Власть над будущим

Мейс Тирелл был дураком. Лейтон Хайтауэр всегда это знал и был это в ровной степени как рад, так и нет. С одной стороны, его милая Алерия не получила мужа тирана, и жила более чем хорошо, имея при этом статус леди Тирелл, верховной леди Простора, а ее дети, к счастью, уродились не только умными, но и лицом не дурны, несмотря на отца. Это было один их самых выгодных для Хайтауэров браков!.. Но, к сожалению, пользы от этого было все же меньше, чем хотелось, поскольку леди Оленна правила железной рукой своим домом, и, следовательно, своим глупым сыном. Лейтон никогда не любил эту цепкую как бульдог женщину. Он был уверен в том, что она была той, кто свела в могилу Лютора, с которым они были некогда очень дружны. Так что он определенно не был тем, кто особо сильно будет плакать о ее кончине. Особенно, если учесть, что в последнюю их встречу, у них случилась размолвка, и эта невыносимая женщина высокомерно заявила, что еще его переживет. Но вот, Лейтон, несмотря на свой уже очень преклонный возраст, был еще жив и вполне себе возможно был тем, кто увидит, как Вестерос входит в новый Золотой век, а она была в могиле. Как некоторые утверждают, попала леди Оленна туда не без помощи нового короля, о дерзости которому и провальной попытки выдать за него их общую внучку, не знал уже только последний глупец. Лейтон может и не видел лично этого нового дракона, но был не так уж уверен, что тот мог это сделать. Этот неожиданный мальчик принца Рейегара, тайно выращенный своим дядей, лордом Старком, по слухам был странным малым, но умным, хитрым, и самое главное прямым в своих суждениях человеком. Лейтон до сих пор со смехом вспоминал, как именно его сын Хамфри, присутствующий на переговорах, рассказа о том, как мальчик дерзил Оленне, и как та плохо восприняла тот факт, что он не принял не одно из ее условий. Конечно, он сам тоже несколько расстроен тем, что не сможет похвастаться внучкой-королевой. Но Лейтон не дурак и хорошо помнил историю своей семьи и семьи Таргариенов, которая кончилась Танцем драконов, где не было победителей, только выжившие. Он не Отто Хайтауэр и не собирался повторять его ошибок. Больше ставить против драконов и пытаться взлететь столь высоко его дом не будет, хотя бы пока Лейтон жив. Он понимал, что второй раз они могут не выйти столь сухими из воды, и Высокая башня может отказаться на дне Медовички. Его Малора, которую несправедливо зовут Безумной Девой за ее дар к магии, была уверена в том, что если Хайтауэры еще раз выберут иную сторону, кроме как сторону драконов, то именно так и будет. Ибо король был не просто очередным безумцем и первым всадником дракона за полтора столетия, а был посланником и воином богов. И, естественно, когда Мейс Тирелл, вернувшись из столицы, где его сын Уиллас занял предложенный королем пост, и узнав о смерти матери, начал лепетать что-то о том, что это не должно остаться безнаказанным, он вспылил. А ведь тот был одним из тех, кто лизал зад новому королю еще луну назад!.. Впрочем, Лейтон подозревал, что сам Мейс не был инициатором всех этих неуверенных шепотков о том, что стоит расследовать смерть леди Оленны, которую якобы отравили и потребовать у явно не любившего и не уважающего ее короля ответа. Скорее всего, это лорд Пакстер, племянник Оленны и муж одной из ее дочерей, что-то ему нашептал, пока они возвращались домой. Лейтон слышал, что он хотел получить пост мастера над кораблями, и надеялся, что король возьмет Золотую Розу Хайгардена в жены, благодаря чему налоги и пошлины на морские перевозки останутся такими, как прежде. Ведь после того, как железнорожденные едва не захватили Щитовые острова, плавать через залив Редвинов стало меньше кораблей, а после того, как король Джон сел на Железный трон, он еще и ужесточил налоги, также обязав Редвинов выплатить все то, что они задолжали за эти годы. А задолжали они много. Бывший король Роберт в свое время смотрел сквозь пальцы на то, что Арбор почти не платит денег в казну со времен восстания Грейджоев, где лорд Пакстер себя хорошо проявил. А все потому, что все это время в столицу, вместо золота, текло рекой драгоценное знаменитое красное вино Арбора, которое тот так любил испивать. Не говоря уже о том, что лорд Пакстер был глубоко недоволен тем, что он был одним из тех, кто бурно возражал против принятия в дом детей дикарей и пиратов. И теперь, в отличии от тех, кто помалкивал и отныне будет получать золото из казны за воспитание таковых, ему перепадет только то, что могут дать родители-железнорожденные: пушнину, олово, железо и так далее. Это было глупо. О чем Лейтон и сказал этому дураку, когда Мейс и Алерия остановились в Высокой башне перед отправкой домой, и его зять посмел заикнуться об измене. Также он не стеснялся в выражениях, когда сказал ему, что даже если король и убил его леди Оленну, то это неважно. У нее был длинный язык, который, рано или поздно, свел бы ее в могилу. — …и вообще, Мейс, не ты ли клялся в том, что Таргариены единственные, кому принадлежит твоя верность? — напоследок выплюнул Лейтон, смотря на своего слабоумного зятя, и свою бедную дочь, которая пыталась того заткнуть, пока Мейс выплескивал свои недалекие мысли во время их совместного ужина. — Не ты ли еще недавно плясал перед новым королем и целовал его в задницу? Тьфу! Начни наконец думать своей головой, бестолковый дурак! И не слушай своего мелочного дядю, который привык, что может расплатиться с короной вином, а не золотом!.. И в бешенстве из-за того, что ему придется терпеть в своем доме потомков железнорожденных почти за бесплатно, в то время как другие будут годами получать кругленькую сумму из казны!.. — Но!.. — начал было Мейс, забавно надув щеки. — Моя матушка!.. — Мертва и черт с ней, — твердо сказал Лейтон, вцепившись в подлокотники своего кресла пальцами. — Я стар, но не идиот. И не безумен, как и Малора, о чем все любят судачить. Я не видел короля Джона, но уже наслышан о нем и его деяниях. Плевать, что он странноватый и мрачный парень. Он, возможно, единственное спасение для нашей загибающей уже не одно десятилетии страны. И если ты еще раз заикнешься о всяких глупостях, вроде восстания или саботажа, потому что не можешь довольствоваться тем, что у тебя есть, или потому, что слушаешь чужой шепот, шепот людей, которые просто слишком глупы и жадны, то я сам напишу королю и заявлю о твоим предательстве! Алерия охнула. — А мои внуки? Ты забыл, что они все еще в столице? Забыл, что Уиллас сидит в Малом совете? Ты не думал, что его первым бросят в темницу или возьмут в заложники? — продолжал распыляться он, как, наверное, не делал уже многие годы. — Или, что пара недель на одном корабле с дядей, совсем лишила тебя разума? — Маргери заслужила быть королевой, — пробурчал Мейс, чьи щеки покраснели от смущения. — Вынь наконец слова своей матери из своего рта и начни говорить за себя!.. — рявкнул Лейтон. — Король уже женат и дал твоей семье больше, чем мог бы. Боги, как ты будешь править Хайгарденом теперь, когда той больше нет? Выменяешь его на пару бобов у того, кто скажет, что из них вырастить дерево с золотыми монетами вместо листьев? — Отец, — укоризненно произнесла Алерия, хотя он мог видеть, что она сама была недовольная тем, что нес ее такой ведомый на чужие слова муж. — Мейс просто огорчен столь внезапной смертью своего дорогой матушки, ведь леди Оленна всегда отличалась отменным здоровьем, и совсем не собирается собирать заговор против короля. Да, Мейс? Последнее она сказала с непривычной для его милой кроткой девочки суровостью и даже пнула своего мужа под столом ногой. Тирелл еще больше покраснел и вяло кивнул. После этого он и Алерия поспешно покинули его, вернувшись в гостевые покои, где остановились, и Лейтон смог выдохнуть. Все же он был слишком стар, чтобы справляться со своими глупыми зятьями. Как выяснилось, спорить с упрямыми дочерями ему тоже сил уже не хватало. Лейтон не понимал, откуда в Малоре, предпочитающей компанию всех тех магических книг, что он для нее достал, осознав ее дар, вдруг возникла эта решимость и страстно желание покинуть свой дом, который она не покидала уже многие годы. — …я должна отправиться в Королевскую гавань, отец, — твердо заявила ему она, ворвавшись в его кабинет, куда он удалился едва был окончен его приватный ужин со старшей дочерью и ее бестолковым мужем. Лейтон утомленно вздохнул. — Зачем, моя дорогая? — спросил он. — Разве ты не знаешь, как жестоки люди к твоему дару? Тебе могут навредить!.. — Я не могу вечно сидеть в башне, отец, — одарила Малора его своей редкой улыбкой. — Я читала все эти книги, пыталась учиться освоить свои силы, и жаждала узнать в чем мое предназначение. Зачем меня так одарили и что я могу сделать для мира, чтобы запомнить кем-то, кроме Безумной Девы из Высокой башни… — И ты узнала? — смиренно спросил Лейтон, сожалея, что не может по-настоящему понять ее бремя и дать ей что-то более, чем свою веру и книги. Что сказать, Лейтон если и имел любимчиков среди своих детей, то Малора без сомнения была его самой большой любимицей среди них. Она была его первой девочкой, единственным ребенком, рожденным его второй, наверное, самой любимой, как бы этот брак ни был короток, женой. Несмотря на возраст, его Малора выглядела куда моложе своих сестер, давно обзаведшиеся мужами, детьми и морщинами, с которыми никогда не была близка, ровно, как и братьями. Почти юная девочка с виду, хотя ей было уже почти сорок!.. Конечно, Лейтона печалило то, что его дети не были дружны так, как ему бы хотелось, но он ничего не мог поделать, чтобы его дети от прошлых и будущих браков были добрее к своей старшей необычной сестре. Поэтому старался сделать для нее все, что мог. В конце концов, он всегда знал, что она рождена для чего-то большего, чем быть матерью его многочисленных внуков, и женой какого-то лорда, который никогда не оценит ее по достоинству и будет морщиться от ее необычно-смуглой для андалок кожей. Та досталась ей от матери, которая была потомком Нархи, одной из дочерей Черной Жемчужины от Эйегона IV, хотя об этом не знал сейчас уже только он и сама Малора. Он встретил свою заморскую смуглую деву в Браавосе, на одном их тамошних рынков, и мгновенно был сражен взглядом ее черных глаз, которые Малора унаследовала от нее, как и красивый смуглый цвет кожи. Белларес была экзотическим цветком, проницательной девой, которая в первую же ночь, когда они возлегли, уверенно сказала, что она родит ему дитя, в котором пробудиться древняя магия Старой Валирии и она взлетит в небеса, как ее далекие предки из его родных земель. — Я должна увидеть короля и пойти с ним на Север, — твердо ответила ему Малора, и Лейтон вновь едва удержался от вздоха. Он знал о том, что мертвые реальны и наступают день ото дня. Его наследник Бейлор был там, когда король показал одного из них и сейчас вел их солдат на Север, чтобы начать подготовку масштабной битве за жизнь человечества. Будь Лейтон помоложе, он бы и сам пошел, но, как в случае с коронацией и свадьбой короля, куда его приглашали, у него уже не было сил, чтобы покидать даже свою башню. — Это опасно, моя красивая жемчужинка, — ласково сказал он, назвав дочь прозвищем, которое ей дала мать. — Но там мое место, — уверенно произнесла Малора, и, подойдя ближе, коснулась его плеча. — Я теперь точно знаю это, отец. Мои сны наконец стали ясными. Слабая, но все еще живая в моих жилах драконья кровь взывает к этому. Она вновь улыбнулась. — Время моего добровольно заточения закончено, я наконец могу воспарить, как предсказывала мама, — тепло сказала Малора, хотя на миг ему показалось, что в ее черных глазах мелькнула грусть. — Ты же знал, что я не буду всегда сидеть подле тебя. Пришла пора меня отпустить… Лейтон коснулся руки своей девочки. — Как же твой старик будет без тебя, жемчужинка? — печально спросил он, зная, что не сможет ее удержать, даже если захочет точно также, как не мог заставить ее матушку. — Ты единственное мое постоянное утешение на склоне лет. — Напиши Маргери, — вдруг сказала Малора, чей взгляд стал на миг рассеян, как будто они видела что-то, что не мог видеть не один обычный смертный. — Она не найдет мужа в столице, только боль и разочарование. Позови ее погостить в Высокую башню как любящий дед одну из своих милых внучек. Она здесь будет скоро нужнее. К тому же, Маргери вскоре найдет и мужа. Пусть не короля, но того, кто будет относиться к ней как королеве. И тот, с кем ее жизнь кончиться в глубокой старости в постели в окружение внуков, а не в зеленом огне. Невольно Лейтон нахмурился, понимая, что Малора, чьи красивые черные глаза могли видеть то, что только еще будет, видела смерть дочери Алерии. И да, может быть, он не самый теплый и любящих отец и дед, но это не значит, что ему безразлично то, что происходит с его выводком. — Я так и сделаю, — тихо произнес он и неохотно спросил: — Когда ты хочешь уехать, жемчужинка? Я должен организовать тебе эскорт и транспорт… — Уже все сделано, отец. Я уже собрала вещи и отбываю утром на корабле, чей капитан друг Гюнтера, согласился меня взять на борт и доставить в столицу, — прервала его Малора, а потом внезапно наклонилась и крепко обняла. Лейтон даже растерялся. — Я люблю тебя, отец, и буду очень скучать, — приглушенно сказала Малора ему в плечо. — Ты единственный, кто всегда в меня верил и поддерживал. Никогда не считал сумасшедшей за мои ведений и мой дар. Спасибо тебе за это и не грусти. И… скажи Алерии, что мне жаль. Так будет лучше не только для нее, но для Простора и всего Вестероса, где та, что родилась среди бурь, не может укорениться, иначе быть еще одному Танцу. После чего резко разорвала их объятия и, накинув капюшон, который всегда носила, чтобы скрыть свою смуглую кожу и дикие черные кудри, поспешно, шурша юбками своего платья, вышла из кабинета, оставляя позади растерявшегося Лейтона, которые не совсем понял ее последние слова. Впрочем, их смысл станет для него ясным через пару дней. Уже после того, как его жемчужинка отбыла в столицу, и Высокую башню огласили крики Алерии, проснувшейся в один из дней в постели с мужем, чья кожа будет синюшного оттенка, а выпученные глаза с застывшим в них ужасом смотрели в потолок. Естественно, Лейтон не стал говорит своей второй дочери, что ее мужа могла убить ее старшая сестра. Как и не одной живой душе не скажет, что в тот вечер, перед смертью Мейса, мейстер пришел к нему и неуверенно вручил письмо, которое его глупый зять пытался отправить в Хайгарден, своему недавно овдовевшему сыну Гарлану, оставшемуся с двумя дочерями-близняшками на руках, с приказом как можно скорее отправиться на Драконий камень, куда, по слухам, не так давно прибыла на своем драконе блудная дочь короля Эйрис и королевы Рейлы. И позвать ее замуж. Лейтон не знал, что именно увидела Малора в своих видения, но если она сказала, что это приведет ко второму Танцу драконов уже едва не стоившему всего не только их дому, но и почти всей стране, унесшему тысячи жизней, включая жизни таких могучих зверей, как драконы… То так тому и быть. В конце концов, Мейс с его бестолковыми планами и вечно раскачивающейся как маятник верностью, впрямь только бы навредил Простору, которым явно не способен управлять без железной руки своей матери и открытыми любому едкому шепоту ушами. Поэтому письмо Лейтон сжег и велел мейстеру держать язык за зубами, а Алерии мог только посочувствовать и впрямь написать Маргери, которая сейчас здесь была куда нужнее, чем в столице, где ей не было места и где ее не ждало счастья.