Власть над будущим

Шире хотелось весело смеяться, когда она увидела с какой решимостью на лице в комнату вошла юная Дейенерис. И в то же время умиленно вздохнуть, а также обреченно отругать себя за поспешность и решения, которые непременно вернутся и укусят ее в зад. Она буквально могла видеть, как в этой надо признать довольно хорошенькой головке, роились планы и начала зарождаться идея о том, чтобы занять ее место. Не королева-завоевательница, так королева-консорт. Ох уж эти молодые пылкие души!.. Шира с ностальгией думала, что, наверное, и сама когда-то такой же была. Но сейчас она из этого выросла, по крайней мере, ей нравилось так думать, и на ее стороне уж точно был довольно богатый опыт и знание, недоступное пока этой милой дурочке. Знание о том, что ее мужа не соблазнить плотью и попытки девочки — это сделать, только еще больше усугубят его неприязнь к своей тетке. Она думала над тем, сказать ли той прямо, что у нее ничего не выйдет, и что уже сама предлагала Джону взять ту второй женой, но решила сначала посмотреть лично, что эта девочка из себя представляет. В конце концов, теперь Дейенерис ее забота, о чем ее «дорогой» муж уже не в первый раз напомнил. Сегодня утром, тоже. Им едва пришла весть, что на пляж Драконьего камня приземлился черный дракон, и она только открыла рот, чтобы предложить им вместе встретить блудного члена их ныне уже не столь разоренного дома, как он ее осадил. — …ты ее сюда позвала, вот и… укрощай, жена, — твердо сказал ее муж, в чьи обычно холодных пустых глазах мелькнула тень насмешки. — А у меня много дел. И стремительно ушел из небольшой столовой, предназначенной для исключительно семейных собраний королевской четы, куда он и так очень редко наведывался, оставляя ее завтракать, обедать и ужинать в полном одиночестве. Шира мрачно проводила его спину, а потом неохотно приказала служанкам подать ей одежду для полетов, и помочь ей собраться в путь. Нельзя было упускать момент, пока Дейенерис ослаблена эмоционально и физически. Нужно было закрепить эффект от ее письма и убедится, что девочка поймет свое место и роль в это Игре Престолов. И самое главное, не надумает затеять свою. Впрочем, с этой она немного опоздала. Но ничего, это будет может и не легко, но исправить. Едва приземлившись на острове, Шира быстро отдала приказ накрыть завтракать и помочь прибывшей принцессе одеться как подобает. Она решила, что все же начнет сначала с пряников, а уже потом с кнута, и передумала устраивать их первую встречу в тронном зале Драконьего камня, сидя на троне, во всех регалиях. Хотя, корону королевы Рейлы, Шира не стала снимать со своего чела, ибо это был ее венец, возложенный ей на голову лично ее законным во всех смыслах этого слова мужем и королем. Дейенерис должна радоваться, что корона ее матери вернулась во владениях их дома, а не украшала головку какой-то дочки богатого рабовладельца где-нибудь в Волантисе или Мире. И вот они здесь. Шира гордо восседала по правую руку от центрального кресла в столовой для приема гостей, а когда их битва взглядов начала затягиваться, она повелительно махнула на место напротив себя. Было легко заметить, что Дейенерис бросила мимолетный взгляд на место во главе стола, и явно думала, почему Шира не села туда. Но она хотела явно показать, что в их доме главный король, зримо или не зримо, всегда присутствующий среди них. И что Шира даже не думает узурпировать его место, и ей не стоит. Дейенерис чинно села напротив, и Шира махнула рукой, чтобы служанка налила им обоим вина. — Приветствую, дорогая принцесса, — подчеркнуто вежливо произнесла она. — Мне отрадно наконец увидеть вас лично: дома и в безопасности. — Как вижу, только вам королева Шира, — в тон ей произнесла Дейенерис и вновь покосилась на пусто место между ними. — Мой племянник не выразил желания встретится со мной… — Он - король, принцесса, — с укором произнесла Шира, беря в руки кубок, который наполнили благородным красным Арбором. — У него много дел. Вестерос был в упадке последние годы, погряз в долгах из-за узурпатора, и застыл в развитии. Особенно по сравнению с другими землями за морем. И мой муж, боюсь, слишком серьезно принял вызов исправить весь этот беспорядок за короткий срок. Не говоря уже о его многочисленных проектах, которые также требуют его пристального внимания… Дейенерис едва заметно вскинула бровь. — И все же он мог бы найти время, чтобы воссоединится с родной тетушкой, — заупрямилась она, все также не прикасаясь к еде, или к вину. Шира начала терять терпение. — Ну ты же не прилетела сюда в тот же миг, когда узнала о живом племяннике, девочка, — прямо сказала она, сбросив маску вежливой и милой королевы и чуть наклонившись вперед. Падающие в узкие окна лучи солнца скользнула по ее лицу, и глаза Дейенерис, вероятно, привлеченные бликом от металла и камней, бессознательно поднялись чуть выше, а потом вдруг расширились. Шира мгновенно поняла, что та увидела корону матери, искусно примостившуюся в центре ее сложной прически. — Наверняка бушевала и злилась, когда узнала о нем и услышала, что он вернул трон, пока ты об этом только мечтала, — продолжила Шира, как будто не заметила ее реакции. — Но знаешь, что, моя милая? Ты бы все равно никогда не получила Железный трон. Не было бы восстания, на него бы сел твой старший брат, а ты бы была давно замужем за своим вторым братом, и сидела бы где-то в восстановленном Саммерхолле, или еще в каком-то замке, рожала бы детей, и терпела все то, что с тобой бы делал твой благоверный. А не сел бы твой брат, то сел бы его старший сын, которому, скажу тебе по секрету, явно было не судьба покинуть колыбель. И все равно на трон взошел бы Джон, или Эйегон, как его назвала при рождении мать, охваченная родовой лихорадкой. Его судьба править, принести Рассвет и ввести нас в Золотой век, а тебе судьба быть просто милой тихой принцессой, или… — Или? — дерзко перебила ее Дейенерис, вскинув подбородок. — Или умереть, — просто закончила Шира, делая еще один глоток вина из своего кубка. — Не пришел еще в этом мире век женщины на троне, дорогая. Пока нам максимум можно постоять рядом, делать все, что нам доступно из нашего положения, чтобы запомниться хотя бы доброй матроной с красотой, какой не бывало на свете до нас, и радоваться, что на страницах истории мы запомнимся хотя бы в виде одной строчки с именем и пометкой «родила того и была женой того-то». — И вас это устроит? Быть всего лишь именем в истории, к которому примыкает пару незначительных абзацев? — спросила Дейенерис, в чьих фиалковых глаза сияла дерзость. — Мы достойны большего!.. — «Мы»? — весело спросила Шира, откинувшись на спинку кресла. — А ты разве уже не разрабатываешь в своей милой головке план о том, как ты меня сместишь с моего места, и сама станешь королевой-консортом при своем племяннике? На щеках Дейенерис появился слабый румянец, но ее подбородок был все так же высоко поднят, а лепестки алых губ упрямо поджаты. Н-да, кажется, она впрямь станет проблемой и будет еще долго строптиво лягаться. Шира думала, что будет легче с ней справиться. Особенно сейчас, когда ее защита ослабла, союзников нет, и она на незнакомой земле. «Уверена, мой всезнающий муж именно этого и ожидал. От того и был так весел вопреки своей весьма скромной способности к проявлению чувств», — недовольно подумала Шира, почти способная представить, как тот сидит сейчас в столице и смеется над ней. — Ладно, принцесса, ешь, пока еда совсем не остыла, — махнула рукой она. — У нас еще будет много времени, чтобы узнать друг друга получше, и для того, чтобы ты осознала правду жизни и осознала свое место. — Неужели? — с ноткой иронии спросила Дейенерис. — Я уверена, у вас тоже много дел. Шира легко рассмеялась. — Да, и ты одно из них, так как мой муж весьма серьезно подходит ко всем делам, и это включает твое образование, где наверняка есть упущение ввиду тяжелого детства, которое поднять на нужный уровень он поручил лично мне. В конце концов, мы же не хотим, чтобы ты предстала перед знатью, не зная даже элементарного этикета, истории и правил двора. Это ведь такой позор, верно? — с ухмылкой ответила она, видя, как Дейенерис смущенно поджала губы, явно не оценив того, что ее упрекают в пробелах в ее знаниях и совсем не в королевском воспитании. Дальнейший завтрак прошел в полном молчании, а после Шира позволила себя еще немного помучить девочку. Пришли швеи, которые были отправлены сюда из столицы ранее, чтобы пошить вымпелы и новые гобелены для Драконьего камня с изображением трехглавого дракона взамен тех, что здесь развесил узурпатор. И пол дня было потрачено на то, чтобы взять мерки с прибывшей принцессы, и подборкой фасонов для ее нового гардероба. Шира критиковала ткани, говорила, что те дурно оттеняют цвет ее личика, или делаю ее худобу слишком уж болезненной. Она видела, как Дейенерис была готова взорваться и накричать на нее, но все же стойко сдерживала себя всю примерку. Шира это оценила. Терпение и сдержанность той пригодится, когда они вернутся ко двору. Но, а пока придется задержаться здесь. Шира не собиралась ту выпускать в мир, пока с Дейенерис хотя бы немного не сойдет спесь и желание искать союзников за спиной Джона, чтобы его свергнуть, или убить ее саму, чтобы занять место королевы, не поутихнет. Конечно, застрять на Драконьем камне не было тем, что стояло вверху ее списка, но в то же время, она была уверена, что ее молодой муж оценит ее работу после.

***

Доран сожалел. Сожалел, что его здоровье не позволяло ему принимать более активное участие в Игре Престолов, чей вектор столь стремительно сменился, что он не мог сам отправиться в столицу, чтобы увидеть лично того мальчика, занявшего место его племянника и что ему не удастся своими глазами увидеть работы над каналом, о которых с таким восторгом писал ему Оберин. Его время подходило к концу, ибо его плоть сжирала болезнь, даже если в душе произошел всплеск желания жить, а в голове впервые за долгое время появились новые идеи и мысли, не связанные с ужасной смертью его младшей сестры и его племянников, и местью за них. Он вздохнул и отложил в сторону письмо. На нем была личная печать Десницы и оно было такое короткое и прямое, как и тот, кто сейчас носил брошь правой руки короля. Лорд Старк запрашивал у Дорна несколько десятков копейщиков в дополнение к тем, что были отправлены на Север для будущей битвы с мертвыми, которых Оберин видел лично, и, если уж он в них верил, что Доран не видел причин отказать своего новому королю. И в этот раз не откажет, ведь тот хотел, чтобы люди Дорна обучили будущих солдат учрежденной новой властью Королевской армии. Это отличная возможность укрепить связи, помимо того, что Дорн принял небольшое количество детей дикарей из-за Стены, за чье обучение и проживание платила казна. И отличая возможность отправить шпионов в столицу. Сейчас Оберин, как и его дочери, едва ли могли быть его глазами и ушами в Королевской гавани, поглощенные наблюдением за строительством водяного канала, который мог сильно упростить и улучшить жизни будущих поколений Дорна, насытив их сухие обширные земли водой, которая им была так нужна и сделает их плодородной. Поэтому Дорану были нужны люди в столице, чтобы узнавать все новости из первых рук. В конце концов, он может и умирает, но это не значит, что власть полностью утекла из его рук и Дорн все еще не зависит от решений, которые он примет. К тому же, Доран должен был успеть подготовить Квентина к роли будущего принца Солнечного копья. Он не был настолько слеп, насколько многие думали. Доран видел недостатки своих сыновей и знал об амбициях Арианны, которые в любой момент станут сильнее, чем кровные узы. Когда-то он думал направить их в правильное русло, думал, что сможет сделать из нее даже королеву, выдав за Визериса Таргариена, но те времена прошли. И если из Квентина и Тристана, пусть не таких умных и хитрых, как в юности был он сам, можно было вылепить хотя бы просто хорошего правителя и советника, то его дочь… Тут он боялся, что больше не в силах сделать что-то, кроме как лишить ее наследства, обнародовав ее неловкие попытки свергнуть его и своих братьев, выдать замуж за лорда с окраины Дорна, желательно лишенного амбиций и видов на место правителя Дорна, и отправить ее прочь из Солнечного копья. Или сослать ее к матери в Норвос без права вернутся без дозволения главы дома или же королевского приказа. В конечном итоге, он остановился на последнем варианте, а то позора не оберешься. Доран до сих пор слышал вопли Арианны, когда солдаты — он специально выбрал тех, с кем у той не было любовных связей ранее — тащили ту прочь из Солнечного копья, чтобы посадить на корабль до Норвоса, куда уже были погружены сундуки с ее одеждой, но не драгоценностями, который принадлежали казне и будущим принцессам Дорна. Он пытался поступить тихо и как ее отец, а не правитель и глава дома Мартелл, но только услышал крики, упреки, и чернильницу в голову, от которой едва успел увернуться. Поэтому пришлось перейти к этому, более суровому методу. Даже если он разбил ему сердце, ведь Доран не был настолько наивен, чтобы верить, что ему удастся когда-либо еще увидеть свою единственную дочь. Впрочем, некогда было зацикливается на этом. У него не было времени, и ему нужно было подготовить Квентина, который никогда не предназначался для этой роли. И постараться убедиться, что Тристан будет рядом с братом и поможет ему, а не начнет еще одну глупую вражду, или поддаться на уговоры сестры, всегда умевшей нажимать на нужные места своих более кротких и побаивающихся ее братьев, чтобы ее вернули домой. В конце концов, Доран не хотел в одночасье обрубать все связи Арианной с родным домом, как некогда сделал с Мелларио, которой не позволял особо общаться с детьми. Он вновь тяжело вздохнул и потянулся за чистым куском пергамента. Доран хотел лично ответить Деснице, даже если это причиняло ему боль в распухших пальцах, не способных долго держать перо. Он не мог лично присутствовать, но мог хотя бы завязать переписку с вторым человеком после короля. Вряд ли она станет чем-то полезным, но все же. Пришлось помучится около получаса прежде чем Доран закончил и уже без удивления, но с горечью, он отметил, как ему тяжело даются даже такие простые вещи. Свернув свиток и оставив свою печать на нем, он хотел позвать Арео, чтобы тот отвел его в покои, чтобы Доран мог хоть немного отдохнуть перед ужином, где в эти времена были только его мальчики и младшие дочери Оберина, но внезапно слова так и застряли в его горле, когда он понял, что был в своем кабинете уже не совсем один. Убийцы приходили по его душу не в первый раз. Но прежде Доран был молод, владел копьем не хуже брата, и мог просто стоять на двух своих ногах, не нуждаясь в кресле! А сейчас он был беспомощнее, чем жеребенок пустынных лошадей, только только вставшего на копыта. Доран сжал подлокотники своего кресла и подозрительно огляделся. Пусто. Он вновь открыл рот, чтобы позвать охрану, как вдруг тюль на балконе всколыхнулась, и перед его глазами появилась небольшая фигурка, скрытая за полупрозрачной тканью. — Выходи, кто ты не был, — повелительно произнес Доран. — Если ты принес мне смерть, то имей мужество подарить мне этот дар, смотря мне в глаза. Вот только когда его неожиданный визитер, сумевший проникнуть сюда, несмотря на охрану, предстал перед его очами, то он потерял дар речи, лишь отдаленно понимая, что если его и ждет скорая смерть, то уж точно не от рук того, кто был перед ним.