Сказание о златокрылой птице

      Чуть рассвело, вымершая деревня наполнилась шумом, бОльшую часть которого генерировал взбешенный Босациус. Во всяком случае Алатус слышал лишь голос Летучего Змея, который ругался почем свет стоит, что они отправились сюда без нормального прикрытия. Но потом старшие якши показались вместе, и лицо Мену было покрасневшим и злым. Видимо, досталось именно ему. Алатусу Босациус ничего не сказал, лишь похлопал по плечу и кивнул. А к полудню Меногиас вместе с младшими выдвинулся в обратный путь в долину Гуйли.       Но с этого момента жизнь Алатуса сильно изменилась. Если раньше он ощущал себя тенью, на которую лишний раз и взглянуть не желали, то теперь жизнь юноши оказалась расписана буквально по часам. На медитации в пруду времени теперь почти не оставалось: утро у Алатуса начиналось с тренировок с Босациусом. Еще затемно юноша спускался на полигон, и в течение нескольких часов до завтрака Летучий Змей выколачивал из него пыль. Иногда в предрассветном полумраке Алатус замечал высокую фигуру Моракса. Властелин Камня наблюдал за ними, изредка перебрасывался парой фраз с Босациусом, после чего уходил.       К тому времени, как они заканчивали, на общую тренировку подтягивались свободные от патрулей бойцы, а Алатус уходил на занятия к Меногиасу, где на сей раз наставником выступал уже он сам. У Мену действительно были неплохие базовые знания о духовных практиках и многих техниках, но очищающая мантра ему пока что не давалась. А Алатусу не доставало знаний и опыта, чтобы объяснить старшему все нюансы. Будь на его месте Гуй Чжун, наверное, она бы смогла с этим управиться. Но Меногиас был терпелив и в меру своих возможностей пытался интерпретировать учение небесных якш.       — Мену, скажи… — Алатус посмотрел на старшего, заваривающего травяной чай в небольшом керамическом чайнике. У Меногиаса была собственная комната у подножья храмового комплекса, здесь было слышно журчание протекавшего рядом ручья и почти не доносился шум с полигона.       — Что такое?       — Ты видел здесь кого-нибудь из моего народа? Ты ведь сам говорил, что помнишь всех.       Меногиас не ответил. Молча поставив перед юношей пиалу с чаем, он опустился напротив.       — Нет, не видел.       Алатус подумал о раскалывающихся горах, целыми плато обрушивающимися в пропасть, и только вздохнул. Даже если у тебя есть крылья, когда тебе на голову обрушивается горный кряж, едва ли ты успеешь уйти от ударной волны.       Кажется, понимал это и Меногиас.       — Если они не добрались сюда, еще не значит, что их больше нет, — негромко проговорил он.       Алатус благодарно взглянул на него. Он не мог избавиться от этих мыслей, но слабая надежда была все же лучше звенящего оцепенения внутри. Эти занятия с гео якшей, неуклюжие попытки передать ему знания о ритуалах очищения, хотя бы ненадолго внушали ему ощущение спокойствия и помогали очистить разум от ненужных сомнений и раздумий.       Иногда его звала Гуй Чжун. Она больше не покидала храмовый комплекс. Они вместе медитировали на вершине святилища Фэнхуана и почти не разговаривали. Богиня Пыли старалась вести себя как обычно, но Алатус отчетливо видел, что она не в порядке. Она мало улыбалась, хмурилась, когда думала, что на нее не смотрят, а во время одной из совместных медитаций юноша отчетливо ощутил дрожь в ее руках. Конечно, Гуй Чжун в жизни бы не призналась, что с ней что-то не так, но Алатус слишком хорошо помнил слова Хранителя Облаков, что из-за него она чуть не отправилась на перерождение прежде времени. Попытка ли приструнить его или же цикл фэнхуана подходил к очередному витку, но факт оставался фактом — Гуй Чжун могла обвести вокруг пальца кого угодно. Кроме того, кого она назвала Птенцом.       Несколько раз Богиня Пыли приглашала его на сходку адептов на том самом пике, но собраться полным составом им так и не удавалось — кто-то обязательно да отсутствовал. Но зато там Алатус впервые увидел других божественных зверей — еще одного журавля и могучего оленя с узорчатой шкурой. Владыка Песен к ним присоединилась лишь однажды, и именно в тот день Алатус вырезал собственную флейту из побега бамбука. Хранитель Облаков крайне скептично высказалась насчет этой «дилетантской поделки», что нельзя просто взять и выдолбить свистелку из подручных материалов и выдавать ее за музыкальный инструмент. Но быстро перестала язвить, стоило якше попробовать извлечь из нее первые звуки. Правда, Алатус немного сжульничал и использовал анемо стихию. Оживить флейту оказалось удивительно легко — почти так же естественно как дышать. Владыка Песен не вмешивалась в эксперименты якши, лишь одобрительно хмыкала и изредка посвистывала, задавая тон, а Алатус подхватывал и выводил все более причудливые трели. Вечно бушующий на такой высоте ветер срывал их и распылял в воздухе словно водяную пыль от струй горного водопада. Если бы только Госпожа дозволила ему сыграть на флейте в Святилище Фэнхуана… Там звуки не расплескивались бы понапрасну.       Эти встречи всегда заканчивались одинаково. Госпожа звала всех к столу и его — последним, словно хотела продлить мгновения, что лилась нежная мелодия флейты. И ему бы хотелось, чтобы этот миг не кончался.       Но, кажется, все понимали, что этой идиллии скоро придет конец. Тренируясь с Босациусом, Алатус видел, что с каждым днем якш на полигоне становится все меньше: всех мало-мальски обученных обращаться с копьем новобранцев Летучий Змей отправлял в патрули на границы. И изрядная их часть была растянута по побережью.       — От кого мы защищаемся? — выполняя ежедневный комплекс упражнений с тренировочным копьем, спросил Алатус.       Наблюдавший за его тренировкой с каменной балюстрады Летучий Змей невесело усмехнулся, скрестив на груди одну пару рук.       — Проще сказать, от кого мы не защищаемся. Все наши либо здесь, в Гуйли, либо в Заоблачном Пределе. А все прочие по большей части хотят заполучить либо наши жизни, либо здешние территории.       — Но для чего? Почему демонобоги сражаются друг с другом? Неужели эти земли такой лакомый кусок?       — Потому что властителем этих земель может быть лишь один, — послышался за спиной Алатуса голос Моракса. Резко повернувшись, юноша поспешно склонился в поклоне, а за его спиной Босациус соскользнул со своего насиженного места.       Властелин Камня коротко кивнул в знак приветствия и перевел взгляд на Алатуса, все так же не смевшего выпрямиться в присутствии демонобога.       — Это копье тебе не подходит, — негромко заметил Моракс, окинув цепким взглядом растрепанного и взмокшего после тренировки юношу. — Оно ограничивает тебя, а не помогает умению раскрыться.       — Обычное тренировочное копье, — теперь уже и Босациус выпрямился по струнке, потому что этот упрек адресовался непосредственно ему.       — Треснутое. Разбалансированное. На кой этот стальной обод на конце? — сегодня Господин был многословен. Обходя оцепеневшего Алатуса по кругу, он придирчиво изучал оружие новобранца в руке якши.       — Чтобы придать оружию вес прежде, чем перейти к настоящему боевому, — терпеливо ответил Босациус. — У нас мало хорошей стали, приходится прибегать к подобным ухищрениям.       Моракс нахмурился. Запасов железа предгорий Заоблачного Предела хватало ровно на сельскохозяйственные орудия и копья для якш — то немногое, что обитатели долины Гуйли могли позволить себе.       — Алатус.       Юноша поднял глаза на Властелина Камня и едва успел поймать свободной рукой переброшенный ему демонобогом длинный, похожий на пещерный сталактит, грубо обработанный предмет, отдаленно напоминающий шест с утолщением на одном конце. Равномерного серого с зеленоватым отливом цвета по длине он был значительно длиннее тренировочного копья, а весил раза в полтора-два больше.       — Это… То, что я думаю? — вздернул рассеченную надвое бровь Босациус, и в его взгляде плеснуло веселье.       — Может быть, — Моракс внимательно наблюдал, как Алатус пристраивает на стойку с оружием тренировочное копье и внимательно изучает странное новое оружие.       — Что это? Камень? — Алатус растерянно взглянул на демонобога. Дар Моракса оттягивал руки. Если господин считал неудобным тренировочное копье, то эта штука была невозможно тяжелой и впивалась в ладони, словно необработанный гранит.       — Можно и так сказать, — Моракс задумчиво потер затянутыми в перчатку пальцами подбородок. — Всем нам не чужды маленькие причуды. Я создаю оружейные заготовки. При должной обработке они способны раскрыть свой потенциал и принять конечную форму.       — Обработке? — юноша вопросительно приподнял брови, надеясь, что Властелин Камня продолжит мысль, но тот переключил свое внимание на Босациуса и принялся обсуждать с ним вопросы по подготовке и укомплектованию патрулей.       Алатус слышал, что некоторым якшам за особые заслуги даруют особое оружие. Как тот Усмиритель Бед, который упоминал Босациус. Теперь тренироваться приходилось с этой «заготовкой». При первой же попытке взять со стойки с оружием привычное копье Летучий Змей так удивленно вскинул брови, что Алатус пристыженно отстегнул из-за спины дар Моракса. Несколько новобранцев тут же захихикали, решив, видимо, что Алатус получил столь нелепое и неудобное оружие в наказание за какую-то провинность. Знали бы они, насколько ошибаются. После тренировком с новым оружием у Алатуса мучительно болела буквально каждая клетка тела, а содранные об камень ладони покрылись болезненной корочкой. Теперь приходилось каждый раз заматывать руки бинтами. После того, как это заметил Меногиас, Алатус обнаружил у себя в комнате пару перчаток из мягкой кожи с утолщением на ладонях. После этого дело пошло легче, но все равно откинуло его прогресс почти что на тот же уровень, когда Алатус только приступил к тренировкам.       — Интересно, какое оно будет, — с любопытством протянул Босациус, расхаживая кругами вокруг выполняющего привычный комплекс утренних упражнений Алатуса. С начала тренировки прошло не более четверти часа, а ханьфу и небрежно схваченные шнурком на затылке волосы Алатуса уже можно было отжимать от пота.       — О чем ты? — сквозь зубы, стараясь не сбить дыхание, спросил юноша.       — Об этой заготовке. У Моракса не бывает двух даже близко похожих творений, — Босациус с нескрываемым любопытством изучал увесистый наконечник каменного копья, которым размахивал Алатус.       — А как ее… ну, превратить в копье? Нужна какая-то обработка?       — Довести ее до ума можешь лишь ты сам. Элементальное оружие несет на себе отпечаток своего владельца. Локти выше. Спину прямее, — ткнув Алатуса тренировочным шестом промеж лопаток, Босациус двинулся дальше по большому кругу.       — Что нужно делать?       — А ничего.       Алатус шумно выдохнул и резко повернулся к старшему. Ну вот и зачем дразниться?       — Я серьезно, — Босациус почувствовал этот сверлящий ему подмышку взгляд и повернулся к Алатусу. — Заготовка должна напитаться твоей энергией, стать твоим продолжением и принять тебя.       — Они что, живые? — Алатус как-то очень явственно представил себе, как он заполняет дар Моракса миазмами и демонической порчей, накопленной в его теле, и копье отвергает его, оставаясь безмолвной каменной глыбой. От таких мыслей натурально озноб продрал.       — В некоторой степени.       — Даже камни?       Босациус добродушно зубасто усмехнулся.       — Ты только при Мораксе такое не ляпни, Птенец. Камни способны породить жизнь точно так же, как и ветер, огонь и вода. И я сейчас даже не про всякую элементальную мелочь говорю. Слышал ли ты что-нибудь про стихийных драконов?       Алатус растерянно покачал головой. Он и про драконов-то впервые узнал, когда узрел истинную форму Властелина Камня.       — Как Господин?       — Не-е-е, — Босациус помотал головой. — Господин обладает лишь крупицей силы гео дракона. А я говорю про истинных чистокровных.       — Но разве Господин не дракон?       — В его венах течет кровь дракона и цилиня. Будь он истинным, разве посмели бы какая паучиха или ветряное отродье бросить ему вызов? — разочарованно вздохнул Летучий Змей.       — Как ни приду — вы тренируетесь, — послышался звонкий голосок Индариас, вместе с Бонанас показавшаяся на нижнем пролете лестницы.       — Сон для слабых, сестра, — пошутила гидро якша, направившаяся к стойке с оружием.       — Даже не верится, что теперь можно спать до самого завтрака и никто не вытащит меня за шиворот из-под одеяла, — притворно надула губы Инда, скрестив руки на груди.       — В отличие от вас, воробушку пока приходится полагаться лишь на грубую силу, — хмыкнул Летучий Змей.       Алатус только фыркнул, покрепче перехватив шершавую рукоять копья.       — Не будь настолько самоуверен, старший брат, — Бонанас ободряюще сжала его плечо. — Вот натренируется Алатус сейчас с этим дрыном и потом как уложит тебя на обе лопатки.       — Я бы на это посмотрел, — хохотнул Босациус.       Откуда-то издали донесся раскатистый заунывный отголосок рога.       Босациус разом изменился в лице и несколько мгновений напряженно вслушивался в затухающее эхо, после чего повернулся к притихшим девочкам.       — Прибрежная линия. Демоны их раздери… Там несколько патрулей новобранцев, — процедил Летучий Змей и взмахнул рукой.       Громыхнуло так, что Алатус инстинктивно шарахнулся от него. Однажды в горах во время бури в одно из деревьев, росшее на скалистом склоне рядом с его укрытием, ударила молния. Этот запах электричества, от которого встают дыбом все волоски на теле, Алатус не спутал бы ни с чем. На миг ему почудилось, что голубой зигзаг молнии полыхнул прямо перед ним, и юноша даже зажмурился от яркой вспышки, а когда разомкнул ресницы — в руке командира Летучего Змея уже тускло светилось копье, словно вобравшее в себя отблеск морской пены в лунном свете. Хищный стреловидный наконечник с загнутыми вниз зазубренными клиньями был полупрозрачным, словно цельный кусок хрусталя.       — Это и есть… — начал было Алатус, но Босациус уже резко повернулся к ним.       — Бонанас, Индариас, отправляйтесь к береговой линии. Если найдете брешь в обороне — дайте сигнал, как я показывал. Приоритет — спасение бойцов. Алатус, дуй с ними, прикроешь, — взмахом руки руки Летучий Змей покрыл лицо глухой пурпурной оскаленной маской, похожей на ту, что Алатус видел у Индариас во время приступа ее безумия, и исчез во вспышке молнии, с грохотом расколовшей каменные плиты, где он только что стоял.       На несколько мгновений повисла гнетущая тишина, которую не решался никто прервать, потом Бонанас первая нарушила молчание:       — Даже Босациус не сможет в одиночку проверить все побережье. Идемте, — она легко перемахнула каменный парапет и направилась по поросшему травой склону к полосе дюн.       Они миновали полосу укреплений в половину человеческого роста, отмечавших безопасные границы между сушей и океаном. С виду эти каменные насыпи были совершенно бесполезными и едва ли смогли остановить кого-то ростом с Алатуса, но через равные промежутки их покрывали гео печати Властелина Камня, тускло тлеющие золотом даже при свете дня. Дальше простиралась полоса дюн, среди которых темнели механизированные самострельные баллисты — изобретение Богини Пыли. Мимо одной такой якшам как раз предстояло пройти, и не один Алатус на мгновение замешкался прежде, чем выйти под прицел этой смертоносной машины.       — Я слышала, как Босациус и Мену обсуждали их. Как только их здесь установили, — негромко произнесла Бонанас, идущая впереди. Было видно, что ей не впервой выходить в прибрежные патрули. — Что Госпожа и Хранитель Облаков настроили их таким образом, что баллисты реагируют лишь на морских тварей. Но все равно ощущение премерзкое — сознавать, что они нацелены тебе в спину.       — Бонанас… — огорченно вздохнула Индариас.       — Я такое же морское отродье, — спокойно сказала гидро якша. — Если на меня не срабатывают, то где гарантия, что сработают на порождениях Осиала?       — Сработают, можешь не сомневаться, — возразил Алатус, отчетливо вспомнивший собственные страхи на берегу пруда желаний. — Если Госпожа лично работала над этими баллистами, по своим они точно не ударят.       Бонанас благодарно сжала плечо поравнявшегося с ней юноши.       Прибрежный песок дышал ночным холодом, неприятно холодя ступни сквозь тонкие сапоги. Пробивающиеся сквозь дымку облаков солнечные лучи только слегка начали согревать выстывший за ночь берег, свежий морской бриз холодил лицо, и Алатус уже слышал шорох волн, шуршащих об мокрую гальку. В лучшем случае раньше ему удавалось расслышать лишь отголоски прибоя с вершины храмового комплекса. А теперь он ощущал на губах горьковато-соленый привкус.       — Босациус не велел разделяться, но как же мы обследуем весь берег? — переступая в осыпающемся песке, в попытках забраться на дюну, чтобы оглядеться, растерянно спросила Индариас. В ее руке тлело копье с наконечником в форме языков пламени, которое огненная якша использовала вместо посоха, чтобы удержаться на ногах, когда сама почва, казалось, стремилась ускользнуть мельчайшими жесткими частичками.       — Есть один способ, — поколебавшись, тихо сказала Бонанас и уверенно пошла вперед, с непринужденной грацией взбираясь на гребни дюн.       — Но… Нам ведь запрещено выходить к мелководью. Бонанас! — в голосе Инды отчетливо прозвучал испуг.       — Нам не придется. Достаточно будет хотя бы нескольких капель морской воды, — сосредоточенно ответила гидро якша, невесомо съезжая на песчаной волне, и скрылась из виду.       — За ней, — коротко бросил Алатус. Тяжело загребая песок ногами и помогая себе руками, он устремился вслед за Бонанас. Пугливо озираясь по сторонам, Инда поспешила за ними. Сама мысль остаться здесь в одиночестве, среди бесплодных дюн, пугала ее едва ли не больше, чем гнев старших якш.       Бонанас успела отойти уже достаточно далеко. Полоса песка кончилась, сменившись галькой и камнями вперемешку с комьями высушенных водорослей. А полоса синей воды все еще поблескивала вдали, не становясь ближе, словно пустынный мираж.       — Да что же это… Куда ушла вода? — испуганно спросила Индариас. — Это проделки Осиала?       — Нет. Это отлив. Очень сильный отлив, — Бонанас невольно прибавила шаг. В ее напряженной линии плеч и сжатых в кулаки когтях Алатус прочитал едва сдерживаемое волнение. Но не страх.       — Что мы ищем? — спросил он гидро якшу.       — Воду. Влажный песок. Здесь слишком сухо. Вода ушла несколько часов назад. Мы сейчас идем по отмели, видишь небольшой уклон? — отозвалась Бонанас. Опустившись на колено, она положила когтистую ладонь на каменистую землю… дно?       — Так мы что, уже на территории врага? — фиалковые глаза Инды расширились от страха.       Подруга бросила на нее взгляд и повернулась к ней.       — Лучше бы вам вернуться и подождать меня на берегу. Вам необязательно идти со мной, — виновато проговорила она, шагнув к Индариас, и мягко коснулась ее рук, судорожно сжимавших древко огненного копья.       — Нет, — отрезала та. — Я тебя не брошу.       Все это время оглядывавшийся по сторонам, Алатус заметил влажный блеск в какой-то дюжине шагов от них и тронул Бонанас за руку.       — Гляди.       Лазурные глаза гидро якши вспыхнули радостью. Остановившись у небольшой заводи-углубления, на дне которой в солнечных лучах поблескивал мокрый песок, Бонанас опустилась на колени и погрузила в него руки. Из ее груди вырвался еле слышный вздох, похожий на всхлип.       — Ты в порядке? — напряженно спросил Алатус, глядя на ее мелко подрагивающие плечи, покрытые рассыпавшимися мягкими волнами индиговых локонов.       — Да… — зарываясь когтями в мокрый песок, тихо ответила Бонанас. — Я впервые так близко к дому… С тех пор, как Осиал стер его со дна океана…       Руки гидро якши засеребрились, передернулись голубым свечением, которое постепенно охватило всю ее хрупкую фигурку, подсветив всколыхнувшиеся словно от невидимого ветра волосы, каждый узор на ее облегающем, словно вторая кожа, одеянии, странным флуоресцентным сиянием. Такой же голубой огонь разгорался в глубине зрачков гидро якши и растекался вокруг сияющими прожилками — по песку, камням, все дальше, дальше, насколько хватало глаз.       — Бонанас… — Алатус едва не подлетел над мокрым песком, всей стопой ощутив пульсацию, которая словно расходилась во все стороны от застывшей переливающейся лазурными всполохами девушки. Не меняясь в лице, Бонанас шикнула на него, и в следующее же мгновение резко выпрямилась.       — Нашла.