Hotel

Свежий воздух ощущается как начало новой жизни. Такие простые радости вдруг становятся смыслом жизни после перманентной тьмы, в которой угасал каждый зародившийся огонь надежды. Поездка на Бентли цвета темного шоколада обретает смысл только здесь, в Калифорнии, и это ощущается как лучшее время в жизни. — Идем, — Субин не может сдержать улыбку, представляя, как выйдет из машины и побежит к пляжу вопреки всем несуществующим запретам. Енджун отнекивается, говорит, что это все на радость Субину, но не ему, что это вообще не интересно. На эти неуместные оправдания Субин предпочитает не реагировать, он обходит автомобиль и тянет Енджуна за предплечье к себе. Тот чуть не вываливается на дорогу от такой непредсказуемости и хочет что-то сказать, но Субин ловит его под локти и помогает удержаться. — Ты либо идиот, либо у тебя девять жизней, — он выпрямляется и слегка толкает Субина в плечо, на что тот не сдерживает усмешку. — Да брось, когда бы ты выбрался оттуда если бы не я? — Если бы не ты, — задумчиво повторяет Енджун, когда Субин, немного поумерив пыл, берет его под руку и ведет к берегу. Субин заметно ускоряет шаг и Енджуну приходится чуть ли не бежать за ним, чтобы подстроиться под него. Песок под ногами ощущается непривычно, даже аномально, легкий летний ветер обдувает волосы, и Енджун чувствует себя растрепанным, оттого и ужасным. Отдыхающие люди в купальниках иногда бросают взгляды на них, неуместно одетых. — Все, хватит, — Енджун останавливается, следом за ним и Субин. Он собирался сделать это быстро и ни в коем случае не прилюдно. — Дай нам две минуты, — Субин удобнее перехватывает его руку и смотрит так отчаянно, словно на кону здесь его жизнь, — пожалуйста. Перед смертью не надышишься, да? Енджун решает принять это за его последнюю волю и позволяет увести себя еще ближе к берегу, к воде. Он поражается тому, как чутко Субин ощущает приближение собственного конца, поэтому так рьяно решает прочувствовать все. Енджун замирает, когда они доходят до воды и то, как Субин дергает его за руку, словно капризный ребенок, никак иначе на нем не отражается. Неужели решил утопиться? Но Субин смеется вслух своим мыслям, разворачивается и вдруг обнимает Енджуна, смыкая руки за его шеей. Енджун в ответ не притрагивается к нему, ждет, когда этот наплыв радости утихнет и они смогут уйти. Субин решает пресечь любые ожидания и тянет Енджуна на себя, падая назад на песок, омываемый океаном. Он тут же хмурится от неприятного ощущения возле плеча, если бы Субин был в светлой футболке, то кровь точно была бы видна, но пока Енджун чувствует только ее запах. Енджун хочет выругаться, высказать, какой Субин ненормальный, но тот еще раз застает врасплох и переменяет их позицию, нависая над Енджуном. Соленая вода моментально впитывается в одежду, волосы, и все это так неприятно и отвратно. — Ты когда-нибудь так делал? — сквозь смех спрашивает Субин, впечатляюще профессионально игнорируя чужие взгляды. Этот вопрос Енджун приписывает к наиглупейшим в своей жизни. Он выбирается из-под Субина и поднимается, чуть не падая от накатывающей воды, берет Субина за ворот футболки и тянет, чтобы он встал. Он почти тащит его за собой за мокрую футболку как котенка за шкирку, при этом злобно озираясь по сторонам. Вот они и устроили представление на радость зевакам, играя роль двух дураков. — Тебе понравилось? — и этот вопрос уже второй в списке глупых вопросов. И чего Енджуну стоила эта безобидная поначалу авантюра? Он уже не в том возрасте, чтобы бегать вдоль пляжа, держась за руку с любовью всей жизни. Он грубо заталкивает в машину посмеивающегося Субина от своей глупости (или гениальности). Енджуну больно почти физически, когда весь мокрый и в песке Субин забирается на сидение и отряхивает именно здесь с колен налипший песок. В порыве ярости Енджун думает, что Субин безнадежно болен на голову и он сделает ему одолжение, избавив таким образом от страданий. Сняв с себя мокрый пиджак, Енджун нервно бросает его на заднее сидение и садится на водительское, устремив взгляд на неперестающего улыбаться Субина. — Я убью тебя, — Енджун выдыхает, пытаясь унять злость, и не может отвести взгляд от Субина. — Ладно, — он лишь пожимает плечами и смотрит на пляж, наверное желая повторить весь этот ужас снова. Он еще делает одолжение? Енджун скользит взглядом к его влажной шее, покрытой мелкими песчинками. Сейчас. Енджун кладет ладонь Субину на шею, и тот вздрагивает от неожиданного прикосновения, улыбка сходит с лица, сменяясь недоумением и непониманием. Он тянет Субина на себя, чтобы наконец покончить с этой затянувшейся комедией, но чувствует, как невольно расслабляются его пальцы на шее, а губы вместо сонной артерии скользят по чужим губам. Это точно проклятие, не иначе. Но Субин не сопротивляется, хоть на поцелуй не отвечает, замирает в немом ожидании и прикрывает глаза, задержав дыхание. Большим пальцем Енджун поглаживает мягкую кожу и больше всего на свете хочет убить его. — Это уже не смешно, — Енджун прерывает поцелуй первым, но еще не отстраняется. Он снова целует его, уже смелее, с напором, и Субин теперь кладет свои ладони на чужие плечи, собираясь прекратить это. Теперь это напоминает Енджуну несмешной анекдот, с которого смешно всем, кроме него. Вся его жизнь в этот момент ощущается как постирония, потому что кто такой Субин? Какие у Енджуна мотивы не убивать его? Он совсем не помнит события прошлой ночи. То что он точная копия до самых мелких деталей призрака прошлого Енджуна еще не повод оставлять его в живых — это самая нелепая причина, по которой его тело противится совершать преступление над Субином. Высшие силы решили в самый подходящий момент подкинуть Енджуну пыльную работу, чтобы разобраться с этим парнем, кем бы он не был, но, кажется, к нему все же приходит осознание. Нет, теперь Енджун серьезно настроен разрешить этот вопрос без участия посторонних. Прецедент, но дальше будет только хуже, если появятся другие такие, как Субин. Мириться со своей слабостью Енджун не намерен. Он позволяет Субину отстраниться и отвернуться, удивленно касаясь кончиками пальцев своих губ. После вчерашнего это вряд ли его первый поцелуй, но на его памяти все еще первый. Енджуна вдруг осеняет эта мысль — пусть он сам ничего не помнит, но по виду и поведению Субина не трудно сложить два плюс два и догадаться, что он- — Ты мог бы спросить, — Субин старается скрыть обиду и прижимает ладонь к своей щеке, намереваясь спрятать румянец. Но это волнует Енджуна меньше всего. Куда больше — что-то не дает ему расправиться с Субином и это выводит его из себя. И в первый раз это было ему во вред. — Прости, — ничего в голову упрямо не приходит, поэтому приходится довольствоваться примитивным извинением. Он все еще не здесь и выглядит настолько задумчиво, что Субин уже смущен своим высказыванием. — Хочешь вернуться? — Нет, — почти перебивает его Субин на конце предложения, — нет, пожалуйста, — в голосе звучит знакомое отчаяние, и Енджун немного приходит в себя, наконец, отворачиваясь от Субина и устало прижимая ладони к лицу. Ему следует изучить причину такого неестественного поведения и внимательно изучить Субина, и это не предвещает умиротворенных и безмятежных дней. — Что насчет драйв-ин? Енджун заставляет себя улыбнуться, наверное, впервые за долгое время, но от этой улыбки Субину становится гораздо легче и нет больше этого чувства, что он все снова испортил. Он ведь сказал все правильно, почему его мучает совесть? Он мечтал вырваться из собственных кошмаров, но раз за разом наталкивается на новый, а надежда просто тонет на его глазах. Эти мгновения с Енджуном были такими радостными, он впервые за долгое время сделал то, что хотелось, то, что вдруг на секунду мелькает в его голове и заглушается современными реалиями. Как зов из пустоты, внезапно рожденная мысль, погибающая на глазах. И снова. Снова все что-то идет не так — либо по его вине, либо по чьей-то еще. Но Субин попытается еще раз. Всегда пытался. — Если тебе от этого легче, то я тоже ничего не помню, — Енджун больше не решается смотреть на Субина и устремляет взгляд на дорогу. Улыбка с лица Субина медленно исчезает после услышанного. Нет, сбежать от реальности полностью практически невозможно. Неприятности, они обязательно дадут о себе знать в самый неподходящий момент. Он снова стряхивает с локтей песок, предпочитая промолчать, потому что сказать ему вдруг нечего. — Ты думал, что я умер? Ну, тогда, утром, — минутой позже спрашивает Субин, глядя на невероятный пейзаж за окном. Надеялся, непроизвольно проносится в голове Енджуна, но вместо того, чтобы озвучить эту мысль, способную напугать Субина, он лишь слегка улыбается. — От тебя не так просто избавиться, — необычайно честно отвечает Енджун и бросает беглый взгляд на Субина, который воспринимает это как шутку и усмехается. Чтобы прожить эту чертову жизнь, ее следует воспринимать как шутку. Так сказал кто-то, и этот кто-то точно знал об этом, потому что это жестокая правда всего существования. Енджун в скором времени берет себя в руки, наваждение спадает, в конце концов что Субин может против него? Не Енджун его убьет, так кто-то другой обязательно. — Почему драйв-ин? — что ж, теперь он заворожен Субином. — Я очень давно не был в кино, — Субин снова расслабляется после такого простого вопроса и мечтательно смотрит в окно. — К тому же у меня не было друга с тачкой. Друга. После того, как Енджун пытался его убить и почти не скрывал это, после того, как он проснулся, прижимая к себе Субина. Друг — самое неподходящее слово. — Один бы я в город не вышел, а с тобой все равно спокойнее, — продолжает Субин. — А ты? — он теряется, мгновенно осознавая бессмысленность заданного вопроса. — Ну, когда последний раз был в кино? Енджун призадумывается, действительно пытаясь вспомнить. С таким обычным вопросом он сталкивается впервые за долгое время. Слишком просто, оттого и непонятно — тоже самое, что решать всю жизнь сложные уравнения и в один момент застает врасплох простейшее один плюс один. — На премьере «Милдред Пирс» в сорок пятом. Субин сначала несдержанно улыбается, а затем смеется. Енджун сначала окидывает его взглядом, полным непонимания и пренебрежения, затем смотрит на свои руки, держащие руль, и осознание приходит сразу же. Субин говорит, что шутка зачтена и вновь улыбается, и видеть его таким счастливым кажется неправильным, в его глазах буквально спрятано многолетнее страдание. Как бы Субин не пытался вспомнить название этого фильма, название из самого начала никак не проскальзывает в воспоминаниях. И хоть это черно-белая картинка и совсем другая эпоха, герои в ней даже более живые, чем с расцветом цветного телевидения. Сюжет прост, но почему-то настолько увлекателен, что Субин не замечает чужой взгляд на себе. Вот оно, прекрасное прошлое. Романтика умерла вместе с прошедшей эпохой, сейчас такие картины в кинематографе найти довольно сложно. Любовь, не грязная, не опороченная, искренняя и высокая. Представления Субина о ней утопические, нереальные, в этом мире нет места таким мыслям. Словно прочувствовав это внутреннее волнение, Енджун тянется к сцепленным в замок рукам на чужих коленях. — Что было бы, если Барни не оставил тогда Лотту? — Субин расслабляет руки и позволяет Енджуну немного сжать свою ладонь. — Они еще встретятся, — Енджун преподносит ладонь к своим губам и оставляет кроткий поцелуй на тыльной стороне. — В следующей жизни. — И зачем ты рассказываешь то, что произойдет в конце? — Субин смущается, но от экрана взгляда не отводит, чтобы не показывать как робеет от таких невинных жестов. — Поцелуй меня, — и это выбивает судорожный вздох, рука, которую Енджун держит в своей, едва заметно дрожит. По-хорошему было бы снова устремить свое внимание к фильму и дальше наслаждаться непринужденной обстановкой, насколько это вообще возможно рядом с Енджуном, но в груди само собой наполняется приятное тепло от таких нежных слов. Нет, им определенно не стоит этого делать, чтобы не испортить то, что осталось на руинах их отношений. Чувства, совершенно ненужные здесь, медленно одерживают верх, и так хочется найти эти проводки, осуществляющие поток этого тепла и трепета, и к черту перерезать их. Енджун невозможен в своих желаниях и это необходимо пресечь, остановить, но вопреки своим же мыслям Субин тянется к нему, в это же мгновение Енджун подается навстречу. Чужую руку Енджун кладет на свою щеку прежде чем Субин неловко касается своими губами, мягко, неумело, нежно, в пределах высших чувств, придуманных им самим. Ему еще не доводилось находиться в романтических отношениях с кем-либо, а в школе никто и не смотрел на него в этом ключе. И если в тот период своей жизни Субин и влюблялся, то чрезмерно подавлял в себе эти чувства, напитанные одним лишь появлением объекта его тайного обожания. Если кто-то и влюбится в него, думал Субин, то не в этой жизни. Рядом с ним сейчас Енджун, такой красивый, что просто не верится в происходящее, что Субин просто заснул за просмотром фильма и все это сон. Только теплые прикосновения говорят об обратном. — Еще, — шепчет Енджун, когда Субин немного отстраняется, чтобы набрать побольше воздуха. Эта короткая просьба оказывается сильнее всех моральных устоев, всех принципов. Это короткое событие настолько прекрасно, что кажется, что оно стоило всего неприятного и тяжелого пережитого дня. Субин старается, правда старается вложить все настигшие его врасплох чувства, благодарит за нежное мгновение, отдает себя настолько, насколько вообще способен в силу своей неопытности. Но нужно тушить этот внутренний эмоциональный пожар, пока он не распространился еще сильнее, ведь никому из них не будет лучше от его чувств, и мало того что это неправильно, так это еще и бессмысленно. Субин ничего не говорит, когда прерывает поцелуй и без всякого желания убирает ладонь с чужого лица. Енджун мягко перехватывает его запястье в немой просьбе задержаться. — Я думаю, нам лучше остановиться, — Субин скрывает тоску за слабой улыбкой. — А я думаю, что ты особенный, — Енджун все же выпускает запястье из своей хватки, и у Субина сердце заходится в ненормальном ритме от такого. Он пытается смотреть на экран, но все сцены и диалоги проходят мимо. Не говори это, прошу, я ведь поверю тебе. Субин настолько устал, что не может принять происходящее как факт. Когда половину своей сознательной жизни идет сплошная черная полоса, что-то радостное чувствуется как подвох. Енджун тянется рукой к его темным потрепанным волосам и пытается легким движением стряхнуть засевший песок. И от этого жеста у Субина снова сердце не на месте и он тяжело дышит, даже не пытаясь скрыть волнение. — Кто бы еще уронил меня на берегу океана? — Енджун улыбается этим моментам, словно тогда не злился. Субин не может сдержать улыбку и поджимает губы, чтобы глупо не засмеяться. Он слишком легко позволяет загнать себя в эту ловушку, словно животное, целенаправленно надвигающееся прямо на капкан. Закатное солнце окрашивает небо всеми оттенками рыжего, а редкие облака сияют ярче золота, как небесная реликвия. Оранжевый свет незваным гостем проникает в окно и падает на теплое зимнее одеяло, в которое Бомгю заворачивается почти всегда. Но во сне его тело неспокойно и часто он невольно скидывает одеяло с себя, замечая это только под утро, когда настает время пробуждения. Тэхен действительно не понимает как летом можно так укутываться в зимнее одеяло. Да здесь даже зимы теплые. Может вечером и становится прохладнее, но разница между дневной жарой и вечерним теплом ничтожна. Но еще ни разу Тэхен не позволял себе высказываний в сторону этой привычки Бомгю. На поводу у безобидных и забавных интересов идти даже приятнее. Его внимание приковывает красный след, окольцовывающий тонкое запястье Бомгю, и Тэхен чувствует укор совести. Бомгю уже принял его извинения, когда Тэхен освободил его и расцеловал оба запястья, обещая, что без надобности он больше этого не сделает. Да и при необходимости ему не нравится прибегать к этому методу воздействия. Обидеть Бомгю и сделать ему больно слишком легко, потому что он всегда уязвим с Тэхеном, с таким же успехом можно пнуть беззащитного котенка. И хоть Бомгю сказал ему, что все в порядке, что так должно быть, что это их участь, Тэхен еще не может простить себя. Он придвигается ближе и оставляет еще один поцелуй на покрасневшей коже, не переставая думать о своем подлом поступке. Он ощущается как превышение полномочий, и нет ничего хуже, чем позволить насилию управлять собой. Бомгю открывает глаза, будто и не спал, — если он вообще спал, — выпутывает вторую руку из одеяла и кладет ладонь Тэхену на затылок, мило потрепав его волосы. Но Тэхен не пугается, не вздрагивает и не делает вид, что это действие застало его врасплох. — Я хочу станцевать с тобой, — Бомгю произносит немного севшим голосом и улыбается так по-настоящему, что выполнить его просьбу это меньшее, что Тэхен может сделать для него. Бомгю выбирается из плена зимнего одеяла и становится посреди комнаты, когда Тэхен кладет его руки себе на плечи, а сам прижимает к себе за талию. — Я правильно понимаю, музыка тебе не нужна? — Тэхен убирает длинную челку с его милого лица, и Бомгю не сдерживает улыбку. Отношения с Бомгю уже давно научили Тэхена не удивляться ни чему. Он может быть встревожен, ожидать в определенный момент чего-то плохого, но ничего из выходок Бомгю не удивляет. Сегодня днем Бомгю помчался к Каю и играл с ним в игровые автоматы настолько громко, что поступили жалобы от немногочисленных постояльцев. Они кричали, ругались, смеялись, и, казалось бы, Бомгю должен исчерпать запас энергии, когда он ввалился в номер с осипшим голосом и завалился на кровать, завернувшись, словно наигравшийся ребенок, в одеяло. Не прошло и часа с его возвращения, а он уже полон сил и хочет танцевать. Просто Кай очевидный садист, а Бомгю ментально болен — их дружеский союз был заранее предрешен. Тэхен совершенно не переживает за Бомгю, когда он остаётся у Кая, потому что тот не способен навредить Бомгю, предпочитая более слабых, невысоких, чтобы доказать свое превосходство. Всё слишком банально и просто — Бомгю непредсказуем, тем и интересен, а нездоровый интерес к нездоровому человеку — ещё одно проявление садизма. Но ведь главное, что эти двое проводят время, не травмируя друг друга. Кай ни за что не проявит агрессию к Бомгю, потому что Бомгю с огоньком в глазах поддерживает любую тему для разговора и неважно насколько она жестока и неприемлема здоровым обществом, — возможно Кай его совсем немного опасается, но этим ему и интересен Бомгю. Но это правило относится к периоду активности, радости, рвения и прилива сил. Как только Бомгю накрывает измучившая его меланхолия, Кай теряет к нему интерес. Но все циклично, все повторяется из раза в раз, все плохое, что считалось плохим проходит, наступает все хорошее, что тоже считается плохим и так по кругу. — Никто не умеет так заботиться обо мне, как ты. И никто не умеет так все портить, как я, — Бомгю смотрит задумчиво, Тэхену показалось в какой-то момент, либо он очень хочет в это верить, что в его глазах промелькнула осознанность. Ответственность за свои поступки. Совесть, в конце концов. Сожаление. Больше всего на свете Тэхену хочется увидеть этот здоровый огонек в его глазах снова. Не расколотого на две части Бомгю, не знающего как собрать себя, а осознанно смеющегося, радостного. Нет, лучше было бы видеть его таким сломленным каждый день, чем знать, что потом он придет в себя и будет страдать от своего же травмированного сознания. Может есть шанс на выздоровление, раз внутри еще что-то есть, кроме кромешного безумия? У них так давно, вернее с самого начала. Один страдает от своих неконтролируемых мыслей, жизни от этого нет и второму. Но связаны они при этом так сильно, крепко, что не выпутаться, и жизни по раздельности уже не могут представить. Тэхен пытается утешить его и себя, обнимает Бомгю и гладит по спине через ткань футболки. Тот что-то шепчет, просит прощения, жалуется на усталость. В этом есть своя ирония: Тэхен умеет красиво говорить так, чтобы Бомгю таял как снежинка от его нежных слов, но почему-то он предпочитает слушать бессвязные бредни самого Бомгю, и слушает так, будто ничего в мире больше не имеет смысла.