Девятый

Тишина была оглушительной настолько, что перекрывала даже звуки ночи, которые легко просачивались сквозь тонкие стены. Она давила Сатору на плечи, заставляя его мышцы напрягаться и изнывать тупой болью. Перед ним сидел всё ещё не назвавший имени мальчик, который выглядел встревоженным и отрицающим. Он конвульсивно дрожал, пытался пролепетать что-то губами, но слова явно не шли ему в голову. Его глаза не могли сфокусироваться более чем на несколько ударов сердца, а лицо было покрыто тонким слоем пота. Сатору не мог определить, что было тому виной: болезнь или шокирующее осознание. В любом случае, старший Норисава понимал, что эту встречу придётся сделать короткой. В основном для блага мальчика, но также по той причине, что Тадаши большую часть ночи читал ему лекции о том, что нельзя вынуждать больных гулять по холоду. Наверно, в первую очередь он закроет только наиболее важные вопросы, а остальное можно оставить на потом. Сатору кивнул себе еле заметным движением, втайне от гостя. Это был наилучший расклад не только для ребёнка, но и для него самого, так как последние дни были крайне утомительными. Хотя отметины на его руке больше не вызывали ни зуда, ни ноющей боли, они были явным свидетельством произошедшего. — Незачем меня бояться. — он придал голосу спокойствия, которого там на самом деле не было, но эта уловка, казалось, успокоила взволнованного парня достаточно, чтобы поддерживать диалог. — Я всего лишь хочу поговорить. Ты ответишь на мои вопросы? Он увидел, как ребёнок нерешительно кивнул, вероятно, всё ещё разрываясь между внутренним конфликтом и попыткой быть честным с хозяином. — Нам есть что обсудить, — сказал Сатору, завладев пристальным вниманием ребёнка, — мне хотелось бы многое о тебе узнать, но я начну с самого простого. Кто ты? Имя могло бы помочь, поскольку я не хочу и дальше называть тебя «мальчик» или «дитя», обращаясь к тебе. Видимо, он подобрал верные слова, потому что мальчик глубоко нахмурился при мысли о том, что его обсуждают только общими словами и никак иначе. Тем не менее, Сатору мог различить проблеск нежелания, написанный на его лице. — Я… — медленно начал он, нервно кусая ноготь большого пальца поднесённой к лицу руки. — Ты…ты действительно не знаешь? Старший Норисава почувствовал отчаяние в этом вопросе, словно ребёнок пытался отрицать происходящее. — Я не могу знать того, чего никогда не видел, — ответил он, и его взгляд смягчился. Пускай он и был лидером, но также старшим членом группы молодых людей, некоторые из которых были едва ли старше его гостя, — или не слышал. Его слова лишь подтвердили то, что это вовсе не было шуткой, и мальчик перед ним сник, оперевшись ладонями о пол и склонив голову в знак поражения. Тем не менее, ему удалось сохранить оставшиеся у него крупицы покоя — похвальное качество в глазах Сатору — хотя он, несмотря на это, начал что-то бормотать себе под нос. На это ушло некоторое время, но по итогу ребёнок примирился со своим внутренним конфликтом и поднял глаза. В них теперь читалась помесь замешательства и решимости, сменившая поражение, отчего дух Сатору сделался странно легче. — Ладно, ладно. — голос парня был нервным и дрожащим, но он был готов заставить слова работать на себя, а не наоборот. — Послушай, не пойми неправильно… Я всегда за разговор с тобой, но… эм… я не знаю, хорошо ли это.? Он пригладил спутанные волосы рукой и одарил Сатору одной из самых тяжёлых реплик, которые он когда-либо слышал от людей его возраста: — Я имею в виду, эта… вся эта ситуация шаткая сама по себе. — продолжил он, нелепо взмахнув руками в воздухе. От таких резких движений покрывало незаметно сползло с его плеч на пол. — Я. Здесь. Я по-прежнему думаю, что это всё сон, или иллюзия, или ещё какая-то подобная чепуха. Вот только это не так. Ты настоящий. Этот дом настоящий. Никакой магии не под силу такой уровень… реальности. Сатору не посмел прервать эту речь. Хотя она не отвечала на его вопросы, но давала ему представление о том, кем был этот мальчик и почему он вёл себя именно так. — И… и обсуждать что-то? — ребенок поинтересовался скорее у себя, чем у Сатору. — Я не знаю, будет это хорошо или плохо. Или даже хуже, чем плохо. Я видел так много фильмов… историй про подобные ситуации. И всегда, когда кто-то что-то делал, это ухудшало ситуацию настолько, что приходилось отказываться от прогресса, чтобы вернуть всё на круги своя! Как я могу что-то исправить, если я не знаю, как вообще попал сюда? Эти слова сбивали с толку, но до Сатору начало доходить бедственное положение ребёнка. Ситуация, в которой он каким-то образом оказался, могла изменить ход судьбы из-за информации, которой он располагал. Сатору был лидером клана, поэтому ему эти политические махинации были не в новинку, и он знал, что одно-единственное слово могло приговорить страну как к процветанию, так и к войне. Особенно, когда в деле замешана магия. Мужчина по достоинству оценил усилия, которые прикладывал его гость, чтобы быть честным, не причиняя непоправимого ущерба. И, возможно, стоило рассмотреть ситуацию под другим, менее опасным углом, чем в лоб. — Что ты можешь рассказать в таком случае? Ты говоришь об опасной информации, которая, очевидно, вызывает у тебя смятение. Ты, наверно, провидец? Мысль была дурна и, похоже, она застала ребёнка врасплох, потому что он оставил свои дела и уставился на Сатору широко вытаращенными глазами. — Э-э… кто такой провидец? — мгновение спустя что-то будто щёлкнуло в его голове, и он снова диковато замахал руками. — Нет, конечно! Если бы я мог видеть будущее, мне бы не приходилось так часто исправлять свои ошибки. И я мог бы предотвращать трагедии! И люди были бы счастливее! И Колдун бы не… Его рука зажала рот, заставив его проглотить то, что он собирался сказать. На миг он выглядел пристыженным и немного напуганным, затем опустил взгляд в пол, поджав губы. — И я должен заткнуться… — промямлил он. — Значит, не провидец. — заключил Сатору, пытаясь снова успокоить своего гостя. — Но всё же кто-то, кто знает. По этой причине ты стражаешься с Колдуном и его монстрами? Ребёнок заметно содрогнулся, и старший Норисава понял, что попал в точку. В конце концов, слухи из деревни были не просто слухами, а правдой. Мальчик не только победил монстра в борьбе, но и спас жертву. Ему чертовски хотелось знать, каким образом, но нужно было проявить терпение. Одно неверное движение — и ребёнок замкнётся в себе ещё сильнее. — Можно у тебя спросить кое-что.? — мальчик смотрел на него, завернувшись в плед и съёжившись настолько, что казался заметно меньше своего размера. Несмотря на то, что он выглядел так, будто был готов упасть в обморок, его синие глаза были сосредоточены. Они словно прожигали дыру в душе мужчины. Удивительно, но Сатору кивнул. Больше из любопытства, но немного и из-за стремления помочь в меру своих возможностей. — Что… что мне делать? Сатору нахмурился, внезапно растерявшись. — Это… интересный вопрос. — он подпёр рукой подбородок и задумчиво сузил глаза. — А также дилемма. Оставить всё, как есть, или пойти на страшный риск ради мизерного шанса на лучшее будущее? Он украдкой покосился на ребёнка и был удовлетворён тем, что тот расслабился, пусть даже совсем чуть-чуть. Он кивал, широко раскрыв синие глаза и не спуская с него взгляда, и, по всей видимости, был рад понять свою проблему. Если бы это была не официальная встреча, Сатору бы даже улыбнулся такому зрелищу. Мальчик навевал воспоминания о прошлом, когда его отец ещё был жив и братья слушали его наставления с вниманием, рождённым из любопытства. Внезапно неспособность ответить на такой простой вопрос стала бременем, которое старший Норисава не хотел нести. — Ты выглядишь… не очень… — пробормотал младший, возможно, опечаленный тем, что не получил ответа. — Прости, я не хотел доставлять хлопоты… Сатору покачал головой. — Не извиняйся. — ему очень хотелось узнать имя ребенка, и он задавался вопросом, было ли это частью упоминаемой ранее информации, которая могла изменить его жизнь. — Я просто… Он остановился и тихонько вздохнул, осознав, что на самом деле не понимает, что он чувствует. Смущённый, потерянный, любопытный, отчаянный, нуждающийся. Всё эти эмоции охватили его, когда Дайсуке принёс этого ребёнка в поместье Норисавы. Большую часть времени они успешно подавлялись благодаря его подготовке. Но иногда — сейчас, например-, они брали над ним верх, какой бы спокойный вид он ни создавал. Это изнуряло. Это нервировало. В такие моменты Сатору не хотелось ничего, кроме как сдаться и уйти. — Не могу отрицать, ты оказываешь на меня странное влияние, — произнёс он через некоторое время. При этом его лицо озарила лёгкая улыбка. — Я чувствую, что могу доверять тебе, хотя на это нет никаких доводов. Разговор отклонился от своей первоначальной цели, но старшего Норисаву это не слишком беспокоило. Какими бы запутанными не были слова мальчика, на фоне обсуждения в течение дня с братьями войны, тренировок и выживания они казались ему освежающими. — У меня нет ответа на твой вопрос, но, возможно, хороший отдых пойдёт на пользу нам обоим. — он преклонил голову и был искренне удивлён, что его гость ответил тем же с лёгкой улыбкой. — Ты выглядешь уставшим. Сатору тоже чувствовал себя утомлённым, но не только из-за недомогания. Хороший сон был бы очень кстати, и, может быть, к завтрашнему дню он нашёл бы ответ на вопрос ребёнка.