Мир батьки-Геральта без тормозов и Конец Света

Когда первая волна радости схлынула, и Лютик выпустил, наконец, Йеннифэр из излишне крепких объятий, стало ясно, что их ждали. И не просто ждали. На полу, вокруг чародейки, были выписаны магические символы. Сама же Йеннифэр казалась изможденной и какой-то осунувшейся. Чародейка явно не один час (а может, и не один день) билась над каким-то ритуалом ровнехонько в том месте, откуда все они отправились в путешествие по мирам. Пока Лютик все это осознавал, Йеннифэр уже успела повиснуть на шее Геральта, а после как-то робко и неуверенно склонилась к Цири. Видно было, что девочка все еще злилась на чародейку. Но пребывание в другом мире сильно отдалило неприятные воспоминания. Сейчас казалось, что погром в ведьмачьей крепости случился едва ли не в другой жизни. — Геральт, — раздался негромкий возглас со стороны входа в зал. И тут же Весемир широким шагом прошел мимо Лютика, чтобы заключить ведьмака в объятья. — Мальчик мой! Цири! И ты здесь! Вернулись! Старый ведьмак долго хлопал Геральта по спине. Вскоре на шум стянулись и остальные. Их было немного. Из двух десятков осталось только пятеро, не считая Геральта. Но и они сумели создать самый настоящий гвалт в каменном зале Каэр Морхена. Братья без устали хлопали Геральта по спине, сгребали в объятия, жали ему руку. Один из ведьмаков (кажется, его звали Зибор) подхватил Цири на руки, а после и вовсе усадил себе на плечи. Все радовались и кричали. Лютик шатко поднялся с пола. Его ведьмаки, казалось, вообще не заметили. Впрочем, едва ли кто-то из них запомнил хотя бы имя барда. С чего бы им радоваться его возвращению? Да и бурные приветствия едва ли пошли бы на пользу организму, преодолевшему шесть порталов. Внутренности Лютика все еще ощущались, как крепко скрученный узел. И все же было немного не по себе. Нельзя до конца привыкнуть к ощущению, что ты лишний. Бард уже хотел было тихонько доползти до комнаты, которую ему выделили после прибытия в Каэр Морхен. Как искать ее, Лютик представлял себе слабо. Тогда, едва попав в крепость, он тут же напился в очередной раз. А потом его, толком не проснувшегося, вытащила Йеннифэр прямо из постели, и все началось… Он как раз прикидывал, в какую сторону идти, когда локтя вдруг коснулись тонкие пальцы. — Мутит? — участливо спросила Йеннифэр, заглянув ему в лицо своими огромными сиреневыми глазами. И так вдруг стало легко от ее взгляда. Как будто все мысли о собственной ненужности выветрились. Вот только… Это не Геральт нагнал его. А мог бы. Хотя… Наверное, нельзя быть таким жадным. Геральт нужен своим братьям. Они волновались за него. Собравшись с силами, Лютик оторвал взгляд от ликующих ведьмаков и вернул его чародейке. — Меня как будто прожевали и выплюнули, — честно признался он. — А потом еще протерли мною пол. Скажи, порталы на всех так действуют? Или только на меня? Йеннифэр улыбнулась и потянула его за локоть. — Я приготовлю зелье, — пообещала она. — Пойдем. Выпьешь, и сразу полегчает. — Мне легчает от одного лишь взгляда в твои прекрасные глаза, — привычно пропел Лютик, не вкладывая в слова особого смысла. Он вернулся домой. Нужно радоваться. Даже если не хочется. К тому времени, как зелье, приготовленное Йеннифэр, подействовало, в большом зале уже вовсю разгулялся праздник в честь возвращения Геральта и Цири. Зал все еще выглядел разгромленным. Тут и там валялись обломки камня, разваленное пополам древо кренилось набок, многие столы лежали разбитыми и переломанными. Но нашелся и целый. За ним-то и устроились ведьмаки. Невесть откуда притащили бочонок чего-то резко пахнущего спиртом и яблоками. На столе, испуская ароматный пар, красовались здоровенные ломти зажаренного мяса. Видать, кто-то уже успел сходить на охоту. Бард бодро подскочил к столу. Он хотел было втиснуться рядом с Геральтом, но к ведьмаку было не подобраться, а колени его и вовсе оккупировала Цири. Так что Лютик примостился с краю лавки, проворно подтянув к себе ближайшее блюдо с мясом. Похоже, историями о путешествии меж миров, уже успели поделиться без него, и теперь ведьмаки попросту травили пьяные байки и предавались воспоминаниям. И никакие попытки вклиниться в их разговор не срабатывали. Лютик тоскливо вздохнул и умыкнул у кого-то кружку ни то с настойкой, ни то с брагой. Что за пойло притащили ведьмаки, бард не сумел распознать ни на запах, ни на вкус. Но в голову оно дало буквально с первых глотков. А может, сыграла роль слабость после порталов. Лютик приложился к кружке снова, радуясь скорому опьянению. Ему хотелось напиться. Потому что… все было как-то не так. Вроде бы он пришел сюда ради Геральта. Лишь ради него вернулся в этот покореженный, раздираемый войной мир. И что же? Ведьмак снова был далеко. Казалось бы, вот он, только руку протяни. А ведь не достанешь. И только пустота просочится сквозь пальцы. Будь у Лютика лютня, он бы сумел привлечь к себе внимание. Конечно, он мог запеть и без лютни. Вот только казалось, что даже так никто его не заметит. Не хватало поддержки. Не хватало того, чужого, но такого родного Лютика, который парой слов бы поставил всех вокруг на место. Поддержал бы. Спел вместе. Там, в другом мире, барду не надо было даже делать ничего, чтобы на него обратили внимание. Едва только свалившись перед этим щеголем в шапочке с пером цапли, Лютик сразу стал важным и нужным. Ну… может, не совсем сразу. Но вниманием уж точно обделен не был. А теперь он вернулся сюда. В мир, где никому не было до него дела. И казалось, что все слова, все обещания Геральта тоже остались там, по ту сторону портала. А здесь все станет как раньше. То есть, никак. Голоса ведьмаков становились все громче. Лютику становилось все гаже. Не дожидаясь, пока хмель окончательно свяжет ему ноги и развяжет язык, бард встал и тихонько покинул зал. Стоило все-таки отыскать свою комнату. Если, конечно, у него все еще была тут своя комната. Лютик бы не удивился, если бы его немногочисленные пожитки ведьмаки выбросили вместе с трупами мутировавших василисков. Только выбравшись из общего зала, Лютик понял, как там было душно. В коридорах старой крепости его тут же пробрал холод, и бард плотнее закутался в плащ. Старый замок оказался к Лютику не более приветлив, чем его обитатели. Лабиринт коридоров, похожих друг на друга, не оставлял надежды выбраться. А еще в них было темно. В большей части коридоров окон не было вообще. А там, где они были, уже сгустились плотные сумерки. Разумеется, факельное и свечное освещение здесь предусмотрено не было. Ведьмаки в нем не нуждались, а всем остальным в Каэр Морхене вроде как быть и не полагалось. Лютик как раз пытался вспомнить, есть ли среди его вещей хоть одна свеча, на ощупь пробираясь по темному коридору, когда столкнулся с кем-то. Издав испуганный вопль, бард отшатнулся, споткнулся о собственный сапог и завопил на этот раз предчувствуя падение и близкое знакомство с каменным полом. Но знакомство не состоялось. — Зачем так орать-то? — поморщился Геральт, крепко ухватив барда за плечи. Его глаза поблескивали в темноте золотыми бликами. — Прости, — пробормотал Лютик. — Ты меня напугал. Ведьмак издал какой-то невнятный звук, поставил барда ровно и отступил на шаг. — Я не заметил, когда ты ушел, — сказал он. Лютик удивился уже тому, что Геральт заметил его присутствие. Но говорить об этом он не стал. — У тебя нет факела или свечи? — перевел тему бард. — Зачем? — пожал плечами ведьмак. — Ну конечно, — проворчал Лютик. — Вряд ли ты станешь носить с собой факел, чтобы беспомощный, лишенный кошачьих глаз бард не переломал себе ноги в темноте. Геральт помолчал, что-то обдумывая, а потом без предупреждения ухватил Лютика за руку, крепко сжал и заявил: — Я проведу. От широкой ладони ведьмака сразу стало спокойно и как-то тепло. Лютик выдохнул долго и сам не заметил, как улыбнулся. — И зачем тебя вообще сюда понесло? — спросил тем временем Геральт. — Комнату свою искал, — пожал плечами бард. — Тут же все еще есть моя комната? Потому что если нет, то я поселюсь в твоей. — Тут много свободных комнат. Теперь. — угрюмо возразил ведьмак, напрочь проигнорировав перспективу совместного проживания. Лютик недовольно поджал губы. Да, может, Геральт и старался дать барду то, чего он хотел, вот только натура ведьмака осталась прежней. На серенады под окнами можно не рассчитывать. Как впрочем и на поддержку, понимание, пылкие признания и все прочее в том же духе. Лютик еще не был уверен, нужны ли ему серенады. Неуклюжая забота ведьмака, еще недавно приводившая его в недоумение, теперь грела душу. Но хотелось чуть больше. Или даже не чуть. — А что там? — спросил бард, махнув рукой в сторону, откуда пришел ведьмак, просто чтобы отвлечься от невеселых мыслей. — Кладовая, — скупо ответил Геральт, а потом добавил: — Оружейная. Еще дальше ничего нет. Там замок сильно разрушен. Можно и при свете ноги переломать. — Понял, не дурак, — торопливо кивнул Лютик. — Постараюсь воздержаться от экскурсий. А сам-то ты что там делал? — Тебя искал. Они замолчали на шесть шагов. Лютик тихо радовался теплу, разливающемуся где-то в солнечном сплетении от слов ведьмака. Он смаковал это тепло как дорогое вино, пытаясь запомнить ощущение. А ведьмак хмурился, что-то обдумывая. Впрочем, бард этого не видел. В темноте он мог различить разве что выделяющиеся белизной волосы да блеск зрачков. — Прости меня, — наконец негромко буркнул Геральт. Лютик так растерялся, что даже споткнулся, и ведьмаку пришлось придержать его для восстановления равновесия. — За что? — глупо спросил он. Не потому, что было незачто. А потому, что он с трудом мог представить, какой именно случай из их совместной биографии побудил Геральта извиниться. А может, он и вовсе просил прощение за то, что убедил Лютика вернуться? И теперь, добившись своего, пытался объяснить, что все произошедшее следует оставить в прошлом… — Не знаю, с чего начать, — прервал его мысли Геральт. — Думал список написать, чтобы не упустить ничего. Но это как-то глупо. — Список… Лютик таращился в темноту, не зная, что и думать. Такого он точно не ожидал. Он с трудом удержался от комментариев, которые так и рвались с языка. Не хотелось спугнуть столь редкое откровение. — Когда я говорил, что ты мне не друг, я… Это не правда. Я так не думаю. Уже давно, — тем временем начал Геральт, будто и правда собирался зачитывать список извинений. Его решительность немного пугала. — И я не думаю, что все мои проблемы из-за тебя. И… — Ну хватит, хватит, — запротестовал Лютик, испугавшись такого напора. — А то ты меня совсем засмущаешь своей откровенностью. Если ты решил вывалить на меня поток откровений за все двадцать лет, то растяни их хотя бы до конца зимы, иначе мое бедное сердце разорвется от избытка чувств. Голос барда звучал иронично и преувеличенно бодро, но Геральт почувствовал, что это напускное. Впрочем, что делать со своим чутьем, он не знал. Просто пожал плечами и сказал “ладно”. А Лютик выдохнул украдкой. Он думал, что будет жаждать этих извинений, смаковать их. Может, даже злорадствовать. Но злорадствовать не получалось. Получалось только отшутиться глупо, чувствуя, как полыхают собственные щеки. Поглощенный своим внутренним смятением, Лютик даже не сразу заметил, что они остановились. — Твоя комната, — пояснил Геральт, когда Лютик начал рассеянно и совершенно бессмысленно озираться. — А, — кивнул тот. — Да. Спасибо. Геральт кивнул и отпустил его руку. Холод тут же коснулся кожи в тех местах, где прежде были пальцы ведьмака. Бард неосознанно накрыл руку собственной ладонью, чтобы скрыться от этого холода. Он хотел все же предложить Геральту остаться, но ведьмак уже обошел его и зашагал дальше по коридору. Лютик вздохнул и нашарил в темноте дверную ручку. Да, как в любовных балладах у них точно не будет. *** Заснул Лютик только под утро. Пережитые волнения хоть и вымотали, но уснуть не дали. Он так и таращился всю ночь в темный потолок. А еще не отпускала мысль, что надо было все-таки предложить Геральту остаться. Или напроситься к нему. Или сделать хоть что-то. В итоге глаза он продрал только ближе к полудню. Выбравшись из постели, Лютик отправился в общий зал. На этот раз он старательно запоминал свой путь, чтобы больше не блуждать. Он глупо надеялся повстречать Геральта как будто случайно. Но ведьмак никак не попадался на пути. Коридоры древнего замка были тихими и пустыми. А еще холодными. В общем зале Геральта тоже не оказалось. Зато там был Весемир. Старый ведьмак чинил переломленный пополам стол, прилаживая под столешницу деревянные брусья. — Ну и горазд же ты спать! — насмешливо сказал он, даже не обернувшись к барду. Тот растерянно замер и моргнул пару раз. Не обнаружив Геральта в зале совершенно случайно, Лютик планировал продолжить поиски, но теперь уйти было неловко. Так что бард прошел в зал и заговорил: — А где все? — Да кто где, — махнул рукой Весемир. — Стены латают, дрова колют. Ламберт вон с Цири возится. Нашел себе компанию по возрасту! Геральт на обед охотиться пошел. А я вот тут. Лютик вздохнул немного разочарованно. Раз Геральт на охоте, то искать его смысла нету. — Может, помощь нужна? — посомневавшись, предложил Лютик. Старый ведьмак оторвал-таки взгляд от стола и критически осмотрел барда. Покачал головой и отвернулся обратно к столу. — Поешь иди лучше, — посоветовал он. — Тебе там ребрышек оставили. В последний момент у Вартока из-под носа увели. Лютик понятия не имел, кто такой Варток. Но из уважения к нелегкому пути, который прошли ребрышки, чтобы оказаться у него в желудке, Бард поспешил приступить к еде. Но не успел он доесть, как в зал ворвалась чародейка, гулко стуча каблуками по каменному полу. — Вот ты где! — провозгласила она, хлопнувшись на лавку, напротив Лютика так, будто все утро только и занималась тем, что искала барда. — Я так понимаю, никаких важных дел у тебя нет. — И тебе доброе утро! — пропел Лютик и вгрызся в ребрышко. — Да, да, — отмахнулась Йеннифэр. — Не хочешь помочь мне? — Я? — Лютик расширил глаза и указал на себя огрызком кости. — Дорогая Йеннифэр, если тебе в твоих темных и жутких чародейских экспериментах нужен подопытный, то я, конечно, всегда готов. Но только при условии, что ты сохранишь мне голос и достоинство. Чародейка фыркнула и все-таки рассмеялась. Весемир у нее за спиной хмыкнул и покачал головой. Он не любил пустого ребячества. — Мне отправиться на встречу своей судьбе прямо сейчас или я могу доесть? — продолжил тем временем Лютик. — Ешь уже, — улыбнулась Йеннифэр. *** Ведьмачья лаборатория (а именно там обосновалась чародейка) встретила их тусклым чадящим светом и запахом сырости напополам с пылью, плесенью и резкой вонью аптеки. Лютик бывал здесь лишь раз. И тогда он не успел толком осмотреться. Сперва надо было проснуться и понять, что от него хотят, а потом бежать спасать Геральта. Теперь же бард заметил вокруг кучу склянок, препаратов и оборудования, зловещего, но интересного. Что-то подобное он видел в свое время в Оксенфурте, когда искал уединения со студентками с кафедры медицины. Конечно, тогда он не слишком интересовался антуражем. Теперь же можно было подробно рассмотреть все эти странные… штуки. Лютик крутанул пальцем центрифугу, на которой были закреплены три пробирки. Пробирки плавно поднялись и легли почти горизонтально, раскручиваясь. — Не трогай там ничего! — одернула его Йеннифэр. Чародейка уже разложила на столе травы, обломки костей и еще какие-то сомнительные ингредиенты и теперь сосредоточенно перебирала рецепты. Лютик вздохнул, оставил в покое центрифугу, обошел стол и уселся на трехногий табурет напротив чародейки. — Давай, рассказывай, зачем ты заманила меня в свое темное сырое логово, — потребовал он, уперев локти в край стола. — Может, просто не хотела, чтобы ты в одиночестве бродил по замку, ожидая Геральта с его списком? — предложила Йеннифэр, бросив на барда насмешливый взгляд поверх пергамента. — Откуда ты?.. — выдохнул Лютик удивленно. — Очень хорошая акустика, — пояснила чародейка. — Буду иметь ввиду, — бард сглотнул и неуютно повел плечами. — Но вообще, я бы хотела услышать твою версию событий, — Йеннифэр отложила, наконец, свои рецепты и улыбнулась непривычно тепло. — Сам знаешь, какой из Геральта рассказчик. Его лошадь и то более красноречива. Лютик усмехнулся, поддерживая шутку. Глаза его загорелись озорным огнем, и бард принялся рассказывать, не жалея подробностей и красок. Рассказал ей о том, как они с тем, другим Лютиком сперва поругались, потом помирились, а потом так сдружились, что не хотелось расставаться. Рассказал о ведьмаке, суровом, но славном и веселом. О том, как они спали втроем вповалку, а Геральт зло зыркал на них через всю поляну. Рассказал о Фортуне. Самой прекрасной лошади. Не лошадь, а серая в яблоках мечта! О совместном выступлении, об эдельвейсе. О чужой чародейке и еще одной паре путешественников меж мирами, не забыв возмутиться запущенности своего очередного иноземного собрата. Умолчал лишь о том, как Геральт грубо и неумело пытался ухаживать за ним. И о бессонной ночи перед самой отправкой обратно. Йеннифэр смеялась, хмурилась, задумчиво покусывала губу. Ее юное лицо отражало весь возможный спектр эмоций так ярко и живо, что Лютик невольно залюбовался. — Фортуну пришлось бросить, — рассказ барда подходил к завершению. — Она ни в какую не хотела идти, а удерживать портал открытым долго Цири было тяжело. Но Геральт обещал мне купить другую лошадь. И клянусь, я вытрахаю ему все мозги, если он ее не купит! — Если не купит, прокляну его ректально, — засмеялась чародейка. Отсмеявшись, она окинула Лютика любопытным взглядом и спросила: — А та, другая Йеннифэр, она какая? Лютик подпер подбородок ладонью и устремил взгляд вдаль, пытаясь восстановить в памяти образ чародейки. — Она… как океан. Как шторм. Поджилки от страха трясутся, но взгляда не оторвать. Я никогда еще не встречал человека, который вызывал бы ужас и восхищение одновременно. — Вот как, — Йеннифэр вздохнула как будто бы немного печально. Лютик, тут же уловив ее настроение, лукаво улыбнулся и сказал: — Но ты мне больше нравишься. Серьезно, трепетать и восхищаться постоянно — это жутко утомительно. Гораздо приятнее иметь дело с теми, кто похож на людей, а не на стихию, в любой момент способную стать разрушительной. Чародейка благодарно улыбнулась в ответ. — Жалеешь, что ушел оттуда? — внезапно спросила она. И Лютик стушевался. — Йеннифэр, — очень серьезно сказал он, подняв взгляд на чародейку. — Я вообще не понимаю, как могу обсуждать это с тобой, но не представляю, с кем еще могу обсудить. А мне ну очень нужно. Потому что еще немного, и я взорвусь. И мне даже геральтов список не поможет. Я просто должен тебе рассказать, и, если ты превратишь меня после этого в жабу… Ну знаешь, жизнь жабы не такая уж и плохая, если вдуматься. Йеннифэр слушала эту тираду, чуть приподняв бровь, и гадала, о чем же таком собирается рассказать ей Лютик. Ей было не столько любопытно, сколько весело наблюдать за бардом. — Короче, — Лютик набрал в легкие побольше воздуха и, наконец, решился. — Мы с Геральтом переспали. Он замер и весь напрягся в ожидании реакции чародейки. Разве что глаза не зажмурил. Но та не торопилась превращать его в жабу. Не разозлилась, не начала орать, не возмутилась. Только спросила с чистым искренним любопытством: — Понравилось? — ЧТО? — взорвался Лютик. — И это все, что ты можешь мне сказать?! Мы. Переспали. С Геральтом! Ты можешь хотя бы обидеться для приличия? Или удивиться, черт побери! Мне непросто, вообще-то, было тебе признаться. Так выдай мне хоть какую-то реакцию. Иначе это просто нечестно! Ну чего ты ржешь? Я серьезно говорю, вообще-то! Йеннифэр сложилась пополам, ухватившись за живот. Она смеялась и никак не могла остановиться. И чем ярче было негодование барда, тем громче она смеялась. — Ну, знаешь! — надулся Лютик и демонстративно отвернулся. Йеннифэр тяжело перевела дыхание и утерла выступившие слезы тыльной стороной ладони. — Меня удивляет только то, что Геральт прозрел, — сказала она, все еще тихонько посмеиваясь. — Или ты просто опоил его и затащил в постель? — В смысле? — Лютик тут же забыл про свою обиду и удивленно уставился на чародейку. — Брось, — отмахнулась Йеннифэр. — Ты по нему сохнешь дольше, чем мы знакомы. Ты же не думал, что никто ничего не заметил? Лютик поджал губы и пожал плечами. Геральт вот особой наблюдательности не проявлял. — Так ты не злишься? — уточнил он. Йеннифэр только развела руками. — Я даже не уверена, хотела ли его когда-нибудь по-настоящему. Не говоря уже о более глубоких чувствах. И я, знаешь ли, не в восторге от того, что моя судьба связана с ведьмаком. Меня как будто заставили. Так что… Не знаю. Может, я и ревную немного. Но я не могу относиться к собственным чувствам серьезно. Теперь они все кажутся мне чуждыми. Да и вообще, любить ведьмака — так себе развлечение. Не понимаю, как ты на это по доброй воле подписался. Лютик не подписывался. Он вообще не думал, что есть такая уж большая разница между любовью естественной и любовью, вызванной магией. Ни в том, ни в другом случае выбора у тебя вроде как и нет. Да и едва ли ощущения сильно отличаются. Бард вообще в тайне верил, что связи между людьми — это тоже магия. Просто такая, какой люди еще не успели овладеть в полной мере. Но спорить с чародейкой он не стал. — Ты сама-то как? — вместо этого спросил он. Йеннифэр поджала губы и как-то погрустнела. — Да никак, — ответила она и вернулась к своим рецептам, будто бы прячась за ними. — Эликсиры ведьмакам варю. А до этого пыталась разобраться, как вернуть вас. Но, похоже, только зря время тратила. Ваше возвращение — явно не моя заслуга. Чародейка вздохнула и хмуро уставилась в ступку, где растирала высушенные листья скороцели. Лютик хотел ее поддержать. Утешить как-то. Прежде Йеннифэр ему категорически не нравилась, было дело. Но с тех пор, как та спасла Лютика от того проклятого чародея с его огнями из пальцев, что-то изменилось. Или изменилось все. Бард вдруг почувствовал в Йеннифэр что-то родственное. Что-то хрупкое и живое. Да и сама чародейка стала относиться к нему гораздо лучше. Но не успел Лютик подобрать слов, как их грубо прервали. В лабораторию ворвался Геральт. На закорках ведьмак пер здоровенную тушу не пойми какого зверя. Отдуваясь и ругаясь сквозь зубы, он свалил свою ношу на ближайший стол, смахнув с него перед тем рецепты и пару пустых склянок. — Ты вот на это охотился? — Лютик тут же подскочил к туше. — Черта с два я стану это есть! Нет, серьезно, здесь что, дичи нет нормальной? Тварь и правда выглядела не слишком аппетитно. А воняла и того хуже. Йеннифэр предусмотрительно прижала платочек к носу, прежде чем подойти к ведьмачьему трофею. — У самых ворот вертелась, — отрапортовал ведьмак, хмуро глянув из-под бровей. — Я таких вообще раньше не видел. — И еще столько же не видел бы! — заявил бард, брезгливо разглядывая тварь. Та была чем-то схожа с виверной. Только крылья у нее были недоразвиты. А спереди торчали маленькие такие же недоразвитые лапки. Зато зубы у этой животины были развиты чрезмерно. Острые клыки толщиной с палец были набиты во рту так тесно, что тварь наверняка ранила ими даже себя. А вместо привычной чешуи все тело, включая крылья, покрывала жесткая грязно-бурая шерсть. — Это явно драконид, но почему у него шерсть? — задумчиво нахмурилась чародейка. — Я позову Весемира, — буркнул Геральт. Лютик так и остался хлопать глазами. — А чего столько шуму из-за какой-то ящерицы? — невинно спросил он. — Геральт и покрупнее тварей бил. — Это не просто ящерица, — покачала головой Йеннифэр. — Это ящерица, которой не должно существовать в нашем мире. И таких все больше.