Ночные Гости

Вилла Санкерре была пустынна, будто её разом покинули все жители. Выложенные разноцветной речной галькой дорожки были чисты, но то тут, то там похрустывали под ногами упавшие с деревьев и не подметённые листья. Живую изгородь из душистого лавра давненько не подстригали и яркие молодые побеги победоносно топорщились над тёмной листвой. Ведьмаку и его спутникам — виноделам Туомо и Гиоргио, а также знаменитому барду Вериноско — не встретилось ни души, пока они не вышли во двор перед самим домом графини. Там, посреди двора, ровно в середине мозаики, изображавшей движение звёзд и планет, сидел жирный белый кот и самозабвенно лизал себе между ног. Кот посмотрел на ведьмака. Ведьмак отвёл взгляд, всем своим видом показывая, что он не при делах. Кот, не меняя своей раскоряченной позы, издал утробный вой, после чего медленно встал и лениво пошёл со двора, раскачивая боками. Ведьмак вздохнул. — Не люблю кошек, — сказал он. — Похоже, они вас тоже, господин ведьмак, — заметил старый Туомо, — но как по мне, главное чтобы кошки не любили мышей. Этот-то явно ни на что не годен, верно я говорю, Гио? Гиоргио, высокий и сухой смуглокожий винодел с огромным носом, похожий на подсушенную на солнце виноградную лозу, медленно кивнул. Гиоргио был примерно так же разговорчив, как винные бочки или земля, на которой произрастал его продукт. Он просто давал людям пробовать вино и выражал весь спектр своих эмоций покачиванием головы, выражением глаз и передвиганием многочисленных морщин, делавших его кожу похожей на потрескавшуюся от солнца землю. Как ни странно, всё, что он говорил, было понятным. Когда в один из вечеров Гиоргио сказал тост, ведьмак подскочил от неожиданности. Он был уверен, что винодел вовсе нем. Сейчас же всё вокруг было ему под стать. Послеполуденная вилла купалась в золотистой тишине. Из распахнутого окна на втором этаже трепетала на ветру белая пена кружевной занавески. На козырьке у парадного входа сидела ещё одна кошка — чёрная, и умывала мордочку белой лапкой. Тишину разрушили тяжёлые шаркающие шаги. Со стороны конюшен появился явно спешащий старик. — Добрый вечер, Гавин! — приветственно раскинул руки Туомо. Старик замахал руками и прибавил ещё ходу. — Нет-нет-нет! — скрипуче запротестовал он, — уходите отсюда все! Будете мне тут языками чесать! — Но Гавин, мы привели для госпожи Феррано охотника на чудовищ! — будто удивлённая дубовая бочка прогудел Туомо, — уж от такого гостя ты не откажешься? Старик подслеповато прищурился и оглядел ведьмака. Тот ничем не выдавал своих эмоций. — Это кто, ведьмак? — с негодованием воскликнул он и махнул рукой, — только ведьмака мне здесь не хватало! Всех мальчишек-конюших разогнали, теперь мы с Лоренцо вдвоём, садовника нет, хотя бы повариха ещё осталась, да я, старый эконом. Я был в этой семье с рождения, господа, с рождения! — Мы знаем, Гавин, — терпеливо кивнул винодел и ехидно добавил, — но скажи на милость, чем тебе не угодил ведьмак? Как-никак, её сиятельство назначила баснословную сумму за уничтожение демонов. Эконом метнул на него полный раздражения взгляд. Потом снова обратил внимание на ведьмака и махнул ему рукой. — Ведьмак, значит? Пойдём со мной, ведьмак. Отведу тебя сразу к её сиятельству. Он энергично зашаркал через звёздную мозаику, спугнув очередного кота, на этот раз тощего и рыжего. На полпути обернулся к виноделам. — А вы проваливайте отсюда, её сиятельство не в настроении никого видеть! О, пресвятая Владычица, дай нам сил! Ведьмак виновато оглянулся на своих сопровождающих. Те закивали ему всё с теми же добродушными, но полными ехидства улыбками. Туомо махнул рукой на прощание. Путь увлекал вглубь виллы через обдающие прохладой, тёмные внутри и рыжеватые снаружи каменные стены, путаницу коридоров с ковровыми дорожками и парадными портретами, через воздушные галереи с огоньками красных и оранжевых бегоний, подвешенных на парапетах. Имение не было большим, и нельзя было сказать, что здесь царило запустение — похоже, слуги, прежде тщательно ухаживавшие за каждым клочком территории, покинули его недавно. Чутьё подсказывало Весемиру, что никаких демонов тут нет. Впрочем, чутьё часто обманывало. Самым загадочным в этой истории было то, как на ситуацию реагировали люди в городе — за последние три дня ведьмаку не удалось выяснить абсолютно ничего, кроме того, где выращиваются какие сорта винограда, какие из них дают кислотность, а какие шершавость. Многочисленные сбежавшие из имения слуги либо делали вид, что полностью поглощены новой работой, либо отшучивались, не производя впечатления встретившихся с потусторонними гостями. Наконец, они оказались перед очередной дверью. — К графине Феррано обращаться либо ваше сиятельство, либо госпожа графиня. Не докучать. Выполнять приказы. Если останетесь на ночь, в чём я очень сильно сомневаюсь, я покажу вам комнату. Весемир растерянно кивнул. — Вам всё ясно? — старик был готов рассвирепеть. — Кристально, — заверил его ведьмак. Эконом церемонно постучал и отворил дверь. — Ведьмак Весемир, ваше сиятельство! — провозгласил он с церемонным поклоном. — Пускай войдёт! — ответил молодой женский голос. Они вошли. Эконом нехотя пропустил Весемира вперёд. В комнате с простыми, белёными известью стенами и потолками царила полутьма, прорезанная ярким прямоугольником света — тяжёлые винного цвета гардины закрывали высокие окна, но одно из них было отворено и ветер выдувал наружу белое кружево тюлевой занавески. По пушистому ковру с затейливым рисунком бегали солнечные блики, как отсветы от воды на мосту. Похоже, графиня была больна — с кресла у забитого каким-то хламом камина свешивалась гора платьев и грязных полотенец, на полу валялись горбы книг и какие-то бумаги, пустые чашки и бутылки, связки трав и огарки свечей. В нос ведьмака ударил резкий запах ладана, руты и лавандового масла — «домашних» средств от нечисти, которые не приносили никакого эффекта, кроме успокоения нервов. На шёлковом диванчике у занавешенного окна полулежала молодая женщина. Она не была худой, но не была и толстой — графиня была крепко сбита и мощна в плечах, как представительница крестьянского сословия. Тем не менее, благородный нос, высокий лоб и брови вразлёт выдавали в ней дворянку. Сейчас она выглядела обессиленной — лицо в отсутствие солнечного света стало совсем бледным, а из-под тонкой белой кожи проступали голубые вены. Графиня тяжело села на диванчике, потирая виски и останавливая рукой эконома, ринувшегося на помощь. — Оставьте…оставьте нас одних, — поморщилась она. — Ваше сиятельство, позвольте я только пришлю кого-нибудь прибраться… Если бы вы соизволили хотя бы немного погулять по саду, я бы мигом… — Не нужно, Гавин, — похоже, у графини очень болела голова, — потом. — Как скажете, госпожа. Эконом откланялся и удалился. Они остались наедине. Ведьмак в нерешительности приблизился к графине. — Меня зовут Весемир, ваше сиятельство, — представился он, — и я готов сделать всё, что в моих силах, чтобы избавить вас от тех неприятностей, что вы испытываете. Графиня вздохнула и обратила к нему светлое круглое лицо в обрамлении растрёпанных золотистых кудряшек. — Здравствуйте, Весемир, — сказала она, — я уже сомневаюсь, что кто-то сможет помочь. Боюсь, вы, как и все мои слуги скажете, что я безумна. Был у меня и охотник на чудовищ, и рыцарь…все говорят одно и то же. Я и не знаю, что делать. — Давайте начнём с рассказа. — Тогда присаживайтесь… ох, старый дурак Гавин и не оставил вам места, куда можно присесть. Гавин! Гавин! Не горя желанием снова повстречаться с ворчливым экономом, ведьмак аккуратным движением переместил барахло с ближайшего кресла на заваленный хламом стол и присел. Графиня кивнула. — Ну и хорошо. Справились без него. Бестолковый старый дуралей, как и все они, но я знаю его ещё с тех пор, как была девчонкой. И старый Гавин не покинул меня в это время нужды, храни его святой Лебеда. Графиня на секунду сложила руки в молитвенном жесте. Затем продолжила. — Видите ли, по ночам меня одолевают демоны. Они кричат и завывают по всему имению, но слышу их только я. Остальные несут околесицу. Один шарлатан, тот самый охотник на чудовищ, даже сказал, что демоны вселились в моих кошек, представляете? Разве такое возможно? — Насколько мне известно, нет, — кивнул Весемир, — кошки вообще отличаются невосприимчивостью к воздействию магии. Никто не знает, почему. — Слава святому Лебеде! — пламенно воскликнула графиня, — да славится вовеки имя его. Итак, беда случилась после того, как умер мой папинька, старый граф Феррано. Вслед за ним ушла и маминька, вы знаете, как это бывает со старыми людьми, уходят один за другим, бедняжки. Ведьмак кивнул. Графиня продолжала. — После смерти отца я распорядилась продать его имущество, с которым совершенно не знала, что делать. И после этого демоны стали одолевать меня. Они кричат по ночам, воют потусторонними голосами так, что совершенно невозможно спать. — А вы видели этих демонов, ваше сиятельство? — Нет, они приходят в ночи. Я заставляла слуг ходить с фонарями в поисках, но они оставались невидимы и продолжали завывать, как ни в чём не бывало. И хуже того, в имении начался разлад! Демоны стали нашёптывать моим слугам, что я помешалась, они хулят меня и уходят из дома. Я совершенно не знаю, что делать. — Что ж. И никаких следов демонов обнаружено не было? Они не убивали никого? Не оставляли сообщений? — Что вы, нет! — графиня округлила глаза в ужасе, — если бы они кого-то убили, то я бы наверняка сама умерла на месте. Их воздействие исключительно…психологическое. — Хм. Весемир задумался и почесал бороду. Потом снова взглянул на графиню. — Говорите, проблемы начались после того, как вы продали имущество отца? — Да, может ли его дух гневаться на меня? Я приглашала жрецов, чтобы сняли проклятие и умилостивили его душу, но это не сработало. — Нет, — ответил ведьмак, — но среди вещей могли быть какие-то артефакты. Предметы, обладающие магическими свойствами. Сосуд с джинном, шкатулка Гравви, зачарованная картина… Графиня задумалась. — Нет, ничего подобного не было, — сказала она, наконец, — вещи отца я не смогла продать, оставила, как память. Просто закрыла папинькину комнату на замок, будто бы…будто бы он может ещё вернуться, придти… Она вытерла платочком слёзы и вздохнула. — Простите. Мы были так близки с папинькой и маминькой… — Понимаю. Ничего страшного. — Да… Его вещи так и лежат, покрываются пылью. Те, что я продала…видите ли, мой папинька был большой охотник. У него было множество всевозможных…приспособлений для охоты. Луки, ножи, какие-то клетки, бог знает, что. У нас в конюшнях было двадцать голов охотничьих лошадей, и ещё у него были псарни, несколько свор, около сотни борзых. Я не знала, как обходиться с этим всем, да и все эти животные просто скучали бы взаперти. Поэтому я продала их, и настояла, чтобы с ними отправились конюшие и псари. — А потом? Должно быть, вам было очень тоскливо в одиночестве. — Конечно! — экзальтированно воскликнула графиня, — я была в отчаянии от одиночества. Подруги звали меня на балы и ужины, но я не могла заставить себя, я не могу нарушить траур, понимаете. И тогда появилась Маркиза. Весемир воспросительно посмотрел на неё. Графиня достала свернувшуюся рядом с подушкой пушистую белую кошку и взяла на руки. Проснувшееся животное заметило ведьмака, встопорщило шерсть, став раза в два больше, с визгом и царапаньем выкрутилось из хватки графини и сигануло в открытое окно. — Маркиза! Маркиза! — девушка подбежала к окну и увидела встопорщенную кошку сидящей на козырьке крыши парадного входа. — Маркиза, Маркизонька, кс-кс-кс-кс, иди ко мне, девочка! Но девочка не желала не то, что возвращаться — даже ходить по одной земле с ведьмаками. Козырёк крыши представлялся ей достаточно безопасным местом, поэтому кошка принялась вылизывать пушистую белую шерсть. Графиня в расстройстве вернулсь обратно на диванчик. — Меня не любят кошки, — виновато поклонился ведьмак, — много их у вас? — Нет, только Маркиза, Морис, Джозефина, Килли, Айден, Розочка, Тимор, Ловис, Крысятка, Марципан, Эклер, Меренга, Рыжик и Сметанка. Ведьмак сохранял каменное выражение лица. Увереннные в безэмоциональности представителей его цеха люди даже не догадывались, каких трудов это стоило. — В имении всегда было много кошек? — спросил он. — Нет, что вы, папинькины собаки их уничтожали. Когда я была маленькой девочкой, у меня был белый котёнок, но его загрыз любимый папинькин пёс. Как я плакала тогда! — Хмм. — Послушайте, разве демоны не боятся кошек? Говорят, кошка — это лучший оберег… — Ваше сиятельство, — ведьмак мягко прервал её, — я вижу, вы используете ладан и руту. — Да, мой духовник… — Ваше сиятельство, эти средства — не более, чем суеверие. Демоны не боятся ни руты, ни ладана, ни святой воды, ни кошек. Скорее, это кошки испугаются всего, что создаёт магические эманации. Взять, к примеру, меня — кошка меня боится, но я не испытываю ужаса при её виде. — Конечно, не испытываете, — довольно кивнула графиня, — ведь вы ведьмак, а ведьмаки, как общеизвестно, бесстрашны. Потому что вы ведь не можете испытывать тех же эмоций, что и люди! Весемир выдержал паузу. — Да, — сказал он, наконец, не изменившись в лице, — бесспорно. В любом случае, прикажите выбросить эти травы и открыть шторы, а я займусь поисками причин вашего беспокойства. — А эти обереги? — девушка широким жестом указала на нагромождение статуэток, пучков, бусин и связок рядом со своей кроватью, — они тоже не работают? Весемир пригляделся. Потрогал пальцем один из амулетов. — Вот это похоже на амулет от вшей, но эффект уже выветрился. А вот это — средство от, простите бога ради, геморроя. А здесь… — Хватит, хватит, — графиня раздражённо и обиженно содрала амулеты со стены и яростно швырнула в другой конец комнаты, — надеюсь, хотя бы вы не наживаетесь на несчастной сироте, столкнувшейся с нечистой силой! — Даже и не подумал бы, госпожа графиня. — Всё оттого, что у меня много денег, я знаю, — грустно вздохнула она, — после смерти папиньки я всё чаще думаю о том, чтобы раздать всё и уйти в монастырь, служить пророку нашему Лебеде. Но я не могу бросить этот дом и виноградники, папинька на небесах проклял бы меня за это. Ведьмак счёл необходимым промолчать и остался стоять перед графиней, ожидая, когда его отпустят. — Вот ещё что. Я вспомнила. Когда я была совсем маленькой девочкой, я услышала тот же вой однажды по весне. Я очень испугалась и спросила папиньку, что это. Он ответил мне, что это воют демоны и что лучше мне не выходить в это время на улицу. Как я тогда перепугалась! Но с тех пор они никогда больше не выли, вплоть до момента, когда батюшка умер. Он ведь с ними не связан? — Нет, — ответил ведьмак, — я уверен, что нет. Где могила ваших родителей? Графиня ахнула. — Вы ведь не собираетесь…осквернить их захоронение? — Нет, безусловно, нет. — Они в семейной крипте, я попрошу Гавина вас проводить. Скоро в покои графини пришаркал старый эконом и, излучая почтительность всем собой, молча выслушал указания. Так же молча, но уже гремя внушительной связкой ключей, он проводил ведьмака в комнату, отведённую ему, и, скрипя зубами, сообщил, что будет сопровождать его всюду. Следующие несколько часов не принесли ничего, кроме разочарования, перерастающего в раздражение. Ни вилла, ни её сад не содержали ничего более подозрительного, чем спелый инжир и чахнущие без ухода розы, а крипта — ничего страшнее ладана и изображений пророка Лебеды в не поддающемся описанию количестве. — Что, остаётесь на ночь или поедете? — нетерпеливо поджал губы эконом. Ему показалось, что ведьмак, выбираясь из канавы у старого пруда, где тоже ничего не нашлось, посмотрел на него раздражённо. — Вы ставите меня перед чертовски сложным выбором, — ответил ведьмак, — но пожалуй, я останусь. Эконом раздосадованно цокнул языком. — Будь моя воля, брал бы плату с вас всех, искателей лёгкой наживы, — он двинулся по дорожке к вилле, — тоже мне, охотники на чудовищ! — При всём уважении, едва ли избавление людей от чудовищ — лёгкая нажива, — пожал плечами ведьмак. Его было нелегко вывести из себя, поэтому эконом приближался к точке кипения. Скрипя зубами и нарочито медленно роясь в связке ключей, он, наконец, открыл дверь в маленькую, пахнущую нафталином комнату, в которой было одно только крошечное окошко и кровать. — Прррошу, — процедил он. Ведьмак повиновался. Темнело на вилле Санкерре медленно, будто бы нехотя. Весемир выбрался на пустынную террасу и сидел там, глядя на бесконечные ряды виноградников — они начинались почти сразу за усадьбой и тянулись золотисто-зелёными полосками по покатым холмам до самого горизонта. В сумерках неаппетитно запахло пригоревшей кукурузной кашей. Ведьмак решил не испытывать гостеприимства графских слуг, достал из сумы несколько сухарей, кусок сыра и палку сушёной колбасы, и нехитро поужинал. Теперь ему хотелось пить и он отправился на поиски воды. Питьё нашлось в фонтане с фигурой русалки, которая поливала дельфинов из позолоченного кувшина. На бортике сидел жирнющий полосатый котяра с мордой похожей на блюдце, и самозабвенно орал. Желания и намерения животного были ясны метров эдак за двести. Кот жаждал сношаться грязно и с полной самоотдачей. Он хотел любви настолько, что даже не заметил подошедшего ведьмака, а когда заметил — встопорщил шерсть от головы до задницы, выгнул спину дугой и попятился. — Уооооуоууоооу! — завыл котяра, глядя в глаза врага, и зашипел. Долго угрожать у него не вышло, потому что, захваченный врасплох, кот видимо забыл, что сидел на бортике фонтана, и, побалансировав на скользком краю пару секунд, проскрёб когтями по воздуху, и плюхнулся в воду. Там он побарахтался в абсолютно бесшумном отчаянии, пока не выпрыгнул обратно и вихрем не унёсся в ночь. Весемир рассмеялся, глядя на то, как далеко-далеко в темноте растворяется упитанный кошачий зад. Он вдоволь напился в фонтане и снова огляделся. Здесь по-прежнему всё было нормально. На вилле пахло ночными фиалками и жимолостью, отдающей дневной жар каменистой землёй, горелой кукурузной кашей и ещё чем-то летним и южным. Ночь была нежна и бархатиста, с её ласковым теплом и зажигающимися в небе первыми робкими звёздами. Ведьмак порылся в суме и отыскал флакон с бодрящим эликсиром, который собирался выпить как только начнёт клонить в сон. Спать пока не хотелось и он отправился на прогулку вокруг усадьбы. Спустя несколько часов он уже отчаялся найти что-то более интересное, чем квакающих в пруду лягушек или многочисленных орущих котов. Снедаемый скукой и омерзительной бодростью, Весемир вышел обратно к вилле и увидел под окном графини нечто. Нечто было пушисто, состояло из шевелящихся щупалец и орало на десяток дурных голосов. Ведьмак приблизился и понял, что это несколько котов одновременно сношают маленькую трёхцветную кошечку, почти ещё котёнка. — Пшли нахер, — он ударил ногой кого-то из них. Кошачья оргия, пьяная от плотских утех, никак не отреагировала. Он попытался оттащить одного из котов носком сапога. Кот упорно полз обратно. Весемир поискал глазами ведро, но вскоре ему пришла идея получше. Он огляделся кругом и расстегнул ширинку. Оскорблённые подобным обращением до глубины души, коты бросились врассыпную, и только один победитель остался сидеть верхом на кошке — взъерошенный, мокрый, и с маниакальным бешенством в глазах он вцепился своей юной даме в холку и, похоже, не слез бы даже если бы их вдвоём бросили в море. Весемир удивлённо посмотрел на кота, покачал головой и застегнул штаны. Животное внушало странную смесь отвращения и уважения к мужскому упорству. — Ишь ты, — вскинул брови ведьмак, — орёл. Но для кота не было на свете никого, кроме его возлюбленной. Ведьмак ещё несколько раз обошёл виллу, но не увидел и не услышал ничего подозрительного. Лягушки квакали. Поднявшийся к утру ветер шелестел листьями. — Мрерр еррр еррр! — давил из себя трели очередной кошак. — Мрооу уооу уооу! — звучным басом отвечал ему другой. На рассвете, замученный скукой, ведьмак заснул, привалившись к стене виллы под окном графини.