легче и не отпустит его боль, которая стала уже с ним одним целым. — Твой отец свел в могилу мою сестру и ее детей, — хрипло сказал он. — Рейегар… — …мертв, — закончил за него юноша. — Я никогда его не знал и не могу сказать точно рождены ли ваши слова злобой, или это правда. За действия своей матери я тоже отвечать не могу по той же причине. Я просто не знал их. И не могу за них отвечать. Они умерли, и ваша сестра умерла. И ее дети. И никто, ни я, ни вы, ничего поделать уже не сможем с этим. Да, я убил Гору, но легче не стало. И вам бы не стало. Мы можем только смириться и жить дальше. Вот и все. Нет никаких «или». В шатре повисла тишина, но уже не такая гнетущая, как еще минуту назад. — Я все равно не могу на тебя не злится, — буркнул Оберин, отчаянно желая напиться. — Понимаю, — спокойно сказал мальчик. — Это я должен был убить Гору, — ворчливо добавил Оберин. — Я подарю вам Лорха, — невозмутимо ответил король-дракон. — Дорн так просто тебе не сдастся, — уже чисто из упрямства сказал Красный змей. — Дом Мартелл не согнет колено… — Всем домам, рано или поздно, приходит конец, — просто ответил юноша. — Даже дому Мартелл. И это будет легко. Вы здесь, сыновей у вас нет, как и официальных детей в принципе. Ваш брат болен, принцесса Арианна без своего имени просто симпатичная куртизанка и мелкая интриганка, по большей части, лишенная политических мозгов, чтобы она там себе не думала, а ее братья безвольные сопляки. Ваш дом давно уже не такой могущественный дом, как прежде. Вы слабы. Так что не надо мне тут бросать громкие слова и кичиться вашим девизом, принц Оберин. Я могу быть добрым и не хочу проливать лишнюю кровь, как вы уже успели заметить. Я хочу мира в этой стране. Но и уговаривать я никого не собираюсь. Не нравиться моя кандидатура на трон и мои условия? Вы умрете. Вот и все. У меня нет времени нежничать с кучкой упрямцев из пустыни. Грядет война, которая может стать причиной заката всего человечества, и я должен к ней готовиться, а не искать компромиссы с дорнийцами, чья упертость станет причиной их вымирания. Юноша резко встал. — Вот мое последнее слово, принц Оберин, — глухо сказал он. — Пусть ваш брат преклонит колени, признает меня королем, и я тотчас прикажу начать постройку канала, ведущего водные потоки через Красные горы в пустыню Дорнийскую, о котором некогда грезил король Эйрис и помогу сделать вашу землю плодородной. Можете спросить любого, я всегда выполняю обещания, которые даю и это выполню, в отличие от моего безумного деда. — Вы меня изгоняете? — презрительно сказал Оберин, все еще в шоке от этой прямолинейности мальчика, о которой столько слышал. Король вскинул руку и еле заметно скривился. — Мне без разницы, как вы передадите это послание брату, — прохладно сказал он. — Хотите лично, хотите отправьте ему письмо, отправьте дочерей, или гонца. Но ответ я хочу знать до следующей луны. Или мои условия станут иными, а предлагать вам я больше ничего не буду. Оберин усмехнулся и вальяжно откинулся на спинку стула. — С такой политикой, мальчик, тебя скоро убьют, — насмешливо сказал он. — С таким безрассудством, Красный змей, тебя убьют, — с толикой издевки сказал король Джон и, направился к пологу, около которого вдруг замер и уже спокойно добавил: — Я вас не выгоняю. Можете остаться. Он бросил на него хитрый взгляд и небрежно закончил: — Кстати, я хотел потренироваться. Хотите быть моим спарринг-партнером? Оберин выпал в осадок от такой наглости, а потом хлопнул ладонью по столу, вскочил на ноги и громко сказал: — А давай! Ему бы злиться, ему бы бушевать. В нос дать этому паршивцу, за то, что так отзывается о его живых племянниках, что в прямую говорит, что вырежет их род, если они не наградят его послушанием, или отравит тайком особо изощренным ядом. Или не тайком. Но… Сейчас в его жилах внезапно закипела кровь, азарт, и все, чего он хотел, так это помахать копьем и надрать пару задниц. Особенно эту. А там посмотрим.