***
Шторм редко длится больше суток, это Иззи прекрасно знает. Каждый раз это знание подвергается сомнению: когда небо на горизонте начинает белеть, когда "Месть" уже не взрезает носом волны — так, поглаживает морскую воду мордой единорога, не более, — тогда Иззи кажется, что он провел в этом водном аду с десяток лет минимум. Людей на парусах не хватает настолько, что от этого становится страшно — Фэнгу и Ви Джону наверх лезть противопоказано, большая часть матросов — неповоротливы настолько, что гонять их на мачты бессмысленно и опасно, зато — паукообразный Роач справляется за троих, и хоть это помогает Иззи не срывать горло в ругани. Он знает, что это было бы бесполезно — шум у него перекричать не получилось бы при всем желании. Он знает, что еще в самом начале, когда тряска стала мешать нормальной обычной ходьбе, Боннет спрятался в каюте — и хорошо, черт подери, хорошо, потому что неумелый аристократишка только мешался бы. Когда все заканчивается Иззи мимолетно думает о том, как много проблем бы решилось, если статуэтка кита при особенно резком нырке вмазалась бы Боннету в голову — но быстро откидывает эту мысль как несостоятельную. Проблем бы решилось куда меньше, чем появилось. Иззи мокрый весь, насквозь, они все, кто остался на палубе — до нитки, и Сприггс, за каким-то хреном оставшийся на палубе вместе со всеми — с мокрыми волосами похож на пришибленного котенка. Иззи поджимает губы, стараясь прогнать подобное сравнение, но Сприггс смотрит на него со смесью удивления, остаточного страха и — да, снова тяжелого желания. Все это выглядит почти смешно, потому что мальчишка стучит зубами и трясется, и Иззи не может точно сказать из-за холода это или из-за пережитого ужаса. — Иди обсыхать и греться, — гаркает он Люциусу и радуется, что его голос уже слышно за морем. — Поможешь мне согреться? — выстукивая зубами, вертихвостит Люциус — упрямый маленький придурок. — В твоих мечтах, — почти рычит Иззи и, отцепив сведенную судорогой руку от перила, проходит мимо и все-таки объясняет: — От последствий шторма избавляться еще столько же, сколько длился сам шторм. Люциус цыкает, этого звука почти не слышно, но, судя по тому, как опускаются его плечи — он принимает этот ответ. Иззи не понимает, с чего в мальчишке разгорелся такой пожар, но... он все еще откладывает эту проблему на потом. Сейчас — у него есть чуть не смытый волной за борт Фрэнчи, покалечившийся, свалившийся на палубу с нижней реи Швед — спасибо, что не в море и не на кого-то другого, — несколько порванных парусов, пара разбитых бочек. У Иззи есть хаос, который ему необходимо привести к порядку — и он должен разобраться с этим как можно скорее, потому что Эдвард — как только стало понятно, что качка не угрожает больше, а море больше не заливает судно до матросских макушек, сбежал в капитанскую каюту. Иззи мог бы сказать, что почти трусливо, но сам понимал, что Эд не пытается спрятаться от непогоды, и, скорее всего, сейчас утешал очевидно напуганного Боннета. "Месть" откровенно подбитая. Она цела, конечно, цела — Иззи иногда думает о том, что корабль зачарован, и что тут имеет свое место языческая магия, иначе — он не может объяснить, почему "Месть" так упорно выскальзывает из всех передряг и вытягивает из этих передряг так или иначе и свою команду. Он отдает приказы коротко и устало, и их исполняют так же быстро и так же устало, Иззи внутренне радуется отсутствию возражений, но, кажется, ситуация перед штормом существенно подняла его в глазах чертовой команды. Иззи все еще ненавидит каждого из них. Но, возможно, сейчас — чуточку меньше. По крайней мере, ему больше не хочется выбросится в море, чтобы не видеть довольных лиц. После шторма лица далеки от довольства — но они все отчетливо почеркнуты облегчением, и Иззи обещает себе выкинуть из головы те крики и вои, что издавал с самой верхушки мачты Баттонс, пытающийся, не иначе как умаслить своими завываниями морских богов. К тому моменту, когда они устраняют последствия шторма — Иззи устал настолько, что ему откровенно плохо, и он точно знает, что остальные устали и того сильнее, и чувство, которое вместе с усталостью сбивает Иззи с ног — это общность и придушенная радость: они выжили, они сделали это все вместе. "Королева" была объединена совместными налетами, совместными битвами и совместным, но очень иерархически-упорядоченным риском. "Месть" объединяла команду проще — пережившие шторм, они все чувствовали себя ближе друг к другу, и команда Боннета — и так сплоченная, — не была против Иззи в своем пространстве. Стоило бы порадоваться, вот только сил на это не было никаких. "Месть" берет ленивый курс в сторону от циклона. Иззи облегченно направляется в дверям в каюты, не готовый больше контролировать ничего, и ему даже почти плевать, кто остается на палубе следить за горизонтом и стоять у штурвала — он почти уверен, что там останется Фэнг. Он почти доходит до дверей — когда они распахиваются, обе, с треском, и хлопают по стенам, и Иззи едва успевает отпрыгнуть в сторону, не ожидавший этого подобия атаки. Боннета из этих дверей буквально — выталкивают, Иззи не видит всю картину целиком, так как пытается поймать равновесие и не свалится от резкого движения, но выглядит так, будто Боннета выпинывают ногами. Он не удерживается, в отличие от Иззи, и буквально — валится на спину, тормозя руками, а потом — из каюты выходит Эдвард. Сначала — выходит дуло пистоля, и только за ним показывается рука Эдварда — а потом и сам Эдвард. Иззи не понимает, что происходит слишком долго. Резкий окрик Джим почти приводит в чувство, но с места Иззи так и не двигается. Лицо Эда искажено — этот взгляд Иззи помнит слишком хорошо. Эдвард не контролирует себя, он не просто зол — его глаза подернуты поволокой больного гнева, Иззи каменеет, понимая, что боится такого Эдварда даже сильнее, чем казалось когда-то, когда на корабле властвовал Кракен. — Эдвард, Эд, дорогой, я же извинился, Эдвард, — бормочет с пола Боннет, и Иззи откровенно не понимает, что происходит. И что делать. И вся команда не понимает. Они все, кто остался — замершие, стоят где остановились, когда двери распахнулись. — Эдвард, что происхо... — хрипло и тихо пытается выспрость Иззи — слова вылетают изо рта быстрее, чем Иззи их контролирует, он же не самоубийца — соваться к такому Эдварду, зачем он вообще... — Молчать! — откровенно рычит Эдвард. И наставляет пистоль на него. Иззи моргает — Эд уже направлял на него оружие. Никогда — в таком состоянии. Иззи думал, что они только что выбрались из опасности — но вот она, опасность. Новая, куда более непредсказуемая, чем шторм, что, дьявол его дери, Боннет наговорил Эдварду, что Эдварда снова сорвало? Да так, что он схватился за огнестрел, и теперь размахивает им, рискуя случайно засадить промеж глаз пулю каждому на корабле — потому что руки у него дрожат так, будто он накидался за эти полчаса, что они провели с Боннетом, до состояния полной невменяемости. Иззи даже принял бы эту теорию за единственно-верную — но от Эдварда вообще не пахло алкоголем. Иззи окидывает взглядом всю картину и кристально-ясно понимает, что никто из присутствующих не смогут ничего сделать, никто никак не сможет воздействовать на Эдварда, а Эдвард — в таком состоянии даже разбираться ни в чем не будет. Он поорет. Потом — выстрелит. И с такого расстояния он не промажет, ни по Иззи, ни по Боннету. Поэтому — Иззи опускает голову и расслабляется. — Виноват, — говорит он смиренно. — Вали, — отвечает польщенный его послушанием Эд — это дает Боннету, скорее всего, несколько дополнительных минут жизни. Иззи почти бегом бросается в двери, периферийным зрением замечая, как отползает Боннет, у него нет времени на какие-то условные сигналы, чтобы успокоить команду — объективно, это может навредить, но скорость важнее возможного спокойствия. Он слышит возмущенный шепот, когда поворачивает в сторону кубрика. Он бы не смог там ничем помочь — только хуже сделать. Но он знает, кто мог бы.Часть 12
7 апреля 2024 г. в 11:59
Первая волна нападает на "Месть" лениво и небрежно, но Иззи знает — это все только преддверие, море дразнится перед тем, как ударить серьезно и яростно, со злым весельем пытаясь потопить маленькую, но очень самоуверенную "Месть" с маленькими, но очень самоуверенными пиратами.
Мальчишка, боявшийся воды, как огня, боявшийся и шторма, и грозы, и волн — боявшийся, черт его дери, самого моря, — продолжает манерно покачиваться на месте, продолжает глядеть на Иззи маслянистыми выпуклыми бусинами глаз, и будто не обращает внимания на качку.
Иззи помнит, как мальчишку сжимало в углу каюты, когда пошел проливной дождь и их пару раз шарахнуло об волну. Эдвард пил не просыхая, команда — спала, не просыпаясь, и только мальчишка подскочил, стоило громыхнуть в небе. Иззи и не заметил бы — если бы сам не подскочил.
Он, конечно, не вмешивался тогда. Смерил мальчишку презрительным взглядом — и оставил бороться со страхом в одиночестве. Сейчас — Иззи думает, что, вероятно, проблема была не в самом шторме. Не в шуме и не в качке, просто, похоже, мальчишку сломило само понимание, что он все еще среди воды.
Это не был глубинный бессознательный страх. Иначе его так же корежило бы и сейчас, но сейчас — Люциус упивается собственным вожделением, не давая грохоту надвигающейся бури над собой власти. Если бы не шторм — Иззи, скорее всего, высмеял бы его за наивность и слабость тела. Времени на это нет. Тратить лишние силы на это — глупо. Он моргает и малодушно оставляет проблему будущему себе — сейчас стоит разобраться с проблемой более актуальной.
Вода шипит змеей. Доски чуть трещат, но Иззи слабовольно доверяет "Мести", надеясь, что "Месть" не развалится к чертовой бабушке от слишком злой волны. И заставляет себя доверять Эдварду. Иззи понимает, что шторм будет сильным. Иззи успокаивается от того, как спокоен Эд.
Если бы не блестящий взгляд Люциуса — все было бы еще проще.