Бродяги

      Темная арбузная косточка метко прилетела в щеку расслабленно лежащего на досках пристани юноши, противно прилипая к вспотевшей от невыносимого полуденного солнца кожи.       — Отвали, — в удушливо-влажном воздухе даже слова повисали с некоторым опозданием, прежде чем скатиться ворчливым потоком.       Следующая косточка, сопровождаемая коротким «тьфу», не заставила себя ждать, но повторить удачное приземление своей сестрицы так и не смогла, ударившись о крыло носа и бесславно покатившись вниз. Цзян Чэн лениво дернул головой, пытаясь избавиться от всего лишнего. Потенциальная попытка встать и надрать задницу не менее лениво развалившемуся рядом Вэй Ину провалилась еще на стадии размышления о ней. Даже у снующих тут и там разноцветных, переливающихся слюдой крыльев стрекоз не хватало сил парить в раскаленном воздухе Юньмэна, выше, чем в паре сантиметрах от глади. Чуть шершавые доски настила предательски постанывали и поскрипывали от любого случайного движения, мягко вплетая свою жалобную песню в редкие всплески озерной глади, потревоженной движением мальчишеских ног, что опустились в условную прохладу. Треть недели непрерывного зноя днем и жарких липких ночей прогрели воду настолько хорошо, что при погружении в нее руки на несколько цуней оставалось ощущение, что ладонь окружил плотный воздух. И только крупные капли и влажные пятна на неподобающе засученных рукавах формы адептов Юньмэн Цзян убеждали в обратном.       — Хватит валяться, пойдем лучше поплаваем, — яркий хруст разламываемой арбузной корочки прозвучал интригующе-аппетитно. — В этот раз обещаю не поддаваться!       — Ты и в прошлый раз не поддавался, и все равно пришел вторым, — Цзян Чэн попытался вслепую нашарить кусочек спелой и сочной ягоды для себя. — Потом А-Ли пришлось утешать тебя.       — Ничего ты не понимаешь, Цзян Чэн, — Вэй Ин легонько подтолкнул дольку под скользящие по доскам пальцы, не забывая очередную косточку отправить в сторону брата.       — Девушкам нужен тот, о ком они могут заботиться, а не вечно ворчащие себе под нос вздорные… ай! Ты чего кидаешься!       Наследник ордена Цзян не выдержал такой бесстыжей проникновенной тирады и, не поднимаясь, швырнул недавно обгрызанную корку в сидящего рядом болтуна. Сегодня был тот редкий день, который они могли провести в праздном безделье, полностью одобряемом Главой Ордена Цзян. По случаю аномальной жары полуденная тренировка была заменена на самостоятельные занятия, которые, в отсутствии Мадам Юй и висящего дамокловым мечом над головами адептов потрескивании Цзыдяня, быстро превращались в обычные мальчишеские забавы. Отсутствовала госпожа Пристани Лотоса редко, но в последние пару дней, после крупной ссоры с мужем, отбыла в визитом к подруге — госпоже Ордена Ланьлин Цзинь. Вэй Ину было искренне жаль дядю, с нечитаемо-грустным взглядом смотрящего как отбывает лодка супруги, но радость от внезапного отдыха временно стирала слой пепельного осадка с мальчишеской души. Подхватив под локоть вяло огрызающегося Цзян Чэна и зажав подмышкой половинку спелого арбуза, жалобно выпрошенного с орденской кухни, Вэй Ин утащил их подальше от глаз прислуги и других адептов.       Они давно уже приметили это тихое местечко, зная, что на этой дальней пристани никто не будет брюзжать на неподобающее адептам ордена поведение и внешний вид, кроме изредка появляющегося хозяина. Как будто скинутое с плеч верхнее одеяние, свободно свисающее на удерживающем его тугом поясе, и распахнутая нижняя рубашка могут кого-то оскорбить. Особенно в такую погоду, когда даже рыба, обычно весело играющая на мелководье Юньмэнских озер, ушла так глубоко, что в сети рыбаков шли одни лишь водяные гули, осатаневшие от жары не меньше людей.       Вэй Ин немного обижено взглянул на так и не поднявшегося Цзян Чэна, который лениво расправлялся со своей порцией нагревшегося от прямых лучей лакомства.       — Цзян Чэ-э-э-эн, — Вэй Ин протянул его имя насмешливо-ласково, как сладкую карамель, облепляющую пальцы, если долго сжимать в руках засахаренные ягоды. — Может тогда сорвем пару коробочек лотоса?       — Они только начали отцветать, семена еще совсем незрелые, — Цзян Ваньинь научился мастерски игнорировать подбивающие на шалость нотки в звучании слов. — Тем более, если Старейшина Лю заметит недостачу — не будет с тобой церемониться. Отходит палкой по ребрам так, что потом не разогнешься.       Вэй Усянь поморщился, едва заметно потирая под рубахой бока. Что такое палка старого пса Лю он знал прекрасно. Но разве справедливо, что самые крупные и сладкие семена, любимые всеми на Пристани Лотоса, могли созревать на участке, принадлежащем такому зловредному старикашке? И сладу с ним не было никакого. Старейшина Лю — шиди отца Цзян Фэнмяня — не смотря на склочный и тяжелый нрав был одним из самых верных членов Ордена, в прошлом принеся ему немалую славу. Старшие ему почтительно кланялись, а младшие старались не попадаться на глаза.       Вэй Ин смахнул с глаз прилипшую от пота челку липкими, сладкими пальцами, фыркнув от досады. Подбить Цзян Чэна на одну из привычных шалостей не получалось, что несколько расстраивало.       — Не будь таким занудой, через пару недель мы отправимся с тобой на обучение в Гу Су, — он легонько пихнул в бок лежащего юношу. — Старшие говорят, что там скука смертная. Так давай повеселимся напоследок!       — Обычно когда ты так говоришь, то… — Цзян Чэн постарался сохранить невозмутимое выражение лица, которое пристало иметь благовоспитанному молодому господину, но присевшая ему на кончик носа ярко-синяя стрекоза и до сих пор прилепленная косточка к щеке смотрелись слишком нелепо.       — Именно… — Вэй Усянь наклонился к нему чуть ниже, понижая голос до заговорщического шепота. — Вчера в винную лавку господина Чжу привезли вино с южных границ. Говорят, что секрет его изготовления передавался из уст в уста в маленьком государстве Бань Юэ, сгинувшем почти двести лет назад.       — И как ты полагаешь смогли сделать это вино, если Бань Юэ больше нет? — Цзян Чэн наконец-то нашел себе силы и желание оторваться от дышащих жаром досок пристани, присаживаясь рядом с рассказывающим очередную небылицу парнем.       В глубине фиолетовых глаз пока еще едва заметно замелькали искорки интереса, покуда в голосе звучали рациональные сомнения.       — Секрет был вырван смелыми купцами одного из караванов, забредших в ужасную крепость-людоед, — рассказчик понизил голос еще сильнее, наваливаясь плечом на своего друга, почти шепча на ухо выболтанную словоохотливым торговцем «тайну». — Там им пришлось бороться с призраками и мертвецами, утащившими половину путников.       Цзян Чэн попытался отпихнуть от себя разомлевшего на солнце Вэй Ина, прикосновения которого в липкой духоте делали ее еще более невыносимой.       — Похоже на сказку, — недовольно буркнул. — Неужели рядом с ними не было ни одного заклинателя? Ни один из Великих Орденов не допустил бы существование такого страшного места. Или того, чтобы его посещали торговые караваны.       Вэй Усянь незаметно зажал в кулаке кончик своей любимой алой ленты, неизменно вплетенной в чуть вьющиеся длинные волосы, и забросил руку на плечо своего шиди, приобнимая того за плечи.       — Заклинатель был, но погиб мучительной смертью от укуса страшного чудовища, — сколько усилий требовалось старшему ученику Ордена Юньмэн Цзян, чтобы в голос не рассмеяться, только боги знали. — Скорпионовой змеи. Ее яд смертельнее в тысячу раз, чем яд любого на свете существа. Одной капли достаточно, чтобы отправить в могилу даже Небожителя… Осторожнее, Цзян Чэн! Вон она!       Щедро сдобренный нотками паники конец рассказа и неожиданный тычок концом ленты в щеку завороженного сочиненной на ходу байкой Вэй Ина — и Цзян Чэн вполне соответствовал ожиданиям, возлагаемым на него рассказчиком. Его шиди почти подпрыгнул, тревожа не слишком надежный настил мостков, пытаясь увидеть внезапно возникшую опасность, но неуклюже крутанулся в объятьях, потерял равновесие и полетел в воду под аккомпанемент задорного смеха шутника.       — Вэй Ин! — мокрое и пышущее негодованием лицо Цзян Ваньиня, по грудь сидящего на дне озера, вызвало новую волну веселья у его друга.       Смех прекратился только тогда, когда Вэй Усяня резким рывком за лодыжку стащило с мостков.       — За что?! ***       — За что…       Вэй Усянь поудобнее перехватил под колени сидящего на его спине и уже заснувшего Цзян Чэна, не решаясь сокрушаться на свою судьбу слишком уж громко, чтобы не разбудить достойных жителей городка.Он почти вплотную располагался к оборонным сооружениям Пристани Лотоса. Чудом избежав бесславного утопления на мелководье, ему все же удалось ближе к вечеру утащить своего шиди на дегустацию нового вина. Только вот как она перешла в попойку — так сказать и не смог. Напиток оказался освежающе-легким и безобразно коварным, вполне соответствующим южному духу. Как-то незаметно он расслабил мышцы на ногах, одурманил ясную голову, весело развязал язык. Вэй Ин захмелел меньше не слишком устойчивого к алкоголю Цзян Чэна, поэтому в дилемме «Кто будет оправдываться перед шицзе?» козлом отпущения вышел он.       — Цзян Чэн, — юный заклинатель даже не надеялся, что его увещевания дойдут до хмельной головы его брата, но болтливый язык не унять могилой. — Как можно настолько не уметь пить?       На прежде ярко освещенных улицах постепенно начинали гаснуть фонари, окрашивающие чувственную нежную ночь алыми всплесками своих бликов. Припозднившиеся торговцы чуть сбавив голоса закрывали свои лавочки, убирая лотки с товарами до завтрашнего утра. Редкие вспышки смеха от разгулявшейся молодежи и недовольные причитания детей, забираемых родителями, вернувшимися с работы по домам, начинали гаснуть. Мир украдкой начал укрываться вуалью ночной прохлады, легким бризом идущей от разогретой воды.       — Цзян Чэн, Цзян Чэн… — постепенно шаг Вэй Ина становился все тверже, а его шиди — все расслабленнее. Теперь нужно было следить не только за тем, чтобы не столкнуться с кем-то из Ордена, но и за тем, чтобы его драгоценная ноша не сползла с обгоревшей на ярком солнце спины. — В следующий раз ты будешь меня так таскать. И я обязательно тебе это припомню!       — Мммм, — Цзян Чэн недовольно замычал, пытаясь устроиться поудобнее и уберечь лицо от непослушных прядей волос Вэй Усяня, убранных в высокий хвост, то и дело хлещущий его по щекам.       — Да не возись ты! — ткань ученических одеяний грубо терлась о взмокшую кожу спины, доставляя минимум удовольствия.       — Самтыневозись, — не поднимая слишком тяжелых век, будущий Глава Ордена Цзян дернул своего извозчика за конец лезущей ему в нос ленты, ненароком распуская волосы Вэй Усяня.       Яркая шелковая лента струйкой крови стекла под ноги не успевшего неловко перехватить ее юного заклинателя, красивыми кольцами растекаясь на брусчатке. Больше ничем не сдерживаемые пряди тут же укрыли плечи и полезли в глаза. Довольный, что лишился раздражающего элемента, Цзян Чэн что-то еще пару раз буркнул, выдыхая в шею Вэй Ина ароматы алкоголя, и удобно устроил подбородок на его плече.       — За что мне такая кара? — парень попытался перехватить поудобнее своего шиди, чтобы поднять ленту, но внешне безвольное тело на его спине высказало неожиданное сопротивление, начав подло сползать то в одну, то в другую сторону.       Ронять в придорожную пыль своего будущего Господина с нетрезвой головой для Вэй Усяня выглядело не слишком правильном поступком. Тем более, что он был не слишком уверен в том, что еще раз сможет набраться столько терпения, чтобы снова водрузить ценный груз на закорки. В первый раз под хихикание девушек и других посетителей ему помогли это сделать, но сейчас улица была как назло пуста. Они практически уже покинули жилые кварталы, а до южных ворот Пристани Лотоса было слишком далеко, чтобы позвать на помощь кого-то из шиди. Оставлять же свою драгоценную ленту и возвращаться потом за ней было еще более неправильным. Она слишком много значила для него, красной нитью судьбы связывая с полубредовыми воспоминаниями из детства. Именно эта лента была у него на голове, когда дядя Цзян принес его раненного и ослабшего до невозможности в Пристань Лотоса. Месяц пристального внимания лекарей и приглашенных заклинателей, владеющих техниками исцеления, потребовался маленькому мальчику, чтобы окончательно перестать рваться за грань на встречу со своими родителями. Еще два, чтобы принести клятву адепта Ордена Юньмэн Цзян. И почти десять лет, чтобы так и не суметь расстаться с алой полоской шелка. Память оказалась к нему милостива, начисто стерев те свои фрагменты, которые привели его к такому плачевному состоянию. Но, как потом не старался Вэй Ин воскресить в памяти лицо человека, подарившего ему самый ценный в его короткой жизни подарок, он так и не смог. Видел во снах неясный силуэт, просыпался в слезах, нежно стираемых с уголков его глаз любимой шицзе. И все равно не смог. Ни имени, ни лица, ни голоса, только призрачное тепло крепких объятий и алая лента.       Цзян Фэньмянь пытался помочь, отправив несколько адептов на поиски связанного с Вэй Ином человека, но столица кипела и бурлила, обсуждая произошедшее несчастье с Молодым Господином Мо. Никому не было дела до пропавших попрошаек и бродяг, когда из уст в уста летали шепотки о том, что объявился негодяй, отрубающий благородным мужам руки. В итоге заклинатели вернулись ни с чем.       Постепенно Вэй Ин научился не терзать себя и снова открыл сердце, где нашлось место для каждого в Пристани Лотоса.       Пока он смотрел на теряющую свой цвет в наступающей темноте ленту, все случившееся показалось для молодого заклинателя настолько глупым, что хотелось ударится головой о ближайшую стену, приводя кружившиеся в хмельном вальсе мысли в порядок.       — О чем я только думаю.       Попытка аккуратно подцепить скользкий материал носком сапога не увенчалась успехом, а возможность присесть и схватить зубами отсутствовала. Нестабильный центр тяжести привел бы к тому, что в самом благоприятном исходе они оба бы ткнулись носом в пыль, усугубляя и так непотребное положение. Вэй Ин устало прикрыл глаза и закусил нижнюю губу.       — Отнесу Цзян Чэна и вернусь.       Почему-то предательски крутило горло и жгло в глазах.       — Молодой господин, Вы в порядке? — Вэй Усянь вздрогнул от неожиданно раздавшегося в распускающейся тишине вопроса.       Поглощенный своими переживаниями, нашептываемыми коварным южным напитком, он совершенно не заметил, что к нему подошел скромно одетый человек в монашеском одеянии. Потрепанная доули, скромная улыбка на приятном лице и довольно большой позвякивающий и шуршащий мешок за плечами.       — В порядке? — машинально повторил за незнакомцем Вэй Ин.       — Могу ли я чем-то помочь молодому господину? — даочжан склонил голову в уважительном поклоне. Светлые глаза смотрели тепло и понимающе, с легким налетом затаенного веселья. Так, будто путник встретил дорогого ему человека. Вэй Ин, сам не зная отчего смутился, слегка переступал с ноги на ногу.       — У меня… лента…       — Вот эта? — алую полоску без какого либо труда подняли с земли и нежно отряхнули, пропуская меж изящными сильными пальцами. — Давайте я повяжу Вам обратно?       Вэй Усянь нервно сглотнул. Посторонние прикосновения к своим волосам он не допускал, самостоятельно собирая каждое утро непослушные пряди в неаккуратное, небрежное подобие хвоста или пучка. Исключением была только любимая шицзе, одним только непреклонным взглядом умеющая приструнить показательно капризничающего парня.       — Не… ладно, — темные пряди лезли в глаза, а рисковать падением в обнимку с Цзян Чэном из-за своего упрямства было еще более нелепо, чем согласиться на внезапную помощь.       Монах был одного роста с заклинателем, так что не испытал никакого дискомфорта, осторожно освобождая зажатые, всклоченные пучки волос, собирая их на свободном от головы шиди плече. Пара движений, и через немного распахнутое от жары ханьфу грудь защекотала кисточка, венчающая небольшую косу. Алой нитью лента вилась среди тяжелых прядей, завершая незатейливую прическу небольшим бантом в одну петлю.       — Так намного лучше, — Вэй Ин хрипло выдохнул, только сейчас поняв, что пока ему укладывали волосы, не мог сделать ни единого движения. На спине снова заерзал Цзян Чэн, чувствительно сжимая бедра на ребрах своего носильщика, словно подстегивая скакуна.       — Похоже, молодому господину пора, — в этот раз улыбка монаха получилась чуть грустной. — Да благословят Вас Небожители.       — С благословением Небожителей никакие запреты не ведомы, — Вэй Ин растерянно произнес заученную еще в глубоком детстве фразу, как никогда ощущая ее уместность. — Спасибо, даочжан.       Никогда ему еще не было так легко идти в сторону своего Ордена.       Се Лянь мягко улыбнулся в сторону удаляющегося юноши, мягко поглаживая кончик наконец-то получившей разрешение вылезти из рукава Жое.       — Ин-Эр стал таким большим, — Его Высочество поудобнее перехватил мешок с выпрошенным за сегодня мусором. — Теперь можно с легким сердцем идти дальше.

В пути и в пути, и снова в пути, и в пути… Так мы, господин, расстались, когда мы в живых. Меж нами лежат бессчетные тысячи ли, И каждый из нас у самого края небес. Дорога твоя опасна, да и далека. Увидеться вновь кто знает, придется ли нам? *